Упасть до дна (гет)

15 лет назад.

С самого утра Гермиона чувствовала себя скверно.

Причина была даже не в беспокойном сне, прерываемом частыми пробуждениями, просто в груди вдруг образовалась пустота, мешающая дышать. Будто чёрная дыра, она поглощала все положительные эмоции, оставляя лишь негативные. Магглы называют такое состояние предчувствием, но Гермиона была уверена, что такие симптомы вызваны чем-то более будничным. Например, частичное недовольство жизненными обстоятельствами. Что-то явно шло не так, как бы хотела она, какие-то неподвластные ей мелочи, которые она бы хотела изменить, переиграть. Возможно, всё дело в странности, проявляющейся в поведении Рона? Он ведь всегда был для неё лучшим другом, надёжным и проверенным человеком, которым она бесконечно дорожила, а теперь он претендует на другое звание — хочет покорить её сердце и стать её парнем. Гермиона поняла это только прошлой ночью. Все эти слова, его вчерашнее объятие... Рон влюблён в неё. Да, определённо! Как же она этого не замечала раньше? А очень просто, она не хотела замечать изменений, и была сосредоточена исключительно на своём чувстве, и это чувство не имело никакого отношения к Рону. Они словно поменялись местами.

Готовясь к первому уроку, Гермиона размышляла о том, что ещё могло вызвать такое состояние. Пока она, ворча, складывала учебники в сумку, Лаванда так и сверлила её взглядом, очевидно желая выдрать сопернице все волосы. О, как же Гермиона ненавидела все эти ярко выраженные черты характера бывшей девушки Рона. Её ревность казалась совершенно неуместной, писклявый голосок раздражал так, что хотелось перерезать ей голосовые связки, а себялюбие просто выводило из себя. Но, тем не менее, она знала, как станет оправдываться в случае нападения непредсказуемой мисс Браун. Слова возникли сами собой и казались очень верными. Она не станет просить прощения (за что же ей извиняться?), не будет избегать прямого взгляда, а просто скажет, чтобы Лаванда зря не тратила силы на препирательства, что она любит другого. Но Лаванда не решалась поговорить с ней о наболевшем, чему Гермиона была несказанно рада.

* * *

И вот сейчас, сидя на истории магии, она ощущала результат бессонной ночи и всех своих переживаний. Её неудержимо клонило в сон, а профессор Биннс как всегда что-то усыпляющее мямлил, не обращая внимания на учеников. Вот она и уснула, чем удивила всех присутствующих. Сидящий рядом Гарри даже тихо присвистнул.

Конечно, парта жестковата, да и книги в качестве подушек не годятся, но Гермиона продолжала сладко дремать. Ей даже приснилось, что она закапывает в землю свою волшебную палочку.

Разбудил её мелодичный звонок, оповещающий об окончании урока. Пока Гарри и Рон подшучивали над тем, что она наконец снизошла до слабостей простых смертных, Гермиона всерьёз раздумывала о приснившемся сне. Следующим уроком была защита от тёмных искусств, которую она так ждала, чтобы увидеть Драко Малфоя. Профессор Снейп уже кричал на Невилла, когда Гарри, Рон и Гермиона вошли в класс. Она обвела присутствующих взволнованным взглядом, и замерла на месте, не обнаружив искомого лица среди десятка других.

«Спокойно, он просто опаздывает, — сказала она себе, пытаясь унять участившееся дыхание. — Он придёт, он обязательно придёт, он обещал».

Но Драко не появился ни за пять минут до начала урока, ни тогда, когда Снейп уже начал рассказывать о защитных амулетах.

Гермиона слушала невнимательно, записывала услышанное обрывками, вертела головой, и постоянно стучала пальцами по парте, чем раздражала Гарри. Кажется, никто даже не заметил отсутствие Драко, кроме неё и наблюдательного Снейпа. Рон усердно записывал за профессором, даже принимал участие в обсуждении заклинания, которое он демонстрировал классу. Но Гермиона не могла даже удивиться — мысли о Драко заполняли всё её сознание.

