Обратная сторона луны (джен)

— Волчата должны избежать Азкабана, — ответила Эбигейл.

— И запрета на дальнейшее колдовство, — внезапно вмешался Скабиор. — Нельзя, чтобы их палочки были сломаны. Понятно, что какое-то наказание будет — но палочки им нужно сохранить.

МакТавиш посмотрел на него очень пристально — и взгляд его был холодным и ясным, ничуть не напоминающим тот, с которым он несколько часов назад уговаривал его подремать у него на диване. Скабиор ответил ему почти таким же — и, отведя глаза первым (ибо во всём надо знать меру), перевёл его на снова вступившего в беседу ирландца, проговорившего очень весомо:

— Это будет весьма непросто… если не невозможно. Особенно второе. Несовершеннолетних — если получится это доказать — редко приговаривают к Азкабану, но вот сохранить палочки…

— Мы настаиваем, — сказала Эбигейл. — Потому что в противном случае они окажутся в Азкабане, как только вырастут и купят новые.

— Если попадутся, — зачем-то добавил Гельдерик.

— Настаиваете, — повторил МакТавиш. — Ваша твёрдость напоминает мне блаженной памяти Джеффри. Что ж, мне понятно ваше желание защитить своих детей.

Он замолчал, оставив присутствующих гадать о смысле этой своей реплики, трактовать которую можно было, как угодно.

— Но мы не всесильны, — с видимой грустью развел руками Ллеувеллин-Джонс. — Тем более, когда речь идет о действиях третьих сторон. Может случиться, что Азкабана избежать не удастся.

— Однако и там живут, — подхватил О'Хара. — Особенно, если…

— Волки не живут в Азкабане, — перебил Гельдерик. — Это вы там живёте годами. А мы умираем на третьей или пятой луне.

— Без аконитового — бесспорно, — невозмутимо кивнул Ллеувеллин-Джонс, в котором с каждой секундой Скабиор всё глубже отмечал его валлийское происхождение.

— Да где его брать там? — спросил Гельдерик, перебив открывшую было рот, чтобы что-то сказать, Эбигейл.

— Ну, — широко улыбнулся О'Хара, — это станет уже нашей заботой, если мы с вами придём к согласию.

— Вы сможете протащить туда аконитовое? — спросил Гельдерик недоверчиво — а Скабиор прикусил язык, чтоб не сказать, что кое-кто в лице Главного Аврора тоже мог бы провернуть этот фокус — и, по всей видимости, сделал бы это, если бы его попросили. И вновь на секунду задумался, правильный ли выбор он сделал.

— Мы можем вам гарантировать, что, если они и попадут в Азкабан — они выйдут оттуда живыми и относительно здоровыми, — ответил Ллеувеллин-Джонс. — Впрочем, у них неплохие шансы и вовсе туда не попасть, — добавил он очень уверенно. — Насколько мы знаем, сейчас они числятся в аврорате несовершеннолетними и те разыскивают их родственников — правда, не слишком активно. Но, в любом случае, розыскные мероприятия уже начаты — и пока задержанных допросили лишь самым обычным образом и ничего полезного от них не услышали, насколько можно судить по действиям Аврората. А на допрос несовершеннолетних с применением спецсредств нужно согласие родителей или опекунов.

Гельдерик и Эбигейл переглянулись — и она, едва заметно кивнув ему, сказала:

— Есть ещё кое-что.

Слова прозвучали тяжело — и хотя выражение её лица по-прежнему оставалось непроницаемо-спокойным, Скабиор ощутил, как едва уловимо сменился её запах — и порадовался, что среди спутников МакТавиша оборотней, сколько он мог понять, не было, и ещё раз подумал о том, чем же сейчас занят Нидгар.

А Нидгар дождался вернувшегося с известием о благополучном начале переговоров Варрика. Варрик отыскал известный «волчатам» ориентир буквально в паре миль от домика миссис Монаштейн, расположенного в самом сердце Эссекса, а Нидгар аппарировал к нему вместе с полудюжиной своих бойцов и бегом — а бежать они могли быстро, долго и очень легко — повёл их к цели.

