Обратная сторона луны (джен)

Скабиор не заметил, как сентябрь подошел к концу, и на смену ему пришел на удивление тёплый в этом году октябрь — он опомнился, только когда в одно из воскресений Гвеннит напомнила ему о том, что с завтрашнего дня пора начинать пить аконитовое.

— Хочешь сказать, что сегодня…

— …девятое октября, — подхватила она. — Полнолуние шестнадцатого.

— Мерлин, — пробормотал он, помотав головой. — Только что было лето!

— Ты просто никогда не работал, — улыбнулась она. — Когда я только пришла в архив, мне тоже казалось, что недели пролетают совсем незаметно.

— Воровство, между прочим, тоже тяжёлый и очень опасный труд, не говоря уже о контрабанде! — шутливо возмутился Скабиор. — Забавно, но я не могу сказать, что мне не нравится жить так, как теперь приходится, — признал он. — Скажи… Кристи уже больше десяти месяцев — ты долго ещё будешь кормить?

— Ты устал? — сочувственно спросила она, касаясь его плеча.

— Ну, — он немного смутился, — честно признаться, аконитовое мне слегка надоело. Но ещё несколько раз я вполне потерплю, — тут же добавил он, увидев её расстроенное лицо.

— Я знаю, что уже можно и прекращать, — сказала она негромко. — Но я… я думала, может, хотя бы до года…

— Я же сказал: ещё несколько раз я потерплю, — повторил он, накрывая её руку своей. — Но к полутора-то годам ты закончишь?

— К полутора годам он уже будет бегать и разговаривать! — рассмеялась она. — Конечно, закончу — разве таких больших мальчиков кормят грудью?

— Ну, — рассмеялся он, — бывает по-разному. — Некоторые умудряются кормить и трёхлетних.

— Я нормальнее, чем кажусь, — пошутила она — и вдруг обняла его за шею и замерла, уткнувшись носом ему в плечо.

— Что, маленькая? — негромко спросил Скабиор, сажая её к себе на колени и тоже обнимая.

— Я скучаю, — прошептала, всхлипнув, она. — И мне всё кажется, что раз Кристи ещё совсем маленький — всё было совсем недавно и скоро исправится… Когда же Ари вернётся? — проговорила она совсем тихо.

— Вернётся, — помолчав, сказал Скабиор. — Однажды он непременно вернётся.

…Оставшиеся до ярмарки три недели пролетели с такой же скоростью, как и предыдущие — а несколько дней непосредственно перед ней и вовсе слились для Скабиора в один, разбитый на части лишь коротким сном.

— Ты пойдёшь туда? — спросил он Эбигейл ранним утром, встречая серый рассвет рядом с ней на ступеньках дома. В последнее время он стал замечать за собой, что привык оставаться на ночь в «Лесу», и, хотя уютно он себя здесь не чувствовал, просыпаться от каждого незнакомого звука он уже перестал.

— На ярмарку? — задумчиво спросила она. — Нет, не думаю. Что мне там делать? А детей отведёт Бёр, и Варрик за ними присмотрит.

— Ты в самом деле не хочешь — или…

— Не хочу, — покачала она головой. — Я не боюсь, если под «или» ты понимал это. Я просто не хочу к людям. Волчата мне потом всё расскажут.

Конечно, это было самым разумным решением — и всё же Скабиор с трудом удержался от того, чтобы начать её уговаривать переменить его.

Но, таких спокойных минут у него в эти дни выдалось исчезающе мало, и накануне ярмарки он буквально силой заставил себя остановиться и выспаться, потому что день ему предстоял долгий, а он в последние дни всё время чувствовал себя невероятно уставшим. Уснуть ему, впрочем, удалось не сразу — и он долго лежал в темноте, закрыв глаза и перебирая в памяти всё, что произошло с ним за последние месяцы. И, засыпая под шум октябрьского дождя, он пообещал себе, что выжмет из этого фонда всё, что только возможно — и, может быть, даже чуть больше.

