Обратная сторона луны (джен)

— В Хогвартс?! — растерянно спросил Гарри. Скабиор расхохотался:

— Какой Хогвартс? С этим всё — поезд ушёл, вернее, ты сам спрыгнул с него, кретин. Нет, не в Хогвартс — а ремеслу.

— Какому ремеслу? Я же вор! — неуверенно возмутился он.

— То есть ты и дальше намереваешься им оставаться? — уточнил Скабиор. — Тебе ещё мало?

— Отец был вором, — упрямо проговорил Гарольд, опуская голову. — И я буду.

— Ах, отец… ну, тогда да, — Скабиор легко вскочил. — Но тогда больше не вздумай ко мне приходить, — он подошёл к шкафу, распахнул дверцы и начал перевязывать сдерживающую волосы ленту перед зеркалом на одной из створок.

— П-почему? — подрагивающими губами очень обиженно и растерянно спросил Гарольд.

— П-потому, — передразнил его Скабиор. — Что очень скоро ты ещё во что-нибудь вляпаешься — у тебя, я же вижу, явный талант — а мне более чем хватило нынешнего. И ты знаешь, — он обернулся и поглядел на юношу, слегка склонив голову набок, — а я, пожалуй, откажусь от своего покровительства прямо завтра. На кой мне подопечный, который найдёт мне на голову ещё приключений? Отвечать за которые придётся сейчас именно мне?

— Я не вляпаюсь… я не хотел же! — воскликнул с отчаянием Гарольд.

— В общем, решай: или я за тебя поручился — и ты делаешь то, что скажу я — или разбирайся со своими долгами самостоятельно. Ты оборотень, конечно, и всё такое — но, в общем-то, я как-нибудь переживу твою смерть.

— А если у вас не получится? — тихо-тихо спросил Гарольд.

— Тогда — для тебя — всё вернётся обратно, — пожал он плечами. «А я просто найду и убью МакТавиша. Потому что служить ему я точно не собираюсь», — подумал… или, даже, скорее, понял он про себя. Эта мысль его и успокоила, и развеселила — настолько, что он заговорил чуть мягче, чем прежде: — Тебе придётся выбрать сейчас, Гарри — кто ты и с кем. Ты правда хочешь всю жизнь заниматься этим и закончить, если повезёт, свои дни, как отец, в Азкабане? Ты полагаешь, он сам бы хотел для тебя этого?

— Я не знаю, — опустив голову, прошептал он.

— Так подумай. У тебя есть время до завтра… Скажем, до вечера. Если решишь — приходи в «Белую Виверну» к шести. Не придёшь — я в семь буду у твоего кредитора и официально от тебя откажусь.

— Откажетесь, — тихо-тихо проговорил Гарольд, вновь ужасно напомнив Скабиору его самого в те же… хотя нет — немного более юные годы.

— Я не могу рисковать так, — сказал он мягко, подходя к парню и серьёзно глядя ему в глаза. — У меня семья. Будь я один — был бы другой разговор. Зачем тебе всё это, Гарри? — так же мягко спросил он. — Ты хороший вор? Действительно?

— Я… я хорошо аппарирую, — грустно на него глядя, проговорил он. — И никогда… с тех пор, как узнал про отца, я не думал ни о чём другом для себя… А сейчас… Я не знаю, — едва слышно прошептал он. — Я не умею же ничего больше… И друзья его — они меня приняли и…

— Я думаю, они будут не против, чтобы ты завязал со всем этим, — уверенно сказал Скабиор. «Потому что ты подставил их, парень — да так, что им до конца жизни хватит», — добавил он про себя, но вслух говорить не стал. — А что не умеешь — научишься. Я же сказал: учиться пойдёшь.

— Чему? — горько спросил тот, устало опуская голову. Скабиор присел рядом с ним и положил ладонь ему на колено.

— Узнаешь. Придёшь?

— Да, — он кивнул, сглатывая комок.

— Вот и славно. И вот ещё что, — Скабиор улыбнулся. — Раз уж мы с тобой засветились с этим оленем на всю Британию — надо завтра его навестить. А то некрасиво — ну и лично мне интересно же, что там и как с твоим украшением.

