Обратная сторона луны (джен)

— Мистер Поттер, — произнес Скабиор ещё издали, когда подошёл достаточно близко для того, чтобы ему не пришлось кричать.

Поттер, сидевший на ступеньках их дома с какой-то книжкой, захлопнул её, сунул во внутренний карман пальто и встал.

— Прошу прощения за нежданный визит, — сказал Гарри, протягивая ему руку — неожиданный, успокоивший и одновременно встревоживший Скабиора жест.

— Мне казалось, что сейчас понедельник, — проговорил Скабиор, отвечая на рукопожатие. — Не могу сказать, что внеплановый визит Главного Аврора навевает приятные мысли.

— Да нет, — улыбнулся тот. — У меня к вам разговор — но, поверьте, в нём нет ничего неприятного или опасного. И вы, собственно, можете сразу от него отказаться — я здесь неофициально — и, на самом деле, следовало, конечно же, написать вам сначала. Но идея возникла стихийно, и я толком не подготовился. Миссис Долиш, как я вижу, нет дома?

— Вы к Гвен? — тут же спросил Скабиор.

— Нет, — возразил Поттер. — Я именно к вам. — И, — понимая причины его настороженности, он поспешил его успокоить, — у меня нет никаких новостей о её супруге. Речь пойдёт совсем о другом.

— Ну, пойдёмте, — отчасти успокоившись, Скабиор отпер дверь и вошёл первым.

Они прошли в гостиную — и пока продрогший Скабиор разводил в камине огонь, вежливо пригласив гостя присесть, Поттер, устроившись на диване, молча за ним наблюдал — и не заговорил, даже когда тот, отогрев над разгоревшимся огнём замёрзшие руки, сел рядом и посмотрел вопросительно.

— Я не ужинал, — наконец, прервал затянувшуюся паузу Скабиор. — И не обедал. Так что, если вы собираетесь и дальше молчать — я не против, но я бы тогда предложил вам сделать это на кухне — на голодный желудок в молчанку играть не так интересно. Вы, может быть, присоединитесь ко мне за ужином?

— С удовольствием, — кивнул Поттер — опять успокаивая его этим согласием, ибо, если бы он явился, допустим, арестовать его или же допросить, то, как полагал Скабиор, вряд ли бы сел с ним за стол.

— Вид у вас… странный, — осторожно сказал Скабиор, разогревая ужин, когда они перебрались на кухню и Поттер присел к столу. — Может быть, вы начнёте?

— Думаю, как это лучше сделать, — признался Гарри. — Я не обдумывал эту беседу заранее… но, в общем… как бы странно это ни прозвучало, я зашёл посоветоваться.

— О чём? — вскинул брови Скабиор, оборачиваясь к нему недоверчиво.

— Скорее, о ком. О наших несовершеннолетних узниках, в судьбе которых вы приняли столь живое участие. И я не собираюсь спрашивать вас, откуда вы знаете миссис Монаштейн и её спутников — я вообще задам вам только один вопрос. И прошу вас ответить мне на него честно.

Скабиор, стоявший сейчас лицом к плите, на которой подогревал мясное рагу, возблагодарил святую Моргану за то, что Поттер сейчас не видит его лица. «Один вопрос». Его вполне хватит, чтобы… но ведь никто не заставит его отвечать правду, верно?

— Спрашивайте, — кивнул он, доставая тарелки.

— Скажите мне, вы действительно хотите помочь этим детям? Искренне — или просто не смогли отказаться из-за своей репутации? — он усмехнулся. — Вышло два вопроса — простите, что невольно обманул вас. Я знаю, что такое репутация — и что она зачастую заставляет нас вмешиваться в совершенно неинтересные и не нужные вещи. Если дело действительно в ней — дальнейший разговор не будет иметь никакого смысла, и я поблагодарю вас за честность и просто уйду.

Скабиор не ответил — молчал, пользуясь тем, что сперва раскладывал по тарелкам еду, потом накрывал на стол, доставал и медленно резал хлеб, заваривал чай… и думал, думал, думал. То, что он собирался ответить, было глупо, недальновидно и попросту очень неосторожно — и в будущем, вероятно, обещало массу проблем. Нынешнее положение дел было куда проще и безопаснее — но до какой же степени ему осточертело быть пешкой, просто фигурой, которую двигают чужие пальцы. Прожив так буквально… сколько? неделю? — он уже был готов лезть на стенку и отворачиваться от своего отражения в зеркале. И жить так всегда? Не настолько он ценит жизнь… да и нечего ценить её, вот такую. А семью его МакТавиш не осмелится тронуть — он сейчас понимал это очень чётко. Потому что его, Кристиана, послушание не стоит того, чтобы получить в личные враги Поттера — и уж кто-кто, а МакТавиш это прекрасно знает. И разбираться, если что, МакТавиш станет именно с ним — а этого Скабиор уже не боялся. Убьёт, так убьёт… что ж теперь. Лучше уж умереть волком, а не жить служебной собачкой. Тьфу.