* * *

Субботнее утро выдалось пасмурным, однако в Хогсмиде с рассвета шли последние приготовления к открытию ярмарки, приуроченной к празднованию Хэллоуина, за последние лет шестнадцать ставшей уже традиционной. К полудню же небо над деревней посветлело, открыв яркое, но уже холодное солнце, осветившее украшенные резными тыквами, остроконечными шляпами, чёрными кошками и летучими мышами деревянные павильоны — и сцену, на которой ближе к вечеру должен был состояться аукцион, а сейчас шла торжественная процедура открытия ярмарки.

Торговля началась часам к девяти утра. Чего здесь только не было! Кажется, почти все волшебные магазинчики имели здесь свои лотки, павильоны и выездные филиалы всех видов, появившиеся на один день. Палатки перемежались с местными лавками, владельцы которых ярко украсили свои витрины и встречали посетителей на крыльце — а те из них, что располагались подальше от центра, отправили на улицу зазывал в броских костюмах с охапками цветных листовок. Все маленькие площади Хогсмида были буквально оккупированы съехавшимися со всей Британии фермерами и ремесленниками, а пабы, кафе и закусочные соблазняли посетителей всевозможными скидками и были полны разнообразной едой — от традиционных фиш-энд-чипс до сладостей и жареных на углях колбасок и мяса. Здесь можно было приобрести и одежду, и домашнюю утварь, и украшения, и оружие, и игрушки, и вообще, кажется, обустроить свой дом с нуля — и даже обзавестись им самим, или, во всяком случае, найти для этого материалы и мастеров.

Не менее живописными были и наводнившие Хогсмид волшебники, среди которых можно было увидеть и разодетых в традиционные яркие мантии ведьм и колдунов, и тех, кто был одет более современно, и даже наряженных в откровенно маггловские вещи. Последних, впрочем, было немного, и в основном в толпе мелькали мантии и остроконечные шляпы самых разных цветов и фасонов. Юные парочки гуляли, кто трогательно держась за руки, а кто и откровенно обнявшись, и время от времени целовались в укромных уголках, которые чаще всего таковыми назвать можно было очень условно. А дети — маленькие, которым ещё не скоро предстояло получить из Хогвартса заветное письмо — носились туда-сюда, время от времени подбегая к своим родителям, кто с яркой игрушкой, кто с облитыми карамелью яблоками, которые распевали тонкими голосами местный фольклор с отчётливым шотландским акцентом, а кто просто так, с пустыми руками, время от времени налетая на взрослых и тут же, наспех пробормотав что-то похожее на извинение, отправляясь куда-то дальше. Опытным взглядом Скабиор отметил в толпе и своих коллег по воровскому цеху, теперь уже бывших, а также обратил внимание на представителей ДМП, вроде бы мирно прогуливающихся по улицам.

Среди павильонов и магазинчиков оказалось немало так или иначе связанных с фондом: например, в глаза сразу бросался раскрашенный в яркие цвета домик, принадлежащий «Вредилкам Уизли», где продавались стремительно набиравшие популярность разноцветные фланелевые рубашки, обрастающие в полнолуние шерстью, конфеты с волчьим воем и «хвостато-ушастая помадка», позволявшая съевшему на полчаса отрастить волчьи уши и хвост. Гвеннит, узнав о ней, очень смеялась, вспомнив, как однажды она целый месяц проходила хотя и с нормальными ушами, но зато с хвостом и частично обросшая шерстью — и пообещала непременно купить немного и обязательно так развлечь Кристи. На ярмарку она собиралась с сыном и со своими подружками из архива — Скабиор же её сразу предупредил, что, скорее всего, просто так погулять он с нею не сможет, но очень просил в случае серьёзной необходимости непременно к нему обращаться.

— Плевать на фонд, если вдруг что-то случится, — сказал он очень серьёзно, приподнимая её лицо за подбородок. — На всё и на всех наплевать. Обещай мне, что не будешь об этом думать, если я буду вам нужен.