Домик стоял за небольшой узенькой речкой у самого леса — и отлично просматривался издалека. Аппарировавшим в маленький городок поблизости «волчатам» нужно было сперва пересечь поля, потом — большой, вытянутый в виде неправильного овала луг, перейти речку — и залечь вдоль низенького белоснежного заборчика, окружавшего почти голый ещё сейчас сад.

И вот тут начались странности.

Поля они пересекли очень быстро — а вот луг оказался каким-то совершенно нескончаемым. Они бежали и бежали — а тот всё длился и длился, и речка так и продолжала оставаться буквально в нескольких ярдах, словно бы насмехаясь над ними. Наконец, Нидгар остановился и, подозвав остальных, приказал аппарировать к самому домику — но левее, туда, где лес выступал небольшим мысом.

Однако у них ничего не вышло. И это не было обычным антиаппарационным куполом — они не ударились и не были отброшены назад. Они просто оказались весьма далеко — так далеко, что даже не поняли поначалу, куда попали, и только появившийся рядом Варрик объяснил, что теперь они оказались уже не в двух милях от нужного места, а в четырёх.

Они вернулись обратно — и, вновь пройдя по полям, опять попытались пересечь этот луг.

Без толку…

Так и ходили — покуда, устав, не сели на молоденькую траву и не признали, что ничего сделать не могут. И злые, уставшие и разочарованные, вернулись обратно.

Но этого никто из сидящих за круглым столом в светлой гостиной пока не узнал — а разговор там, меж тем, продолжался.

— Прошу вас, — любезно улыбнулся О'Хара.

— Нельзя допустить их допроса с применением веритасерума или, тем более, легилименции. И если, — договорила она очень ровно, — будет стоять выбор между смертью и им — они должны умереть.

Гельдерик, играя желваками, то опускал, то вновь дерзко и с вызовом поднимал взгляд — а Эбигейл, не отрываясь, смотрела в глаза МакТавишу.

— Понимаю, — наконец, сказал он, спокойно выдерживая её взгляд — однако Скабиор видел, как у его губ слегка, еле заметно, но всё же обозначилась горькая складка.

— Мы надеемся, — тут же сказал Ллеувеллин-Джонс, — что этой неприятности нам всё же удастся избежать. Но, в крайнем случае, мы полагаем, такой исход тоже можно устроить.

— Осталось зафиксировать всё это в договоре, — очень довольно сказал О'Хара.

— Что за договор? — спросил Гельдерик.

— Я бы сказал, — любезно пояснил Ллеувеллин-Джонс, — что это, скорее, соглашение. Во-первых, если можно так выразиться, о ненападении — а во-вторых, о сотрудничестве. В рамках которого мы, с нашей стороны, обещаем приложить все усилия, чтобы вызволить ваших братьев из той беды, в которую они попали — а вы, со своей, вернёте мистеру МакТавишу его собственность.

— Вернём, — кивнула Эбигейл. — Как только будем иметь гарантии, что они не будут допрошены с веритасерумом или легилименцией.

МакТавиш молча призвал перо, чернильницу и пергамент и, сотворив для него подставку в пару к креслу, устроил его у себя на коленях и начал быстро писать.

— Что будет значить сотрудничество с нашей стороны? — спросил напряжённо Гельдерик?

— А что вы можете предложить? — с любезной улыбкой поинтересовался О'Хара.

— Охрану, — ответила Эбигейл. — На тех территориях, что мы контролируем — в тех лесах, например, где растет много всего интересного, и отнюдь не само по себе. Так же я слышала, — добавила она, позволив себе слегка улыбнуться, — что авроры раскрыли множество ваших укромных мест в лесу и на побережье, где вы, волшебники, хранили неподотчётные министерству вещи — мы знаем и покажем другие, там, куда авроры пока не добрались и куда вряд ли полезут. Наконец, мы можем пообещать, что не станем захватывать новые точки для сбыта зелий. Спорные мы тоже можем, в принципе, обсудить.

Гельдерик нахмурился — но смолчал. Да, об этом они тоже договорились — но зачем она выложила всё сразу? Можно было бы и поторговаться…

— Что можете предложить нам вы? — спросила она.

