Обратная сторона луны (джен)

Говоря откровенно, про ожидавшую его дома девчонку Скабиор просто забыл — и вспомнил внезапно посреди партии в покер далеко за полночь.

— Мордредовы яйца, — пробормотал он. — Я пас! — он кинул карты на стол и вскочил. — Пора мне… всех прошу извинить, дела-дела.

Аппарировал он сразу из-за двери кабака — к избушке. Влетел, осветил её Люмосом… и обалдел. От всего сразу: от идеального, никогда не существовавшего тут прежде порядка, от запаха жареного бекона и лука, от спящей у него на кровати под курткой девочки…

— Эй, — он присел рядом, прямо чувствуя, как трезвеет без всякого заклинания. — Как тебя… просыпайся! — он потряс её за плечо. Она зашевелилась, замычала что-то недовольно-сонное, и попыталась натянуть куртку на голову. — Вставай сейчас же! — он сдёрнул куртку вниз и посветил ей Люмосом прямо в лицо. — Поднимайся же! Тебя как зовут-то? — спросил он, прекрасно понимая, что вопрос в данный момент звучит по-идиотски.

— Гвеннит, — сонно отозвалась она. — А что… Что случилось?

— Ночь на дворе! Ты почему домой не ушла?

— Так я же не знаю, куда идти, — сказала она растерянно и потёрла глаза. — А сколько времени?

— Два… почти два часа ночи, — ответил он.

— Ой, — она тут же совсем проснулась и в ужасе прижала руки ко рту. — Родители меня просто убьют…

— Это вряд ли… и хорошо, если именно тебя, — сказал он.

А потом, наконец, задумался.

— Можно, я утром домой пойду? — умоляюще спросила девчонка. — Пожалуйста!

— Даже не знаю… Дай подумать, как лучше быть.

— Пожалуйста! — повторила она.

— Да погоди ты… Что ты им скажешь?

— Не знаю… Я не знаю. А что им сказать? Я не расскажу про тебя, не бойся!

Он скептически хмыкнул, но, несмотря на нервное состояние, едкую реплику сумел проглотить.

— Да чего уж… Так, ладно. Надо посидеть и хорошо обдумать, как будем выпутываться. А чем тут так пахнет?

— Я… Ты не будешь сердиться?

— Не знаю, — честно ответил он. — Я же не знаю, что ты натворила. Может, и буду.

— Я нашла тут немного картошки и лука и пожарила их…

— Серьёзно? — он очень удивился. — Надо же… Я даже не знал, что тут что-то подобное завалялось. А бекон откуда? Или мне уже спьяну мерещится?

— У меня был с собой…

— Ты носишь с собой бекон? — недоверчиво переспросил он.

— Бутерброды, — тоже улыбнулась она. — Я сделала утром бутерброды с беконом… Мама мне никогда не разрешает, а я их очень люблю… И я подумала, что вот деньги брать — это слишком, но бутерброды, наверное, всё-таки можно…

Он сначала беззвучно, а потом и в голос расхохотался.

— Бутерброды… с беконом… вместо денег… Святая Моргана… Гвен… ты просто… ох, — он потряс головой, успокаиваясь. — Ты… бутерброды. Сама-то поела?

— Немножко, — смутилась она. — Я хотела дождаться, честно! Но не смогла…

— Да на кой дожидаться? — удивился он. — Я вон вообще про тебя забыл…

— Забыл? — спросила она после паузы — её голос упал, а только что улыбавшиеся губы задрожали.

— Ну… Да, забыл, — он смущённо откинул со лба провонявшие сигаретным дымом волосы. — Ну, извини. Я не привык к гостям.

— Ничего, — прошептала она, отворачиваясь. — Я… Я правда домой пойду. Отведите меня, пожалуйста.

— Тьфу, — он досадливо сморщился и взял её за подбородок. — Я тебе с самого начала говорил: во-первых, я плохой, во-вторых — все предают. Но в данном случае я случайно и с непривычки. Зато ты можешь мне отомстить: рассказать всем, где ты была. У меня будут очень крупные неприятности, если захочешь.

— Не хочу, — она попыталась освободиться, но его пальцы держали крепко. — Не надо... Пустите, я не скажу никому. Правда.

— Слушай, — вздохнул он. — Я не имел намерения обижать тебя. Честно. Можешь дуться и дальше, конечно, но, по-моему, это глупо.

— Отведите меня домой, — упрямо повторила она.

И он сдался. В конце концов, ну, правда, на кой ему эта малолетняя дура?

— Ладно, вставай и пошли, — он тоже поднялся — и снова увидел буквально сияющую чистотой комнатку.

Тьфу ты. Как-то это… Совсем по-свински. Нет, ему так не нравится.

— Слушай, — он обернулся и заглянул ей в глаза. — А давай ты просто двинешь меня — а потом мы с тобой поужинаем и подумаем, что делать дальше. Ага?

— Я не умею, — буркнула она, отворачиваясь.

— Бить не умеешь?

— Угу.

— Так я научу… Это легко. Смотри, — он взял её за руку и сжал ту в кулак. — Держи крепко. Держишь? — она кивнула. — И смотри на меня, иначе как ты бить будешь? Теперь прицелься… Куда ты бить будешь?

Она повернулась, посмотрела на него, потом вдруг вырвала руку и, размахнувшись, со всей силы дала ему пощёчину — и заскулила, потому что удар вышел тяжёлый, и больно от него стало не только ему.