— Я не пойду! — почти испуганно проговорил Гарольд.

— Да почему? — удивился Скабиор. — Тебе не интересно?

— Не пойду! — повторил он упрямо.

— Да что у вас там случилось-то, в этом кузове? Оба вылезли, как оплёванные… Чего-то такое он там говорил про «неделикатен» — ты обиделся на него, что ли?

— Нет! — выкрикнул Гарольд, яростно к нему оборачиваясь. — Он на меня согревающие чары наложил!

— И что? — немного помолчав в ожидании продолжения, обескураженно спросил Скабиор. — У тебя на них аллергия?

— Вы правда не понимаете?! — воскликнул юноша с такой мукой, что Скабиор даже отказался от вертящейся на языке шутки и просто сказал осторожно:

— Нет… Объясни?

— Я же его убить должен был! Убить! И рога эти — это ведь я ему сделал! А он на меня — чары эти…

Он всхлипнул — и замолчал, отвернувшись. А Скабиор, разрываясь от насмешки и умиления, проговорил вкрадчиво:

— Тебе перед ним стыдно?

— Да! — выкрикнул Гарольд, вновь к нему оборачиваясь. — А вам не было бы?

«Да никогда», — хотел было ответить Скабиор, но удержался и просто мягко проговорил:

— Стыд следует избывать действием. Стыдно — вот и сходи навести его. И предложи, может, помощь какую: вдруг он один живёт, а у него дома собака, с которой погулять надо — или, может, купить чего… м-м?

— Это свинство! — помотал головой Гарольд. — И издевательство же! Он же из-за меня там — а я тут, мол, здрасьте, я вам яблок принёс? Так, да?

— Вот яблоки я бы точно не советовал, — всё-таки не удержался от смеха Скабиор. — Я подозреваю, он их долго ещё есть не будет… Хотя пахло, должен сказать, приятно. Слушай, — заговорил он, посмеиваясь, — я понимаю — тебе неловко. Но он вовсе не выглядел обиженным и несчастным… По-моему, ему это даже понравилось. Ну, представь: человек жил тихой и скучной жизнью — а тут вот такое. Это же весело — и совсем не позорно. Рога же, не дрянь какая-нибудь… и потом, мы с тобой за это и так уже заплатили — мало не покажется. А мужик он, по-моему, довольно приятный…

— Его же всё равно убьют! — сказал с отчаянием Гарольд. — Кто-нибудь, кто вправду умеет…

— Вряд ли, — возразил Скабиор. — Я говорил тебе уже — теперь в этом нет смысла, он перестал быть маленьким и незаметным, и это, видимо, спутало им все карты. Так что, возможно, ты этим весёлым идиотизмом, напротив, ему жизнь спас.

«Потому что, в противном случае мы с МакТавишем, возможно, разошлись бы куда как просто: жизнь за жизнь, да и всё. Убить его сейчас — фактически позволить мне соскочить с крючка... так что, вряд ли», — думал он, продолжая посмеиваться и с любопытством смотреть на Гарольда. «Надо ему всё же девчонку найти, — решил он. — И так нервный — как он напряжение-то сбрасывать будет? А ведь оборотень, как-то надо же…»

— Спас? — повторил Гарольд.

— Вполне может быть, — кивнул Скабиор. — Ну? Навестишь его завтра?

— А вы? — умоляюще проговорил он.

— Ну, пойдём, — кивнул Скабиор, чуть подумав. Нет, ему определённо было любопытно ещё раз увидеть этого лося. — Тогда в Мунго в четыре.

* * *

А в лесном лагере Эбигейл устало вошла в свою маленькую палатку и привычно зачаровала вход и окошки. Потом погасила свет — и, не раздеваясь, легла на низкую неширокую койку.

Он уже ждал её там, сидя на самом краю — как всегда. В темноте прозрачная призрачная фигура привычно слегка светилась... Она улыбнулась и протянула ему свою единственную руку, вытянув её вдоль своего тела ладонью вверх — и почувствовала едва ощутимое прохладное прикосновение его ладони. Он придвинулся ближе и наклонился к ней — её Варрик.

