Обратная сторона луны (джен)

Визенгамот, созванный малым составом и рассматривающий в тот день несколько дел, изучив материалы, довольно легко согласился на необычную меру наказания с Департаментом Правопорядка: в конце концов, никаких неприятных последствий нападение не имело, а улицы тоже кто-то должен мостить. И вот так Кристиан Говард Винд, более известный, как Скабиор, оказался приговорён к тысяче часов «работы на благо общества», которую обязывался назначить, проконтролировать и обеспечить ему аврорат. Подписавшего прямо в зале суда магический контракт мистера Винда отправили дожидаться окончания заседания Визенгамота назад в ту же камеру, где он ждал суда — и, когда вечером его, наконец, отвели в кабинет Главного Аврора, он был ужасно голоден и поприветствовал того не слишком любезно:

— Мне зачтут эти часы ожидания, как общественно полезную работу, или это такой славный бонус от аврората?

— Могу зачесть, — устало ответил Гарри, — если скажете, что полезного для общества вы там сделали.

— Обдумывал своё недостойное поведение и раскаивался, — тут же ответил Скабиор. — Это считается?

— Боюсь, что в отчёте такой графы нет, — слегка улыбнувшись, ответил Гарри. — Вы будете работать по будним дням и субботам — количество часов определяйте сами, но не меньше пяти и не больше десяти, можете брать перерыв на обед, но в этом случае еду вам придётся приносить с собой, уходить нельзя, есть вам придётся на месте.

— А что я буду делать? — с любопытством спросил Скабиор.

— Сначала брусчатку класть, — очень серьёзно ответил Гарри. — На Диагон-элле давно пора её поменять в некоторых местах. А когда закончите — посмотрим. Вам покажут, как это делается, — сказал он совершенно деловым тоном, — инвентарь и перчатки выдадут. Время работы вы сможете определять сами — но в первый раз вам придётся прийти сюда к девяти утра. Я предлагаю начать в понедельник — сегодня четверг, мне представляется неразумным делать это уже с завтрашнего дня, но если вы так хотите — пожалуйста.

— Да нет, — отозвался Скабиор. — Понедельник меня устраивает.

— В таком случае жду вас здесь в понедельник ровно в девять, — Гарри подписал какую-то бумагу и протянул ему. — Это пропуск, не потеряйте. До встречи, мистер Винд. Да! Забыл предупредить вас: невыход на работу без моего согласия будет расценен, как нарушение вами контракта, и в этом случае вас, как вы слышали, ждёт год Азкабана. Я, разумеется, знаю, что за день до полнолуния и пару дней после вы работать не сможете — уверен, мы с вами сможем это учесть. Вот теперь действительно всё. Хороших выходных, мистер Винд.

— До свидания, — вежливо попрощался Скабиор — и вышел.

Он сам не знал, что чувствует по поводу приговора. С одной стороны, он был просто счастлив, что избежал Азкабана, но вот с другой, мысль о том, что он будет на глазах у всех исполнять эти мордредовы «работы на благо общества», приводила его в бессильную ярость. Конечно, нужно было придумать что-нибудь максимально унизительное — разве же можно было найти что-нибудь, например, в том же министерстве? Или ещё где-нибудь… Мало ли грязной нудной работы в безлюдных местах? Но нет… как же можно без унижения. Такой великолепный шанс показать, кто есть кто — да ещё и почувствовать себя при этом настоящими благодетелями. Моргана и Мерлин, как же он их всех ненавидел! И он ещё вздумал разговаривать с этим Поттером, как с человеком — кретин! Впрочем, это всё зелья. Зелья — и трансформация в камере. Тут никакие мозги не выдержат, и…

— Крис! — услышал он, едва выйдя из министерства, и Гвеннит, кинувшись ему на шею и, разумеется, плача, расцеловала его в обе щеки — и на глазах у всех, ничуть не стесняясь, просто повисла на нём. — Крис, Крис, — шептала она, зарываясь лицом в его шарф и волосы. — Я так рада…

— Ну, привет, — он тоже обнял её — и почувствовал, как испаряется его ярость, уступая место неожиданно сильной радости: надо же… и о времени суда узнала, и не постеснялась встретить, да ещё так… здесь же полно министерских, и это уже не просто какие-то глупые подружки-девочки. — Пришла, — сказал он, прижимая её к себе.

— Конечно, пришла! — прошептала она. — Пойдём домой? Там уже ужин готов.

— К кому? — улыбнулся он.

— Ко мне… Я подумала, что тебе захочется вымыться, и поэтому… но я у тебя тоже всё прибрала, и еда там есть тоже, и…

— Умница, — он чмокнул её в висок. — Ну, давай, аппарируй со мной, что ли.