Так и прошёл этот день.

Некоторые учителя очень удивлялись, когда, задав сложный вопрос, не замечали поднятую руку самой активной ученицы, у которой всегда был ответ на любой вопрос.

Вернувшись в башню Гриффиндора, Гермиона медленно опустилась на диван, бросила на столик сумку, и уставилась прямо перед собой, пытаясь вспомнить каждую деталь, каждое услышанное слово от учеников. Хоть намёк на то, что же могло послужить причиной отсутствия Драко. Но ничего подозрительного или обнадёживающего не вспомнила.

Где же он? Неужели всё-таки его выманили из Хогвартса, чтобы уволочь куда-то, где можно расправиться раз и навсегда с неудавшимся Пожирателем Смерти? Нет, нет, лучше не думать об этом... Может быть, он заболел? Да, такое вполне возможно, когда человека мучают переживания, и он постоянно думает о плохом.

Гермиона припомнила своего соседа Марка, с которым была дружна. Почти каждое лето они проводили вместе, пока ему не сообщили, что его единственный родственник — отец, попал в автокатастрофу. Жизнь парня перевернулась после этого известия. Отец его выжил, но не приходил в себя, всё время оставаясь в коме, и последующие несколько месяцев Марк не находил себе места. Гермиона прекрасно помнила, как он страдал, как доводил себя до нервного истощения, срывался на знакомых, в числе которых была и она. Его все пытались поддержать, но он отвергал чью-либо помощь, оставаясь наедине со своими страхами. В конце концов, у Марка обнаружили язву желудка. По словам врачей, такое явление, когда человек сам создаёт благоприятные условия для возникновения болезни, распространённое. Марка посадили на строжайшую диету и назначили длительное лечение. После такого диагноза ему пришлось совсем отказаться от маленьких приятных радостей жизни, называемых вкусной, но очень вредной едой, и время от времени поддерживать организм медикаментозно.

А отец парня пришёл в себя и после реабилитации смог жить прежней жизнью.

Возможно, у Драко тоже образовалась какая-то болезнь? Возможно, ей стоит посетить больничное крыло, чтобы убедиться в своих подозрениях? А что если он не обращался за помощью?

Гермиона представила, как страдающий от нестерпимой боли Драко зовёт на помощь, но его никто не слышит. Нет, он просто не захотел явиться на уроки, вот и всё. А она уже готовится к панике совсем как он.

«Это же Драко! Чего ты ждала от него, Гермиона? — снова послышался успокаивающий и одновременно насмехающийся голос в голове. — Ему стало скучно, вот он и остался. Нет, абсолютно нет никакого повода для беспокойства. Конечно, накричать бы на него за подобные выходки, но это позже».

Она ещё бы долго терзалась подобными мыслями, но вскоре гостиная заполнилась студентами, и она поспешила наверх, выполнять домашнее задание.

Домашнее задание...

Каким же всё кажется спокойным и распланированным. Будто бы и нет Волдеморта, его страшных планов, словно нет в мире смертей и войн, а подростков не принуждают принять чёрную метку. Школа живёт своей жизнью, но даже в стенах Хогвартса перешёптываются тени, даже здесь учеников может поджидать опасность и смерть.

Нужно быть готовым ко всему, особенно в это тёмное время. Но разве можно жить в постоянном страхе? Разве можно постоянно ждать нападения и поминутно оглядываться — вдруг, враг уже близко? Хогвартс, только ты способен застелить глаза спасительной пеленой, заставить поверить на мгновение, что всё происходит не по-настоящему. Но даже ты, Хогвартс, не можешь избавить от реальности, подстерегающей нас за твоими прочными стенами.

Но всё-таки ты прав, есть ещё в этом мире уголок, в котором можно укрыться от всего... Ну, или почти от всего.

* * *

Гермиона старательно выписывала свойства защитного амулета, подробнейшим образом описала его магическое действие, перечислила виды существ, на которых эта защита действовала, упомянула также исключения, а напоследок обратила внимание на побочные эффекты, которые могут наблюдаться у носящего этот амулет.