Призрак, отпечаток покинувшей землю души, бывший для неё в этом мире самым реальным из всех.

— Так странно было видеть его, — проговорила она, вглядываясь в его никогда уже не меняющиеся черты.

— Он всегда был разумен, — ответил он, улыбнувшись и наклоняясь так низко, что почти касался своей прозрачной щекой её — пусть бледной, но из плоти и крови.

Семнадцать лет они жили вот так — волчица с одной рукой и призрак, бывший когда-то, вопреки всем условностям стаи, не только её соратником, но и супругом. В той битве, победу в которой каждый май праздновала Британия, он выжил — но погиб через полгода, когда авроры отыскали-таки их лагерь в лесу. Они все бились до последнего, велев под конец уходить молодым — и она осталась единственной Серой, кто сохранил после этого боя и свободу, и жизнь, пусть и заплатила за это своей правой рукой. А Варрик погиб — но всё равно не ушёл и не бросил стаю, от которой так мало осталось. Даже мёртвый, он оставался с ними — и очень помог. В отличие от большинства призраков, осевших в каком-то одном месте и с трудом покидавших его, он сохранил полную свободу перемещения. Вот так и жили — вдвоём: искалеченная волчица и призрак, последние Серые Охотники Фенрира Грейбека, жили — и пытались сохранить, как могли, свою стаю.

Но получалось не очень… Они понимали — видели, каким растёт юное поколение, видели, во что вырождались их когда-то искренние идеи, видели… но ничего не могли поделать. Будь бы они оба живы… или хотя бы, будь она целой. Но с одной рукой — что она могла в схватке? Её, впрочем, слушали — и уважали, но чем дальше — тем реже спрашивали совета, и чем дальше — тем чаще юные волки пытались покрыть её во время трансформаций. Пока ни у кого не вышло — да и Варрик пугал их, причём в волчьем облике они почему-то боялись его куда сильнее, нежели в человечьем, но…

— Он никогда по настоящему не был в стае, — ответила она, устало закрывая глаза. — Его не послушали — и впредь не станут.

— Станут — когда потечёт кровь, — возразил он, паря теперь в воздухе прямо над ней. Она улыбнулась и коснулась губами его призрачного лица, не почувствовав, как всегда, ничего, кроме едва уловимой прохлады.

— Нас так мало осталось, — сказала она горько. — Я не хочу никакой крови… не за золото, — добавила она с печальным смешком. — Мерлин… до чего мы все докатились, Варрик. Разве можно было прежде вообще такое представить…

— То время ушло, — отозвался он, гладя призрачными руками её лицо. — Навсегда. Я узнаю, как он живёт и кем стал — и если после этого мы решим с тобой, что ему можно верить, мы подумаем, как убедить волчат.

— Они не послушают нас, — покачала она головой. — Ты видел же — мне даже слова не дали… мы слишком хорошо выучили их, — с иронией сказала она. — Но не объяснили, кажется, самого важного… Фенрир бы никогда не стал торговаться.

— Стал бы, — улыбнулся призрак. — Но первым и на своих условиях. Я говорил — следовало сделать сразу же именно так.

— Говорил, — кивнула она. — Но и тебя они тогда не послушали.

— Они верят силе, — сказал он. — Мы сами их этому научили. Вопрос лишь в том, насколько силён сейчас Скабиор, чтобы убедить их.

— Они помнят его, — помолчав, сказала она. — Помнят, кем он был при Фенрире.

— Прошлое есть прошлое, — возразил он. — А живём мы сейчас. Прошлое ему не поможет — разве что самую малость. Если МакТавиш решит всерьёз воевать с нами — ему достаточно будет помочь аврорам отыскать наш лагерь. В этот раз не спасётся уже никто.

Он говорил очень спокойно, почти равнодушно — но она знала, очень давно и хорошо знала его, и знала, что это вовсе не равнодушие.

— Он не знает, где это, — возразила она — И мы можем сняться с места.

— Но где мы сейчас — всегда несложно узнать, поймав и запытав парочку юных, — грустно сказал он. — Пока до этого не дошло — но мы ведь пока и не воюем по-настоящему.