Она кивнула — и аппарировала, так и продолжая его обнимать — и не отпустила, даже когда они оказались посреди её комнаты.

— Ну, всё, — рассмеялся он. — Слезай с меня. Тяжело же.

Она промычала что-то отчётливо отрицательное и ещё крепче стиснула руки. Он опять засмеялся, подхватив её на руки, дошёл с ней на кровати и рухнул туда — вдвоём. Вытянулся, вздохнул с наслаждением:

— Как хорошо! Но ты обещала дать мне вымыться. И я собираюсь постирать одежду, так что давай отпусти меня — уже поздно, а дел целый воз.

— Я сама постираю! — возразила она. — Я захватила сюда для тебя чистую, ты оставь эту, я завтра всё сделаю.

— Ух ты, — восхитился он. — Да ты умница просто! — он растрепал её волосы — и она снова расплакалась от этого его нежного и знакомого жеста.

— Я так боялась… ты не представляешь…

— Ну почему, — весело возразил он, — я вполне представляю. Я и сам, знаешь ли… ладно, давай-ка мы с тобой это завтра обсудим — а этот вечер портить не станем, — он встал. — Где, говоришь, чистые вещи? Я в душ — и надолго. У тебя тут водопровод или накопитель?

— Накопитель… домовладелец наш тот еще… приходится кипятить чарами… но он сейчас полный и очень горячий, я перед уходом наполнила и заколдовала… там много воды. — А я пока ужин согрею… у меня виски есть, думаю, что хороший, — сказала она гордо.

— Роскошно, — он чмокнул её в нос и повторил: — Ты умница.

…Он долго стоял под горячими, почти обжигающими струями, подставляя им лицо, спину, грудь… голову он помыл сразу, и теперь просто наслаждался, чувствуя себя почти что счастливым. Вода расслабляла тело, согревала его, смывала с кожи что-то, что невозможно было убрать никакими чарами — а ведь в камере даже их не было, палочку-то у него забрали. Она кончилась, как ему показалось, очень быстро — он с сожалением завернул кран и вытерся, с удовольствием прижимая к телу мягкое полотенце, а потом надевая чистое — при всей своей безалаберности Скабиор был весьма чистоплотен, а уж грязную одежду на теле и вовсе терпеть не мог, хотя ходить так ему, конечно же, не раз доводилось.

Потом они ужинали — стейки с кровью, салат, вкусный хлеб… Ели молча — пока, наконец, он не насытился и не кивнул ей:

— Устала?

— Очень, — призналась она. — Но завтра мне никуда не нужно: я взяла выходной.

— Пойдём спать, — кивнул он. — И ты молодец. Серьёзно. Так отлично всё сделала.

— С тобой всё хорошо? — почти испуганно спросила она, подходя к нему и гладя по влажным ещё волосам.

— Да, — рассмеялся он. — Мне вообще хорошо сейчас. Хотя завтра я буду в ярости… Но сегодня — мне хорошо, — он встал. — Всё. Идём спать.

Они легли рядом — как делали тысячи раз до этого — и Гвеннит, устроившись под его недовольное ворчание, что тут-то места достаточно, у него на плече, проговорила тихонько:

— Я так испугалась, что больше никогда не увижу тебя.

— Да, было бы неприятно, — усмехнулся он, но по голове её погладил, а потом и за плечи обнял — она прижалась, обнимая его и пряча лицо на плече, прошептала:

— Как бы я жила без тебя…

— Ну, как жила, — проговорил он, — справилась бы, я полагаю… Я тебя давно уже научил всему, что тебе нужно знать. И работа у тебя есть, и жильё… И ты умная сильная девочка — зачем я тебе, собственно?

— Ты семья моя, Крис, — она погладила его по волосам. — Ты единственная моя семья…

— Кстати, зря, — назидательно сказал он. — Это я виноват, конечно… В общем, давай-ка ты восстанавливай отношения со своим семейством. А то…

— Я не хочу! — воскликнула она, даже на локте приподнимаясь от возмущения. — Они все меня предали, и…

— Ну, как все, — отозвался он как-то задумчиво. — У тебя же не только родители, помнится мне. Там ещё были какие-то братья-сёстры, нет?

— Они тоже предатели!

— Гвен, — он поморщился. — Ты головой-то своей подумай. Предатели. Скажешь, тоже. Им же пришлось выбирать между родителями и тобой — думаешь, это так просто?

— Ты их… защищаешь? — изумлённо проговорила Гвеннит.

— Ну, а что делать, — вздохнул он, — если тебе самой мозгов не хватает. Я пока там сидел — думал, как ты тут будешь одна жить. И мне это не понравилось, — он засмеялся. — Посему давай это исправлять. В конце концов, я же простил тебя — почему ты не можешь?