Не смотря на то, что все уроки она просидела погружённая в свои раздумья, её любознательная половина нисколько от этого не пострадала. Похоже, Гермиона обладала редким даром запоминать всё, что говорят преподаватели. Блаженное забытьё, дарованное рецептами зелий, фактами о горных троллях, древними трактатами по толкованию рун, было не долгим, и после проделанной работы мысли вернулись в исходную точку. Гермиона вновь стала рассуждать об отсутствии Драко.

Вспомнила, что вчера просила Рона быть повнимательнее, так как заметила странное выражение на лице Драко, говорящее о крайнем отчаянии. И Рон настолько энергично закивал головой, соглашаясь, что Гермиону это успокоило. Хотя он тут же прилип к новому журналу, посвящённому квиддичу, она была уверена, что Драко под двойным присмотром — её и Рона. Теперь же такое поведение показалось слишком подозрительным. Неужели Рон передумал? Да нет же, нет, это снова говорит в ней тревога. Рон — её лучший друг, разве у неё есть причины усомниться в его словах? Но ведь Рон так же ненавидит Малфоя, как и всегда, а тот факт, что Гермиона рассказала ему их маленький секрет, ничего не меняет. Он имеет полное право злиться на Драко за всё, что он сделал. Это наоборот, она не должна была просить его присматривать за ненавистным Малфоем. Но он же пообещал.

Гермиона тряхнула головой.

Хватит думать! Нужно отвлечься на что-то... Да, можно написать то эссе, которое задавала профессор Вектор.

* * *

Когда наступил вечер, Гермиона уже успела сделать все уроки, выписала несколько полезных советов по самозащите, лишь бы не давать волю своей фантазии. Но волнение так и не покинуло её.

Чёрная дыра, поглощающая остальные желания и заботы, закружила в своей воронке абсолютно всё.

«Вот-вот что-то произойдёт», — тихим шёпотом предупреждал её внутренний голос. Но Гермиона только сильнее сдавливала пальцами виски.

Чтение, однако, тоже не помогало — даже её любимые книги всё время напоминали ей о Драко. Настойчиво продолжая путешествие в мир букв и знаков препинания, она даже не заметила, как за окнами стало совсем темно.

Пальцы машинально барабанили по деревянной поверхности стола, глаза быстро скользили по строчкам, но из прочитанного Гермиона не запомнила ни слова. Обычно чтение успокаивало её, оно способно было унести её сознание далеко-далеко, туда, где есть только информация и новые, неизведанные миры, а теперь это не работало.

Отбросив в сторону книгу, Гермиона резко встала, от чего стул упал на пол. Этот громкий звук не испугал её, а напомнил ей конфетти-хлопушку, и правый уголок губ дёрнулся в улыбке.

Решив всё-таки дать отдохнуть глазам, Гермиона спустилась в гостиную, где было уже совсем немного учеников. Гарри и Джинни, сидевшие у окна, как-то странно посмотрели на неё. Гарри приподнялся, сделал приглашающий жест рукой, но Гермиона, приветственно улыбнувшись, присоединилась к Рону. Он что-то увлечённо писал на пергаменте, поэтому даже не заметил приближение подруги.

— Здравствуй, Рон, — сказала Гермиона беззаботным тоном, который у неё неплохо получился. — Над чем работаешь?

— О, Гермиона! — поднял взлохмаченную голову Рон. — Это письмо домой. Пишу подробный отчёт маме. Джинни заставила меня написать, потому что я «слишком радостный хожу в последнее время».

— А что в этом плохого?

— Ничего плохого, но Рону полезно поупражняться в эпистолярном жанре, — вставила Джинни. — Мама давно уже не получала приятных писем от Рона. Всегда пишу ей только я.

Рон хмыкнул. Похоже, над этим несчастным письмом он просидел ни один час, но всё, что он писал на пергаменте, ему решительно не нравилось.

— Извини, если отвлекаю, — шепнула Гермиона ему на ухо, — но я пришла к тебе опять с разговором.