— Номер три, — засмеялась она, накрывая его руки своими, и пояснила в ответ на его вопросительный взгляд: — Первым мне что-то очень похожее сказал мистер Поттер. Вторым был…

— …Джон, — перебил её Скабиор.

— Он сказал, что дежурит там, — кивнула она. — Знаешь, я начинаю себя чувствовать очень важной особой: мне кажется, что на этой ярмарке мы с Кристи будем самыми охраняемыми из всех.

— И хорошо, — решительно сказал Скабиор. — Я очень жалею, что не могу с вами быть — ты в первый раз пойдёшь с Кристи так далеко, а я этого не увижу.

— Мы сходим втроём потом куда-нибудь, хочешь? — тут же спросила она.

— Хочу, — кивнул он.

Но когда утром Скабиор очутился в Хогсмиде и окунулся в его праздничную атмосферу, он забыл о Гвеннит и о Кристи, и вообще обо всём, кроме того, что происходило конкретно здесь и сейчас. Ему приходилось быть в нескольких местах одновременно — и он как никогда остро пожалел, что волшебники не могут пользоваться мобильными телефонами, а волшебные зеркала редки и дороги. «Почему, кстати?» — успел он подумать, но мысль эта исчезла так же быстро, как и возникла, потому что удерживать в голове что-то, кроме того, что необходимо было сделать именно сейчас, Скабиор был не в силах.

В сотый раз обходя ярмарку, он заглядывал то к «Вредилкам Уизли», то к Керку, выставившему на крыльцо небольшой прилавок со всяческой мелочёвкой с символикой фонда и «Яблочного леса» — от брелоков и браслетов до пеналов, ремней и перчаток — то в павильончик, арендованный непосредственно фондом, где продавали разнообразнейшую яблочную продукцию. Чего там только не было! Море разнообразнейшей выпечки — от традиционнейшего хемпширского пудинга с яблоками (авторства Молли Уизли — о чём, впрочем, Скабиору известно не было) и до экзотического для Британии болгарского яблочного пирога с манкой (который послужил объектом символической мести Гермионы Уизли вероломному мужу, посмевшему усомниться в её кулинарных способностях и серьезном отношении к обязательствам, взятым на себя добровольно — и выражение лица несчастного Рональда, слушавшего весь вечер рассказ о том, как рецепт достался ей в дружеской переписке, стало для Гермионы достойной наградой. Об этом Скабиор никак не мог знать и даже предположить не мог, почему Гермиона так улыбалась, отдавая ему плод своей мести, и почему так смеялся Поттер, когда о нём узнал). Впрочем, большинство пирогов напекли мать Гарольда со своими подругами — и пряные запахи солёных пирогов с яблоками и копчёным мясом, заставляли Скабиора и стоявших за прилавком Тиру и Дагфинна буквально захлёбываться слюной, несмотря на то, что ни один из них не был голоден. А ведь были ещё яблоки в кляре и в карамели, штрудели, крамблы и яблочное печенье…

Кроме выпечки на прилавке красовались ещё и джемы, среди которых выделялись баночки с зелёными крышками, к каждой из которых были прикреплены листок яблони и листик мяты — собственное производство волчат, потративших под руководством Гвеннит на это не один день. А также желе, варенья, мармелад (необычный, тёмно-янтарный, в виде крохотных яблочек, каждое было уложено в яркую бумажную корзиночку, был принесён Поттером и выглядел так красиво, что Скабиор отложил немного себе с Гвеннит, впрочем, честно сразу же за него заплатив) — и, конечно же, запечённые с яблоками тыквы.

Пироги, к каждому куску которых волчата бесплатно предлагали горячий чай с разными ароматными травами, почти разобрали уже часам к двум — а к четырём начало потихоньку заканчиваться и всё остальное. Тогда-то Скабиор и увидел их у киоска — стройную блондинку с таким же светловолосым мальчиком лет десяти, а чуть поодаль — и остальное семейство, такое же белобрысое. Малфои… Удержаться Скабиор не сумел — и, подойдя ближе, почувствовал тонкий знакомый запах и открыто встретил взгляд мгновенно заледеневших при виде него больших голубых глаз Нарциссы Малфой.

