Неудавшаяся попытка побега словно бы и не повлияла на привычное течение их жизни в плену, разве что, как будто завершив какое-то важное дело, вернулись те из охранников, которых они не видели долгое время, но это воспринималось так, словно бы какой-то важный элемент вернулся на своё законное место. Вечера, как они уже все привыкли обозначать это время, наполненные чарующим звоном золотых струн, по-прежнему сменялись «уроками» и перемежались работами и посещениями купальни, где струи воды уносили печали и дарили забвение. И на смену отчаянию и злости, от понимания, что, если сбежать не удалось даже Причарду, ни у кого из них нет никаких шансов, пришли апатия и какое-то странное равнодушие.
Однако и в их размеренной жизни перемены, хоть и медленно, но все же происходили: так, постепенно из «общей камеры» исчезли другие пленники, и они остались там всемером. Впрочем, они давно уже утратили былое единство, и чем дальше — тем больше становились заметны трещины между ними. Так, Маллиган пропадал из камеры уже очень надолго, и теперь куда больше времени проводил на работах в компании тех, кто населял это странное место. Да и хлеб он теперь делил именно с ними, и чаще всего возвращался в «общую камеру» лишь для того чтобы поспать или подумать, вежливо отказываясь от общего ужина, вместо этого иногда рассказывая пленникам старые легенды своей в те времена еще свободной страны, которых, оказывается, знал достаточно.
О'Нил и Саджад практически перестали реагировать на внешние раздражители, но, если Саджад при этом казался просто очень глубоко погружённым в себя и вполне был способен исполнять простые команды, то О'Нил постепенно сходила с ума, большую часть времени теперь проводя, прижавшись спиной к стене и тихонько напевая что-то невнятное себе под нос. Любые прикосновения вызывали у неё панику, и лишь Фоссет удавалось уговорить её поесть или прилечь, и ей же она иногда позволяла брать себя за руку.
Впрочем, все они стали больше времени проводить вне «камеры», как и Маллиган, возвращаясь туда отлежаться после очередного «урока», отдохнуть или поесть, зато куда больше занимались теперь физическим трудом, ставшим более разнообразным. Они все, как и Маллиган, теперь все чаще работали вместе с теми, кто просто жил здесь, начиная в процессе неизменно с ними общаться, сначала неохотно и только по делу, но вскоре находя какие-то нейтральные темы, а здешние обитатели неизменно бывали добры и участливы, и словно наполнены каким-то внутренним светом. Они поддерживали беседу, делились своей жизненной философией, помогали, и иногда делились немудрёной едой, и казалось, воспринимали их скорее, как гостей, нежели как пленников.
И в какой-то момент Арвид поймал себя на мысли, что ему нравится работать руками в компании его новых знакомых, особенно возиться с землёй, с грядками, на которых, освещаемые золотистым сиянием потолка или солнцем через световые колодцы, росли не только травы и овощи — к удивлению Арвида, значительную часть всех посадок занимала простая картошка — а ещё и странные, неизвестные грибы. Здесь было легко, легко и спокойно, и можно было не думать ни о чём, кроме работы — а значит, и не переживать ни о чем, не беспокоиться и не страдать.
А он так устал от страданий…
Так всё и шло — пока на одном из уроков не произошло странное.
Впрочем, поначалу Арвида ничего не удивило: место, в котором он оказался в очередном видении, было ему незнакомо, однако такое, порой, случалось — декорации в них пусть и нечасто, но всё же менялись. Он увидел себя в маггловском пригороде среди аккуратных двухэтажных домов с маленькими палисадниками, ухоженными и чистыми. Светило яркое солнце, и по улицам время от времени проезжали машины, а по тротуарам ходили магглы в лёгкой летней одежде.
Арвид огляделся, и на домике, таком же, как остальные — они все были, словно фасолины из одного стручка — он заметил табличку с адресом «Элм-Стрит 999», хотя ни одного вяза в округе не заметно не было, да и само название ни о чем ему не говорило. Таких улиц могут быть тысячи. Мимо него куда-то спешили магглы, и никто не обращал на Долиша никакого внимания — его словно не видели, просто проходя мимо.
Эта странность вызвала у него вялое любопытство — но он уже видел столько всего, что давно перестал испытывать во время видений сильные эмоции, а события он воспринимал словно бы по инерции.
Да и сама природа видений постепенно менялась.
В них уже почти не было никаких ужасов и страданий: никто не мучил его жену, да и смертей — ни её, ни своего сына он больше не видел. Напротив, сюжеты теперь были довольно… скучными: Гвеннит, мирно живущая в новом браке, иногда — с их общим сыном, иногда — без него… В этом случае мальчик чаще всего оставался с его родителями — где тоже рос вполне благополучно, обычным волшебником, не зная матери и иногда слушая истории о пропавшем отце-герое… и иногда Арвид ловил себя на том, что такое будущее не кажется ему таким уж ужасным — и, может быть, так и вправду для всех было бы лучше? Все благополучны и счастливы, и он им, в общем-то, не особенно нужен… Он отбрасывал подобные мысли, конечно, но они всё равно возвращались, и чем дальше — тем чаще.