А Поттер ждал. Очень спокойно и терпеливо — и они так и начали есть, молча и не глядя друг на друга, и так же в молчании доели густое рагу — и когда уже оттягивать ответ стало совсем невозможно, Скабиор, наконец, спросил:

— А какая вам разница?

И, забрав пустые тарелки, опять долго и обстоятельно разливал чай, аккуратно раскладывал по блюдцам печенье и сливочные тянучки, которые так полюбила в последние полгода Гвеннит, потом расставлял всё это на столе. Поттер молчал — молчал и даже, вроде бы, не смотрел на него, и удивительным образом оставался совершенно спокойным. Он просто ждал — и дождался: Скабиор не выдержал первым:

— Какая вам разница? — повторил он.

— Хочу знать, интересует ли кого-нибудь, кроме меня, их судьба, — ответил, наконец, Поттер. — Мы оба знаем, что никому из тех, кто приходил с вами к ним, они сами по себе неинтересны. Так уж вышло, что они стали пешками в чьей-то игре — и я не спрашиваю вас, в чьей, — он сделал глоток чая. — И эти люди их, конечно, теперь не бросят — но я хочу знать, готовы ли вы отдать этих детей в руки тем, кто сейчас их использует? Вы же понимаете, что просто так на все четыре стороны их теперь не отпустят. И вы, бесспорно, сможете защитить их от нас — но от них как вы планируете их защитить?

Он замолчал и, взяв чашку, отпил немного — а потом поставил её на блюдце и откинулся на спинку своего стула.

Скабиор долго сидел, молча глядя на свои руки и изучая их так пристально, словно пытался навсегда запомнить рисунок собственных шрамов. Потом поднял голову и, пристально посмотрев на Поттера, медленно и словно бы через силу проговорил:

— Я вам скажу кое-что. И не стану в обмен требовать никаких обещаний.

Он замолчал, облизывая пересохшие губы. Поттер кивнул — очень серьёзно, старательно удерживая всё то же нейтральное выражение лица, потому что не мог подобрать сейчас правильного, такого, которое не спугнуло бы его собеседника, напоминавшего Гарри сейчас нервное настороженное животное, дикое и недоверчивое, которое смотрело на него и раздумывало, стоит ли ему подойти ближе или же убежать.

— Я хочу им помочь. Но я, — очень медленно и тщательно подбирая слова, проговорил Скабиор, — не совсем свободен в своих действиях. И я не могу ничего объяснить больше, — добавил он уже спокойнее.

Ну, вот теперь действительно всё. Сторона выбрана… и теперь уже окончательно. Ему должно было бы быть сейчас страшно — или, во всяком случае, нервно, но ничего подобного он не чувствовал: напротив, ему впервые за последние дни было, наконец-то, спокойно и даже весело. Он улыбнулся — с привычной лёгкой насмешкой — и спросил:

— Ну что? Разговор состоится?

— Состоится, — улыбнулся ему в ответ Поттер. — Хотя, на самом деле, сейчас мне почти нечего вам предложить. Но я буду знать, что у меня есть союзник — и я надеюсь придумать что-нибудь, чтобы провести их между струями дождя.

— Вам-то это зачем? — спросил Скабиор, с удовольствием отправляя в рот рассыпчатое масляное печенье. Он никогда не был ни пешкой, ни ручным псом — и больше не будет. Даже если придётся за это дорого заплатить… в общем-то, МакТавиш же сам советовал ему определиться со стороной. Ну вот он и определился… сказал бы кто ему ещё год назад, что он однажды добровольно выберет сторону аврората! Он с трудом удержался, чтобы не рассмеяться — и, чтобы скрыть неуместно довольное выражение лица, встал и, сходив в гостиную, вернулся с полной наполовину бутылкой Огденского и парой стаканов. Поставил на стол, разлил — и придвинул один своему странному гостю.

— Никогда не подумал бы, что когда-то это скажу аврору — однако же, за сотрудничество! — Скабиор взял свой стакан и, отсалютовав им, залпом выпил.

Поттер тоже выпил — и, улыбаясь, обдумывал то, что услышал и то, что увидел сейчас. А увидел и услышал он очень много — гораздо больше, чем рассчитывал. И больше всего его сейчас занимал вопрос, чем или на чём же поймали мистера Винда наши оппоненты в этой игре? Остальное было более или менее ясно — но вот это оставалось загадкой. А второй загадкой было, почему тот, по сути, сейчас рассказал это ему. Хотя главной всё равно была не причина — а сам факт такого рассказа, который говорил о неожиданном доверии.