— Мадам, — коротко склонил он голову, с любопытством разглядывая стоявшего рядом с нею ребёнка, так похожего на своего деда, ответившего ему таким же прямым и ничуть не испуганным и, в то же время вовсе не наглым взглядом.

Миссис Малфой ничего ему не ответила — и, отвернувшись, слегка улыбнулась Тире и, видимо, закончила фразу, указывая на мармеладные яблочки:

— …и ещё дюжину этих, пожалуйста.

Пока Тира аккуратно укладывала покупки в бумажный пакет, Скабиор молча переводил взгляд с неё на миссис Малфой — и не заметил, как к ним подошёл её муж. Выражение его лица, жёсткое и даже суровое, почему-то невероятно развеселило Скабиора: этот аристократ что же, решил, что страшный оборотень сейчас нападёт на его жену или внука? Вот так, прямо посреди белого дня, на ярмарочной площади Хогсмида кинется на них и перегрызёт горло?

А вот мальчик смотрел на него совсем по-другому: прямо и с любопытством. Впрочем, скорее всего, он просто понятия не имел, что перед ним оборотень — вряд ли наследник Малфоев читает «Пророк» и знает его в лицо. Так что он видел, скорее всего, просто необычно одетого человека — вот и разглядывал его. Ничего больше.

Провожая Малфоев откровенно насмешливым взглядом, Скабиор подмигнул Тире и с заметно улучшившемся настроением отправился дальше. Когда-то он сам очень похоже глядел на них — на всех этих аристократов, включая того же Малфоя: опасливо, настороженно и предупреждающе, понимая, впрочем, что если придётся — ему нечего будет им противопоставить, кроме удара ножом или режущего в спину. Нынешнюю ситуацию зеркальной назвать было, конечно, нельзя — и всё же…

Впрочем, Скабиору было, о чём подумать, кроме Малфоев — и уж тем более было, на что посмотреть, ибо ярмарка привлекала гостей отнюдь не только торговлей. Весь день проходили разные конкурсы — от состязаний в плюй-камни до соревнований лучников и тех, кто не прочь пометать ножи. Здесь-то Скабиор и увидел Бёра — и какое-то время, позабыв обо всём, с восторгом смотрел, как тот спокойно и молча каждым выстрелом вгоняет стрелу за стрелой в яблочко, срывая аплодисменты, на которые он, впрочем, совершено не реагировал. Скабиор постоял, дожидаясь окончания очередного соревнования — и когда Бёр невозмутимо забрал кубок, с досадой подумал, радостно аплодируя победителю, что им самим нужно было организовать что-то подобное, однако такая простая мысль, к сожалению, не пришла вовремя ему в голову. С другой стороны, будет ведь и рождественская ярмарка — и вот там-то… Бёр тем временем перешёл к соседним мишеням — следом за ним потянулась группа человек в тридцать, которых Скабиор для себя определил, как его фанатов — и, вежливо отклонив предложенный ему лук, вскинул свой и пустил первую стрелу, попав прямо в лоб нарисованной в центре мишени летучей мыши.

К обеду улицы Хогсмида пополнились отпущенными на ярмарку школьниками — в толпе замелькали чёрные мантии, разноцветные шарфы и остроконечные шляпы, торговля ещё более оживилась, а у Скабиора появилось немного времени, чтобы перекусить и передохнуть. И он, купив порцию жареного на углях мяса, аромат которого изводил его с самого утра, и на ходу запивая его обычной водой (спиртное он пообещал себе вечером — много и любого, какого ему захочется, но этот день ему нужно было пережить максимально собранным) отправился к сцене, на которой заканчивалось вручение призов за самый большой кочан капусты, выращенный в Волшебной Британии — последний в серии награждений за такую же тыкву, кабачок и картошку, после чего нужно было подготовить всё для грядущего аукциона.