Постояв какое-то время на улице, Арвид медленно направился к дому, подталкиваемый уже знакомой ему чужой волей и внутренне готовясь к тому, что сейчас увидит внутри. Открыв выкрашенную белой краской дверь, он оказался в маленькой тёмной прихожей, а затем, подчиняясь чьему-то желанию, пошёл на кухню.
Там никого не было. На столе стояла грязная посуда — было похоже, что трапеза только что закончилась: две детских чашки с яркими картинками, и одна обычная, зелёная кружка, ещё влажные изнутри, маленькие тарелки, измазанные свежими остатками джема, полупустая пачка печенья… В остальном в кухне было чисто, на буфете стояла плетёная ваза со спелыми яблоками, а на подоконнике распахнутого настежь окна большая тыква и пучок пшеничных колосьев. Вся кухня, казалось, дышала чем-то домашним и в какой-то мере привычным: вот деревянные банки с крупами, а вот вышитые льняные полотенца и толстые восковые свечи…
Хотя сплетённая из тех же колосьев кукла в нарядном белом платьице на фоне маггловского холодильника выглядела, скорее, странно. Все вместе создавало ощущение, что хозяйка наводила на кухне порядок к какому-то празднику и отошла на пару минут.
Значит, ему сейчас покажут «счастливое замужество за другим», понял Арвид — но что-то было не так. И дело было даже не в том, что дом этот был явно маггловским — подобное он как раз уже видел. А вот в чём, это понять Арвиду никак не удавалось.
Он огляделся снова, пытаясь отыскать ответ на вопрос и, наконец, понял.
Чашки.
Детские чашки на столе — почему их тут две?
Окно — чисто вымытое — распахнутое еще минуту назад, оказалось закрыто наглухо, и Арвид почувствовал вдруг, как по кухне пролетел ветерок, и страницы висящего на стене отрывного календаря затрепетали, обратив этим на себя его внимание и отвлекая от мысли о количестве оставленной на столе посуды. «31 июля 2016 года, воскресенье» значилось на верхнем из них. Недоумевая — никогда прежде ему не доводилось видеть в своих видениях никаких дат — Арвид подошёл ближе и коснулся пальцами тонкой, похоже, газетной, бумаги. Ветерок вновь коснулся его лица, и Долиш, следуя его направлению, повернулся и увидел написанные на холодильнике алым, словно свежая кровь, всё те же три загадочные девятки. От неожиданности он сморгнул, помотав головой, на мгновенье прикрыл глаза — но, открыв их, увидел всю ту же картину.
Впрочем, чем-чем, а кровью его было не удивить, и Арвид, вздохнув, отвернулся — и упёрся взглядом в электрические… нет — электронные маггловские часы, на которых мигало ядовито-зелёным невозможное время — девять часов девяносто девять минут.
Всё это начинало напоминать шараду — и было, определённо, чем-то новым: никаких загадок и головоломок прежде ему не показывали и разгадывать не заставляли. Внимательно оглядев комнату ещё раз, Арвид увидел, что и год на календаре теперь изменился, отбрасывая его на добрый десяток столетий — в девятьсот девяносто девятый, и на каждой чашке теперь было изображено по девятке.
Он медленно подошёл к холодильнику и, приглядевшись к алым девяткам, мазнул по одной из них указательным пальцем и поднёс его к носу. Принюхался — а потом осторожно лизнул.
И тут же удивлённо лизнул ещё раз.
Джем.
Вишнёвый джем — или даже, скорее, желе.
Он растерялся и словно в горячке выскочил из дома на улицу. Мимо проезжали машины, и номер каждой из них состоял из проклятых девяток!
Обдумать это он не успел: его мысли начали разбегаться и путаться, и прежде, чем он сумел хоть как-нибудь упорядочить их, он вновь обнаружил себя очнувшимся на полу в «общей камере», как это обычно и бывало с ним после «уроков».
Когда Арвид перед сном рассказал о своём странном видении, Джимми Пикс неожиданно подал голос:
— Я тоже их помню.
— Девятки? — уточнил Арвид.
— Девятки, — ответил Пикс. — И чашки. С таким подозрительным типом в чёрном.
— И с русалкой, — неожиданно добавила Фоссет. — С рыжими волосами.
Они замолчали, приподнявшись и во все глаза глядя друг на друга.
— Только я не трогала ту надпись, — сказала, наконец, Фоссет. — Но дата та же — тридцать первое июля шестнадцатого.
— Я тоже нет, — сказал Пикс. — Я никогда раньше… не был в доме. Здесь. На уроках, — ему явно трудно было выражать свои мысли связно, и он то и дело делал паузы, словно проговаривая про себя то, что затем произносил вслух.
— Я бывала, — проговорила очень задумчиво Фоссет. — Но не в таком.
Причард молчал, и было неясно, видел ли он то же, что и они — но когда он сидел, вжавшись в стену, спрашивать его о чём бы то ни было не имело смысла.
— И что, — медленно проговорил Арвид, — это значит? Одинаковые видения?
— Куда интереснее, — голос Причарда прозвучал неожиданно, — что значат эти девятки. Я не видел их — но это, может быть, и не важно.