— На самом деле, — признал, слегка успокоившись, Скабиор, — вам будет от меня мало прока — я никак не смогу их ни от кого защитить. Во всяком случае, — он усмехнулся, — от тех, от кого стоило бы.

— Я понимаю, — кивнул Поттер. — У меня нет пока никакого плана, — признал он честно. — Но будет. И у вас передо мной, например, есть огромное преимущество: вас они станут слушать. А меня — никогда. А что делать — мы придумаем. В среду будет предварительное слушание по их делу — им определят меру пресечения до суда. Вы будете там свидетелем и, полагаю, — он не сдержал улыбку, — экспертом. Но это вам сообщат, я уверен — а я бы… посоветовал или попросил вас поговорить завтра с МакДугалом.

— О чём? — удивился Скабиор.

— О влиянии одиночества и содержания в закрытых и неприспособленных помещениях на юных оборотней — особенно в период полной луны, — весело проговорил Поттер. — Он выступит экспертом-целителем от аврората. И раз уж мы с вами заключили пакт о сотрудничестве, поделюсь секретом: я надеюсь, что их выпустят до суда под домашний арест. Как видите, — он сделал на удивление невинное лицо, — тут наши цели, похоже, совпали.

— Зачем вам это? — спросил Скабиор. — Вот лично вам?

— Не понимаете?

— Нет, — признал он.

— Они дети, — терпеливо проговорил Гарри. — Мой старший сын младше Хати всего на три года. Мой крестник мог бы быть на их месте, если бы мы… если бы та война завершилась иначе. Я вам ответил?

— Хотите убедить меня в том, что просто жалеете их? — усмехнулся Скабиор. — Сочувствуете волчатам, которые чуть было не угробили половину ваших?

— Их бросили, — жёстко ответил Гарри. — Оставили вместо взрослых — не думаете же вы, что мы хотя бы на минуту поверили, что они были там одни? Или что это они задумали это ограбление? Я не задаю вопросов — я верю, что вы не имеете к этому никакого отношения. Но не подростки же всё это провернули, в самом-то деле! Вы знаете, — неожиданно даже сам для себя заговорил он, — когда я учился на третьем курсе, у нас на уроке произошёл небольшой инцидент — я даже не назвал бы это несчастным случаем, так… мелкая неприятность, по сравнению со всем остальным. Однако ей воспользовался отец пострадавшего ученика — он попытался использовать это против директора. Но единственное, что у него вышло — это добиться смертного приговора поранившему его сына зверю, который просто оказался заложником их подковёрной войны.

Он замолчал — а потом, спохватившись, извинился:

— Простите, если это прозвучало обидно. Я не имел в виду, что…

— Да бросьте, — раздражённо отмахнулся Скабиор. — Не надо считать меня совсем уж идиотом, раз позвали сотрудничать.

— Я очень мало вас знаю, — сказал Поттер. — И мне сложно пока представить, что вас заденет, а что нет.

— Я вовсе не так обидчив, как это вам кажется, — усмехнулся Скабиор. — В Лютном обидчивость не в чести.

Хлопок аппарации заставил их обоих обернуться на дверь, куда через пару секунд вошла Гвеннит — одна, без сына.

— Хочешь сказать, что прошло два часа? — насмешливо поинтересовался у неё Скабиор — и, не обращая внимания на удивлённый взгляд Поттера, протянул руку и усадил к себе на колени тут же подошедшую и обнявшую его Гвеннит.

— Не прошло, — шепнула она. — Я же без Кристи.

— Вообще-то, мы не договорили, — сказал он, успокаивающе гладя её по склоненной ему на плечо голове.

— На самом деле, думаю, мы закончили — и я не буду больше сегодня отнимать ваше время, — сказал Поттер, вставая. — Спасибо за ужин — был рад вас увидеть, Гвеннит, — он вежливо поклонился ей, едва на него взглянувшей, и вышел, аппарировав сразу же из-за двери.

— Ну что за драматичная сцена? — укоризненно проговорил Скабиор, едва услышав хлопок на крыльце, впрочем, продолжая обнимать Гвеннит. — Я же просил: два часа. И сказал, что здесь нет ничего страшного и опасного. Ты не поверила?

— Я знаю, когда ты врёшь, — прошептала она. — И там, на тропинке, ты лгал.

— Да нет, — пожал он плечами. — Ты видела же: мы просто ужинали. Ты просто выдумала себе невесть что.

— Ну и пусть выдумала, — привычно согласилась она, как всегда соглашалась с ним.

— Пусть, конечно, — тоже согласился он с ней. — Ты успокоилась?

— Да, — кивнула она, поднимая, наконец, голову и улыбаясь.

— Тогда принеси, наконец, Кристи — и пойдём, я вам что-нибудь почитаю на ночь.