Упасть до дна (гет)

15 лет назад.

В Большом Зале шла подготовка к рождественской постановке, задуманной профессорами в честь рождества. Тут и там сновали ученики с подарками, заколдованные записки летали по всему Хогвартсу, в замке царила атмосфера праздника. И лишь два человека были совсем не рады наступившему рождеству.

Когда утро решило наведаться в окна спален, было уже понятно, что никто не проводит его в постели. Никто, кроме Гермионы. Она лежала на кровати, обняв руками подушку, и притворялась спящей пока последние хихикающие девушки не выбежали из комнаты.

Открыв глаза, она перевернулась на другую сторону, ощутив ноющую боль во всём теле — прогулка по морозу сказалась. Вчера, когда Гарри проводил её до больничного крыла, её тут же напоила согревающим и противопростудным зельем мадам Помфри и отправила отсыпаться. По дороге Гермиона рассказала о случившемся другу: о том, как Рон с Лавандой уединились и никого не замечая целовались, а она, увидев это, убежала куда глаза глядели, о Малфое, который взялся из ниоткуда и о его помощи.

Она всё думала о случившемся, прокручивая снова и снова в голове отрывки тех воспоминаний.

«А ведь сегодня рождество», — подумала Гермиона.

Но никакого рождественского настроения не было, а была только пустота. Такая глубокая, как чёрная дыра, она затягивала всё в себя, все эмоции и чувства. Ей не хотелось выходить из комнаты, ей не хотелось видеть Рона, достаточно было того, что с утра она наслушалась перешептываний Лаванды Браун с Парвати Патил.

Гарри заходил два раза за ночь, он очень переживал, но Гермиона с грустной улыбкой уверяла его, что всё нормально и что ему не следует так беспокоиться. Но она всё же попросила Рону ничего не говорить, хотя тому сейчас не до неё.

«Я тебя не понимаю, Гермиона, — раздался внутренний голос, — ты мудрый и рассудительный человек, а ведёшь себя как глупая девчонка: не выходишь из комнаты и делаешь целую трагедию из случившегося!».

Она закрыла глаза и продолжила рассуждения.

«Думаешь, если ты будешь избегать Рона и вообще всех живых людей, то избавишься от этого чувства? Тебе не кажется, что лучше научится жить с этими чувствами, приняв их как данность?» — Гермиона, нахмурив брови, задумалась над этими мыслями.

Безусловно, ей было больно вчера. Что-то щёлкнуло внутри и захотелось податься в бега, сделать что-то безрассудное, освобождающее на волю эти эмоции, какой-нибудь глупый поступок. Этот порыв был настолько неразумным, как если бы она признала Слизерин своим любимым факультетом, а Малфоя своим кумиром. Но это сейчас мысли обретали полную трезвость и здравость, а в тот вечер это было единственное, что она смогла сделать. Ей было так стыдно, да ещё этот Малфой.

«Успел ли он уже поведать кому-то историю плаксы Грейнджер?» — мысли лихорадочно роились в голове, мозг уже сдавался под напором такого их количества, и Гермиона уснула.

Впрочем, ненадолго.

Погода в этот день была солнечная и ясная, как по заказу. Первокурсники резвились на улице, старшие направлялись в Хогсмид посидеть в Трёх Мётлах.

Драко Малфой сидел за самым дальним незаметным столиком и читал "Ежедневный Пророк". Со скучающим видом он переворачивал страницу за страницей, согреваясь только что принесённым кофе.

«Ничего нового», — подумал Драко, переворачивая очередную страницу с заголовком: "Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся".

Колокольчик на дверях бара просигнализировал о том, что кто-то только что вошел. На пороге появились двое.

Два человека в чёрных мантиях с накинутыми на голову капюшонами вошли внутрь и холодным взглядом оглядели помещение, направляясь к столику, за которым сидел Драко. Волшебники испуганно смотрели им вслед, некоторые, расплатившись, поспешно покинули заведение, мадам Розмерта внимательно наблюдала за весьма странными посетителями.

Драко поднял глаза, отрываясь от чтения, и сразу заметил направляющихся к нему Пожирателей Смерти.

Сердце бешено заколотилось в груди, без того бледное лицо, сделалось ещё белее, мысли словно стёрли.

Пожиратели подошли к столу и один присел на стул.

— Здравствуй, Драко, — холодным тоном произнёс он.

К Малфою начала возвращаться реальность и он тут же взял себя в руки.

— Почему вы здесь? Вы наводите слишком много подозрений, — недовольно отозвался он.

— По-другому нельзя было, но это не важно, нам следует выйти и поговорить в более спокойном месте.

— Ладно, выйдем. — Малфой огляделся по сторонам, встал из-за стола и направился на улицу. Пожиратели проследовали за ним.

Они зашли за угол здания, которое было заколочено досками. Ни одного прохожего, ни одной души, то, что было нужно Пожирателям, но не Драко.

— Послушай, Драко, — снимая капюшон начал разговор приспешник Волдеморта, — твоего отца вытащили из Азкабана и он сейчас не может действовать в открытую, никто не может, но ты так близко к тому, что нужно Тёмному Лорду.

— И что же ему нужно?

У Малфоя больше не осталось никакой надежды. Его хотят втянуть в очень опасное дело и ему совсем не по душе эти планы Волдеморта. Совершенно очевидно, что следующий шаг — это чёрная метка и звание Пожирателя Смерти, а после — убийство. Да, скорее всего так и есть. Но как Драко может быть убийцей? Волдеморт явно переоценил его возможности.

— Ты узнаешь об этом после посвящения.

— Тогда что вы здесь делаете? — Он начал раздражатся от бессмысленной беседы с этими ненавистными ему людьми.

— Мы здесь, чтобы предупредить тебя о посвящении, которое произойдёт через семь дней, — терпеливо и спокойно ответил Пожиратель.

— И поэтому вломились в заполненный бар, привлекая внимание этих идиотов? — Малфоя отнюдь не радовала мысль о том, что все сейчас только об этом и будут перешёптываться вдобавок к разговорам о Люциусе.

— Так получилось, Драко, — всё так же спокойно отвечал Пожиратель.

— Ах да, твой отец просил передать, что "гордится своим маленьким мальчиком", — вмешался в разговор второй и насмешливо ухмыльнулся.

— Я понял. — На лице у Малфоя появилось враждебное выражение. — Это всё?

— Это всё, — ответил Пожиратель, всё ещё ухмыляясь и трансгрессировал, а за ним второй.

Солнце играло своими лучиками, скользя по заснеженному Хогсмиду, озаряя всё вокруг ярким светом, а в тени, как будто нарочно прячась от света, стоял одинокий парень, с застывшим выражением страха на бледном лице.

— Вот и всё... — произнёс он и опустил руки, взирая в никуда.