— О, только не сейчас, пожалуйста, — взмолился Рон, но перо отложил. — И это, как я понимаю, не ждёт?

Гермиона кивнула головой.

— Так что, это правда? — спросил Гарри, поправляя очки.

— Что именно? — вопросительно уставился на него Рон.

— Ну, вы теперь вместе?

— Гарри, я же говорила тебе, что так и будет, — улыбнулась Джинни.

— Ребята, у вас слишком сильное воображение, — устало сказала Гермиона. — С чего вы вообще взяли, что мы с Роном вместе?

— А разве это не очевидно?

Рон уже в который раз принял пунцовый оттенок, смотря на Гермиону исподлобья. Он пожал плечами, видимо, не зная, что отвечать.

— Мне кажется, что самые подходящие для нас отношения — это крепкая дружба, — ответила ничуть не смутившаяся Гермиона.

Даже сидящие в самом отдалении Гриффиндорцы заметили, как поникли плечи Рона Уизли.

— Ладно, давай поговорим, — промямлил он, беря Гермиону под руку. Ему явно было неприятно то, что сейчас она произнесла, поэтому он указал на выход из Гриффиндорской гостиной.

* * *

Стоя на балкончике, Гермиона переминалась с ноги на ногу. Рон же был на удивление спокоен. Он не задавал никаких вопросов, а просто ждал, когда она сама заговорит.

Но она молчала.

Январь неуклюже ронял свои белые хлопья снега на огромный замок. Подхватываемые холодным ветром снежинки кружились в безмятежном танце, чтобы потом умереть на горячей ладони Гермионы. Она ловила их рукой, невидящим взглядом уставившись куда-то вдаль. Белый-белый снег и замерзшие безлиственные деревья напоминали о смерти, одиночестве, безразличии.

О Драко Малфое.

Заиндевевшими от снега пальцами Гермиона провела по волосам, продолжая молчать. Казалось, она совсем забыла о Роне, стоявшем за её спиной. Но нет, она просто не знала, что говорить. А сказать хотелось многое. Последние несколько дней ей так хотелось рассказать кому-то всю правду о своих отношениях с Драко, о своих к нему чувствах. Слишком много она в себе носила тайн, поэтому вес их увеличивался, и хотелось избавиться от недоговорок, секретов, скрытого смысла слов.

Наконец, Гермиона обернулась к Рону.

— Мне кажется, Драко попал в беду, — тихо произнесла она. — Его же не было сегодня на уроках. Я волнуюсь. А что если Пожиратели каким-то способом всё-таки выманили его из замка? У них же был план для Драко... у Волдеморта был план. Им нужен был кто-то, кто может без подозрений претворить этот план в жизнь. Рон, я хочу знать, ты присматривал за Драко? — Гермиона неотрывно следила за реакцией Рона.

Он выдержал её строгий взгляд ни разу не моргнув. Как же ему хотелось сейчас сказать: «Я в няньки к нему не напрашивался, Гермиона. Ты же знаешь, как я ненавижу этого белобрысого крысёныша!» Но он сказал другое.

Сухо, не выражающим никаких эмоций голосом он выдавил из себя:

— Я делал всё, как ты и просила, Гермиона. Я не в восторге от этой твоей идеи, но я присматривал за ним. Только не знаю, зачем. Он в полном порядке, за ним не следили Пожиратели, не подстерегали за углом дементоры, и миссис Норрис тоже ему дорогу не перебегала.

Только вот глаза его выдавали — не умел Рон врать. Гермиона втянула носом холодный воздух, невесело усмехнулась. А чего она хотела? С самого начала было глупо просить Рона присматривать за Драко. Она должна была действовать в одиночку. Но сейчас в ней говорили эмоции.

— Рон, Драко пропал! Опять! — почти закричала она. — Я знаю, ты врешь о том, что он находился под твоим постоянным присмотром. Ты же мне пообещал... — жалобно закончила она.

— Гермиона, ты мой друг и я пойду ради тебя на многое, но даже ты не можешь исправить моё отношение к этому... к Малфою.