— Вот это деловой разговор, — кивнул с явным удовольствием О'Хара. — Начнем с очевидного — мир на улицах. Более того, мы готовы предоставить вам поддержку в непростом, однако всё-таки неизбежном взаимодействии с силами правопорядка и с Министерством в целом, включая грядущий судебный процесс. Последующие — если кому-то ещё из вас доведётся попасться — и в случае необходимости снабжение всем, что поможет скрасить пребывание в стенах Азкабана, начиная, конечно же, с аконитового зелья. Ну и, поскольку, как мы полагаем, у вас есть некоторые проблемы с добычей ингредиентов для зелий, думаю, с этим мы тоже смогли бы помочь. Кое в чём. Возможно, даже на регулярной основе, однако это предмет отдельного соглашения.

— И, разумеется, — добавил Ллеувеллин-Джонс, — мы сможем обеспечить вам определённую безопасность — в рамках разумного, конечно же.

— И в подтверждение своей доброй воли, — продолжил О'Хара, — вы отдадите мистеру МакТавишу его имущество.

— Я уже назвала условие, при котором мы сделаем это, — сказала Эбигейл.

Скабиор вдруг понял, что она, несмотря на то, что и выглядит, и держится превосходно, очень устала — а ещё сообразил неожиданно, что она ведь вовсе не молода. И если ему уже — Мерлин! — за пятьдесят, то она была уже Серой, когда он только появился в лагере у Грейбека. А ему ведь тогда и двадцати не было… сколько ей было в ту пору лет? Тридцать? Сорок? Она старше его лет на пятнадцать, если не на четверть века — и она последние двадцать лет прожила, видя, как стая превращается в то, чем она сейчас стала. И если бы только это — но нет, словно бы этого недостаточно, она ещё и выжила покалеченной, да не абы как, а лишившись правой руки, а ещё — потеряла мужа. Скабиор, один из немногих, отлично знал, что Эбигейл с Варриком были парой — не афишировали этого никогда, ибо семьи не были приняты в стае, но и нельзя сказать, чтобы прятались. Впрочем, кому какое было до этого дело…

Какая жуткая жизнь. Он даже представлять не хотел, как это — потерять своего спутника жизни, и даже не то, что потерять — а видеть его постоянно, но больше не иметь возможности прикоснуться. Жуткая жизнь… и ведь она не сломалась. Хотел бы он знать, смог бы так сам…

Хотя нет. Не хотел бы. Совсем не хотел.

Абсолютно.

— Мы согласны, — кивнул Ллеувеллин-Джонс. — Это справедливое требование.

— Тогда, если мы с вами договорились, предлагаем подписать все бумаги, — очень довольно сказал О'Хара. — Прошу обратить внимание, — подчеркнул он, — что соблюдение контракта членами стаи ложится на вожаков — вне зависимости от того, кто ими будет являться в дальнейшем. Так что смерть кого-то из вас или, — он усмехнулся, — дисквалификация не делает контракт недействительным.

МакТавиш молча левитировал ему в руки только что написанный пергамент — и тот, внимательно его прочитав, кивнул ему и передал бумагу О'Хара. Который, изучив её, тоже кивнул — и протянул текст Скабиору.

Тот прочитал — бегло, ибо читать было особенно нечего — и, не увидев там ничего неожиданного, передал пергамент Эбигейл.

Она читала подольше — очень внимательно, сжав тонкие губы, и, закончив, тоже кивнула и отдала, наконец, договор Гельдерику.

— Мы согласны, — сказал он, прочитав.

И, взяв перо первым, решительно и размашисто его подписал.

После поставила подпись и Эбигейл — и, наконец, пергамент вернулся к МакТавишу, который, ещё раз взглянув на него, завершил круг одним быстрым и явно очень привычным росчерком.

После чего подписал второй — точно такой же — и протянул его Эбигейл.

Последними, сразу на обоих экземплярах, расписались Ллеувеллин-Джонс, О'Хара и сам Скабиор — как свидетели.

— С вашего позволения, — проговорил МакТавиш, вставая, — вынужден откланяться. Дела. Все остальные вопросы уполномочены решить господа Ллеувеллин-Джонс и О'Хара. Как здесь закончите — будь любезен, зайди ко мне, — велел он Скабиору, кладя перед ним на стол маленький галечный камень. — Всего доброго, джентльмены. Дамы, — он коротко кивнул Эбигейл, затем — мадам Монаштейн и вышел.