— Ты простил, — прошептала она, сникая. — Но они… это же… другое…

— Да какая разница-то? — возразил он. — Предательство есть предательство. Если я простил — ты тоже можешь. Вот и вперёд.

— Я не хочу. Я не люблю их никого больше…

— А кто говорит о любви? — не сдержав зевок, спросил он. — Тебе просто семья нужна. На всякий случай. А любить мужа будешь, — он снова зевнул и потянулся.

— У меня нет мужа, Крис…

— Ну, так будет, — он перевернулся на бок, лицом к ней, и поцеловал в лоб. — Всё. Спать, — проговорил он приказным тоном. — Завтра продолжим.

— Я не хочу с ними общаться, — сказала Гвеннит упрямо и чуть не плача. — Крис, ну пожалуйста… Я не хочу!

— Завтра поговорим. Не реви, — он приоткрыл глаза и посмотрел на так близко сейчас лежащее рядом с ним девичье личико. — Ну, не заставлю же я тебя.

— Нет? — с надеждой переспросила она. Он рассмеялся — расхохотался просто, даже проснувшись.

— Как?! Святая Моргана, как я могу заставить тебя? Гвен, — он вздохнул и сел, приподняв подушку. — Ну, ты совсем головой не думаешь. Иди сюда, — он развёл руки, и девушка скользнула к нему, почти привычно уже устраиваясь у него на руках — с того момента, как он однажды назвал её дочерью, он полюбил лежать с ней вот так, держа её на руках и иногда даже баюкая, как маленькую. Гвеннит, совсем не избалованная подобной нежностью даже в детстве (Её мать никогда не любила объятий, и вообще была скуповата на проявление ласки — и не потому, что не любила своих детей, а потому, что проявляла эту любовь по-другому, и до знакомства со Скабиором Гвеннит даже не думала, что физическая ласка вовсе не обязательно несёт в себе сексуальный подтекст), поначалу смущалась, но быстро привыкла и давным-давно перестала чувствовать какую-либо неловкость. А вот Скабиор с детства привык к физическому контакту, к поцелуям и объятьям при встречах и расставаниях, к усаживанию на колени и засыпанию на плече, он вообще был крайне телесен и, ни о чём не задумываясь, приучил к тому же и Гвеннит. И сейчас, заворачивая её в одеяло и устраивая у себя на коленях, он полулежал с прикрытыми от нежности глазами и говорил: — Ты ведь уже совсем взрослая девочка, Гвен. Взрослая, умная, сильная — ну каким образом я могу заставить тебя что-то сделать? Да даже не именно я — кто бы то ни было. А? Просто ты пойми: я — это не тот, на кого стоит всерьёз рассчитывать. Ну, вот в этот раз мне повезло — но ведь рано же или поздно я сяду. Лет на пять — за кражу, за шулерство, за драку какую-нибудь неуместную… И всё…

— Нет! — она прижалась к нему, замотав головой. — Крис, пожалуйста! Ты не…

— Тш-ш, — он прижал палец к её губам. — Я такой, какой есть, — в стотысячный раз повторил он ей. — Я вряд ли умру лет через пятьдесят или сто в своей постели. А вот ты вполне можешь, — он улыбнулся. — Тебе нужна семья, Гвен. Со стаей не вышло — но братья-то-сёстры у тебя есть. Да и родители… знаешь, — он вздохнул и опять коснулся пальцем её губ, с которых уже готовы были сорваться слова протеста, — я был, пожалуй, неправ тогда. Их по-своему можно понять… расскажи мне про них, — попросил он.

— Сейчас?

— Ты устала? — улыбнулся он, отлично чувствуя эту её усталость.

— Устала, — согласилась она. — Скажи… А кто это был из миссис Уизли? Их же много… А на малое заседание Визенгамота зрителей не пускают…

— Та самая, — он усмехнулся. — Это было очень глупо, конечно. Но если б не один аврор, который там так неудачно оказался…

— Ты напал на Гермиону Уизли?! — ахнула Гвеннит. — Зачем?!

— Да пьян был, — он рассмеялся. — А она там так соблазнительно шла… вот я и не удержался. Дурь, конечно. Ну да ладно… хочешь, пообещаю, что больше не буду? — весело предложил он.

— Хочу! — воскликнула она горячо.

— Ну вот — обещаю, — он кивнул. — Они мне охоту к этому, думаю, на всю жизнь отбили… но об этом завтра, — решительно сказал он. — Засыпай, — он сполз чуть пониже, устраиваясь поудобнее и закрывая глаза, чувствуя, как и она расслабляется и слегка возится, укладываясь. Его маленькая названная дочка…