— Знаю... Я понимаю это, Рон, но тебе стоило признаться раньше. Ты должен был сказать мне, что не хочешь больше участвовать в этом, что ты не станешь приглядывать за Драко.

— Как же он запудрил тебе мозги. Только и слышу от тебя «Драко нужно помочь» или «Как там Драко?»

— Хватит, Рон!

— Гермиона, очнись! А ты не думала, что он просто тебя предал? Может быть, Пожиратели сделали ему слишком выгодное предложение, а он с радостью его принял, даже не сказав тебе. Он же Слизеринец! Он думает только о своей бархатной шкурке.

— Нет, он бы так не поступил со мной. То, что он учится на Слизерине, не означает, что он побежит на тёмную сторону по первому зову. Прости, Рон, но я не оставлю его.

— Будь ты проклят, Малфой, — прошипел Рон, стиснув зубы так, что на скулах выступили

желваки. — Ненавижу.

— Ты что-то сказал?

— Малфой не заслуживает тебя! Почему он, Гермиона? Неужели ты не можешь помогать кому-нибудь другому?

— Я уже помогаю ему.

— Всё равно не понимаю.

— А я не понимаю тебя. Зачем было соглашаться на то, что ты с самого начала планировал бросить?

— Ты обвиняешь меня в исчезновении Малфоя? Гермиона, прости, конечно, но это уже слишком.

— От тебя всего-то требовалось — присматривать за ним, когда это возможно. Я же не просила тебя носить его учебники и выполнять домашнее задание!

— Я не нянька ему!

— Прекрасно! — Сложив на груди руки, Гермиона отвернулась от Рона.

Исчезновение Драко и вся эта неуёмная тревога мешали ей думать трезво, поэтому она гордо молчала, не желая даже извиняться. Хотя где-то на задворках сознания прекрасно понимала, что не права. А Рон очень обиделся на Гермиону, поэтому отошел от неё как можно дальше, и теперь рассматривал крошечные фигурки людей, идущих по своим делам. Он не хотел покидать её, даже не смотря на все обидные слова, сказанные ещё минуту назад.

Они стояли молча, не издавая ни звука.

Если бы не свист ветра, не ухающая где-то в отдалении сова, не скрип снега под чьими-то шагами, то эту тишину можно было назвать абсолютной.

Заметно похолодало, и Гермиона грела замерзшие кончики пальцев, касаясь горячей шеи. Когда часы пробили десять часов, она уже перестала ощущать холод, а лишь испытывала давящее чувство внутри, которое не могла объяснить с самого утра. Но ещё продолжала дрожать всем телом, наверное, по привычке.

Что-то лязгнуло у неё за спиной, и она подумала, что Рону надоело стоять здесь и молчать, ждать извинений. Гермиона вздохнула, сожалея, что останется совсем одна. Несправедливо выругала своего лучшего друга, заставила его чувствовать вину, но виноват-то не Рон. Кого же тогда винить? Ведь так легче, когда есть кого винить.

Гермиона погрустнела ещё больше. Но Рон даже не думал уходить. Он подошел к ней ближе и набросил на её плечи мантию, нечаянно коснувшись её щеки ладонью. Внутри что-то оттаяло, и Гермиона улыбнулась.

Нет, всё-таки он самый лучший.

— Спасибо, Рон, — тихо сказала она, кутаясь в предложенную мантию. — Я не хотела тебя обижать, просто волнуюсь. Если он не пропал, то где он?

Рон пожал плечами, но мысли Гермионы сменялись с такой скоростью, что сразу вдогонку своим словам она выкрикнула:

— Бальный зал!

— Что? — Рон немного испуганно покосился на неё.

— Если он сам ушел, то он мог выбрать только одно место, где чувствовал себя спокойно — это бальный зал. Как же я сразу не поняла! Я с самого утра чувствовала что-то, что не могла объяснить. Ему окончательно надоело притворяться, ходить на уроки, терпеть людей вокруг, и ждать неприятных известий. Всё-таки это было предчувствие. Рон, нужно идти туда, нужно образумить его.