Скабиор же охнул и схватился за щёку — нельзя сказать, чтобы это была первая в его жизни пощёчина, полученная от дамы, однако приятнее от этого не стало.

— Мощно, — сказал он, растирая ушибленное место. — Больно тебе? — сочувственно рассмеялся он, беря её руку в свои и растирая в своих ладонях. — Мне больнее, если тебя это утешит… А ты молодец!

— Извини, — пробормотала она очень смущённо. — Я как-то…

— Какой извини? Ты молодец! Так и надо! — он опять засмеялся. — Я тебя потом научу бить так, чтоб самой было не больно… Ну, не так больно. Ну всё, я прощён?

— Наверно, — она вздохнула.

— Я, правда, совсем не привык к гостям. А ты так потрясающе тут всё сделала… Ещё и ужин. Я ещё тот козёл, — признал он.

— Вот да! — кивнула Гвеннит.

— А я даже никакой еды тебе не принёс…

— Я поела, — напомнила она ему, но он возразил:

— Но я-то не знал об этом. И как раз я хочу есть. Хотя у меня, кажется… Погоди. — Он пошарил по карманам и отыскал-таки то, о чём думал: раздобытую и так пока никому из знакомых дам и не подаренную плитку маггловского шоколада. — Вот, держи, — положил он её на стол. Пробовала когда-нибудь?

— Не-ет, — проговорила она с любопытством. — А что это?

— Шоколад. Маггловский. Вкусный.

— Маггловский? — страшно удивилась она, хватая плитку и вертя её в пальцах. — У них тоже есть шоколад?

Он расхохотался, хлопнув себя по бёдрам.

— Да! Представь, у них тоже есть шоколад! Ты вообще маггла когда-нибудь видела?

— Конечно, — немного обиделась девочка. — Они же приходят на Диагон-Элле… их видно — по одежде.

— Ну, понятно. В общем, как оборотней: тех — в Мунго, этих — на Диагон-Элле… ладно, — он поджёг дрова в очаге и поставил греться сковороду. — Я тебя как-нибудь отведу посмотреть на магглов. Настоящих. Однако, что же сказать твоим родителям? Куда ты пропала?

— Можно сказать, что я была у подруги, — предложила девочка.

— У какой? Спросят тебя они. И…

— Я скажу, что не скажу. Я не знаю!

— Скажи лучше, что была в Лондоне — и заблудилась, — подумав, предложил он.

— Где там заблудиться-то можно? — удивилась она. — На Диагон-элле?

— Ты не поняла, — подмигнул он ей. — В маггловском Лондоне. Сейчас я поем — и отведу тебя туда. Погуляем.

Так и сделали — только сперва он и сам оделся, как мог, тепло, и на неё один из своих свитеров надел, а потом ещё и согревающие чары наложил — и только потом аппарировал в один из лондонских переулков. Они бродили по пустым ночным улицам, залитым бледным электрическим светом, Гвеннит восхищалась фасадами дивно подсвеченных зданий, яркими вывесками и огромнейшей ёлкой, возвышающейся на Трафальгарской площади… Она вообще почти всем здесь восхищалась и даже развеселила под конец этим Скабиора.

— Ну вот, — сказал он, наконец, отчаянно зевая, ёжась и пряча подбородок в намотанный на шею яркий шерстяной шарф, — думаю, этого вполне хватит. Главное, не соглашайся на легилименцию и веритасерум — и давай возвращаться. Скажешь, что гуляла с подружками. Надеюсь, твои родители не успели дойти до аврората.

— А можем мы завтра встретиться? — попросила девочка. — Ну, пожалуйста!

— У меня полно дел, — раздражённо ответил он. — Сегодня четверг — можем встретиться в воскресенье.

— Так нескоро? — очень расстроенно и разочарованно проговорила она.

— Будешь ныть — вообще не встретимся. В воскресенье в полдень… Дай подумать, где, — спохватился он. — На мосту слишком холодно и далеко от твоего дома. У вас там рядом есть маггловский городок — автобусом минут десять. Была там когда-нибудь?

— Нет, — она помотала головой. — Но я найду!

— Там есть… Ладно, давай в этот раз на мосту — и я тебе покажу, где будем встречаться в дальнейшем. Если меня не будет минут десять — уходи в тепло и приходи к двум. А потом к четырём. Если меня и в четыре не будет — приходи в полдень в понедельник. Или так — или никак. Подойдёт?

— Да, — кивнула она, даже и не обиженно вроде.

* * *

…Дома Гвеннит ждал скандал. А когда ей запретили отныне вообще выходить на улицу, она, не выдержав справедливых упрёков, расплакалась и зажала уши руками. Мать, разозлившись, подошла к ней и попыталась отвести руки, и от этого прикосновения внутри у Гвеннит что-то вскипело, она вскочила, глухо, по-звериному зарычав — мать отшатнулась, глядя на дочь в ужасе, девочка, увидев этот взгляд, замерла, в испуге зажав ладонями рот, потом потянулась к матери — та отпрянула… И Гвеннит, медленно отступая, сделала несколько маленьких шагов назад, потом развернулась — и убежала в свою крохотную комнатку, которую ей выделили вскоре после того страшного полнолуния. Где и рыдала остаток ночи и уснула, не раздеваясь, только под утро.