— Три девятки, — задумчиво проговорила Фоссет. — Не знаю… что символизирует девятка? На нумерологию я ходила очень давно.
— Я что-то читал о том, что у кельтов это число возрождения, — припомнил после паузы Арвид. — И вообще священное. Девять комнат в доме, девять частей у человеческого тела… даже у магглов — в Ирландии в каждом королевстве по девять округов. Если я, конечно, не путаю.
— Возрождение, — озадаченно проговорила Фоссет. — Мне это не нравится, — она нахмурилась. — Нам хотят сказать, что мы готовы переродиться?
— И поэтому я ничего и не видел, — хмыкнул Причард, а затем ухмыльнулся: — Хотя, вообще-то, я и там теперь ничего не вижу, но замечательно ощущаю. Во всём этом определенно есть логика. Хотя и не слишком радостная.
Alteya
O my... Надеюсь он не умрёт Или точнее, учитывая его образ жизни "не убьют". Иду читать дальше, в общем! |
Vhlamingo
Alteya Идите! )O my... Надеюсь он не умрёт Или точнее, учитывая его образ жизни "не убьют". Иду читать дальше, в общем! 2 |
Пельмени?! Ручные! АААА!!! Дикие. С перцем и чесноком. |
2 |
Alteya
isomori УУУУУУУУ!АААААААААААА!!! (Страдает по домашним пельменям) (тоже страдает... и вообще по еде) 1 |
miledinecromant
Alteya Дааааааа!УУУУУУУУ! (тоже страдает... и вообще по еде) Но домашние пельмениииии!!! |
Alteya
miledinecromant Дааааааа! Но домашние пельмениииии!!! У меня тоже домашние пельмени есть: Маленькие, с фаршем внутри и со сметаной! *Отправляю вертуально.* 1 |
Мария Малькрит
Alteya Маленькие... с фаршем... ааааа!У меня тоже домашние пельмени есть: Маленькие, с фаршем внутри и со сметаной! *Отправляю вертуально.* Ловлю виртуально... |
miledinecromant
Блин Ну почему нельзя делиться едой через интернет Я умею в пельмени Ахахахахах Так... Продолжаю читать Меня волнует судьба Криса И этой мелкой Гвеннит |
Vhlamingo
miledinecromant Меня это тоже возмущает!Блин Ну почему нельзя делиться едой через интернет Я умею в пельмени Ахахахахах Так... Продолжаю читать Меня волнует судьба Криса И этой мелкой Гвеннит О. Читайте. )) Там... длинная судьба! ) Вы сейчас где? 1 |
Alteya
Обнимаю вас🦩 Я пока на моменте где Гвеннит находит целителя и лекарства для Криса. Она умничка такая Маленькая Она ребёнок же И смогла позаботиться о взрослом Ну и нравится то как Крис принимает помощь Не каждый так смог бы Он тоже молодец (я переживаю за судьбу егеря-оборотня, офигеть) |
Vhlamingo
Alteya Ну подросток. Обнимаю вас🦩 Я пока на моменте где Гвеннит находит целителя и лекарства для Криса. Она умничка такая Маленькая Она ребёнок же И смогла позаботиться о взрослом Ну и нравится то как Крис принимает помощь Не каждый так смог бы Он тоже молодец (я переживаю за судьбу егеря-оборотня, офигеть) Смогла, да. Она умненькая. Да. Вы переживаете. ) 2 |
Alteya
Вы мастер Серьёзно До сих пор не понимаю как так получилось что я сочувствую Скабиору Мб Грейбеку ещё? Или Волдеморту?! Думаю что я и Мальсиберу смогу посочувствовать...) Когда прочитаю ваши книги Вы размываете границы 1 |
Vhlamingo
Alteya Мы с Миледи да, такие! ) Вы мастер Серьёзно До сих пор не понимаю как так получилось что я сочувствую Скабиору Мб Грейбеку ещё? Или Волдеморту?! Думаю что я и Мальсиберу смогу посочувствовать...) Когда прочитаю ваши книги Вы размываете границы Мы размываем границы и строим новые! 2 |
Vhlamingo
Мальсибера там вообще обнять и няшить! ))))))) 1 |
Vhlamingo
И это все как раз самое страшное. Потому что все эти люди, которые убивали грязнокровок, вовсе не обязаны быть злыми маньяками. Они могут в других аспектах быть очень милыми, приличным людьми, любить семью и друзей и так далее. А потом начать новую жизнь, и вообще как любой человек могут направить свою жизнь в любую сторону... Потому что они такие де люди. Не то чтобы их жертвам было бы от этого легче. 1 |
Alteya
Vhlamingo Прямо как лавовые потокиМы с Миледи да, такие! ) Мы размываем границы и строим новые! |
miledinecromant
Vhlamingo Обнять и плакать. А няшить - это вместе с "поймать"... Oh, wait...Мальсибера там вообще обнять и няшить! ))))))) 1 |
isomori
Alteya О да! ) Прямо как лавовые потоки isomori miledinecromant Дадада! )Обнять и плакать. А няшить - это вместе с "поймать"... Oh, wait... 1 |