Упасть до дна (гет)

В тишине полупустой комнаты, в которой стояла только большая двуспальная кровать, рабочий стол, да два видавших виды кресла, сидели мужчина и женщина. Они расположились друг напротив друга, но старались избегать контакта глаз. Царившая здесь тишина ночи окутывала их, обездвиживала и, казалось, даже усыпляла на короткие мгновения. Отражёнными отзвуками долетали откуда-то извне гудки машин, голоса редких прохожих под окнами, шаги соседей.

Они же молчали.

Холодные и равнодушные серые глаза мужчины смотрели в пустоту, не замечая сидящую напротив женщину. Он просто сидел и смотрел, ни о чём не думая, она просто сидела рядом, не решаясь произнести и слово.

Слова…

Зачем они нужны, когда тебя не слышат и не слушают? Женщина молчала, потому что боялась разбудить бушующий ураган внутри своего (а своего ли?) мужчины. Не решалась, потому что знала, — этот ураган самый разрушающий из всех, которые только могут таиться в душе. Она здесь, с ним, и что может быть лучше? Не важно, она просто рядом.

И пусть её мерное дыхание напоминает ему о том, что кто-то ещё готов быть с ним до конца, пройти через многие преграды и пережить душевную боль, поселившуюся у него внутри. Боль, к которой он так привык, боль, которая держала её рядом с ним. А она и рада была выхаживать этого разрушенного, уничтоженного человека, сидящего сейчас напротив, лишь бы видеть изредка его улыбающиеся подрагивающие губы. И когда он улыбался, она готова была остановить все в мире часы, чтобы это длилось вечность. Но он так редко улыбался…

Она любила этого мужчину, она боготворила его, она оживала рядом с ним. А он…

Пустые и холодные глаза — стена в человеческом облике. Небрежно спавшая на лоб чёлка, тёмные круги под впавшими глазами — следы, оставленные временем на бледной коже. И только зрачки еле заметно двигаются, смотря в никуда, в пустоту, в которой он тщетно пытался что-то рассмотреть. Она могла бы поклясться, что он пытается рассмотреть силуэт прошлого. Силуэт какой-то девушки, которая, отсутствуя, всегда была рядом с ним. Она незримо касается его плеча и о чём-то рассказывает ему каждую такую ночь. Каждый год он уходил в себя, напоминая тряпичную куклу, бесполезное тело, которое по каким-то причинам покинула бессмертная душа.

Что рассказывала ему таинственная незнакомка из его прошлого, кто она, и почему она преследует его по сей день? Неизвестно. Незримая, но такая ощутимая та, которую он никогда не называл по имени.

Он, Драко, никогда не называл её имени вслух, никогда… Но она была, или осталась с тех дней, когда Драко не был ещё знаком с сидящей напротив женщиной. Нет, той незнакомки нет сейчас в его жизни, она это точно знала. Физически он принадлежал только ей. Но душа его была так далеко. И эти ночи… тихие безлунные ночи, уносили его сознание ещё дальше от неё.

Закрытые наглухо шторы, слабый свет настольной лампы, лёгкий аромат мятного чая и тишина. Человек-загадка. Драко Малфой, о котором она, в сущности, ничего не знала, опять предавался каким-то воспоминаниям, как будто нарочно наказывал себя ими, казнил за что-то. Его мир, мир в который она не имела никакого доступа, всегда был территорией повышенного риска. И всегда, когда она пыталась расспросить его о прошлом, он закрывался в своей ракушке, отгораживался от неё, а иногда уходил, громко хлопая дверью. Он не приглашал её, не звал в свои мысли, он словно повесил на свою душу огромную табличку с надписью: «Не входить — опасно». И она подчинялась правилу, установленному с самого первого дня их знакомства.

Но эти ночи были исключением. Да, они всегда молчали, но она была рядом, она была его спутницей каждый раз, именно благодаря ей он ещё не сошёл с ума. Да, каждая такая ночь оставляла шрамы в её душе, но это были такие шрамы, к которым относятся с трепетом.

Обычно он брал её за руку, после многочасового всматривания в такую желанную пустоту, брал её ладонь в свою и, не смотря ей в глаза, молча вёл в спальню. Единственный отколовшийся от айсберга маленький ледяной островок, где они могли быть вместе. Пусть только физически, соприкасаясь телами, но могли.

И снова её рука в его ладони, снова шёлковые простыни накрывают их пурпурным саваном.

Ещё больше прикосновений, больше эмоций и поцелуев в эту ночь. Скользящие руки по нежному телу режут как тысячи битых стёклышек, но она упорно продолжает повиноваться его действиям. Такая ненужная в эти минуты одежда летит прочь, открывая новые места для поцелуев. Её слёзы, капающие ему на щёки, никогда его не останавливали, наоборот, он с ещё большей страстью прижимал её к себе.

Каждая такая ночь забирала частичку сущности Авроры, женщины, которая отдавала всю себя, чтобы он, Драко, не сошёл с ума.

Почему-то, она сама не знала почему именно, но она была счастлива. Нет, не так, как влюблённые, прогуливающиеся за руки и улыбающиеся прохожим, но как-то по-своему, как-то по-особенному.

«Два разбитых вдребезги зеркала, склеенные и стоящие рядышком, отражая друг друга» — так Драко называл их союз.

Она не давала развалиться красивому замку, что жил внутри у него, на кирпичики. Она держала его руку и чувствовала, как боль, которая всегда с ним, стихает.

Он никогда не говорил ей такое желанное и долгожданное «люблю». Он молчал, а она просто любила. Кто может объяснить, что их свело? Как потускневшие глаза Драко отыскали отчаявшиеся глаза Авроры? Как она пошла за ним по одному его велению?

Но она, несомненно, была нужна ему, хоть он никогда ей этого не говорил.

Ночь. Тишина. Её слёзы. Снова.

Это утро было особенно тяжелым для Драко. Сны, в которых являлась ему девушка, такая знакомая, такая любимая, такая далёкая и не его, эти сны могли обездвижить его на долгие минуты. И на этот раз он медленно открыл глаза, осознавая, что из мира грёз переместился в холодную реальность. Белый потолок, идеально выкрашенный и казавшийся неестественным, словно был холстом, на котором его память восстанавливала картины из прошлого. Чёткие и яркие, словно обрывки недавнего сна, они потревожили его память.

15 лет назад.

Она сидела в Большом зале.

Он брёл мимо огромных столов, и не мог не заметить её. Каштановые волосы спадали с плеч и растекались как ручей, стремительный, непослушный ручей. Большие жизнерадостные глаза что-то внимательно изучали, рядом с ней была стопка её излюбленных книг, аккуратно разложенных на столе. Она читала большой том в кожаном переплёте, изучая каждое слово. Рядом с обеих сторон сидели её друзья и обсуждали какое-то задание, то и дело посматривая на книгу в её руках. Она перебивала их, по всей видимости, пыталась им растолковать написанное.

«Они что, склеены? — подумал Драко, проходя за стол Слизерина. — Всегда втроём».

Он сел за стол и принялся ковырять вилкой в тарелке. Есть не хотелось, настроения не было, но он упорно тыкал вилкой по омлету, придавая ему всё более не аппетитный вид. Наконец, вилка была оставлена в покое, а взгляд скользнул в сторону стола Гриффиндора, за которым по-прежнему сидела эта "склеенная троица". Народу сегодня было мало — скоро новогодние каникулы и юные волшебники и волшебницы готовятся к отъезду по домам. Ему бы самому впору собирать чемодан, нагружая его до отказа, а он сидит здесь и смотрит на неё, Гермиону Грейнджер, студентку Гриффиндора, такого ненавистного для Малфоя факультета. Он сам не отдаёт отчёт этому внезапному порыву, этому желанию смотреть на неё. Просто глаза сами, вдруг, решили уставиться на девушку.

Их взгляды встретились, пересеклись на секунду, но в её взгляде, казалось, не было ненависти, было только любопытство. И вправду, с чего бы это Драко Малфою — врагу, смотреть, на неё? Он резко отвёл взгляд на сидящего рядом с Гермионой Рона: тот, улыбаясь, смотрел на огромный окорок в своей руке.

«Бедняжечка, дома совсем не кормят», — рассмеялся про себя Драко и встал, чтобы выйти из этого унылого зала.

Он шел по, казалось, бесконечным коридорам Хогвартса и ему не хотелось уезжать домой.

Этой зимой он остался в школе.

* * *

Тот же белый потолок и оцепенение, поразившее всё тело, и снова эти воспоминания, снова она. Каждый раз, когда ему снилась эта своенравная, любопытная и умная девушка с каштановыми волосами, он умирал, умирал, оставаясь живым. Тогда можно было всё переиграть, а сейчас уже нет. И его бы не мучила такая снедающая боль, если бы он не поступил так, как в итоге поступил.

Он узнал, какая она, он утонул в ней. За всё то, что он всегда вытворял, за все слова, сказанные ей, пришла расплата. Какая ирония — влюбиться в ту, которую презираешь каждой клеточкой своего тела. Снова она, ненавистная, но любимая, далёкая, но стоящая за спиной — Гермиона Грейнджер, маглорождённая, студентка факультета Гриффиндор, подружка этого бестолкового Поттера и глуповатого Уизли, чей род позорил чистокровных волшебников, гордившихся своим происхождением, вроде Малфоев.

Откуда же Драко мог знать, что способен полюбить? Да и кого, одну из тех, кто в его семье считались неугодными, недостойными и оскорбляли весь волшебный род. Да одно её присутствие заставляло Малфоя-старшего скривить рот в ехидной ухмылке. Но разве любовь спрашивает? Разве просит разрешения основаться в сердце? И плевать, что это самое сердце было окутано морозом и холодом. Видимо, пришло время растопить ледник и дать возможность распуститься прекрасному цветку.

Как же он этого боялся.

Поначалу Драко отрицал это странное и несвойственное ему чувство с такой силой, что готов был глаза себе выколоть, когда они предательски скользили взглядом, изучая каждое движение Гермионы. А могут ли эгоисты любить? О да, несомненно, он был эгоистом, эгоистом и трусом. Да и остался, наверное. Но он любил её... Он и сейчас её любит...

15 лет назад.

Все ученики разъехались по домам, замок опустел и лишь изредка по его огромным залам и коридорам пробегали немногочисленные оставшиеся.

Драко стоял у окна в гостиной Слизерин и смотрел на кружащийся рождественский снег. Снежинки медленно танцевали свой замысловатый танец, не желая приземляться в сугробы ватного одеяла, которым был укрыт весь Хогвартс. Казалось, весь мир опустел, и только он стоит здесь и разглядывает каждую снежинку, упавшую на подоконник. И только в Большом зале было шумно: учителя возводили огромную ёлку в центре, волшебные палочки извивались в их руках; большие блестящие шары парили в воздухе, направляясь к рождественскому дереву; везде витал запах хвои; ученики радостно обсуждали предстоящее торжество. Здесь было тепло и уютно, здесь были улыбки, а в гостиной Слизерина было холодно и мрачно. Гермиона, Гарри и Рон, оставшиеся на каникулы в Хогвартсе, сидели и хохотали над шутками Рона, который передразнивал профессора Снейпа.

Драко уже был там утром, и ему было не по себе. Чужой и никому не нужный без своих вечных подпевал, которые наверняка в эту минуту сидели у камина, попивая горячий какао. А сейчас это окно, сквозь которое он наблюдал торжество холодного времени года. Ему никогда раньше не было так одиноко. Почти весь день Малфой пробыл в гордом одиночестве, а ближе к вечеру направился в библиотеку за какой-нибудь книжкой на ночь. Естественно библиотека была пуста. Но из самой отдалённой секции доносилась едва слышимая музыка, чувственная и очень красивая.*

«И откуда в библиотеке может быть музыка?» — удивлённо спросил себя Драко.

Не желая обнаружить своего присутствия, с любопытством, Драко подкрадывался туда, откуда доносился этот чарующий звук. Ещё два шага, и он расположился за книжным шкафом, совершенно не освещаемым, и поэтому его невозможно было увидеть. Высунув за угол голову, он увидел весьма интересную картину: стройная, маленькая фигурка в полумраке с распущенными волосами, разлетающимися в воздухе, кружится и танцует, беззвучно скользя по полу. Словно живая грациозная тень, отбрасываемая с небес на землю ангелами. Мантия девушки оставлена на спинке стула, на нем же волшебная палочка, свиток пергамента и заколка для волос, а она танцует. Танцует так самозабвенно, так красиво, она как будто находится между небом и землёй, между реальностью и сном. Драко просто не мог оторвать глаза от этой фигурки, ничего подобного он в жизни не видел, вся её нежность и женственность успокаивали и расслабляли, как огонь в камине, который так же танцует свой неистовый танец страсти. Так и она — огонёк пламени. Она словно касалась его души, танцуя на краю. Внезапно комната, где танцевала девушка, озарилась ярким светом, она прекратила эту феерию и стала заплетать пышные непослушные волосы. Драко был вырван из состояния транса, когда увидел её лицо.

«Грейнджер», — прошипел он про себя, приходя в сознание, и книжка с полочки, у которой он стоял, свалилась ему на голову.

Гермиона подпрыгнула на месте от неожиданности, она никак не ожидала, что здесь кто-то есть.

— Кто здесь? — неровным голосом позвала Гермиона.

— Что, Грейнджер, никто не приглашает на танцы? Мечтательно воображаешь себе пару? — язвительно произнёс Малфой, выходя на свет.

— Малфой, а ты что тут делаешь, я думала, книжки не твоя стихия, — быстро сообразила ответ Гермиона.

— Откуда тебе знать, где моя стихия? Что ты вообще можешь знать, кроме вызубренных сухих фактов? — не успокаивался Драко.

Увиденное сначала поразило и притянуло к себе, а после того как он увидел, что это именно Гермиона, он разозлился на то, что она так его заворожила, а очнувшись, вскипел от ярости на себя.

— Например, такие вещи, как дружба и честь, которые тебе и твоему факультету, абсолютно не знакомы, Малфой. — Она гордо вскинула голову.

— Грейнджер, какая честь? Позорить всех волшебников? — Он скривил рот, ухмыляясь, и притворно поморщился.

— Думай, как знаешь, Малфой, а в сущности, что ты знаешь? Тебя же всю жизнь дрессировали и навязывали какие-то ценности. Ты вообще уверен, что они твои, эти мнения? — Гермиона презрительно оглядела его с ног до головы.

— Поганая грязнокровка, да как ты смеешь! Вообразила из себя великую героиню, думаешь, я просто буду стоять и всё это слушать? — вскипел Драко.

— А что, убьёшь меня, как бы сделал твой повелитель? Я знаю, что ты, скорее всего, скоро станешь Пожирателем, Малфой, как вся твоя семья. Но я не из тех робких, которые будут подчиняться, снося всё, на что их обрекут! — Гермиона явно перешла границы и Малфой уже не на шутку взбесился.

Он подошел к ней ближе и занёс руку, готовую ударить Гермиону. На лице дёргались все мышцы, выражая полнейшую ненависть и желание сровнять её с землёй. Гермиона сжалась, но на лице не было страха, она приняла оборонительную позу и готовилась к худшему. Рука Малфоя зависла в воздухе, глаза с презрением рассматривали эмоции на её лице, но он не мог ударить её, просто не мог. Перед глазами пронеслась картинка её танца, безмятежного, такого неземного, её улыбка. Она танцевала и даже не подозревала, что через минуту ей нужно будет обороняться и отстаивать свою значимость. Драко медленно опустил руку и отошел от Гермионы. Он струсил.

— Буду я ещё прикасаться к грязнокровке, — холодно сказал Малфой и развернулся к выходу, забыв, зачем вообще приходил сюда.

Гермиона ошарашено смотрела ему вслед.

«Что вообще это всё сейчас было?» — подняв брови и хлопая большими глазами, спросила себя Гермиона.

Эта ночь даже не собиралась отпускать Драко в мир сновидений. Он сидел на кровати в ступоре, прокручивая весь их сегодняшний разговор. Какого чёрта он вообще пошёл в эту треклятую библиотеку, почему спокойно не провёл этот вечер за чтением уже имевшейся книги?

Этот танец.

Она.

Почему он вообще об этом думает? Драко явно нужно было отвлечься чем-нибудь. Он вышел в гостиную, разжёг камин и достал волшебные шахматы. Новенькие отполированные фигурки блестели от света камина, он лениво стал расставлять их, наблюдая за тем, как эти фигурки жестикулируют, передразнивая его. Так он просидел за партией почти всю ночь.

Гермиона возвращалась в башню Гриффиндора явно в озадаченном и раздраженном состоянии. Дойдя до портрета Полной Леди, она произнесла пароль, рамка открылась, впуская её, и Гермиона вошла внутрь. Она села на диванчик и скинула с себя мантию. Какое-то время она просидела неподвижно, но её возвратили в сознание голоса вошедших в гостиную. Это были Гарри и Рон.

— Гермиона, ты что, опять просидела в библиотеке весь вечер, и это в каникулы-то? — пробормотал Рон, усаживаясь на диван рядом с Гермионой.

— Я? А... ну да. Я читала, вы же знаете, я без этого не усну. — Гермиона растеряно посмотрела на Рона и Гарри.

— Гермиона, ты в порядке? Выглядишь так, будто с Гриффиндора по твоей вине сняли пятьдесят баллов, — спросил взволнованный Гарри.

— Всё хорошо, просто я встретила в библиотеке Малфоя, — всё так же растерянно говорила Гермиона.

— Малфоя? В библиотеке? — Рон уставился на неё в полном недоумении, как будто впервые узнал, что Драко Малфой умеет читать.

— Да, и у нас состоялся весьма неприятный разговор, если это так можно назвать, конечно. — Гермиона задумалась. — Скорее он нападал, а я отбивалась.

— Он тебе угрожал? — спросил Рон.

— В каком-то смысле. Но для него это норма, так что я не обратила внимания. Хотя, конечно, сказала лишнего, но... — Гермиона не закончила предложение и посмотрела на друзей.

Гарри и Рон переглянулись.

— Ты точно в порядке? — Гарри посмотрел на руку Гермионы, терзающую край рукава.

— Да, это же Малфой. А вы чего ожидали, вежливости? — Гермиона ухмыльнулась. — Я бы крайне удивилась, если бы он не съязвил. И вообще, пойду я спать, а то уже поздно. Спокойной ночи, — зевнув, быстро протороторила Гермиона, и направилась в спальню для девочек.

— Спокойной ночи, — сказали одновременно Рон и Гарри.

Оказавшись в спальне для девочек, Гермиона села на свою кровать.

«Как же я устала», — пронеслось в её голове.

Этот её танец в библиотеке отлично снял напряжение, накопившееся за время учёбы, и так вымотал, что Гермиона чувствовала себя тряпичной куклой. Она словно высказала все, что таила в себе за все эти годы, словно прокричала все свои обиды на весь Хогвартс. Кто же мог вообразить, что сие представление кто-то наблюдал, да ещё и Малфой. Видел ли он всё, или только самую малость, самый конец её танца?

«Да пусть хоть лопнет этот Малфой от злости, видимо, ему совсем уж заняться нечем, раз он подсматривает за жизнью других учеников. А Гарри думает, что он стал Пожирателем, ха, как же», — подумалось Гермионе перед тем, как она погрузилась в сон.

Гермиона уже сладко спала, когда в одинокой спальне для мальчиков Драко ворочался на кровати.

«Лучше бы я уехал домой на каникулы!» — думал Драко, вспоминая произошедшее.

Он заснул под утро и проспал всего час, когда зимнее солнце стало его будить, настойчиво поигрывая лучами на бледном лице. Вставая с кровати и потирая глаза, он точно знал, что этот день не принесёт ничего хорошего.

____________________________________________________________________________

*Мелодия, под которую танцует Гермиона — E.S. Posthumus — Moonlight Sonata

15 лет назад.

До рождества оставалось всего два дня и Гарри, Рон и Гермиона собрались в Хогсмид за покупками.

Весёлая прогулка по заснеженным улочкам Хогсмида сопровождалась рассказами о предстоявшем небольшом представлении, которое решили устроить профессора Хогвартса.

— Это должно быть какая-то постановка, — предположила Гермиона.

— Надеюсь это сказка, в конце которой Снейпа превратят в соплохвоста и отправят в запретный лес! Снять с нас десять баллов за то, что мы слишком громко смеялись! — негодовал Рон, вспоминая, как прошлым вечером в тихом коридоре вся троица веселилась над шутками, которые им когда-то рассказали близнецы Уизли. Видимо, Снейп был не в лучшем расположении духа, что прослеживалось каждый день.

— Поверь мне, Рон, в предстоящем году, в матче по квиддичу, мы наберём столько баллов, что этого будет более чем достаточно, — заверил Рона Гарри.

— Да, я бы не отказался подсыпать ему что-нибудь в чай, — ворчал Рон.

— Знаете, мальчики, чем думать, как отомстить Снейпу, занялись бы вы лучше заданием по истории магии, которое задал профессор Биннс, — сказала Гермиона.

— Гермиона, мы не сомневаемся, что у тебя будет самая лучшая оценка, а нам ты потом кратко всё объяснишь. Сейчас ведь каникулы, праздник скоро, нам не до учёбы, — спокойно ответил Гарри.

— Ну, конечно, а потом вы будете сидеть и хлопать глазами, когда профессор Биннс вызовет, к примеру, тебя, Рон. Говорю вам, серьёзнее нужно быть, — отчитывала парней Гермиона.

— Ты-то уже наверняка всё сделала, так наслаждайся этими минутами свободы, — уговаривал её Рон.

— Да, Гермиона, скоро ты опять сможешь оккупировать библиотеку, в поисках нужных книг, и изучать их хоть целыми днями. Нам так не хватает весёлой Гермионы Грейнджер, — поддержал Рона Гарри.

— Знаете, пожалуй вы правы, — согласилась Гермиона.

И они направились в Зонко, чтобы прикупить к рождеству весёлых хлопушек.

Громкие шаги отзывающиеся эхом по всему коридору раздражали Драко.

Он шел в зимний сад, где смог бы проветрить мозги. Содержание полученного утром письма не радовало его.

Дома не было так спокойно, как в этом саду.

Этот зимний сад, нисколько не напоминал о том, что сейчас зима: зелёные деревья, цветущие растения в клумбах, даже птицы пели. Драко сел возле фонтана и достал письмо, снова перечитывая его:

Здравствуй, Драко,

Очень жаль, что ты остался в Хогвартсе на каникулы, я соскучилась, хотя это к лучшему, сейчас не лучшее время для твоего появления дома. Твой отец сейчас особенно не в себе после возвращения из Азкабана, он встревожен из-за Тёмного Лорда, я вижу как ему плохо. Недавно приходили Пожиратели Смерти и что-то обсуждали, отец вспоминал тебя. Я очень боюсь, что они решили посвятить тебя в ряды Пожирателей. Я пыталась расспросить его об этом, но он побледнел, когда я стала возражать, так что, думаю, Тёмный Лорд действительно имеет на тебя планы. Пожалуйста, Драко, если тебя призовут на церемонию посвящения, не противься этому. Знаю, это очень страшно, и я за тебя очень волнуюсь, но я не хочу, чтобы тебе причинили боль, а о худшем я вообще не хочу думать. Мы обязательно что-нибудь позже придумаем, только не отказывайся, Тёмный Лорд этого не потерпит. Удачи тебе, мой мальчик.

Мама.

Как хорошо, что он не уехал домой. Здесь, конечно, он один, зато ему спокойно. Драко встал и подошел к клумбе с цветами, сорвал себе ромашку, и сел на лавочку разглядывая цветок.

Вода в фонтане успокаивающе булькала, тревожные мысли потихоньку утихали в голове, он стал думать о том, как проведёт рождество.

В Хогвартсе будет устроен праздничный ужин, и нужно кого-то обязательно пригласить. Не пойдёт же он один, в самом деле. Все девушки из Слизерина уехали по домам, но есть, конечно, пару симпатичных девушек из Когтеврана и Гриффиндора.

«Жалко, что Пэнси уехала, она бы точно пошла со мной», — подумал Драко, вспоминая святочный бал в позапрошлом году. Но он обязательно что-нибудь придумает.

Драко поднялся и побрёл в подземелья Слизерина.

Вечером, когда уже стемнело и на небе появились многочисленные звёзды, Драко вышел на улицу, укутавшись потеплее и увидел, как двое друзей лепят снеговика, а третий наблюдает за ними. Гарри и Гермиона сооружали во дворе большие шары снега, а Рон смотрел на них и не понимал, что же они хотят сделать. Такое простое магловское развлечение доставляло столько радости, а с применением волшебной палочки, делалось ещё интереснее. Их снеговик получился очень смешным: он двигался, шевелив руками и размахивая шарфом, его импровизированные глазки блестели и переливались всеми цветами радуги. Увидев результат, к ним присоединился Рон и вскоре они все вместе играли в снежки как дети.

Драко наблюдал за ними со стороны и почувствовал давящее ощущение одиночества. Хотел бы и он вот так искренне смеясь, делать что-то глупое, но доставляющее столько радости и смеха.

Что же, у него не было этого даже в детстве. Его отец был слишком строгих правил, и воспитывал Драко, не позволяя ребёнку хоть часок порезвиться. Везде таскал с собой на встречи и приёмы, обучал манерам и поведению. Только поступив в Хогвартс, мальчик смог, наконец, позволить себе пошалить, хотя не совсем невинно. Конечно, дерзость он унаследовал от отца, но ему никогда не перечил, а подражал и копировал.

Холодное сердце Драко дрогнуло, увидев эту картину.

Он завидовал им.

Он опять вспомнил письмо и стало ещё хуже. Теперь Тёмный Лорд хочет пополнить свою армию новым Пожирателем Смерти. Зачем, ему мало Люциуса, теперь он хочет и Драко?

Жадный до власти и своих последователей, хотя не щадит их, сделай они что-нибудь не так.

Что-нибудь не так... Например, если кто-то откажется от посвящения в Пожирателя.

А что с ним сделает Волдеморт, если он всё-таки откажется?

Убьёт, конечно же, чтобы показать наглядный пример, какова расплата за неповиновение.

Цепь его размышлений прервал голос подошедшей к нему девушки:

— Малфой, ты что, следишь за нами? — Это была Гермиона, это она с удивлением задала вопрос.

— А вы что же, владеете этой землёй? Нет. Тогда с чего такой интерес? — саркастически спросил Драко.

— Просто, ты пялился на нас так долго, что я не выдержала, — ответила Гермиона.

— Сидела бы ты в своей башне и вытирала бы Поттеру слюни. Нечего меня беспокоить, — с отвращением выговорил Малфой.

— Это тебе нужно сидеть в подземелье и не показываться на люди! — разозлилась Гермиона. — Да ты и ногтя на пальце Гарри не стоишь!

— Да, кому нужен твой Поттер? Ты, как и все, дружишь с ним только потому, что он знаменитый Гарри Поттер — мальчик, который выжил, вот и всё, — Малфой повысил голос.

— А ты ему просто завидуешь! — сказала Гермиона, покачивая головой.

— Чему? Тому, что его семейка в могиле, а на лбу красуется уродский шрам? — насмешливо отозвался Малфой.

— Ты завидуешь тому, что он ни разу не струсил, преодолел все трудности и остался жизнерадостным. Ты ему завидуешь, потому что никогда бы так не смог. Случись с тобой хоть малая доля того, что выпадало Гарри, ты бы убежал к своему папочке! — Гермиона тоже повысила голос, в глазах плясали гневные огоньки.

— Ты опять нарываешься, Грейнджер? — холодным голосом произнёс Малфой.

— Знаешь что, Малфой, шёл бы ты обратно в подземелья со своими пустыми угрозами, — спокойно ответила Гермиона и развернулась, чтобы уйти.

А Драко даже не заметил как Поттер и Уизли ушли в замок, а Гермиона подошла к нему.

Простояв ещё минуту на холоде и проводив Гермиону взглядом, он побрёл куда глаза глядели, куда-то в объятия темноты.

Заснеженный холм, вокруг голые ветки замёрзших деревьев.

Там позади, остался замок, там горел свет, освещая площадь и свои окрестности. Такой приветливый Хогвартс. Но не для него и не сейчас.

Сейчас ему хотелось оказаться как можно дальше от этого места.

От кого он бежит? Если от себя, то это невозможно.

Почему он не может никому открыть свои переживания, почему копит в себе злобу и раздражение? Сейчас всё взорвётся внутри, вот уже совсем скоро.

Драко остановился.

Он так жадно дышал, будто это были последние глотки воздуха.

Он упал на колени в снег, мысленно представляя своё посвящение в Пожиратели Смерти, эту отвратительную метку на руке, которую носили его родители, оскалившееся лицо Тёмного Лорда.

Отчаянно хотелось закричать, что есть мочи на весь проклятый мир.

Драко загрёб руками снег и швырнул себе в лицо, снова сгрёб заледенелыми руками, ещё больше снега, и снова лицо обдало невыносимым холодом.

Драко словно пытался разбудить себя, как будто ему это всё снилось.

Нервный срыв. Истерика. Паника.

А ведь ещё ничего толком не произошло.

Он поднял глаза в ночное небо, вдохнул поглубже морозный воздух и начал молиться впервые в жизни. Нет, скорее он просто разговаривал с небесами или с самим собой, но так искренне.

Наконец, невидимые, но такие ощутимые тиски, сковывавшие его рёбра, отпустили его. Драко вздохнул и успокоился.

Медленно, словно находясь ещё глубоко в себе, он пошел к Хогвартсу.

15 лет назад.

Какое же это прекрасное было утро.

Гермиона открыла глаза, встала с кровати и подошла к окну, подставляя лицо зимнему солнцу и

купаясь в его лучах. Она вспомнила, как вчера вечером поставила на место Малфоя, и улыбнулась уголками губ.

Гермиона вышла в гостиную Гриффиндора и уселась на кресло у окна.

Утром здесь было очень тихо, так что, она развернула книжку на закладке и принялась читать.

Не успела Гермиона прочитать и пару строк, как из спальни для мальчиков, зевая, вышел Гарри и сразу направился к ней.

— Доброе утро, Гермиона, — поприветствовал её Гарри.

— Доброе утро, — отозвалась Гермиона, продолжая читать книжку.

— Вчера вечером мы так и не встретились после нашего небольшого веселья во дворе, поэтому спешу сообщить, что сегодня вечером мы устраиваем здесь небольшой праздник. Все оставшиеся Гриффиндорцы поддержали эту идею, — объявил Гарри.

— Праздник? — отрываясь от книги, спросила Гермиона.

— Ну, сегодня же сочельник, Гермиона, — напомнил ей Гарри.

— И вы устраиваете посиделки вместо того, чтобы присоединиться ко всем в Большом зале, — улыбнулась Гермиона.

— Дабы не видеть кислые лица учителей, и не злить лишний раз Снейпа, мы подумали, что наша гостиная подойдёт идеально. Осталось только запастись сладостями из Сладкого Королевства, — предвкушая предстоящее, поведал ей Гарри.

— Сладостями. Всё такие же дети, — хихикнула Гермиона. Гарри улыбнулся ей в ответ.

— А как у тебя с Роном? — поинтересовался Гарри, поправляя очки.

Гермиону явно смутил этот вопрос и она залилась краской.

— Знаешь, мне кажется, что он тоже... ну... что я ему тоже не безразлична. — Гермиона уставилась взглядом в пол.

— Тебе не кажется, я же вижу, как вы смотрите друг на друга, — улыбнулся ей Гарри. — Как по мне, так сегодня прекрасный день для признаний.

— Ты так думаешь? — Гермиона мысленно представила это объяснение и улыбнулась.

— Я вот сегодня собираюсь на такое признание. — Он расплылся в мечтательной улыбке.

— Джинни? — с улыбкой спросила Гермиона.

— А что, это так заметно? — удивился Гарри.

— Гарри Поттер, я знаю тебя уже почти шесть лет! Разве я не вижу, как ты смотришь на неё. — Гермиона похлопала его по плечу. Гарри улыбнулся, глядя на неё. — Значит, сегодня вечером? Что же, я обязательно присоединюсь к вам.

Почти весь день Гермиона просидела в гостиной, читая книжку.

Драко Малфой всю ночь пытался уснуть, но тщетно, уже вторую ночь подряд.

Ему уже порядком надоело ворочаться в кровати, он встал и подошел к зеркалу: покрасневшие от бессонницы глаза, щурились при ярком солнечном свете, волосы были взъерошены, под глазами залегли тёмные круги. Безразлично разглядывая себя, Драко ухмыльнулся: «Как раз вид соответствует ощущениям внутри».

Приведя себя в порядок (как же, появиться перед всеми в таком виде), он проследовал в Большой зал на завтрак.

Зашел, оглянулся и направился к столу своего факультета, про себя отметив: «Неразлучная троица друзей всё же иногда прибывает не в полном составе», поскольку за Гриффиндорским столом завтракали только Рон с Гарри.

«Держу пари, что Грейнджер зубрит всё, что только можно, чтобы после каникул поднимать руку каждые пять минут».

Сегодняшний день перестал казаться ему настолько враждебным, как предыдущий, и он почувствовал себя свободнее. Мысли о письме и о перспективе вступления в ряды Пожирателей Смерти его уже не беспокоили так настойчиво. Он отвлёкся, посмотрев на рождественскую ёлку, стоявшую в центре зала, вокруг которой плясали волшебные миниатюрные олени, даже слегка улыбнулся.

«Не всё так плохо, — подумалось ему, — зря я вчера сорвался».

Он в безопасности, среди людей, предпраздничная суета успокаивала его, что ещё можно пожелать? Всё хорошо, а проблемы всегда можно решить. Даже если это Волдеморт со своей армией, можно что-нибудь придумать, как написала ему Нарцисса.

Оторвав взгляд от ёлки, Драко уставился на входные ворота, в которых появилась Гермиона, и тут же между бровей у него пролегла хмурая складка.

«Какого чёрта! — нахмурился Малфой. — Что же она постоянно попадается мне на глаза?».

Сегодня Гермиона выглядела слишком радостно: глаза блестели, губы застыли в милой полуулыбке, руки терзали платок. И выглядела она сегодня куда лучше, чем прежде: волосы распрямлены и собраны в тугой пучок на затылке, в ушах красуются маленькие аккуратные серёжки, губы подведены блеском, а ресницы слегка подкрашены. Она изучала взглядом Большой зал. На миг взгляды Гермионы и Драко встретились, и она поспешила отвести глаза в сторону стола Гриффиндора, тогда как Драко не спешил отрывать от неё заинтересованный взор.

Ему, очевидно, понравились эти изменения в Гермионе. Да, она уже девушка, и как это он раньше не замечал данный факт?

В зале раздались сначала негромкие, а потом невыносимые звуки, уханья и взмахов крыльями. Где-то около тридцати сов парили в воздухе под потолком Большого зала, направляясь к разным столам и сидящим за ними ученикам. Все получали поздравительные открытки и подарки перед рождеством. Было столько радостных смешков, восклицаний и обсуждений подаренного, что Драко поспешил покинуть зал.

Он шел по мостику неспешно, наслаждаясь прохладой, позволяя ветру скользить по его щекам, на которых тотчас показался румянец. Солнце засветило прямо в глаза так, что он зажмурился. И тут, услышал какой-то шелест возле уха. Обернувшись, Драко округлил глаза — перед ним порхала бабочка, жёлто-коричневая средних размеров бабочка. Картина более чем странная: снег лежит сугробами, мороз пробирает до дрожи и вдруг, бабочка. Он протянул ладонь, чтобы поймать насекомое, но едва коснувшись ладони Малфоя, бабочка безжизненно упала и в следующее мгновение превратилась в записку. Жёлтую с коричневыми полосками записку.

Привет, Драко,

Поздравляю тебя с почти наступившим Рождеством! Надеюсь тебе не очень одиноко в замке без меня, прости, что пришлось уехать, родители готовят приём по случаю праздника и мне приходится быть здесь и помогать им. Желаю тебе весёлых каникул и весёлого рождества!

Пэнси Паркинсон.

«Надо же, не забыла», — подумал Драко.

Остаток дня он провёл в гостиной Слизерина, готовя задание по зельеварению, заданное на каникулы.

Торопливо приближался вечер, и ученики спешили на ужин в Большой зал, однако среди них не было Гриффиндорцев и Малфоя.

Драко бродил по замку, а Гриффиндорцы закатили вечеринку по случаю рождественского сочельника.

Гарри и Рон сидели в гостиной с другими Гриффиндорцами, изучая сюрпризы присланные близнецами Уизли. Каждый хотел взять себе что-нибудь интересное, чтобы можно было разыграть друзей. Новые изобретения Фреда и Джорджа порадовали всех.

В гостиную вошла Гермиона и поспешила присоединиться к остальным.

Комната была заполнена учениками, радостно приветствующими Гермиону, отчего она немного смутилась и поспешила сесть рядом с Роном и Гарри. Весь вечер она посматривала на Рона украдкой, будто бы надеялась, что он отзовёт её в сторонку и скажет такие желанные слова, сама она до дрожи боялась подойти первой.

Хохот, крики и хлопки доносились из общежития Гриффиндора, когда мимо по лестнице проходили профессора и вечно бдящий Филч.

Гарри и Гермиона улыбаясь, вспоминали предыдущие годы обучения, а Рон куда-то пропал.

Все были довольны идеей Рона и Гарри. Кто-то принёс из Хогвартской кухни разные вкусности, выклянченные у эльфов-домовиков, и теперь их поглощали все ребята. Волшебные хлопушки взрывались одна за другой, выпуская причудливые фигурки животных, которые таяли в воздухе. Все смеялись и радовались как дети.

Гермиона встала с дивана, оставляя тыквенный сок на столе, и направилась на балкон, чтобы подышать свежим воздухом. А может быть ей просто хотелось остаться одной и подумать, как же поступить с Роном.

Она поднялась по ступенькам вверх и направилась прямо, открыла дверь, впуская морозный ветер, и поёжилась от холода.

Шаг вперёд и она оказалась в объятиях ледяного ветра,

«Жаль, что я не захватила мантию», — подумала Гермиона и услышала чьё-то приглушенное хихиканье.

Она повернула голову влево и побледнела.

Дыхание сбилось, и она резко потрясла головой, в надежде, что это ей привиделось.

Нет, это происходит на самом деле. Рон и Лаванда Браун стояли в обнимочку и целовались так страстно, что даже не заметили вошедшую Гермиону.

Она застыла на месте, как вкопанная, не в силах подать какой-либо признак жизни, только слёзы подступали к горлу.

Как же ей хотелось закричать, подбежать к Рону и надавать ему звонких пощёчин, но она стояла молча, не двигаясь. Её сознание словно издевалось над ней, заставляя смотреть на это невыносимо болезненное зрелище.

Гермиона еле слышно издала стон и, наконец, освободившись от оцепенения, тихо развернулась и молча ушла. Слёзы тоненькими струйками текли по её щекам, когда она бегом сбежала по лестнице, потом протолкалась через веселящихся друзей, не заметив взволнованный взгляд Гарри, и выбежала из Гриффиндорского общежития через портретную рамку. Опять сбежала по многочисленным лестницам, пересекла холл и наконец вырвалась на улицу. Она была одета в тоненькую кофточку и джинсы, но не почувствовала холода, она чувствовала только боль, снедающую, всепоглощающую боль.

Она бежала, бежала подальше от него, подальше ото всех; дыхания уже не хватало, и Гермиона делала глубокие частые вдохи. Её не заботило, что она может заболеть или замёрзнуть насмерть.

Она сама не знала, куда бежит. Она просто бежала.

15 лет назад.

Гермиона добежала до запретного леса и остановилась. Она никак не могла отдышаться. Задыхаясь и прижимая руки к груди, она села на поваленный ствол дерева, видимо, служивший кому-то скамейкой, продолжая часто дышать, но уже не так хрипло.

Зачем она прибежала сюда? Здесь так темно и страшно. Никого нет и она одна. Но ведь, кажется, этого она и хотела.

Она прижала ладони к лицу и из больших карих глаз ручьем покатились слёзы, она громко всхлипывала и стонала от боли, кусая губы. Она хотела закричать, но слёзы душили и не давали сделать этого. Холодный ветер обдувал заплаканное лицо, но она не обращала на него внимания. Она плакала так долго и так душераздирающе. Перед глазами всё плыло, лицо немело от холода и боли, но ледяной холод, казалось, уже остужал горячую кровь в венах, обволакивая всё тело, и она перестала заливаться слезами. Она вытерла рукавом слёзы и поняла, что не на шутку замёрзла.

Гермиона ослаблено опустила руки и лицо на коленки.

Драко Малфой расхаживал по гостиной Слизерина, останавливаясь у камина ненадолго, чтобы погреть руки.

Рождественский сочельник, а он здесь один в подземелье и даже поговорить не с кем.

От родителей с того раза не пришло ни одного письма, ни одного известия из дома с новостями.

Он как будто попал в ловушку: не может поехать домой и не может находиться здесь. Как так вообще могло случиться, что все слизеринцы уехали домой, а он один остался здесь?

«Может быть, спуститься в Большой зал на ужин?» — спрашивал себя Драко.

Но его отнюдь не радовала перспектива сесть за пустой стол и уставиться в тарелку, слушая доносящиеся звонкие голоса учеников, радостно цитирующих пришедшие им из дома письма.

Он уже поел здесь и собирался достать свои любимые волшебные шахматы.

Партия с самим собой, однако, его тоже не вдохновляла. Ему не хватало чего-то способного выдернуть его из этого бесконечного самокопания и передуманных по нескольку сотен раз одинаковых мыслей.

«Приключений захотелось, что ли? — насмешливо вопросил себя мысленно Драко. — Ну да, весёленькое такое приключеньице будет, если стащить у Филча ключи от его кабинета и специально попасться, а потом отдраивать все школьные кубки без помощи магии».

Он решил по обыкновению, пойти прогуляться, может, что придумает по дороге.

«Только не направляться в Большой зал», — приказывал себе Малфой, выходя из подземелий Слизерина.

Он просто шел. Гулял перед сном, может быть, хоть этой ночью ему удастся заснуть.

Луна сегодня была укутана облаками и редкие звездочки, пробивавшиеся сквозь тучки, блестели как волшебные светлячки.

Он шел по снегу по непротоптанным дорожкам, всё дальше от замка.

«И что же меня так тянет к этому тёмному и зловещему лесу?» — не останавливаясь, спросил себя Драко.

Сегодня было особенно холодно, хорошо хоть снег не шел. Он плотнее закутался в своё зимнее пальто и достал рукавицы.

Он брёл вперёд, бездумно разглядывая открывавшийся взору ночной пейзаж: луна иногда выглядывала из облаков разгоняемых ветром, и озаряла всё вокруг, притаившиеся на ветках деревьев птицы выслеживали добычу, деревья, утратившие свою листву, беззащитно покачивались из стороны в сторону, снег поблёскивал как сахарные кристаллики.

Подходя к полянке с одиноким, но огромным деревом совсем рядом с запретным лесом, Драко остановился, услышав чьи-то всхлипывания. Он огляделся.

«Показалось?» — Он испуганно огляделся ещё раз, но опять ничего.

И только сейчас он заметил поваленный ствол дерева, присыпанный снегом, на котором кто-то сидел, но было так темно, что он не видел кто именно.

Он уже подумывал, что лучше развернуться и уйти, пока не стало хуже.

«А вдруг это какое-то чудище из запретного леса?» — предположил Драко.

И зачем он вообще сюда пришел? А если это оборотень? Вот и приключение. Хотя, нет, скорее придется с воплями убегать и не факт, что успешно.

Но оттуда, где сидел кто-то неведомый Драко, донёсся женский голос, а вернее негромкий крик со стоном, и он решился всё-таки приблизиться.

Подходя неуверенно и почти беззвучно, он не заметил реакции со стороны этой фигуры.

Теперь он разглядел её позу, прижимающую руки к лицу, обессилено упавшие на коленки и увидел, что девушка одета в кофточку и джинсы. Его самого дрожь пробрала.

«Как она ещё в ледышку не превратилась?» — подумал Драко, приближаясь к ней. А она всё так же не замечала его. Но прежде чем сделать ещё пару шагов к ней навстречу, он кашлянул, давая понять, что она не одна здесь.

Гермиону передёрнуло от испуга, она подняла заплаканное лицо на того, кто потревожил её, и замерла то ли от удивления, то ли от страха.

— О, Господи, — с испугом в голосе произнёс Драко. — Ты что здесь делаешь посреди ночи, да ещё в таком виде, сейчас же не лето?!

— Сижу, — удивлённым, дрожащим от холода голосом проговорила Гермиона, изучая лицо Малфоя.

Он растерянно стоял, не совсем понимая, что же предпринять в сложившейся ситуации; он был удивлён и в недоумении таращился на Гермиону во все глаза. Немного постояв в молчании, он ещё раз окинул быстрым взглядом её одежду и сообразил, что нужно помочь ей согреться.

Драко принялся расстёгивать пуговицы на своём пальто как можно быстрее, чтобы Гермиона, наконец, получила тепло. Он протянул ей пальто, но замёрзшая рука не слушалась Гермиону и бессильно упала на коленки. Тогда он подошел поближе и накинул пальто ей на плечи, аккуратно взял её руки в свои тёплые ладошки, отогревая их своим дыханием, ощущая холодную как лёд кожу.

— Ты что, решила увековечить себя в качестве ледяной скульптуры, так ведь это ненадолго, — попытался отвлечь и вырвать из оцепенения Гермиону Малфой, согревая её руки своими.

Она лишь отрицательно помотала головой из стороны в сторону, ослаблено пошатываясь у него в руках. Она так замёрзла, что ей было всё равно кто рядом и что он у неё спрашивает. Пытаясь удержаться на ногах, Гермиона вырвала свои руки из рук Малфоя и обхватила его шею обеими руками, оставшись стоять на земле.

Отсутствующий взгляд её был устремлён вниз, а слезы, наконец, перестали душить изнутри.

— Нужно отвести тебя в замок, в тепло. Ты меня слышишь, ты понимаешь, что я говорю? — Он всматривался ей в лицо, пытаясь услышать или увидеть ответ.

— Я п... понимаю, — тихим дрожащим голосом ответила Гермиона.

— Хорошо, тогда держись за меня крепче, — приказал он ей и надел ей на руки рукава своего пальто.

Он поддерживал её за талию одной рукой, а она держала руками его вторую руку. Они медленно пошли к замку. Гермиона всхлипывала, но успокаивалась и приходила в сознание.

Что же она натворила, зачем же надо было бежать так далеко от замка, да ещё и не надев тёплую куртку?

Как же безрассудны наши поступки в порыве чувств.

Да, конечно, было очень неприятно видеть любимого человека в объятиях другой. Но что же теперь, похоронить себя, подняться на башню астрономии и спрыгнуть вниз?

Как бы сейчас не было больно и плохо, но со временем это превратится в воспоминание. Гермиона понимала это, но в тот самый миг, когда её сердце словно выдирали из груди, она не помнила себя, не понимала, что делает и просто повелевалась этому безумному порыву.

Они преодолели уже полпути, когда Гермиона окончательно осознала, что рядом с ней идёт человек, которого она меньше всего хотела бы видеть в такой момент.

Драко молча вёл её к замку, не смотрел на неё, просто поддерживал и шёл с ней рядом.

Она повернула голову в его сторону и рассматривала его лицо. Их путь освещала только луна, которая в этот момент снова вынырнула из облаков; её свет коснулся лица Драко.

Гермиона осторожно изучала каждую деталь: тёмные круги под глазами говорили о том, что он плохо спал, он был спокоен, не насмешлив, не сердит и не раздражён.

«Странно видеть его таким», — подумала Гермиона.

Проходя по заснеженным дорогам и с каждым шагом сокращая расстояние до замка, они молчали. Но как же ей хотелось спросить его: «Что ты делал там, возле леса, почему не был на праздничном ужине?». Но Малфой нарушил тишину первым:

— И кто же это был? — поворачиваясь к ней лицом, спросил он.

— Был где? — не поняла Гермиона.

— Ну, ты же плакала явно не из-за оценок. — Драко поднял бровь. — Поттер или Уизли?

При упоминании Рона, она отвела взгляд от его глаз и снова почувствовала щемящую боль.

— Нет, я просто соскучилась по родителям, — солгала Гермиона, не желая изливать Малфою душу.

— И поэтому оказалась в таком безлюдном и холодном месте в кофточке, громко рыдая? — саркастически спросил Драко.

— Я очень странный человек, Малфой, — сказала Гермиона и уставилась вперёд.

— Я заметил это, — сказал он, не отводя от неё взгляда.

Уже виднелся свет в окнах Хогвартса, и они стали приближаться по мосту ближе к замку.

— А что ты делал возле запретного леса ночью? — Гермиона с подозрением посмотрела на Малфоя.

— Гулял, — ответил ей Драко.

Ведь он правда гулял, просто забрёл очень далеко.

— Ты гуляешь по запретному лесу ночью, ты не вампир? — пошутила Гермиона.

Появление Малфоя, и его такая неожиданная помощь, немного отвлекали её от мыслей о Роне.

— Ещё хуже, я выслеживал себе жертву, я ведь каннибал, — пошутил в ответ Малфой. — А вот ты наверняка убежала в лес от того, кто сделал тебе больно.

«Зачем он лезет мне в душу? Зачем расспрашивает о таком?» — Глаза Гермионы снова налились еле сдерживаемыми слезами и она стала быстро моргать, чтобы слёзы не скатились по щекам.

Увидев её реакцию на свои слова, Малфою стало её жаль, и он мысленно выругал себя за сказанное.

Почему-то он почувствовал злость, дикую ярость, нараставшую внутри.

«Что можно было сделать, чтобы девушка убежала на холод в одной кофте и рыдала, не замечая, что замерзает?» — думал он.

Пусть даже это была Грейнджер, ему был не приятен такой поворот событий. Малфой никогда раньше не видел женских слёз, возможно, именно это его и тронуло. Всегда окруженный холодностью и поразительной сдержанностью в собственной семье, ему странно было видеть такое проявление чувств. Нарцисса Малфой никогда не плакала. Она злилась, но удерживала в себе ярость, она обижалась на Люциуса или Драко, она разочаровывалась, но не плакала. Заботливые глаза матери наполнялись болью или сочувствием, но не слезами.

Может быть, поэтому Драко не знает цену женских слёз?

Они молчали.

Наконец, они приблизились к воротам замка, которые тут же отворились, впуская Драко и Гермиону внутрь. Навстречу им бежал перепуганный Гарри. Увидев Гермиону и рядом идущего с ней Малфоя без пальто, он удивлённо посмотрел на подругу.

— Гермиона, всё в порядке? — спросил встревоженный Гарри, приближаясь к ним. — Ты убежала так поспешно, что я перепугался, а потом не смог тебя догнать и потерял.

— Следующий раз, Поттер, попытайся надеть на свою подружку тёплые вещи, прежде чем она убежит в запретный лес, — дал бесценный совет Малфой.

— Запретный лес? — Глаза Гарри округлились.

Он удивлённо смотрел то на Гермиону, то на Малфоя.

— Всё в порядке, Гарри, просто отведи меня в больничное крыло, а я тебе всё объясню, — попросила друга Гермиона.

— Хорошо, я тебя отведу, а потом вернусь за Роном, чтобы... — начал говорить Гарри, но тут же был прерван:

— Нет, не надо звать Рона, пожалуйста. — Гермиона умоляюще посмотрела в глаза Гарри.

Драко стоял и молча наблюдал за ними, всё ещё придерживая Гермиону рукой. Он начинал понимать, что случилось: отвергнутая Роном, Гермиона побежала прочь в ночной холодный лес в объятия судьбы.

Гермиона стала освобождаться из пальто, предложенного Малфоем.

— Спасибо, что помог добраться, — проговорила она, отдавая ему его вещь.

Драко покачал головой и развернулся, чтобы уйти. Он хотел сказать, чтобы она впредь была рассудительнее, но не стал. Гермиона, теперь поддерживаемая Гарри, стояла и смотрела ему вслед.

Они разошлись по разным коридорам и зал опустел.

15 лет назад.

В Большом Зале шла подготовка к рождественской постановке, задуманной профессорами в честь рождества. Тут и там сновали ученики с подарками, заколдованные записки летали по всему Хогвартсу, в замке царила атмосфера праздника. И лишь два человека были совсем не рады наступившему рождеству.

Когда утро решило наведаться в окна спален, было уже понятно, что никто не проводит его в постели. Никто, кроме Гермионы. Она лежала на кровати, обняв руками подушку, и притворялась спящей пока последние хихикающие девушки не выбежали из комнаты.

Открыв глаза, она перевернулась на другую сторону, ощутив ноющую боль во всём теле — прогулка по морозу сказалась. Вчера, когда Гарри проводил её до больничного крыла, её тут же напоила согревающим и противопростудным зельем мадам Помфри и отправила отсыпаться. По дороге Гермиона рассказала о случившемся другу: о том, как Рон с Лавандой уединились и никого не замечая целовались, а она, увидев это, убежала куда глаза глядели, о Малфое, который взялся из ниоткуда и о его помощи.

Она всё думала о случившемся, прокручивая снова и снова в голове отрывки тех воспоминаний.

«А ведь сегодня рождество», — подумала Гермиона.

Но никакого рождественского настроения не было, а была только пустота. Такая глубокая, как чёрная дыра, она затягивала всё в себя, все эмоции и чувства. Ей не хотелось выходить из комнаты, ей не хотелось видеть Рона, достаточно было того, что с утра она наслушалась перешептываний Лаванды Браун с Парвати Патил.

Гарри заходил два раза за ночь, он очень переживал, но Гермиона с грустной улыбкой уверяла его, что всё нормально и что ему не следует так беспокоиться. Но она всё же попросила Рону ничего не говорить, хотя тому сейчас не до неё.

«Я тебя не понимаю, Гермиона, — раздался внутренний голос, — ты мудрый и рассудительный человек, а ведёшь себя как глупая девчонка: не выходишь из комнаты и делаешь целую трагедию из случившегося!».

Она закрыла глаза и продолжила рассуждения.

«Думаешь, если ты будешь избегать Рона и вообще всех живых людей, то избавишься от этого чувства? Тебе не кажется, что лучше научится жить с этими чувствами, приняв их как данность?» — Гермиона, нахмурив брови, задумалась над этими мыслями.

Безусловно, ей было больно вчера. Что-то щёлкнуло внутри и захотелось податься в бега, сделать что-то безрассудное, освобождающее на волю эти эмоции, какой-нибудь глупый поступок. Этот порыв был настолько неразумным, как если бы она признала Слизерин своим любимым факультетом, а Малфоя своим кумиром. Но это сейчас мысли обретали полную трезвость и здравость, а в тот вечер это было единственное, что она смогла сделать. Ей было так стыдно, да ещё этот Малфой.

«Успел ли он уже поведать кому-то историю плаксы Грейнджер?» — мысли лихорадочно роились в голове, мозг уже сдавался под напором такого их количества, и Гермиона уснула.

Впрочем, ненадолго.

Погода в этот день была солнечная и ясная, как по заказу. Первокурсники резвились на улице, старшие направлялись в Хогсмид посидеть в Трёх Мётлах.

Драко Малфой сидел за самым дальним незаметным столиком и читал "Ежедневный Пророк". Со скучающим видом он переворачивал страницу за страницей, согреваясь только что принесённым кофе.

«Ничего нового», — подумал Драко, переворачивая очередную страницу с заголовком: "Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся".

Колокольчик на дверях бара просигнализировал о том, что кто-то только что вошел. На пороге появились двое.

Два человека в чёрных мантиях с накинутыми на голову капюшонами вошли внутрь и холодным взглядом оглядели помещение, направляясь к столику, за которым сидел Драко. Волшебники испуганно смотрели им вслед, некоторые, расплатившись, поспешно покинули заведение, мадам Розмерта внимательно наблюдала за весьма странными посетителями.

Драко поднял глаза, отрываясь от чтения, и сразу заметил направляющихся к нему Пожирателей Смерти.

Сердце бешено заколотилось в груди, без того бледное лицо, сделалось ещё белее, мысли словно стёрли.

Пожиратели подошли к столу и один присел на стул.

— Здравствуй, Драко, — холодным тоном произнёс он.

К Малфою начала возвращаться реальность и он тут же взял себя в руки.

— Почему вы здесь? Вы наводите слишком много подозрений, — недовольно отозвался он.

— По-другому нельзя было, но это не важно, нам следует выйти и поговорить в более спокойном месте.

— Ладно, выйдем. — Малфой огляделся по сторонам, встал из-за стола и направился на улицу. Пожиратели проследовали за ним.

Они зашли за угол здания, которое было заколочено досками. Ни одного прохожего, ни одной души, то, что было нужно Пожирателям, но не Драко.

— Послушай, Драко, — снимая капюшон начал разговор приспешник Волдеморта, — твоего отца вытащили из Азкабана и он сейчас не может действовать в открытую, никто не может, но ты так близко к тому, что нужно Тёмному Лорду.

— И что же ему нужно?

У Малфоя больше не осталось никакой надежды. Его хотят втянуть в очень опасное дело и ему совсем не по душе эти планы Волдеморта. Совершенно очевидно, что следующий шаг — это чёрная метка и звание Пожирателя Смерти, а после — убийство. Да, скорее всего так и есть. Но как Драко может быть убийцей? Волдеморт явно переоценил его возможности.

— Ты узнаешь об этом после посвящения.

— Тогда что вы здесь делаете? — Он начал раздражатся от бессмысленной беседы с этими ненавистными ему людьми.

— Мы здесь, чтобы предупредить тебя о посвящении, которое произойдёт через семь дней, — терпеливо и спокойно ответил Пожиратель.

— И поэтому вломились в заполненный бар, привлекая внимание этих идиотов? — Малфоя отнюдь не радовала мысль о том, что все сейчас только об этом и будут перешёптываться вдобавок к разговорам о Люциусе.

— Так получилось, Драко, — всё так же спокойно отвечал Пожиратель.

— Ах да, твой отец просил передать, что "гордится своим маленьким мальчиком", — вмешался в разговор второй и насмешливо ухмыльнулся.

— Я понял. — На лице у Малфоя появилось враждебное выражение. — Это всё?

— Это всё, — ответил Пожиратель, всё ещё ухмыляясь и трансгрессировал, а за ним второй.

Солнце играло своими лучиками, скользя по заснеженному Хогсмиду, озаряя всё вокруг ярким светом, а в тени, как будто нарочно прячась от света, стоял одинокий парень, с застывшим выражением страха на бледном лице.

— Вот и всё... — произнёс он и опустил руки, взирая в никуда.

15 лет назад.

Такое долгожданное забвение, избавление от реальности — заснуть и ничего не чувствовать. То, что сейчас нужно было Гермионе — просто провалиться в сон, глубокий и спокойный сон. Только вот её подсознание активно продолжало свою работу, и чувства, пережитые ею, превращались в тревожные сновидения.

Когда ей снилось, что она умирает одинокой и никому не нужной старухой, Гермиона наконец открыла глаза. Оглядевшись, она успокоилась, понимая, что это был сон. Она неохотно выскользнула из объятий тёплого пледа и направилась в ванну. Приведя себя в порядок и убедившись, что ничто не выдаёт её состояние, она покинула башню Гриффиндора, направляясь в Большой зал.

Ученики открывали многочисленные коробки с подарками разнообразных цветов и форм, хрустели имбирным печеньем, поздравляли друг друга с Рождеством и с нетерпением ждали момента, когда учителя покажут им постановку, в конце которой всех ждал рождественский пир.

Гермиона вошла в зал и направилась к столу своего факультета, за которым сидел явно поджидавший её Гарри.

— Как хорошо, что ты всё-таки пришла. С Рождеством, Гермиона, — улыбнулся Гарри.

— И тебя с Рождеством. Знаешь, я решила, что не стоит весь день предаваться меланхолии. — Гермиона присела рядом с другом, оглядывая зал.

— Видимо, ты высматриваешь Рона? — проследив за её взглядом, спросил Гарри.

Ничего не ответив, она опустила голову и закрыла глаза.

— Прости, я дурак, больше не буду напоминать тебе о нём.

— Да всё в порядке, просто нужно время, — неуверенно произнесла Гермиона.

— Я понимаю. — Гарри ободряюще похлопал подругу по плечу.

— Как проходят твои занятия с Дамблдором? — переводя тему, поинтересовалась Гермиона.

— Продвигаемся, — ответил Гарри. — Вчера я узнал о первом убийстве Волдеморта.

Друзья ещё очень долго обсуждали план Дамблдора и чувства Гарри. Он ни на шаг не отходил от Гермионы, замечая время от времени её грустные глаза, и всячески пытался её отвлечь от ненужных мыслей, хоть она уверяла его, что справится сама.

Спустя некоторое время он вспомнил, что обещал Рону нечто очень важное, поэтому попрощался с Гермионой и ушёл. Она осталась в таком долгожданном одиночестве.

Решив, что единственное место, где сегодня никого не будет — это библиотека, она направилась туда.

И вправду, в библиотеке было спокойно и тихо, ни одной живой души, то, что ей было нужно. Она взяла с полочки книгу — Зелье мнимой смерти: способы приготовления, — и принялась жадно вчитываться в каждую строчку.

Когда очередная книга была дочитана, Гермиона возвратила её на место.

Со скучающим видом она прошлась вдоль книжных полочек, в поисках очередной интересной книжки, но ни одна не заинтересовала её, и Гермиона покинула библиотеку.

После визита Пожирателей Смерти, Драко окончательно убедился, что закончится всё очень плохо. Он вновь представлял своё посвящение, каждый раз ужасаясь всё больше и больше. Когда-то его прельщала мысль о том, что он может быть избран и выделен, что на него возлагают большие надежды, но сейчас его это пугает. Наверное, потому, что теперь он понимает всю безнадёжность своего положения, и никакое влияние отца его не спасёт. Вся эта бессмысленная война не нужна Драко, как же он раньше этого не понимал? Сидя в гостиной Слизерина у камина и прокручивая в голове все пугающие мысли, Драко отчаянно хотел рассказать кому-то о своих переживаниях. Да вот только кому?

В камине потрескивали дрова, неровно выплясывал огонёк и обогревал всю комнату, но только не его.

Внутренний холод окутывал Драко целиком и полностью, словно заключая в бесконечные ледники. Казалось, даже внутренние органы сжались. С каждым новым днём его мысли становились всё мрачнее и глубже проникали в его сознание. От них не было покоя и невозможно было думать о чём-то другом, хотелось оторвать себе голову, чтобы хоть на мгновение избавиться от них. Драко сжал в руке волшебную палочку и стал копаться в своей памяти в поисках заклинания способного избавить его от этих мучений. Ничего.

«Может, стоит сходить в больничное крыло и стащить зелье сна без сновидений?» — подумал Драко, но сразу оставил такой вариант, поскольку спать сейчас — всё равно, что приближать ненавистный момент его посвящения.

«Никакого сна!» — приказал он сам себе.

Он встал на ноги и покачнулся — от резкой смены положения закружилась голова. Ну конечно, стресс и недоедание дали о себе знать.

— К чёрту всё это! — выкрикнул Малфой и ударил кулаком о подлокотник ни в чём неповинного дивана. Быстрыми шагами он направился прочь из подземелий Слизерина.

Было уже около полудня, когда Гермиона прогуливалась по окрестностям Хогвартса. На сей раз, одевшись в тёплую курточку и хорошенько укутавшись разноцветным шарфом. Посмотрев в сторону запретного леса, она немного удивилась, потому что теперь он абсолютно не казался ей таким зловещим, даже наоборот, сейчас он был ярко освещён. Недолго раздумывая, Гермиона направилась в его сторону, осматривая всё вокруг и про себя повторяя: «Что ж, я снова даю возможность этому лесу заманить себя». Конечно, она не собиралась идти в самую глубь высоких деревьев и густых зарослей, таящих в себе самые разные опасности, но прогуляться неподалёку казалось ей неплохой идеей.

Проходя избушку Хагрида, она поздоровалась с лесничим, который приглаживал перья Клювокрылу и что-то рассказывал зверю. Хагрид пригласил её к себе, — видимо, ему не с кем было отпраздновать рождество, — но Гермиона вежливо отказалась.

Она снова прогуливалась одна.

Подойдя уже достаточно близко к запретному лесу, она остановилась и огляделась: её окружала поляна засыпанная снегом, недалеко раскинуло свои огромные ветки одинокое дерево, рядом с деревом был поваленный пень, на котором Гермиона недавно заливалась слезами. Она присела на этот самый пень и достала из кармана маленький томик стихов.

Прекрасный сад безликих статуй,

Холодных мраморных скульптур,

Не прикоснуться к ним в надежде,

Что скрылась жизнь под бледноту.

Глазами смотрят в никуда;

Им всё равно и в снег и в стужу,

Но эти жили бы глаза,

Просто забыли высечь душу.

И без мечты, и без стремлений

Они разрушатся с годами,

А скульптор слёзы свои спрячет —

Ведь не смогли ожить сердцами.

Весь этот город статуэток,

Как будто никому не нужен.

Но год за годом, в снег и стужу

Я отыщу родную душу.

Это было её любимое стихотворение, ведь сейчас ей все люди казались далёкими и безликими. Одиночество и свежий воздух были в эту минуту её лучшими друзьями, даже Гарри — её лучший друг, не смог бы развеять эту мглу, поселившуюся у неё в душе.

Полностью погружённая в свои мысли, Гермиона не заметила приближающегося к ней Малфоя, который тоже решил прогуляться и тоже позволил заманить себя на эту поляну. Он подошел поближе и тихо присел рядом с ней. От резкого появления рядом с собой ещё кого-то, Гермиона чуть не закричала. Она захлопнула книжку и в испуге посмотрела на парня.

— Как же ты меня напугал! — тихо произнесла Гермиона.

— Что, опять рыдаешь? — без каких либо эмоций спросил Драко.

— Нет, просто читаю. — Она смотрела на него. — А ты что здесь делаешь?

— Опять гуляю. Мне нравится одиночество. — Он не смотрел на Гермиону.

— И всё-таки ты здесь не один, — Она показала на себя, — а стало быть, это не одиночество.

— Всё равно, — безразлично ответил Малфой, оглядывая поляну.

Гермиона внимательно всматривалась в его лицо, но ничего не видела, абсолютно никаких эмоций; не было прежней самоуверенности и надменности. Возможно, ему действительно всё равно, что он здесь не один и что рядом именно она.

— Мне тоже, — выдохнула Гермиона.

Они просто сидели и молчали, каждый думал о своём. Это было очень странно для обоих — вот так сидеть бок о бок с таким ненавистным человеком и просто молчать. Ни слова, ни взгляда, как будто оба были из параллельных вселенных, существовавших в одно и то же время.

Гермиона раскрыла книжку и принялась вновь читать свои любимые стихи, не обращая внимания на Малфоя, сидевшего рядом. Он заметил её движение и развернулся к ней лицом:

— Поэзия? — спросил он, нарушая уже, казалось, звенящую тишину.

— Да, — кивнула Гермиона, показывая обложку книги.

— О любви? — едва заметно ухмыльнулся Драко.

— Не только о ней.

— Мне нравится поэзия.

— Тебе нравится поэзия? — удивлённо прошептала Гермиона.

— А что, это так странно? — тоже прошептал он.

— О да, это странно. — Она кивнула. — Более того, это не вяжется с твоим образом.

— А вот я не нахожу в этом ничего странного. У меня дома огромная библиотека, в которой поэзия занимает далеко не последнее место, да, и мой образ это совсем не портит. — Он отвёл взгляд на поляну.

О да, в образ аристократического блондина, гордящегося своей родословной и держащего подле себя самых чистокровных "друзей", это гармонично вписывалось.

Снова молчание.

Гермиона улыбнулась кончиками губ и снова стала читать, но абсолютно не вникая в написанное.

В последнее время Малфоя было почти нигде не видно (разве что, в Большом зале на завтраках, ну ещё в библиотеке), теперь понятно почему — он искал одиночества.

«Может быть, он просто повзрослел, — подумала Гермиона. — Он помог мне добраться до замка, не смотря на очевидное презрение, а теперь сидит рядом и совсем не пытается задеть меня таким излюбленным словом — грязнокровка. Ведь всё меняется, и люди меняются тоже».

Она посмотрела на Драко оценивающим взглядом.

«Человека меняет боль, отчаяние, утраты и приобретения, — продолжала рассуждения Гермиона. — Мы начинаем видеть мир совершенно по-иному, а может быть просто намного глубже».

В эту минуту ей показалось, что Драко Малфой изменился.

____________________________________________________________

Стих принадлежит автору.

15 лет назад.

Солнце распрощалось с уходящим днем и небо затянули тяжёлые облака, предупреждающие о скором снегопаде.

Гермиона и Драко не знали, как долго просидели на этой поляне, вглядываясь вдаль, рассматривая очертания замка Хогвартс. Они просто потеряли ориентир во времени.

Книжка со стихами, которую Гермиона уже отложила в сторону, перестала её интересовать и теперь она сосредотачивала всё внимание на снежинках в своей руке. Она рассматривала их, позволяя им таять на ладони. Ей так не хотелось возвращаться в замок, а хотелось остаться здесь на долгие часы, вспоминая самые незначительные детали своей жизни и обдумывать их бесконечно. Она настолько погрузилась в свои раздумья, что позабыла о Малфое, сидящем рядом с ней и тоже погружённым в свои мысли. Он тоже сидел не замечая этих изменений в погоде, не замечая ничего, кроме самого себя. Драко внезапно захотелось капельку внимания, капельку сочувствия. Но кто пожалеет Малфоя? Кто настолько глуп и нагл, что осмелится заглянуть в его серые холодные глаза и увидеть в них жизнь? Настоящую жизнь, настоящие чувства и волнения настоящего Драко Малфоя.

— Скажи мне, Грейнджер, почему ты сидишь здесь в рождественский день, почему не празднуешь вместе с друзьями? — заговорил, наконец, Малфой спокойным голосом.

Гермиона тоже вернулась к реальности и посмотрела на него.

— А ты? — спросила она уверенная в том, что ответа не последует и она вернётся к размышлениям.

— Все, с кем я мог бы сейчас развлекаться, уехали по домам, так что, остаётся сидеть здесь с тобой. — Он даже не собирался врать и придумывать что-то, ему просто захотелось поговорить.

— Ты знаешь, это очень откровенно для тебя. — Теперь Гермиона заинтересовалась и неотрывно следила за Малфоем. — Но моим друзьям тоже хорошо без меня.

— Странно, я думал, вы неразлучны, — ухмыльнулся он.

— У каждого должно быть своё пространство. — Она пожала плечами.

— Даже в рождество? — Драко поднял бровь.

— Это просто очередной день, — с грустной улыбкой ответила Гермиона.

— И его так отчаянно хочется наполнить хоть каким-нибудь смыслом, — задумчиво протянул он, прикасаясь к обложке томика со стихами.

— Только где его искать, этот смысл? — Она подняла глаза на пасмурное небо.

— Возможно, он ближе, чем можно вообразить... — загадочно проговорил Драко.

— А почему ты остался в Хогвартсе на каникулы? — спросила Гермиона, переходя почти на шёпот.

— Просто так, — соврал Драко.

Хоть он и горел желанием рассказать всё — ну, или хоть часть своей истории, — но прекрасно понимал, что нельзя, тем более подружке Гарри Поттера.

— Ничего не бывает просто так, — выдохнула она.

— Ты что, веришь в судьбу? — спросил Малфой с лёгкой издёвкой.

— Наверное.

— О, да ты фаталистка, Грейнджер, — рассмеялся он.

— Я не верю, что мы полностью лишены выбора, но всё же, есть определённый путь, которым мы можем пойти. Хотя мы так же можем выбрать другую дорогу, — объяснила ему Гермиона, вспоминая судьбу своего лучшего друга — Гарри, пророчество, и то, что Волдеморт выбрал именно его и теперь он, возможно, убьёт Тёмного Лорда.

«Как странно иногда поворачивается жизнь, — подумала она, — в минуты, полные сомнения и ноющей боли, когда даже друзья не способны притупить эти чувства, прекрасным слушателем оказывается тот, кого ты считаешь своим недругом».

Вот она большая сила человека — способность прощать. Стоит попытаться понять человека, к которому питаешь неприязненные чувства, стоит только посмотреть на него другими глазами и многое становится понятным. Совсем не обязательно делать его частью своей жизни, просто нужно простить. Ведь, это так трудно и неприятно жить с ненавистью и обидой, душащими тебя изнутри.

Наступили сумерки, а они всё сидели.

Странно, но холодно не было, — хоть температура упала на несколько градусов, — наоборот, Драко казалось, что стало даже теплее.

Сквозь заросли запретного леса стало доноситься завывания, а в кустах показалось едва заметное свечение.

— Как думаешь, что там? — спросил Драко, показывая на светящиеся ветки.

Гермиона перевела взгляд на указанное место и присмотрелась.

— Может, Хагрид обходит окрестности? — предположила она.

— Тогда свет был бы желтоватый, ему же нельзя пользоваться палочкой, — поправил её Драко.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Гермиона.

— Знаю и всё, — твёрдо отрезал он.

Свечение и вправду было не жёлтым, как от факела, а серебристым и даже поблёскивало. Оно становилось всё ярче, как будто кто-то неведомый приближался.

Они поднялись и попытались рассмотреть этот свет, но этого не понадобилось, так как существо, излучающее этот свет, вышло из-за кустов. Это был единорог.

— Я думал, они не выходят из леса, — удивлённо сказал Драко.

— Я тоже так думала, — отозвалась Гермиона, разглядывая волшебное существо.

— Никогда не видел единорога так близко, — произнёс он, приближаясь к существу. — За исключением того случая, когда в детстве мы обнаружили в лесу мёртвого.

— Стой! — крикнула Гермиона и схватила его за руку.

— Что такое? — непонимающе уставился на неё Малфой.

— Ты что, забыл, что рассказывала нам профессор Граббли-Дёрг? — спросила Гермиона.

— А что она рассказывала?

— Чем ты только слушаешь? Она говорила: «Единороги предпочитают женскую руку», — поучающим тоном напомнила ему Гермиона.

— Ах да! Радуга вокруг, сердечки, единороги скачут — всё это для девушек, — рассмеялся Драко.

Он вспомнил урок ухода за магическими существами: девушки обступили единорога и восхищенно вздыхали.

— Не всё же змеи и холодные пещеры, — съязвила Гермиона.

— А что плохого в змеях? Ну, кроме того, что это символ Слизерина. — Он ухмыльнулся.

— Они противные и извиваются! — Она поморщилась.

— Зато, какая у них бывает окраска! — восхищённо произнёс Драко.

— Единороги лучше. — Она улыбнулась существу и стала медленно подходить к нему. — Какой он всё-таки удивительный, волшебный!

— Ага, подойдёшь к нему ещё ближе и он в тебе таких удивительных дырочек проковыряет своим

рогом. — Малфой громко рассмеялся.

— Заткнись, Малфой! — сдерживая смех, сказала Гермиона.

Единорог склонил голову и Гермиона погладила его по мордочке.

— Ты знаешь, что волос единорога обладает целебными свойствами, из них получаются отличные повязки для ран, — рассказывала она восторженно.

— Да-да, всё это, несомненно, интересно, но сейчас не урок по уходу за магическими существами, так что, может не нужно лекций, профессор, — на последнем слове Драко усмехнулся.

— Что ж, минус пять баллов Слизерину, — рассмеялась Гермиона.

— А вот мне больше нравятся кошки. — Он тоже подошел поближе к единорогу, чтобы рассмотреть его. — Они такие грациозные и спокойные. — Ещё шаг навстречу существу.

Единорог не обращал внимания на приближающегося волшебника, он также спокойно стоял и наслаждался поглаживанием. Наконец, Малфой подошёл к нему вплотную и протянул ладонь, поглаживая гриву красавца-единорога.

— И я люблю кошек. — Гермиона улыбнулась.

— Грейнджер, — сказал он тихо и спокойно, — напомни мне, почему я... тебя ненавижу?

Он стоял за её спиной и рассматривал её длинные волнистые волосы.

— Не знаю, Малфой, это знаешь только ты, — не оборачиваясь, ответила она.

— Если бы знал, не спрашивал бы.

Гермиона резко обернулась. Она никак не ожидала такой откровенности, его голос звучал так неуверенно, с нотками сожаления, что она приоткрыла рот от удивления. Драко стоял так близко, что Гермиона могла рассмотреть каждую родинку на его лице. Он тоже изучал её.

Её глаза, цвета орехового дерева, в которых отражалось его бледное лицо, такие невероятно глубокие и живые. Они обрамлены густыми длинными ресницами, словно крыльями.

«В эти глаза может затянуть как в воронку, — подумал Драко. — От неё пахнет корицей, как же я люблю корицу».

— С рождеством, Грейнджер, — тихо-тихо прошептал он.

— С рождеством, Малфой, — в тон его голоса ответила Гермиона и улыбнулась, а он улыбнулся ей в ответ.

В Большом зале Хогвартса профессора показывали рождественскую постановку, после которой директор поздравил всех учеников и объявил начало праздничного пира. Гарри и Рон с аппетитом набивали желудки своими любимыми блюдами.

— Гарри, а ты не видел Гермиону? — прожевав кусок тыквенного пирога, поинтересовался Рон.

— Нет, мы распрощались ещё утром, с того момента я её не видел.

— А что это с ней? — продолжал расспрашивать Рональд.

— Ей не нравится твоя новая подружка, — просто ответил Гарри.

— Лаванда? — Он уставился на друга во все глаза.

— А что, у тебя есть и другие? — Гарри поднял брови.

— Нет, Лаванда — моя девушка! Какая ей разница с кем я встречаюсь?

— Может быть, тебе самому стоит спросить её об этом?

— Она же весь день прячется где-то! — Он снова принялся за еду.

— Я её найду, — заверил его Гарри.

Гермиона шла в башню Гриффиндор с еле заметной улыбкой на лице. Ей понравилось общаться с Драко Малфоем, настоящим. Её, конечно, удивила его открытость и откровенность, но не смутила, а привлекла. На какое-то мгновение она даже забыла о Роне, забыла о боли, грызущей её сознание, но ненадолго. Она как раз проходила мимо Большого зала, когда увидела Лаванду Браун и Рона, держащихся за руки и идущих прямо ей навстречу.

— Гермиона! — окликнул её Рон.

Она сделала вид, что не услышала его.

— Гермиона! — снова закричал он, но ещё громче.

Она остановилась и обернулась, стараясь не показывать обиду.

— Ты что-то хотел, Рон? — спокойно спросила Гермиона.

Рон подошел к ней поближе, и Лаванда последовала за ним.

— Ну... в общем-то да, я хотел с тобой поговорить, — неуверенно начал Рон.

— О чём? — устало спросила Гермиона.

— А что, мне уже нужны причины, чтобы пообщаться с другом? — удивлённо поинтересовался Рон.

Лаванда хмыкнула, недовольная тем, что её присутствия как будто не замечают.

— Бон-Бон, я думала, у нас сегодня планы! — рассерженно обратилась Лаванда к Рону.

— Бон-Бон? Миленько. — Гермиона не смогла скрыть раздражения в голосе. — Знаешь, Рон, я спешу, так что, поговорим позже.

Она развернулась и быстрым шагом ушла прочь.

— Но... — Рон хотел остановить её, но Лаванда снова стала капризничать, и ему пришлось обратить внимание на свою девушку. Он лишь смотрел вслед удаляющейся Гермионе.

15 лет назад.

Гарри сидел в гостиной Гриффиндора и наблюдал за горящим пламенем в камине. Когда он услышал приближающиеся шаги, он обернулся и увидел расстроенную Гермиону.

— Что случилось? — Он подбежал к подруге.

— Ничего, я просто увидела Рона, — грустным голосом сказала она. — С Лавандой Браун!

— Гермиона, — выдохнул Гарри и обнял девушку.

— Знаешь, а я на миг поверила, что сегодняшний день не так уж плох. — Слёзы покатились у неё из глаз.

— Гермиона, прости, что оставил тебя одну, я больше так не поступлю, — заверил её Гарри.

— Со мной все в порядке, честно, не нужно меня так опекать, у тебя наверняка есть планы, я справлюсь. — Она забралась с ногами на диван. — Лучше расскажи как у тебя с Джинни?

Гарри понял, что Гермиона не хочет говорить о своих чувствах и поэтому не стал навязываться.

— Всё хорошо, мы с ней завтра идём в Хогсмид. — Он мечтательно улыбнулся.

— Я за тебя очень рада, — искренне сказала она.

— Может быть, и ты с нами пойдёшь? — предложил вдруг Гарри.

— И помешать такой прекрасной паре? Ну уж нет, я лучше подготовлю домашнее задание. — Гермиона, наконец, улыбнулась.

— Я думал, ты уже всё сделала. — Он облегчённо вздохнул, увидев улыбающуюся подругу.

— Не всё.

Гермиона ушла в спальню для девочек в полном осознании того, что не хочет открывать свою душу Гарри. Почему иногда так трудно открыться самым близким и любимым людям, а чужим так просто?

Ночью пошёл снег.

Лёжа в своей тёплой кровати под пологом, Драко не мог уснуть. Тишина в спальне стояла почти гробовая, так что он мог слышать биение своего сердца. Ему сегодня впервые за многие дни было спокойно.

«И кто бы мог подумать, что Грейнджер такой хороший собеседник», — размышлял про себя Драко. Ему вдруг вспомнился запах корицы, исходящий от Гермионы, и он невольно улыбнулся.

— Грейнджер, — проваливаясь в сон, прошептал он.

Всю ночь ему снились сумбурные сны, в которых присутствовали Пожиратели Смерти, Гермиона и, почему-то, Рон, который обнимался со своим «Чистомётом». Чего только не нафантазирует наш мозг во время сна, вот и Драко сейчас наблюдал весьма забавные картинки. Но иногда совсем не хочется возвращаться в реальность, а хочется остаться во сне навсегда. Хочется смотреть на эту девушку с каштановыми волосами и большими жизнерадостными глазами, совсем не опасаясь выдать себя, но сны рано или поздно заканчиваются. Вот и его сон оборвался, заставляя Драко вернуться в тихую спальню для мальчиков.

Он поднялся на ноги, скидывая с себя одеяло, и стал, разбрасывая вещи, рыться в набитом книгами сундуке. Когда он закончил поиски, то держал в руках толстую книжку с надписью: «Как защититься от тёмных сил».

— Вот она! — воскликнул Драко.

Спустя час он уже сидел в гостиной Слизерина и читал книгу, внимательно вникая в каждое написанное предложение.

* * *

Всю ночь не переставая шёл снег, так что утром Хогвартс и его окрестности окружали высокие сугробы. Через каких-то несколько дней закончатся каникулы, и всё вернётся в будничное течение жизни: вернутся ученики, продолжатся уроки, и Гермиона позабудет этот день, открывший ей новые грани познания того, каким разным может быть один человек.

Как же ей хотелось, чтобы Малфой, открывшийся ей с новой стороны, больше не прятался за надменным и презирающим всех и вся другим Драко Малфоем. Но, вероятно, это была лишь минутная слабость, которую иногда может позволить себе любой, даже самый скрытный человек.

Проснулась она от звонкого девичьего голоса.

— Гермиона!

Она открыла глаза и увидела над собой рыжеволосую девушку.

— Джинни, что случилось? — недовольно пробормотала Гермиона, поднимаясь на локтях.

— Во-первых, доброе утро, — улыбаясь, ответила девушка с огненными волосами.

— Доброе утро, Джинни. Что случилось, Волдеморт наступает? — Гермиона тоже улыбнулась.

— Мой нетерпеливый братец просил разбудить тебя, сказал, что это вопрос жизни и смерти. — Она начала кривляться, изображая Рона.

— Что, опять задание списать понадобилось? — Гермиона встала с кровати.

— Я понятия не имею, что он хочет тебе сказать, но попросил немедленно тебя разбудить. Разрешил применять любые средства. — Она указала на графин с водой.

— Можешь сказать ему, что меня уже нет? — Гермиона умоляюще посмотрела на Джинни.

— Не могу, я уже сказала, что ты спишь.

— Ладно, я сейчас выйду. — Гермиона погрустнела и побрела в ванную.

Подойдя к зеркалу, она про себя отметила, что отлично выглядит: никаких кругов под глазами, лицо отдохнувшее, щёки розовые и даже волосы не так спутаны. Но вспомнив, что сейчас нужно будет говорить с Роном, она нахмурилась.

В гостиной Гриффиндора никого не было кроме Рона. Он расхаживал из угла в угол и что-то нервно обдумывал. В комнате появилась Гермиона.

— Доброе утро, Гермиона! — Он подбежал к ней.

— Доброе утро, — неохотно отозвалась она. — Ты хотел поговорить со мной?

— Да, я хотел предложить тебе кое-что. — Он замялся. — Может быть, мы сходим куда-нибудь?

— Кое-что, куда-нибудь, — передразнила Гермиона. — А поточнее можно?

— Ну... да, конечно. Мы могли бы прогуляться до Хогсмида и посетить «Три Метлы».

— Хм, а Лаванда не станет возражать? — раздражённо выпалила Гермиона.

— Да она не знает, — простодушно ответил Рон. — Она сегодня весь день будет делать задание по зельеварению.

— Знаешь, Рон, у меня планы, и они с тобой не связаны. — Она рассердилась ещё больше.

— А я думал, мы друзья, — обиженно произнёс Рон.

— Друзья? — Гермиона почувствовала, как слёзы подступают к горлу, и развернулась, чтобы уйти.

Она вышла из башни Гриффиндора и направилась на второй этаж.

В огромных коридорах Хогвартса не было ни единой души — все ещё спали, — а Гермионе это и нужно было. Она шла не спеша, вслушиваясь в эхо собственных шагов. Из-за угла показалась чья-то рука и схватила Гермиону за запястье, утаскивая за угол. Она успела достать из кармана мантии палочку и приготовилась к атаке, но этого не понадобилось — перед ней стоял Малфой.

— Ты когда-нибудь перестанешь меня пугать? — не опуская палочку, проворчала Гермиона.

— Грейнджер, ты мне нужна, — не обращая внимания на её слова, сказал он.

— Я? Нужна? Тебе? — У неё расширились глаза от удивления.

— Ну, ты же у нас книжный червь, вот ты мне и нужна, — спокойно ответил Малфой.

— Слушай, Малфой, разбирайся со своими тараканами в голове сам! — Она собралась развернуться и уйти, но рука Драко преградила ей путь.

— Пропусти меня, иначе я испробую на тебе все заклятия, которые знаю! — Гермиона направила палочку на Малфоя.

— Сомневаюсь. — Он ухмыльнулся, демонстративно достал свою палочку и бросил её на пол.

— Что ты делаешь? — удивилась Гермиона.

— Теперь я безоружен, так что ты не сможешь на меня напасть, — самодовольно улыбнулся Малфой.

— Ладно, нападать не стану. — Она спрятала палочку в карман. — Но что тебе понадобилось от меня?

— Твои знания, — пожал плечами он.

— Для этого есть библиотека, — сердито сказала Гермиона.

— С библиотекой не посоветуешься.

— Что, я не ослышалась, тебе нужен мой совет? — Она скептически уставилась на Драко.

— Да. Я же говорю: ты мне нужна, — повторил он.

— Хорошо, выкладывай.

— Нет, не здесь. — Он огляделся. — Ты куда направлялась?

— Просто гуляла, — неохотно ответила Гермиона.

— Тогда предлагаю астрономическую башню. Не думаю, что там кто-то будет. — Он поднял с пола свою волшебную палочку, взял Гермиону за руку и потащил за собой.

— Вообще-то я и сама могу передвигаться, — сказала она, но не выпустила его руку.

— Так будет быстрее. — Малфой подмигнул Гермионе, и они направились в астрономическую башню.

Снег продолжал атаку на Хогвартс, рассыпая свои снежинки на балкончике астрономической башни, где сейчас находились двое.

— Теперь ты мне наконец расскажешь?

— Расскажу, — обречённо выдохнул Драко, — только пообещай, что об этом никто не узнает.

— Ты доверишь мне свои секреты? — Гермиона, смотревшая на падающий снег, теперь смотрела исключительно на Малфоя, не сводя с него глаз.

— Один секрет, — поправил её он. — И поверь, я бы не стал, но уверен, что ты можешь мне помочь.

— А почему я буду тебе помогать?

— Потому что ты всегда так делаешь. — Драко улыбнулся. — Ты всегда помогаешь людям.

— Хорошо, я обещаю тебе, что об этом разговоре никто не узнает, — неохотно протянула Гермиона.

— Тогда вот. — Он подошел к ней поближе и, достав из рюкзака книгу, отдал Гермионе.

— «Как защититься от тёмных сил»? — Она открыла книгу на закладке оставленной Малфоем. — Зелье исчезновения? Ты что, шутишь?

— Нет. — Он серьёзно посмотрел на неё.

— Зачем тебе защищаться от тёмных сил?

— Затем, что я не хочу умирать, — со страхом в голосе проговорил Драко.

Гермиона смотрела на него очень внимательно и старалась понять, зачем ему защищаться от тёмных сил, и зачем ему нужна она. Малфой тем временем продолжил:

— Как я понял, зелье исчезновения создаёт защитное поле, в котором исчезает человек. Что-то вроде трансгрессии, только передвижение отследить невозможно.

— Я никогда не слышала о таком, и ингредиенты довольно странные. Откуда эта книга?

— Из домашней библиотеки семьи Малфой. Так что ты скажешь насчёт этого зелья?

— Ничего не скажу, потому что до сих пор не понимаю, что тебе от меня нужно! Экспертная оценка книги?

— Я же сказал: ты мне можешь помочь. — Драко немного рассержено посмотрел в недоверчивые глаза Гермионы.

— Послушай, Малфой, я не знаю, что творится у тебя в душе, но мне не нужны неприятности.

— Хорошо, я расскажу тебе кое-что, и, может быть, тогда ты поймёшь. — Он уселся на каменную скамью, приглашая Гермиону сделать то же самое.

Она села на скамью, соблюдая приличное расстояние между ней и Малфоем. Он вдохнул свежего воздуха и заговорил:

— Меня скоро примут в Пожиратели Смерти. — Драко запустил руку в платиновые волосы. — Я не хочу быть одним из них, мне это не нужно и я не знаю, как избежать этого.

— Тебя в Пожиратели? — Гермиона никогда не верила, что подростка могут обратить в Пожирателя Смерти, и то, что она сказала тогда в библиотеке — это было в приступе гнева.

«Малфой — Пожиратель Смерти? Это смешно», — подумала она.

— Только не надо так удивляться, ты же не знаешь, что происходит в голове у Сама-Знаешь-Кого.

— Хорошо, — немного осмыслив всё услышанное, сказала она, — если ты так не желаешь этого, то тебе следует пойти к профессору Дамблдору и попросить у него защиты, рассказать всё как есть.

— И стать Поттером номер два? Мне не нужна нянька! — Драко вскочил с лавочки.

— Когда же ты, наконец, хоть немного поумнеешь? — устало вздохнула Гермиона. — Только Дамблдора Волдеморт ещё по-настоящему боится.

— Это исключено!

— Малфой, ты просто невыносим! — Она тоже вскочила на ноги. — Раз уж ты начал переступать через свои принципы, то шагай дальше!

Драко хотел крикнуть на неё, сказать ей: «Да кто ты такая, чтобы меня поучать?», но кричать на неё он больше не хотел и поэтому, прерывая все дальнейшие нравоучения, он резко спросил:

— Ты мне поможешь или нет?

— Может быть, я об этом потом пожалею, но я помогу тебе. — Гермиона снова взяла в руки книгу, которую показал ей Малфой. — Я возьму это?

Он кивнул в знак согласия и снова сел на скамью.

Теперь Малфою осталось понять, почему он обратился именно к ней, но эти вопросы к самому себе он оставил на потом.

15 лет назад.

— Так что мы будем делать? — спросил Драко. — Как будем спасать мою персону?

— Да, конечно, я же только об этом и думаю, Малфой! — Гермиона смотрела на падающий снег.

Ей сейчас так не хотелось уходить от сюда, не хотелось отпускать этого высокомерного Слизеринца. Пусть ещё скажет что-нибудь глупое, пусть посмеётся над её стремлением помогать всем, только пусть останется здесь с ней. Ведь с ним ей почему-то становится легче.

— Это ведь и в твоих интересах, — протянул удовлетворенно Малфой.

— Ладно. Когда произойдёт твоё посвящение? — Гермиона развернулась к Драко.

— Через шесть дней.

— Так скоро?

— Грейнджер, меня вообще могли обратить перед приездом в Хогвартс, так что предлагаю воспринимать это как шанс.

— Никогда не думала, что буду помогать тебе. — Она смотрела на его самодовольную улыбку и понимала, что действительно хочет ему помочь. — Гарри меня убьёт!

— Но он же не узнает, не так ли? — ухмыльнулся Драко.

— Хватит гримасничать, мне уже надоела твоя вечная ухмылка! — Гермиона вновь развернулась к балкону.

Малфой поднялся и подошел к ней.

— Хорошо, больше не буду, — притворно обиженно проговорил он и развернул к себе Гермиону.

— Ну что? — недовольно спросила она.

— Отнесись к этому серьёзно. Я понимаю, что тебе сейчас не до меня, но я попросил, а ты согласилась.

— Я не отказываюсь от своих слов, — серьёзно сказала Гермиона. — Только отпусти меня, и мы будем думать, как всё исправить.

Драко выпустил Гермиону и она отошла от него.

— Зелье, которое ты вычитал в книге, его невозможно приготовить в такие короткие сроки, придётся поискать что-то другое.

— Вот об этом я и говорил. — Наконец, мягкая улыбка коснулась его губ.

— Ты о чём? — непонимающе воззрилась на него Гермиона.

— Ты действительно можешь мне помочь, предложить иной, лучший вариант.

— Да, Малфой, тебе действительно нужна нянька, — рассмеялась она.

Они устроились на скамье с книгой и принялись искать подходящий способ помочь Драко.

Перелистывая страницу за страницей и не находя ничего полезного, Малфой терял терпение, а вместе с ним надежду на своё спасение. Он отвлёкся от поисков, когда Гермиона перелистывала очередную страницу.

«Подумать только, мне помогает Грейнджер, — думал Драко. — И почему я не против её присутствия в моей судьбе?».

— Ладно, здесь ничего нет, — закрыв книгу, констатировала Гермиона.

— Эта книга — единственное, что могло мне помочь, — с отчаянием в голосе сказал Малфой.

— Какой же ты всё-таки ограниченный. — Она улыбнулась и посмотрела на Драко. — В Хогвартсе просто отличная и огромная библиотека, к тому же, есть ещё запретная секция.

— И как ты собираешься туда попасть? — Он посмотрел на Гермиону.

— Малфой, ты где вообще был все эти годы? — Она поразилась такой неосведомлённостью Драко.

— Ну хватит уже отчитывать меня как Поттера и Уизли, говори давай, — недовольно сказал он.

— Нужно попросить одного из профессоров подписать разрешение на посещение запретной секции под каким-нибудь предлогом.

— Ладно, схожу к Снейпу. — Драко поднялся со скамейки.

— Сейчас?

— А что, хочешь, чтобы я остался здесь с тобой? — удивился он.

— Ну, я... не знаю... — Гермиона мяла рукав мантии.

— Забавно, — усмехнулся Малфой, — кажется, ты сама хотела уйти поскорее.

— Хотела... — неуверенно сказала она.

Драко сам не хотел покидать башню астрономии, ведь здесь так спокойно. И как бы он не отрицал собственные мысли, ему нравилось препираться с Гермионой, нравилось сердить её, притворяясь, что не осведомлён в некоторых областях знаний. С этой своенравной девушкой можно разговаривать часами. Кто же, как не она поставит его на место? Кто ещё способен так разговаривать с Малфоем?

— Но уже не хочешь? — Он присел на корточки рядом с ней.

— Мне всё равно. — Она старалась не смотреть в стальные глаза Драко.

— Тогда я останусь, — почти шепотом произнёс он.

Что бы он ни говорил и как бы ни вёл себя с ней, но он не мог не признать, что его тянет к Гермионе и он ищет повод быть с ней рядом.

— Хорошо.

Гарри и Рон стояли в совятне. Рон отправлял письмо братьям с заказами всевозможных вредилок от Гриффиндорцев.

— Слушай, Рон, ты не видел Гермиону сегодня? — поинтересовался Гарри.

— Видел утром, но она так быстро ушла, что я толком поговорить с ней не успел. — Рыжеволосый парень привязывал к лапке совы письмо.

— Я весь день её ищу, но безуспешно, даже в библиотеке её нет. — Гарри погладил Сычика по пёрышкам.

— Наша Гермиона последнее время очень странно себя ведёт, она не хочет со мной общаться. Может, ты поговоришь с ней?

— Рон, мне уже надоело вас постоянно мирить, она сейчас даже со мной редко общается, а она мне нужна. — Гарри вздохнул.

Ему хотелось, чтобы всё было как раньше — троица неразлучных друзей, постоянно попадающих в передряги.

— Может, она влюбилась?

— Да, Рон, это же очевидно! — Гарри смотрел на друга в надежде, что Рон всё сам поймёт и побежит мириться с ней.

— Что серьёзно? Как думаешь, в кого?

— Ну, она просила не разглашать.

— Так она тебе сказала? — Рон отпустил сову, и та вылетела в окно.

— Да, сказала.

— Значит у всех тут любовь, а я снова отстал. — Рон потёр нос.

— Но ведь у тебя есть Лаванда. — Гарри удивлённо смотрел на друга.

— Она начинает меня бесить, ей каждый раз хочется чего-то необычного, а я должен исполнять её капризы. — Рон нахмурился. — И я понял, что Гермиона намного лучше всех этих девчонок!

* * *

— Как долго ты собираешься тут сидеть? — Драко стоял напротив Гермионы и внимательно изучал её.

— Не знаю, просто не хочется туда идти. — Она посмотрела на Малфоя и грустно улыбнулась ему.

— Всё с тобой понятно, Грейнджер. Думаешь, что если будешь прятаться от него, то проблема решится сама собой? — Его проницательный взгляд был устремлён прямо ей в глаза, так что, казалось, будто он видит её насквозь.

— А что ты можешь знать о чувствах?

— Ничего, кроме того, что это очень глупое чувство, — пожал плечами он.

Его совсем не задели слова Гермионы, он ведь никогда не любил, и лишь одна девушка внушала ему уважение — это Пэнси Паркинсон.

— Но тогда кто мы без любви? — Она встала и подошла к Драко.

— Мы — те, кто мы есть с рождения и любовь не может повлиять на нас. А вся эта сказочность вокруг, всего лишь забота о продолжении рода. Просто многие люди не могут жить холодным расчётом, и им нужен какой-то стимул. Они надеются, что, в конце концов, их вознаградят этой самой любовью.

— Тогда что такое любовь матери к своему ребёнку?

— Это чистая химия, Грейнджер.

— Какой ты циник! — Она погрустнела ещё больше. Неужели все парни так думают? — Но ведь я же чувствую, что люблю.

— Я не верю в любовь, все люди эгоисты и заботятся только о себе.

— Ну, уж ты точно! — хмыкнула она и бросила ему презрительный взгляд.

— И ты. — Он ответил ей точно таким же взглядом.

— И что эгоистичного в моей любви?

— Тебе просто хочется, чтобы твой друг посмотрел на тебя как на девушку, вот и всё. Ты, как и все, думаешь о себе.

— Если тебя воспитали в таких условиях, я тебе искренне сочувствую, но то, что ты говоришь, это не правда! — протестовала Гермиона.

— Ты просто не хочешь видеть реальность, как она есть, — усмехнулся Малфой.

— Тогда по твоей логике, получается, что тебя никто не любит. — Гермиона ему усмехнулась в ответ.

— Меня уважают, — холодно произнёс он.

— Ну да, это единственное из чувств, которое позволяют себе Малфои — уважение.

— Это не чувство, это выводы.

— Когда-нибудь, Малфой, ты поймёшь, что ошибался. — Гермиона улыбнулась.

— Я не ошибаюсь.

— Как же ты упрям, невыносимо просто. — Она схватилась руками за голову. — Предлагаю закрыть эту тему.

— Согласен. — Драко провёл рукой по волосам, убирая со лба чёлку.

«Странный был разговор, — подумала Гермиона. — Рассуждать о любви с Малфоем. На какую глупость я ещё способна? Ах, ну да, помогать ему».

Малфой продолжал смотреть на Гермиону и заметил мгновенно переменившееся выражение на её лице.

— Малфой! — воскликнула она. — Кажется, я знаю, что нам нужно!

— Ну и что же? — наполовину с сомнением, наполовину с надеждой спросил Драко.

— Это же очевидно, чтобы Пожиратели не искали тебя, нужно исчезнуть, умереть! Понимаешь? — Гермиона облегчённо выдохнула.

— Умереть? Грейнджер, ты хочешь меня убить? — Он поднял одну бровь. — Ты в своём уме?

— Да нет же, нам нужно зелье мнимой смерти, — улыбалась она.

— Что оно делает? — Драко не горел желанием познать смерть, пусть и мнимую.

— Насколько я помню, оно воссоздаёт полную физическую смерть и есть противоядие, которое отменяет его действие.

— Звучит опасно.

Драко колебался: с одной стороны — это возможность навсегда избавиться от оков Пожирателя Смерти, а с другой — смерть, настоящая физическая смерть.

— Это и вправду очень опасно и страшно, наверное. — Гермиона с сочувствием посмотрела на Драко.

— Ну, хорошо, я согласен на это безумие, только не смотри на меня так, — нахмурился Малфой.

— Как?

— Как на раненого щенка, я ненавижу жалость.

— Ладно, нам ещё нужно выписать ингредиенты, так что, встретимся в библиотеке.

— Во сколько?

— Сразу после ужина. — Гермиона развернулась и, захватив книгу Малфоя, покинула астрономическую башню.

Драко остался один. Немного постояв на морозе, он тоже покинул башню.

15 лет назад.

Было ровно 15:00, когда Драко возвращался в подземелья Слизерина. Он шел ровным неспешным шагом, растягивая дорогу, чтобы обдумать их с Гермионой план. Ничего почти не сделано навстречу к спасению, а смерть ведь может оказаться непоправимой.

«А что если противоядие не сработает? — Драко терзал себя пессимистическими мыслями, которые просто штурмовали его голову. — Какой же ты всё-таки трус, Драко Малфой».

С каждым шагом становилось холоднее, а это верный признак того, что Слизеринское общежитие близко. Малфой поплотнее натянул на себя мантию. Сейчас, по прибытию в гостиную, ему предстоит бой с собственным подсознанием. Ведь непременно нужно будет доказывать самому себе, что зелье, которое предложила Гермиона, необходимо приготовить. Как же ему не хотелось принимать трудных решений. Лучше пусть это делает кто-нибудь другой, а Драко будет в это время стоять в сторонке, утвердительно кивать головой и просто наблюдать. Не выйдет, так не бывает. Это его жизнь, это его поступки, а решающие поступки всё равно, рано или поздно нужно совершать.

Он вошел в гостиную Слизерина.

Горящий камин, мантия на спинке кресла, стопка тоненьких книг на столе и чашка ещё горячего чая, всё это говорило о том, что кто-то вернулся в Хогвартс, не дожидаясь окончания каникул. Драко присел на диван, придвигая к себе чашку с чаем. Он сделал глоток и горячая жидкость вмиг прогрела его изнутри.

«Что-то не то, — подумал Драко, отпивая ещё глоток чая. — Ужасно сладкий, сколько же ложек сахара сюда насыпали?! Стоп, здесь не меньше четырёх ложек, а такой ужас пьёт только...» — он не успел окончить свои мысли, так как в дверном проёме появилась Пэнси Паркинсон.

— Драко, не хорошо пить чай, который предназначен не тебе. — Она приветливо улыбалась Малфою.

— Разве это чай? Это жидкая конфета. — Он тоже улыбнулся девушке.

— Ты, наверное, удивлен видеть меня так рано?

— Удивлён, но рад, Пэнси, я очень рад, что ты приехала. — Драко встал с дивана. — Позволь узнать причину твоего приезда?

— Мне просто захотелось поскорее в Хогвартс. Все эти важные приёмы, обеды... скука смертная.

— Всё же лучше, чем торчать в подземельях в одиночку.

— Но ведь ты тоже здесь, так что, мне это по душе. — Она отвела взгляд и улыбка исчезла с её лица.

— Что с тобой? — спросил Драко обеспокоенно. — Это ведь не вся история, верно?

— Драко, ты всегда смотришь прямо в душу. — Пэнси расплакалась.

— Выкладывай. — Он сел на диван, приглашая девушку сделать то же самое.

Она села на диван рядом с Драко.

— Мои родители, они очень поссорились, они так кричали, я не могла больше оставаться дома, я просто ушла. Последнее время, они часто ссорятся. — Пэнси вытирала слёзы платком.

— Не переживай, они помирятся, ведь сейчас не лучшее время для выяснения отношений, нужно держаться вместе. — Он приобнял подругу за плечи.

— Спасибо, Драко, ты всегда умел найти слова утешения. — Пэнси улыбнулась сквозь слёзы.

«Невероятно интересная книга! — Гермиона листала книгу, которую одолжила у Малфоя. — Сколько новой информации, даже в Хогвартской библиотеке подобного не отыщешь».

Она сидела в пустой классной комнате за партой и выписывала на пергамент особо интересные для себя заклинания. Дверь скрипнула и через мгновение Гермиона увидела озадаченного Гарри с картой мародёров в руках.

— Гарри, что-то случилось? — удивлённо спросила она.

— Гермиона, ты мне можешь объяснить, что это? — Гарри ткнул пальцем в карту, разворачивая её перед Гермионой.

— Карта мародёров, полагаю. — Она непонятливо уставилась на друга.

— Да я не о карте говорю, а о том, что видел там пару минут назад!

— А что ты там видел? — Гермиона встала из-за парты и внимательно вгляделась в карту.

— Тебя и Малфоя в астрономической башне.

— И что?

— Как "что"? Ты разговаривала с Малфоем! Малфоем, который сын одного из Пожирателей Смерти, Малфоем, который тоже стал Пожирателем! — Гарри тряс карту мародёров, словно пытался выбить из неё правду.

— С чего ты взял, что мы разговаривали? — спокойно спросила Гермиона.

— Вы находились там больше часа.

— Мы просто сидели. Поверь Гарри, в этом нет ничего страшного. — Гермиона закрыла книгу Малфоя и положила поверх неё пергамент. — И я не верю, что Малфой стал Пожирателем Смерти.

— Хорошо, не верь, но пожалуйста, не связывайся с ним. — Гарри умоляюще смотрел на Гермиону.

— Прости, Гарри, но это моё дело! — сердито сказала Гермиона.

— Да что с тобой творится? — испуганно спросил Гарри.

— Со мной всё в порядке, это со всеми вами что-то не так!

— Что не так?

— Рон бегает с этой Лавандой Браун, ты носишься с бредовыми идеями насчёт заговора Малфоя! А я что должна делать? — Гермиона перешла на крик.

— Гермиона, успокойся, пожалуйста. — Гарри испуганно смотрел на подругу.

— Гарри, уйди, прошу, сейчас просто уйди. — Гермиона отвернулась от друга.

— Ладно, но не уходи в себя. — Гарри оставил карту мародёров на парте. — Если захочешь поговорить, то найди меня.

Он вышел из класса.

«Что я наделала?» — подумала Гермиона.

Она собрала книгу, карту и пергамент с чернилами, и вышла из класса.

* * *

Оживлённая обстановка Большого зала немного успокоила Гермиону, она сидела недалеко от Гарри и Рона, но всё же не с ними. Что творится с ней? Может быть, она просто устала помогать всем, а в награду ничего не получать? А почему вообще должна быть награда? Это же просто жизнь, просто люди. Но ей всё равно было очень обидно. Столько долгих лет Гарри, Рон и Гермиона были такими неразлучными, а теперь у Рона Лаванда, которая постоянно таскается за ним, а Гарри всё время проводит с Дамблдором.

«Да, я эгоистка, — думала Гермиона, поедая свой ужин. — Ведь Гарри тоже хочет жить нормальной жизнью, без Волдеморта, без войны и Пожирателей, он просто делает, что может, просто пытается защитить нас всех. Нужно извиниться перед ним».

Гермиона встала из-за стола и подошла к Гарри.

— Гарри, прости меня, пожалуйста, — прошептала она ему. — Просто я не в себе последнее время.

— Всё хорошо, Гермиона, я просто беспокоюсь, — улыбнулся он.

— Знаешь, мы непременно должны посетить Три Метлы завтра, — предложила Гермиона.

— Я согласен, тем более что мы так давно нормально не общались.

Она вернулась на место и с облегчёнием принялась пить чай. Дурные мысли покинули её, и она рассматривала сидящих за столами студентов. Взгляд Гермионы остановился на столе Слизерина, за которым сидели Пэнси Паркинсон и Драко Малфой и мирно переговаривались. Она улыбнулась.

«И всё же, никто не одинок», — подумала Гермиона.

После окончания ужина, ученики стали покидать Большой зал, но Гермиона оставалась сидеть на месте. Когда зал совсем опустел, она поднялась и направилась к выходу, но в дверях налетела на Малфоя, уткнувшись носом в его плечо.

— Грейнджер, ну ты и ходишь! — рассмеялся он и взял Гермиону за плечи.

— Малфой, а ты что здесь делаешь, я думала ты уже в библиотеке. — Она подняла глаза на Драко и посмотрела в его серые глаза.

— Не хотел идти без тебя, — не выпуская Гермиону, сказал он.

— Хорошо, я здесь, теперь пойдём.

— Подождём минуту, пусть все разойдутся по спальням, — тихо сказал Драко и заметил, что прядь волос Гермионы спала на лицо.

— Ладно, но только не долго.

Повинуясь минутному порыву, Драко мягко прикоснулся к волосам Гермионы, убирая прядь непослушных кудрей за ухо, задевая кончиками пальцев нежную кожу девушки.

Она вопросительно смотрела в его глаза, и ей показалось, что вечно стальные и холодные глаза теплеют и наполняются надеждой. Она перехватила его руку, скользящую по её волосам и отстранила от себя, отходя от него на несколько шагов.

Теперь испугалась Гермиона, так как недавно испугался Драко ударить её, так и она сейчас испугалась его жеста.

«Это какое-то наваждение», — подумала Гермиона, рассматривая Малфоя.

Она пыталась по его телодвижению и мимике понять, что же заставило его прикоснуться к ненавистной грязнокровке. А Драко внимательно смотрел на Гермиону, про себя думая: «Я, верно, схожу с ума, раз мне нравится прикасаться к её волосам».

Так они простояли ещё пару минут, пока не услышали чьи-то шаги.

— Малфой, нам нужно уходить, — сказала Гермиона хриплым голосом.

— Пойдём, — согласился он и взял её за руку.

Они покинули Большой зал.

По дороге в библиотеку оба молча шли на приличном расстоянии друг от друга. Гермиона старалась не смотреть в сторону Драко, а он не смотрел в её.

Что-то изменилось, пробудилось в сердце Малфоя, когда он коснулся её волос и невероятно нежной кожи. То, что он считал глупым и совершенно ненужным чувством, посеяло свои зёрна в его холодном, до сего дня сердце.

15 лет назад.

Библиотека была пуста, что естественно в такое позднее время. Драко и Гермиона ходили мимо книжных полок в поисках той книги, которую недавно читала последняя.

— Вот, вот эта секция, я точно помню. — Она потащила Малфоя за собой.

— У тебя такая отличная память, или ты всё уже здесь прочла? — издевательски спросил Драко.

— Жажда познаний, не может быть осмеянной, Малфой. — Гермиона неодобрительно покосилась на него.

— Это уже не жажда познаний, а желание показать, на что ты способна.

— Хватит. Лучше помоги мне достать её, здесь слишком высоко. — Она потянулась за книгой, показывая Драко, что сама не дотянется.

— Ты смешная, Грейнджер, а волшебство не пробовала? — Он рассмеялся и взмахнул волшебной палочкой, чтобы нужная книжка начала спускаться к нему в руки.

Но от того, что его рука, в которой была палочка, дёрнулась, несколько книг, в том числе и искомая, свалились на голову Драко. Гермиона залилась смехом.

— Между прочим, мне больно! — Он потёр больное место.

— Тебе полезно, — продолжая смеяться, сказала Гермиона. — И кто теперь смешной?

Выражение на лице у Малфоя было сейчас самое забавное, из всех его выражений, которые когда-либо видела Гермиона, а он продолжал наводить беспорядок на своей белоснежной голове, прикасаясь к больному месту.

— Теперь будет шишка, книги-то тяжелые попались, — ворчал Драко.

— А волшебство не пробовал? — издевательски передразнила его Гермиона.

— Хочу, чтобы это сделала ты, посмотрим, на что ты способна. — Он пододвинулся к ней.

— Не боишься, что превращу тебя в лукотруса? — продолжала смеяться Гермиона.

— Не боюсь, лечи давай! — скомандовал Драко.

Она достала волшебную палочку и взмахнула ею, голова Малфоя сразу перестала болеть.

— В следующий раз сделаешь это сам, — сказала Гермиона и взяла с пола нужную книгу.

Она села за стол и достала пергамент, перо и чернила, открыла книгу, полистала и нашла самый доступный им рецепт зелья мнимой смерти.

— Я нашла его, — крикнула Гермиона Малфою, который расхаживал по библиотеке с важным видом.

Он подошёл к столу и сел на стул рядом с ней.

— Я буду диктовать ингредиенты, а ты будешь записывать, — распорядилась она.

Малфой взял в руки перо и придвинул к себе пергамент. Гермиона начала диктовать:

— Зелье мнимой смерти. Ингредиенты: экстракт белладонны; яд докси; ягоды омелы; глаза тритона.

— Не очень-то редкие ингредиенты. Все они есть в кабинете по зельеварению, — улыбнулся Драко.

— Подожди, тут ещё противоядие. — Гермиона снова заглянула в книгу. — Противоядие. Ингредиенты: лунная роса; лаванда; безоар; слеза дорогого сердцу человека, не связанного узами крови с принявшим зелье.

— Хм, и как же добыть слезу? — нахмурился Малфой. — Заставить кого-то поплакать в колбочку?

— Не знаю, но мы что-нибудь придумаем. Только подумай хорошо, кто этот дорогой тебе человек, иначе ты не проснёшься никогда. — Гермиона опустила взгляд.

— Я подумаю. — Драко нахмурился.

Пустые коридоры Хогвартса погружены во мрак, за стенами замка можно расслышать крики и мольбы о помощи, огромные статуи вдоль стен, в отражении бледной луны, выглядят зловеще. Гермиона идёт медленно, с каждым новым шагом её сердце делает огромный прыжок в груди.

Внезапно перед ней в чёрном дыму появляется человек в чёрной мантии и в непроницаемой маске.

Его голос шипит ей что-то, и она замечает в его руках бутылочку с фиолетовой жидкостью. Она пытается бежать от него, но ноги будто, не слушают её — она бежит на месте. За спиной её преследователя появляется Драко Малфой и пытается отнять у него бутылочку с неизвестной жидкостью. Человек в маске кидает Малфоя на пол, и направляет в него палочку.

— Круцио!

Малфой корчится от боли, а Гермиона неподвижно наблюдает за происходящем, не в силах даже закричать. Человек в непроницаемой маске открывает бутылочку и со зловещим смехом выплескивает содержимое на Драко.

— Нееет!

Гермиона освобождается от окаменения и издаёт истошный крик. Драко Малфой падает на пол; его бледное лицо становится синим, а глаза стеклянными. Гермиона пытается ухватить напавшего на Драко за мантию, но он растворяется, едва рука Гермионы касается жёсткой ткани. Она падает рядом с Малфоем и трясёт его, в надежде, что он очнётся, но в его стеклянных глазах больше нет жизни.

Гермиона проснулась и в ужасе огляделась по сторонам, попутно пытаясь ощупать окружающее её пространство, но руки коснулись только тяжелой ткани полога. В тихой и спокойной комнате было слышно мирное сопение спящих девушек.

— Всего лишь сон, просто страшный сон, — прошептала она, успокаивая себя.

Но сон к Гермионе больше не пришел в эту ночь, и она всё оставшееся время до рассвета пролежала в кровати, перебирая в памяти моменты только что приснившегося кошмара.

Страх смерти, это естественный страх, который испытывала Гермиона, но страх смерти Малфоя, вот это стало открытием для неё. Ей часто снились сны, в которых умирает она, или её лучшие друзья, родители, но видеть во сне смерть Драко Малфоя и плакать над его хладным телом, это уже слишком.

«Помогаю варить ему зелье и прекращаю общаться с этим самовлюблённым аристократом», — думала Гермиона.

Он сидел на подоконнике и нервно кусал губы, всматриваясь в замёрзшие стёкла окна. Осталось пять дней до его посвящения. Число на календаре помеченное безнадёжностью и отравленное ненавистью, его ненавистью. Малфой с отвращением перевёл взгляд на комнату и подумал: «Когда-то, в этой самой комнате жил Волдеморт».

Он достал волшебную палочку.

— Люмос, — тихо сказал Драко, и на кончике палочки тотчас появилось серебристое мерцание.

Он развернул пергамент с выписанными ингредиентами и рецептом приготовления зелий и в сотый раз стал перечитывать его.

«Слеза дорогого сердцу человека. Кто же мне дорог? — подумал Драко. — Хотя, это очевидно — Пэнси Паркинсон, я её уважаю. Теперь нужно заставить её плакать. Мне это не нравится».

Пэнси, так вовремя приехавшая в Хогвартс, сама того не зная, спасала ситуацию, за что Драко был ей уже заранее благодарен. Теперь он обдумывал план действий, повторяя себе: «Одна маленькая слезинка, я не собираюсь доводить её до безудержного рыдания». Драко ужасно не хотел доводить девушку до слёз, но раз того требуют обстоятельства, придётся.

Слёзы.

Он вспомнил, как плакала Гермиона и внутри что-то неприятно ёкнуло. Эти холодные руки, что он пытался отогреть своим дыханием, эти глаза, покрасневшие от безжалостного ветра и, наконец, её помощь с зельем.

«Грейнджер воистину безгранично добродушна. Но почему именно она? — наконец, отложенный вопрос вернулся к нему. — Неужели я не мог пойти к Снейпу? Конечно, не мог, Драко, — отвечал он сам себе, — не мог, потому что не хотел».

Под утро на улице заметно потеплело и недавно выпавший снег начал стремительно таять. Гермиона, которая к этому времени уже давно не спала, сидела в гостиной Гриффиндора и листала "Ежедневный Пророк". В гостиную ворвались Гарри и Джинни.

— Гермиона? — удивилась рыжеволосая девушка. — А почему ты не спишь?

— Не спится. — Гермиона свернула газету и положила на столик. — А вы где были всю ночь?

— Гуляли, — смущаясь, ответил Гарри.

Гермиона посмотрела на Джинни и подмигнула ей.

— Просто вчера кое-что случилось. — Джинни села в кресло. — Гарри предложил мне стать его девушкой!

— О, молодец, Гарри, давно пора. — Гермиона улыбнулась другу.

— Да, верно. — Он довольно улыбался, посматривая на Джинни.

— Вы кажется, хотели сегодня сходить с Гарри в Три Метлы? — спросила Джинни у Гермионы.

— Если ты хочешь побыть со своим парнем, то можем не ходить, — отозвалась она.

— Нет, сходите, мадам Розмерта добавила новое блюдо в меню, говорят, что оно очень вкусное.

— Хорошо. — Гермиона посмотрела на Гарри, на его лице явно читалось: «Нам нужно поговорить».

«Итак, начнём». — Драко стоял у прохода в зимний сад, где находилась Пэнси.

Она сидела с флакончиком духов и вдыхала его аромат. Драко вошел внутрь и направился к девушке.

— Здравствуй, Пэнси. — Он присел на скамейку рядом с ней.

— Доброе утро, Драко, — улыбнулась она.

— Тебя сегодня не было на завтраке, что-то случилось?

— Нет, просто я не голодна.

— Всё ещё расстраиваешься из-за родителей?

Мысленно Драко выругал себя, потому как не хотел поднимать эту тему, зная, что это очень больная точка для Пэнси ведь, она очень любит своих родителей.

В семье Паркинсонов всегда царила атмосфера взаимопонимания и домашнего уюта, а теперь конфликты и недоговорки.

— Да. — Она грустно посмотрела на Драко. — У них всегда было всё хорошо, им все завидовали, ведь мои родители любые споры решали мирно, а теперь ругаются каждый день.

— Из-за чего?

— Мне кажется, что у папы кто-то появился. — Глаза Пэнси Паркинсон наполнились слезами.

«О, как это банально», — подумал Драко, внимательно всматриваясь в готовые расплакаться глаза Пэнси.

— А ты пыталась выяснить подробности?

— Они меня не вмешивают в это, говорят: «Это наши дела, а тебе нужно думать об учёбе». — Пэнси расплакалась и закрыла лицо руками.

«Как же мне не нравится, когда девушка плачет, становится не по себе», — думал Драко.

Он всё ещё ждал удобного момента. Наконец, он понял, что должен делать. Драко осторожно коснулся рук Пэнси и отстранил их от её лица. Она непонимающе смотрела на Драко, а он осторожно провёл пальцем по её щеке, аккуратно собирая слезинку. Потом резко встал и ушел. Пэнси удивлённо смотрела ему вслед, не понимая, что значил этот жест. А Драко, едва оказался вне поля зрения Пэнси, достал миниатюрный пузырёк и поднёс палец, на котором оставалась слезинка девушки. Слеза упала в сосуд.

— Миссия выполнена! — обрадовался Драко.

15 лет назад.

Гермиона и Гарри сидели в уютном пабе Три Метлы. Гарри рассказывал о своей последней встрече с Дамблдором, а Гермиона внимательно его слушала. Когда разговоры о Волдеморте прекратились, он погрустнел и посмотрел на Гермиону.

— Что такое, Гарри? — наконец не выдержала она.

— Мне очень хочется, чтобы всё было как раньше, — сказал Гарри.

— Ты это о нас с Роном?

— Да, я очень хочу, чтобы вы помирились. Рон, кажется, образумился.

Гермиона устало выдохнула. Ей больше не хотелось грустить и притворяться, что Рон невидимка.

— Ты прав, Гарри, как всегда. — Гермиона слабо улыбнулась.

— Значит, мы снова будем втроём? — с надеждой спросил Гарри.

— Ну конечно, а как же иначе.

Позади них послышалось раздраженное покашливание и Гермиона обернулась. Драко Малфой сидел за соседним столиком и спокойно что-то пил, рассматривая её.

Гермиона нахмурилась и вопросительно посмотрела на него, в ответ он улыбнулся ей победной улыбкой и утвердительно кивнул головой.

«Значит, у него всё получилось», — подумала Гермиона.

Она развернулась к Гарри, который как-то странно смотрел на неё.

— Что-то случилось? — Гермиона растерялась.

— Случилось. — Он кивнул головой в сторону Малфоя.

— Малфой?

— Почему он на тебя так смотрит? — с неприкрытым раздражением спросил он.

— Как он смотрит?

— Не так как обычно, как будто вы что-то затеваете.

— Мы? Затеваем? Это же смешно, Гарри. Как я могу затевать что-либо с Малфоем? — Гермионе стало не по себе от подобных разговоров, ведь они и вправду затевали, но она пообещала Малфою, что никому не расскажет об этом.

— Не знаю, но всё это очень странно. — Гарри с подозрением смотрел на Гермиону.

— Гарри, у тебя очень бурная фантазия. То Малфой Пожиратель Смерти, то мы что-то с ним

Затеваем. — Она улыбнулась, но внутри всё похолодело.

«Насколько же он прав», — подумала Гермиона.

— Я просто ему не доверяю, вот и всё. Он же сын Пожирателя Смерти.

В момент, когда Гарри произносил эти слова, к ним как раз подошел Драко Малфой.

— Грейнджер, ты мне нужна на пару слов, — быстро проговорил он, не обращая внимания на Гарри.

— Малфой, что ты здесь забыл? — спросил Гарри с агрессией в голосе.

— Не твоё дело, Поттер, — рявкнул Драко.

— Ошибаешься, моё!

— Это может подождать? — спросила Гермиона зло смотря на Малфоя. Он всё испортил.

— Нет! — твёрдо сказал тот.

— Малфой, уйди по-хорошему. — Гарри достал из кармана волшебную палочку.

— Без неё не уйду, — ухмыльнулся он.

— Гермиона, что ему надо? — Гарри уставился на подругу.

— Не знаю, — соврала она.

— Так ты идёшь со мной? — Малфой начал раздражаться.

— С чего это она должна с тобой куда-то идти? — Гарри нервно сжимал рукоять палочки, раздумывая: «Направить её на Малфоя или нет?».

— С того, что она обещала. Верно, Грейнджер? — Он снова ухмыльнулся.

У Гермионы появилось еле сдерживаемое желание дать пощёчину этому зазнавшемуся аристократу.

— Верно, — нехотя ответила она, одновременно перебарывая в себе закипающую злость.

— Ты что-то пообещала ему? — У Гарри округлились глаза от удивления.

— Прости, Гарри, но, да, я пообещала помочь ему с заданием по зельеварению, хотя совершенно забыла об этом. — Гермиона молилась, чтобы Гарри поверил в её ложь и не злился на неё.

Драко сейчас походил на Поттера: у него тоже округлились глаза от удивления, а ухмылка враз спала с лица.

— С заданием? Так вот о чём вы там говорили. — На счастье Гермионы, Гарри поверил ей.

Он спрятал палочку в карман и немного расслабился.

— Да, я теперь его персональный репетитор — Она слабо улыбнулась.

— А, ну тогда понятно. — Гарри глянул на Драко.

— Так что, Поттер, разрешаешь своей подружке проследовать в моё логово? — Малфою стало очень смешно: Грейнджер — его нянька.

— Хватит, Малфой! — Гермиона посмотрела на него с укором.

— Ладно, идите. И, Гермиона, будь осторожна, — сказал предостерегающе Гарри.

— Буду. — Она улыбнулась другу и вышла из паба с Малфоем.

Они шли по улочкам Хогсмида.

— Малфой, какого чёрта ты делаешь? — Гермиона сердито смотрела на Драко.

— Я просто хотел с тобой поговорить. — Он беззаботно рассматривал тающий снег.

— Просто поговорить? Сам же не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о твоём секрете. — Она была в ярости.

— Никто не узнает, — самодовольно ухмыльнулся Малфой.

— Теперь я соврала Гарри, просто чудесно!

— Ну, ты и раньше ему врала, когда пообещала помочь мне.

— Это не было ложью, я просто не договаривала, а теперь я соврала. — Гермиона остановилась.

— Тебе станет легче, если я скажу, что ты спасаешь человека от смерти? — Он тоже остановился.

— Нет, не станет. — Она вдохнула свежий воздух.

Драко медленно подошел к ней и взял за плечи.

— Если бы не ты... — замялся он, — я бы сейчас атаковал все окружающие меня предметы, и портил организм алкоголем.

Гермиона улыбнулась кончиками губ и посмотрела на Малфоя.

«Кажется, он говорит правду», — подумала она.

Драко чувствовал, что обязательно должен сейчас показать ей, как она нужна ему. Он не знал, зачем именно он должен сделать это, но чувствовал, что так надо.

Гермиона ничего не стала говорить, она лишь подошла ближе к нему и обняла. Малфой, не ожидавший такого поворота, чуть не отскочил от неё, но услышав её неровное дыхание, успокоился и обнял Гермиону в ответ.

«Подумать только, я обнимаю Грейнджер», — думал он, вдыхая морозный воздух вместе с едва ощутимым запахом корицы, исходящим от волос Гермионы.

— Спасибо, — тихо сказала она.

— За что? — удивлённо произнёс Драко.

— За то, что не врёшь мне.

Он улыбнулся и отстранился от неё.

— Просто ты мне нужна, — неуверенно проговорил Малфой, — для дела...

Гермиона с приподнятым настроением направилась в Хогвартс, Драко же не спешил. Он немного постоял, обдумывая произошедшее и, после минуты раздумий, последовал за ней.

* * *

Добравшись до замка, наши герои поспешили пробраться в класс профессора Снейпа, чтобы взять нужные ингредиенты. И вот, спустя несколько минут страха и истерического смеха Драко, они шли по коридору с рюкзаком, в котором было всё необходимое для зелья.

— Я чуть не умерла от страха. — Гермиона пыталась отдышаться, ведь не каждый день приходится вламываться в запрещённые места.

Драко продолжал посмеиваться, смотря на крайне испуганную Гермиону.

— От страха ещё никто не умирал, Грейнджер, — хватаясь за живот, произнёс он.

— Значит, я буду первой. — Она каждые три секунды оглядывалась назад, чтобы убедиться, за ними никого нет.

— Думай об этом с другой стороны, — Малфой остановил ее, легонько схватив за запястье, — ты...

— Спасаю человека от смерти. Да-да, я стараюсь, — Гермиона перебила Драко и проговорила его недавние слова.

— Ну, вообще-то я хотел сказать, что ты помогаешь изменить мою жизнь, — он говорил спокойным серьёзным тоном.

— Большая жертва, Малфой. — Она высвободила свою руку из его руки.

— Ты о чём? — Драко смотрел на неё в недоумении.

— Сотрудничество с грязнокровкой! — выпалила Гермиона.

— Ах да, это. — Он замялся и бросил на неё быстрый взгляд. — В сущности, какая разница? У тебя отличный ум, а это то, что мне сейчас нужно.

Гермиона опустила голову и немного улыбнулась. Он только что напрямую похвалил её ум.

— Ладно, пошли. — Она крепче сжала рюкзак и двинулась вперёд.

— Да, а куда мы идём? — Драко поспешил за ней.

— В старое заброшенное подсобное помещение, — на ходу ответила Гермиона.

— В какой-то сарай? — Он скривился: провести несколько дней в старом сарае, такая перспектива его не воодушевляла.

— О, поверь мне, это весьма милое помещение, там даже есть два окна. Только не отставай, а то сам ты его ни за что не найдёшь.

Гермионе нравилось показывать своё превосходство над Драко Малфоем.

— А как ты его нашла?

— Это долгая история, если не будешь вести себя как обычно, возможно, я тебе расскажу. — Она специально ускорила шаг, чтобы Драко поспешил за ней.

— А когда мы перенесём туда котёл и всё остальное? — Он догнал её и теперь не отставал ни на шаг.

— Всё уже там, — загадочным голосом сказала Гермиона.

Помещение, о котором говорила Гермиона, не было похоже на подсобное и ни сколько не напоминало о том, что здесь должны храниться старые щётки и прочие средства для поддержания порядка. Небольшие витражные окна пропускали свет и освещали тёмную каменную стену, вдоль которой стоял старенький диванчик, отслуживший своё в одной из Хогвартских гостиных. Так же здесь стоял стол — без стульев впрочем, но он придавал помещению комфорта — и котёл, который Гермиона заранее перенесла сюда. Котёл находился в центре комнаты.

Они вошли внутрь, и Драко стразу расположился на стареньком диванчике.

— Чего расселся? Помогай мне с ингредиентами! — Гермиона подошла к Драко и потянула его за руку.

— Я устал, — медленно протянул он.

— Мне всё равно, устал ты или нет!

Малфоя забавляли попытки Гермионы поднять его с дивана. Она с такой силой его тянула, а он даже и не пошевелился. Наконец, ему надоели эти действия и он резко потянул её на себя. Гермиона упала на Драко и стукнулась головой о его подбородок.

— Ай! — в один голос крикнули оба.

— Грейнджер, у тебя очень тяжелая голова. — Он схватился за подбородок.

— Зачем ты это сделал? — вставая с Малфоя, спросила она.

— Я пытался вырвать свою руку. — Драко невинно смотрел ей в глаза.

— Чем рассиживаться, лучше давай приступим к готовке зелья, — раздражённо произнесла Гермиона и стала рыться в рюкзаке.

— Эй, Грейнджер, — поднимаясь с дивана, позвал он.

— Что, Малфой? — Она обернулась.

— Спасибо... — тихо, словно бы стыдясь этого слова, сказал Драко.

Она, ничего не ответив, развернулась и сделала вид, что ищёт что-то на дне рюкзака, а про себя подумала: «Он первый раз сказал мне спасибо».

15 лет назад.

За несколько часов Гермиона успела почистить и нарезать нужные ингредиенты, так что часть их уже отправилась в котёл. Теперь в котле варилась мутная жидкость, и она время от времени её помешивала, а Драко внимательно изучал рецепт. В помещении стояла тишина, и слышно было лишь бульканье кипящего зелья. Драко оторвался от изучения рецепта и перевёл взгляд на Гермиону, которая смотрела в котел, словно заворожённая и вдыхала лёгкий запах лаванды. Малфой заметил на её правой щеке тёмный след, оставленный каким-то ингредиентом, и улыбнулся. Ему ужасно сильно хотелось подойти к ней и аккуратно стереть это пятно, снова прикасаясь к её нежной коже, но он сдержал себя, мысленно выругал и снова принялся вчитываться в рецепт.

— Может быть, ты мне поможешь? — Гермиона подошла к Драко и выхватила из его рук пергамент.

— По-моему ты и сама неплохо справляешься, — протянул он.

— Хорошо, тогда я тоже буду сидеть, и разглядывать лист пергамента. — Она села на диван рядом с Драко и развернула пергамент, который отобрала у него.

Малфой неожиданно захохотал, хватаясь за живот.

— Чего смешного? — удивилась Гермиона.

— Грейнджер, ты читаешь его в перевёрнутом варианте.

— Так, всё, я ухожу. Мне противно одно твоё присутствие, а ты делаешь ещё хуже, — сердито заявила она и направилась к выходу.

Драко мгновенно вскочил на ноги и преградил ей путь.

— Что, передумал? — язвительно спросила Гермиона.

— Передумал, — серьёзно ответил он.

— Вот и славно, тогда подай мне безоар, — скомандовала она.

Теперь Драко безоговорочно помогал Гермионе, а она наслаждалась процессом.

— Сначала мы приготовим противоядие, чтобы было от чего отталкиваться, — помешивая зелье, сказала Гермиона.

— Я читал рецепт несколько раз и ничего сложного не нашел, — устало произнёс Драко.

— А я читала всю книгу и знаю, что самое сложное — противоядие к зелью мнимой смерти, — терпеливо объяснила она.

— И сколько мы будем над ним работать? — недовольно спросил он.

— Всю ночь, — бодро ответила Гермиона.

— Что? Я столько не выдержу, мне нужен здоровый сон! — протестовал Драко.

— Значит, поспишь на диване, а я пока послежу за зельем, — спокойно ответила Гермиона.

— А можно я отправлюсь в Слизеринские спальни? — умоляюще протянул он.

— А может быть, тебе хочется делать всё самому? Ведь я могу уйти прямо сейчас, — решительно сказала она.

— Ладно, останусь, — недовольно пробурчал Малфой.

* * *

Медленно приближался вечер, и Гермиона теперь мечтала оказаться в своей уютной кровати, но вместо этого ей нужно торчать здесь с этим невыносимым невеждой и терпеть его характер.

Драко, тем временем, что-то писал на пергаменте, время от времени поглядывая в потолок и поднося перо к губам.

— Что пишешь? — спросила Гермиона будничным тоном.

— Завещание, — буркнул он, не отрываясь от своего занятия.

— Рановато ещё, — улыбнулась она.

— Это письмо маме. Не хочу, чтобы она волновалась, когда Пожиратели сообщат ей, что я мёртв, — устало произнес Драко.

— Не смей этого делать! — резко сказала Гермиона.

— Это ещё почему? — удивился Малфой.

— Волдеморт владеет легилименцией, он вмиг поймёт, что это план и тогда он убьёт твою

маму. — Она с жалостью смотрела на Драко.

— Чёрт, не подумал. — Он скомкал пергамент и бросил на пол.

— Вот-вот. — Гермиона улыбнулась.

— Тогда я посплю немного, — сказал Малфой и развалился на диване.

— Я тебя разбужу, когда почувствую, что засыпаю.

Драко кивнул головой и закрыл глаза.

Гермиона продолжила помешивать содержимое котла, засматриваясь на то, как жидкость меняет свой цвет.

«Неугомонный мальчишка», — подумала она и улыбнулась своим мыслям.

В комнате становилось тепло, и Гермиона принялась стягивать с себя мантию, ища, куда её можно положить. Приметив нужное место, она подошла к дивану и бросила мантию на подлокотник. Драко заворочался во сне и она замерла, не желая разбудить его.

Она невольно засмотрелась на Малфоя, на его спокойное лицо, и позабыла на мгновение о кипящем зелье. Он мирно спал, грудь его вздымалась от медленного дыхания и Гермиона подумала: «Он намного приятнее, когда спит».

Ей нравилось наблюдать за спящим Драко: его подрагивающие глаза видели сны, а губы улыбались, не спрашивая разрешения у своего хозяина; его платиновые волосы растрепались; чёлка спала на лоб. Гермионе внезапно захотелось прикоснуться к его волосам, уложить их в аккуратную причёску, но она удержала себя. Она неровно вздохнула от накатившего чувства и отвернулась от Драко.

Зелье в котле продолжало менять свой цвет и тихонько булькать. Гермиона вернулась к приготовлению. Помешивая жидкость, она старалась не смотреть в сторону Драко, старалась не думать о нём, и принялась перечислять про себя все заклинания, которые знает. Это помогло ей отвлечься на какое-то время.

За окном было уже далеко за полночь и Гермиону клонило в сон, поэтому она решила, что пора будить Драко. Она подошла к дивану и, набравшись смелости, толкнула его руку. Малфой заворочался и открыл глаза.

— Уже утро? — сонным голосом поинтересовался он.

— Нет, не утро. Теперь твоя очередь следить за зельем, — устало сказала Гермиона.

— Не могла ещё подождать? Мне снился такой сон, — мечтательно протянул Драко.

— Вставай, говорю! — рассердилась она.

— Да хватит, встаю уже, — недовольно пробормотал он.

Драко поднялся с дивана, поправляя мантию, и направился к котлу, а Гермиона легла на его место.

— Эй, Грейнджер, — позвал он.

— Что тебе надо? — обессилено сказала она.

— У тебя что-то на лице. — Малфой рассмеялся, наблюдая, как Гермиона вяло ощупывает своё

Лицо. — Кажется, это паук.

— Что?! — Она резко вскочила с дивана.

— Да, он ползёт по твоей щеке, — продолжал веселиться Драко.

Гермиона подошла к нему и взмолилась:

— Пожалуйста, сними его с меня!

— А что мне за это будет? — Он поднял бровь.

— Малфой, сними его! — Гермиона стояла не двигаясь.

— Да расслабься, пошутил я. — Драко рассмеялся ещё громче.

— Малфой! Ты... ты последний...

— Взбодрилась, да? — Он отошел от котла.

Гермиона в ярости схватила со стола первую попавшуюся книжку и замахнулась ею на Драко, но он ловко увернулся от неё.

— Грейнджер, не так просто попасть в лучшего ловца Слизерина! — гордо заявил он.

— Посмотрим. — Она замахнулась ещё раз и на этот раз попала ему по плечу.

Так они и варили зелье: Драко бегал от неё по комнате, а Гермиона догоняла его и угрожающе запугивала книжкой. Но вскоре Гермиона остановилась возле котла и кинула книжку обратно на стол.

— Что, признаёшь поражение, Грейнджер? — Он тоже остановился.

— Смотри, — она указала на зелье.

Драко подошёл к котлу, закрываясь руками, подозревая, что это уловка, но заглянув в котёл, он удивлённо посмотрел на Гермиону:

—Это так и должно быть? — неуверенно спросил Драко.

— Да, оно готово, — улыбнулась она.

Гермиона наполнила пузырёк только что сваренным противоядием и довольно произнесла:

— Оно потеряло всякий цвет и стало полностью прозрачным, потому что впитало в себя все ингредиенты.

— Значит, теперь остаётся приготовить сам яд, — выдохнул Драко.

Гермиона сочувственно посмотрела на него и сказала:

— Всё будет хорошо, я уверена в этом.

— Конечно, я же Малфой, а у нас всегда всё получается хорошо! — отшутился Драко, но в глубине души ощутил дикий страх.

— Думаю, нам пора расходиться, — сказала Гермиона и подошла к столу.

— Не боишься, что нам по пути попадётся Филч?

— Нет, не боюсь. — Она улыбнулась и достала карту мародёров, но спрятала её за собой.

— Тогда иди одна, раз такая самоуверенная. — Он сложил руки на груди.

— А ты?

— Я остаюсь.

— Тогда я тоже останусь. — Она улыбнулась.

— Зачем? — удивлённо спросил Драко.

— Не хочу в одиночку бродить по тёмным коридорам Хогвартса.

— Ладно. — Он сел на диван.

— Ты же не против? — поинтересовалась Гермиона.

— Мне всё равно, — холодно ответил Драко.

Она начала собирать рюкзак и спрятала карту мародёров. Драко внимательно наблюдал за ней, и снова разглядел пятно на её щеке. Теперь он не хотел себя сдерживать, поэтому встал с дивана, медленно подошёл к ней и достал из кармана платок.

Гермиона, увлечённая своим занятием, не заметила его близкого присутствия и всё так же продолжала укладывать вещи в сумку. Он прикоснулся рукой к её плечу, разворачивая Гермиону к себе. Она вздрогнула, когда увидела его так близко и непонимающе уставилась в его глаза. Драко осторожно провёл платком по её щеке, стирая неподатливое пятно с кожи. Он снова был так близко, что Гермионе захотелось закрыть глаза, чтобы не смотреть на его губы, но глаза всё равно предательски скользили взглядом по ним. Малфой еле заметно усмехнулся, наблюдая за её взглядом.

«Какие же все девушки предсказуемые, — думал он, — окажешься к ним слишком близко, так они сразу фантазируют нежный поцелуй».

Он отошёл от неё, не оправдав ожиданий, и спрятал платок в карман.

— И не говори больше, что тебе противно моё присутствие, Грейнджер, — самодовольно улыбаясь, сказал Драко.

Гермиона отвернулась от него.

Чего она ожидала? Это же Малфой! Да, было пару неловких моментов, но это лишь результат их вынужденного общения. Он ведь не изменится никогда.

15 лет назад.

Напряжённое молчание в комнате нарастало с каждой минутой. Гермиона сидела на диване и следила за передвижением обитателей замка через карту мародёров, а Драко стоял у окна и жевал шоколад.

Глаза Гермионы уже отказывались фокусировать буквы, всё расплывалось. Она очень устала и ей необходим был долгий сон. Скоро наступит рассвет, а эти двое таких разных людей провели эту странную ночь вдвоём, и каждый мечтал оказаться в своей комнате. Дожевав последнюю плитку шоколада, Драко развернулся к Гермионе:

— Грейнджер, ты что спишь? — спросил он, увидев Гермиону с закрытыми глазами и с пергаментом в руках.

Ответа не последовало. Драко подошёл к ней, сел на диван и осторожно вытянул из её рук карту мародёров.

«Весьма занятная вещица!» — восторженно подумал Малфой.

Он стал вертеть её в руках, отыскивая знакомые имена. Пэнси Паркинсон находится в гостиной Слизерина, Филч бродит по коридорам на втором этаже, Дамблдор расхаживает в своём кабинете. Драко не мог оторваться от карты и, наконец, отыскал две точки с именами Драко Малфой и Гермиона Грейнджер, расположенные рядом. Он сам не заметил, как погрузился в сон, подобно Гермионе.

Проснулся он от яркого солнца, светившего прямо в лицо. Недовольно жмурясь, он открыл глаза и резко поднялся на ноги. Малфой осмотрелся и понял, что в комнате он один.

Ему потребовалось ещё несколько минут, чтобы окончательно проснуться, после чего он покинул помещение.

Завтра должны закончиться каникулы. Снова начнётся скучная учёба, возобновится соревнование между факультетами, но пока только шумные ученики возвращаются в Хогвартс.

По дороге в Большой зал, Драко оглядывался по сторонам в поисках Гермионы, но её нигде не было.

Дети бегали с радостными лицами и новыми силами после рождественских каникул; они готовы снова без конца донимать преподавателей и злить Филча. Драко медленно продолжал свой путь, растворяясь в толпе приехавших волшебников.

«Вот она», — промелькнуло в мыслях.

Он заметил маленькую фигурку с каштановыми волосами, скрывшуюся за толпой, идущей в Большой зал. Малфой прибавил шаг.

Оказавшись достаточно близко, он заметил рыжеволосую голову Рона Уизли. Драко скривился, увидев руку Рона на плече Гермионы. Они спокойно разговаривали, а Драко молча шёл за ними и слушал их разговор:

— Гермиона, прости меня, я теперь всегда буду прислушиваться к твоим советам! — сказал он Гермионе.

— Рон, это твоё дело с кем тебе встречаться, — спокойно ответила она.

— Нет, Лаванда, она совсем... ну... — Рон не мог подобрать слова, характеризующее Лаванду Браун.

— Очень ветреная и легкомысленная особа, — помогла ему Гермиона.

— Именно! — Рон заулыбался. — Я хочу, чтобы всё было как раньше!

— Это как? — спросила она.

— Ну, мы же всегда были все вместе! — Рон улыбнулся ещё шире. — Я, ты, Гарри!

— Всегда, — грустно произнесла Гермиона.

— А теперь Гарри часами тренирует команду на поле для квиддича или посещает Дамблдора, и ты тоже где-то пропадаешь!

— А что, у тебя есть предложение? — Гермиона с любопытством уставилась на Рона.

— Наверное, — неуверенно сказал он. — Гарри мне тут рассказывал о подозрительных действиях Малфоя. Может быть, найдём спокойное место и обсудим это?

— Подозрительные действия? — с опаской спросила Гермиона.

— Да. Гарри говорил, что заметил в его руках какую-то колбочку, и видел, как Малфой самодовольно ухмылялся, как будто собирается напакостить, — быстро проговорил Рон.

— Опять Малфой, везде Малфой, — тихо пробормотала Гермиона.

— Что ты сказала? — не понял Рон.

— Рон, я не думаю, что это стоящая тема для обсуждения, — уверенно сказала она.

Драко надоело слушать, как его подозревают во всех преступлениях магического мира и он громко закашлял, привлекая внимание Рона и Гермионы.

Они обернулись, и Рон с ненавистью уставился на Малфоя.

— Чего тебе, Малфой? — недружелюбно сказал он.

— Не стоит говорить о том, чего не понимаешь, Уизли, — манерно растягивая слова, произнес Драко.

Гермиона предостерегающе посмотрела на него.

— Запомни, Малфой, что бы ты ни затевал, у тебя не выйдет выйти сухим из воды! — угрожающим тоном сказал Рон.

— Рон, не стоит. — Гермиона преградила ему путь рукой.

Пока Рон отвлёкся на её жест, Малфой подмигнул Гермионе. Она вопросительно посмотрела на него, а он вытащил из кармана своей мантии её заколку и сразу же вернул обратно в карман, как только Гермиона заметила её.

«Так вот где она», — подумала Гермиона, не сводя глаз с Драко.

Драко спокойно прошёл вперёд, не обращая внимания на пожирающие взгляды Рона.

За столом Слизерина уже сидели все студенты этого факультета, и Драко удовлетворённо созерцал их лица. Он сел рядом с Блейзом и Пэнси.

— Драко, рад тебя видеть! — сказал Забини и пожал ему руку.

— Я тоже рад, Блейз! — отозвался Малфой.

— Чем занимался всё это время? — поинтересовался Блейз.

— О, это были самые скучные каникулы в моей жизни, — протянул Драко, поглядывая на стол Гриффиндора.

— Гермиона! — Гарри безрезультатно пытался достучаться до сознания своей подруги.

Гермиона сидела возле своих друзей и с мечтательным видом оглядывала Большой зал, подолгу задерживая взгляд на студентах Слизерина, в поисках белобрысой головы.

— Гарри, по-моему она нас покинула, — улыбнувшись, сказала Джинни.

— Гермиона, вернись, ты нам нужна. — Гарри потряс Гермиону за плечи.

— Что? — наконец отозвалась она и посмотрела на изучающие лица друзей.

— Доброе утро, Гермиона! — рассмеялась Джинни.

— О чём раздумываешь? — спросил Рон.

— Просто рада, что мы снова вместе. — Гермиона улыбнулась друзьям.

— Я думаю, ты с нами согласишься, — сказала Джинни, подмигнув подруге.

— О чём ты? — удивилась Гермиона.

Джинни легонько стукнула себя по лбу.

— Посиделки! — хором ответили Рон, Гарри и Джинни.

— В честь начала учёбы, мы будем есть банановый торт и пить чай! — рассказал Рон.

— Да, в полночь! — добавил Гарри.

— Ночью? — Гермиона неодобрительно уставилась на троицу. — А вы не забыли, что утром нам на занятия?

— Если бы, — протянул Рон.

— Я думаю, — продолжила Гермиона, — это не самая удачная идея. Нам следует хорошенько выспаться!

— Гермиона, перестань, — нахмурился Гарри.

— Я в этом не участвую, — твёрдо сказала она.

— Хорошо, тогда весь торт достанется нам! — весело протянула Джинни.

— Вы безнадёжны, — выдохнула Гермиона.

Её взгляд снова скользнул на Слизеринскую компанию, и она заметила Драко внимательно наблюдающего за ней.

«Что?» — мысленно задала вопрос Гермиона.

«Ничего», — тоже мысленно ответил Драко.

Гермиона улыбнулась кончиками губ, словно она действительно прочла его ответ.

Ей сейчас нравилось наблюдать за ним и видеть, как он тоже наблюдает за ней. Будто они одни в зале, будто все остальные всего лишь декорации. На Гермиону внезапно накатила волна нежности, когда она издалека рассматривала Малфоя. Его губы слегка подрагивали, видимо, не решаясь улыбнуться ей, а глаза излучали неизвестные ей искры. Драко тоже ничего не мог с собой поделать. Он замер на месте, не в силах отвести взгляда от Гермионы, ощущая, как внутри всё теплеет, как глаза его излучают свет, а с губ невольно срывается еле заметная улыбка.

Драко кто-то настойчиво тряс за руку, вырывая из омута грёз.

— Драко! — позвал низкий басистый голос. — Драко, друг, ты в порядке?

— Блейз?... Да, я... в полном. А что? — проговорил Малфой, пытаясь овладеть собой.

— Ты выглядишь так, будто тебе подлили любовный напиток! — пошутил Блейз.

— Ерунда! — возразил Драко.

— Да ладно, Драко! Посмеяться нельзя? — вмешалась Паркинсон.

Драко поддался своим друзьям и притворно подхватил их веселье. Но где-то глубоко внутри, там, куда он предпочитал лишний раз не заглядывать, Драко почувствовал, что Гермиона становится частью его самого.

15 лет назад.

«Три дня, — думал Драко, лёжа на кровати, — осталось всего три дня».

За окном начинался новый день, первый день занятий после каникул. Драко не мог смириться с тем, что придётся сидеть и слушать скучные речи преподавателей, в то время, как его жизнь сокращается с каждым новым восходом солнца.

«Ну, какие могут быть уроки? — спрашивал он сам себя. — Мне сейчас нужно сидеть у котла и варить зелье мнимой смерти, а я должен думать о том, сколько времени останется после занятий».

Первым уроком было зельеварение. С некоторых пор Драко невзлюбил прежде обожаемый предмет, благодаря профессору Слизнорту, который, по мнению Драко, недооценивал его возможностей.

Послышались первые шаги — кто-то уже проснулся. Драко решил, что ему тоже следует вставать. Он поднялся и поплёлся в ванную комнату.

В кране успокаивающе шумела вода. Драко раздражённо посмотрел на своё отражение в зеркале.

— Будущий Пожиратель Смерти, — прошипел он.

Пробыв в ванной больше времени, чем требуется, чтобы привести себя в порядок, Драко, наконец, вышел.

«Идти или нет?» — раздумывал он, меряя комнату шагами.

Решив, что лучше будет не идти на занятия, а спрятаться в подсобке, дожидаясь Гермиону, Драко покинул Слизеринскую гостиную.

— Гермиона, а что у тебя во втором вопросе? — взволнованно спросил Рон.

Гарри, Рон, Гермиона и остальные ученики стояли у двери в кабинет зельеварения, дожидаясь профессора Слизнорта.

— А я говорила, что нужно было делать уроки, а не развлекаться! — Гермиона покачала головой.

— А я всё сделал! — победно улыбнулся Гарри.

— Когда это ты успел? — нахмурился Рон.

— Просто интересная тема, — быстро сказал Гарри.

— Не верю я, что тебя так увлекло задание, — сердито сказал рыжеволосый парень. — Наверняка, в книжке Принца Полукровки всё было написано.

Гермиона уже не слушала друзей, а выискивала глазами Малфоя в толпе Слизеринцев, но его не было. Она разволновалась и посмотрела на часы.

«Где же ты?», — подумала Гермиона.

В коридоре показался профессор Слизнорт. Поприветствовав учеников, он отпер кабинет и впустил их внутрь. Гермиона вошла последней, в надежде всё-таки увидеть Драко.

Все заняли свои места.

Очередной раз оглядевшись, она увидела Крэбба и Гойла сидящих вместе, Блейза Забини и Пэнси Паркинсон за одной партой, но Драко Малфоя не было. По коже пробежал мороз, она всерьёз забеспокоилась о нём.

«А если Пожиратели нагрянули раньше?» — страшный вопрос промелькнул в её мыслях.

Но Гермиону отвлёк голос Рона, сидевшего рядом:

— Гермиона, может, мы после уроков сходим куда-нибудь, — шёпотом спросил он.

— Рон, не отвлекайся, — сердито сказала Гермиона.

Рон нахмурился и вернулся к конспектированию предмета.

Какая бы не была интересная тема сегодня, она совсем не слушала преподавателя. Противный голосок рассказывал ей страшные истории на тему отсутствия Драко.

* * *

— Урок окончен, — сказал профессор Слизнорт.

Студенты загалдели, поднялись с мест и направились к выходу. Гермиона снова вышла самой последней, потеряв из виду своих друзей. Мысли её были целиком и полностью заняты Драко Малфоем. Она продолжила выискивать светлые волосы в толпе.

«Куда же ты делся?» — терзала она себя.

И тут она поняла: он же, наверняка, в той подсобке, сидит и ждёт её. Но Гермиона не может прогулять все уроки, не может, бросив всё, побежать к нему. Или может?

Справляясь с диким желанием сорваться с места, оставив все свои книжки на полу, и понестись к Драко, Гермиона медленно побрела на урок нумерологии.

По подсчётам Драко, занятия должны были закончиться десять минут назад. Он, конечно, не знал расписания Гермионы, но не думал, что она захочет задержаться. И он был прав.

За дверью послышались быстрые шаги, а потом последовало отрывистое постукивание. Драко поднялся с дивана и быстро открыл дверь.

— Наконец ты пришла, — сказал он радостным голосом.

— Ты рад мне, или я ослышалась? — недоверчиво спросила Гермиона.

Видеть Драко и убедится, что с ним всё в порядке, было так приятно. Она расслабилась, рассматривая его довольное лицо.

— Грейнджер, конечно я тебе рад, — без тени сарказма ответил Малфой.

Она улыбнулась ему.

— У нас мало времени, а нам ещё нужно приготовить яд, — серьёзно проговорила Гермиона.

— Я всё подготовил, — Драко указал на аккуратно разложенные ингредиенты и чистый котёл на столе.

— Хорошо. — Гермиона прошла к котлу и кинула сумку с тяжёлыми книгами на диван.

Бросив короткий взгляд на Драко, она заметила загадочную улыбку на его лице.

— Тебе что, совсем не страшно? — спросила она, когда Драко подошёл ближе к ней.

Улыбка спала с его лица, и он тихо сказал:

— Разве от того, что я постоянно буду говорить о своём страхе, мне станет легче?

— Нет, — также тихо ответила Гермиона. — Я просто волнуюсь за тебя.

Она вовсе не хотела говорить этого вслух, но слова сами сорвались с её уст. Гермиона испугалась, ведь она всегда контролировала свои действия и слова. Но, кажется, Драко не удивился, он ждал этих слов.

— Грейнджер... — неровно выдохнул он.

Повисла неловкая пауза.

Гермиона кожей чувствовала, как Драко буквально прожигает её взглядом серых глаз, вечно холодный оттенок которых сейчас перешёл в более тёплый. Она даже не попыталась отвести от него взгляда, настолько успокаивал её этот зрительный контакт. Постепенно все остальные черты лица стали расплываться, и теперь существовали только глаза. Его невероятно манящие и глубокие глаза.

Даже Драко не смог вырваться из плена глаз Гермионы, так же как и она из его. Проникая в самые скрытые уголочки её сознания, отыскивая в них то, что никому ещё отыскать не удавалось.

Когда Драко сделал усилие и оторвался от её сияющих глаз, он заметил растрёпанные волосы, неаккуратно лежавшие на плечах Гермионы, и улыбнулся. Такая искренняя и тёплая улыбка украсила его бледное лицо. Малфой вспомнил, что в кармане его мантии всё ещё хранится её заколка.

Он опустил руку в карман и нащупал заветную вещицу, крепко сжимая её.

Внезапный сильный порыв чувств, накативший на Драко, заставил его сделать несколько шагов на встречу к ней. Гермиона почувствовала резкую слабость во всём теле при приближении Драко. Ещё мгновение и она бы свалилась в обморок, но он неожиданно обнял её за плечи. Гермиона удивлённо смотрела на него, в то время как он, отпустив на мгновение её плечи, достал что-то из мантии и, прикоснувшись к её волосам, убрал их назад.

Короткий щелчок заколки, собравшей непослушные прядки в аккуратный хвост, и Драко удовлетворённо созерцал лицо Гермионы. Ему с удивительной лёгкостью удалось справиться с копной пышных кудрей, тогда как сама Гермиона часами стояла у зеркала, пытаясь придать своим волосам хоть какое-то подобие порядка.

Продолжая стоять слишком близко к Гермионе, Малфой почувствовал внезапное желание, что овладело им в полной мере. Заставляя все свои мысли, протестующие в эту минуту в голове, замолчать, Драко медленно приблизился к её лицу и осторожно коснулся её губ. Он почувствовал лёгкий привкус крови. Дурацкая привычка кусать губы, когда Гермиона нервничала, иногда преследовала её, вот и в этот раз, быстро преодолевая путь к подсобке, она нервно покусывала губы, переживая за Драко.

Гермиона не отвечала на его поцелуй, но и не отталкивала его от себя. А Малфой уже совсем не понимал, что он делает, просто повиновался этому чувству. Он обнял её, не отрываясь от её горячих губ, и наконец почувствовал робкий и неуверенный ответ на поцелуй. Рука Гермионы сама потянулась к Драко и коснулась его платиновых волос.

«Что я делаю?» — пронеслось в её голове.

Но Гермиона продолжала неуверенно отвечать на поцелуй Драко. Он был настолько нежным, что она подумала, будто спит. Ведь только во сне Драко Малфой может быть нежным.

Гермиона отстранилась от Драко, вырываясь из его объятий. Он не держал её, потому что, только сейчас полностью сознал, что он сделал.

Гермиона отступила настолько далеко от Малфоя, насколько это было возможно, и опустила голову, не желая встретиться с ним взглядом. Он тоже не искал её глаз.

Драко продолжал стоять на месте, погружённый в собственные мысли.

«Я только что поцеловал грязнокровку? — спрашивал он себя. — Сам? По своей воле?».

Гермиона хотела было кинуться прочь из помещения, но услышала хриплый голос Драко:

— Может быть, мы всё-таки приступим к зелью?

Она подняла на него удивлённый взгляд. Он говорил так, словно бы ничего не произошло.

— Но ты...

— Не будем об этом, Грейнджер, — перебив Гермиону, почти взмолился Драко.

15 лет назад.

Уже несколько минут Гермиона молча нарезала глаза тритона. Она чувствовала, что её щёки невыносимо пылают от смущения и обиды, но не отрывалась от своего занятия. Драко же был занят ягодами омелы. То, что случилось, казалось настолько невозможным, что лучше не говорить об этом.

Драко был вне себя от своей же собственной выходки. Ну как он мог поцеловать её?

Да, в последнее время они стали проводить слишком много времени вместе и Малфой часто думал о Гермионе, но поцеловать её, это уже слишком. Если бы она сама сделала это, Драко мог бы обвинить её, мог бы оправдать поступок в собственных глазах, но он сам поцеловал её, и теперь оправдываться нужно ему.

— Слушай, Грейнджер, — тихо начал Драко, — то, что произошло... — Он замялся, не представляя, что говорить дальше и как себя вести.

— Я не хочу говорить об этом, — резко сказала Гермиона.

Это ведь был её первый поцелуй, и ей было очень грустно от того, что он случился вот так. Гермиона всегда воображала, что он будет желанным и романтичным, а он получился неуверенным и внезапным, хоть и приятным. Губы до сих пор хранили прикосновение, а память воссоздавала момент снова и снова, но Гермиона была разочарована. Не Малфоя она видела в своих грёзах, не его поцелуи представляла. Как он мог разрушить то хрупкое, что между ними было? Они сблизились, они наконец нормально общались, но Драко всё испортил, он испортил её идеальную фантазию. Гермиона думала, что первый поцелуй ей подарит Рон, но Драко ворвался в её мир и опередил его. Малфой поднял взгляд на Гермиону, позволяя себе рассматривать её, и увидел болезненное выражение на её лице.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Ты уже закончил? — проигнорировав его вопрос, произнесла Гермиона, уставившись в пол.

Драко молча протянул горстку ягод омелы и Гермионе пришлось посмотреть на него. Она не решалась протянуть свою ладонь и поэтому тихо сказала:

— Оставь их на столе.

Но Малфой приблизился сам, взял её руку и насыпал в неё ягоды; Гермиона старалась сохранять спокойствие, но от его прикосновений она вся дрожала.

— Ты меня всё же выслушаешь, Грейнджер, — спокойно сказал Драко, не выпуская её руку.

— Зачем тебе это? — смущённо спросила она.

— Я не хочу непоняток на этот счёт и могу всё объяснить.

— Какие могут быть объяснения тому, что благородный волшебник поцеловал магглорождённую?

Драко громко вздохнул.

— Ну, мне было интересно. — Он поднял брови и отвёл взгляд от Гермионы.

— Более глупого объяснения я в жизни не слышала.

— Я стою на пороге смерти, так почему бы не попробовать что-нибудь запретное?

— Я — запретное? — Гермиона рассмеялась.

— И ведь ты мне ответила, — не обратив внимание на её смех, продолжил Драко и усмехнулся.

— Хорошо, я достаточно услышала. — Она вырвала свою руку из его руки. — Вернёмся к яду.

Гермиона высыпала ягоды омелы и глаза тритона в кипящий котёл, а Драко молча наблюдал за ней.

* * *

Прошло уже около часа, а они продолжали игнорировать друг друга. Всё это время Гермионе хотелось сбежать из этой, как казалось ей, тесной комнатки, лишь бы не чувствовать на себе взглядов Малфоя. Но она заставляла себя остаться и закончить с ядом. Драко стало скучно и он отвлёкся от рассматривания порошка белладонны. Он поднялся с полюбившегося дивана и подошёл к Гермионе. Она заметила его приближение и напряглась, изобразив на лице невозмутимую серьёзность.

— Ты что-то хотел? — преувеличенно надменно произнесла она.

— Я подумал, что тебе так же скучно как и мне, — сказал Драко.

— Ну, я могу придумать парочку заданий для тебя, если тебе нечего делать, — издевательски сказала Гермиона.

— Нет, никаких заданий. У меня уже все руки зелёные от листьев омелы.

— Может, тебе сплясать? — подняв одну бровь, выпалила она.

— Хорошая идея, Грейнджер! — воскликнул Драко.

Гермиона устало выдохнула и посмотрела на него как на умалишённого.

— Не знаю о чём ты, но мне уже не нравится, — сказала она.

— Потанцуем? — Драко протянул ей руку и учтиво поклонился.

— Что на тебя нашло? — Гермиона удивлённо оглядела его.

Драко сам удивился своему поведению, но он предпочитал думать, что просто шутит с ней. Ему не хотелось остаток дня провести в напряжённом молчании и всё время хмуриться.

— Ну, Грейнджер, — притворно взмолился Драко, — скоро ты сможешь проститься со мной навеки, стоя у моей могилки, а сейчас окажи мне услугу и потанцуй со мной!

— Не смешно!

— Ах, ну да, ты же волнуешься за меня. Я тронут до глубины души!

— Малфой, ты оставишь меня в покое?

— Не надейся, Грейнджер!

Он достал из кармана волшебную палочку и взмахнул ею — заиграла медленная музыка.*

— Красивая мелодия, — тихо сказала Гермиона.

Она, смущаясь, вложила свою руку в ладонь Драко и он закружил её по комнате. Он вспоминал, как подсмотрел танец Гермионы в библиотеке, но теперь он кружился вместе с ней, а она нерешительно посмотрела в его глаза и улыбнулась.

«Почему с ним так легко?» — подумала она.

Драко продолжал медленно кружить её, казалось, они оторвались от пола и теперь танцевали в поднебесье. По спине Гермионы скользнула его рука, и он прижал её ближе к себе, заставляя гореть в своих руках, будто зажжённый факел. Драко наслаждался тем, что она так близко, что он держит её в своих руках, а она не пытается вырваться. Ему тоже было легко с Гермионой Грейнджер.

Они словно понимали в эту минуту друг друга без слов, это было даже лучше их поцелуя. Ещё несколько часов назад Драко корил себя за то, что поддался порыву чувств, и теперь опять подчиняется ему. Мелодия закончилась и они остановились. Гермиона медленно отошла от Драко и вернулась к столу с ингредиентами.

— Спасибо, — прошептал он.

Гермиона достала из сумки бутылочку с мутной жидкостью и капнула несколько капель в котёл.

— Теперь ему нужно настояться один день, а после останется добавить белладонну, — сказала она, размешивая варево.

— То есть, завтра мы не увидимся?

— Нет, — с едва заметной грустью произнесла Гермиона.

Она накрыла котёл крышкой и собрала в сумку свои вещи, а потом направилась к выходу.

— Ты уже уходишь?

— Как видишь.

— Я с тобой.

В замке стало намного уютнее, чем несколько дней назад. От присутствия шумных учеников стало теплее и спокойнее. Драко и Гермиона быстро шли, не встречая на пути ни одного человека, — просто все были на ужине в Большом зале.

— Так хорошо, что все вернулись, — сказала Гермиона.

Драко промолчал и ускорил шаг, она поспешила за ним, не желая остаться одной в полутёмном коридоре. У двери в Большой зал они остановились и Гермиона заметила приближающихся Рона и Гарри.

— Гермиона! — воскликнул Рон. — Где ты пропадала весь день?

— У меня были неотложные дела. — Она обрадовалась, увидев друзей.

— Ты была с Малфоем? — спросил Рон, недовольно посмотрев на Драко.

— Гермиона теперь репетитор Малфоя, — объяснил Гарри.

— Да, я была с Малфоем. Мы изучали новую тему, — добавила она.

Драко спокойно наблюдал за ними и искренне не понимал, что Гермиона нашла в этих двух малоприятных для него личностях.

— Ладно, пошли с нами на ужин, я такой голодный! — Рон потянул Гермиону за руку.

Она послала Драко извиняющийся взгляд и последовала за друзьями.

* * *

— Мистер Малфой, почему вас не было на занятиях сегодня? — спросил профессор Снейп, когда Драко выходил из Большого зала.

— Мне нечего делать на бессмысленных уроках, — усмехнувшись, ответил он.

— Вы вынуждаете меня написать вашей матери, — холодным голосом произнёс Снейп.

— Я прошу вас, не делайте этого, — побледнев, сказал Драко.

— Почему?

— Ей нездоровится, я не хочу, чтобы её тревожили.

— В таком случае, я бы вам посоветовал явиться завтра на бессмысленные уроки, — прищурив глаза, сказал Снейп.

— Конечно, профессор.

— И вот ещё... — Снейп достал из кармана своей чёрной мантии конверт и понизил голос: — Ваш отец просил передать вам это.

Драко неуверенно взял конверт и удивлённо посмотрел на профессора, но тот развернулся и покинул зал.

Гермиона сидела за столом над заданием по нумерологии, и никак не могла сосредоточиться на работе. В который раз, перечитывая первую строчку задания, она снова мысленно возвращалась в ту спокойную подсобку к Драко и снова ощущала поцелуй на своих губах. Поняв, наконец, что не сможет сегодня написать и слова, Гермиона отодвинула от себя пергамент и посмотрела в окно. А за окном падал снег, и она засмотрелась на большие снежинки, разрешая себе помечтать о Драко Малфое. Почувствовав, что засыпает, Гермиона встала из-за стола и побрела в спальню для девочек.

Сегодня был слишком насыщенный день, и ей хотелось погрузиться в спасительный сон.

_____________________________________________________

*Мелодия под которую танцуют Драко и Гермиона — Dax Johnson — Song In a Minor II

15 лет назад.

Драко вертел в руках конверт с письмом от Люциуса, не решаясь вскрыть его и узнать, чего же хочет его отец. В гостиной Слизерина гулял сквозняк, но он не замечал дрожи во всём теле, его волновали только возможные причины, по которым Малфой-старший мог ему писать. Слабенькая надежда, появившаяся у Драко, на то, что может быть, его посвящение в Пожиратели отменено, с каждой секундой крепла и росла, заставляя сердце Малфоя радостно биться о грудную клетку. Поколебавшись ещё несколько минут, Драко всё-таки нашёл в себе силы и вскрыл конверт.

Здравствуй, сын,

Пишу тебе с единственной просьбой: не испорти всё и будь благоразумен, прими достойно ту честь, которую тебе оказывает Тёмный Лорд. Ты же понимаешь, что он полагается на тебя? У него есть для тебя особая миссия, и выполнить её можешь только ты. Прошу, Драко, веди себя тихо пока ты в Хогвартсе. Я понимаю, что ты, должно быть, сильно волнуешься, я сам испытываю часть твоих переживаний, но это того стоит! Помню, как меня посвящали в Пожиратели Смерти: я был взволнован и горд, я предвкушал момент, когда мы будем творить великие дела, а теперь и моего сына ждёт та же судьба. Я горжусь тобой, Драко, и не могу дождаться этого знаменательного события.

Люциус.

Когда Драко читал письмо, выражение на его лице с отвращения менялось на презрение, и он не понимал, как его отец может быть так слеп. Если бы у Драко был сын, и его ждала такая же участь, он бы не раздумывая, увёз своего ребёнка подальше и всеми силами отгородил бы его от клейма Пожирателя Смерти. Но Люциус, словно одержимый, он пресмыкается перед Волдемортом, он верит в его "чистые" намерения. Драко жалел своего отца, ведь когда он поймёт всё, будет слишком поздно. А вспомнив Нарциссу, сердце его ускорило биение, он очень хотел написать ей, что всё будет хорошо, что они обязательно будут счастливы и Волдеморт их не достанет, но нельзя. Бросив пергамент в огонь, Драко сжал руки в кулаки и побежал прочь из подземелий.

Он шёл очень быстро, не обращая внимания на зловещие тени, что залегли по углам коридора, не оглядываясь по сторонам и не опасаясь налететь на Филча, патрулирующего Хогвартс. Его охватило чувство всепоглощающего гнева: всё это время они с Гермионой преспокойно готовили зелье, разговаривали о всякой ерунде, читали книги и даже танцевали. Всё это время Драко думал, что неделя будет длиться вечно. Он думал, что всё обойдётся и каким-то мистическим образом тучи рассеются над его будущим, даже не смотря на его страхи и терзания. Но теперь письмо Люциуса нарисовало совершенно чёткую картину. Мазок за мазком на холсте его памяти появлялись красные глаза Лорда Волдеморта, который, скривив губы в противной усмешке, делает Драко Пожирателем Смерти. И он уже не верил, что зелье мнимой смерти может ему помочь. Ноги сами несли Драко вперёд, он даже не сопротивлялся этому. Лестница за лестницей, тёмные переходы, но он даже не зажёг палочку. Когда он остановился, то понял, что зашёл в незнакомую местность. Немного постояв в темноте, Драко всё же пришёл в себя.

— Люмос, — тихо сказал он, и помещение озарилось тусклым светом.

Он осмотрелся: стены вокруг были обиты резными панелями из орехового дерева, на стенах весели старинные гобелены, вдоль стен стоял столик в стиле барокко, а на нём пустая пыльная ваза. Если бы Драко не был точно уверен, что находится в замке Хогвартс, то подумал бы, что оказался в 19 веке.

На потолке весело несколько пауков, свивших свои паутины в углах; Драко обернулся и заметил большую дверь с позолоченной резьбой. Его одолело любопытство, он направил волшебную палочку на дверь и произнёс:

— Алохомора.

Дверь покорно отворилась и Драко вошёл внутрь.

Его встретила просторная комната, в центре которой находился большой камин. Он прошёлся по пыльному полу, рассматривая всё вокруг, и чуть не выронил палочку из рук, когда наткнулся на своё отражение в зеркале, так внезапно представшее перед ним.

«Бальный зал», — догадался Драко.

Он с интересом рассматривал предметы, попадавшиеся ему на глаза: бронзовые подсвечники, расставленные на изысканных полках, старинный граммофон, картины в изящных рамах стиля ренессанс, стулья, стоящие вдоль стен и белый рояль. В Малфой-мэноре тоже был бальный зал, где когда-то устраивались частные балы для знатных и чистокровных особ, но зал в его доме намного уступал этому.

«Интересно, почему эта комната больше не используется?» — подумал он, проводя пальцем по клавишам рояля, очищая их от пыли.

Из инструмента вырвались высокие ноты, заглушая тишину протяжным звучанием. Драко улыбнулся и легко ударил по другим клавишам, впитывая в себя жалобные стоны рояля. Он вспомнил, как мама в детстве учила его играть, но Драко не мог запомнить ни одной ноты и играл мелодии на слух. Как это было давно, кажется, целую вечность назад. Он поднял голову и увидел расписной потолок с причудливыми узорами и цветами. Драко успокаивался, прибывая в этой забытой всеми комнате, здесь он чувствовал себя комфортно и не спешил покидать обитель пыли.

* * *

Утро ворвалось в окна бывшего бального зала, где Драко провёл всю ночь. Он многое передумал за это время, много о чём вспоминал, представлял жизнь без Волдеморта и Пожирателей, воображая свой идеальный мир. Этот мир обязательно должен перенестись в реальность, в нём есть только он, его семья и она... Да, Драко Малфой вспоминал Гермиону Грейнджер, вплетая её в личный мирок, не запрещая себе немного помечтать. Он нашёл в себе силы, наконец, признаться самому себе, что Гермиона ему нравится. Это ужасно бесило, и Драко злился на себя. Ну, как он мог что-либо испытывать к грязнокровке, кроме отвращения и ненависти? Но стоило только вспомнить тот поцелуй, как он понимал, что всё изменилось, и когда закончится их общение, он будет скучать по её каштановым кудрям и весёлому смеху. Драко поднялся с пола, отряхнул мантию от пыли и вышел из забытого бального зала. Шёл он медленно, стараясь запомнить дорогу к месту, где ему было так спокойно.

Сегодня он решил пойти на занятия.

— Гарри, тебе нужно избавиться от этой книги, я серьёзно. Ты не можешь быть уверен, что её предыдущий обладатель не был тёмным волшебником! — ворчала Гермиона за завтраком.

Большой зал привычно был заполнен многочисленными голосами, и шум стоял невыносимый, но Гриффиндорцы этого не замечали. Они спокойно поедали свой завтрак и переговаривались.

— Я так не думаю, Гермиона. В ней столько полезных заклинаний и правильных рецептов зелий, а ты предлагаешь собственноручно лишить себя этого сокровища? — возражал Гарри, прожёвывая свой пудинг.

— Сокровища? Гарри, да ты не в себе! — Гермиона поражённо смотрела на друга.

— А я говорю, мне дорога эта книга и я не собираюсь от неё избавляться, — сказал Гарри, нахмурив брови.

— Ну, тебе придётся выбирать, и советую остановить выбор на мне, — вмешалась в разговор Джинни, изображая притворную обиженность.

Гермиона одобрительно посмотрела на неё.

— Вот видишь, тебе следует прислушаться к Джинни, — сказала она.

— О, ну ведь вы же не серьёзно? — Гарри чувствовал, как Джинни посылает взглядом в него Круциатус.

Она в последнее время часто жаловалась, что Гарри слишком много времени уделяет этой книге, а не ей.

— Ещё как, милый, — произнесла она, растягивая последнее слово.

— Мы можем вернуться к этому разговору позже? — спросил Гарри с надеждой в голосе.

— Как пожелаешь, но может быть слишком поздно, — сказала Джинни и отвернулась от него.

Гарри смотрел на красивый профиль своей девушки и улыбался, но затем оторвал от неё взгляд и посмотрел на Гермиону, которая следила за ним.

— Я хотел поговорить с тобой, — сказал он.

— О чём? — спросила Гермиона, уловив просьбу в его голосе.

— О Малфое, — почти шёпотом произнёс Гарри.

— Что? — удивилась она.

— Это очень серьёзно, — добавил он.

— О чём шепчетесь? — спросил Рон, только что подошедший к Гриффиндорскому столу.

— О книге Принца Полукровки, — опережая Гарри, сказала Гермиона.

Он удивлённо посмотрел на подругу, а она одними губами ответила ему: «Потом».

— А, ты опять за своё, — присаживаясь рядом с Гермионой и Джинни, проворчал Рон.

* * *

У выхода из зала стоял Гарри, ожидая, когда Гермиона вдоволь наговорится с Роном. Наконец, она встала из-за стола и направилась к двери.

— Ты хотел поговорить со мной? — сказала Гермиона, подходя к Гарри.

— Да, мы можем поговорить на улице, — ответил он.

— Хорошо, у нас есть полчаса до занятий.

Они вышли из замка и сели на ближайшую скамейку. Вокруг сновали студенты, но никто не обращал внимания на двоих беседующих друзей.

— Я хотел попросить тебя кое-что для меня сделать, — начал Гарри.

— И это связано с Малфоем? — Гермиона с заинтересованностью смотрела на друга.

— Да, мне нужна твоя помощь, — с волнением в голосе сказал он.

— Ладно, Гарри, говори уже.

— Ты не могла бы присмотреться к нему повнимательнее? — мягко сказал Гарри, чувствуя напряжение в воздухе.

— Ты о чём? — с подозрением спросила Гермиона.

— Может быть, ты узнаешь, что он задумал.

— Гарри, я же говорила тебе, что не верю в твою теорию про Малфоя-Пожирателя, — устало произнесла Гермиона.

— Я практически уверен, что он уже присоединился к ним, — не успокаивался Гарри.

— А теперь приготовься разочароваться, — сказала Гермиона, кладя руку ему на плечо, — я видела его левое предплечье, и там нет никакой метки.

— Ты видела? Но как? — Гарри не отводил от неё недоумевающего взгляда.

— Когда мы писали очередное задание, он закатил рукава своей мантии и я могла наблюдать только его нездоровую бледную кожу, — объяснила она спокойно.

Гарри разочарованно опустил голову.

— Я был уверен, что Малфой получил задание у Волдеморта, — произнёс он.

— Знаешь, мне кажется, Малфой изменился, — размышляла вслух Гермиона.

— Изменился? — Гарри поднял на неё удивлённые глаза.

— Он больше не называет меня грязнокровкой и общается со мной почти как с приятелем.

— Мы же сейчас говорим о Малфое, верно? Малфое, чья семья ненавидит магглорождённых, и он с молоком матери впитал эту ненависть.

— Да, Гарри, меня это тоже удивляет, но так и есть, — сказала Гермиона и загадочно улыбнулась.

— И что же заставило его изменить к тебе своё отношение?

— Ну, ведь каждый из нас иногда задумывается над тем, как он видит окружающий мир, людей, и наши взгляды меняются. Думаю, он тоже хорошенько поразмыслил над этим. Он стал спокойнее и отзывчивее.

— Хм, добренький Малфой? Мне всё же странно думать о нём в таком ключе, — задумчиво произнёс Гарри.

— Мне тоже, — согласилась с ним Гермиона.

— То есть, я теперь могу быть спокоен на его счёт?

— Да, Гарри, он не злодей в этой истории, — улыбнувшись, сказала она.

Раздался звонок, они поднялись со скамейки и пошли в школу на занятия.

15 лет назад.

— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, вы, наконец, соизволили почтить нас своим присутствием, — произнёс холодный голос Снейпа, когда Гермиона и Гарри зашли в класс защиты от тёмных

искусств. — Минус пять баллов с Гриффиндора.

Все Слизеринцы, кроме Драко, ухмыльнулись, косясь на Грейнджер и Поттера.

Гарри бросил Снейпу презрительный взгляд, и они с Гермионой сели за одну парту.

— Сегодня мы изучим особый вид защиты, — продолжил профессор. — Вы должны быть подготовлены к внезапным нападениям. Итак, существует вид магии, отражающий ауру человека, своеобразный портативный проявитель врагов.

Снейп достал из ящика своего стола небольшой камень и положил на парту Дина Томаса.

— Что это, мистер Томас? — спросил он.

— Янтарь, — уверенно ответил Дин.

— Это не просто красивый камушек, мисс Патил, — обратился Снейп к хихикающим Лаванде и Парвати. — Он заколдован.

— А как он работает, профессор? — спросила заинтересовавшаяся Гермиона.

— Он считывает ауру, и если рядом находится недоброжелатель, камень покажет вам это, — ответил Снейп, не взглянув на ученицу. — Находясь у вас на шее либо на пальце, он потемнеет, что будет заметно только тому, на ком надето заколдованное украшение.

Гермиона неотрывно смотрела на янтарь.

— А теперь я покажу вам, как заколдовать камень, — сказал профессор, доставая волшебную палочку.

Все внимательно следили за его действиями, записывали заклинание и взмахи палочкой, кроме Драко, он уже не слушал преподавателя. Он был полностью увлечён рассматриванием волнистых волос Гермионы; в его памяти возникал их недавний танец, пробуждая пережитые эмоции. Какое-то время Драко поддавался этому, но потом резко потряс головой, отгоняя наваждение, сжал руки в кулаки и стиснул зубы, чего не могла не заметить Пэнси, сидевшая рядом с ним.

— Драко, всё нормально? — спросила она.

— Всё прекрасно, — чуть громче, чем хотел, огрызнулся он.

— Мистер Малфой, вы что-то хотели сказать? — спросил Снейп, прервав свой рассказ.

— Нет, профессор. — Драко смотрел на преподавателя холодным взглядом.

— Хорошо, тогда вернёмся к заклинанию.

— Если бы это был кто-то из Гриффиндорцев, он бы снял с нас баллы, — пожаловался Рон, сидевший недалеко от Гарри и Гермионы.

Гарри поднёс указательный палец к губам в немой просьбе о молчании, и Рон перевёл взгляд на профессора Снейпа, который в этот самый момент успешно заколдовал янтарь. Гермиона заметила, что к её парте направляется скомканный клочок пергамента, и ловко поймала его.

Грейнджер, после уроков жду тебя в подсобке.

Не возражай и не удивляйся, а просто приходи.

Д.

Она развернулась к задним партам и глаза её встретились с его выжидающим взглядом. Она пожала плечами.

«Чего он хочет? — подумала Гермиона. — Я не планировала сегодня возвращаться в ту подсобку, и увидеть его я тоже не ожидала. Думала, он снова прогуляет занятия, он ведь так сосредоточен на своём страхе».

Из раздумий Гермиону вывел голос профессора Снейпа, оповестив всех учеников об окончании урока. Она рассеяно собирала учебники в сумку и даже не заметила как класс опустел, оставляя её наедине с кем-то, кто также как и она не торопился покинуть это место.

— А говорила, что не увидимся, — раздался голос в тишине.

— Даже я могу ошибаться, — произнесла она.

— Какой у тебя сейчас урок? — приблизившись, поинтересовался Драко.

— Трансфигурация, — ответила Гермиона, уложив, наконец, все книги.

— Тогда я жду тебя в подсобке, — тихо произнёс он.

— Зачем?

— Мне как-то нужно справляться с волнением, к тому же, ты неплохой собеседник.

— А остальные уроки?

— Мне они не интересны.

— Не знаю, зачем я это делаю, но хорошо, я приду.

Гермиона закинула сумку через плечо и вышла из класса, а Драко смотрел ей вслед.

«Я окончательно утратил рассудок», — подумал он.

Как медленно тянется время, когда ждёшь...

Находясь в этом тихом и спокойном помещении, Драко в который раз бросил быстрый взгляд на котёл, и еле сдержался, чтобы подойти и открыть крышку, ведь оно должно находиться в темноте. Он почувствовал, что начинает замерзать, но продолжал неподвижно сидеть на диване, который теперь ему казался ужасно неудобным.

«Нужно было взять с собой какую-нибудь книгу», — подумал Драко, жалея о том, что оставил свою сумку в подземельях.

Он ещё раз окинул помещение безразличным взглядом и остановился на причудливом отражении, исходящем от витражных окон. На стене играла целая радуга: маленькие кусочки синего цвета, чуть побольше зелёного, красного, жёлтого. Драко залюбовался, рассматривая поблёскивавшие тени и даже не заметил, что вошла Гермиона. Она тихонько закрыла за собой дверь и незаметно подкралась к увлечённому Малфою.

— Я с огромным трудом ушла от Гарри и Рона, — произнесла она.

Драко резко дёрнулся и посмотрел на Гермиону.

— Грейнджер, ты же прикончишь меня быстрее, чем это зелье, — Драко ткнул пальцем в котёл.

— Нет, я не способна на такое — сказала она улыбнувшись.

Он перевёл дыхание и нащупал пальцем пульс на шее.

— Точно прикончишь, — проговорил он.

Гермиона бросила сумку на диван рядом с Драко и пристально посмотрела ему в глаза.

— Так ты теперь бегаешь от своих друзей? — ухмыльнулся он.

— Им лучше не знать где мы и что задумали, — ответила Гермиона.

— Да уж, святой Поттер этого не переживёт. Он, наверное, уже успел обвинить меня в серии поджогов в маггловском Лондоне, — саркастически сказал Драко.

— Серия поджогов?

— Да, мне Пэнси рассказала, что кучка странно одетых фанатиков в масках, один за другим поджигают жилые дома в Лондоне. Только никто не знает, что это вовсе не фанатики, а Пожиратели Смерти.

— Я ничего не слышала об этом, — сказала Гермиона, припоминая последние статьи в газете.

— Ты не могла об этом слышать, — самоуверенно произнёс Малфой, — в министерстве это тщательно скрывают. Осведомлены лишь те немногие, чьи связи позволяют заглянуть за ширму спокойной жизни.

— Ужас... — только и смогла выговорить Гермиона.

— Мы не на страницах книг живём, Грейнджер, и здесь не будет карамельного хеппи-энда. В этом мире происходят такие вещи, о которых я бы предпочитал вообще не думать, а тем более не обсуждать их.

— Но ведь мы собираемся остановить Волдеморта, — бессильно произнесла она.

— Думаешь, он такой один? Думаешь, если его не станет, то непременно всё окрасится в радугу? Ведь зло может быть и тихим. Оно может выжидать и вынашивать свои планы, не используя устрашающие заклинания и угрозы, а в самый неожиданный момент повергнет мир в бездну отчаяния и саморазрушения. — Драко говорил спокойно, не повышая тон голоса.

Ему нравилось говорить о зле и его проявлениях. Он так много обвинений слышал от Люциуса, высказывающегося в адрес магглов и волшебников, что сам иногда ловил себя на мысли, что ненавидит людей. А ведь если ты не любишь людей, значит, ты можешь причинить им боль и страдания. Впрочем, не всегда и не все на это способны. Иногда проще презирать их за всё подряд, и повторять себе, словно заученное заклинание: «Я бы ни за что так не поступил», хотя мы все делаем одно и то же. И Драко презирал и не понимал их. Но не всегда.

Люди...

Иногда ему казалось, что все они лишь плохие декорации в его жизни, поэтому он чувствовал себя слишком одиноким. И пусть его постоянно окружали мнимые друзья и товарищи, он был убеждён, что понять его не сможет никто, а поэтому по большей части молчал, говоря с ними лишь на повседневные темы. Да вот только Гермиона перевернула его привычный мир, а люди казались ему уже не такими неприятными. Когда-то, сидя в своей комнате, Драко даже разделил их на типы, но теперь, общаясь с ней, он не мог отнести её ни к одному из них. И искать с ней встречи или завести разговор, — пусть даже это будет обмен колкостями — стало для него сознательной, а иногда и бессознательной задачей. Это почти детское требование явиться в подсобку после занятий, означало лишь одно — Драко по-настоящему и в первый раз к кому-то привязался. А то, что он начинал к ней испытывать, сводило его с ума и сбивало с толку. Он никогда не верил в чувства, а от слова "любовь", заливался истерическим смехом. Пэнси, читающая любовные романы и мечтающая о сказочном рыцаре, вызывала у него неудержимое желание подшутить над ней, поэтому она, после нескольких таких моментов, никогда не заговаривала с Драко о любви. И всё же, ей было безумно интересно, что чувствуют парни, когда влюбляются, но спрашивать его об этом было бесполезно.

Гермиона...

Эта девчонка совершила революцию в сознании Драко, и все его принципы, так рьяно оберегаемые самим Драко, обратились в ничто, в пустой звук среди её слов.

— Я не собираюсь спасать целый мир, — после напряжённого молчания произнесла Гермиона, — я всего лишь хочу, чтобы мои друзья, моя семья жили спокойно и счастливо.

Она посмотрела на солнце сквозь цветные стёклышки и поняла, что нуждается в том, чтобы её выслушали.

— Я хочу почувствовать умиротворение внутри, хочу покоя! — срывающимся голосом закричала Гермиона.

Глаза её наполнились слезами.

Она устала. Устала постоянно ободрять Гарри, помогать Рону, держаться самой и уверять всех вокруг, что они выкарабкаются, как всегда это делали. Она всегда поддерживала своих друзей и не позволяла им сдаваться, а теперь поняла, что больше так не может. Нет, Гермиона ни за что не бросит их, не оставит в затруднительном положении, но она устала. Она закрыла лицо руками; слёзы душили её, словно удавка и она уже ничего не могла с ними поделать. Драко почувствовал вдруг дикую злобу, с которой уже встречался прежде.

Её слёзы...

Сейчас он мог бы убить любого, кто стал причиной горьких слёз Гермионы Грейнджер. Эти солёные ручейки, вырывающиеся из больших, вечно улыбающихся глаз, эти капли яда, что капали ему на сердце, они заставляли повиноваться внезапно охватившему желанию. Драко преодолел расстояние между ними и взял её лицо в свои ладони, вглядываясь в нескончаемый тоннель её глаз. Он блуждал там, пытаясь найти нужные слова, но, так и не отыскав их, отстранился от Гермионы. Она смотрела на него совершенно уставшими глазами, в эту минуту она даже не в силах была удивиться.

— Скоро ужин, — обречённо произнесла Гермиона.

— Я не пойду, — ответил Драко.

Она кивнула головой и вытерла слёзы; сейчас ей было стыдно за проявление слабости перед ним. А Драко обвинил себя в чрезмерной сентиментальности, которая и заставила его приблизиться к Гермионе. А может не только сентиментальности? Он понял, что это была очень глупая идея позвать её сюда.

— Когда оно настоится? — спросил Драко, приближаясь к котлу.

— В полночь, — ответила Гермиона, даже не взглянув на Драко.

Он сделал несколько шагов к котлу и прикоснулся к крышке.

— Драко, что ты делаешь? — произнесла она, заметив, как Малфой застыл над зельем.

Ещё секунда и крышка была бы поднята, но Гермиона вовремя подбежала, схватила его за руку и оттащила от котла.

— Драко? — удивился он.

— Ну, ведь, кажется, так тебя зовут? — смутилась Гермиона.

Внезапно вырвавшееся из её уст имя, звучало так необычно пугающе, что Драко отшатнулся назад.

— Да... — ответил он неуверенно.

— Ты с ума сошёл? — Гермиона смотрела на него с обвинением и испугом. — Если бы ты открыл крышку, оно бы взбесилось, и яд попал бы тебе в лицо.

— Но ведь там нет последнего ингредиента, — сказал Драко уже спокойным голосом.

— Всё равно этого достаточно, чтобы ситуация вышла из-под контроля.

Губы Драко растянулись в широкой ухмылке.

— Так трогательно, — сказал он, — ты оберегаешь меня. Грейнджер, а может останешься здесь и споёшь мне колыбельную, а я усну на твоих руках?

— Я тебя ненавижу! — пробормотала Гермиона и вышла из помещения, нервно топая ногами по каменному полу.

«Какой же ты дурак, Драко Малфой», — выругал себя он.

15 лет назад.

Рон взял руку Гермионы в свою ладонь и посмотрел в её грустные глаза.

— Что с тобой происходит? — с тревогой спросил он.

Они стояли в центре гостиной Гриффиндора, где сейчас никого не было. Показались первые лучи солнца, осветив волосы Гермионы, от чего они показались золотистыми.

— Всё в порядке, Рон, — уставшим голосом ответила она.

Но тёмные круги под глазами красноречиво говорили об обратном.

— Я же вижу, как ты задумчива и грустна в последнее время, как часто замираешь на месте и даже не видишь, что происходит вокруг. — Рон пристально смотрел в глаза Гермионе и не отпускал её холодную руку.

— Я просто беспокоюсь, — всё так же устало ответила она.

В десятый, а может быть и в одиннадцатый раз она уверяла своих друзей, что с ней всё нормально, что она просто переживает за них. А так хотелось сказать: «Мне очень плохо, я устала и мне ужасно хочется домой».

— За Гарри? — спросил Рон, всё больше настораживаясь тем, что Гермиона так вяло отвечает.

— За всех, — выдохнула она.

— Может быть, тебе стоит отвлечься?

— Я не могу, Рон...

— Хочу, чтобы ты знала, я всегда готов прийти на помощь. Не важно, о чём ты попросишь, будь уверена, я сделаю это.

— Спасибо, — прошептала Гермиона. — Но есть вещи, о которых я не имею права рассказывать.

Рон понимающе посмотрел на неё и улыбнулся, но его улыбка больше не заставляла её сердце подпрыгивать внутри. Эти небесно-голубые глаза, пытающиеся заглянуть в душу Гермионе, уже не казались ей такими бесконечными как совсем недавно, но она всё же упорно всматривалась в них, пытаясь возродить то, что уже остыло так и не успев разгореться. Как бы она не старалась, у неё не получалось, и вместо чистых глаз-незабудок, она видела серые глаза цвета потускневшего серебра, а вместо огненно-рыжих волос, были обесцвеченные платиновые, так аккуратно приглаженные назад.

«Драко...» — пронеслось в её голове.

Такое холодное и твёрдое имя, но такое нужное сейчас. Ну почему, почему только от его спокойных слов ей становилось во стократ легче? Неужели Рон или Гарри не могли просто посмотреть ей в глаза и прочесть вселенскую усталость в их тёмной глубине? Или на это всё же совершенно иная причина, и она никак не связана с "дружескими" утешениями Драко?

Рон всё смотрел на неё своими большими глазами. А может быть он смотрел сквозь неё?

«Придёт время, и я всё расскажу», — подумала Гермиона и выпустила его руку.

— Рон, извини, мне нужно в больничное крыло, — произнесла она ровным, ничего не выражающим голосом.

— Ты плохо себя чувствуешь? — встревожился он.

— Да, что-то я сегодня не выспалась. Я, наверное, не пойду на занятия.

Рон изумлённо посмотрел на неё и потряс головой.

— Что ты сделала с Гермионой Грейнджер? — приблизившись, спросил он и прищурил глаза.

— Рон, перестань, — Гермиона попыталась улыбнуться, — я ведь тоже человек.

— Хорошо, я передам МакГонагалл, что тебя не будет.

— Спасибо.

* * *

— Теперь мне всё ясно, мисс Грейнджер, — заботливым голосом произнесла мадам Помфри, изучая Гермиону, — вы полностью рассредоточены и обессилены. Нельзя так самоотверженно отдаваться урокам, мозгу нужен отдых. Надеюсь, вы последуете моему совету и отдохнёте денёк?

— Конечно, я сегодня весь день посвящу отдыху и оздоровительной прогулке, — покорно ответила она.

Ну вот, теперь она симулянтка.

Гермиона покидала больничное крыло со смешанными чувствами: с одной стороны, она прогуляла любимые занятия и изменила своим принципам, от чего совесть её пытала всевозможными способами, но с другой, она была уверена, что Драко избежит участи Пожирателя Смерти. Что ж, по крайней мере, она делает это не просто так, а ради спасения невинной души. А такая ли она невинная, как Гермионе кажется? Это, впрочем, не важно, главное она будет с ним до последнего вздоха, а затем снова вернёт его к жизни.

«А теперь прямиком в подсобку», — скомандовала она себе и ускорила шаг.

Хогвартс был спокоен и тих, и Гермиона беспрепятственно добралась до нужного места. Уже стоя у самой двери, она почувствовала дикое волнение и страх за Драко, но отгоняя страшные мысли, легонько толкнула ручку и дверь открылась.

В помещении никого не было. Гермиона подошла к котлу и открыла крышку.

— Превосходно! — тихо произнесла она и принялась искать экстракт белладонны, чтобы закончить с ядом. Но его нигде не было.

«Я же помню, что оставляла его на столе рядом с котлом», — подумала Гермиона, ещё раз осмотрев поверхность стола.

Делать было нечего без завершающего ингредиента и Малфоя, нужно было идти хотя бы на поиски последнего. Убедилась, что подсобка надёжно закрыта и остаётся неприметной, Гермиона зашагала по неосвещённому коридору.

«Что могло случиться такого, что Малфой не прибежал в спасительную комнату? Где он? Почему не предупредил, что задержится?» — эти вопросы она задавала себе, пока преодолевала арку за аркой, двигаясь в направлении общежития Слизерина.

Когда она уже стояла в холодном подземелье, навстречу ей шёл мальчик из Слизерина лет двенадцати, и она остановила его.

— Здравствуй, — бегло поприветствовала она его.

Мальчик непонимающе посмотрел на Гермиону, изучая её школьную мантию, на которой была нашивка Гриффиндора.

— Вы что-то хотели? — сказал он.

— Скажи мне, ты не видел сегодня Драко Малфоя?

— Видел. Он сидел в гостиной, но потом быстро ушёл.

— Он сейчас не в общежитии Слизерина?

— Нет, он ушёл больше часа назад. А зачем вам это?

— Это не важно. Спасибо тебе.

Гермиона развернулась и выбежала из сырых подземелий, нервно раздумывая по пути: «Если он не в своей комнате, то где же? На уроках его нет, а значит он... Да он может быть где угодно! И это из-за него я прогуливаю занятия? Мне срочно нужен воздух!».

Она вернулась в Гриффиндорскую башню, одела тёплые вещи и вырвалась из объятий готического замка.

На улице не было слишком холодно, не смотря на то, что зима в самом разгаре. А всё потому, наверное, что не было ветра, и снег казался мягкой ватой. Она огляделась по сторонам: дорожки во дворике были старательно вычищены от снега, на ёлках висели конфеты (правда в самом низу не было ни одной, потому что их съели младшие ученики), совы возвращались с охоты, держа в лапках добычу. Гермиона улыбнулась, ей нравилось молча наблюдать за всем происходящим. Мимо неё прошла парочка семикурсников, держащихся за руки и улыбающихся.

«Счастливые, — подумала она. — Мне бы разобраться в своих чувствах».

Гермиона опять вспомнила Драко и почему-то всмотрелась вдаль, прямо туда, где раскинулся запретный лес.

— Ну конечно! — воскликнула она вдруг. — Если хочешь убежать подальше от всего, то только

Там, в этом до дрожи пугающем месте, можно укрыться от целого мира. Ведь кто станет искать возле тёмного леса? Я!

Гермиона поспешила вперёд по прочищенным тропинкам. Чем дальше она шла, тем ярче становились воспоминания: вот она бежит, не видя ничего вокруг, бежит всё быстрее, а сердце вырывается из хрупкой грудной клетки. Она улыбнулась от нахлынувших эмоций. Сейчас ей это видится иначе, чем тогда, когда она увидела Рона с Лавандой.

«Глупенькая Гермиона», — подумала она и улыбнулась сама себе.

Дойдя до того места, где они с Малфоем повстречали единорога, она остановилась. Драко сидел на том самом бревне, где она ревела.

— Малфой, почему ты здесь? — спросила Гермиона, подходя к нему.

— Наслаждаюсь одиночеством, хотя теперь оно нарушено, — холодно проговорил он.

Гермиона села рядом с Драко и внимательно посмотрела в его стальные глаза. От его ответного взгляда она даже почувствовала, что замерзает, но продолжала пристально смотреть на него.

— Я думала, что ты хочешь поскорее покончить с зельем и распрощаться со мной, а ты, оказывается, отодвигаешь этот момент, — саркастически отметила она.

— Если ты о порошке белладонны, то он здесь, — Драко указал на карман своего пальто.

— Зачем ты его забрал?

— Я знал, что ты будешь его искать и меня вместе с ним, — ухмыльнувшись, сказал он.

— А ты хочешь о чём-то поговорить?

— Да, наверное. — Он глубоко вдохнул и закрыл глаза. — Приготовься, Грейнджер, сейчас я буду изливать тебе душу.

— Ты? Мне? — Гермиона удивлённо уставилась на Драко.

— Да. Я. Тебе. Некоторые, знаешь ли, желают перед своей смертью исповедаться, и я решил сделать так же.

— Исповедаться именно мне?

— Я тебе доверяю, — просто ответил Драко.

Гермиона удивлённо подняла брови.

— С каких это пор?

— С тех самых, когда ты согласилась мне помочь.

— Что ж, тогда я слушаю.

— Знаешь, я никогда не думал, что буду искать твоей компании...

От этих слов Гермиона невольно улыбнулась.

— Как так вообще получилось, что мы сидим здесь и просто разговариваем? — задумчиво произнёс Драко. — Наверное, всё-таки есть переломные моменты в жизни, когда и враг может стать другом.

— А мы стали друзьями? — шёпотом поинтересовалась Гермиона.

— Я не знаю... Наверное.

— Это хорошо.

— Почему?

— Значит, мы нужны друг другу.

— Ты мне нужна, Грейнджер, — очень тихо произнёс Драко и взял её руку в свою.

— Ты всегда был таким невыносимым человеком, но теперь ты другой, — выдохнула Гермиона.

— Я не другой, просто люди многолики.

— Интересно, почему?

— Я не знаю, Грейнджер, но так проще.

— А можно я тебя кое о чём попрошу?

— Сегодня можешь просить что угодно. Только не проси сплясать с Поттером.

— Пожалуйста, называй меня по имени, — робко попросила Гермиона.

Драко усмехнулся и посмотрел в бескрайнее небо.

— Странная просьба, — сказал он. — Я думал, ты потребуешь извиниться за всё, что я сделал тебе, или попросишь сделать что-нибудь очень глупое. Почему тебе это так важно?

— Просто интересно как это будешь делать ты.

Драко задумался и несколько раз повторил её имя про себя, словно пробовал его на вкус.

«Ей очень идёт это имя», — подумал он.

А она молча наблюдала за ним, точно зная, о чём он сейчас размышляет. Ему нужно свыкнуться с этим.

— Гермиона... — шёпотом наконец произнёс Драко.

«Чудесный день», — подумала она и сжала его руку.

Они долго ещё сидели и наблюдали за безмолвными комьями снега, за беззащитными деревьями, лишёнными своих великолепных листьев, за живыми облаками, плывущими куда-то вдаль. И было так легко разделить свою тревогу с кем-то, кто понимает тебя и принимает твои несказанные слова.

— Нам нужно идти в замок, — нарушила молчание Гермиона.

— Да, ты права, мы что-то засиделись.

— Завтра всё будет кончено... — с болью произнесла она, взглянув на Драко.

— Я надеюсь, тогда всё только начнётся, — ободряюще сказал он и улыбнулся Гермионе.

Они одновременно встали и пошли в сторону могущественного замка Хогвартс.

15 лет назад.

По дороге до Хогвартса они шли молча и лишь изредка смотрели друг на друга. Наконец, показался фонтан в школьном дворике и несколько недавно слепленных снеговиков. На входе в замок собралась небольшая толпа студентов, поэтому Драко отошёл на приличное расстояние от Гермионы и отстал от неё. Она не заметила этого и продолжила идти вперёд.

— Гермиона! — воскликнул Гарри, завидев подругу, и поспешил ей навстречу. — Тебя не было на уроках, мы с Роном волновались.

— Я плохо спала сегодня, мне нужно было отдохнуть, к тому же переутомление от усиленной учёбы, — ответила она, останавливаясь.

Гермиона огляделась по сторонам и заметила, что Драко нет рядом.

— А ты откуда идёшь?

— Я просто гуляла.

— Тогда, может пойдёшь с нами на обед? — Гарри зазывающее махнул рукой.

— Нет, Гарри, мне срочно нужно... в библиотеку, — запнувшись, соврала Гермиона.

— Тебе же отдыхать от уроков надо, — удивился он.

— Я уже отдохнула, — быстро сказала Гермиона.

— Ну, тогда присоединяйся к нам позже.

— Хорошо. Может быть на ужине.

Гермиона отошла от Гарри и остановилась у самой двери, выискивая глазами Драко, но в толпе его не было.

«Куда же он вечно убегает?» — задала она себе безответный вопрос и вошла в школу.

В холле она замедлила шаг и шла теперь словно прогуливалась. Вскоре, на лестнице её догнал потерявшийся Драко. Он коснулся рукой её плеча, привлекая внимания.

— Где ты был? — Гермиона облегчённо выдохнула, увидев его.

— Не хотел видеть удивлённое лицо Поттера, — ответил Драко совершенно спокойным голосом.

— Он уже не удивляется, что мы иногда ходим вместе.

— Как много он знает?

— О чём?

— О нас... Точнее о том, что мы задумали.

— Ты же просил ничего не рассказывать, вот я и не рассказывала.

— Ну, спасибо, — выдавил из себя Драко. — А теперь пошли разбираться с ядом.

Он взял Гермиону за руку и потащил за собой в их тайное убежище.

* * *

— А теперь дай мне экстракт белладонны, — сказала Гермиона, протянув руку.

Всё та же спокойная подсобка, всё тот же дымящийся котёл с ядом. Драко достал из кармана пальто пакетик с порошком белладонны, отдал его Гермионе, и она высыпала содержимое пакета в котел. Зелье вспенилось и зашипело.

— Странная реакция, — нахмурив брови, произнесла Гермиона.

— Странная, значит, всё кончено и это тупик? — спросил Драко. Он ещё не определил расстраиваться ему или удивляться.

— Нет, просто я такой реакции ещё не встречала.

— То есть, всё нормально?

— Да, всё в порядке, — неуверенно проговорила она.

Драко достал маленький пузатый флакончик из кармана, который Гермиона наполнила ядом. Жидкость была кроваво-красной.

— Мне оно не нравится, — сказал Драко поморщившись.

— У тебя нет выбора. Завтра ты даже не станешь задумываться о его цвете.

— Да, завтра...

— Я буду с тобой, — попыталась ободрить его Гермиона.

— Конечно, будешь, кто же ещё меня оживит? — попытался улыбнуться Драко.

Она подошла к нему и вложила в его руку флакончик с зельем.

— Обещаю, ты будешь жить, — сказала она очень тихо.

— Знаешь, я тут подумал, если ты пойдёшь со мной на встречу, то тебя попросту убьют. Ты же... магглороджённая... — Он хотел сказать грязнокровка, но вовремя осёкся.

— Неужели ты действительно думал, что я пойду без маскировки? — с лёгкой насмешкой спросила Гермиона.

— О, ну да, что-то я не подумал, мой мозг уже начинает отказывать. Просто я скоро умру...

— Всё под контролем, Драко, у меня есть план.

— Опять это твоё "Драко"... — смутился он.

— Тебе не нравится? Хорошо, я буду называть тебя лукотрусом. — Гермиона рассмеялась.

— Лучше пусть будет Драко, — обречённо выдохнул Малфой. — Так какой у тебя план?

— Я стану невидимой!

— Мы же не готовили такого зелья, как ты это сделаешь?

— Не важно, просто будь уверен, что всё получится. — Гермиона гордо подняла подбородок.

— Как я могу быть уверен, если ты мне даже не рассказываешь?

— Это не моя тайна.

— А, всё понятно. Поттер, — заскрипел зубами Драко.

— Послушай, все, что тебе нужно знать, это то, что я буду рядом и в руках буду держать противоядие.

— Да, кстати, когда мне выпить яд?

— О, это будет драматично. — Гермиона потёрла руки. — Я уже всё придумала.

И она начала пояснять Драко свой план, а он внимательно её слушал.

— Хорошо, мне всё нравится, — уверенно произнёс он.

— Ну, тогда пошли готовиться. Мне ещё нужно кое-что сделать.

Он утвердительно кивнул головой и стал ждать пока Гермиона одевала свою куртку. Драко наблюдал за тем, как она натягивает рукава и ему расхотелось отпускать её.

— Постой, — сказал он. — Может, лучше остаться здесь?

— Зачем? — Гермиона подняла на него вопросительный взгляд, попутно застёгивая молнию на куртке.

— Просто... Я подумал... Не хочу сидеть один в холодном подземелье и считать минуты, — нервно проговорил Драко.

— Ты же будешь не один.

— Один. Я всегда один...

Гермиона резко застегнула молнию и вскрикнула.

— Что случилось? — испугался Драко.

— Волосы застряли, — простонала она, пытаясь освободиться.

Он усмехнулся и подошёл к ней.

— Давай помогу, — предложил он.

Она утвердительно кивнула головой. Драко ловко высвободил её волосы из плена крепко сжатой молнии.

— Спасибо, — улыбнувшись, сказала Гермиона.

Он загляделся на её улыбку и наклонился к её лицу, чтобы поцеловать, но Гермиона повернула голову в сторону, и он уткнулся носом в её волосы. Драко отстранился от неё. Снова пережить это незабываемое ощущение, которое лишает сна и рассудка? Ну, уж нет, Гермиона не позволит Малфою вновь вытеснить все мысли из своей головы. Пусть отныне это будут деловые отношения, основанные на взаимной выгоде, никакой романтики!

— Ты меня боишься? — спросил Драко, наблюдая за её серьёзным лицом.

— Нет, я тебя не понимаю.

Драко усмехнулся, хотел бы он сам себя понять. За такое короткое время Гермиона перевернула его сознание, а ведь всё началось с просьбы... нет, даже с требования помочь ему.

— Не пытайся меня понять, — сказал он.

Гермиона ничего не ответила, а просто молча вышла из подсобки, Драко же остался стоять с задумчивым выражением на лице.

В башне Гриффиндора было так шумно, что вибрировали даже стёкла на окнах. Гермиона вошла в портретный проём и закрыла руками уши.

— Что происходит? — перекрикивая голоса, спросила она у Невилла, шедшего ей навстречу.

— Сегодня была незабываемая тренировка по квиддичу! Они пробовали новую стратегию игры, которая точно приведёт нас к победе, — восторженно отозвался Невилл.

— Понятно. А где Гарри?

— Он со всеми, вон там, — он показал в центр комнаты, где стояли Рон и Гарри, что-то увлечённо обсуждая.

Гермиона прошла в гостиную и поспешила к друзьям.

— Гарри, есть срочный разговор, но давай поговорим в более спокойном месте, — быстро проговорила она, дёргая Гарри за рукав его спортивной формы.

Покрасневший от громких выкриков Гарри посмотрел на Гермиону и кивнул ей в знак согласия. Они вышли на балкон, где было намного тише, чем в гостиной. Гарри ещё привыкал к тишине, а Гермиона начала разговор:

— Гарри, мне нужна твоя мантия-невидимка.

— Зачем? — удивился он.

— Пожалуйста, не спрашивай, — обессилено взмолилась Гермиона. — Просто ответь, она ведь не нужна тебе пока?

— Нет, не нужна, но если ты задумала что-то опасное, я с тобой.

— Прости, Гарри, но ты мне не сможешь помочь.

— Гермиона, ты меня пугаешь, — насторожился Гарри.

— Всё нормально, никаких смертельных ловушек меня не ожидает. Просто кое-что нужно в запретной секции библиотеки.

— А, ну ладно, пошли я тебе её вручу.

Гарри повёл Гермиону в комнату мальчиков, где он отдал ей мантию.

— Используй с умом! — подняв в воздух указательный палец, сказал Гарри, приняв очень серьёзный вид.

— Торжественно клянусь! — подыграла ему Гермиона.

«Отлично, мантия у меня», — подумала она, сжимая невесомую ткань в руках.

Драко бесцельно бродил по Хогвартсу. Мимо него проходили ученики, но он был сосредоточен только на завтрашнем дне.

— Драко! — послышался голос где-то рядом.

Он обернулся и увидел Пэнси, Блейза, Крэбба и Гойла.

— Где ты ходишь? — спросил Забини.

— Я был занят, — холодно ответил Драко.

— Так занят, что даже забыл про уроки? — вмешалась Пэнси.

— Я не забыл, я их намеренно проигнорировал.

— Драко, пошли с нами, — предложил глупо ухмыляющийся Крэбб.

— Куда? — без особого интереса спросил Малфой.

— Мы тут придумали отличную шутку, она обязательно тебе понравится, — сказал Гойл.

— Что ещё за шутка? — Драко поднял левую бровь.

— Мы хотим подшутить над занудами из Гриффиндора, — объяснил Крэбб.

— Вам что, заняться нечем? — презрительно хмыкнул Драко.

— Я говорила им, что это глупо. — Пэнси развела руками.

— Согласен, — подтвердил Малфой.

— О, кто к нам идёт! — Гойл искривил рот в отвратительной усмешке. — Это же всеми любимая зубрила Грейнджер.

Драко обернулся и увидел Гермиону прогуливающуюся с Джинни Уизли, они шли прямо к ним, но не смотрели в их сторону. Гермиона улыбалась, рассказывая что-то Джинни, и выглядела так очаровательно, что Драко мечтательно загляделся на неё.

— Грязнокровка, — прошипел Крэбб, когда девушки поравнялись со Слизеринцами.

— Что ты сказал? — спросила бойкая Джинни Уизли, гневно смотря на Крэбба.

Гермиона бросила ей умоляющий взгляд и помотала головой, как бы прося не вмешиваться.

— Пошли отсюда, — сохраняя спокойствие, обратилась она к Джинни, которая уже открыла рот для какого-то ругательства.

— Грязнокровка позорно убегает, — рассмеялся Крэбб, показывая на Гермиону пальцем.

— Не так быстро, — сказал Гойл, преградив им путь рукой.

Драко молча наблюдал за происходящим, а Пэнси с Блейзом начали смеяться.

— Что вам от меня надо? — устало проговорила Гермиона.

— Было бы неплохо истребить тебе подобных, — сказал Крэбб, вытаскивая из кармана мантии волшебную палочку.

Джинни достала свою палочку и направила её на обидчика, а Гермиона посмотрела на Драко, который теперь старательно избегал встречи их взглядов.

— Захотел в Азкабан? — выпалила Джинни.

— А ты, малявка Уизли, даже не вмешивайся, тебя это не касается! — прорычал Гойл.

— Экспеллиармус! — выкрикнула Джинни, и палочка Крэбба оказалась на полу.

Гойл быстро подбежал к ней и прижал к стене, она даже не успела отреагировать. Крэбб подобрал свою палочку и направил её на Гермиону, которая в этот момент быстро вытащила свою палочку, но Блейз легко обезоружил её.

— Не стоило этого делать, — ухмыльнулся Забини, приближаясь к Гермионе.

— Что ты мне можешь сделать здесь, на глазах у всех? — сказала она уверенно, но всё равно испугалась.

Блейз резко схватил её за руку.

— Всё, что мне заблагорассудиться! — прошипел он, а Крэбб с Гойлом одобрительно засмеялись.

Гермиона умоляюще посмотрела на Драко, но он оставался стоять в стороне, не предпринимая попытки броситься ей на помощь и защитить её. Взгляд Гермионы сменился на презрительный.

— Только попробуй причинить ей боль, и ты труп! — воскликнула Джинни, прижатая Гойлом.

Забини не обратил внимания на её слова и сильнее сжал руку Гермионы, от чего она вскрикнула:

— Ай!

Джинни забрыкалась, пытаясь вырваться из сильной хватки Гойла, но у неё не получалось. Драко чувствовал, что начинает выходить из себя, он нервно сжимал рукоять своей волшебной палочки в кармане, готовый направить её на Забини. Вот только решиться никак не мог.

— Что здесь происходит? — спросил строгий голос преподавателя.

— Общаемся, — ответил Блейз, отпустив Гермиону.

Она потёрла запястье на почти побелевшей руке. Гойл быстро отошёл от Джинни.

— Немедленно разойдитесь! — скомандовала профессор МакГонагалл.

— Профессор, они угрожали Гермионе, — сказала Джинни, отходя от ненавистных Слизеринцев.

— Минус пятьдесят пять очков со Слизерина, — сказала МакГонагалл. — Ваш декан будет ждать вас, чтобы определить для вас наказание. — Она посмотрела на Крэбба, Гойла и Забини.

Гермиона подобрала свою палочку и, взяв Джинни за руку, быстро увела её, пока МакГонагалл не ушла далеко. Драко увидел, как Гермиона бросила ему испепеляющий взгляд. Он стоял и прокручивал в голове только что произошедшее, ненавидя самого себя.

15 лет назад.

Как долго будет тянуться этот день?

Драко стоял, глубоко задумавшись в такой полюбившейся ему за это время подсобке, и смотрел в потолок. Пусть он растянется на месяцы, на годы, пусть замрут все стрелки на часах, но только этот день не должен кончаться никогда. Ему так много нужно объяснить ей, так много нужно сказать и признаться, но времени осталось так мало. Что же он наделал? Почему он спокойно стоял и смотрел, как ей делают больно? Драко находил только одно единственное объяснение — он трус.

За дверью раздались негромкие всхлипывания и приближающиеся шаги. Драко напрягся, кожей почувствовав приближение Гермионы. Она плачет. Теперь и он стал причиной её слёз. Он опустился прямо на пол, не обращая внимания на холод и пыль. Он ждал её появления, он обязан всё ей объяснить. Дверь открылась и вошла Гермиона. Когда она увидела Драко, расположившегося на грязном полу, то сразу кинулась к выходу, но он остановил её, резко встав с пола и схватив за руку. Она хотела вырваться, но Драко держал её крепко. Он развернул Гермиону на себя.

— Хочешь сделать то, что не успел Забини? — сказала она, посмотрев на Драко с ненавистью.

— Нет, я не такой дурак, как они, — ответил он.

— Между вами нет никакой разницы.

— Есть, — тихо сказал Драко и выпустил её руку. — Если хочешь уйти, уходи, но если ты всё ещё веришь в меня хоть самую малость, позволь объясниться.

Гермиона отвернулась от него и глубоко вздохнула, решая, что ей сделать. Сейчас в ней сражались два чувства — обида и желание остаться и выслушать его. Обида кричала, что он не стоит того, чтобы его слушать, а желание, — которое перевешивало чашу весов, — умоляло её быть мудрее и дать ему хотя бы шанс. Она развернулась к нему и сделала несколько неуверенных шагов, коря себя за такой мягкий характер, но ей интересно было послушать, как он будет оправдываться.

— Я слушаю, — сказала она ровно, усаживаясь на диван, и закинула ногу на ногу.

— Во-первых, прости меня, Грейнджер. — Драко подошёл к ней и сел рядом, но Гермиона отодвинулась от него. — Я не знаю, что заставило меня так себя повести. Я уже сжимал палочку в кармане, готовый направить её на Забини, только МакГонагалл опередила меня. Грейнджер, я хотел защитить тебя, но...

— Струсил. Ты бесчувственный трус, Малфой, ты всегда им был, — перебив, сказала Гермиона, смотря ему в глаза.

— Нет, я просто...

— Ты просто боишься выбиться из толпы, боишься, что за подобный поступок твои друзья будут ненавидеть тебя так же как меня. Конечно, лучше быть в этом тупом стаде, ты ведь ничем он них не отличаешься.

Драко вскочил с дивана и стал расхаживать по комнате.

— Я не боюсь выбиться из толпы, мне просто трудно отказаться от всех, — сказал он.

— Нет, ты настолько боишься, что позволишь убить себя, лишь бы не быть изгоем!

— Это не так!

— Это так. И люди не многолики, Малфой, им просто иногда выгодно вести себя по-другому. — Она тоже встала с дивана.

— Мне было выгодно, но потом я понял, что ты очень хороший человек, — оправдывался Драко.

— Как банально. Где ты это вычитал? — с насмешкой спросила Гермиона.

— Грейнджер, хватит!

— Нет, Малфой, ты должен это услышать.

— Услышать что?

— Ты наглый, подлый, зацикленный на себе, эгоистичный, расчётливый, трусливый ребёнок! — кричала она, активно жестикулируя руками.

— Замолчи! — тоже закричал Драко, подходя к ней.

Он подошёл так близко, что мог пересчитать все ресницы обрамляющие её большие глаза. Она даже не пыталась отступить назад.

— Я не такой, как ты думаешь, Грейнджер, — сказал он тихо.

— Да, ты просто всё это время носил маску, за которой скрывался чуткий и добрый Драко Малфой! — съязвила Гермиона.

— Нет, я... изменился, я пересмотрел свои принципы.

— Кому ты врёшь, Малфой? Ты же все шесть лет презирал таких как я, смеялся, а теперь вдруг полюбил грязнокровок?

— Я устал оправдываться, — обессилено сказал он.

— А я устала обзывать тебя...

Драко осторожно дотронулся тыльной стороной ладони до её щеки и закрыл глаза, будто впитывая её нежность в себя. Гермиона стояла, замерев, и ощущала его прерывистое дыхание на своей коже.

— Прости меня, если сможешь, — прошептал Драко.

— Пообещай мне, что ты так больше не поступишь, — потребовала Гермиона.

— Обещаю.

Рука Драко переместилась к её губам. Он медленно провёл большим пальцем по нежной линии губ, заставляя Гермиону дрожать от волнения. Он ещё несколько секунд смотрел в её глаза, убеждаясь, что гнев исчез, а потом наклонился к её лицу, шепча:

— Прости меня, прости...

Губы Гермионы обожгло ядовитым, но сладким поцелуем Драко. Она снова ощутила это сладостное чувство внутри, снова позволила уволочь себя в омут нежности. Она ответила на поцелуй так же несмело, как и в первый раз. Этих секунд хватило, чтобы Гермиона, наконец, призналась себе, что влюбилась в него. На этот раз она не жалела, что он её целует, она наслаждалась этим, она запоминала каждое мгновение, так стремительно проносящееся мимо. Руки Драко аккуратно легли на её талию, придвигая её ещё ближе, а она обняла его.

Когда они вдоволь насладились поцелуем, Гермиона отстранилась от Драко, смотря в его затуманенные глаза, в которых плескалась улыбка.

— Может быть я и трус, но не бесчувственный, — прошептал он.

— Я знаю, — тоже шёпотом ответила она.

— Просто не знаю, как теперь жить, я не знаю, что будет завтра, получится ли у нас всё.

— Получится, обязательно, я обещаю.

Драко подошёл к окну, всматриваясь в нечёткие очертания деревьев.

— Знаешь, как мне страшно, — сказал он.

— Я знаю, я очень хорошо знаю, что такое страх.

— Сжимая в руках яд — свою собственную смерть, я чувствую, как она дышит мне в спину, торопя время.

— Драко, пожалуйста, не думай об этом, — взмолилась Гермиона.

— Не могу. Это сидит во мне, этот страх словно нашептывает мне в ухо: «Ты умрёшь, ты умрёшь».

— Тогда я останусь здесь, с тобой, чтобы ты отвлёкся от своего страха.

— Спасибо.

Гермиона подошла к нему и коснулась его плеча.

— Я с тобой, — прошептала она.

* * *

Когда наступил беспокойный вечер, наполненный тревогой и волнением, Гермиона сидела на диванчике, читая рецепт зелья. Она уже пять раз его перечитывала, сверялась с ним, проверяла, всё ли она сделала верно. Драко же сидел на столе, нервно стуча пальцами по деревянной поверхности, и смотрел куда-то в пустоту, как будто не замечал ничего вокруг. Он просто ушёл вглубь себя, часто дышал и время от времени взъерошивал свои платиновые волосы. Каждый раз, как Гермиона поднимала на него глаза, больно щемило внутри. Она тоже боялась и нервничала, но она умела это усмирять. А вот Драко был похож на человека, который не спал уже трое суток: покрасневшие глаза, бледная кожа (даже бледнее обычного), узкие зрачки и трясущиеся руки.

«С ним всё будет хорошо! — повторяла себе Гермиона. — Я не оставлю его и помогу, чего бы мне это не стоило».

— Тебе нужно поспать, — сказала она, убирая пергамент с рецептом в карман.

— Вряд ли я засну, — ответил Драко, всё так же всматриваясь в несуществующее пространство.

— А я тебе помогу.

— Как?

— Я буду охранять твой сон, а потом ты проснёшься и расскажешь мне, что тебе снилось.

— Думаю, всю ночь мне будут являться кошмары.

— Нет, тебе будет сниться что-то хорошее и спокойное.

Драко хмыкнул и слез со стола, возвращаясь наконец в этот мир полностью. Он лёг на диван, положив голову на колени Гермионе, она погладила его по волосам, а он закрыл глаза.

— Засыпай, — прошептала она, — тебе завтра понадобятся силы.

Какое-то время Гермиона сидела в полной тишине и рассматривала спокойное лицо Драко, обдумывая план, который казался ей безумным. Она даже не заметила, как сама заснула.

Драко тихо и спокойно дышал, провалившись в спасительный сон. Гермиона была права, кошмары ему не снились, он видел круживших птиц в небе и наблюдал за ними во сне. А ей ничего в эту ночь не приснилось, словно мозг был не в силах нафантазировать какое-либо видение.

* * *

Помещение медленно заливалось солнечным светом, и вскоре каждый его уголок освещали яркие лучики. Внезапный стук в окно разбудил спящих.

Драко открыл глаза первый, а потом проснулась Гермиона. Его голова всё ещё спокойно лежала у неё на коленках, и Драко понял, почему в эту ночь ему было так спокойно — она была рядом и действительно охраняла его сон. Он слабо улыбнулся ей и встал, потирая глаза.

Снова нетерпеливый стук в окно.

— Что это? — насторожился он.

— Я не знаю, — ответила Гермиона, тоже насторожившись.

Драко подошёл к окну и увидел нечёткое очертание сквозь витражные стёкла.

— Сова, — понял он. — Скажи мне, здесь открываются окна?

— Должны, — пожала плечами она.

Он нашёл ручку и потянул её на себя, окно открылось и птица влетела в комнату, громко ухая. К лапке совы было привязано письмо, Драко отвязал его, развернул и принялся читать:

Мой дорогой Драко!

Сегодня ты присоединишься к Пожирателям Смерти. Тебе расскажут, что ты должен будешь сделать, но прежде я хотел бы поделиться с тобой новостью: твоя мать ждёт ребёнка! Это двойное счастье для меня, сын!

А теперь о деле.

Сегодня ровно в 20:00 ты должен выбраться из Хогвартса (лучше предварительно покинь замок), и прийти в визжащую хижину, где тебя будут ждать Пожиратели, чтобы отвести к Тёмному Лорду. Я буду ждать тебя в Малфой-мэноре с остальными.

Люциус.

— Что там? — поинтересовалась Гермиона, глядя на Драко.

— Отец пишет, что Пожиратели будут ждать в визжащей хижине, а ещё моя мама беременна...

— Поздравляю! — воскликнула она.

— Нет, я не вижу здесь ничего хорошего. Ну, какой может быть ребёнок в такое время?

Гермиона не знала, что ответить, она лишь посмотрела на него сочувственно. Она же понимала, как он беспокоится о маме, а теперь и о её ещё не родившемся малыше.

— Ещё один Малфой... — выдохнул он.

15 лет назад.

Время летело, словно ловец в погоне за золотым снитчем. Гермиона была на занятиях, а Драко не смог справится с волнением, и поэтому не пошёл на уроки. Он сбежал из замка, чтобы полдня бродить по Хогсмиду, рассматривая витрины магазинов, греться в уютном пабе "Три метлы" и подслушивать разговоры волшебников, проходящих мимо. Он просто хотел отвлечься от мысли о том, как новость о его смерти воспримет Нарцисса, а ведь она беременна. Но Драко надеялся, что личный целитель семьи Малфой будет где-то неподалёку и окажет ей необходимую помощь.

Очередной глоток чая с лимоном обжёг горло, прокатившись по пищеводу, и согрел организм. За соседним столиком целовалась парочка, не замечая никого вокруг, и он вспомнил о Гермионе. Её невозможно было не вспомнить, уже десятый раз за всё это время. Теперь у Драко есть потайная дверца в сердце отведённая только ей. Настала его очередь признаться себе, что он влюбился, хотя раньше не верил в любовь.

Странно это — любить, весь мир и собственная жизнь сосредотачивается на одном конкретном человеке. Драко чувствовал себя так, будто его разделили напополам, одну половинку без спроса отдали Гермионе, а вторая осталась, но без первой ему больше не было покоя. Он долго ещё сидел за столиком возле окна и думал, размышлял, вспоминал, как будто прокручивал в голове всю свою недолгую жизнь, перед неизбежными вратами смерти. Посмотрев на карманные механические часы, Драко почувствовал, как его сердце ускорилось в два раза.

«Время, ну куда ты так спешишь?» — мысленно спросил он.

Время не ответило, а минутная стрелка на часах переместилась ещё на одно деление вперёд. Решив, что нет больше смысла просиживать в этом беспечном месте, Драко встал, расплатился и покинул паб.

17:00. Три часа до визита Пожирателей Смерти.

— Грейнджер, где же ты ходишь? — спрашивал Драко у безжизненных стен подсобки.

Он нервно сжимал руки в кулаки и мерил комнату большими шагами. За окнами уже стемнело, поэтому он зажёг свечи на стенах. Разболелась голова, выстукивая в висках барабанную дробь, к горлу подкатила тошнота, руки стали холодными как у трупа. Да, через несколько часов он станет трупом.

Опершись о стену холодными руками, Драко глубоко задышал, облегчая симптомы ужаса. Не помогало. Наконец, в подсобку вошла Гермиона и остановилась на пороге, пытаясь отдышаться (она бежала).

— Грейнджер! — воскликнул Драко и, подойдя к ней, обнял очень крепко.

Она утешающее погладила его по спине.

— Я хотела уйти пораньше, но меня не отпускала профессор Синистра, — сказала она, извиняющимся тоном.

— Хорошо, что пришла всё-таки, а ведь могла бросить затею моего спасения.

— Нет, не могла, — уверенно произнесла Гермиона.

— Грейнджер, ты слишком добрая и отзывчивая, — с лёгким упрёком, сказал Драко.

— Это комплимент? — Она подняла левую бровь.

— Как тебе будет угодно.

— Тогда пусть будет комплимент.

Гермиона высвободилась из его объятий, прошла к столу и открыла верхний ящик, где лежала мантия-невидимка и склянки с зельями.

— Всё готово, — сказала она.

— Осталось всего два часа... — произнёс Драко так, словно был узником, обречённым на поцелуй дементора.

— Мне очень жаль, Драко, что тебя выбрали исполнителем какого-то глупого плана Волдеморта, — сочувственно сказала Гермиона, глядя ему в глаза.

— С его точки зрения все его планы обдуманы и точны, а потому идеальны, — горько усмехнулся он.

— Он ошибается.

— Я надеюсь на это.

Настала минутная тишина, сопровождаемая тяжёлыми мыслями; одна свеча догорела и потухла, заполняя помещение запахом оплавленного воска. Ученики Хогвартса готовились к отправлению в мир прекрасных сновидений, а поутру они обязательно поделятся увиденным с друзьями. Но только не они. Драко и Гермиона сегодня отправятся в холодные скользкие лапы опасности, а поутру, — если конечно уцелеют, — всё ещё будут отходить от шока.

— Скоро отбой, — тихо произнесла Гермиона, нарушая безмолвие.

— Да, нам нужно как-то выбраться из замка до отбоя, — подхватил Драко.

— Будь спокоен, у меня есть секретное оружие.

— Оружие? Ты что, хочешь снести Филчу голову? — Он улыбнулся.

— Нет, зачем же прибегать к жестокости, есть куда более действенные способы покинуть замок.

— Невидимость? — вспомнил Драко слова Гермионы.

— Именно, — подтвердила она.

— Может, откроешь уже свой секрет?

— Наверное, придётся, всё равно ты скоро его узнаешь, — сказала Гермиона, доставая из ящика лёгкую полупрозрачную ткань тёмно-зелёного цвета. — Это мантия-невидимка, — объяснила она.

Драко восхищённо смотрел на мантию.

— Она принадлежит Поттеру? — спросил он.

— Да, только не спрашивай, как он её достал.

— Хорошо, не буду. Можно я её примерю?

— Можно. — Гермиона протянула мантию Драко.

— Всегда мечтал о чём-то подобном, — сказал он, беря в руки ткань.

Он накинул её себе на плечи и его тело исчезло.

— Восхитительно! — воскликнул он. — Теперь мне многое становится понятно.

— Ты о чём? — не поняла Гермиона.

— Я о том, как Поттер всегда побеждает и уходит от проблем, — презрительно сказал Драко.

— Дело вовсе не в мантии, — рассмеялась она.

— Ну, она даёт ему много очков вперёд.

— А что тебе мешало заслужить эти "очки"? Ты ведь тоже мог стремиться к честности и дружбе, ты тоже мог бороться за справедливость и уважать людей.

— Значит, не мог, — тихо сказал Драко, возвращая ей мантию.

— Почему? — не успокаивалась Гермиона.

— Хочешь знать все мои тайны? — усмехнулся он.

— Не все, а только одну, она бы многое прояснила.

— Ты действительно хочешь знать, почему я тот, кто я есть?

— Хочу, — требовательно произнесла Гермиона.

Драко впервые понял, что действительно хочет рассказать ей ужасы своего детства. Он глубоко вдохнул и тихо начал свой рассказ:

— Я помню, когда мне исполнилось восемь лет, в дом пришёл какой-то странный человек. Его лицо было исполосовано шрамами, а на руках виднелись пятна запёкшейся крови. Я смотрел на него с ужасом, не понимая, что же он хочет сделать в нашем доме. Но следом за ним вошёл мой отец и я успокоился. Вскоре отец привёл ещё несколько таких же жутких людей, и вместе они проводили много времени, запираясь в подземельях мэнора. Поначалу они просто собирались, но потом из подземных глубин стали доносится истошные крики, от которых звенело в ушах.

— Это Пожиратели пытали кого-то? — уточнила Гермиона.

— Да, это была какая-то женщина, — подтвердил Драко. — Потом отец рассказал мне, что это была одна из тех, кого следует презирать и ненавидеть.

— Магглорождённая.

— Да. Это продолжалось много ночей подряд, на протяжении которых я не смыкал глаз. Я закрывал уши руками, чтобы не слышать крики пленных, которых пытали Пожиратели. Я думал, что сойду с ума, если вновь услышу это, но каждый раз прибывал в здравом рассудке, проклиная эту здравость.

Гермиона смотрела на него и не могла поверить, что ребёнок всё это пережил. Как могли его собственные родители так с ним поступать?

— Мой отец не хотел замечать, что я всего лишь ранимый ребёнок, — будто прочитав её мысли, произнёс Драко. — А когда я приехал в Хогвартс, я знал, что все вокруг наивные одиннадцатилетние детишки, у которых было замечательное детство, поэтому я так себя вёл. Я поступал по той модели поведения, которую во мне воспитывали всю мою жизнь. А ненависть к грязнокровкам во мне и воспитывать не нужно было, я ненавидел их уже за то, что они искалечили мою психику.

Когда Драко замолчал, Гермиона подошла к нему и обняла. Она не знала, почему его рассказ так подействовал на неё, но на глазах появились слёзы боли, и боль эта была не её, а Драко. Он же не мог заплакать, поэтому она плакала вместо него.

— Не плачь, Грейнджер, — прошептал Драко.

— Я не плачу, — всхлипывая, сказала Гермиона.

19:00. Один час до визита Пожирателей Смерти.

— Пора идти, — дрожащим голосом произнесла Гермиона.

Драко кивнул головой и одел пальто. Гермиона тем временем достала противоядие и спрятала его в карман своей куртки, затем покрутила в руках мантию-невидимку и подошла к Малфою.

— Вот, возьми, — она протянула ему флакончик с кроваво-красной жидкостью. — Яд должен быть под рукой, чтобы в любом случае ты смог им воспользоваться.

Он взял зелье и посмотрел Гермионе в глаза перед их общим приключением.

— Я хотел сказать...

— Сейчас нет времени для разговоров, — мягко перебила она его, коснувшись своим указательным пальцем его губ.

— Хорошо, если выживу, скажу потом.

— Идёт, — сказала Гермиона, накидывая мантию-невидимку на себя и Драко.

— Тут тесно, — ухмыльнулся он и обнял её за талию.

— Да, придётся потерпеть. — Она убрала его руку.

Невидимые, они вышли из подсобки и теперь крались по тёмным коридорам ночного Хогвартса стараясь не шуметь. В нескольких дюймах от них пролетел полтергейст Пивз, держащий в руках котёл, от которого исходил очень неприятный запах.

— Опять что-то задумал, — проворчала Гермиона.

— Ну, он же по-другому не может. — Драко пожал плечами.

Когда они оказались на лестнице, ведущей в вестибюль замка, она неожиданно пришла в движение. Лестница разлучила бы их, оставив Гермиону наверху, а Драко уволокла бы вниз, но он резко схватил Гермиону за руку, и, оставаясь под мантией, потянул на себя. Не рассчитав свои силы, он сильно сдавил её хрупкое запястье и Гермиона тихо айкнула. Продолжая преодолевать свой путь, они чуть не врезались в целующуюся парочку у портрета рядом с кухней. Видимо, парочка прощалась.

— Не знала, что у Крэбба есть девушка, — усмехнулась Гермиона.

— Я и сам этого не знал, — удивился Драко. — К тому же она из Пуффендуя.

Некоторые моменты их "прогулки" заставили Драко смеяться, а Гермиону сердиться, но в целом они покинули замок незамеченными. Решив, что лучше не снимать мантию до самого Хогсмида, они остались невидимы и поспешили к деревушке. Часы на Хогвартской башне пробили половину восьмого, когда Драко и Гермиона оказались в Хогсмиде.

— Теперь можно снимать, — сказала Гермиона, стягивая мантию с Драко. Сама же она осталась в ней.

— Ты будешь идти за мной? — спросил он, смотря туда, где под мантией стояла Гермиона.

— Да, я буду рядом. Ты просто иди, не обращая внимания на меня.

— Постараюсь.

Драко засунул руку в карман пальто и, нащупав флакончик с зельем, крепко сжал его. Он неуверенно зашагал в сторону Визжащей хижины, всё время оглядываясь по сторонам.

— Думаю, они уже на месте, — прошептал он, стараясь не шевелить губами.

Гермиона, шедшая на несколько шагов позади, догнала его и сердито заметила:

—Не самая подходящая ситуация для разговора, они могут быть рядом.

Драко понял, что поступил глупо, он изобразил безразличное лицо и шёл теперь так же не спеша, как на прогулке в живописном парке. Показалась Визжащая хижина, и он почувствовал совершенно ощутимое прикосновение страха к своему горлу.

«Успокойся, успокойся», — повторял себе Драко мысленно.

Ещё каких-то несколько минут, и он ступит на порог своей смерти.

Хижина выглядела так зловеще, что Драко подумал, нет ли там самого Волдеморта, но тот не стал бы поступать столь опрометчиво ради незначительного мальчишки. Хотя, если вспомнить то, как Пожиратели говорили, что Драко единственный, кто может выполнить его поручение, почему бы и нет? Он достал волшебную палочку, зажёг её и с замиранием сердца пошёл дальше.

Он вслушивался в успокаивающий хруст снега под своими шагами и под шагами Гермионы. Она шла так тихо, что если бы не хрустящий снег, можно было подумать, она осталась стоять где-то далеко. У входа в хижину стояла тёмная фигура Пожирателя Смерти, и Драко стиснул зубы, призирая всех этих людей. Пожиратель заметил его и кивнул головой в знак приветствия, Драко кивнул в ответ. Гермиона затаила дыхание, обдумывая, как пройти внутрь вслед за ним не выдав себя.

— Драко, мы тебя уже заждались, — холодно сказал Пожиратель.

— Я не опоздал, на часах ровно восемь, — так же холодно отозвался Малфой, поравнявшись с приспешником Волдеморта.

— Хорошо, пойдём за мной.

Пожиратель вошёл первым, от чего Гермиона и Драко облегчённо выдохнули: это давало возможность войти им обоим без лишних фокусов. Драко вошёл в помещение, оставив дверь открытой, сразу же за ним в дверной проём прошмыгнула Гермиона. Прогнившие деревянные доски скрипнули под её ногами и Пожиратель обернулся.

— Что это было? — с подозрением спросил он.

— Ты ведёшь меня, или может, хочешь остановиться и поговорить о жизни? — презрительно бросил ему Драко. — Ничего, Тёмный Лорд подождёт, а возможно он тоже присоединится к нам.

Пожиратель хмыкнул и отвернулся, шагая вперёд. Гермиона мысленно засчитала Слизерину десять очков за умение владеть собой в опасной ситуации, и лично двадцать очков Драко за природные актёрские данные. Да, Драко прекрасно справлялся с ролью будущего Пожирателя Смерти, жаждущего обрести это звание как можно скорее.

— Как тебя зовут-то? — спросил Драко безразличным тоном.

Он, как поняла Гермиона, пытался заполнить тишину разговорами ни о чём, лишь бы её шаги и дыхание не были слышны.

— Сильвиус, — ответил Пожиратель.

— Я тебя раньше не видел.

— Теперь увидел, — не оборачиваясь, ответил Сильвиус.

Тёмный проход, освещаемый только палочками Драко и Сильвиуса, был насквозь пропитан пылью, а в стенах слышалось шибуршение маленьких крысиных лапок. Пару раз Гермиона чуть не чихнула от пыли, но отдала чёткий приказ своему организму не поддаваться провокациям этой жуткой хижины, и всё же сдержалась. И вот, они вошли в самую большую комнату в хижине, больше напоминающую сарай. Стены зияли прорехами, с полуразвалившегося потолка угрожающе свисали доски, в углу лежала куча тряпья, настеленного, словно для какого-то животного, а в центре этого "номера люкс" стоял самодельный стол, сделанный из деревянных ящиков с надписью: «Отрава на все времена».

Пожиратели стояли вдоль стен, их было всего трое, не считая Сильвиуса.

— Миленько, — произнёс Драко скривившись.

— Ты готов, Драко? — прорычал самый ужасный из всех.

Это был Фенрир Сивый, он скалил свои звериные клыки, пристально смотря на вошедшего Драко, как на добычу, готовый броситься и растерзать молодое мясо в клочья.

Гермиона всем телом прижалась к дверному проёму, с ужасом наблюдая за разворачивавшейся на её глазах сценой. Она сжимала в одной руке волшебную палочку, а в другой противоядие.

— Не так быстро, — сказал Драко, сжимая руки в кулаки. — У меня был очень длинный день, чтобы хорошенько обдумать открывающиеся передо мной перспективы, и я передумал. Я не хочу быть одним из вас, пресмыкающиеся!

Сердце Гермионы готово было разорваться на мелкие кусочки, в страхе за него, а Драко продолжал:

— Вы безвольные марионетки в руках сумасшедшего кукловода, возомнившего себя великим волшебником!

— Как ты посмел, щенок! — взревел Сивый, приближаясь к Драко.

— Тебе конец! — закричал Сильвиус, вытаскивая волшебную палочку.

— Убейте его! — прошипел самый неприметный Пожиратель.

— Что ты хотел добиться этим? — раздался четвёртый неожиданно спокойный голос.

Три остальных Пожирателя недоумённо уставились на него. Он был явно главный в этой компании, а поэтому остальные покорно замолчали, как только он подал им короткий жест рукой.

— Ты думаешь, если ты сын Люциуса, мы пощадим тебя? — продолжал Пожиратель. — Думаешь, мы отпустим тебя? Нет, ты выполнишь волю Тёмного Лорда, а прежде примешь его метку!

— Ни за что! — закричал Драко так громко, что Гермиона чуть не подпрыгнула на месте.

— Тогда у нас нет другого выбора, — с каким-то странным сожалением произнёс главный Пожиратель, доставая свою палочку.

Но прежде чем он всё-таки успел достать волшебную палочку, Драко извлек из кармана флакончик с кроваво-красной жидкостью и, открыв крышечку, осушил его до дна.

Время словно замерло, растягивая секунду до невозможной длинны. Он чувствовал гнилое дыхание смерти на своей коже, веки стали тяжёлыми, будто налились расплавленным свинцом, сердцебиение замедлилось, а вскоре совсем затихло, оставляя лишь отголоски в умирающем организме. Последний вздох, и кровь больше не стремится к мозгу. Он мёртв.

На пол с глухим стуком повалилось безжизненное тело Драко Малфоя.

Гермиону сковал ужас, запечатывая в бетоне, не давая возможности пошевелиться (очень похоже на Петрификус Тоталус). Она всё слышала и видела, но не могла даже пошевелить пальцем. Это длилось недолго, но ощущения были пугающими.

Пожиратели Смерти ошарашено наблюдали за тем, как умирает Драко, никто даже не попытался выбить из его рук флакончик. Гермиона всё же освободилась от этого оцепенения и начала быстро шептать, повторяя слова молитвы, которую ей в детстве читала мама перед сном. Гермиона так сильно сжимала бутылочку с противоядием, что в любую минуту могла раздавить её.

— Что с ним? — с отвращением спросил Сильвиус у Сивого, который подошёл осмотреть безжизненное тело Драко.

— Мёртв, — констатировал тот, вытирая звериную пасть тыльной стороной ладони.

— Он что, отравился?

— Похоже на то.

— Слабак.

— Ладно, уходим, — скомандовал главный.

Пожиратели Смерти трансгрессировали. Гермиона резко сдёрнула с себя мантию и подбежала к Драко на плохо сгибающихся ногах. Дрожащими руками она откупорила крышку, с трудом разжала его окоченевшие губы и вылила противоядие ему в рот.

— Прошу тебя, очнись! — кричала она во весь голос, вцепившись руками в лацканы его пальто.

Но Драко оставался неподвижным, а его белое лицо становилось синеватым.

— НЕТ! — снова закричала она.

15 лет назад.

Где-то там, в самой гуще запретного леса завыл волк, словно бы он знал, что только что умер Драко, и провожал его бессмертную душу в неизученные миры. Гермиона склонилась над остывающем телом; ей было всё равно, как долго она вот так просидела, всё, что было совершенно ясно — он не очнётся. Она даже не хотела вспоминать, что именно они сделали не так при приготовлении противоядия, да, и зачем об этом думать, если уже не исправить случившегося. Отсутствующий взгляд её скользил по чертам лица Драко.

Почему мёртвые выглядят так спокойно?

Руки Гермионы бессильно лежали на его груди, сердце её постепенно успокаивалось, но она до сих пор не могла до конца осознать произошедшее. Как она вернётся в Хогвартс без него? Как скажет, что Драко Малфоя больше нет в числе живых? Как она будет сидеть на зельеварении, зная, что дверь не отворится, и он не войдёт в класс, окидывая всех презрительным взглядом? Как ей теперь смотреть в глаза своим друзьям? Спектакль, предназначенный для Пожирателей, получился самым трагичным, а развязкой стала смерть, настоящая смерть Драко. Гермиона даже не могла заплакать, её словно не существовало сейчас, а слёзы замёрзли где-то внутри. Нужно быть сильной, но хочется быть слабой. Хочется заплакать, вытолкнуть из себя эту сдавливающую горло боль, хочется кричать до потери голоса, так почему же она спокойно сидит и смотрит на труп? Может быть, она сама стала трупом, живым трупом? Гермиона постепенно стала приходить в себя, а когда сознание вернулось окончательно, и она увидела рядом с телом Драко два пустых флакончика, закричала:

— Это не справедливо, он должен был очнуться!

К кому она обращалась? К Богу? К пустоте? К самой себе? Или просто кричала в порыве чувств?

Слёз по-прежнему не было.

Она схватила свою волшебную палочку, встала с пола и направила её в стену.

— Бомбарда! — выкрикнула она в гневе.

Деревянные щепки разлетелись во все стороны, не задев при этом саму Гермиону. Несколько раз она повторила это заклинание, взрывая всё, что попадётся ей на глаза. Так бывает: один плачет, когда ему больно, второй, кричит, а Гермиона крушила всё вокруг. От хижины, и без того избитой и перекошенной, вскоре остались одни стены. Она опустила, наконец, палочку и посмотрела на тело Драко, лежащее почти в самом центре этого беспорядка. На него упало несколько досок, и она резко бросилась к нему, откидывая деревяшки, освобождая Драко.

— Прости, — прошептала она, наклоняясь к его лицу. — Прости меня, прости... Это моя вина, это я сделала что-то не так. Оно должно было подействовать, ты должен жить!

Гермиона гладила Драко по белоснежным волосам; гнев и истерика сменились бессильным проливанием слёз. Она плакала так отчаянно, ей не хватало воздуха, голова болела, обещая взорваться изнутри.

— Как же так? — всхлипывая, проговорила она.

Скользнувшая из её глаз слеза, упала ему на щёку, разбиваясь о холодную кожу. В мгновение ока она впиталась в его остывшую кровь, смешиваясь с другими ингредиентами выпитого зелья, проникая в самую глубь, и, достигнув сердца, заставила его вновь биться. Как по волшебству, — но ведь это и было самое настоящее волшебство — он задышал. Ресницы затрепетали, кровь нагрелась до необходимой температуры, кожа приобретала здоровый цвет. Но Гермиона, склонившаяся над ним, сидела с закрытыми глазами, мотая головой из стороны в сторону, и поэтому не увидела воскрешения Драко. Он находился ещё без сознания, но уже начинал слышать какие-то звуки, а Гермиона, закрывая лицо руками, что-то шептала и заливалась горячими слезами. Наконец, Драко открыл глаза и увидел её склонившуюся над ним.

— Что произошло? — охрипшим голосом спросил он.

Говорить было очень трудно, во рту пересохло, ужасно хотелось пить, в глазах двоилось, а звуки слышались глухо и с эхом, словно со дна колодца. Гермиона сначала испугалась, решив, что у неё повредился рассудок, но внимательно всмотревшись в его лицо, неверяще улыбнулась.

— Как? — лишь это она смогла отчётливо выговорить, но голос был слишком тихим.

— Всё получилось? — снова спросил Драко, с тревогой смотря на Гермиону.

— Ты умер, по-настоящему умер, — шептала она. — Я использовала противоядие... ты оставался мёртв... я не знала, что делать... потом моя паника... твои глаза, они...

Она прибывала в лёгком шоке, а спустя мгновение истерично засмеялась и снова закрыла лицо руками. Драко испугался ещё больше.

«Может быть, это какой-то побочный эффект противоядия, и тот, кто его использует, сходит с ума?» — подумал он.

Гермиона продолжала смеяться.

Драко сел, оставаясь на грязном холодном полу, и обнял её, она уткнулась носом в его плечо.

— Успокойся, — прошептал он, гладя её по каштановым волнистым волосам, — я же жив, всё хорошо.

— Да, всё хорошо, всё хорошо, — повторяла она, словно в бреду.

Когда Гермиона успокоилась и вытерла слёзы, Драко выпустил её из своих крепких объятий. Он встал, осматривая пострадавшую хижину.

— Ты сражалась с ними? — спросил он.

— Нет, я просто немного перенервничала. Я же думала, что ты умер...

— Репаро. — Драко взмахнул волшебной палочкой, и некоторые доски собрались в прежнюю стену и потолок, но не все повреждения удалось исправить. Хотя крыша выглядела теперь намного лучше.

— А противоядие, оно подействовало? — Он всё ещё плохо соображал.

— Нет, ты умер и я... — голос дрогнул, но Гермиона попыталась удержаться от слёз.

— Всё в порядке? — заботливо спросил Драко и взял её ладонь в свою руку.

— Теперь да, — тихо ответила она.

— А как тогда я ожил?

— Я не знаю...

Драко больше не мог спокойно смотреть на страдающую Гермиону и снова обнял её.

Малфой-мэнор.

Запыхавшиеся и взволнованные Пожиратели (взволнованными были все кроме Фенрира Сивого) без стука вломились в дверь кабинета Люциуса. Можно было подумать, что весь путь от Хогсмида до поместья Малфоев они бежали. Малфой-старший сидел за рабочим столом и разбирал стопку очень важных бумаг.

— Люциус, — начал Сильвиус, подходя к нему, — Драко, он...

— Что-то случилось? — Люциус поднял на вошедших недовольный взгляд.

— Твой сын считает нас безвольными марионетками, — прорычал Сивый.

Люциус встал с кресла, взяв в руки бокал с бренди и нахмурился, что-то обдумывая, а потом нетерпеливо произнёс:

— Вы привели его?

Фенрир Сивый криво ухмыльнулся.

— Твой сын отравился у нас на глазах, — сообщил главный Пожиратель, откидывая капюшон и открывая смуглое лицо с правильными симметричными чертами; его длинные тёмные волосы доставали до плеч.

— Что ты сказал, Ноэль?

— Ты слышал, он не захотел становиться Пожирателем Смерти. Он мёртв.

Люциус уронил бокал на пол и бессильно опустился обратно в кресло. Четверо Пожирателей стояли перед ним и насмешливо смотрели, прекрасно понимая, что Тёмный Лорд теперь сделает с ним и его женой.

— Драко мёртв? Вы его убили? — послышался женский слабый голос.

Все пребывавшие в кабинете обернулись и увидели бледное лицо Нарциссы Малфой, стоящей в дверях. Люциус вскочил с места и подбежал к жене, поддерживая готовую свалиться в обморок женщину.

— Ваш сын, миссис Малфой, отравился сам, мы его и пальцем не тронули, — ответил Ноэль совершенно спокойным голосом.

— Ненавижу, — прошипела Нарцисса, отталкивая Люциуса.

С её глаз не упало ни слезинки, она не хотела плакать при этих чёрствых кровожадных Пожирателях, но сердце её, как только что обронённый бокал Люциуса, разбилось на маленькие кусочки, выливая яд в кровь. Её лицо исказила гримаса ненависти, и она достала волшебную палочку, направляя её на мужа.

— Авада Кедавра! — закричала Нарцисса.

* * *

Они стояли в объятиях друг друга уже несколько минут. Гермиона прислушивалась к неровному сердцебиению Драко, а он просто радовался, что жив, ведь это всё, что имеет значение. Полная луна светила очень ярко, свет её пробивался сквозь дыры в потолке и освещал эту пару. Полночь.

Никогда Гермиона не чувствовала себя настолько живой, ей словно только сейчас позволили дышать.

— Ты волновалась за меня? — Это было скорее утверждение, чем вопрос, но Драко хотел услышать ответ.

— Очень, — прошептала ему Гермиона в самое ухо.

Он улыбнулся, прижимая её ещё крепче.

— Я не знаю, как я буду жить теперь, но почему-то мне кажется, что ты будешь рядом.

— Буду, я теперь всегда буду рядом.

— А ты не будешь вновь плакать из-за меня?

«Вновь плакать из-за тебя», — повторила мысленно Гермиона и внезапно всё поняла.

— Драко, — неуверенно произнесла она, — я знаю, почему ты жив.

— Почему? — отстраняясь от неё, спросил он.

— Противоядие, это всё оно.

— Но ты же сказала, что противоядие не сработало. — Драко не мог понять, что же она хочет этим сказать.

— Сработало, но не все ингредиенты были верными.

— А какой был неверным?

— Слеза Пэнси Паркинсон, — улыбнувшись, прошептала Гермиона.

— А теперь объясни мне нормально, что же меня всё-таки воскресило, — потребовал Драко.

— Мои слёзы, — робко произнесла она, отводя от него взгляд.

— Что?

— Я заплакала, склонившись над тобой и, видимо, мои слёзы как-то смешались с зельем, активировали его и ты очнулся.

— Но я же... ты...

— Стала для тебя дорогим человеком? — продолжила она за него.

— Грейнджер, я...

— Я Гермиона! — перебила она.

— Послушай, у меня так болит голова, я словно с метлы свалился.

— И поэтому не хочешь думать о том, что я...

— Я не хочу сейчас думать вообще, — перебил её Драко.

Гермиона устало вздохнула и отошла от него. Зачем заставлять его произносить такие сложные слова как: «Да, ты стала для меня больше чем просто тень на холодной стене» или «Я полюбил, хоть отрицал такое чувство»? Если Гермиона смогла своими слезами оживить его, то тут всё ясно и без слов.

15 лет назад.

Драко усердно избегал разговора о своём воскрешении. Обнять Гермиону или поцеловать было намного легче, чем сказать ей такие очевидные слова и признаться в её значимости в своей жизни. Скоро наступит рассвет; блестящие звёздочки уже исчезают с неба. Гермиона стояла, облокотившись о дощатую стену замёрзшей рукой, и размышляла о том, как теперь поступить с Драко.

«Пожиратели уже известили Волдеморта о его смерти, но это ещё не значит, что новость выйдет за пределы поместья Малфоев. — Лицо у неё было серьёзное и сосредоточенное, как будто она решала очень сложную задачку. — Но и открыто возвращаться в замок ему тоже нельзя, ведь о том, что он жив и прекрасно себя чувствует тут же узнают те самые Пожиратели, шпион в школе точно имеется».

Пока Гермиона обдумывала, где бы спрятать Драко от любопытных глаз, он, словно прочитав её мысли, заговорил спокойным и даже расслабленным голосом:

— Я теперь — человек-призрак, не так ли?

— Да, тебе нужно подыскать хорошее укрытие, — всё ещё задумчиво произнесла Гермиона.

— Наша подсобка, я так думаю, уже не подходит, верно?

Почему-то слово "наша" само вырвалось из его губ, и Драко даже не мог бы сказать по-другому. Гермиона же не обратила на это никакого внимания.

— Нет, не подходит, хотя она и скрывала наши планы. О ней знают два человека.

Драко ошеломила такая новость.

— А если бы они пришли тогда? — сказал он.

— Не пришли бы, у них на тот момент случился болезненный разрыв отношений, а прийти туда, означало бы сделать себе ещё больнее.

— В той миленькой подсобке встречалась какая-то парочка? — с отвращением спросил Драко.

— Да, — просто ответила Гермиона.

— Фу, могла бы предупредить.

— А разве это было настолько важно?

— Нет, но... Какая гадость. — Он скривился, будто только что съел лимон целиком.

Гермиона посмотрела на него как на шестилетнего ребёнка, который первый раз увидел целующихся взрослых, и рассмеялась.

— Что смешного я сказал? — недоумевал он.

— Ты как маленький, Драко.

Малфой закатил глаза и громко цокнул языком. Ему всегда были противны любые проявления чувств, а то, что он сам совсем недавно начал проявлять свои, было исключением.

— Есть у меня одна идея, — протянул он, постукивая указательным пальцем по подбородку, — это почти идеальный вариант.

— Только не говори, что ты решил остаться здесь, — обводя хижину взглядом, почти издевательски сказала Гермиона.

— Нет, конечно, я ещё в своём уме, — проворчал Драко. — Наш Хогвартс всегда удивлял меня, оставаясь неизученным до конца замком со своими секретами. Столько же мы не знаем о нём, стоит забрести на незнакомую территорию — можно остаться в лабиринте бесконечных коридоров навеки.

— К чему ты ведёшь? — нетерпеливо спросила она, сложив руки на груди.

— Я как-то гулял по неизвестным ранее местам и открыл для себя интересную комнату.

— Ну, и что же это за комната?

Драко усмехнулся, смотря на Гермиону. Можно было подумать, что она сейчас взорвётся от любопытства.

— Я специально запомнил её место расположения, — продолжал издеваться Драко. — Там очень красиво...

— Я тебя сейчас тресну! — Гермиона оттолкнулась от стены и направилась к нему.

— Хорошо, хорошо, — Он поднял руки вверх, — сдаюсь. Это бывший бальный зал Хогвартса, там даже рояль имеется, вот только нет удобного диванчика, как в нашей уютной подсобке.

— Это я беру на себя.

— Притащишь диван?

— Нет, я дам тебе свой спальный мешок.

— А зачем тебе спальный мешок в Хогвартсе?

— Я его по привычке закинула в чемодан вместе с остальными вещами. Просто перед тем, как уехать в школу, мы с семьёй ездили в горы.

— У тебя, наверное, замечательные родители, — выдохнул Драко, вспомнив Нарциссу и Люциуса.

Никогда его семья не проводила каникулы вне поместья. Люциус всегда таскал его на скучные и важные приёмы, а Нарцисса в это время встречалась с не менее скучными подругами. Всё его детство прошло на заднем дворе Малфой-мэнора в роскошном, вечно цветущем саду.

— Они же магглы, — напомнила Гермиона.

— Да, верно, магглы, — без ненависти, но даже с завистью сказал Драко.

Малфой-мэнор.

— Авада Кедавра! — закричала Нарцисса.

Сноп зелёных искр вырвался из её палочки и стремительно приближался к Люциусу. Сверкнули его испуганные серые глаза, в которых отразилось лицо Нарциссы. Она в тот момент была очень похожа на свою сестру Беллатрису: бешеные выпученные глаза, искривлённые в непонятной усмешке губы, дёргающиеся мышцы лица. Люциус не мог больше отдавать приказы своему собственному телу, поэтому замер в ожидании неизбежного. Но тело само предприняло попытку спасения, и он резко дёрнулся, пригнувшись от летевшей в него вспышки. Убивающее заклятие удачно миновало его, пролетев над головой, и Люциус повалился на пол, больно ударившись затылком о ножку журнального столика. Ничто бы не помешало Нарциссе снова попытаться убить мужа, но раздался протяжный жалобный вой и тут же затих. Пожиратели Смерти стояли шокированные произошедшим, а сама Нарцисса схватилась за голову.

— Что ты наделала? — закричал Ноэль.

— Ты убила его! — присоединился к нему Сильвиус.

Люциус посмотрел на жену, а потом, встав с пола, обернулся к Пожирателям и увидел Фенрира Сивого, распластавшегося на дорогущем персидском ковре.

— О, Боже... — прошептал он.

— Экспеллиармус! — произнёс Сильвиус, направляя палочку на Нарциссу, обезоруживая её.

Лишённая защиты женщина, схватила тяжёлый графин с водой, стоявший на журнальном столике, и выплеснула его содержимое в лицо приближающемуся Пожирателю. Однако это не остановило Ноэля, который был уже совсем близко. Он грубо схватил Нарциссу за руки и завёл их ей за спину.

— Ты убила Сивого! — взревел он.

— Я не хотела его убивать, — беспомощно проговорила Нарцисса.

Люциус стоял в растерянности; глаза его со страхом смотрели на обезумевшего Ноэля, нависшего над его женой.

— Что скажет Тёмный Лорд?

— Думаю, мы прекрасно понимаем, что нужно сделать, — сказал третий Пожиратель, отходя от мёртвого оборотня.

Он с болью посмотрел на Сивого и подошёл к Ноэлю, доставая свою волшебную палочку.

— Нет, — возразил Люциус и подошёл к Пожирателю, — я не позволю.

— Она только что чуть не убила тебя! — удивился Ноэль, слегка ослабив хватку.

— Это моя жена, не важно, что она хотела сделать, я обязан защищать её.

Пожиратель обернулся и посмотрел на тело Фенрира Сивого, а потом направил палочку на Малфоя-старшего.

— Тогда мы убьём и тебя, — сказал он.

* * *

Гермиона и Драко шли под мантией-невидимкой. Весь путь от Хогсмида до Хогвартса они молчали, думая об одном и том же — о чудесном воскрешении Драко. Войдя в огромные двери замка, они сразу увидели кошку Филча, сидящую прямо посреди вестибюля. Её красные глаза смотрели прямо на них изучающим взглядом, хвост дрожал от недовольства. Гермиона схватила Драко за руку и задержала дыхание, словно собралась нырять в воду. Кошка продолжала сидеть, не двигаясь и не издавая ни звука. Послышались шаркающие шаги, как будто кто-то тащил свои тяжёлые ноги по полу, забывая поднимать их.

«Филч», — догадался Драко.

Заспанный завхоз делал утренний обход, зевая на ходу и прикрывая руками рот. Кошка громко мяукнула, обращая на себя внимание, и Филч посмотрел туда, где стояли Драко и Гермиона.

— Что там, моя хорошая? — просипел он. — Кто-то нарушает школьные правила?

Филч прищурил сонные глаза. Драко медленно поднёс ладонь к своему лицу и закрыл ею рот. Он старался дышать спокойно и тихо, но сердце колотилось так ритмично и громко, что можно было использовать его вместо метронома. Как назло в вестибюле слишком тихо, даже не возможно было сделать и шаг, ведь этот короткий звук сразу подхватит эхо. А Филч, тем временем, приближался к трясущимся под мантией Драко и Гермионе. Кошка снова издала противное мяуканье и подняла лапу, указывая в их сторону.

«Брысь! — мысленно обратилась Гермиона к ней. — Пожалуйста, уходи».

Но миссис Норрис сидела, смотря ей прямо глаза.

— Что ты там увидела? — Филч насторожился ещё больше и остановился рядом со своей любимицей.

Настала очередь Драко договориться с кошкой и он, посмотрев в её красные глаза, подумал: «Уважаемая миссис Норрис, не будете ли вы так любезны, оставить испуганных учеников, пытающихся спасти свои жалкие жизни, в покое? Кажется, мистер Филч держит в кармане кое-что очень аппетитное для вас». Драко бы сейчас громко рассмеялся, если бы не находился в такой ситуации.

Кошка качнула головой и, медленно развернувшись, грациозно зашагала по каменному полу, цокая своими длинными когтями. Филч пожал плечами и пошёл за ней.

— Я чуть не умерла, — выдохнула Гермиона почти в самое ухо Драко, когда кошка и её хозяин скрылись за углом.

— Я бы тебя оживил своими слезами, — пошутил Драко, пытаясь скрыть улыбку.

Гермиона сильно сжала пальцы на его руке.

— Это совсем не смешно, — сказала она. — Нам нужно срочно уходить отсюда, где там твой бальный зал?

— Следуй за мной.

И Драко повёл её теми лестницами и коридорами, которые так хорошо запомнил.

* * *

Когда они, наконец, вошли в большой бальный зал, Драко зажёг свечи и направился к роялю, а Гермиона сняла мантию-невидимку и кинула её на ближайший столик. В следующую секунду она закашлялась, почувствовав, что в лёгкие беспрепятственно проникает пыль, затрудняя дыхание.

— Ненавижу пыль! — пожаловалась она Драко, размахивая рукой перед лицом.

— Ну, жить здесь предстоит не тебе, а мне, так что с пылью подружиться придётся, — ответил ей на это Драко.

— А может здесь просто нужно прибраться?

— Хорошая идея, Грейнджер.

Гермиона сделала несколько неуверенных шагов навстречу Драко, аккуратно ступая по грязному полу.

— Сколько можно называть меня по фамилии? — возмутилась она. — Нам через многое пришлось пройти вместе, а ты...

— Хорошо, Гермиона, как ты предлагаешь всё это, — он обвёл рукой зал, — вычистить?

— Очень просто, с помощью рук и палочки.

— Я предпочитаю палочку.

— Тогда начинай воевать с пылью, не будешь же ты спать в грязи, а я схожу за спальным мешком.

С этими словами Гермиона уверенно развернулась и, прихватив с собой несчастную

мантию-невидимку, покинула зал.

«Интересно, а как она найдёт дорогу назад?» — подумал Драко, касаясь длинными аристократическими пальцами клавиш рояля.

Скупое на тепло январское солнце уже заняло своё законное место на небе, подарив людям новый беззаботный денёк. Удивительно, но бессонная ночь никак не подействовала на Драко, и он чувствовал необъяснимый прилив бодрости. А дело было в мнимой смерти, так, по крайней мере, говорил он сам себе.

Гермиона вполне могла бы снять мантию-невидимку, ведь на часах уже было семь утра и можно гулять по Хогвартсу спокойно, лишь редко встречая тех учеников, которые рано вылезли из своих кроватей. Но ей было спокойнее оставаться невидимой, итак ночь была слишком долгой и перенасыщенной эмоциями. Хорошо, что сейчас выходной и про уроки можно спокойно позабыть. Про все, кроме её любимой нумерологии, но Гермиона решила пожертвовать своей маленькой слабостью ради возрастающей с каждым днём любви в своём сердце.

Она уже видела портрет Полной Леди, мирно дремавшей в своей позолоченной рамке, около которой не прошёл ни один волшебник. Гермиона вдруг поняла, что смертельно устала, и если не доберётся до своей уютной кровати, то заснёт на ступеньках и на неё кто-то обязательно наступит. А в спальне девочек сегодня наверняка будет тихо и спокойно — выходные же, и ученики планируют поход в Хогсмид.

«Ну и пусть, зато у меня теперь есть мой Малфой, поэтому нельзя спать, а нужно быть с ним

сейчас», — подумала Гермиона и удивилась.

Почему это Малфой теперь её? Что изменилось? Драко изменился, да, и она тоже. Она спасла его своими слезами и стала для него важнее, чем его "друзья". Гермиона слабо улыбнулась и сказала пароль:

— Огонь и меч.

Полная Леди даже не удосужилась открыть глаза, но покорно открыла портретный проём. Гермиона не снимая мантию-невидимку, вошла внутрь и сразу побежала по винтовой лестнице вверх. Как только она вошла в комнату девочек, в нос ударил едкий запах духов, пришлось зажать нос пальцами. Перед зеркалом вертелась Лаванда Браун, выливая на себя, наверное, весь флакон духов. Светлые кудри Браун подпрыгивали от быстрых движений, и она ничего не замечала, кроме себя самой. Тем лучше. Гермиона свободно подошла к своей кровати и нырнула в зашторенный полог, чтобы встать и уже не прячась под мантией поискать спальный мешок. Но стоило ей прилечь на кровать, и она почувствовала, как тяжелеют веки, а тело обессилено обмякло.

Она заснула даже не успев раздеться.

Гермионе снился сон, в котором она так и не смогла спасти Драко, а Гарри и Рон обвиняли её в его смерти. Сон был настолько реалистичен, что она поверила в его правдивость.

Проснулась Гермиона от того, что кто-то тряс её за плечи. Радуясь пробуждению, она открыла глаза и увидела перед собой Джинни, у которой было очень удивлённое лицо. Она испытала мимолётное чувство дежавю, ведь младшая Уизли совсем недавно приходила её будить. За несколько секунд до того, как Джинни начала говорить, Гермиона подумала, что всё это сумасшествие с помощью Драко и его мнимой смертью было всего лишь сном. Но куртка, в которой она заснула, доказывала обратное.

— Гермиона, почему ты спишь в верхней одежде? — непонимающе спросила Уизли.

— Эмм... мне было очень холодно, и я надела куртку, — соврала Гермиона.

Джинни посмотрела на неё как на сумасшедшую: в комнате всю ночь горел камин, обогревая помещение почти до летней температуры, к тому же у Гермионы имеется волшебная палочка, а она надела куртку? Будто прочитав её мысли, Гермиона стала оправдываться:

— Ну, я же спала, а в полусне можно сделать любую глупость. — Она пожала плечами и стянула с себя куртку.

Зря она это сделала, ведь под курткой была не пижама, а тёплый вязаный свитер. Но Джинни, кажется, этого не заметила, она согласно закивала головой и озвучила, наконец, свои мысли:

— Мы с ребятами собрались в Хогсмид, может, ты к нам присоединишься?

— Нет, Джинни, извини, но у меня ещё занятия по нумерологии.

— В выходной?

— Я же занимаюсь репетиторством, за что получаю дополнительные баллы.

— А, ну тогда понятно. Ты слишком много учишься.

Джинни уже развернулась, чтобы уйти, но Гермиона окликнула её:

— А сколько сейчас времени? — спросила она.

— Двенадцать часов, — ответила Джинни.

Сердце подпрыгнуло в груди и больно эхом отстукивало в висках. Она забыла про Драко. Как она могла? Он там один в грязной, всеми забытой части замка, а она преспокойно спит!

Как только Джинни ушла, Гермиона вскочила с кровати, яростно отодвигая полог, и стала искать спальный мешок.

15 лет назад.

Драко был зол. Он уже встретил рассвет, убрался в помещении, замучил рояль и даже вспомнил несколько танцевальных движений в вальсе, а Гермиона так и не пришла. Хотя, за что же её винить, за то, что она спасла его? В конце концов, она могла просто уснуть, ведь всю ночь они просидели в визжащей хижине. Нет, злиться на неё он не может, не имеет права. Драко подошёл к огромному зеркалу и внимательно осмотрел своё отражение: волосы аккуратно уложены назад, здоровый цвет лица без прежней бледности, ни следа усталости.

«Нужно почаще умирать», — подумал Драко.

Лязгнул замок и Драко насторожился, доставая палочку из кармана мантии. Открылась дверь и вошла Гермиона.

Ложная тревога.

Она держала в руках походный рюкзак цвета хаки и выглядела очень виновато.

— Я случайно заснула, — произнесла она, опуская глаза.

— А я прибрал зал до блеска, — отчитался Драко, улыбаясь.

Рюкзак упал на вычищенный пол; Гермиона бросилась к Драко и обняла его.

— Как же хорошо, что ты жив, — прошептала она.

— Тебе что, приснился кошмар с моим участием?

Но Гермиона не ответила, она лишь сильнее прижалась к нему, убеждаясь, что он действительно жив и дышит.

Когда она окончательно убедилась, что всё это не сон, она выпустила Драко из своих объятий и принялась распаковывать спальный мешок. Драко наблюдал за ней с неподдельным интересом, мысленно представляя себе неудобный кусок тряпки на котором ему предстоит спать. Да, спальный мешок это вовсе не та двуспальная кровать с превосходным мягким матрасом и бархатным балдахином, которая теперь так одиноко стоит в Малфой-мэноре. Когда Гермиона, наконец, извлекла спальник из рюкзака, Драко скривился, и пробормотал что-то вроде: «Больше похоже на конверт для трупов». К счастью, Гермиона не смогла разобрать его слов, но по его лицу поняла, что сейчас у него будет истерика. Бессмысленно было убеждать его, что спальный мешок ничуть не лучше кровати, ведь он был таким же удобным, как, к примеру, паркетная доска. Но Драко продолжал молчать и бросать короткие брезгливые взгляды на предмет, придуманный магглами для магглов. Тёмно-синий стеганый спальник с хлопковым наполнением был развёрнут, и Гермиона расстегнула молнию на нём.

— Надеюсь, я не услышу жалоб? — сказала Гермиона, строго посмотрев на Драко.

— Какие уж тут жалобы, — обречённо выдохнул он.

Драко не решился пока подходить ближе чем на метр к своей импровизированной "кровати", и сел на банкетку для рояля.

— Я не знаю, сколько ты здесь пробудешь, поэтому привыкай к тому, что имеется, — уже более мягко сказала Гермиона, тоже подходя к роялю.

— Думаю, это станет моим домом до самого конца учебного года, а потом ты увезёшь меня к себе. — Драко нагло ухмыльнулся.

— Что? — Гермиона не удивилась, нет, она просто была в шоке.

«Он что, серьёзно?» — испуганно подумала она.

Гермиона на мгновение представила, как Драко входит в её скромный дом, как родители с подозрением смотрят на необычного парня, которого привела их дочь. Драко сразу начнёт командовать, ведь он привык к тому, что ему прислуживают эльфы-домовики. Нет, это уже предел абсурда, Драко никогда не появится в её маггловском доме.

— Ну, ты же меня не оставишь здесь? — Он нахмурился.

— Нет, — неуверенно сказала Гермиона.

— Тогда, где ещё мне жить?

— Мы подумаем об этом, когда закончится учебный год.

— Хорошо, — почти мгновенно согласился с ней Драко и добавил: — Что-то я проголодался.

— О, я совсем забыла о еде, но скоро обед и я принесу тебе что-нибудь перекусить.

Драко снова обречённо выдохнул и ударил большим пальцем по клавише рояля.

— Драко? — позвала Гермиона тихим голосом.

Он поднял голову, выражая полнейшее внимание.

— Я всё же хотела бы знать, кто я для тебя? — смущённо спросила она.

— Ты снова о моём воскрешении. — Драко смутился. — Гермиона, может, мы не будем говорить об этом прямо сейчас?

— Но мы же здесь только вдвоём, чего ты боишься? — искренне не могла понять Гермиона.

— Я не боюсь, — уверенно произнёс он.

— Тогда ответь.

— Наверняка у тебя есть своя версия.

— Есть.

— Ну, так избавь меня от бессмысленных дополнений.

— Они не бессмысленные. — Гермиона потянула его за руку, заставляя встать.

— Ты хочешь услышать, что я ценю тебя, что ты для меня стала очень важна, и я никогда не отпущу тебя от себя?

— Я хочу услышать правду. Просто правду без украшений в виде лишних слов.

— Хорошо. — Драко коснулся пальцами её скул и убрал прядь каштановых волос за ухо. — Я никогда и никем не дорожил, так как тобой, — признался он. — Это правда.

Гермиона смотрела в его серые глаза, наполненные заботой, и улыбалась очень грустной улыбкой. Кто превратил эту холодную ледышку в такого родного сердцу человека?

«Ты, Гермиона, это сделала ты».

Сколько вот так можно стоять и смотреть в бездонные глаза человека, которого, кажется, любишь? Минуту? Час? Вечность?

Наконец, после долгих ссор и многих лет ненависти они смогли примериться и теперь ощущали острую потребность друг в друге. Она была бесконечно счастлива видеть его живым, а он благодарил судьбу за то, что в его жизни появился такой человек, способный понять его без слов. Ещё мгновение и эти двое скажут самые важные слова, но, нет, ещё слишком рано.

— Может, ты мне оставишь мантию-невидимку? — спросил Драко, продолжая рассматривать мягкие черты лица Гермионы.

— Я пришла сюда без неё, тем более она не моя и я должна вернуть её.

— Жаль, мне теперь придётся сидеть здесь и даже не выходить на улицу.

— Ну, всегда можно использовать оборотное зелье.

— И в кого же мне перевоплощаться?

— В меня. Пока я буду на занятиях, ты можешь спокойно гулять во дворе замка. Там во время уроков никого нет, поэтому там можно, а даже если кто-то любопытный и забредёт, можно что-нибудь солгать.

— Ну уж нет, я не хочу быть девчонкой, — запротестовал Драко.

— Ладно, мы что-нибудь придумаем, а сейчас я пойду на обед.

— Принеси мне пудинг.

— Хорошо.

— И тыквенный сок.

Гермиона высвободилась из его объятий и направилась к выходу.

— Я постараюсь, Драко, — сказала она напоследок и скрылась за большими резными дверьми.

Драко снова недовольно покосился на спальный мешок и достал из кармана волшебную палочку.

Перешёптывающиеся ученики, кажется, совершенно позабыли о еде. Все они были чем-то очень напуганы.

Гермиона вошла в Большой зал и сразу направилась к Гриффиндорскому столу. Первым её заметил Гарри, он встал и начал активно махать рукой, будто они не виделись уже много лет. На лице его читалась какая-то тревога, Рон тоже выглядел странно. Гермиона присела рядом с друзьями и Гарри сказал:

— Сегодня вся школа будто с ума сошла...

— Да ладно тебе, Гарри, может всё не так уж и плохо, — перебил его Рон. — Может ему просто надоели уроки. И вообще, какое нам до него дело? Пусть катится, куда хочет!

— Вы о чём? — спросила Гермиона, переводя взгляд с Гарри на Рона.

— Малфой пропал, — объяснил Гарри. — Его не видели уже два дня и в подземельях его тоже нет. Это всё очень странно. Ни мракоборцы, ни профессора не могут его найти.

Гермиона сделала удивлённое лицо и немного наигранно сказала:

— Какой ужас.

— Ты что-нибудь знаешь об этом? — с подозрением спросил Гарри.

— Если бы я хоть что-то знала о планах Малфоя, то училась бы на Слизерине и называли бы меня Пэнси Паркинсон.

Рон оценил шутку Гермионы и одобрительно засмеялся, а Гарри продолжал недоверчиво смотреть на неё, от чего Гермионе стало стыдно. Возможно, ему стоит рассказать правду?

Пообедав, Гермиона дождалась, пока Гриффиндорский стол опустел, и теперь набивала карманы мантии едой, совсем как Рон. Драко, кажется, хотел пудинг, но ему придётся удовлетвориться другой едой. Гермиона трансфигурировала тарелку в бумажный пакет и наполнила его картошкой. Мысленно посочувствовав желудку бедного Драко, — ведь ему предстоит так питаться очень долго, — она направилась к выходу, где столкнулась с Блейзом Забини.

— Смотри, куда идёшь, Грейнджер, — презрительно скривился он, отходя от Гермионы.

Она промолчала и пошла дальше, даже не взглянув на Слизеринца. Но внимательный Блейз заметил, что у Гермионы в руках была еда, а из карманов мантии торчали фантики.

«Подкармливает домовиков, что ли?» — подумал он.

— Что ж, весьма не дурно, — удовлетворённо произнёс Драко, оглядывая свою работу.

Дверь в бывший бальный зал открылась и на пороге показалась маленькая фигурка Гермионы. Она вошла внутрь и сразу заметила изменения в интерьере этой огромной комнаты.

— О, ты принесла мне поесть! — воскликнул Драко, подбегая к ней.

Он был так голоден, что готов был грызть ножки рояля, но Гермиона как раз пришла вовремя.

— Я вижу, ты без меня времени не терял, вот и кровать себе трансфигурировал, — сказала она, отдавая пакет с едой голодному Драко.

— Да, это конечно не царское ложе, которого я так достоин, но тоже сойдёт.

Гермиона закатила глаза. Он открыл пакет, в надежде, что сейчас поест свой любимый пудинг, а вместо него увидел неаппетитную картошку. Он со скорбным видом посмотрел на Гермиону и досадливо вздохнул:

— Я так понимаю, это всё, что тебе удалось стащить со стола? — спросил он.

— Да, — ответила она, виновато косясь на Драко.

— Никогда не любил жареную картошку.

— Я в следующий раз принесу тебе что-нибудь поаппетитнее, — пообещала Гермиона, подходя к спальнику, который Драко превратил в кровать.

Обыкновенная односпальная кровать с подушкой и одеялом выглядела очень комфортно, до такой степени, что сразу хотелось разлечься на ней и заснуть.

— То, что как нам кажется, мы видим перед собой, не всегда на самом деле этим и является, — озвучила Гермиона свои мысли.

— Что? — не расслышал Драко.

— Нет, ничего. Знаешь, Драко, а ты действительно неплохо постарался.

— Ну, не спать же мне на полу.

— Я бы поставила тебе оценку "выше ожидаемого" за такой превосходный образец

трансфигурации. — Гермиона улыбнулась слабой усталой улыбкой.

— О, я вижу, что вы, мисс Грейнджер, просто еле держитесь на ногах.

— Это такой намёк на то, что мне пора уходить?

— Нет, я не хочу, чтобы ты уходила, — сказал Драко, сокращая расстояние между ним и

Гермионой. — Помнишь ту ночь, перед моей "смертью"?

— Конечно, как такое можно забыть. — Она немного погрустнела, вспоминая о той ночи в хижине.

— Так вот, ты сказала мне, что будешь охранять мой сон.

— Да, и я выполнила своё обещание.

Драко прикоснулся рукой к её плечу, заглядывая ей в глаза.

«Господи, какие же у неё красивые глаза», — подумал он.

— Позволь мне сделать то же самое?

— Хочешь, чтобы я осталась здесь сегодня?

— Хочу.

— Тогда в Хогвартсе объявят о второй пропаже.

— В смысле? — не понял Драко.

— Все ученики уже знают, что ты пропал, и никто тебя не видел два дня. А на уроках тебя вообще давно не было.

Он тяжело вздохнул и закрыл глаза.

— Всё хорошо? — обеспокоено спросила Гермиона.

— Я просто представил, как мама воспримет новость о моей смерти, когда Пожиратели всё расскажут. Если что-нибудь случится с ребёнком, я себе этого никогда не прощу.

— Драко, пожалуйста, не терзай себя этими мыслями, — взмолилась Гермиона.

Она ведь прекрасно понимала, что известие о смерти сына станет для беременной Нарциссы сильнейшим ударом, что обязательно отразится на плоде. Если бы была возможность устроить встречу Драко и Нарциссы, Гермиона бы уже разрабатывала план действий. Но она не видела даже крохотного шанса, чтобы дать ей знать о том, что её Драко жив и с ним всё в порядке.

«Бедная Нарцисса», — подумала Гермиона, обнимая Драко.

— Я, пожалуй, всё-таки останусь, — прошептала Гермиона.

Драко уткнулся в её плечо, готовый вот-вот заплакать от отчаяния и страха за мать, но всеми силами сдерживался.

«А что, если эта новость не только повредит ребёнку, но и может убить маму?» — пронеслась в его голове страшная мысль.

Малфой-мэнор.

В одном из тёмных коридоров неприветливого поместья Малфоев мелькнула чья-то фигура, выходящая из кабинета Люциуса. Чёрный шлейф его одеяния волочился по полу; он шел медленно и что-то шипел на непонятном языке. За ним ползла огромная змея.

— О, мой Лорд, — заговорил писклявый женский голосок, догоняя его, — вы бесконечно добры к нам! Как я могу вас отблагодарить?

Волдеморт обернулся и презрительно посмотрел на женщину:

— Не стоит, Беллатриса, я оставил им жизнь только для того, чтобы они поняли свои ошибки и взмолились о смерти. Ты же понимаешь, что холодная сырая темница не самое лучшее место для беременной женщины. Люциус должен был наказать свою жену за неповиновение, а теперь он узнает каково это — быть пленником своего же дома. Жена не имеет никакого права идти против своего мужа! — прошипел Волдеморт, брезгливо разглядывая подобострастное лицо Беллатрисы.

Она виновато опустила глаза, чувствуя злость на свою сестру.

Теперь Нарциссе и Люциусу предстоит пройти через то, что приходилось проходить многочисленным жертвам, оказывавшимся в подземельях Малфой-мэнора.

15 лет назад.

Драко всё-таки съел свою нелюбимую картошку, потому что желудок угрожал сильно разболеться от голода, и теперь они с Гермионой сидели на кровати, поедая конфеты. Каждый фантик Гермиона трансфигурировала в бабочку. По залу уже летало пять бабочек и все были разные.

— Все говорят, что я очень талантливая волшебница, — сказала она, рассматривая свою работу, — но ведь это вовсе не талант, а упорство и жажда знаний. Я думаю, каждый человек так же может, просто не все хотят тратить много времени на самосовершенствование, довольствуясь базовыми знаниями.

— А я с ними согласен, — уверенно ответил Драко. — Ты действительно очень талантлива. Я столько раз пытался обойти тебя на уроке зельеварения в несуществующих состязаниях, но у меня ничего не получалось. Я упорно изучал каждый ингредиент, по несколько раз вчитывался в рецепт, но ты всегда была лучше меня. О, как же меня это злило.

— А сейчас злит?

— Не знаю, мы же давно не были на зельеварении. А теперь, когда меня не существует, там мы уже не встретимся.

— Значит, состязания окончены?

— Да, наверное.

Какое-то время они сидели в молчании, и слышен был только шелест конфетных фантиков. Гермиона не очень любила сладкое, но есть конфеты вместе с Драко ей понравилось. Он так смешно откусывал маленькими кусочками шоколадную глазурь и медленно пережёвывал, словно пытался навсегда запомнить её вкус перед тем, как у него отберут это лакомство. Гермиона не могла оторвать от него изучающий взгляд. Она с ним общается уже достаточно много времени, но каждый раз находит в нём что-то новое, что-то интересное для себя.

— Драко? — робко позвала она, нарушая непроизнесённый договор о молчании.

Драко улыбнулся ей, ему так нравилось, что она называет его по имени. Когда это делает именно она, внутри у Драко всё теплеет.

— Почему ты так со мной обращался все эти годы? — задала она не совсем приятный для Драко вопрос.

Улыбка исчезла с его лица и сменилась задумчивым выражением на нём. Он вспомнил второй курс, когда он впервые назвал её грязнокровкой, и вздрогнул, даже поморщился. Теперь ему стало стыдно за того Драко Малфоя, который так старался наполнить это слово зловонной грязью, выплёвывая его в Гермиону.

— Я не знаю, — честно ответил он. — Помнишь, ты сказала, что меня всю жизнь дрессировали, и что у меня нет своих мнений?

— Драко, я же тебя тогда совсем не знала. Ты меня презирал, унижал при каждом удобном случае, вот я и делала выводы, исходя только из твоих поступков. То, что ты это делаешь по каким-то причинам, а не только от того, что тебе приятно видеть обиду на моём лице, я и представить не могла, или не хотела.

— Нет, ты была права. Конечно, мне не твердили каждый день о том, что я обязан презирать таких как ты, меня не заставляли испытывать к ним ненависть, но я вырос в семье, где это считалось чем-то естественным. Таким же естественным как, например, то, что снег белый. Это даже не нужно было произносить вслух, я это знал с момента, когда из моих уст сорвалось первое слово.

Гермиона продолжала внимательно следить за ним, а Драко открывал ей всё новые дверцы в свою душу. Его слова отдавались звонким эхом по всему залу, задерживаясь где-то в уголках сознания Гермионы, а он продолжал:

— Ведь так сложно далеко уйти от того, как тебя воспитала твоя семья. Всё равно, так или иначе, но я копировал их жизнь, потому что это единственный пример поведения, который я видел. — Драко остановился, явно что-то раздумывая, а потом подытожил свои рассуждения: — Знаешь, а ведь о человеке можно многое узнать, посмотрев на его семью и пообщавшись с его родителями.

— Да, это так, — согласилась Гермиона. — Выходит, что вся эта твоя ненависть была фальшивой?

— Нет, не думаю. — Он развёл руками и виновато уставился в пол. — Я на самом деле испытывал к тебе отвращение и неприязнь. И, думаю, не только потому, что ты... магглорождённая.

— Отчасти из-за Гарри? — проявила догадливость Гермиона.

— Да. Поттер стал доказательством моей ничтожности.

— Я так не думаю.

Драко поднял ладонь в воздух, останавливая Гермиону. Ему не хотелось сейчас слушать о том, какой Гарри Поттер молодец и сколько он сделал для волшебного мира.

— Я не хочу больше говорить о Поттере.

Гермиона послушалась и замолчала, не желая злить его. Глубоко вздохнув, она попыталась сменить тему:

— А как ты будешь жить теперь?

— Если с мамой всё будет хорошо, я возьму её с собой. Думаю, покинуть страну было бы самым разумным решением в моей жизни. — Драко мечтательно воззрился в потолок. — Как было бы прекрасно — уехать туда, где сама-знаешь-о-ком никто не знает.

Гермиона понимала, что такое решение было бы очень верным, и только так Драко бы смог избежать настоящей смерти, но ей так не хотелось, чтобы он покидал страну, покидал её. Он как будто прочёл её мысли и тихо сказал:

— Не хочешь, чтобы я уезжал?

— Нет, не хочу.

— Я должен буду это сделать. Не к тебе же мне переезжать, в самом деле.

— Я знаю, Драко. Просто теперь, когда ты стал моим другом, я не хочу тебя терять.

Драко усмехнулся. Едва ли то, что есть между ними можно было назвать дружбой, но если ей так удобнее называть их отношения, пусть так. Он и сам не хотел уезжать из Англии, ведь здесь вся его жизнь. Да, временами она не совсем такая, какой он её представлял себе когда-то, иногда бывает так плохо, что хочется отправиться прямиком на луну, но это его дом, это то место, которому он принадлежит и ничего уже не изменишь. А Нарцисса, согласится ли она покинуть Англию? Хотя, ради своего единственного сына она пойдёт на всё, и Драко понимал это. Остаётся только молиться и сохранять веру в то, что она жива и цела. Но ведь не только Нарцисса нуждается в Драко... Сердце его пропустило удар, когда он вспомнил о Люциусе. Ведь нельзя же оставлять его в лапах Волдеморта, нельзя, даже если он сам того хочет.

«Он же мой отец, как я его оставлю? — размышлял Драко. — Каким бы он ни был, он — моя семья и я люблю его несмотря ни на что».

Он даже и не заметил, как его молчание затянулось, а Гермиона, между тем, ждала его слов.

— Я тоже не хочу с тобой прощаться, но так нужно, и ты ведь понимаешь это, — сказал Драко и взял её за руку.

— Да, я понимаю, — тихо ответила Гермиона.

День подходил к концу, и ученики бродили по замку без дела, предвкушая предстоящий поход в деревушку Хогсмид. Кто-то обязательно посетит паб "Три Метлы", а кто-то будет усердно трудиться над домашней работой, но эти выходные обещали быть особенно приятными. Солнце уже неделю без устали одаряло своим теплом весь Хогвартс и его окрестности, хотя для января это было странное явление. Но сейчас царствовал вечер, тихий и спокойный зимний вечер. Высокие башни замка освещала серебристая луна, они отбрасывали длинные чёрные тени, от чего казались ещё выше. Если прийти вечером на балкончик Гриффиндорской башни, то можно позабыть обо всём на свете и часами наслаждаться потрясающим видом на весь Хогвартс, на горы и на озеро. Но тому, кто сейчас сидел на холодной скамье в одной из самых высоких башен замка, было всё равно насколько прекрасен этот вечерний пейзаж. Он просидел здесь уже очень много времени, хотя никогда раньше не искал одиночества, предпочитая находиться в обществе своих друзей. Но теперь ему необходимо было оказаться в полной тишине, чтобы подумать. И он думал, думал так мучительно долго, что даже не заметил, как кто-то нарушил его одиночество.

— Рон, я тебя уже обыскался, — произнёс запыхавшийся Гарри.

Видимо, недавняя пропажа одного из учеников произвела на него сильное впечатление, и теперь Гарри боялся упустить своих друзей и товарищей из виду. То, что Гермиона пропадает неизвестно где, его тоже тревожило очень сильно, но он уверял себя, что она в порядке.

— Привет, Гарри, — сказал Рон бесцветным голосом. — Мне просто нужно было хорошенько подумать, чтобы разобраться в своих чувствах.

— Ты всё-таки решил расстаться с Лавандой?

— Это тоже, но это не самое главное.

Рон сделал приглашающий жест, чтобы Гарри присел на скамью рядом с ним. Он ощущал острую потребность выговориться, рассказать всё другу и попросить у него совет. Освещённый только одной луной Рон выглядел потерянным и грустным. Гарри присел на скамью и непонимающе воззрился на своего лучшего друга, а он продолжил:

— Я уже давно понял, что Лаванда не та, кто мне нужна. Я не люблю её. Да и испытывал ли я к ней хоть что-то подобное — я не знаю. Она, конечно, неплохая девчонка, но она не может сравниться с... — Рон осёкся.

Казалось, вот он момент, когда нужно признаться самому себе, что чувства, жившие внутри всё это время, стали прорастать сквозь стены многочисленных преград и отговорок. Рон всегда оберегал Гермиону, защищал её, а сам даже и не заметил, как влюбился. Но произнести вслух те самые слова, что он уже много раз прокручивал в своей голове, оказалось намного сложнее.

— Не может сравниться с Гермионой? — помог ему Гарри.

Рон с удивлением и одновременно с благодарностью посмотрел на друга. Ну, неужели же это так заметно?

— Да. Гарри, кажется, я люблю нашу Гермиону. — Его щёки налились румянцем, и теперь он напоминал помидор: пунцовые щёки, красный вязаный свитер и огненно рыжие волосы. На голову была неаккуратно натянута шапочка зелёного цвета, что только усиливало его сходство с этим овощем. — Но я не думаю, что она разделяет мои чувства. Она с нами почти не общается, а я скучаю.

— Мне тоже не хватает её. И вообще она странно ведёт себя в последнее время. А знаешь, Рон, мне кажется, что ты должен поговорить с ней и как-то намекнуть о своих чувствах.

— А если я сделаю только хуже? Я уже пытался пригласить её на свидание, но она отказалась и рассердилась на меня.

— У тебя же была Лаванда. Подумай, как бы она пошла с тобой на свидание, если знала, что у тебя есть девушка!

— Ой, я об этом не подумал тогда, — сказал Рон и подпёр рукой голову.

— Если хочешь быть к ней ближе, попроси её о помощи. Она же занимается репетиторством, а ты получаешь не самые лучшие оценки, вот и повод стать её подопечным.

— Гарри, ты гений! — радостно воскликнул Рон.

Он мгновенно оживился, а на лице у него появилась мечтательная улыбка.

— Тем более теперь у неё появилось вакантное место. Ну, Малфой же пропал, — пожал плечами Гарри.

— Если она не взяла кого-нибудь другого, — заметил Рон, немного погрустнев.

— Рон, ты же её лучший друг, она возьмёт тебя в любом случае.

— Но ведь наша Гермиона слишком правильная и она не допустит того, чтобы другим ученикам не достался репетитор.

— Это всё отговорки, Рон, — покачал головой Гарри, — снова. Просто подойди к ней и скажи, что тебе нужна помощь, вот и всё.

— Да, знать бы еще, где она.

— Если вы собрались просто так сидеть на своих ленивых задницах и ждать, когда пропадёт следующий ученик, удачи, но я собираюсь его найти. Кто со мной?

В гостиной Слизерина собралась небольшая кучка учеников, и все они имели сомнительное удовольствие слушать истерические речи Пэнси Паркинсон, которая расхаживала возле камина, размахивала руками и уговаривала их принять участие в поисках Драко Малфоя.

— Пэнси, солнышко, а ты не думаешь, что он просто ушёл? — протянул Забини, лениво рассматривая портрет Салазара Слизерина, висящий над камином.

— Во-первых, Блейз, я не солнышко, а во-вторых, он не мог вот так просто взять и уйти! — вскипела Пэнси.

— Да откуда ты можешь знать, что он мог, а что нет? Думаешь, Драко стал бы перед тобой отчитываться?

— Драко бы мне обязательно сказал, если бы решил уйти из школы! — настаивала Паркинсон. — Возможно, он бы даже предложил мне присоединиться к нему.

Слизеринцы увлечённо смотрели на покрасневшую Пэнси и на самодовольно ухмыляющегося Блейза. Он встал и подошёл к ней, театрально положил свою ладонь на сердце и, сделав притворно растроганное лицо, сказал:

— Бог мой, Пэнси, да ты же влюблена в него по самую макушку!

— Ну всё, Блейз, тебе не жить! — Она замахнулась на него, но Забини успел пригнуться.

— А мы тут подумали... мы с тобой, Пэнси, — подал голос Крэбб, совершенно не обращая внимания на разгорающуюся драку.

Гойл согласно закивал головой и стукнул огромной ручищей по столу. Теодор Нотт, Милисента Булстроуд, а так же несколько других Слизеринцев тоже выразили своё желание поучаствовать в поисках Драко Малфоя. Пэнси торжествующе заулыбалась и победно посмотрела на Блейза, всем своим видом говоря: «Так уж и быть, я позволю тебе присоединиться к нам, если ты принесёшь мне самые искренние извинения». Блейз махнул рукой и устало проговорил:

— Ладно, вы меня уговорили. Но, Пэнси, милая, как ты себе это представляешь?

Паркинсон уничтожающе посмотрела на Забини и стала приближаться к нему, а он попятился назад.

— Я тебе не милая! — закричала она.

Блейз всё отходил и отходил, пока не налетел на пуф, через который удачно споткнулся и спустя мгновение уже лежал на полу, протирая его своей одеждой, тем самым помогая эльфам-домовикам с борьбой за чистоту. Слизеринцы рассмеялись. Но Пэнси этого было мало, и она решила добавить ему страданий, кинув в него первый попавшийся предмет с каминной полки, которым оказалась пудреница. Пудреница раскрылась в полёте, и всё её содержимое оказалось у Блейза на лице.

— Милый макияж, мистер Забини, — смеясь, сказала Паркинсон.

Он поднялся с пола, отряхиваясь и чихая.

— Я понял, Пэнси, я больше никогда не произнесу тех слов, из-за которых оказался в таком положении, — сказал он.

— Так вот, дорогой мой Забини, ты меня спрашивал, как я себе представляю поиски Драко? Очень просто. Завтра у нас будет целый свободный день для того, чтобы обойти каждый уголочек Хогвартса, включая те места, куда мы никогда не забредали, — с нескрываемым удовольствием объяснила Пэнси, скрестив руки на груди.

— Я согласен, — сказал Гойл.

Крэбб закивал, остальные Слизеринцы одобрительно зашумели, а Блейз закатил глаза и пробормотал:

— Ну, куда же вы без меня? Я тоже согласен.

15 лет назад.

Гермиона возвращалась в Гриффиндорскую башню в задумчивости. Её всё не отпускала мысль о том, что через какое-то время Драко уедет, а она вновь вернётся к привычной жизни. Хотя нет, привычной жизни уже не будет. Война с Волдемортом, поцелуи с Драко... Всё изменится.

Проходя возле рыцарских доспехов на третьем этаже, она заметила возле окна ученицу. Девушка стояла к Гермионе спиной и поэтому она не могла её узнать. Её короткие чёрные волосы блестели в свете факелов, а плечи содрогались от частого всхлипывания. Гермиона хотела было уйти, но уж больно несчастно выглядел силуэт рыдающей. Может, её кто-то обидел? Почему-то Гермиона вспомнила о том, как она сама проливала горестные слёзы безответной влюблённости в Рона. Полная решимости, она твёрдым шагом направилась к плачущей девушке.

— Почему ты плачешь? Что-то случилось? — спросила она ласковым голосом.

Девушка перестала всхлипывать и резко повернула к ней голову, Гермиона тут же пожалела, что вообще заметила её. Это была Пэнси Паркинсон, её красные глаза с ненавистью воззрились на Гермиону, казалось, ещё чуть-чуть и Паркинсон бросится на неё, чтобы выдрать ей все волосы.

— Грейнджер, убирайся отсюда! — крикнула она.

Гермиона уже хотела покорно развернуться и кинуться к ближайшей лестнице, но взгляд её остановился на магической фотографии, которую держала Пэнси. На ней была изображена молодая пара: красивый мужчина с чёрными волосами, аккуратно уложенными назад, и женщина с круглым лицом и маленькими миндалевидными глазами, очень похожая на Пэнси; оба были облачены в праздничные мантии, какие у волшебников принято надевать на свадьбу. Мужчина радостно махал и улыбался, а женщина держалась правой рукой за округлый живот, и понятно было, что она беременна. Гермиона сразу поняла, что это родители Пэнси и если она плачет, склонившись над их фотографией, то с ними что-то случилось. Весь её здравый рассудок приказывал ей разворачиваться и уходить, но жалость и не всегда уместное стремление помогать людям были крайне возмущены таким решением ума. Гермиона Грейнджер не может оставить в беде человека, который страдает, пусть даже это Пэнси Паркинсон.

— Это твои мама и папа? — задала она совершенно ненужный вопрос.

Паркинсон снова заплакала, но всё равно прокричала сквозь слёзы:

— Оставь меня в покое, иначе я запытаю тебя до сумасшествия! — И она достала волшебную палочку, направляя её на Гермиону.

Вот теперь Гермиона решила больше не испытывать судьбу. Она попятилась назад и продолжила путь к Гриффиндорской башне.

«Возможно, помогать людям, которые не хотят твоей помощи, не самая лучшая затея», — проскользнула не совсем благородная мысль в её голове.

Весь оставшийся отрезок пути она снова провела в задумчивости и даже не заметила, что возле входа в общежития Гриффиндора на неё неприязненно посмотрела Лаванда Браун, выбегая из портретного проёма. Гермиона сказала новый пароль и Полная Леди пропустила её внутрь. В гостиной было пусто, чему она обрадовалась и вздохнула с облегчением — не нужно врать и искать объяснений для Рона и Гарри. Гермиона удобно устроилась на диване, подобрав под себя ноги, и взяла первую попавшуюся книгу с журнального столика.

— "Колдунья и Демон", — прочитала она название на обложке и хмыкнула.

Гермиона никогда раньше не читала любовных романов, она просто считала их пустой тратой времени, говорила, что они не несут никакой ценности и ничему не учат. Лаванда, которая рьяно оберегает свои тоненькие книжонки, — совсем не такие, как "История магии", — и вздыхает над ними по вечерам, не согласилась бы с ней.

«Глупости всё это», — подумала Гермиона, но всё же открыла книгу и пробежалась глазами по строчкам.

Она даже не заметила как зачиталась, перелистывая страницу за страницей и проникаясь к главному герою симпатией. В начале истории рассказ шёл об изгнании демона из глубин ада за то, что он помиловал грешную душу. Описание было настолько подробным и мрачным, что можно было действительно поверить в написанное. Гермиона стала с неподдельным интересом читать дальше, жадно поглощая каждое слово. Демон попал на землю в человеческом обличии, где всё ему незнакомо и чуждо. Он скитался по свету без пищи и воды, люди гнали его прочь из своих деревень, а дети боялись странного человека так похожего на чудище из легенд и сказок.

Поленья в камине тихо потрескивали, пламя трепетало, а забывшаяся на страницах любовного романа Гермиона продолжала нелёгкий путь с героем-демоном, пробираясь через преграды и опасности. Ночь уже вовсю правила балом, когда она уснула на диване, остановившись на том, что демона приютила на ночлег тёмная колдунья.

* * *

Утро оказалось недоброжелательным к Гермионе. Не дав ей выспаться, в гостиную вбежали шумные Лаванда и Парвати, которые стали громко разговаривать и хихикать, не замечая спавшую на диване Гермиону. Парвати даже взвизгнула от восторга, когда Лаванда стала описывать ей нового Когтевранского ловца команды по квиддичу. Но на мгновение Лаванда повернула голову в сторону дивана и заметила свою раскрытую книжку, лежавшую на полу. Она подошла к Гермионе и толкнула её острыми пальцами в бок.

— Что ты сделала с моей книгой? — закричала она, топнув ногой.

Гермиона дёрнулась от её писклявого голоса и разлепила сонные глаза. Лаванда Браун стояла над ней, тряся перед её носом своей драгоценной книгой.

— Ты её помяла! — снова закричала она.

— Извини, она случайно мне подвернулась, — пробормотала Гермиона, потирая глаза.

— Свои книги будешь мять, а чужие не трогай!

Лаванда сгребла все остальные книги, которые были разбросаны на столике в охапку, и, взяв Парвати за руку, потащила её в спальню девочек. Гермиона встала и подошла к окну. Стремительно таял снег, согревая каждый дюйм земли, но в гостиной было по-прежнему холодно. Видно было, как Хагрид прогуливается около своей хижины с Клыком, радостно подпрыгивающим каждый раз, когда лесничий поднимает руку вверх, в которой без всяких сомнений держит сочный кусок мяса. Солнце на какое-то мгновение ослепило, и Гермиона закрыла глаза рукой. Послышались шаги, но она не обернулась, продолжая стоять в полусне и медленно вдыхать воздух.

— Доброе утро, Гермиона, — услышала она знакомый голос за спиной.

«Только не сейчас, Рон», — подумала она.

Звук приближающихся шагов становился всё ближе и Гермиона окончательно очнулась. Она повернулась к Рону и улыбнулась ему.

— Доброе утро, — тихо сказала она.

— Где ты была вчера? — поинтересовался он.

— Сначала в библиотеке, потом на дополнительных занятиях, после чего совершила прогулку по парку и вернулась в замок, — на ходу сочиняла Гермиона. — А что?

— Ничего, просто интересно, — сказал Рон краснея. — Слушай, Гермиона, я тут подумал... может, ты возьмёшь меня в свою группу по репетиторству?

— Рон, боюсь, у тебя не достаточно знаний, чтобы быть репетитором.

— Нет, — рассмеялся Рон, — я не хочу им быть. Мне самому нужен репетитор. Ты же сама постоянно говоришь, что мои оценки просто ужасны.

— Ну, Рон, я не...

— Только, пожалуйста, не говори, что никого не принимаешь. Я знаю, что после исчезновения Малфоя у тебя есть свободное место.

Гермиона растерялась. Она смотрела на Рона полного надежд и ожиданий, и не знала как бы помягче ему сказать, что она не сможет с ним заниматься. И почему всё валится на неё в такой неподходящий момент? Она закивала головой, соглашаясь со своими мыслями, что Рон воспринял как знак согласия. Он стремительно преодолел оставшееся между ними расстояние и крепко обнял её.

— Ты самая лучшая, — прошептал он ей на ухо и чмокнул в щёку. — Я пойду будить Гарри, вместе пойдём на завтрак.

Рон, стараясь не встречаться с ней глазами, поспешил в комнату мальчиков, а Гермиона осталась стоять в полной растерянности. Она же отменила все занятия со своими подопечными на всю неделю, а теперь придётся заниматься с Роном, но делать нечего. Гермиона с обречённым видом побрела в ванную.

* * *

В Большом зале было привычно шумно, только одна Гермиона сидела молча и ковыряла вилкой в салате. Гарри и Рон завели наискучнейший, как думала Гермиона, разговор о квиддиче, поэтому она их не слушала. Она уже успела пожалеть, что ушла от Драко вчера. Сейчас бы они сидели и разговаривали о чём-то очень важном, спорили и просто наслаждались бы обществом друг друга. Она огляделась по сторонам, без особого интереса разглядывая зал.

«И почему все вокруг так беззаботны? — подумала она. — Война началась, Волдеморт запугивает волшебников и уничтожает магглов, а они смеются, читают новости и строят планы на ближайшие выходные, которые для них, возможно, уже и не настанут».

За профессорским столом весело о чём-то переговаривались Слизнорт и Флитвик, на которых иногда посматривал недовольный Снейп. Кресло директора привычно пустовало, заставляя Гермиону возвращаться к тревожным мыслям о незащищённости. Гермиона вздохнула, поджав губы, и вернулась к своей еде. Гарри с Роном уже перешли на крик, от чего хотелось бросить в них чем-нибудь, чтобы вели себя сдержаннее. Время тянулось до невозможности долго, а ей так хотелось скорее отправиться на уроки, чтобы занять мысли таблицами, картами и зельями. Но Гермиону кто-то толкнул рукой, привлекая её внимание.

— Смотрите, вон Дамблдор, — сказал Гарри.

Гермиона обернулась и действительно увидела, что директор подошёл к своему месту, поприветствовал профессоров и сел в кресло. Беспечная улыбка играла на его морщинистом лице, казалось, он только что вернулся из длительного отпуска, хотя всё это время просиживал у себя в кабинете.

— Он вчера сказал мне, что ему стало известно местонахождение ещё одного крестража Волдеморта, и пообещал взять меня с собой, — ликующе сообщил Гарри.

Гермиона мигом избавилась от всех лишних мыслей и посмотрела на него:

— Гарри, почему ты мне этого не говорил? — сказала она с укором.

— Ну, Гермиона, я же не могу бегать за тобой по всему замку, а ты постоянно отсутствуешь. — Он многозначительно посмотрел на неё, словно точно знал, где она была.

— Значит, ещё одна часть его души, — задумчиво произнесла Гермиона. — Это может быть очень опасно, Гарри.

— Я знаю, но я должен пойти с ним.

Гермиона долго смотрела на него, как смотрит мать, провожающая своего ребёнка в неизвестность. Гарри же был полон решимости и горел желанием идти до конца.

— А какой у нас первый урок? — спросил Рон, пытаясь отвлечь друзей от тяжёлых мыслей и разговоров.

— Сдвоенные зелья, — ответил Гарри.

— Опять Слизерин... — устало выдохнул Рон.

Драко метался из стороны в сторону в этом огромном зале, где каждый его шаг отзывался протяжным эхом. Как же невыносимо сидеть в четырёх стенах, без возможности выйти на улицу. А так хочется ощутить морозный ветер на лице, почувствовать, как он взъерошивает волосы на голове. Он с завистью посмотрел в окно на группы учеников, шествующих на занятия, так ему хотелось присоединиться к ним. Если бы не высота, то Драко бы не раздумывая спрыгнул к ним. Ручейки талой воды медленно текли по стеклу и он ненадолго отвлёкся, наблюдая за путешествием капель, которые неминуемо встречались с деревянной рамой. Сейчас бы почитать хорошую книгу, но даже книг здесь нет. Ему совсем не хотелось представлять, что такие одинаковые дни и эти бесконечные минуты ещё полгода придётся терпеть. Зимние вечера у огромного камина ещё можно пережить спокойно, наслаждаясь тишиной и покоем. Но что делать весенними деньками, наполненными теплом и весельем? Драко кинул взгляд на мантию, лежавшую на кровати, и прищурил глаза. А что если он укутается в неё и наденет капюшон, чтобы не было видно лица? Эта идея показалась ему жизнеспособной и он, подхватив мантию, подошёл к зеркалу. Набросив капюшон на голову, Драко попытался скрыть лицо, повертелся немного и обрадовался тому, что появился шанс выйти за пределы зала. А Гермионе знать это не обязательно, всё равно она будет против. Осталось только подождать подходящего момента, когда учеников в замке не слишком много.

* * *

Тем же вечером, когда уставшие волшебники возвращались каждый в свои общежития, Драко покинул бальный зал в полной уверенности, что ему ничего не грозит. Плотный капюшон, конечно, скрывал его лицо, но он так же вызывал подозрения у тех немногих, кто встречался ему на пути. Но Драко ничего не замечал, или просто не хотел замечать. Он шёл медленно, рассматривал картины и гобелены, висевшие на стенах, стараясь не поднимать голову, если слышал голоса. Проходя мимо библиотеки, он увидел кучку Слизеринцев, расспрашивающих о чём-то третьекурсников. Драко ненадолго остановился и решил понаблюдать за ними чисто из интереса. Блейз Забини с важным видом и активно жестикулируя, что-то выпытывал у темноволосой девочки, Крэбб и Гойл стояли рядом с ним, словно его верные телохранители.

«Как быстро они переметнулись на его сторону, — с усмешкой подумал Драко, — не могут и дня прожить без заводилы».

Пэнси Паркинсон стояла в стороне и отстранённо смотрела в стену перед собой, ничего не замечая вокруг. Драко испугало такое поведение подруги, и он с трудом поборол в себе дикое желание подойти и спросить у нее, в чём же дело. Не добившись нужного результата, компания Слизеринцев побрела куда-то в неизвестном направлении, но Драко остался стоять. Распахнулись большие двери библиотеки, и он увидел ненавистную рыжую голову Рона Уизли, за которым шла Гермиона, его Гермиона. Она что-то бормотала, стремительно заливаясь краской, и поглядывала на Рона, который пытался взять её за руку. Злость поднималась в Драко как ртутный столбик в невыносимо жаркую погоду. Чувствуя, что вот-вот совершит глупость, он заставил себя уйти подальше от библиотеки и Гермионы с Роном. Он даже и не заметил, что пошёл в ту сторону, в которую направились Слизеринцы во главе с Блейзом Забини. Желание погулять быстро исчезло и сменилось желанием вновь очутиться в огромном бальном зале. Но ноги почему-то понесли его совсем не в том направлении, в котором находился зал, а куда-то в узенький коридор, слабо освещаемый одиноким факелом. Остановившись у статуи грифона, Драко снял капюшон и провёл ладонью по волосам. Ревность захлестнула его и он стал с дикой силой бить о неровный камень кулаком. Чьи-то приближающиеся голоса не заставили его спрятаться за статую, он продолжал калечить руку.

— А здесь мы ещё не искали, — произнёс низкий голос.

— Зачем ему прятаться здесь, если он действительно решил спрятаться? — возразил другой голос.

— Блейз, если тебе не хочется заниматься поисками, так и скажи, — вмешался женский голос.

— Да с чего вы взяли, что мне не хочется? Я просто... Драко?

Драко, наконец, оторвался от избиения ни в чём неповинной стены и обернулся. Перед ним стояли четверо: Блейз Забини, Пэнси Паркинсон, Крэбб и Гойл. Пэнси бросилась ему на шею.

— Я думала, что тебя похитили, — сказала она, шмыгнув носом.

Когда Пэнси выпустила его из объятий, Драко по-прежнему стоял не шелохнувшись. Он всё ещё не до конца осознал, что идеальный план, который они с Гермионой придумали, развален. Он смотрел на своих однокурсников и не понимал, как они его нашли, а главное — зачем?

— Ну, кому, скажи, понадобится похищать ученика? — усмехнулся Блейз. — Тем более из Хогвартса.

— Где ты был, Драко? — спросил Гойл, косясь на его окровавленную руку.

— Я... ну, мне захотелось побыть одному, — пробормотал Драко, отводя взгляд от всех четверых.

Какой же глупый поступок он совершил. Ну, что ему стоило потерпеть, посидеть спокойно в бальном зале, поиграть на рояле, подождать Гермиону и посоветоваться с ней. Нет же, надо было обязательно уйти и нажить себе новых неприятностей, ведь истории с Пожирателями Смерти ему не хватило.

— Драко, ты случайно с астрономической башни не падал вниз головой? — поинтересовался Блейз, смотря на него как на душевнобольного.

— Что? Какая башня, Забини? — не понял Драко.

— Все профессора встревожены твоей пропажей, Дамблдор даже объявление сделал, чтобы ученики были осмотрительнее в это нелёгкое время, а тебе захотелось побыть одному?

Блейз еле себя сдерживал, чтобы не украсить лицо Драко парочкой симпатичных ссадин.

— Знаешь, Драко, я думал ты действительно в беде, но ты просто валяешь дурака, впрочем, как всегда. — Забини недовольно покачал головой. — Пойду, расскажу Снейпу, что ты объявился, может быть, тебя накажут за такое поведение.

Драко с ужасом смотрел, как удаляется тёмная фигура Забини, но не мог ничего сделать. Пэнси снова обняла его, а он подумал: «Вот теперь точно всё кончено».

15 лет назад.

Уроки пролетели для Гермионы очень быстро и наступил тот момент, когда нужно было тащить Рона в библиотеку, чтобы втолкнуть в его голову побольше новых знаний. Два часа она объясняла ему темы по зельеварению и заклинаниям, но Рон почти не слушал её, а когда она задала ему вопрос, который не относился к урокам, он сказал: «Гермиона, может, ты согласишься сходить со мной в кафе мадам Паддифут?». Гермиона расширила глаза, но Рон не остановился на своём предложении и попытался поцеловать её, а она резко встала и направилась к выходу. Остановившись у двери, она попыталась спросить его, всё ли с ним в порядке, но он не слушал её, а лишь зачарованно смотрел ей в глаза, пытаясь обнять. Если бы он так смотрел, когда она сама сходила по нему с ума, её бы осчастливил такой взгляд, но теперь всё изменилось.

«И почему наши желания исполняются тогда, когда мы и думать о них забываем?» — промелькнуло в голове у Гермионы, пока она пыталась выскользнуть из объятий Рона.

В тот день она тщательно пыталась найти правдоподобную причину, чтобы покинуть гостиную Гриффиндора, в которой сидел Рон и сверлил её глазами. В какой-то момент ей надоело чувствовать на себе постоянный пристальный взгляд, и она просто встала и покинула гостиную, не обращая внимания на просьбы Рона остаться. Поднялась по винтовой лестнице в спальню девочек, и хотела было достать какой-нибудь учебник, чтобы погрузиться в изучение рун или карту звёздного неба, но на глаза попалась книга, которую она недавно читала — "Колдунья и Демон". Гермиона огляделась по сторонам в поисках истерической Лаванды, но в комнате кроме неё были только две спящие девушки. Уверяя себя, что с Лавандой ничего не случиться, если её книгу прочитает кто-то ещё, она взяла её в руки, удобно устроилась на кровати и стала читать. И снова она удивилась, насколько сильно её затянул сюжет и привлёк главный герой, несмотря на то, что это был любовный роман.

«А у Лаванды всё-таки есть вкус», — подумала Гермиона, переходя к следующей главе.

В тот день она почти не думала о Драко, а ей бы стоило принести ему еды и что-нибудь способное занять его хотя бы на час. Чтение всегда было для неё своеобразным порталом в прекрасный мир познания и фантазии. Зачитавшись, она даже не замечала времени, не слышала никаких окружающих звуков, а только ощущала то, что читала. Наконец, она заставила себя оторваться от книги и положила её на прикроватный столик Лаванды, запомнив страницу, на которой остановилась. Оставалось ровно полчаса до отбоя и Гермиона, стараясь не шуметь и не привлекать внимания, вышла из спальни, тихо прикрыв за собой дверь. В гостиной были все однокурсники: кто-то читал, кто-то тихо разговаривал с друзьями, а кто-то и вовсе дремал в кресле. Оставшись незамеченной, Гермиона прошла мимо Невилла, поливающего своё странное растение, и выскользнула из портретного проёма. Полная Леди, в этот момент беседующая о чём-то с дамой из соседней картины, недовольно посмотрела на неё и сказала:

— Куда это вы собрались, юная леди, в такой поздний час?

Гермиона остановилась и улыбнулась ей, приняв самое искреннее выражение лица:

— Я вернусь через пару минут, просто в библиотеке осталось моё домашнее задание, которое мне завтра нужно сдать, — сказала она.

Полная Леди недоверчиво покачала головой, однако не стала больше её расспрашивать, и Гермиона побежала вниз по лестнице.

Она тихо ступала по полу, проходя коридор за коридором, и старалась не будить спящих в своих портретах людей. Весь путь Гермиона ругала себя за то, что совсем забыла о Драко, а он там один, ему скучно и он голоден. Она остановилось, ступив на лестницу, ведущую к нужному коридору.

«Еда, нужно принести ему поесть», — внезапно спохватилась Гермиона.

Она резко развернулась, от чего у неё закружилась голова, и упала, больно стукнувшись затылком о ступеньку. Из-за угла послышался чей-то взволнованный голос и в следующую секунду кто-то подал ей руку, помогая встать. Гермиона даже на мгновение подумала, что это Драко, потому что руки были такими нежными и бережно поддерживали её. Но потом она услышала голос:

— Гермиона, ты в порядке?

Она подняла глаза на доброжелателя и удивилась, увидев знакомое лицо.

— Рон? Скоро время отбоя, что ты здесь делаешь?

— Я шёл за тобой, — спокойно ответил Рон и достал из кармана мантии карту мародёров, показывая её Гермионе. — Гарри дал мне её на время.

— А зачем ты шёл за мной? — с подозрением спросила она.

— Гермиона, я за тебя волнуюсь. Ты бродишь по замку ночью, а здесь пропадают люди.

— Люди? Я думала, что пропал только один Малфой.

— Да, но... — Рон вертел в руках карту мародёров и не отрывал взгляд от пола; его уши покраснели.

Гермиона осмотрела его с ног до головы и над чем-то задумалась. Рон, такой верный и преданный друг, стоит сейчас перед ней и смотрит на неё с тревогой. Как она может его обманывать, не подпускать к себе близко, храня тайну Драко в одиночку? Он пошёл за ней, чтобы уберечь от опасностей, которые, как он думал, поджидают её. Он поверит каждому её слову, каждой лживой истории, только она больше не хотела врать ему. Звенящая тишина и нервные взгляды Рона в её сторону сейчас нисколько не смущали её, она не замечала ничего вокруг и, казалось, решалась на что-то очень важное и одновременно неразумное. Рон в очередной раз бросил на неё короткий взгляд и откашлялся, но она не обратила на это внимания. Где-то недалеко от них за стеной пролетел Пивз, гремя ключами и что-то приговаривая, а затем послышался звук разбивающегося стекла и рассерженный крик Филча. Наконец, Гермиона подняла глаза на Рона и, наполнив лёгкие воздухом, сказала:

— Рон, мне нужна твоя помощь, но ты должен поклясться, что это останется между нами.

Он как-то странно на неё посмотрел, но потом расплылся в довольной улыбке и закивал головой.

— Конечно, Гермиона, я клянусь, что бы ты мне не рассказала, я унесу это с собой в могилу, — сказал он, кладя руку на сердце.

— Рон, я не шучу, это правда очень важно, — наморщив лоб, произнесла Гермиона.

Рон сделал очень серьёзное лицо и взял её руку в свою.

— Если для тебя это так важно, конечно я никому не скажу.

— Тогда сейчас не задавай мне лишних вопросов и ничему не удивляйся.

— Хорошо, — поспешно согласился Рон.

Она ткнула пальцем в карту мародёров, указывая на кухню.

— Это и есть твой секрет, ты хочешь есть?

— Нет, Рон, мне нужно, чтобы ты сходил на кухню и попросил у эльфов сытный ужин, а потом принёс его сюда, — она показала на большое помещение, помеченное как "бальный зал". — А я буду ждать тебя.

— Я всё ещё ничего не понимаю, — растеряно произнёс Рон. — Ладно, я сделаю это для тебя.

— Только, когда подойдёшь к двери в бальный зал, постучи четыре раза, — потребовала Гермиона.

Рон недоумённо посмотрел на неё, но говорить ничего не стал.

— И, Рон, пожалуйста, ничему не удивляйся и будь спокойнее, — напомнила она и стала подниматься по ступенькам.

Пожав плечами, Рон побрёл на кухню, размышляя о том, что же задумала Гермиона.

Когда он уже стоял возле двери, за которой пахло запечённым сыром и грибами, он подумал, что она не просто так пригласила его в одинокую бальную комнату, и возможно это такой способ признаться ему в своих чувствах.

«Гермиона всё-таки очень изобретательна, — подумал он. — Устроить свидание в позднее время, да ещё в забытой части замка».

Весь переполненный мечтами и предвкушая незабываемый вечер, Рон отворил двери кухни.

«Возможно, я поступила не очень разумно, но держать всё это в себе я больше не могу, — терзала себя мысленно Гермиона, поднимаясь по лестнице. — Рон заслужил правду».

Дойдя до тайного убежища Драко Малфоя, она осторожно толкнула дверь и вошла в зал.

— Драко? — позвала она тихо.

Она даже не заметила его движения, но уже стояла в объятиях Драко. Он быстро гладил её по волосам, тем самым несознательно причиняя ей боль. Гермиона почувствовала, как несколько волосков навсегда распрощались с её головой и покинули пышную причёску.

— Драко, что случилось? — спросила она, убирая его руку со своей головы.

— Всё очень плохо, Гермиона, — сказал он с нотками паники в голосе.

Она отстранилась от него и внимательно посмотрела ему в глаза, в глубине которых читался страх и обречённость. Он начал расхаживать по залу быстрыми шагами и что-то бормотать, хватаясь за левое предплечье. Гермиона не могла понять, почему всё плохо, но он действительно выглядел так, будто на Хогвартс напал Волдеморт, но никто кроме него этого не заметил. Она внимательно следила за его перемещениями, пытаясь уловить в его походке то, что так его тревожило, но видела только загнанного в угол ребёнка.

— Так, хватит метаться! — резко сказала она, догнав его и преградив ему путь. — Лучше расскажи, что случилось.

Драко судорожно сглотнул и посмотрел на неё с опаской. Сейчас она устроит ему грандиозную взбучку, если он расскажет о том, что покидал зал. Терпение Гермионы было почти ангельским, но то, что она помогала ему варить зелье, вернула к жизни, запрятала в замке и до сих пор ним нянчиться, не может продолжаться вечно. Понимая, что другого выхода у него нет, Драко начал неприятный разговор:

— Я выходил из зала, — тихо сказал он, виновато опустив глаза.

Гермиона сначала подумала, что ослышалась, но он всем своим видом доказывал обратное. Она с опаской покосилась на дверь, а потом снова на Драко с явным желанием ударить последнего чем-нибудь тяжёлым. Ещё несколько секунд она стояла молча, брови её ползли вверх, а рот слегка приоткрылся.

— ЧТО? — закричала она, придя в себя.

— Гермиона, только не нужно кричать, — взмолился Драко, прикрывая уши руками.

— Зачем ты это сделал? — недоумевала она.

— Мне надоело сидеть взаперти и смотреть в окно — единственную мою связь с внешним миром.

— Тебе надоело? А быть живым тебе не надоело?

— Я накинул капюшон на голову и был очень осторожен... сначала.

— А потом? — спросила Гермиона, заранее зная ответ.

— Меня заметили, — выдохнул Драко.

— Кто?

— Паркинсон, Крэбб, Гойл, Забини. А Забини сказал, что доложит Снейпу о моём возвращении.

— Невероятно, — пробормотала Гермиона, присаживаясь на корточки. — Неужели жизнь тебя ничему не учит? Как ты мог в одно мгновение испортить такой идеальный план? Нет, это просто невероятно! Ты неисправимый глупец, Драко! Чего я вообще от тебя ждала?

Драко молча слушал её гневные восклицания и готов был согласиться с каждым словом в свой адрес. Он чувствовал себя так глупо, что ему было стыдно стоять рядом с Гермионой. Этот поступок был слишком детским, чтобы пытаться его оправдать. В дверь постучали четыре раза и он испуганно посмотрел на Гермиону так, будто она могла ему всё объяснить. А она могла. Гермиона встала, поправила мантию и обратилась к Драко:

— Не важно, что ты увидишь сейчас, просто молчи, — предупредила она его.

Драко кивнул. Она подошла к двери и открыла её. На пороге возник довольный Рон с подносом в руках, но при виде Драко он чуть не выронил его.

— Спокойно, — шепнула Гермиона Рону.

— Малфой? — не выдержал он.

— Уизли? — вытаращил глаза Драко.

Рон аккуратно — не смотря на всю ситуацию — поставил поднос на ближайший столик, и стал приближаться к Драко, который в свою очередь успел вытащить волшебную палочку и уже держал её наизготовку.

— Драко, опусти палочку! — вставая между ними, скомандовала Гермиона.

Но у Драко даже не дрогнула рука, он всё так же направлял палочку на Рона.

— Драко? — удивился Рон, растеряв весь свой гнев. Теперь на лице его читалось замешательство. — Гермиона, что здесь происходит?

— Я расскажу тебе всё, если ты успокоишься и сядешь, — сказала Гермиона, указывая на кровать.

— Зачем ты притащила сюда Уизли? — закричал Драко, не опуская палочку. — Он-то чем может помочь?

— Помочь? — насмешливо повторил Рон. — Тебе, Малфой, я уж точно помогать не стану.

Гермиона еле сдерживалась, чтобы не наслать на них парочку заклинаний, способных обездвижить и заставить их замолчать. Она подошла к Рону и за руки подтащила его к кровати, потом, когда Рон уже был усажен и спокойно сидел, она принялась за Драко. Когда оба парня, покорно приняв правила Гермионы, сидели друг напротив друга со скривившимися от отвращения лицами, она встала между ними. С видом суровой воспитательницы она начала рассказ о спасении Драко от участи Пожирателя Смерти и, чтобы у Рона не осталось никаких сомнений, показала не заклеймённые руки Малфоя. Затем во всех подробностях (упуская моменты с поцелуями и объятиями) поведала ему о том, как они сварили зелье мнимой смерти, как Драко умер, а потом вернулся к жизни и прятался в замке. Рон сидел с открытым ртом, но весь рассказ слушал внимательно и не перебивал Гермиону. А Драко, с каждым её словом всё больше и больше злился на неё. Наконец, Гермиона подошла к самой важной и завершающей части рассказа, и, понизив голос, сказала:

— Но теперь всё это не имеет никакого значения, поскольку Драко видели.

— Его нашёл кто-то из преподавателей? — спросил Рон.

— Нет, Уизли, всё намного хуже, — на удивление Гермионы спокойно сказал Драко. — Неважно как, но сегодня меня видели четыре однокурсника из Слизерина. И пытаться переубедить их, чтобы не докладывали Снейпу, бесполезно.

— Да уж, этих точно бесполезно, — согласился Рон.

— Так что, единственное моё спасение — настоящая смерть.

Гермиона с удивлением наблюдала за тем, как эти двое общаются между собой, без применения язвительных слов и заклинаний. Она ожидала чего угодно: словесной перепалки, истерики обоих, обвинения со стороны Рона в предательстве, драки, в конце концов. Но вместо всего этого Рон и Драко спокойно разговаривали.

«Мир сошёл с ума, или я попала в какую-то параллельную реальность?» — подумала Гермиона.

Она посмотрела на Рона и стала ждать его реакции.

«Вот, он сейчас одумается, поднимется и закричит на меня и на Драко».

Но он ничего подобного не делал. На лице Рона отразилась напряжённая задумчивость, и он нахмурил брови. Гермионе ужасно захотелось нарушить неловкое молчание, она посмотрела на Драко, который тоже казался задумчивым, и обратилась к нему с твёрдостью в голосе:

— Нет, Драко, никакой смерти не будет, ни мнимой, ни, тем более, настоящей. Мы что-нибудь придумаем.

— Что тут придумаешь? — с горечью сказал Драко.

— Пока не знаю. Но когда ты попросил моей помощи, мы ведь тоже не знали, что будем варить яд.

В ней сейчас пульсировали два сильно сдерживаемых желания: хотелось подойти и утешить его, но так же хотелось кричать на него до хрипоты за столь безрассудный поступок.

— Так всё-таки, зачем ты посвятила в нашу тайну Уизли? — спросил Драко.

— Я не могла больше скрывать это, просто не могла, — тихо ответила Гермиона, виновато глядя на Рона, а он просто улыбнулся ей в ответ.

Он не сердился на неё, ведь теперь она всё рассказала. Да, странно было видеть спокойного Малфоя и его общение с Гермионой, но он принял это. Когда желудок от волнения стал издавать странные звуки, Рон вспомнил о еде, так соблазнительно пахнущей, и вскоре все трое наслаждались запоздалым ужином в полном молчании. Гермиона заверила Драко, что обязательно что-нибудь придумает, и они с Роном покинули бальный зал.

15 лет назад.

Замок спал. Гермиона и Рон шли молча и чуть поодаль друг от друга. Зловещая тишина будила непрошенные мысли о войне и смерти. Оба думали о своих семьях и мысленно просили для них защиты у небес. Они не допускали возможности, что могут попасться, но были осторожны, ступая тихо и озираясь по сторонам. Когда молчание превратилось в вязкую субстанцию, Гермионе захотелось что-то сказать, а точнее — говорить без умолку, но она молчала. Прошли уже несколько этажей, а в коридорах было всё так же спокойно.

— Гермиона, а почему ты не рассказала о ситуации с Малфоем Гарри? — нарушил молчание Рон.

— У Гарри сейчас и без моих секретов много своих проблем и задач. Ему нужно понять, как бороться с Волдемортом.

Рон поморщился и испуганно огляделся по сторонам.

— Ну хватит уже кривляться, Рон, это всего лишь нелепое прозвище! — рассерженно сказала Гермиона.

— Значит, я единственный, кто посвящён в твою тайну?

—Это не моя тайна, а Драко. Но, да, ты единственный, кто в неё посвящён.

— А с каких это пор ты называешь его по имени? — спросил Рон, прищурив глаза, так что они стали похожи на маленькие щёлочки.

— Рон, мы с ним через многое прошли, и глупо было бы называть его Малфоем.

— Всё равно это долго не продлится.

— Что? Ты о чём?

— Его видели Слизеринцы, а значит, его уже ищут. Думаешь, в замке нет шпиона Сама-Знаешь-Кого?

— Рон! — Гермиона остановилась.

Она обернулась и убедилась, что за ними никто не наблюдает, а потом перевела укоряющий взгляд на Рона.

— Я не сказал, что хочу его смерти, — опережая её слова, быстро сказал он. — Просто, если всем уже стало известно, что Малфой не пропал и не умер, то станет известно и... ему.

— Я знаю... — упавшим голосом произнесла Гермиона. — Что же делать?

— Я сам не верю в то, что сейчас собираюсь сказать, — пробормотал Рон и подошёл к Гермионе поближе. — Может, предложить ему помощь Ордена? Они его спрячут.

— Орден! — воскликнула Гермиона. — Рон, ты молодец! Как я сама об этом не подумала? Нужно бежать к Дамблдору!

— Гермиона, остынь. Не нужно прямо сейчас к нему бежать, подождём утра.

— Но...

— Согласись, никто не станет бегать за ним ночью. Если Слизеринцы уже рассказали Снейпу, то он доложит обо всём Дамблдору только утром, а если они ещё не успели ему рассказать, то расскажут завтра. И всё равно поиски начнутся только утром, — уговаривал её Рон.

— Ах, если бы они только не рассказали, тогда можно было бы использовать заклятие забвения, — выдохнула Гермиона. — Но на это шансов мало, Забини наверняка уже наябедничал Снейпу.

Рон закивал головой, соглашаясь с ней, и они пошли дальше. Но пройдя очередной лестничный пролёт, Гермиона снова остановилась.

— Я так не могу, — сказала она, — я должна быть сейчас с ним.

— Зачем? — спросил Рон, искренне удивляясь её рвению помогать Малфою.

— Ты не понимаешь, ему сейчас нужен друг, а я... его друг, наверное.

Она ещё секунд десять боролась с собой, а потом развернулась и побежала вниз по лестнице, но Рон догнал её и схватил за руку.

— Гермиона, а что если его найдут совсем не учителя? — с тревогой произнёс он.

— Тем более! Я должна быть с ним, — решительно сказала Гермиона, пытаясь освободить руку от крепкой хватки Рона.

Он нахмурил брови и с подозрением посмотрел в её глаза. На секунду ей показалось, что Рон пытается прочесть её мысли и что у него это получается.

— Гермиона, — начал он, — ты... влюбилась в Малфоя?

Казалось, он сам удивлён своей внезапной догадкой.

— Рон, я просто опасаюсь за его жизнь. Он же ещё ребёнок, мы все дети, а нас втягивают в войну. Его заставляли стать Пожирателем Смерти, но он выбрал другой путь, так почему я должна бросать его?

— Ты подвергаешь опасности и себя, — попытался вразумить её Рон.

Но она его совсем не слушала, а думала о своём. Он всё же отпустил её руку.

— Может, мне стоит пойти с тобой? — предложил Рон.

— Нет, Рон, иди лучше спать. Ему будет спокойнее, если с ним буду только я.

Она бросила ему извиняющийся взгляд и ушла. Рон с тревогой посмотрел ей вслед и продолжил путь к Гриффиндорской башне уже в одиночку.

Драко прислушивался к каждому шороху за дверью, и каждый раз замирал, если слышал подозрительный скрип или стук. Воображение его разыгралось до такой степени, что он точно был уверен, что за дверью стоит Пожиратель Смерти и ждёт, когда Драко выйдет. Уснуть в таком состоянии представлялось чем-то совершенно невозможным, поэтому он даже не пытался, но разболевшаяся от нервного напряжения голова отчаянно требовала отдыха. Драко прилёг на кровать и зажмурился, пытаясь отогнать пугающие звуки, которые навязывал ему его собственный мозг. Бесполезно. Где-то совсем рядом послышался копошащийся звук, до неприятного напоминающий шевеление крысиных лап. Драко вздрогнул от щекочущего чувства на лице, но успокоился, когда понял, что это всего лишь его волосы. Как бы он не старался отогнать мысли о противных чудищах и Пожирателях Смерти, крадущихся к нему в темноте, у него всё равно оставалось чувство незащищённости. Закрыть руками уши он тоже не мог — боялся, что не услышит, приближения врагов. Прошло всего лишь полчаса, но Драко показалось, что минула целая ночь кошмаров. Когда он, ворочаясь на кровати, принял самое удобное положение, его кошмар превратился в реальность. Звенящая тишина, нарушаемая только его собственным прерывистым дыханием, была нарушена спешащими шагами за дверью. Кто-то коснулся дверной ручки и тихо отпер дверь. Драко, всё это время держащий волшебную палочку под одеялом, напрягся и стал всматриваться в силуэт.

— Люмос, — шёпотом произнёс чей-то голос.

Палочка ночного гостя осветила небольшую часть зала, и Драко вытащил свою палочку, направляя её на, как ему казалось, врага.

— Драко, это я, — сказала Гермиона, направив кончик волшебной палочки себе в лицо, и сощурилась от яркого света.

Он облегчённо выдохнул едкий воздух и взмахом палочки зажёг все свечи в бальном зале.

— Я подумала, что тебе будет легче, если с тобой буду я, — успокаивающе произнесла Гермиона и присела на краешек кровати Драко.

— Хорошо, что ты пришла. Я всё никак не могу избавиться от ощущения, что за мной следят. — Драко откинулся на подушку и зевнул.

— Кто же за тобой будет следить?

— Я не знаю, но мне не по себе.

— Ну, в любом случае, теперь ты сможешь спокойно поспать.

— И что бы я без тебя делал? — протянул Драко, погружаясь в сладкий сон.

Гермиона тихо подошла к изголовью кровати и погладила Драко по волосам.

— Это была бы совершенно другая история. А я с тобой, — прошептала она.

Ей вдруг тоже захотелось улечься поудобнее и закрыть глаза. Гермиона окинула зал быстрым взглядом и нашла единственный предмет мебели — банкетку для рояля. Она подошла к банкетке, достала волшебную палочку, произнесла несколько нехитрых заклинаний, и с удовлетворением кивнула головой. Банкетка расширилась и приобрела спинку, так что теперь это был удобный вместительный диван.

— Так-то лучше, — сказала она, ложась на мягкую поверхность, и прикрыла глаза.

Но заснуть не получалось. Кажется, все переживания Драко передались ей, и теперь она страдала от переизбытка мыслей: «Да, Драко не очень-то понравится моё предложение о помощи Ордена. Стоп. Почему предложение, разве у него есть выбор? В любом случае, у него завтра будет скверное настроение. Ну да ладно, это же Драко, главное, чтобы не сильно кричал. Интересно, как себя чувствует сейчас Рон? Кажется, я ему теперь нравлюсь, а тут он узнаёт о том, что я, оказывается, помогаю Малфою. Эх, Рон, раньше нужно было думать». Так она и пролежала, мысленно разговаривая сама с собой, много часов, а потом незаметно уснула, когда мысли закрутились возле темы о Волдеморте.

* * *

Она стояла на низеньком холме с мечом в руках, и направляла клинок на рыдающую Лаванду Браун, которая со слезами на глазах умоляла её пощадить Рона и его детей. Но Гермиона от чего-то не желала просто так отпускать Рона и рыжеволосых крошек в ободранных платьях. Лезвие меча блеснуло, и она на мгновение ослепла, падая на раскалённую горячим солнцем землю.

— Гермиона, проснись, — раздался требовательный голос над самым ухом.

Она попыталась нащупать руками выроненное оружие и, открыв глаза, увидела перед собой серый взгляд, наполненный теплотой и... любовью?

— Нет, Лаванда, я не отдам их тебе, — пробормотала Гермиона, очевидно, находясь ещё в своём сновидении.

— Что? Какая Лаванда? Ты что, продолжаешь спать? С открытыми глазами? — Драко не смог удержать смеха, наблюдая за тем, как Гермиона размахивает руками, воображая, что держит меч.

Он взял её за плечи и приподнял. Гермиона постепенно просыпалась и понимала, что то был сон, а это реальность. Чувство воздушности тела проходило, и она с удовольствием ощупала свои руки.

«Однако же, как хорошо чувствовать себя живой, сделанной из мяса и костей», — пронеслось у неё в мыслях.

Гермиона радостно посмотрела на Драко и обняла его.

— Доброе утро, — шепнула она ему на ухо.

— Что на тебя нашло? — поинтересовался Драко.

— Не знаю, просто хорошее настроение.

— С чего бы? — удивился Драко. — Ты спала на диване, ты знаешь, что мне конец, и всё же говоришь, что у тебя хорошее настроение? Однако.

— А вот и не конец, — вздёрнула подбородок Гермиона.

— Ты что-то придумала? — скептически спросил он.

— Это не моя идея, но я не понимаю, как сама до неё не додумалась, ведь это же будет так правильно.

— Можно поподробнее?

— Драко, мы передадим тебя под защиту Ордена Феникса.

Гермиона улыбаясь смотрела на него, а он, нахмурившись, что-то раздумывал. Зрачки бегали влево и вправо, он закусил нижнюю губу. Она ждала его реакции, но он оставался спокоен. Спустя несколько минут он всё-таки заговорил:

— Мои родители. Что будет с ними?

— Драко, я уверена, что их тоже можно спасти. Предлагаю пойти к Дамблдору незамедлительно.

— Я сам, — решительно сказал Драко.

— Ты хочешь пойти к нему один?

— Да. Так будет лучше. Ты останешься здесь и будешь меня ждать.

— Хорошо, — быстро согласилась Гермиона, обрадовавшись тому, что Драко не кричит на неё.

«А ты и вправду изменился, — подумала Гермиона, наблюдая за Драко. — Поумнел».

Он поспешно завязал Слизеринский галстук, от чего узел получился неаккуратным. Гермиона продолжала наблюдать за ним, а он, тем временем, натянул на себя мантию. Закончив с одеванием, Драко направился к выходу, но Гермиона, рассмеявшись, окликнула его, и он остановился.

— Почему ты смеёшься? — спросил Драко, поправляя воротник рубашки.

— Ты собрался к Дамблдору в таком виде?

— А что не так?

Она подошла к нему и за руку потащила к зеркалу.

— Да уж, пожалуй, стоило уделить больше внимания внешнему виду, — сказал он, критически осматривая своё отражение.

Сейчас он был похож на только что проснувшегося от спячки медведя: сильно смятая рубашка, галстук смещён влево и завязан как попало, волосы взъерошены и похожи на солому, мантия с нашивкой Гриффиндора. Драко попытался пригладить волосы рукой, но стало только хуже.

— А тебе идёт Гриффиндорская форма, — смеясь, сказала Гермиона.

— Перестань хохотать! — обиделся Драко.

Он снова запустил руки в волосы, пытаясь придать им привычный ухоженный вид, но его опять ждала неудача. Драко уже начал выходить из себя, и вспомнил, что при нём нет палочки, чтобы поправить ситуацию волшебством. Наконец, хохочущая Гермиона затихла и положила свою руку ему на плечо.

— Не нужно так нервничать, это всего лишь Дамблдор, он тебя не заколдует, — тихо сказала она.

— Думаешь, я такой рассеянный из-за предстоящей встречи с Дамблдором?

— Ты просто боишься перемен и это нормально.

Драко развернулся к Гермионе. Она смотрела на него своими карими глазами, и это успокаивало его. Драко слабо усмехнулся:

— Я больше не хочу прятаться, я хочу видеть родителей, хочу поддерживать маму всю её беременность. Я хочу свободы.

Гермиона не нашла ответа, потому что сомневалась, что он обретёт свободу. Да и сможет ли Дамблдор помочь его родителям? То, что они в опасности, Гермиона точно знала, ведь Люциус Малфой сделал слишком много ошибок, а теперь ещё и сын отказался от метки. Гермиона осторожно коснулась ворота его рубашки, провела пальцами по шелковому галстуку, поправила неаккуратный узел. Посмотрев на его сонное лицо, она разглядела на щеке отпечаток от подушки и улыбнулась, мысленно сравнив его с ребёнком. Ну как она раньше не замечала всего этого в нём? Не сдержавшись, она порывисто обняла Драко.

— Когда-нибудь мы будем счастливы, — сказала она.

Её частое дыхание говорило о том, что она вот-вот расплачется, а Драко не может смотреть на женские слёзы. Он поцеловал её в щёку и она успокоилась. Когда Драко уже высвободился из её объятий и направился к кровати за волшебной палочкой, чтобы разобраться наконец со своими волосами и мятой рубашкой, она схватила его за руку и заставила смотреть ей прямо в глаза.

— Я сделаю всё, чтобы ты не перестал улыбаться, — прошептала она и поцеловала его в губы.

А Драко уже и забыл, как нежны её поцелуи, и какие мягкие у неё губы. Хотя сравнить поцелуи Гермионы ему было не с кем, он никогда никого не целовал и никого не любил. Ему было страшно испытывать такие сильные чувства к грязнокровке, и он боялся, что кто-нибудь их увидит вместе, но не мог устоять перед её голосом, ароматом её волос, нежностью её губ. Если и есть на свете плен, в который он добровольно сдастся, так это её любовь.

Поцелуй прервала Гермиона. Она отстранилась от Драко и улыбнулась ему уголками губ.

— Иди к Дамблдору, — охрипшим голосом произнесла она, и присела на диван.

Драко взял волшебную палочку, уложил свои капризные волосы в аккуратную причёску, надел мантию Слизерина и вышел из зала, словив напоследок ободряющий взгляд Гермионы. Она же осталась ждать его здесь, как он и просил её.

15 лет назад.

Драко ушёл к Дамблдору, оставив Гермиону наедине со своими переживаниями, которые уже стали для неё привычными. Только когда за Драко закрылась дверь, она поняла, что напрасно послушала его и осталась в зале. Нужно было побежать за ним, догнать его и не отпускать, но Гермионе не хватило смелости ослушаться его.

«А что если Драко передумает идти к Дамблдору?».

Она прошлась вдоль стен, коснулась пальцами деревянной обшивки, и остановилась, почувствовав на коже неприятный ветер. Здесь невыносимо холодно и гуляет сквозняк, должно быть, повреждена рама окна. Гермиона обняла себя за плечи и поморщилась. Невыносимый холод.

«Сейчас бы выпить горячего шоколада», — мечтательно подумала она, с сожалением рассматривая большой камин. Как бы хотелось разжечь в нём огонь и погреть заледеневшие руки.

Сколько времени прошло после того, как Драко ушёл? Час? Полчаса? Или прошла всего минута, а Гермиона успела прожить её как пять разных жизней? Теперь она могла понять Драко в его желании сбежать из этих тесных стен и вырваться на волю — ожидание в заточении мучительно. Но ей ничего не оставалось, как сидеть здесь и ждать новостей. Гермиона стянула с кровати одеяло и накинула на себя, чтобы хоть как-то согреться. Не помогло, она продолжала дрожать всем телом. Порой она забывала, что судьба сделала её одной из самых умных ведьм своего возраста, и вела себя как самый обычный маггл, не способный помочь своему замерзающему телу волшебством.

«Только бы Дамблдор согласился помочь ему, только бы Драко не стал упрямиться и принял его предложение. Нет, он не станет показывать свой характер, у него просто нет выбора, тем более на кону жизнь его родителей. Будет просто замечательно, если Орден Феникса спрячет Драко и его родителей, а я буду точно знать, что он в безопасности. Гарри и Дамблдор отыщут все крестражи, покончат с Волдемортом, и мы сможем обрести спокойствие».

Увлечённая своими мыслями Гермиона даже не заметила, что ходит вокруг рояля. Наконец, она вспомнила, что принадлежит к волшебному миру, а в кармане мантии находится волшебная палочка. Достав её, Гермиона наколдовала маленький огненный шарик и сжала его в ладошке. Не обжигающий огонь подарил тепло рукам и согрел всё тело. Она стала рассматривать танцующие язычки пламени на ладошке. Как же она любила волшебство. На улице потемнело, и Гермиона подошла к окну.

— Скоро пойдёт снег, — тихо сказала она, проследив за тяжёлыми серыми облаками.

Посмотрев на наручные часы, она нахмурила брови и закусила губу. 10:50, а значит, Драко отсутствует уже больше часа.

«Неужели за это время они не смогли до чего-нибудь договориться? — подумала Гермиона, кусая губы. — А может быть, Дамблдор уже послал кого-то из Ордена за Малфоями? Эх, Гермиона, какая же ты переживательная стала... Ну и словечко. Так, всё, успокоиться и подумать о... О чём же подумать? Хм, а здесь, наверное, был довольно интересный интерьер».

Гермиона оценивающе посмотрела на старинный стол ручной работы, на изящный рояль, и почувствовала себя леди из девятнадцатого века. Она скинула одеяло, и подошла к зеркалу, покружилась, сделала реверанс и улыбнулась своему отражению:

— Что ж, леди Гермиона, вы сегодня неплохо выглядите.

Драко отсутствовал, и она развлекала себя как могла.

Небо за окном всё хмурилось и Гермионе стало совсем грустно. Чтобы хоть как-то отвлечься и развеселиться, она решила повнимательнее изучить предметы, находящиеся в этом забытом, но, безусловно роскошном бальном зале. На глаза ей попался красивый бронзовый канделябр, так старательно вычищенный Драко (а точнее — его волшебной палочкой). Она подошла к столику и принялась рассматривать красивую старинную вещь.

«У Драко в доме таких, наверное, очень много», — подумала Гермиона, представив себе роскошную гостиную в Малфой-мэноре.

Почему-то она никогда раньше не задумывалась, как выглядит место, где собираются Пожиратели Смерти, а теперь, наверное, и сам Волдеморт. Не смотря на то, что ей внезапно вспомнились эти ужасные люди, наверняка в эту самую минуту расхаживающие по коридорам мэнора, дом Малфоев в её воображении выглядел очень даже мило и уютно. А когда она вспомнила книгу Драко, в которой он тщетно пытался найти спасение, то представила огромную библиотеку и ещё не прочитанные ею книги. Ах, как же хотелось изучить старинные фолианты, хранящиеся в личной библиотеке Малфоев, как же хотелось прикоснуться к чему-то, принадлежащему такому старинному роду. Книги, в которых хранятся секреты древних зелий и заклинаний, передаются из поколения в поколение; пожелтевшие от времени страницы пахнут прошлым, и так хочется завладеть этими тайнами. Гермиона заворожено смотрела на блестящие завитушки канделябра; ей захотелось зажечь свечу, но в рожке остался лишь огарок. Она дотронулась до холодного металла и резко вскрикнула, потому что тело отозвалось неприятной вибрацией. Боли она не ощутила, что уже радовало, но чувство, будто её очень быстро раскрутили на карусели, а потом резко остановили, перечёркивало любую радость. Это ощущение было знакомым, но Гермиона не могла точно вспомнить, что это такое. Всё вокруг завертелось, свет куда-то исчез, оставляя лишь неясные цветные разводы, а деревянный настил превратился во что-то неровное и мягкое. Длилось это не больше минуты, но подступающая тошнота не предвещала ничего хорошего; Гермиона даже зажмурилась, чтобы стало легче. Когда неприятное вращение закончилось, она с опаской открыла глаза, и хотела снова закричать, но вовремя прикрыла рот ладонью. Она не могла найти объяснения произошедшему. Помещение, где Гермиона сейчас находилась, нисколько не было похожим на бальный зал, оно вообще не походило на какое-либо помещение замка Хогвартс.

«Где я? Что это было?» — вернулись в её голову на какое-то мгновение пропавшие мысли.

Она хорошенько огляделась: ободранные со стен обои, заколоченные окна, разбросанные стулья на полу, а сам пол отсутствовал, вместо него под ногами была сырая земля. Гермиона почувствовала, что вот-вот запаникует; дыхание участилось, а руки задрожали.

«Возьми себя в руки, ты же Гриффиндорка, а значит — храбрая. Сейчас не время для паники!», — скомандовала она сама себе.

Но ей не стало легче от своих успокоительных мыслей, а дрожь отдавалась уже во всём теле. Хотя дрожала она скорее от холода, чем от страха. Окно было заколочено не наглухо, поэтому Гермиона силилась рассмотреть, что там, за окном. Пейзаж показался ей довольно знакомым, а донёсшиеся голоса, проходящих мимо людей, окончательно убедили её в том, что она переместилась в заброшенный дом в деревушке Хогсмид. Оглядевшись по сторонам, в поисках предмета, который перенёс её сюда, она нашла его.

— Оказывается, ты был порталом! — заговорила она, обращаясь к канделябру. — Господи, я уже разговариваю с неодушевлёнными предметами...

Не желая больше оставаться в этом мрачном и холодном месте, Гермиона схватила канделябр и её снова закрутило.

* * *

Опять тошнота и лёгкое головокружение. Перемещения с помощью портала — совсем не похоже на поездку в удобной машине. Гермиона вновь зажмурилась и попыталась подумать о чём-то приятном.

Снова оказавшись в бальном зале, она отшвырнула портал как можно дальше от себя; он со звоном ударился о ножку стола. Гермиона облегчённо выдохнула, почувствовав под ногами твёрдую деревянную поверхность, и с подозрением покосившись на подсвечник, стала размышлять о том, кому же понадобилось создавать портал в Хогвартсе, а главное — зачем? Догадки пугали её. Чей-то коварный план? Ловушка? А может быть, кто-то знает о тайном убежище Драко? «Думаешь, в замке нет шпиона Сама-Знаешь-Кого?» — не кстати вспомнила она слова Рона. А ведь это мог быть персональный для Пожирателей Смерти проход в школу, где полным полно детей. Кто-то соорудил портал и принёс его в Хогвартс, чтобы беспрепятственно докладывать своему Лорду и шпионить за Гарри и за Дамблдором. А что если цель Волдеморта совсем не Гарри Поттер, что если этой целью всегда был директор? Гермиона потёрла лоб; выходило не очень утешительно. Казалось, волноваться сильнее уже просто невозможно, но для неё нет ничего невозможного. Она снова стала кусать губы, пока не прикусила язык. От резкой боли Гермиона вскрикнула и отвлеклась, но ненадолго. Попыталась успокоить себя и найти другое, более невинное объяснение создавшему портал. Странно, но хорошенько поразмыслив, она нашла достойное объяснение.

«Ведь это мог сделать какой-то ученик, которого лишили похода в Хогсмид, — рассуждала она. — Да, создание портала — очень сложное занятие, но вполне выполнимое. Даже я, если захочу, научусь создавать их».

Всё-таки удалось немного успокоиться.

Гермиона села на банкетку, которая теперь была диваном, и сосредоточенно разглядывала узоры на окне. Успокоиться, конечно, ей удалось, но вот думать о портале и о долгом отсутствии Драко — нет.

14:25 показали стрелки на часах, и Гермиона занервничала. Хотела уже пойти к Дамблдору сама, но что-то остановило её.

«Нет, я не могу уйти, он может вернуться в любую минуту».

За окном пошёл снег. Гермионе вдруг захотелось выйти на улицу и поиграть в снежки как в детстве, как тогда с Гарри и Роном. А снег всё сыпал и заметал недавно вычищенные дорожки.

«Как же хочется есть... и спать. Нет, ну это совершенно невозможно... Нужно чем-то себя занять, а потом...» — она не успела закончить мысль, потому что за дверью послышались шаги.

В зал вошёл расстроенный Драко.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила Гермиона.

— О, да... — Он вытер ладонью лоб, и обессилено рухнул на кровать. — Я так устал.

— От чего? И почему тебя так долго не было, сейчас почти четыре часа! Ты встретился с Дамблдором? Что он сказал?

— Гермиона, слишком много вопросов.

— Да, и хотелось бы получить на них ответы.

— Хорошо, я отвечу, только дыхание переведу.

Гермиона села на краешек кровати и стала терпеливо дожидаться, когда Драко ей всё расскажет. А он закрыл глаза и подложил руки под голову.

— Драко! — крикнула она, не больно ударив его по ноге.

— Хоть секундочку... — пробормотал Драко.

— Спать будешь потом, а сейчас расскажи мне всё! — потребовала Гермиона.

— Ну хорошо. — Он нехотя оторвал голову от подушки, и сел на кровати. — Я ждал Дамблдора почти час, но он так и не появился, а каменная горгулья отказывалась меня впускать в его кабинет без пароля, которого я не знаю. В конце концов, мне надоело торчать там, и я решил уйти, но из-за угла вышел Снейп и стал расспрашивать меня, интересоваться, почему меня не было, где я был... Мне удалось кое-как отбиться от этого допроса, но он вычел у Слизерина целых двадцать пять балов и назначил мне наказание. Да, ещё он сказал, что Дамблдора нет, что он где-то далеко, и что ждать его бесполезно. Хорошо бы просто отпустил, так нет, он потащил меня в свой кабинет и заставил чистить котлы без волшебной палочки!

— Так всё это время ты чистил котлы?

— Да! — обиженно воскликнул Драко. — И я очень устал, — повторил он.

— Значит, никакой защиты... — Гермиона опустила голову.

— Ну, я не сильно на это рассчитывал. Однако теперь мне нужно появляться на уроках, и наш замечательный план рухнул окончательно.

— Может быть, так даже лучше, ведь тебе же не хватало свободы и общения, — с упрёком сказала Гермиона.

— О, мне хватило общения со Снейпом на ближайший год, — недовольно проворчал Драко. — Теперь у меня точно нет другого выхода, как...

— Как дождаться возвращения Дамблдора, где бы он ни был, — перебила она его. — А пока ты будешь ходить на уроки, выполнять все требования Снейпа, и будешь вести себя как самый примерный ученик.

— То есть как ты?

— Если ты не заметил, я уже давно так себя не веду, — грустно усмехнулась Гермиона. — Из-за тебя...

— А если мне захочется в Хогсмид?

— Драко, ты не понял? У тебя нет никаких вариантов, кроме предложенного мной! Ты будешь вести себя незаметно, постоянно находиться в толпе учеников и учителей, и всё время оглядываться.

— Мне нужно стать параноиком?

— Иначе — смерть! А я не хочу этого.

— Хорошо, я всё понял. Обещаю, что отныне буду слушаться тебя без возражений, и выполнять всё, что ты скажешь с точностью до шага.

— Хотелось бы в это верить.

— А что будешь делать ты?

— То, что делала всегда. Знаешь, Драко, я сегодня была в Хогсмиде, но я не выходила из зала.

— Как это?

— Видишь, вон тот подсвечник, — Гермиона указала на пол возле стола, где валялся бронзовый канделябр. — Это портал, он перенёс меня в какой-то заброшенный дом в Хогсмиде.

— Это странно, ты так не думаешь? — насторожился Драко.

— Я тоже сначала так подумала, но потом пришла к выводу, что его создал какой-то ученик, для незаметного перемещения в деревню.

— Возможно и так, но всё равно это настораживает.

— Слушай, Драко, я так есть хочу, а сейчас уже начнётся обед, пойдём отсюда?

— Да, я тоже очень голодный!

Гермиона потянула его за руку, и они вышли из бального зала. Чтобы уже никогда не возвращаться сюда, и не оставлять кому-то это тихое место, Драко запечатал дверь несколькими заклинаниями.

— Встретимся в Большом зале, — кинул напоследок он, и скрылся за углом.

Гермиона удивлённо посмотрела ему вслед, но дождалась, пока звук удаляющихся шагов совсем утихнет. В последний раз она оглянулась на дверь, а потом пошла в гостиную Гриффиндора к своим друзьям.

15 лет назад.

— И как там наш малютка Малфой? — издевательски спросил Рон у Гермионы.

Они сидели в Большом зале и наслаждались обедом. Гермиона всё время вертела головой, а Рон над ней подшучивал.

— С ним всё в порядке, — сухо ответила она.

— Ему понравилась идея с Орденом Феникса? О, уверен у него была истерика! Хотел бы я на это посмотреть.

— Рон! — неодобрительно уставилась на него Гермиона. — Может, хватит уже?

— Я просто не могу понять, зачем тебе спасать его никчёмную душонку? Разве мало он нам сделал гадости?

— Да, но даже он не заслужил такой участи.

— Мне кажется, что это очередное Г.А.В.Н.Э., Гермиона! Только вместо эльфов на этот раз ты решила спасать Малфоя, — проворчал Рон, беря с тарелки аппетитную сосиску. — Не знаю, что будет следующее, но с Малфоем действительно перебор.

— Рон, это никакое не Г.А.В.Н.Э.! Малфою действительно была нужна моя помощь! — чуть громче, чем нужно воскликнула Гермиона, сложив руки на груди.

— Хорошо, не гавнэ, а М.А.Р.А.З.М., что означает — Межфакультетская Анонимная Реабилитационная Ассоциация Защиты Малфоя. — Рон заливисто расхохотался и выронил сосиску. — Чёрт!

Гермиона закатила глаза. Сколько он ещё будет ворчать? Как только она переступила порог гостиной Гриффиндора, он сразу налетел на неё и стал расспрашивать о Малфое. Нет, Рон вовсе не волновался за «этого назойливого скунса», — как он выразился, его больше интересовало, схватили Малфоя Пожиратели или нет. Пока Гермиона рассматривала звёздное небо, в зал вошёл Гарри и направился к друзьям.

— Так ты ему ничего не расскажешь? — поинтересовался Рон, кивнув головой в сторону Гарри.

— Нет, пока не расскажу.

Гарри сел рядом с Роном, положил в свою тарелку поджаренный бекон, и стал лениво ковырять мясо вилкой.

— Что с тобой? — спросил Рон.

— Быть капитаном команды не так весело, как я думал вначале, — устало выдохнул он.

— Уже давно пора было понять это, дружище. — Рон похлопал Гарри по спине.

— Вы опять про свой квиддич... — недовольно пробормотала Гермиона.

Они непонимающе посмотрели на неё, но отвечать не стали, прекрасно зная отношение своей подруги к этому виду спорта. Гарри начал пересказывать случившееся сегодня на поле для квиддича, а Рон очень внимательно его слушал. Гермиона цокнула языком и отвернулась от парней. Она вновь стала вертеть головой в поисках Драко, но его не было в зале.

«Он же сказал, что мы встретимся в Большом зале»

Когда Гарри закончил свой захватывающий рассказ с подробным описанием диалогов и действий всех игроков, Рон смотрел на него обиженно (ему пришлось пропустить несколько тренировок из-за плохих оценок). Поскольку Гермиона уже просто устала постоянно напоминать ему об успеваемости, и не пыталась заставить его делать уроки, Рон окончательно скатился до «Отвратительно». Если бы она всё-таки осмелилась заглянуть в его свеженаписанную работу по трансфигурации, она наверняка бы выколола себе глаза. Нет, лучше ей этого не видеть. Так решил и Рон, поэтому не стал её утруждать и просить исправить ошибки.

Гермиона слышала ребят, но уже не пыталась вырвать из их диалога малознакомые ей слова и термины. Она обернулась и украдкой взглянула на Слизеринский стол. Пэнси Паркинсон сидела поодаль от остальных учеников, держала в дрожащих руках бордовый платок, и время от времени подносила его к покрасневшим и опухшим глазам. Гермиона вспомнила, как застала рыдающую Пэнси, но та её прогнала. Жалость захлестнула её до такой степени, что она уже была готова подняться с места и подойти к Паркинсон, но в дверях Большого зала появилась знакомая фигура. Драко Малфой в сопровождении профессора Снейпа прошествовал к Слизеринскому столу под удивлённые взгляды учеников. Ни на кого не обращая внимания, он сел рядом с каким-то первокурсником и уткнулся взглядом в вазочку с фруктами. Испуганный темноволосый мальчик немного отодвинулся от него. Пока Драко гипнотизировал банан, к нему подсел Блейз Забини и толкнул его в бок. Гермиона резко перевела взгляд с Драко на Гарри и встретилась с сияющими зелёными глазами.

— Гарри, — сказала она, — а ты не знаешь, где сейчас Дамблдор?

— Наверное, ищет место, где спрятан крестраж, — ответил Гарри. — Он же обещал взять меня с собой.

— Да, ты говорил. А он случайно не сказал тебе, когда собирается вернуться?

— Гермиона, ты, наверное, не знаешь, но он передо мной не отчитывается. А что?

— У меня к нему срочное дело, — отмахнулась Гермиона, поймав неодобрительный взгляд Рона. — Просто нужно кое-что узнать о чарах защиты, чтобы... чтобы обезопасить мою семью от нападения Пожирателей Смерти. Знаешь, я тут подумала, а можно ли защитить кого-то на расстоянии? Ведь наверняка существует заклинание или обряд...

— Гермиона, кому же, как не тебе, знать о подобных заклинаниях? — Гарри улыбнулся.

— Тут нужно мнение эксперта. Только Дамблдор способен мне помочь. Не уверена, что справлюсь в одиночку.

— Думаю, что появившись в Хогвартсе, он сразу призовёт меня, а я скажу тебе. Всё просто.

— Да, просто...

Гермиона вздохнула и снова посмотрела на Драко. Он вовсю спорил о чём-то с Блейзом, не замечая неодобрительных взглядов соседей. Было понятно, что Драко злится из-за того, что Забини сдал своего друга декану. Ещё немного и он бы расколотил все ближайшие тарелки вдребезги, но возле шумных студентов появился вездесущий и только что упомянутый Снейп. Чёрные глаза профессора блеснули в свете факелов, он покачал головой, и парни стихли. Блейз подпёр голову рукой и стал медленно потягивать из кубка тыквенный сок, а Драко не притронулся ни к одному из многочисленных блюд. На миг, подняв свой затравленный взгляд, он встретился с сочувственными глазами Гермионы. Она покачала головой и мягко улыбнулась, пытаясь ободрить его хотя бы таким способом. Он еле заметно улыбнулся ей в ответ.

После обеда Драко, пытаясь не отставать от своих однокурсников, поспешил в гостиную Слизерина. Он уже забыл, когда просто так сидел здесь у камина, поедая сладости и наслаждаясь приятной беседой с друзьями. Всё время случались какие-то неприятности, а за ними приходили последствия. Что же, он сделал два шага назад и теперь можно вспомнить, каким было время без пряток, заговоров и вечного страха. Хотя страх всё-таки остался.

Драко сел в своё любимое кресло, откинулся на спинку и прикрыл глаза. Даже голоса шумных первокурсников не мешали ему почувствовать себя на прежнем месте. А может, это был лишь сон или какой-то бред? Подобная мысль как-то проскальзывала и в сознании Гермионы.

Голоса постепенно сошли на нет и Драко погрузился в дремоту, видя в своём полусне странные сюрреалистичные картины. Это длилось недолго, но он был рад забыться хоть на время.

День исчерпал все свои силы, и, задыхаясь от усталости, отдавал последние распоряжения вечеру. В гостиной Слизерина собрался чуть ли не весь факультет. Драко неохотно открыл глаза, зевнул и осмотрелся по сторонам. Да, точно, почти весь факультет. И как они только уместились здесь? Многие делали домашнюю работу, тихо перешёптываясь между собой и сверяя результаты. Но были и те — а таких всего-то четыре человека, — которые просто коротали холодный вечер у камина, запевая пережитые за сегодня эмоции горячим чаем с лимоном. Некоторые же предпочли посвятить своё время волшебным развлечениям, и играли в шахматы, магические ребусы и другие игры. Как ни странно, но Блейз Забини не играл ни в одну из перечисленных игр, а делал домашнее задание. Перья учеников ритмично поскрипывали, выводя длинные слова на пергаменте. О, эти блаженные звуки, как напоминание о вечерах полных надежд и мечтаний. Драко помнит один из таких вечеров, как будто это случилось минуту назад. На четвёртом курсе профессор Снейп задал ученикам очень сложное и важное эссе, обещающее, в случае удачи, решающую оценку и некоторые привилегии. В предвкушении победы (а иначе быть не могло), Драко провёл над своей работой больше четырёх часов, подробно описывая свойства сложнейших ядов и их обнаружение. Этот скрип пера вдохновлял его, подбадривал и даровал уверенность в безусловной победе. Тогда он получил-таки свои привилегии и оценку «Превосходно» за семестр. А дело было в том, что стимулом послужил обещанный персональный курс обучения по отдельным зельям, которые в Хогвартсе не проходили. И не просто дополнительные занятия с профессором Снейпом в его затхлом кабинете, а возможность познакомиться с одним из самых выдающихся мастеров зельеварения, и учиться лично у него целый месяц. Это было незабываемое время для Драко. Он лично присутствовал при сборе магических трав, и даже помогал добывать знаменитому мастеру вампирский клык.

Драко внимательно посмотрел на своего приятеля изучающим взглядом. Что-то не нравилось ему в поведении Блейза, что-то было не так. Забини скомкал свой пергамент, над которым корпел почти час, и кинул его в камин. Драко продолжал наблюдать за ним и отметил, что после того, как они вернулись в гостиную, Блейз стал каким-то тревожным. Решив, что лучше не обращать внимания на него, Драко встал с кресла и вышел из гостиной.

* * *

Поскольку время было ещё не позднее, Драко не опасался свободно гулять по замку. Он просто преодолевал лестницу за лестницей, точно не планируя свой маршрут. Ноги принесли его туда, где довольно редко бывают ученики, но ему всегда нравилось это место. Астрономическая башня, конечно, была самой высокой башней в замке, но было в Хогвартсе ещё кое-что захватывающее дух — оранжерея на крыше, ограждённая невысокой балюстрадой. Как и астрономическая башня, оранжерея была так высока, что отсюда можно было увидеть и квиддичное поле, и запретный лес, и множество холмов и гор, тянущихся на многие мили вдаль. Драко поднялся по винтовой лестнице и оказался на крыше. Сейчас все растения в оранжерее находились в спячке, некоторые были волшебными и издавали еле слышные непонятные звуки, но даже зимой здесь было уютно. Лёгкие наполнились морозным воздухом, и он уловил запах хорошо знакомых ему духов.

— Пэнси? — удивился Драко, силясь рассмотреть фигуру, находящуюся у самого края крыши. — Что ты делаешь?

— Зачем ты пришёл, Драко? Если ты здесь затем, чтобы утешить меня, то не стоит утруждаться, — всхлипывая, сказала Пэнси Паркинсон. — Всё уже не будет как раньше...

— Пэнси, пожалуйста, расскажи мне, что у тебя случилось.

— Я не могу. Произнести это вслух, значит, что всё это правда...

— Пэнси, прошу, ты же знаешь, я всегда был рядом в трудные минуты твоей жизни. Помнишь, как ты лишилась своих прекрасных волос в перепалке Крэбба и Гойла? Я тогда попросил отца, отыскать в домашней библиотеке заклинание, которое помогло бы создать тебе новые кудри. Получилось не совсем так, как мы хотели, но тебе даже было хорошо с короткой стрижкой. А помнишь, как ты плакала, когда узнала, что твоя крёстная попала в больницу святого Мунго? А я сказал тебе, что она просто полечится и выйдет уже абсолютно здоровой. Она же поправилась тогда. Пэнси, ты мне можешь рассказать абсолютно всё, ты же знаешь это.

Драко стал медленно подходить к рыдающей Пэнси. Она покачала головой и обернулась к нему со скорбным выражением на лице:

— Нет, Драко, теперь всё намного хуже... Я никому не хотела говорить, но Блейз как-то узнал...

— Узнал о чём? — нетерпеливо спросил Драко.

Пэнси закрыла лицо руками.

— Мои родители... они умерли... — Она снова горько зарыдала.

— О, Господи... — прошептал Драко, невольно отступая от Пэнси назад. — Пэнси, я не знал. Если бы я был с тобой рядом... Как это случилось?

— Какая разница теперь? Зачем рассуждать о том, кто их убил и как они умерли, если их больше нет... Драко, ты даже представить не можешь, каково это — потерять родителей. Когда я узнала, я думала, что это шутка, что они ошиблись... Так же не может быть, так не бывает, они не могли уйти, они не могли оставить меня... Ко мне в Хогвартс приехали дядя с тётей. Тётя заплаканная была, но она пыталась улыбаться мне, а я же видела, что что-то не так, но до последнего не хотела верить. Потом они сказали, что берут похороны на себя, хотели забрать меня, но я убежала.

— Когда они приходили?

— Они только что ушли, я видела. — Пэнси указала на ворота и ограждение вокруг замка. — Как я могла пойти с ними, если это означало смириться со смертью мамы и папы... Я не могу избавиться от мыслей об их похоронах, я не могу не думать о них. А знаешь, что самое болезненное? Я поссорилась с ними недавно и написала папе письмо, в котором обвиняла его в развале нашей семьи! Я ненавижу себя за это! Как я буду жить без них? — закричала Пэнси, пошатнувшись, но удержалась на месте.

Драко в ужасе наблюдал за истерикой своей подруги, не решаясь на какой-либо решительный шаг. Пэнси содрогалась всем телом, захлёбывалась слезами, а он стоял прикованный к полу. Наконец, он осилил себя и негромко сказал:

— Пэнси, пожалуйста, отойди от края крыши, не играй со смертью.

— Что? — бесцветным голосом спросила она, даже не обернувшись к нему.

— Пэнси, отойди от края крыши! — закричал Драко, с ужасом наблюдая, как Пэнси раскачивается из стороны в сторону.

— Нет, — прошептала она и сделала маленький шаг вперёд. — Я хочу к ним...

Драко бросился к ней, но она уже успела сделать второй шаг, который оказался последним. Он затормозил в паре дюймов от того места, где только что стояла Пэнси, наблюдая, как она летит вниз.

— ПЭНСИ! — прокричал он.

15 лет назад.

Сердце в груди билось так сильно, что оставалось только удивляться, как оно не выпрыгнуло наружу. Но удивляться и медлить просто не было времени. Драко рванул с места, сбежал вниз по винтовой лестнице, ураганным ветром пробежал несколько переходов, и оказался прямо у двери своего декана. Он не стал вежливо стучать в дверь (какая может быть вежливость в такой ситуации?), а со всей силы забарабанил кулаками по ней. Послышались быстрые шаги и недовольное бормотание Снейпа.

Дверь открылась, и разгневанные глаза профессора уставились на Драко.

— Что-то случилось, Драко? — холодно осведомился Снейп, подчеркнув слово «случилось».

— Профессор, Пэнси прыгнула с крыши оранжереи! — пытаясь отдышаться, сказал Драко.

Снейп недоверчиво посмотрел на своего ученика, но по нему было видно, что он говорит правду.

— Только что? — спросил он.

— Да. Скорее, профессор, возможно, ей ещё можно помочь! — Драко потянул Снейпа за рукав, что в другой ситуации грозило бы снятию очков со Слизерина.

Профессор Снейп побледнел, но резво зашагал по коридору, Драко поспешил за ним.

— Беги в больничное крыло, скажи мадам Помфри, что у нас ЧП! — скомандовал Снейп.

Драко послушно кинулся бегом к лестнице. Добравшись до указанного места, он ворвался в палату, как отряд мракоборцев штурмующих здание. На шум выбежала встревоженная мадам Помфри.

— Что стряслось? — спросила она растрепанного Драко.

— Ученица спрыгнула с крыши, — закричал он. — Бежим!

Медсестра оторопело смотрела на странного субъекта, откуда ни возьмись появившегося на пороге её больничного крыла. Но, тряхнув головой, она поспешила за Драко, который бежал так быстро, что едва ли она могла за ним поспевать. Часто дыша и хватаясь за сердце, она все же бежала за ним. Когда Драко и мадам Помфри добежали до места, где предположительно должна была лежать Пэнси, медсестра оттолкнула Снейпа, склонившегося над бледной ученицей, и стала осматривать тело девушки.

— Она жива? — нетерпеливо спросил Драко, не решаясь подойти близко к распростёртой на снегу Пэнси.

— Мистер Малфой, помолчите! — сердито приказал Снейп, внимательно наблюдавший за медсестрой.

— Всё плохо, Северус, — тихо сказала мадам Помфри, взглянув на профессора.

— Умерла? — задыхаясь от горечи, спросил Драко.

Он не мог поверить в смерть своей подруги, единственного человека (кроме Гермионы, конечно), который ему действительно дорог. Но лицо медсестры выражало сочувствие и печаль.

— Она жива, но не думаю, что после таких травм она проживёт долго. У неё сломаны обе ноги, кости просто раздроблены... — Медсестра покачала головой. — Ещё перелом позвоночника, и внутренние органы тоже сильно повреждены.

— Так сделайте что-нибудь! — в панике воскликнул Драко.

— Я могу попробовать, но это всё равно что пытаться предотвратить падение лавины. Если и случится чудо, она навсегда останется калекой. Но чудес не бывает... — Мадам Помфри вздохнула. — Бедная девочка.

— Ошибаетесь, чудеса случаются. Пробуйте же, чёрт возьми!

— Драко, успокойся сейчас же! Давай, я лучше отведу тебя в общежития Слизерина.

— О, Северус, захватите в больничном крыле отвар тысячелистника и мяты. Парню не помешает хорошее успокоительное средство.

Драко заметил две приближающиеся фигуры к месту происшествия. Приглядевшись, он рассмотрел школьного старосту и Блейза Забини.

— Вы вовремя, — сказал Снейп. — Блейз, помоги мадам Помфри левитировать Пэнси в больничное крыло, а ты, Билл, сходи к профессору МакГонагалл и скажи, пусть свяжется с родственниками Пэнси Паркинсон. Они должны срочно прибыть в Хогвартс. Всё поняли?

Блейз прибывал в глубочайшем шоке, поэтому не смог ответить, он лишь неотрывно смотрел Пэнси, а школьный староста коротко кивнул.

— Уже бегу, профессор, — прохрипел Билл, развернулся и поспешил обратно в замок.

— Она жива? — выдавил из себя Блейз.

— Мистер Забини, у нас мало времени, — раздражённо обратился к оцепеневшему Блейзу Снейп. — Возьмите себя в руки и помогите, наконец, медсестре.

— Она жива, но мы действительно теряем время, — вмешалась мадам Помфри, укоризненно посмотрев на профессора.

— Идём, Драко. — Снейп ухватил Драко за локоть.

— Нет, профессор, я хочу быть с ней, — сдавленным голосом отозвался он.

— Мистер Малфой, вам следует немедленно успокоиться, иначе у мадам Помфри прибавится работы, что только помешает ей сосредоточиться на лечении мисс Паркинсон, — строго сказал Снейп, не отпуская руку Драко.

Резкие переходы профессора от «Драко» до «мистер Малфой» означали лишь то, что он сильно волнуется, но пытается держать себя в руках. И это у него неплохо получается. Драко понял это и не стал предпринимать дальнейших попыток возражать ему. Снейп повёл своего подопечного в Слизеринские подземелья.

Гермиона тоже после обеда отправилась в общежития своего факультета вместе с изрядно измотанным от тренировки Гарри. Пока Гарри расслабленно изучал глазами потолок, лёжа на диване, она читала огромный том под названием: «Защитная магия высшего класса для просвещённых». У её ног удобно устроился Живоглотик, расположив свою упитанную мордочку на её пушистых тапочках. За окном шёл снег, а в гостиной горел камин. Гермиона перевернула страницу, но не успела прочесть и пары строк, как ворвался взволнованный Рон, а за ним влетел испуганный Невилл. Пока последний пытался отдышаться, Рон быстро затараторил:

— Там такое было... Пока вы тут рассиживаетесь, происходят самые странные вещи! Невилл сам видел, как это случилось. Профессора встревожены, учеников срочно отправляют по постелям, чтобы информация не успела распространиться. Но это же Хогвартс, здесь никогда не хранятся секреты. Вот и по дороге к вам мы слышали, как об этом шепчутся пятикурсники, а случилось это всего час назад.

— Рон! — прикрикнул Гарри, вставая с дивана. — Из того, что ты нам рассказал, я понял только то, что что-то случилось.

— Рон, присядь и успокойся, — предложила Гермиона, отложив книгу в сторону.

Рон последовал её совету. Он присел, отдышался, посмотрел на медленно зеленеющего Невилла, и стал рассказывать уже более спокойно:

— Пэнси Паркинсон час назад спрыгнула с крыши замка, — сказал он, и замолчал довольный произведённым эффектом.

Гарри открыл рот, глаза его расширились, усталость бесследно ушла. Гермиона же вскочила с кресла, наступив Живоглоту на лапку, от чего кот недовольно мяукнул и царапнул её за лодыжку. Она прикрыла рот ладонью и с ужасом посмотрела на Невилла:

— Ты это видел? — спросила она.

Невилл лишь утвердительно кивнул головой.

— Она умерла? — снова подала голос Гермиона.

— Гермиона, разве упав с такой высоты, можно выжить? — удивлённо развёл руками Рон.

— Можно, если вовремя оказать соответствующую медицинскую помощь. Уверена, мадам Помфри владеет нужными навыками для такого случая. Хотя, конечно, играет ещё немаловажную роль место, куда она приземлилась.

— Она п-приземлилась в снежную кучу, — заикаясь, проговорил Невилл сдавленным голосом.

— Тогда ей ещё можно помощь, главное — не терять время. Делать всё нужно быстро, но аккуратно.

— После того, как это случилось, — снова сказал тихий голос Невилла, — прибежал профессор Снейп, склонился над ней и пытался нащупать пульс. Потом Д-Драко Малфой привёл медсестру.

— Значит, это шанс, — сказал Гарри.

В гостиную вбежала раскрасневшаяся Джинни. Она жадно посмотрела на графин с водой, подошла к нему, налила в стакан воды, сделала два больших глотка, и посмотрела на собравшихся.

— Вы уже слышали, что случилось? — спросила она у них.

— Да, — кивнул Гарри, — Пэнси Паркинсон спрыгнула с крыши.

— Оу, — удивилась Джинни, — значит, знает уже весь замок. Только они не знают главного.

— Чего же? — недоверчиво поднял брови Рон.

— Она ещё жива. Я только что проходила мимо больничного крыла и слышала, как Блейз Забини говорил с мадам Помфри. Пэнси упала не на живот или спину, она падала на ноги. Её напоили каким-то очень сильным зельем, и теперь она введена в искусственную кому, чтобы не чувствовать болезненного процесса заживления костей. Хотя, она и так без сознания была.

— Это же практически невозможно! — воскликнула Гермиона. — Если она упала с такой высоты, у неё переломаны ноги и, может быть, кости таза, а это не только болезненно, но и опасно — сращивать такое количество костей в её состоянии. А внутренние органы? Нет, это маловероятно, что она доживёт до утра.

— Гермиона, ты что, тайно прошла курс обучения на целителя? — спросил Рон.

— Я много читаю, — смущённо ответила Гермиона.

— Ребята, а из-за чего она прыгнула? — вмешался Гарри, задав волнующий его вопрос.

Да, сам по себе поступок Пэнси Паркинсон вызывает трепетный ужас, но ведь важно ещё то, от чего человек решился свести счёты со своей жизнью. Никто не видел эту заносчивую особу грустной или задумчивой. Пэнси всегда находилась в центре внимания своих друзей, смеялась, подшучивала над другими учениками. Гарри просто не мог представить её в том состоянии, в котором можно решиться на самоубийство.

Ребята дружно пожали плечами, а Гермиона виновато опустила голову.

— А ведь я могла помочь ей, — тихо сказала она.

— Что? — удивился Рон.

— У неё умерли родители, в этом нет сомнений. Я как-то видела, как она плачет, но когда она прогнала меня, я не стала возражать и ушла. Если бы я только могла до неё достучаться и поговорить с ней... Она выглядела такой несчастной тогда.

— Ну, Гермиона, она вряд ли бы тебе открылась, — выразил сомнение Рон. Он подошёл к ней и приобнял за плечи. — И не вини себя, это же не ты её толкнула.

Гермиона благодарно улыбнулась Рону, высвободилась из его объятий, и медленно вышла из гостиной.

Блейз Забини в растерянности возвращался в Слизеринские подземелья, еле передвигая ватные ноги. Возле двери, ведущей в гостиную, он увидел сидящего на холодном полу Драко. Он сидел неподвижно и смотрел прямо перед собой, беззвучно шевеля губами. Если бы Блейз не знал своего приятеля достаточно хорошо, то подумал бы, что он молится. Завидев приближение Блейз, Драко вскочил на ноги.

— Как она? — спросил он.

— Пока без результатов. Мадам Помфри работает с ней. Драко, я не думаю, что она выживет... — вздохнул Блейз, отворачиваясь от Малфоя. — Ты бы её видел...

— Ладно, Блейз, не будем делать никаких выводов.

Драко снова уселся на пол, облокотившись спиной о стену, Блейз сделал то же самое. Какое-то время они просто молчали, думая о Пэнси, о тех славных временах, проведённых с ней. Она всегда была для парней кем-то больше, нежели обычной приятельницей — не кровной сестрой. Драко вспомнил, как плачущая Паркинсон подарила ему надежду на собственное спасение, когда Гермиона сказала, что нужна слеза дорогого сердцу человека. Как ничтожно сейчас выглядела его собственная судьба, по сравнению с судьбой Пэнси. Драко закрыл глаза. Как она могла это сделать? Пэнси никогда не была сторонницей такого способа решения проблемы. Она бы сделала что угодно, только не прыгнула с этой проклятой крыши. Проблемы были для неё скорее вызовом судьбы, чем вселенская трагедия, и она ныряла в омут с головой, пытаясь решить их. Хотя после ссоры её родителей Пэнси изменилась. Родители — вот её ахиллесова пята. Но чтобы прыгать с крыши... Драко задумался: а что, если его собственных родителей убьют, сможет ли он поступить подобно Пэнси? Нет, никогда. Для этого нужно быть смелым, а он трус. Или это как раз и есть трусость — убегать от проблем в неизвестность?

«Я хочу к ним...» — вспомнились ему последние слова Пэнси.

А если она не выживет, сможет ли она воссоединиться с родителями там, в загробном мире? Драко тряхнул головой.

Нет, не стоит думать об этом.

— Блейз, а что случилось с её родителями? Кто их убил? — поинтересовался Драко, вспомнив, что Пэнси говорила об убийстве.

Блейз нахмурился, как будто припоминая состав сложного зелья, но через секунду ответил:

— В особняке Паркинсонов произошло ограбление. Странно, что воры полезли в дом, даже не удостоверившись, что там никого нет.

— Ограбление? Да, это действительно странно, — удивился Драко.

— Ну, глупо же! Война в самом разгаре, магов и магглов убивают сотнями, а родители Пэнси убиты при ограблении особняка. Вот если бы их убили Пожиратели при попытке спастись... — Блейз прервал свои рассуждения, вспомнив, что он говорит о семье своей лучшей подруги, а не о постороннем человеке.

Драко поморщился, но преодолел желание выругать Блейза.

— А что было нужно грабителям?

— Кажется, искали какой-то древний артефакт, наделённый редкими свойствами. Отец Пэнси недавно привёз его из поездки в Индию.

— И артефакт всё-таки украли?

— Его существование не может подтвердить ни один человек. Все говорят, что это только слухи, так что никто не знает этого. Даже Пэнси не знала о таком. Но, если он действительно был, то уже бесполезно пытаться его найти, так же как и грабителей. — Блейз сделал паузу, но увидев вопросительный взгляд Драко, пояснил:

— В «пророке» писали, что подозреваемые найдены с перерезанными глотками, а при них были фамильные драгоценности Паркинсонов. — Он горько усмехнулся.

— Пэнси... Зачем же она это сделала? — выдохнул Драко.

Он поднялся, посмотрел на задумчивого Блейза, и ушёл, растворяясь в темноте.

Гермиона огляделась по сторонам. Никого. Значит, можно идти дальше. Вечером подземелья кажутся ещё более устрашающими, чем днём, но это сейчас было не важно. Гермиона специально пришла сюда, чтобы дождаться, когда в этих коридорах раздастся звук знакомых шагов. Если она смогла хорошо изучить Драко, то он должен выбежать из Слизеринских общежитий с минуты на минуту. Если нет, что ж, значит, она вернётся обратно в башню Гриффиндора. Нельзя позволить ему подвергать себя опасности под влиянием эмоций. Но Гермиона не ошиблась, полагая, что изучила его хорошо. Через несколько минут она услышала-таки шаги Драко, а потом увидела и его самого. Он чуть не сбил её с ног, потому что шел опустив взгляд, но остановился в паре дюймов от неё. Подняв покрасневшие глаза, он удивлено уставился на Гермиону:

— Что ты здесь делаешь? — хриплым голосом спросил он.

— Я хотела быть с тобой рядом в такой момент, — тихо сказала Гермиона. — Я всё знаю.

— Всё нормально, — соврал Драко, шмыгнув носом.

Гермиона подошла к нему, коснулась его растрёпанных волос, убирая их назад, и внимательно посмотрела ему в глаза. Конечно, в них читалась боль. Он уже похоронил Пэнси Паркинсон, это тоже было видно.

— Ты не веришь, что она выживет? — спросила Гермиона шёпотом.

— Я... нет, я не верю... — тоже прошептал Драко; его глаза наполнились слезами.

15 лет назад.

Гермиона нежно провела пальцами по бледной щеке Драко. Сейчас он выглядел как лишившийся мамы ребёнок: потерянный и грустный, ищущий ласки и поддержки. Гермиона словила себя на мысли, что часто аналогизирует его с маленькими детьми, и улыбнулась. Драко обнял её, уткнулся носом в её плечо и беззвучно зарыдал. Она терпеливо дожидалась, когда он возьмёт себя в руки. Они уже три минуты стояли обнявшись, а Драко всё не мог успокоиться.

— Драко, тебе нужно отвлечься, — наконец сказала Гермиона.

— Да, ты права, — отозвался он, отстраняясь от неё.

В полутьме не было видно его слёз, но он всё равно отвернулся от неё, вытирая скатившуюся по щекам боль. Какое-то время он просто всматривался в тёмное пятно, ведущее куда-то вглубь подземелья. Кажется, ему удалось отвлечься, но и сейчас его мысли парили на уровне смерти и отчаяния. Драко молчал. Гермиона не знала, сколько это продлится, поэтому и сама задумалась о чём-то своём. Со стороны они сейчас выглядели, словно два каменных изваяния, которые по ошибке поставили друг напротив друга. Драко тяжело дышал, видимо, мысли его вернулись к Пэнси. Он просто пытался понять, что будет, если она умрёт? Да ничего особенного не произойдёт. Мир не рухнет, не обрушатся стены замка, просто будет больно, но жизнь продолжится. Ведь каждую минуту этот мир покидает огромное количество душ. Гермиона почувствовала нарастающую головную боль. Странная ночь сегодня.

— Я хочу уйти, — внезапно заявил Драко, обернувшись к Гермионе.

Она даже вздрогнула от испуга.

— Уйти? Куда?

— Куда-нибудь, лишь бы подальше от всего.

— Драко, пожалуйста, успокойся и даже не думай делать глупости. Не смотря на... — Гермиона запнулась, поняв, что чуть не сказала: «не смотря на смерть Пэнси». — Даже эта ситуация не должна повлиять на те осторожности, о которых я тебе говорила. Ты обязан следовать им.

Драко лишь раздражённо дёрнул рукой, и, скривившись, посмотрел в сторону Слизеринских общежитий.

— Пошли отсюда, — скомандовал он, взял Гермиону за руку и потащил за собой.

В свете одиночного факела Гермиона разглядела какой-то нездоровый блеск в его глазах. Она уже видела подобный блеск однажды, когда, возвращаясь с магазина вечером, по пути её встретили двое нетрезвых парней. Тогда всё закончилось вполне мирно, но взгляд одного из парней, явно собиравшегося не просто побеседовать с ней о погоде, запомнился ей надолго.

— Куда ты меня ведёшь, Драко? — пытаясь вырваться, спросила она.

— В бальный зал, — холодно ответил он.

— Нет, туда я больше не вернусь, — заупрямилась Гермиона.

— Хорошо, значит куда-то ещё. — Блеск в его глазах никак не желал угасать, а наоборот, становился ещё заметнее. — Ты мне нужна сейчас как никогда... — Он воровато оглянулся назад. — Понимаешь, о чём я?

Гермиона со страхом посмотрела на Драко, поняв, что он имеет в виду.

«Нет, Драко, только не будь таким же, как те двое...» — взмолилась она мысленно.

У неё даже коленки затряслись от ужаса. Если он хочет соблазнить её, то у него не получится — Гермиона не станет утешать его таким образом. И как только он может думать о подобном в такой ситуации. Да нет же, это бред какой-то, Драко не стал бы...

— Драко, ты что, лишился рассудка из-за Пэнси? — закричала Гермиона.

— Почему? — опешил Драко.

— Я никуда с тобой не пойду, пока ты в таком состоянии!

— Гермиона, чего ты боишься?

— Серьёзно? — саркастически спросила Гермиона нахмурившись. — Ты хочешь... ты... Хочешь запереться со мной в пустой комнате, чтобы... ну... — Она чувствовала, что у неё начинают гореть щёки.

У Драко непроизвольно поползли вверх брови. Он остановился.

— О чём ты думаешь? — поморщился он.

— А ты о чём?

Драко закатил глаза и легонько стукнул себя по лбу ладонью. Нездоровый блеск постепенно угас, оставляя лишь удивление.

— Ты мне нужна, ведь только ты можешь меня успокоить, говоря со мной, а не...

— Выражаться нужно яснее. Хорошо, пошли, — смущаясь, пролепетала Гермиона.

* * *

«Глупо, глупо, глупо, — краснея, ругала себя Гермиона, пока они шли в неизвестном ей

направлении. — Почему я просто не промолчала? Но ведь я же не могла подчиниться его прихоти, верно? Теперь он подумает, что я какая-нибудь... Какая разница, что он подумает? Его вообще сейчас не это тревожит! — перебила она сама себя, нервно дёрнув губами. — Он обеспокоен тем, что произошло с Паркинсон, а не тем, что я сказала. Ему больно и ему нужен человек, который поддержит его. Ну, так уж вышло, что этот человек — именно я. А всё-таки, куда же он меня ведёт?».

— Драко, куда мы идём?

Подземелья казались Гермионе бесконечными, но было видно, что Драко изучил их достаточно хорошо, чтобы не бояться заблудиться здесь. Они как раз проходили тёмный переход, когда Гермиона задала свой вопрос. Драко остановился, выпустил её руку, а затем отошёл от неё.

— Разве это имеет какое-то значение? — безразличным голосом сказал он.

Гермиона услышала какой-то странный шум недалеко от себя, поэтому вытащила из кармана волшебную палочку и тихо произнесла:

— Люмос.

Слабый свет осветил переход, и она увидела, что Драко сидит на полу, прислонившись к неровному камню. Глаза его были закрыты, а губы дрожали. Гермиона вздохнула от нескрываемой жалости и подошла к нему, присев на корточки рядом.

— Знаешь, как я её любил? — с горечью прошептал Драко.

Гермионе от этого признания сделалось не по себе, и она сглотнула. Любил? В том смысле, в каком она подумала? Насколько знала Гермиона — Драко и Пэнси всегда были хорошими друзьями, почти как брат и сестра, не более. Но Драко мог действительно испытывать к Пэнси чувства не братского характера, а очень даже романтического, просто что-то у них не сложилось. А что если и сама Гермиона была нужна ему лишь для того, чтобы забыть Паркинсон? Ну, нет, для этой цели он бы выбрал кого-то другого. Хотя, кто же их поймёт, этих чистокровных волшебников? А слеза? Ведь именно слеза Гермионы, а не слеза Пэнси, оживила Драко. Не могла же это быть запоздалая реакция противоядия? Или могла...

Драко открыл глаза и посмотрел на Гермиону.

— Мы всё детство провели вместе. Набивали первые синяки, раздирали коленки... Даже первый выброс магии у нас случился, когда мы играли в Малфой-мэноре. Помню, как Пэнси наряжала своего хомячка Бакки в отвратительное розовое платьице для кукол, а он взял и превратился в пушистую вазочку. Пэнси завизжала от испуга за своего питомца, а я рассмеялся, и с ужасом понял, что смех мой звучит так громко, что стёкла в гостиной начали трястись. На эти звуки прибежали мои родители. Мама вернула хомячку Пэнси прежний вид, а мне пришлось провести в безмолвии весь день. Что бы я не говорил, мой голос утраивался и оглушал окружающих. — Драко грустно улыбнулся. — Что я буду делать без моей Пэнси?

Гермиона внимательно слушала его, но никак не могла понять — что же он к ней чувствует. Воспоминание Драко о детстве было милым и забавным, но от слов «моя Пэнси» Гермиона невольно скривилась. Неужели у них что-то было?

— Что с тобой? — спросил Драко, заметив странное выражение на её лице.

— Драко, можно я задам тебе очень личный вопрос? — смущаясь, спросила Гермиона, отводя от него взгляд.

Он удивлённо посмотрел на неё, но утвердительно кивнул.

— Ты любишь Пэнси как сестру, или как... — Она запнулась, пытаясь подобрать слово. — Или ты её любишь как девушку? Она тебе нравится?

Драко снова в удивлёнии поднял брови. Губ коснулась еле заметная ухмылка, в глазах блеснул какой-то огонёк.

— Ты ревнуешь, Грейнджер? — прищурившись, спросил он.

— А ты опять называешь меня по фамилии? — разозлилась она.

Конечно же она ревнует! Ведь он так говорит о Пэнси, как никогда не говорил о ней, да и, наверное, не скажет. Гермиона поднялась.

— Тебе лучше вернуться в общежития Слизерина, — сухо проговорила она.

— Зачем? — не понял Драко. — Что я такого сказал?

— Запомни: я тебя не ревную, Малфой! Я просто спросила!

— Гермиона, успокойся. Я же шучу, — примирительно начал Драко. — Мне просто нужно как-то отвлечься от... — Он вздохнул и тоже встал с пола.

Плечи его устало опустились, тонкие длинные пальцы задрожали.

«Умеешь же ты давить на жалость, — подумала Гермиона, решив всё-таки сменить гнев на милость. — И вообще, что это я? Я никогда так раньше себя не вела. Истеричка...»

Гермиона подошла к Драко и обняла его.

— Извини, — прошептала она. — У тебя сейчас совершенно другие мысли и переживания.

— Всё хорошо, — тоже прошептал Драко. — Я рад, что ты рядом. Скажи мне, ты веришь, что Пэнси поправится? Только честно.

— Драко, я не целитель... — Гермиона пыталась обойти его вопросы, не высказывая своего мнения. — Да и зачем тебе моя оценка?

— Просто ты очень умная и замечаешь многое, а я нет...

— Драко, я действительно не знаю, и не могу дать тебе ответа.

Врет, конечно, всё она знает, и ответить могла бы. Пэнси не переживёт эту ночь.

Гермиона увела обессиленного Драко в пустой класс, где они намеривались провести эту беспокойную ночь. Её потихоньку клонило в сон, поэтому она взялась за изучение предметов, находившихся в классе. Нельзя было бросать его в такую минуту одного, ведь все его мысли сейчас были заняты тем, что в данный момент происходит с Пэнси. Наверняка медсестра не отходит от её койки, пытается помочь, борется со смертью изо всех своих сил, умоляя организм Пэнси делать то же самое. Если бы её можно было переправить в больницу святого Мунго, то её шансы возросли бы в разы, но в её состоянии это невозможно. Школьная медсестра осталась один на один с этой задачей — вылечить такие серьёзные травмы. Драко метался по классу, не замечая мебели, но Гермиона даже не пыталась его унять, так как это бесполезно — он слишком взволнован и ему сейчас абсолютно нет никакого дела ни до чего, кроме состояния своей подруги. Главное — Гермиона рядом, а значит, ему уже легче. Да, Пэнси Паркинсон, возможно, сегодня умрёт, а может быть, у неё ещё есть время, но в любом случае собирать по кусочкам Драко Малфоя придётся именно ей. Гермиона долго наблюдала за нервными движениями Драко, но, в конце концов, ей надоело это. Она подошла к нему, взяла его холодные руки в свои горячие ладони и тихо сказала:

— Драко, тебе нужно поспать хоть час. Ты же не хочешь навещать Пэнси в таком состоянии?

Драко горько усмехнулся, закрыл глаза, провёл рукой по своему бледному лицу.

— Навещать... — глухо повторил он. — Сомневаюсь, что мне придётся её навещать... Я видел глаза Помфри, когда она осматривала Пэнси. Гермиона, как же всё плохо...

Драко пытался развязать галстук, но никак не получалось — руки его дрожали, а узел был слишком тугой. Галстук, словно удавка на шее, не дающий ему дышать, больно сдавливал горло. А может быть, дышать ему мешал вовсе не галстук...

— Драко, не всё так плохо, если мадам Помфри постарается, то у Пэнси есть шанс. — Гермиона пыталась подбодрить его, но сама не верила в свои слова. Кажется, Драко это тоже понял.

Он замотал головой:

— Плохо не только из-за Пэнси, — прошептал он, сильно сжимая её руки. — Все эти события заставили меня забыть о моей семье. Я настолько боялся за себя, что совершенно не подумал о том, как Сама-знаешь-кто поступит с мамой и папой. Знаешь, у Пэнси в семье всегда всё было хорошо и спокойно, но в итоге всё закончилось трагично... А что у меня? Мои родители любили меня, пытались дать мне всё самое лучшее, но я никогда не был благодарным ребёнком. И только теперь я понял: они — это всё, что у меня есть в этом мире. Ну, кто я без них? Как я мог инсценировать свою собственную смерть, заботясь только о своей шкуре, а о них даже не подумал? А если я завтра узнаю, что моих родителей больше нет? Что будет тогда? Мне придётся жить с этим грузом вины до конца своих дней, или тоже прыгнуть с крыши, как Пэнси. Я — ничтожество, Гермиона...

— Драко, посмотри мне в глаза, — потребовала Гермиона. Ей не понравилось то, с каким отчаянием он всё это сказал. Неужели он сдался?

Драко послушно поднял голову, заглядывая в тёмные глаза Гермионы, пытаясь не заплакать.

— Ты не должен такое говорить. Ты не ничтожество, и ты это прекрасно знаешь. И с твоими родителями всё будет хорошо. Дай время. Просто позволь времени распорядиться ситуаций, не совершай глупостей. Единственное, что тебе сейчас нужно — это не ввязываться в неприятности, и сохранять спокойствие. Не сходи с ума, ты же обещал мне, что будешь слушаться меня без возражений. Я прошу тебя, помни о своей безопасности. Я действительно не знаю, что будет с Пэнси, но ты не должен увязать в своих депрессивных мыслях.

Но Драко её не слушал. Он ушёл в себя, он больше не смотрел ей в глаза, а вновь опустил взгляд. Гермиона попыталась привлечь его внимание, легонько тряхнув за плечи, но он не реагировал. Она испугалась. Она уже много в своей жизни видела страшных вещей, но Драко её снова заставил испытать новые ощущения. Он был похож сейчас на сумасшедшего человека, который просто уходит в себя, отключается, чтобы не сталкиваться с проблемами повседневности и с этим страшным миром. Драко стал раскачиваться из стороны в сторону, и на это Гермиона уже не смогла просто смотреть. Она замахнулась и дала ему пощёчину. Драко тут же очнулся и приложил ладонь к стремительно краснеющей коже.

— Зачем? — спросил он хриплым голосом.

— Драко, ты меня пугаешь, — дрожащим голосом сказала Гермиона. — Пожалуйста, постарайся успокоиться. Всё будет нормально, только верь мне. Я тебя не брошу, не дам Пожирателям и даже самому Волдеморту что-нибудь с тобой сотворить. Забудь сейчас обо всём, просто дыши ровно. Я же здесь, с тобой, а значит, ты не один в этом мире.

Драко кивнул, отошёл от Гермионы и присел на ближайший стул.

* * *

Наступил рассвет. Гермиона посмотрела на время, растолкала дремавшего Драко, и они вместе покинули класс. Было ранее утро, и поэтому коридоры Хогвартса пустовали в ожидании шумных студентов и множества топочущих ног. Гермиона и Драко шли молча. Она не решалась заговорить с ним, потому что боялась, что побеспокоит его память, и он снова погрузится в депрессивные мысли о Пэнси и о своей судьбе. А Драко даже не смотрел в её сторону, он зевал, тёр свои красные глаза, но делал вид, что её здесь нет. Что ж, это к лучшему. По крайней мере, не будет бессмысленных вопросов о состоянии Пэнси, ведь Гермиона не ясновидящая. А вдруг мадам Помфри удалось-таки отвоевать для Паркинсон ещё немного времени? Драко остановился, обречённо посмотрел на Гермиону, и, набравшись смелости, сказал:

— Дальше я пойду один.

— В больничное крыло? — осторожно спросила Гермиона. — Я могу пойти с тобой.

— Нет, Гермиона, я сам. Если всё обошлось, то я хочу быть с ней, когда она откроет глаза. А если

нет... — Драко судорожно выдохнул. — Ну, в любом случае будет лучше, если я пойду один. Забини наверняка дежурит у палаты, так что...

«Так что, нам не стоит показываться вместе», — закончила за него догадливая Гермиона.

Драко сжал кулаки и стиснул зубы, так что она удивилась, — как это они не раскрошились? Несколько быстрых вдохов и таких же выдохов. Драко тряхнул головой и направился в больничное крыло, еле переставляя ноги. Гермиона вела его взглядом, пока он не скрылся за поворотом. Когда она осталась одна, то смогла дать волю усталости и проявила эмоции. Гермиона закрыла ладонями лицо. Нет, она не плакала, просто хотела спрятаться сейчас от всего, даже от себя. Постояв так ещё пару минут, она успокоилась и, придя в себя, поспешила в башню Гриффиндора.

Драко стоял возле входа в больничное крыло, держа вытянутую руку в нескольких дюймах от двери. Он дрожал всем телом, сердце его колотилось как сумасшедшее, желудок свело от волнения. Сделав над собой усилие, Драко всё-таки толкнул дверь — та легко поддалась. Драко обмер, увидев то, к чему не был готов. Не нужно было кого-то звать, чтобы поинтересоваться о состоянии Пэнси, всё итак было ясно. Он сделал четыре маленьких шага и остановился. Никто из присутствующих даже не обернулся на шум. Драко сразу разглядел кровать, на которой покоилась Пэнси, но теперь это был холодный труп, накрытый белой простынёй. Возле кровати стоял Блейз и двое незнакомых ему людей, видимо, родственники Пэнси. Блейз тоже дрожал, но держался. Мадам Помфри стояла недалеко от них, держа в руках флакончик с нюхательным зельем наготове. Драко почти не верил в то, что Пэнси выживет, но и к её смерти он, оказывается, тоже не был готов. Его подкосила резкая слабость в ногах, а в следующую секунду Драко ощутил, что его подхватили чьи-то холодные руки. Оставшись стоять на земле, он локтём оттолкнул того, кто не дал ему упасть, и обернулся. Конечно, и Снейп здесь. Кожа на щеках Драко стала от чего-то пощипывать — слёзы, он плакал...

— Парню нужен воздух, — услышал он голос медсестры. — Профессор Снейп, уведите его.

Драко был согласен с её словами, поэтому, бросив быстрый взгляд на тело, накрытое простынёй, развернулся и выбежал из палаты. Никто не побежал за ним. Снейп посмотрел вслед своему подопечному, прекрасно понимая, что останавливать его сейчас бесполезно.

15 лет назад.

В Большом зале собрались все ученики и профессора Хогвартса. Несвойственная тишина, которая сейчас царила здесь, немного пугала, и хотелось издать хоть какой-нибудь тихий звук, чтобы убедиться, что мир не погас. Над длинными факультетскими столами развивались чёрные траурные флаги, как тогда, когда погиб Седрик Диггори. Сегодня тоже в замке был траурный день. Самыми печальными во всём зале были студенты Слизерина — ведь сегодня утром умерла их однокурсница и приятельница. Милисента Булстроуд и Дафна Гринграсс сидели с опухшими глазами, сжимая в руках насквозь промокшие от слёз платки. Они были одними из первых на факультете, кто узнал о смерти Пэнси Паркинсон. Подружки шестикурсницы всегда устраивали девичьи посиделки втроём, выбрав себе какое-нибудь укромное местечко, а теперь этого не будет. Чуть дальше сидели Блейз Забини, Теодор Нотт, Грегори Гойл, Винсент Крэбб и Драко Малфой. Парни держались намного лучше девушек, но даже они не могли скрыть печали и скорби, поселившихся в их юных душах. Самыми задумчивыми из них были Драко и Блейз. Никто в зале не решался притронуться к еде, даже Рон, а ведь он большой любитель поесть. Наконец, в этой давящей тишине раздались тяжёлые шаги директора Дамблдора. Он обошёл учительский стол, стал так, чтобы его видел каждый ученик, и заговорил сразу о главном:

— Это очень непростой день для всех нас. Сегодня, ровно в пять часов утра скончалась студентка факультета Слизерин, Пэнси Паркинсон, которая могла бы прожить очень долгую жизнь. Но она выбрала иной путь... — Дамблдор понимающе покивал головой. — Когда один из наших детей, детей Хогвартса, покидает нас, мы скорбим, но сегодня мы скорбим вдвойне. Не буду от вас скрывать того, что вы, наверное, и так знаете. Мисс Паркинсон покончила с собой, прыгнув с крыши замка...

Девушки в зале вздрогнули, переглянулись.

Все ученики, даже те, которые являлись объектом насмешек Пэнси, были искренне опечалены её смертью. Да, пусть она подшучивала над слабыми и отличающимися от всех учениками, но она же была всего лишь неразумным подростком, по воле судьбы оказавшимся в трудной ситуации. Никто из обиженных ею не злорадствовал, все находились в шоке — не часто в Хогвартсе ученики кончают жизнь самоубийством. Драко Малфой стискивал зубы каждый раз, как Дамблдор упоминал имя Пэнси, а Блейз Забини нервно сглатывал.

— Да, это был её выбор, но осуждать её не стоит, — продолжал директор ровным голосом. — Она всего лишь заблудилась в страшном мире недетских проблем, с которыми в одиночку не смогла справиться. — Директор многозначительно посмотрел в сторону Гриффиндорского стола. — Ученики — это душа и сердце Хогвартса, и каждый из вас помогает ему дышать, жить и чувствовать. Но сегодня мы потеряли частичку этой неуслышанной души. И именно в такие моменты мы понимаем, насколько незначительны наши мелкие ссоры, обиды и предубеждения. А потому мы должны оставить их позади, чтобы помочь друг другу справиться с их несчастиями. Пэнси Паркинсон узнала, что её родители были убиты, поэтому и решилась на столь необдуманный поступок. Я сегодня хочу попросить вас оглянуться на своих товарищей, друзей и знакомых. Присмотритесь, возможно, кто-то нуждается именно в вас так же, как и мисс Паркинсон нуждалась в друге, но не хотела обременять кого-то своими проблемами. Возможно, кому-то сейчас так же тяжело, как и ей, так давайте же будем внимательнее к окружающим! Сейчас идёт война, и многие семьи уже понесли потери. Я прошу вас, не будьте равнодушными к чужим бедам, может статься так, что плечо друга потребуется и вам. Да, смерть Пэнси Паркинсон — ужасная трагедия и огромная рана на сердце каждого из нас, но если случившееся не способно открыть нам глаза и заставить задуматься, то мы заранее проиграли вечную борьбу отчаянного сердца с холодным равнодушием. — Дамблдор задумался.

Его глаза от чего-то погрустнели; казалось, он мысленно покинул этот переполненный зал.

Взгляды всех присутствующих были прикованы к директору, никто не отводил глаз и не перешёптывался. Пока Дамблдор молчал, — а длилось это меньше минуты, — ученики успели задуматься над его словами.

Он прав, Господи, как он прав!

Но директор снова заговорил:

— Никогда не держите свою боль внутри — давайте ей выход. Кричите, расскажите о ней родным, но не оставайтесь наедине с этим грузом. Только объединившись, мы сможем преодолеть всё. А сейчас давайте почтим память Пэнси Паркинсон минутой молчания. — И Дамблдор склонил голову, в молчаливом трауре.

Студенты и профессора дружно поднялись со скамей и стульев, и замерли на месте. Слышен был ветер, гуляющий за окнами, беспокойное уханье сов, но в зале по-прежнему было так тихо, что, казалось, можно услышать биение сердец всех присутствующих. Каждый сейчас думал о жизни и смерти, дружбе и вражде. Но не было ни единого ученика, чьё сердце не дрогнуло от пронзительной речи Дамблдора. Может быть, его слова забудутся уже через час, но вложенный в них смысл успеет к тому моменту проникнуть в самое сердце, которое должно постоянно вести непрерывный бой с эгоистичным безразличием.

Гермиона не сводила глаз с Драко, который в свою очередь смотрел себе под ноги. В её голове билась лишь одна мысль: «Драко, только держись. Ты сможешь пережить это, главное — держись и не сдавайся». И он держался, держался из последних сил.

* * *

Боль от потерь режет душу, как тупое лезвие бритвы терзает чувствительную кожу. Но кожу можно зашить, можно залечить, а душа, хоть и не способна кровоточить, никогда не затянет свои глубокие раны. Каждый зарубок на тонкой материи вырисовывает портрет носящего эту душу. А боль продолжит вворачиваться в беззащитное сердце, словно дрель, но, к сожалению, это не убивает...

* * *

Гермиона и Рон шли на урок заклинаний. Гарри снова опаздывал, поэтому они решили его не ждать. Как досадно, что сегодня нет сдвоенных уроков со Слизерином — Гермиона не имела никакой возможности поговорить с Драко. После речи Дамблдора прошло целых три дня, а они так и не встретились.

Ученики уже немного оправились от случившегося, но были и те, для кого смерть студентки стала сильным ударом по психике. Один из первокурсников, который видел падение Пэнси собственными глазами, даже пытался сбежать из Хогвартса — так испугало его это происшествие. Но его нашли и вернули в целости и сохранности. На Гермиону не сильно подействовала смерть Паркинсон, однако она прекрасно знала, что это означает для Драко, поэтому весь вчерашний день провела в полном молчании, лёжа на своей кровати. Она разрабатывала маленькую спасительную операцию, которая бы облегчила его страдания. Гермиона даже не пыталась с кем-либо заговорить, а когда её отвлекали от мыслей, отворачивалась и делала вид, что сильно устала и нуждается в отдыхе. Гарри и Рон немного посочувствовали родным Пэнси, но тоже быстро забыли о трауре, переключившись на свои обыденные проблемы.

До первого урока было ещё предостаточно времени, но Гермиона и Рон вышли пораньше, и дорогу до класса преодолевали почти бегом. Гермиона думала, что день пролетит быстрее, если его поторапливать. Они уже дошли до класса, когда она вдруг остановилась. Рон, не заметив этого, прошёл ещё пару шагов, но Гермиона тихо позвала его, и он вернулся к ней.

— Гермиона, ты чего? — поинтересовался Рон.

Она, не ответив, поднесла указательный палец к губам, прося тишины. Мимо них прошли Лаванда Браун и Дин Томас. Дин подмигнул Гермионе, которая смотрела на него слегка прищурившись. Когда Лаванда и Дин скрылись за поворотом, Гермиона ухватила Рона за рукав мантии и потащила в первый пустующий класс.

— Гермиона, что за странные ритуалы? Ты о чём-то хочешь со мной поговорить? — Рон развёл руки в сторону.

— Да, Рон, хочу, — решительно начала она, но ненадолго замолчала, что-то обдумывая. — Я хочу тебя кое о чём попросить.

— Тогда я слушаю, — нетерпеливо сказал Рон, внимательно глядя ей в глаза.

— Я знаю, что тебе это может не понравиться, но всё же я должна попытаться.

— Будешь заставлять меня писать то эссе, которое задал Слизнорт? Гермиона, ты же прекрасно знаешь, что я уже извёл четыре фута пергамента, но ничего дельного не написал...

— Рон, это не имеет никакого отношения к урокам.

— О, только не говори, что будешь просить меня вступить в какой-нибудь фронт освобождения сов? — Рон хохотнул.

— Нет! При чём здесь совы? — разозлилась Гермиона.

— А, значит, речь пойдёт о Гарри и книге Принца Полукровки. — Рон наморщил лоб. — Он мне уже пообещал, что избавится от неё, хотя это был практически твой приказ — поговорить с ним о её уничтожении. Но, Гермиона, я не могу указывать ему.

— Нет, я не о Гарри хотела поговорить. — Гермиона терпеливо ждала, когда Рон устанет от игры в угадайку.

— Обо мне и Лаванде? — поднял брови он. Гермиона отрицательно покачала головой. — О нас? — Она снова качнула головой и тяжело вздохнула. — Малфой... — прорычал Рон.

Гермиона обрадовалась догадливости своего друга, и слегка улыбнулась.

— Да, я хотела поговорить о нём, — подтвердила она.

В первую секунду Рон выглядел абсолютно спокойным, но постепенно его лицо меняло цвет, и, в конце концов, он вспыхнул:

— Послушай, Гермиона, меня уже мутит от одного упоминания о Малфое! — закричал он. — То, что ты посвятила меня в вашу великую тайну, ничего не значит! Если ты думаешь, что я буду помогать этому земляному червю по собственному желанию, ты очень ошибаешься! Я уже делаю достаточно — я молчу о ваших делишках.

— Делишках? Рон, у него есть проблемы, Господи, да у него их столько, что до конца жизни хватит! Я просто пытаюсь помочь ему, — Гермиона тоже перешла на крик, но её выкрики звучали гораздо тише, чем негодования Рона.

— Хорошо, помогай, только меня не впутывай, — покачал головой он.

— Я просто хотела попросить тебя, чтобы ты присматривал за Драко, вот и всё... — Гермиона опёрлась рукой о парту и посмотрела в окно.

— «Драко», — поморщился Рон. — Чём он тебя опоил, Гермиона? Ты бежишь помогать ему, бросаешь друзей!

— Я не бросаю друзей, — ровным, но строгим голосом возразила она, переводя убийственный взгляд на Рона. — Я просто хочу, чтобы мир стал чуточку лучше, чтобы люди не зарывали себя в землю из-за вечного противостояния тьмы и света. Я стараюсь помочь тем, кто просит помощи, тем, кто всё ещё стремится к этому свету, отвергая тьму. Ты ведь тоже хочешь спокойствия, Рон!

— Хочу, но...

— Но помогать Драко не станешь, ведь он когда-то обзывал тебя. Рон, это позиция шестилетнего ребёнка. Если помогать только лучшим и забывать про остальных, то не стоит потом удивляться, когда мир будет плеваться озлобленными людьми, которые когда-то тоже верили в силу добра. Помощь нужна всем!

Кажется, поучительная речь Гермионы подействовала на Рона, и он задумался. Она лишь терпеливо дожидалась, когда он придёт к какому-нибудь решению. Несмотря на всю его ненависть к Малфою, он мог частично понять его, мог даже представить себя на его месте, но ему до сих пор было не понятно — от чего Гермиона так озабочена именно судьбой Драко Малфоя.

Рон закусил губу.

В конце концов, он мог согласиться присматривать за Драко только ради Гермионы. И, когда до начала урока оставалось всего пять минут, он принял решение.

— Ладно, я присмотрю за ним, — пробормотал Рон. — Но знай: я делаю это только потому, что ты искренне веришь в него. Я делаю это для тебя, а не во имя спасения его жалкой души.

Гермиона расплылась в благодарной улыбке. Как хорошо всё-таки, что у неё есть Рон.

— Спасибо тебе! — радостно воскликнула она.

А Рон внимательно смотрел в её карие глаза и думал: «Разве я мог отказаться, видя, что для тебя это настолько важно? Я же люблю тебя».

* * *

Драко сдержал обещание, данное Гермионе — он посещал уроки, постоянно следил за тем, чтобы рядом был кто-то из профессоров или учеников. Боль ещё раздирала его изнутри, но он кое-как справлялся с ней. И хоть ему нужно было ходить на эти безумно длинные уроки, он не обременял себя выполнением заданий, которые требовали учителя.

Он существовал.

Он превратился в механическую куклу, которая выполняет определённые задачи в заданное время. Утратив все свои силы, утопив надежды в бездонном омуте отчаяния, он просто существовал. И никто не смог бы возродить прежнего Драко Малфоя из пепла, кроме Гермионы, но она сейчас занята, спеша на очередной ненужный урок. Ах да, он же совсем забыл, что ему нужно быть в классе истории магии.

Драко посмотрел налево — кучка учеников неспешно направлялась как раз в сторону класса. Он побрёл за ними.

«Как же хочется всё бросить. Убежать, спрятаться. Как же я ошибался, когда так стремился покинуть уютные стены бального зала. Теперь бы я замуровал себя в его холодных стенах, лишь бы избавиться от всех мыслей, переполняющих мою больную голову...»

Драко даже не заметил, как дошёл — он уже стоял напротив двери в класс. Вероятно, все уже были внутри, дожидались преподавателя, а он снова опоздал. Немного помедлив, Драко собирался открыть дверь, но заметил движение где-то рядом.

Он обернулся.

У окна стоял Блейз Забини, но он не рассматривал пейзаж за стёклами, его взгляд фокусировал лишь оконную раму. Он выглядел таким же потерянным, как и Драко, а возможно даже хуже. Блейз машинально чертил что-то пальцем на подоконнике, не обращая внимания на время.

«Как долго он здесь стоит? — спросил себя Драко. — Может, мне стоит поговорить с ним? Ему же нужен друг, мне тоже. Ведь когда-то мы поддерживали друг друга во всём, пока не началась эта проклятая война...»

— Блейз, ты в порядке? — хриплым голосом поинтересовался Драко, подходя к окну.

Конечно, целый день молчать — странно, что голос вообще его слушается. Забини перестал чертить пальцем незамысловатые линии по подоконнику и чуть заметно дёрнулся.

— Да, — глухо отозвался он.

Драко не знал, как продолжить этот диалог, но всё же понимал, что им обоим необходимо выговориться.

— Странный день, правда? — переступая с ноги на ногу, продолжил Драко. — Все смеются и радуются, будто ничего не было, словно это был мираж или пронёсшийся мимо сон. А я, глядя на них, просто мечтаю снести их беззаботные головы.

Забини усмехнулся:

— Я тоже.

Драко помолчал, но не долее нескольких секунд, а после паузы, не выдержав, продолжил:

— Скажи, зачем она это сделала? — Он чувствовал, что ступил на опасную тропинку, опасную для них двоих, но он не мог игнорировать выбор Пэнси, не мог забыть о её существовании.

Блейз пожал плечами и ответил так же односложно, как и первые два раза:

— Не знаю...

Раздался мелодичный звонок, извещающий о начале урока, и Драко, опомнившись, направился в класс. Краем глаза он видел, как Забини последовал за ним.

Было почти невыносимо сидеть на месте, хотелось уйти, но Драко терпеливо дожидался конца урока. Профессор Биннс как всегда рассказывал что-то скучное, и ученики, совершенно не слушая его, подпитывали свой организм энергией — спали. Только Драко и Блейз не поддавались усыпляющему эффекту его голоса. Блейз что-то писал на пергаменте, но он не записывал слова профессора, как можно было подумать, он писал о чём-то своём. Время от времени солнце выглядывало из-за туч и яркие лучи беззастенчиво скользили по его уставшим глазам, от чего он щурился. А Драко исполнял замысловатые движения волшебной палочкой под партой, практикуясь в невербальных заклинаниях. Но результата не было, а терпение иссякало. Тогда он скучающе принимался разглядывать потолок, размышлял о своей семье, вспоминал глаза Гермионы. Пожалуй, Драко мог бы смириться с тем, что он должен тратить время на уроки, считать секунды до последнего звонка, есть совершенно неаппетитную овсянку, если бы только его не терзали безжалостные мысли о родителях. После смерти Пэнси, Драко повсюду видел знаки, отражающие, как ему казалось, последствия его действий. Он вздрагивал, когда рядом кто-то читал вслух отрывок из учебника по истории магии, в котором шла речь о пытках и жестоких убийствах волшебников. Пролить чернила на чистый пергамент теперь для Драко значило что-то очень плохое, страшное. Хотя раньше он никогда не обращал внимания на подобные случайности, а суеверных волшебников осмеивал, теперь же он превратился в одного из них. Прошлой ночью, когда Драко не спал, а сидел, вглядываясь в огонь, он услышал чей-то шёпот, больше похожий на змеиное шипение. Конечно, беспокойное воображение нарисовало отчётливую картинку стоящего за его спиной Волдеморта, поэтому Драко поспешил покинуть одинокую гостиную, и, не оглядываясь, помчался в спальню. Лучше знать правду, думал он, даже самую страшную, но не сходить с ума от мучительных догадок, бессмысленных надежд, и беспокойных снов. Но лучше ли, если эта правда станет последним гвоздём, забитым в его собственный гроб? Драко чувствовал себя затравленным зверьком, на которого решили поохотиться ради развлечения, не оставив ему пути для бегства. Эта пугающая иллюзия спокойствия разрушала последние границы между нормальным восприятием реальности и полнейшим безумием. Как же больно бездействовать, когда его родители, возможно в эту самую секунду, молят Волдеморта о смерти, потому что не в силах больше выносить истязаний.

От этих мыслей его отвлёк тихий голос профессора:

— Урок окончен, все свободны, — сказал Биннс.

А Драко даже не услышал звонок, настолько он был увлечён собственными мыслями. Профессор-призрак покинул класс так же, как и появился — прошёл сквозь стену. Ученики быстро закинули учебники в сумки и наперегонки понеслись к двери. Блейз вышел последним, а Драко остался сидеть на месте, разглядывая стену, сквозь которую минуту назад профессор Биннс покинул класс.

* * *

Когда последний на сегодня урок остался позади, а голодные студенты направились в Большой зал, Драко проигнорировал жалобные мольбы своего желудка присоединиться к ним, а отделился от толпы. Он вышел во двор, кинул на скамейку сумку, а сам остался стоять. Сегодня было холодно, но Драко даже не пытался укутаться от ледяного ветра — надеялся, что этот холод заморозит его горячую кровь. Но это не так-то просто.

— Тебе тоже не хочется есть? — послышался усталый голос за спиной.

Драко повернул голову и увидел Блейза. Тот приближался к нему, слегка прихрамывая на левую ногу.

— Не хочется, — подтвердил Драко.

«Всё-таки Блейзу нужно выговориться», — подумал он.

— Ничего, скоро это пройдёт, — пожал плечами Блейз, и уселся на заснеженную скамейку. — Только не у меня.

— Почему у тебя это не пройдёт?

Но Блейз не ответил, а Драко не стал повторять вопрос. Они молчали, но не испытывали напряжения от этой тишины. Забини достал из кармана куртки клочок пергамента, развернул его и пробежался глазами по неровным строчкам.

— Знаешь, Драко, я никогда не говорил этого вслух, но я любил её... Люблю её, — вздохнул Блейз.

— Как и я, — пожал плечами Драко.

— Нет, ты относился к ней, как к родной сестре, а я... Я постоянно думал о её нежных руках, она мне снилась по ночам... всё ещё снится... — Блейз поджал губы. — Почему, когда кто-то умирает, говорят «любил»? Я же её продолжаю любить! Разве чувства уходят вместе с человеком?

— Я не знал о твоих чувствах, — удивился Драко. — А Пэнси, она знала?

— Нет, конечно, — усмехнулся Блейз. — Она бы не поняла. Пэнси всегда говорила, что не относится к тем девушкам, которые мечтают о любви, которые не спят ночами, думая о любимых. Она не писала сопливых стишков, не воображала, что когда-то повстречает своего принца...

— Мне она такого не говорила.

— Ты ей тоже многое не рассказывал. И вообще, последние два года мы все отдалились друг от друга. Когда ты пропал, она подняла тревогу, затеяла эти поиски, но ты ведь так и не сказал ей, что заставило тебя спрятаться от всего.

— Были причины, — прошептал Драко, посмотрев в бесконечное небо.

А по небу, не зная преград и страхов, летела стая снегирей.

15 лет назад.

«Зачем я согласился на это? Нет, следить за Малфоем — очень глупая идея», — думал Рон, недовольно хмуря брови. Он сидел на ступеньках у входа в замок и наблюдал за малоприятными ему людьми.

Его взгляд был устремлён прямо в белобрысую голову Малфоя, разговаривавшего с Блейзом Забини. Рон прожигал его глазами, гипнотизировал, но при этом сохранял спокойствие. А Драко, видимо ощущая, что за ним наблюдают, время от времени раздражённо потирал затылок рукой.

«Можно подумать, что мне больше нечем заняться! Да у меня накопилось столько невыполненных домашних заданий, что остаётся только удивляться, как меня ещё из Хогвартса не исключили, — продолжал негодовать Рон. — Но я должен сидеть здесь, потому что пообещал Гермионе стать тенью Малфоя. Хотел бы я взбунтоваться, рассказать всё Гарри, но в последние дни мы с Гермионой проводим так много времени вдвоём. Да и отказать я ей уже не могу. Теперь мучайся, Рональд Уизли!»

Каждый раз, как Драко оборачивался и смотрел по сторонам, Рон отводил от него взгляд, рассматривая верхушки башен, сосульки, свисающие с крыш, но всё же успел заметить напряжение на его бледном лице. Разговаривали Драко и Блейз, очевидно, о чём-то важном, но малоприятном, потому что лица у них были мрачные, словно они стояли над вскрытой могилой.

Ну, сколько это ещё продлится?

Рону уже надоело корчить из себя детектива, ведущего слежку за подозреваемым.

«Мерлиновы тапочки! Подумать только, я слежу за Малфоем, хожу за ним по пятам!»

Мучение Рона не продлилось дольше, чем выдерживали его хрупкие нервы. Вскоре, на его счастье, двор заполнился студентами, и он смог уйти, оставив ненавистного Драко в этой шумной толпе.

«Я слишком серьёзно отнёсся к просьбе Гермионы, — продолжил размышления он, и снисходительно улыбнулся, будто делал одолжение всему миру. — Может быть, я буду присматривать за ним на уроках, в Большом зале, но ходить за этим червяком уж точно больше не стану».

Пока Рон вёл этот внутренний монолог с самим собой, шагая по длинным коридорам Хогвартса, он успел преодолеть свой путь, и теперь стоял у портретного проёма, ведущего в гостиную Гриффиндора.

Едва он переступил порог, не успев пройти и двух шагов, на него налетела Лаванда Браун, несущая в руках большую стопку учебников. От этого столкновения все её книги упали на пол, издав несколько глухих звуков один за другим.

— Что ты наделал? — рассерженно вскрикнула Лаванда, уперев руки в бока.

— Извини, я же не знал, что ты идёшь, — закатил глаза Рон.

Лаванда присела, начала собирать книги, но почему-то остановилась, бросила один из учебников обратно на пол и закрыла лицо руками. Рон удивлённо воззрился на неё.

— Ты что, расстроилась из-за книг? Я сейчас всё соберу, — быстро проговорил он, и стал подбирать с пола её учебники.

— При чём тут книги? — помотала головой Лаванда. — Это всё из-за тебя!

Рон поднял на неё вопросительный взгляд:

— Из-за меня? А что я уже такого сделал?

Лаванда молчала.

Книги были забыты, а Рон немного отдалился от всхлипывающей Браун. Как же он не любил, когда девушки впадают в истерику, проявляют сильные эмоции. Хорошо с Гермионой, она почти всегда сохраняет спокойствие, мыслит разумно и поступает взвешенно. Никаких слёз, направленных только на то, чтобы разжалобить кого-то, Гермиона не проливает, не нападает на Рона с непонятными обвинениями, не жалуется. Хотя, и Гермиона в последнее время ведёт себя странновато. Помешательство у них всех, что ли?

— Зачем ты здесь стоишь, Рон? — тонким голосом спросила Лаванда, вытирая свои абсолютно сухие глаза фиолетовым платком.

И правда, зачем он здесь стоит?

Рон пожал плечами, а Лаванда нахмурилась.

— Тогда уходи отсюда! Мне не нужна твоя помощь с книгами! Я прекрасно справлюсь сама! — раздражённо вскрикивала Браун, тыча своим длинным пальцем Рону в грудь.

А ему уже порядком надоело общество Лаванды, поэтому он охотно поспешил ретироваться, пока она не придумала новых обвинений.

Не успел.

Лаванда в секунду преодолела расстояние между ней и Роном, схватила его за ворот мантии двумя руками, и впилась в него ненавидящим взглядом. Значок старосты вонзился ей в ладонь, но она не замечала такой незначительной мелочи.

— Когда ты оставишь меня в покое? — закричала она ему прямо в ухо, от чего Рон болезненно поморщился.

«И всё-таки девушки — очень странные существа, — успел подумать он, пока Лаванда пожирала его взглядом. — Я о ней даже не вспоминал последний месяц, а она требует, чтобы я оставил её в покое. Ей нужно лечиться, если она такая буйная и кидается на людей!»

— Лаванда, как я могу оставить тебя в покое, когда мы с тобой даже не общаемся? Успокойся и хорошенько подумай об этом, прежде чем нападать на невиновных людей, — попытался вразумить её Рон.

Только Лаванда не задумалась и не успокоилась. Глаза её расширились, а руки ещё крепче сжали ткань его мантии.

— Да что ты понимаешь? Ты же слепой, Рон, ты не замечаешь очевидных вещей! Я же... — Она оборвала сама себя, тряхнув головой, и немного ослабила хватку.

Рон ждал, когда Лаванде надоест изливать свой неоправданный гнев на него. Всё, что он сейчас хотел — это тишина и присутствие лучших друзей, а не бессмысленные нападения бывшей подружки. Лаванда наконец выпустила из своих цепких рук ворот его мантии и отвернулась. Она тяжело дышала, плечи подрагивали.

— Чокнутая, — тихо пробормотал Рон, надеясь, что она его не услышит.

Но у Лаванды был слишком хороший слух, чтобы понять, что он сказал. Она резко обернулась, и Рон понял, что спасёт его только бегство. Он уже приготовился для незамедлительного и позорного исчезновения, но Лаванда оказалась быстрее него.

Рон опять не успел.

Тоненькая и на первый взгляд безобидная ручка Лаванды стремительно приближалась к его лицу, и Рон зажмурился. Он никогда раньше не получал пощёчин, а теперь Лаванда это исправила, добавив сей неприятный эпизод в архив его воспоминаний. Она не пожалела сил, чтобы ответить на обидное оскорбление, поэтому Рон всё ещё отчётливо слышал звон в ушах. Это, оказывается, очень больно.

Место от пощёчины немедленно покраснело, и он приложил руку к лицу. Лаванда удовлетворённо наблюдала за своим обидчиком. Послышались чьи-то торопливые шаги, приближающиеся к несложившейся паре.

— Рон, я тебя искала, ты... — начала Гермиона, завидев рыжую макушку друга, но быстро оценив обстановку умолкла, не договорив того, что намеревалась сказать. — Всё хорошо?

— Всё просто замечательно, — сардонически отозвалась Лаванда, посмотрев на Гермиону недоброжелательно. — Мы с Роном обсуждали кое-что, но, очевидно, он совершенно не умеет слушать. Как ты только с ним общаешься, Грейнджер? Ты что-то ему говоришь, а он лишь мотает головой в ответ, как китайский болванчик? — Она ухмыльнулась.

У Гермионы непроизвольно поползли вверх брови — Лаванда ей сейчас напомнила одного очень вредного парня, носящего фамилию Малфой. Но она решила промолчать в отличие от Рона. А он смотрел на неё, как на спасительницу. Лаванда всё-таки собрала свои книги, странно посмотрела Рону в глаза, и скрылась за портретом Полной Леди.

— Рон, что тут у вас произошло? — осторожно поинтересовалась Гермиона, убедившись, что их никто не слушает.

— Она так странно говорила со мной, обвиняла в чём-то. Не пойму, что я ей сделал? — растерянно пробормотал Рон.

— Должно быть она ещё страдает из-за вашего разрыва.

— Ну, я же не обещал на ней жениться!

— Рон, девушкам тяжелее пережить такие ситуации, потому что мы существа романтические, мечтательные. Девушкам свойственно строить красивые замки, слепо любить, слепо верить, но только со временем мы понимаем, что эти замки построены из дыма. Хорошо, когда девушка сама это понимает, посмотрев на своего возлюбленного другими глазами, без фантазий и надежд. Гораздо хуже, когда вы нас заставляете вынырнуть из этой сказки, спуститься с небес на землю, снова окунуться в эту холодную реальность.

— А ты тоже романтическое существо? — сощурил глаза Рон.

— Я? Ну... да, наверное.

— Так получается, что Лаванда накричала на меня, дала мне пощёчину, только из-за того, что обижается на меня? Она просто не может мне простить её уязвлённое самолюбие или то, что я разрушил её розовый замок?

— И то, и другое, — пожала плечами Гермиона.

— Не хочу, чтобы она злилась на меня целую вечность. Я её боюсь, — добавил он шёпотом.

— Тогда просто поговори с ней. Выслушай её.

— Не уверен, что готов подставить вторую щёку.

— Решать тебе, — снова пожала плечами она, и сменила тему: — Рон, я о другом хотела поговорить.

— Только не Малфой, пожалуйста, Гермиона. На меня ни за что напали, я был унижен, а ты меня хочешь добить? — жалобно простонал Рон.

— Всего один вопрос, — успокаивающе сказала Гермиона.

— Ладно, добивай, — махнул рукой Рон.

— Где он?

— Был во внутреннем дворе. Сейчас, наверное, в подземельях, — недовольно проворчал он.

— Спасибо тебе, Рон. — Гермиона подошла к другу, встала на цыпочки и чмокнула его в щёку. — Ты лучший.

Она вышла из общежитий Гриффиндора, оставив покрасневшего от смущения Рона в размышлениях.

За такое вознаграждение он готов был не только следить за ненавистным Малфоем, но даже бы сделался его личным охранником.

Драко со всей силы пнул ногой пенёк.

Внезапное желание написать письмо домой, узнать обстановку, не давало покоя, зудело, словно комариный укус. Он не мог более оставаться в неведении, не мог и не хотел.

«Не чеши, Драко, укус пройдёт сам и следа не останется», — пытался достучаться до него разум, всё ещё живший где-то внутри.

Но нет, он специально затрагивал болезненную тему. Углублялся, пытался представить себе, что Волдеморт готов сделать с предателями. Дошло до того, что он стал слышать жалобные крики Нарциссы.

— Мама, прости, — прошептал он, закрывая уши руками.

В который раз пнув ни в чём неповинный пенёк, Драко испуганно огляделся по сторонам: не видит ли кто этой истерики. Да, оказывается, уже некоторое время на него удивлённо смотрели две девушки. Когтевранки стояли у дальней колонны и о чём-то разговаривали, неотрывно следя за странным поведением Слизеринца. Драко послал им раздражённый взгляд, откопал свою сумку из снега, повесил её через плечо, и быстрым шагом вошёл внутрь замка. Возле дверей Большого зала его позвал Теодор Нотт, но Драко даже не обернулся. Он ускорил шаг, и теперь почти бежал, но подземелья казались ещё очень далёкими. В голове снова отчётливо послышались крики Нарциссы, и Драко забежал в ближайший пустой кабинет.

— Мама... — позвал он, будто ребёнок, которому приснился страшный сон.

Опустившись на ближайший стул, закрыв руками лицо, Драко пытался упорядочить разбросанные по всему сознанию пугающие мысли. Проводя эту чистку и отметая совершенно ненужные предположения, он почувствовал минутное облегчение. Вряд ли его родителей пытают, в этом нет никакого смысла. Поэтому, как только он понял это, голос Нарциссы перестал навязчиво звучать в его голове, отражаясь от стенок черепа. Наконец долгожданная тишина и полное отсутствие мыслей.

Лишь на какое-то мгновение Драко показалось, что его волос коснулась чья-то рука, но, подняв голову, он никого не увидел рядом.

— Драко? — послышался женский тихий голос как будто издалека.

Он дёрнулся, обвёл глазами кабинет, но никого не обнаружил. Только что установленный баланс опять был нарушен, а сердце забарабанило в висках. Нужно было срочно успокоиться, но руки тряслись, а воздуха едва хватало на очередной вдох.

Помешательство рассудка на почве страха? Возможно, ведь паника и страх способны сделать даже из здравомыслящего человека галлюцинирующего параноика.

— Всё хорошо, просто мне нужно отдохнуть, — успокаивал сам себя Драко.

Но этот спокойный голос снова побеспокоил его:

— Драко, почему ты так странно себя ведёшь?

Теперь ему стало по-настоящему страшно за свою психику. Сойти с ума и потерять себя, — вот один из его самых худших страхов, о котором он узнал ещё в детстве.

Это было обыкновенное лето, каникулы, которые Драко весело проводил с друзьями. Мальчики играли в мракоборцев, преследующих злобного преступника, сбежавшего из Азкабана, а Драко возглавлял их. Он игриво помахивал волшебной палочкой, отдавал команды своим ребятам. Когда весь его отряд был сражён врагом и остался только бесстрашный мракоборец Драко Малфой, жаждущий отправить злодея в тюрьму, настало время действовать. Гойл — а преступника изображал он — решил, что более зловещего места, чем подземелья в Малфой-мэноре нет, поэтому направился именно туда. Драко пошёл за ним. Люциус не разрешал сыну играть в подземельях, но разве дети когда-нибудь слушают взрослых? И вот, оказавшись в тесном сыром помещении, Гойл струсил и незаметно для Драко покинул это страшное место, а сам Драко продолжал игру. Он долго бродил в поисках врага, начиная уже подумывать о прекращении скучной забавы, но, услышав странные звуки, доносящиеся из старого шкафа, невесть для каких целей оставленного в подземельях, тут же пошёл на звук. Драко уже внутренне ликовал, думая, что обнаружил место, где прячется Гойл.

Открыв дверцу, он почувствовал тяжёлое дыхание на шее. Естественно, шкаф был пуст, но это существо, которое стояло рядом, очень сильно перепугало мальчика. Оно было невидимым, но от этого не делалось безобидным, а очень даже наоборот.

То, что это был Боггарт, Драко не знал.

Существо из шкафа вмиг почувствовало его самый сильный страх, и Драко увидел себя, лежащего на полу и бормочущего какие-то невнятные слова. Отсутствующий взгляд, на щеках виднелись царапины от человеческих ногтей, а губы были искусаны до крови; изо рта свисала тонкая нитка слюны. Над ним склонилась Нарцисса, пытаясь успокоить ребёнка, достучаться до него, но маленький Драко не слышал её, продолжая что-то бормотать. Появились целители, зажали ребёнку руки, запрокинули ему голову, влили какое-то желтоватое зелье. Мальчик затих, закрыл глаза и уснул.

Если бы Драко продолжал смотреть на эту пытку, устроенную Боггартом, то, вероятно, на самом деле сошёл бы с ума, но в подземелье вошёл Люциус и прогнал Боггарта.

Это страшное видение ещё долго преследовало маленького Драко в кошмарах. Тогда-то он и осознал свой самый главный страх — страх сойти с ума.

Драко поднялся со стула, ещё раз оглядел помещение, ещё более тщательно, чем прежде. Кажется, что-то действительно было не так, тёмный угол выделялся из общей картины скучно обставленного кабинета. Присмотревшись, Драко попятился назад от неожиданности: из темноты на него смотрели два глаза. Они светились как у кошки, но ведь кошки не умеют разговаривать. Или Драко настолько себя извёл, что с ним теперь заговорили и животные?

— Ты меня не узнаёшь? — всё тот же убийственно спокойный голос.

Драко помотал головой. Ему сделалось настолько жутко, что он перестал чувствовать опору под ногами, даже подумал, что сейчас грохнется в обморок, как перепугавшаяся противного насекомого девушка.

— Это же я, Пэнси.

15 лет назад.

Драко так и поперхнулся воздухом. Закашлялся, побелел, стал хвататься за горло, пытался вдохнуть воздух в промежутках частых сокращений гортани.

Пэнси? Что за бред? Это уж точно игры его спятившего рассудка, никак не иначе.

У Драко уже потекли слёзы из глаз — настолько душил его кашель. Даже промелькнула мысль о том, что вот он сейчас умрёт и не успеет разобраться с этой галлюцинацией, называющей себя Пэнси. Но всё-таки откашлявшись, он задышал часто-часто, хватая лёгкими спасительный кислород. Обернулся туда, где должна была находиться Пэнси, но увидел всё тот же тёмный угол и два горящих глаза.

«А глаза-то на уровне моего лица светятся, — заметил он ранее упущенную деталь. — Значит, не говорящая кошка, а человекоподобное существо. Ну, человекообразная галлюцинация...»

— Пэнси? Ну да, конечно, твоя смерть мне просто привиделась, — усмехнулся Драко, отводя взгляд от тёмного угла. Ещё силуэта Пэнси Паркинсон, вышедшего из его воспоминаний не хватало, чтобы окончательно довести бедного Драко до нервного срыва.

Галлюцинация издала короткий смешок, оценив его странный юмор.

— Нет, к сожалению это всё было наяву, — выдохнула она. — Но я действительно с тобой разговариваю. А разве мне нельзя пообщаться с другом?

Драко снова усмехнулся. Кажется, он принял правила игры своего перенапряжённого разума. Говорить с самим собой оказалось не так страшно, как он думал. Может быть, со стороны это выглядело полным безумием, но это всё же отвлекало от бесконечного самоедства.

— Отчего же нельзя, — издевательски протянул он, — можно. Давай поговорим, коль тебе так хочется. Ты же всего лишь часть меня, а значит, большего, чем я знаю, не скажешь.

— Отчего же не скажу? — в тон ему пропела воображаемая Пэнси. — Ты просто не задавал мне вопросов. И я отнюдь не часть тебя, Драко. Я более реальна, чем многие люди, населяющие эту планету.

Драко удивлённо поднял брови, а Пэнси продолжила:

— Они спешат жить, спешат всё попробовать и познать, но всё равно не замечают ничего и никого, кроме себя и своих смешных проблем. А у меня теперь целая вечность, чтобы задуматься над многими важными вещами.

— Ага, — скептически покивал головой Драко, — философствующая галлюцинация. Сейчас начнутся длинные и скучные речи о том, как нужно жить, ведь тебе стало известно что-то сокровенное после смерти...

— Нет, не начнутся. К чему давать советы тем, кто их не желает слушать? Просто хотелось поговорить со старым другом. Может быть я не реальна, но от осознания этого я не испарюсь у тебя на глазах.

— Как ты можешь испариться, когда я даже тебя не вижу?

— Возможно, так тебе будет легче, — почему-то грустно прозвучал голос из темноты.

— Легче? — вспыхнул Драко. — Да я разговариваю сам с собой, как псих! Как мне может быть от этого легче? Сделай одолжение — перестань со мной играть! Если моя фантазия настолько скудна, чтобы нарисовать чёткую картинку человека, которого я знал много лет, то и разговаривать я с тобой не стану!

Весь этот крайне странный и бессмысленный диалог с неизвестным обладателем светящихся глаз произвёл на Драко совершенно неожиданный эффект. Нет, он не желал отпускать это видение, кем бы оно ни было. Он отвлёкся от мрачных мыслей, обратив всё своё внимание на эти глаза, на какое-то мгновение перестал чувствовать себя одиноким и никому ненужным. Разговаривать с Пэнси, пусть и с воображаемой, было так приятно. Она словно бы и не умирала, а просто покинула Хогвартс на какое-то время, но теперь вернулась, вошла в кабинет, где одиноко страдал Драко, и теперь друзья общаются, как это было раньше.

— Мне выйти на свет? — спросила Пэнси вкрадчивым голосом.

— Конечно, я хочу увидеть свою галлюцинацию, я же тебя создал, — потребовал Драко.

Воображаемая Пэнси несколько секунд не решалась явить свой облик собеседнику, словно опасалась его реакции, но затем просто медленно выплыла из темноты. Драко открыл рот от удивления.

— Я же говорила, что я не часть тебя, — довольно улыбнулась Пэнси.

И вовсе она оказалась не воображаемой, а очень даже настоящей, насколько это было возможно в её нынешнем положении.

— Ты — призрак? — наконец молвил Драко, разглядывая парящую над полом Пэнси.

Она выглядела такой умиротворённой и расслабленной. Распущенные тёмные волосы до плеч казались Драко шёлком, сверкающие жизнью глаза — что казалось странным при отсутствии оной — выразительно смотрели на него. Она была прекрасна.

— Да, теперь я призрак, — без сожаления ответила Пэнси.

— А каково это — умереть? — дрогнувшим голосом спросил Драко.

Смерть. Разве она не пугает всех и каждого? Разве люди не цепляются за жизнь любыми возможными способами? Да взять хотя бы Волдеморта — он-то самый яркий пример того, как человек (или не совсем человек) может бояться этого естественного процесса или, если угодно, побочного эффекта жизни. Драко тоже боялся умереть, вот и интересовался у своей умершей подруги о смерти.

— Знаешь, я всегда боялась умереть. Думала, что хуже этого момента, когда ты осознаёшь, что вот-вот тебя не станет — быть не может. Но... оказывается, что именно этот момент освобождает от всего. Теперь я свободна, понимаешь?

Драко испуганно помотал головой, сглотнув ком, застрявший в горле.

— Нет, не понимаю, — хрипло проговорил он. — Ты не свободна, Пэнси, ты теперь обречена бесконечно бродить по этому замку в одиночестве. Если это был твой обдуманный выбор — стать призраком, то ты ошиблась. Представь, что прошло сто лет, двести, а ты всё ещё здесь, и не знаешь — зачем. Умирать, это всегда плохо, Пэнси. Больно и страшно. И неизвестность, она тоже пугает... Но я не знаю, что испытывают умирающие, когда душа покидает тело.

— Я тоже этого не знаю... — поджала губы Пэнси. — Помню, как падала с крыши, помню яркие пятна света, склонившихся надо мной людей, а потом... Я ничего не испытала, покинув своё тело. Совершенно ничего. Просто перед тем, как навсегда закрыть глаза, я подумала: «Не хочу в небытие, хочу вечно парить над миром и смотреть на жизнь, в которой больше нет меня».

Драко сочувствующе смотрел на свою подругу, превратившуюся в бестелесное существо, призрака, который даже после смерти не осознаёт, что жизнь — это настоящий дар небес. Навсегда она останется невольницей своего выбора, неспособная что-либо изменить.

«Если я умру, то никогда не выберу этот вариант, — уверенно подумал Драко. — Лучше пусть будет небытие».

* * *

Драко всё-таки стало легче после разговора с Пэнси. Они ещё немного поговорили о пустяках, уже не касаясь темы смерти, после чего он попрощался с ней, пообещав, что между ними сохранится та дружба, которая, казалось, утеряна навсегда. Странно было сознавать, что она рядом, не смотря на то, что её нет в живых. Драко возвращался в гостиную своего факультета, размышляя о загробном мире, мире, который его так страшил. По пути он встретил Гермиону, и удивился: что она делает в подземельях в это позднее время? Но проходящие мимо студенты не дали им объясниться. Гермиона послала ему заботливый взгляд и улыбнулась уголками губ. Она проследила за Драко до самого поворота, а он, едва оказавшись вне её поля зрения, остановился у стены, также провожая взглядом и её.

Гермиона... Ему сейчас так не хватает этой девушки... Нужно будет обязательно с ней поговорить наедине, как только представится случай.

«Скоро выходные, — подумал он, — а это значит, что у нас будет немного времени для встречи».

Улыбнувшись своим мыслям, он пошёл дальше.

— Гермиона, ты, бесспорно, самая умная студентка на нашем факультете, но лучше бы я тебя не слушал, — расхаживая по комнате, ворчал Рон.

Когда Гермиона убедилась, что с Драко всё в порядке, что он не погружен в депрессию, она вернулась обратно в башню Гриффиндора. В приподнятом настроении она медленно вошла в гостиную, устроилась в любимом кресле, и созерцала успокаивающий огонь в камине. Но эта идиллия была недолговременна — в гостиную влетел Рон и стал что-то быстро тараторить. Сначала он говорил неразборчиво, но потом в его бормотании начали появляться целые слова, постепенно превращаясь в нормальные фразы.

Оказывается, за то время, пока она, Гермиона, отсутствовала, желая убедиться, что с Драко всё хорошо, Рон успел поговорить с Лавандой. Точнее, говорила она, а ещё точнее, она кричала. Рон хотел как лучше, хотел извиниться, но бешеная Лаванда припёрла его к стенке (в самом буквальном смысле) и испытала на нём свой новый метод пыток — она кричала так громко, что у Рона заложило уши. Обвинения во всех смертным грехах летели в адрес несчастного Рона стремительнее пистолетной пули. Как бы он не пытался понимающе смотреть ей в глаза, подключая всё своё воображение в этот нелёгкий момент, это у него не очень-то получалось. В конце концов, Лаванда, накричавшись, расплакалась, бросилась в его объятия, а затем оттолкнула и убежала. Рон, совершенно запутавшийся в поведении своей бывшей девушки, твёрдо решил, что больше никогда не станет говорить с ней. Пусть лучше профессор Снейп отчитывает его за невыполненное домашнее задание перед всем классом, чем ещё раз пережить подобное!

— Извини, Рон, я хотела как лучше, — виновато пролепетала Гермиона. — Но весь твой рассказ только подтверждает мои мысли о том, что Лаванда всё ещё испытывает к тебе какие-то чувства...

— Да, чувства! Например, агрессию и жгучую ненависть! Я не буду больше с ней мириться! Тем более, что к ней я не испытываю ровным счётом ничего. А люблю я другую...

Гермиона удивилась: любит другую?

— Ладно, Рон, тебе сегодня действительно нелегко пришлось, поэтому освобождаю тебя от долгих наставительных бесед.

Она уже развернулась в сторону лестниц, ведущих наверх, в комнату девочек, но Рон повёл себя странно: он не дал ей уйти, коснулся рукой её плеча, развернул к себе и обнял. Гермиона попыталась осторожно высвободиться, но объятия его были крепкими. Неизвестно сколько бы ещё они так стояли, если бы не появившаяся в дверном проёме Джинни, спасшая Гермиону от стальной хватки Рона. Расцепив руки, он уставился на сестру.

— О-о-о! — протянула она. — Скоро не останется на Гриффиндоре свободных сердец — все объединятся в пары. Не хотела вам мешать, просто мимо проходила. Вы не обращайте на меня внимания. — И добавила уже обращаясь к Рону: — Молодец, братец!

Гермиона с возмущением посмотрела на Джинни, перевела взгляд на Рона, который стремительно заливался краской, и решила, что лучше сейчас просто молча уйти в комнату.

Противный голос повторял лишь одно: «Провинившиеся должны быть наказаны! Поверьте, до этого самого момента вы и не представляли, что такое настоящая боль», — это Волдеморт, это он устроил хаос в голове у Драко. Пытал его, как пытает своих жертв. Уже третий раз Драко пробовал заснуть, но, закрывая глаза, видел только окровавленных родителей и давящегося довольным смехом Волдеморта. Он смеялся над их мольбами о помощи; в его смехе звучали истерические ноты, сводя с ума. Драко стонал во сне, ворочался, а просыпался весь в холодном поту.

Это не могло так больше продолжаться, нужно было что-то делать с бесконечным кошмаром в его голове. Кто сказал, что счастье в неведении? Нет, это не так! Не найдя нужную информацию, мозг пытается воссоздать страшные подробности происходящего сам, а это гораздо хуже.

В очередной раз, проснувшись от того, что во сне лезвие ножа вспороло брюхо его матери, Драко схватился за голову. В горле пересохло. Ему нужно знать наверняка, что происходит сейчас в Малфой-мэноре, живы ли его родители, что с ними делает Волдеморт!

Драко вскочил с кровати. Бежать! Нужно было бежать в Хогсмид, а оттуда трансгрессировать домой!

«Остынь, Драко, — пробивался пленённый кошмарами рассудок, — остановись, не делай сгоряча того, о чём потом пожалеешь».

Но Драко не слушал голос разума, не внимал его совету.

Впопыхах надев кофту, натянув брюки и захватив мантию, он выбежал из спальни, чуть не забыв про волшебную палочку.

Отчаянно хотелось заплакать, как какая-нибудь девчонка, но он запретил себе подобную слабость. Господи, знать бы только, что чувствует сейчас Нарцисса. А вдруг её ещё можно спасти? Тогда желание кинуться домой не такое уж безумное. Драко покинул подземелья, промчался два или три пролёта по лестнице (он не считал этажи), повернул налево и остановился. Оглянулся и удивился: хотел же броситься в Хогсмид, оттуда трансгрессировать в Малфой-мэнор, а оказался неподалёку от старого убежища. Что это с ним? И внезапно всё понял: как бы он не хотел спасти родителей от страшных мук, какова бы ни была его решимость, он инстинктивно ищет защиты, потому что боится, а бальный зал стал для него безопасным бункером, где можно спрятаться от всего.

Нет, не от всего... От себя ведь не спрячешься, не убежишь от страха, пожирающего душу дюйм за дюймом.

Он просто трус.

Хотя, что же может сделать шестнадцатилетний подросток против целой армии Волдеморта? И что, теперь ему запрятаться в тихом зале, забиться в угол и плакать от бессилия? Опять решил скрыться от проблем, убежав, покинув всё и всех, не сдержав своих обещаний. Это же позорная капитуляция перед лицом серьёзной проблемы, которую поставила ему жизнь. Драко чувствовал себя потерянным в огромном лесу, где полным-полно голодных хищников, готовых наброситься на него и разорвать в клочья в любую секунду. И хотя, если хорошенько подумать, то можно было бы найти выход получше, чем бегство, но Драко так себя жалел, что эта жалость заполнила всё его сознание. В его голове вертелись примерно такие вот мысли: «Почему я? Зачем Волдеморту понадобилось обращать именно меня в Пожиратели? Я не готов пожертвовать собой ради его планов!». Он чувствовал себя таким несчастным, что даже не трудился подсчитать, сколько хорошего случилось с ним за последний месяц. Драко никогда не смог бы повести себя храбро и самоотверженно... Это он знал и этого стыдился.

Опустив руки от этого бессилия, вызванного неукротимой жалостью к самому себе, он побрёл в бальный зал, признавая своё полное поражение. Но едва был преодолён порог зала, он почувствовал какую-то злобу, проснувшуюся в нём и волной прокатившейся по телу. Он воскликнул:

— Я убью его! Я лично вырву его глотку своими руками! — И истерически рассмеялся: слова, слова...

15 лет назад.

С самого утра Гермиона чувствовала себя скверно.

Причина была даже не в беспокойном сне, прерываемом частыми пробуждениями, просто в груди вдруг образовалась пустота, мешающая дышать. Будто чёрная дыра, она поглощала все положительные эмоции, оставляя лишь негативные. Магглы называют такое состояние предчувствием, но Гермиона была уверена, что такие симптомы вызваны чем-то более будничным. Например, частичное недовольство жизненными обстоятельствами. Что-то явно шло не так, как бы хотела она, какие-то неподвластные ей мелочи, которые она бы хотела изменить, переиграть. Возможно, всё дело в странности, проявляющейся в поведении Рона? Он ведь всегда был для неё лучшим другом, надёжным и проверенным человеком, которым она бесконечно дорожила, а теперь он претендует на другое звание — хочет покорить её сердце и стать её парнем. Гермиона поняла это только прошлой ночью. Все эти слова, его вчерашнее объятие... Рон влюблён в неё. Да, определённо! Как же она этого не замечала раньше? А очень просто, она не хотела замечать изменений, и была сосредоточена исключительно на своём чувстве, и это чувство не имело никакого отношения к Рону. Они словно поменялись местами.

Готовясь к первому уроку, Гермиона размышляла о том, что ещё могло вызвать такое состояние. Пока она, ворча, складывала учебники в сумку, Лаванда так и сверлила её взглядом, очевидно желая выдрать сопернице все волосы. О, как же Гермиона ненавидела все эти ярко выраженные черты характера бывшей девушки Рона. Её ревность казалась совершенно неуместной, писклявый голосок раздражал так, что хотелось перерезать ей голосовые связки, а себялюбие просто выводило из себя. Но, тем не менее, она знала, как станет оправдываться в случае нападения непредсказуемой мисс Браун. Слова возникли сами собой и казались очень верными. Она не станет просить прощения (за что же ей извиняться?), не будет избегать прямого взгляда, а просто скажет, чтобы Лаванда зря не тратила силы на препирательства, что она любит другого. Но Лаванда не решалась поговорить с ней о наболевшем, чему Гермиона была несказанно рада.

* * *

И вот сейчас, сидя на истории магии, она ощущала результат бессонной ночи и всех своих переживаний. Её неудержимо клонило в сон, а профессор Биннс как всегда что-то усыпляющее мямлил, не обращая внимания на учеников. Вот она и уснула, чем удивила всех присутствующих. Сидящий рядом Гарри даже тихо присвистнул.

Конечно, парта жестковата, да и книги в качестве подушек не годятся, но Гермиона продолжала сладко дремать. Ей даже приснилось, что она закапывает в землю свою волшебную палочку.

Разбудил её мелодичный звонок, оповещающий об окончании урока. Пока Гарри и Рон подшучивали над тем, что она наконец снизошла до слабостей простых смертных, Гермиона всерьёз раздумывала о приснившемся сне. Следующим уроком была защита от тёмных искусств, которую она так ждала, чтобы увидеть Драко Малфоя. Профессор Снейп уже кричал на Невилла, когда Гарри, Рон и Гермиона вошли в класс. Она обвела присутствующих взволнованным взглядом, и замерла на месте, не обнаружив искомого лица среди десятка других.

«Спокойно, он просто опаздывает, — сказала она себе, пытаясь унять участившееся дыхание. — Он придёт, он обязательно придёт, он обещал».

Но Драко не появился ни за пять минут до начала урока, ни тогда, когда Снейп уже начал рассказывать о защитных амулетах.

Гермиона слушала невнимательно, записывала услышанное обрывками, вертела головой, и постоянно стучала пальцами по парте, чем раздражала Гарри. Кажется, никто даже не заметил отсутствие Драко, кроме неё и наблюдательного Снейпа. Рон усердно записывал за профессором, даже принимал участие в обсуждении заклинания, которое он демонстрировал классу. Но Гермиона не могла даже удивиться — мысли о Драко заполняли всё её сознание.

Так и прошёл этот день.

Некоторые учителя очень удивлялись, когда, задав сложный вопрос, не замечали поднятую руку самой активной ученицы, у которой всегда был ответ на любой вопрос.

Вернувшись в башню Гриффиндора, Гермиона медленно опустилась на диван, бросила на столик сумку, и уставилась прямо перед собой, пытаясь вспомнить каждую деталь, каждое услышанное слово от учеников. Хоть намёк на то, что же могло послужить причиной отсутствия Драко. Но ничего подозрительного или обнадёживающего не вспомнила.

Где же он? Неужели всё-таки его выманили из Хогвартса, чтобы уволочь куда-то, где можно расправиться раз и навсегда с неудавшимся Пожирателем Смерти? Нет, нет, лучше не думать об этом... Может быть, он заболел? Да, такое вполне возможно, когда человека мучают переживания, и он постоянно думает о плохом.

Гермиона припомнила своего соседа Марка, с которым была дружна. Почти каждое лето они проводили вместе, пока ему не сообщили, что его единственный родственник — отец, попал в автокатастрофу. Жизнь парня перевернулась после этого известия. Отец его выжил, но не приходил в себя, всё время оставаясь в коме, и последующие несколько месяцев Марк не находил себе места. Гермиона прекрасно помнила, как он страдал, как доводил себя до нервного истощения, срывался на знакомых, в числе которых была и она. Его все пытались поддержать, но он отвергал чью-либо помощь, оставаясь наедине со своими страхами. В конце концов, у Марка обнаружили язву желудка. По словам врачей, такое явление, когда человек сам создаёт благоприятные условия для возникновения болезни, распространённое. Марка посадили на строжайшую диету и назначили длительное лечение. После такого диагноза ему пришлось совсем отказаться от маленьких приятных радостей жизни, называемых вкусной, но очень вредной едой, и время от времени поддерживать организм медикаментозно.

А отец парня пришёл в себя и после реабилитации смог жить прежней жизнью.

Возможно, у Драко тоже образовалась какая-то болезнь? Возможно, ей стоит посетить больничное крыло, чтобы убедиться в своих подозрениях? А что если он не обращался за помощью?

Гермиона представила, как страдающий от нестерпимой боли Драко зовёт на помощь, но его никто не слышит. Нет, он просто не захотел явиться на уроки, вот и всё. А она уже готовится к панике совсем как он.

«Это же Драко! Чего ты ждала от него, Гермиона? — снова послышался успокаивающий и одновременно насмехающийся голос в голове. — Ему стало скучно, вот он и остался. