Обратная сторона луны (джен)

Шерил было обидно и больно, как никогда в жизни. Её мать никогда так с нею не говорила — да и не только с ней, вообще, насколько помнила Шерил, ни с кем. Как будто бы это она, Шерил, сделала что-то ужасное, как будто бы это она опозорила всю семью, разом потеряв и работу, и уважение — потому что, ну как уважать наркоманов? — но это бы ладно… В конце концов, об этом никто, кажется, и не знает, но вот жена! Жениться на женщине из публичного дома, на самой настоящей, не… Мерлин, как же это называется-то, когда слово употребляют в переносном значении?! — шлюхе! И ладно бы только шлюхе — она же ещё, оказывается, и Феркл! Да лучше бы она была просто магглорождённой, или пусть даже… Как там была настоящая фамилия Волдеморта? Да Мерлин — пусть даже оборотнем! В конце концов, это хотя бы по наследству не передаётся, да вон и в министерстве они уже служат… Но Феркл?!! Чокнутая семейка, в которой постоянно рождаются сквибы, которых они, по слухам, до сих пор превращают в ежей?!

Шерил, всхлипывая, отняла от лица руки и посмотрела на удивлённо и встревоженно глядящего на неё мужа. Ну почему, почему жизнь к ней так несправедлива?! Почему эта девка не родилась сквибом, мелькнуло вдруг у неё в голове, и Шерил вновь разрыдалась от мысли о том, как близко было когда-то её спасение. Ведь, правда, родись она, эта… просто «Эта» сквибом, ведь ничего не было бы! Жила бы себе в лесу и обихаживала окрестных ёжиков — а Лео бы они просто вылечили и нашли бы ему, если уж братцу вдруг захотелось замуж… в смысле, жениться, приличную женщину — вот у неё самой есть, например, подруга… но нет! Нет — она родилась нормальной и теперь стала её невесткой, потому что её братцу… братцу… потому что — что?

Почему, почему же он выбрал себе эту женщину? Ведь должна была быть причина! Шерил даже плакать перестала, задумавшись. Её брат, судя по тому, что она слышала от родителей, был болен уже довольно давно — значит, вряд ли дело было в тех умениях, которыми должны обладать работницы… или как они называются? Служащие? — борделя. Но тогда почему?! Шерил, конечно, полагала себя важной персоной, но всё-таки не настолько, чтобы предположить, что брат сделал это попросту ей назло. Скорее, он о ней просто не думал — Леопольд всегда был, по её мнению, тем ещё эгоистом, и, конечно же, ему просто в голову не пришло задуматься о том, каково будет его семье в результате принятого им решения. Но это она как раз вполне способна была понять — в конце концов, её саму при решении вопроса о собственном браке тоже не интересовало мнение брата. Но почему-то же он женился!

Она отняла от заплаканного лица руки и вновь посмотрела на мужа — и на сей раз сама потянулась к нему.

— Мне так жаль, — сказал он, протягивая ей свой платок и сочувственно сжимая её предплечье.

— Н-да, — задумчиво протянула Шерил. — Родж, скажи, — промокая глаза, спросила она, накрывая его руку своей, — как мужчина: как ты думаешь, почему он на ней женился?

— Понятия не имею! — совершенно искренне сказал Роджер. — Именно, как мужчина, — добавил он тут же.

— Но ты должен лучше понимать Лео, чем я, — упрямо сказала Шерил. — Я всё думаю, думаю — и вообще не могу найти ни одной причины. Но я женщина — я могу чего-то не понимать. Ты же видел её — скажи, почему?

— Шер, я не знаю, — Роджер покачал головой и пожал плечами. — Ну, клянусь тебе. Я понятия не имею, как можно жениться на… такой женщине. Это же, — он передёрнулся, — мерзко. Знать, что твоя жена…

— Подожди, — Шерил мотнула головой. — Ну, подумай, пожалуйста. Должно же быть что-то.

— Он был не в себе, — решительно сказал Роджер. — Шер, ни один нормальный человек не женится на проститутке. Лео болен — вот и…

— Но мама, — возразила Шерил. — Мама же не больна. Она-то почему так её защищает?

— Милая, я не знаю, — дал он совершенно универсальный ответ, к которому за время своего брака привык прибегать во всех сложных ситуациях. — Уж свою маму ты точно должна понимать лучше меня, — разумно заметил он.

— Должна, — грустно согласилась Шерил. — Но я не понимаю… И она сказала, что дядя Берти тоже не против этого брака, — добавила она задумчиво и растерянно.

— Ты думаешь, они обсуждали с ним это? — с некоторым сомнением спросил Роджер.

— Конечно, — уверенно кивнула она. — Мама не говорит подобных вещей, если не уверена в них. Конечно, дяде Берти она не невестка, — продолжала рассуждать Шерил, — но, с другой стороны, он же всё равно близкий родственник, и он член Визенгамота и вообще… Нет, я не понимаю, — она вздохнула и покачала головой. — И думаю — может быть, дело в ней? — сказала она неохотно. — Должна же быть хотя бы одна причина! — закончила она жалобно.

— Тут я тебе совсем не могу помочь, — вздохнул он. — Я тоже не понимаю. Правда.

— Ну, так подумай, — сказала она с досадой. — Мне нужно понять, Родж! Если бы не мама, я бы поверила в твою версию о том, что Лео просто был не в себе, и надеялась бы, что, когда он поправится, он просто с ней разведётся — но мама… да ещё дядя Берти… ну почему, Родж? — совершенно по-детски всхлипнула Шерил. — За что мне всё это? — прошептала она и, придвинувшись к мужу, прижалась к нему, позволяя ему наконец-то себя обнять.

А Колин, не догнав Мерибет в коридоре, обнаружил жену в кабинете — и, буквально влетев туда, замер на пороге, тяжело дыша и растеряв все слова под её холодным вопросительным взглядом.

— Колин? — спросила, наконец, Мерибет. — Что случилось?

Когда он вошёл, она уже сидела за столом и раскладывала на нём очередные счета.

— Бет, — он вошёл, наконец, в кабинет и, закрыв за собой дверь, прошёл через комнату и, придвинув себе второй стул, сел рядом с женой. — Зачем ты так?

— Как? — слегка вскинула она брови.

— Ты же знаешь, что значит для нас этот день. Твой день рождения, Бет, — зачем-то уточнил он.

— При чём здесь вы? — спросила она, глядя на него с непонятной ему печалью. — Это мой праздник — и я не хочу вместо радости каждый раз испытывать горечь и боль, видя за праздничным столом пустые места. Проще не праздновать вовсе. Мы можем просто пообедать вчетвером, если хочешь, — предложила она.

— Почему ты злишься на нас? — спросил он. — Это ведь Лео на ней женился. Но на него ты не просто не сердишься — ты его защищаешь и, — он облизнул губы, — я знаю, ты дала ему денег.

— Это мои личные средства, — сказала она спокойно. — Не общие.

— Да я же не против! — воскликнул он вдруг, вскочив. — Бет, я вовсе не против помочь ему…

— Им, — с непонятной ему насмешкой перебила она. — Им, Колин. И я не думаю, что Лео возьмёт у тебя сейчас что-нибудь. Ты об этом пришёл поговорить со мной? О деньгах?

— Да нет же! — он нервно заходил по комнате. — При чём здесь деньги… Бет! Ты просто не хочешь обсуждать это? Да?

— Что обсуждать? — спросила она устало и грустно. — Ты уже давно всё сказал — и сказал совершенно понятно. Ты такой же хозяин в этом доме, как я — у тебя есть полное право закрыть его для кого угодно. Это не помешает мне видеться с ними в других местах — но здесь больше ни Лео, ни Лорелей, как ты и хотел, никогда не будет.

— Бет, я же не говорил ничего про Лео! — воскликнул он с болью.

— Они не разведутся, — помолчав, сказала она, пристально глядя на мужа. — Во всяком случае, я так не думаю — и, признаюсь, мне бы этого не хотелось. Но даже если так будет, — добавила она твёрдо, — я сомневаюсь, что Лео захочет вернуться сюда. Мужчины не приходят в дома, где так относятся к их решениям. Женщины, впрочем, тоже, — она вдруг вздохнула и, продолжая смотреть на мужа, спросила: — Зачем ты пришёл, Колин? Мне тяжело сейчас, и ты это знаешь. Просто скажи, что ты хочешь.

— Не знаю, — признался он, вновь садясь напротив неё. — Я вообще не знаю уже, что происходит. Всё рассыпалось, — тихо проговорил он. — Вся наша жизнь рассыпается на куски — и я не понимаю, что делать.

— Не понимаешь? — переспросила она так же тихо.

— Нет, — он покачал головой и тоскливо посмотрел на свою жену. — А ты? — спросил он у неё почти шёпотом.

— Просто вы все думаете о себе там, где нужно думать о Лео, — сказала она. — И вам всем — и тебе, и Шерил, и, думаю, её мужу — важнее, как вы будете выглядеть в глазах наших знакомых, а не то, что происходит с одним из нас. Честь семьи и её репутация против права каждого распоряжаться собой — и ты знаешь, — горько пошутила она, — у меня в последнее время такое ощущение, что я вышла замуж за Блэка, а не за Вейси. Как там было у них — «Честь превыше всего» и выжженные с семейного гобелена неправильные члены семьи? Посмотри, чем всё это для них закончилось, — она вдруг подалась вперёд и взяла мужа за руку. — Колин, — проговорила Мерибет тихо и грустно. — Ты, правда, готов потерять сына потому, что тебе не нравится его жена?

— Нет, — так же тихо ответил он, сжимая её руку в своих. — Конечно же, нет. Но я… я не понимаю. Не понимаю его. Как он… как он так? Почему?

— А вот я понимаю, — мягко улыбнулась ему она, а потом, придвинувшись, привлекла мужа к себе и обняла — и он, тоже её обнимая и закрывая глаза, попросил:

— Расскажи мне.

— Нечего рассказывать, — покачала она головой. — Просто любовь… Как когда-то у нас с тобой. Помнишь? — спросила она почти шёпотом.

— Любовь, — неуверенно повторил он. — Таких разве любят, Бет?

— Любят разных, — она рассмеялась так, словно услышала неожиданную нелепицу или глупость.

— Но ты… Ты-то её не любишь, — он устроил голову у неё на плече и прижал к груди её руку. — И всё-таки защищаешь.

— А куда мне деваться? — улыбнулась она, медленно гладя его по волосам. — Хотя она действительно нравится мне всё больше и больше.

— Почему? — очень расстроенно спросил он — и она, опять улыбнувшись, объяснила ему, словно ребёнку:

— Потому что мне сложно плохо думать о женщине, которая так относится к моему сыну.

— Она, правда, Феркл? — глупо спросил он.

— Правда, — с удивившим его спокойствием ответила Мерибет.

Они долго сидели молча, обнявшись, и Колин долго не решался задать свой последний на сегодня вопрос: они с женой впервые за последние месяцы были так близко, и он и боялся, и не хотел всё испортить. И всё же, в конце концов, он спросил:

— И что же нам теперь делать всем, Бет?

— Жить, — не сразу отозвалась она. — И мириться. Просить прощения, Колин, — она немного отстранилась и заглянула ему в глаза. — Если ты действительно хочешь всё это исправить, придётся извиняться. Перед ними обоими. Ты хочешь?

— Нет, — вздохнул он — и когда её глаза потемнели, добавил быстро: — Извиняться я не хочу. Но ты, к несчастью, права — мне придётся, — он вздохнул и, с облегчением видя разливающееся в её взгляде тепло, добавил: — Только, я боюсь, до твоего дня рождения мы не успеем.

— До этого — нет, конечно, — кивнула она, неожиданно целуя его. — Но, полагаю, у меня ещё будет следующий — и даже, думаю, не один. У тебя впереди ещё много времени, Колин.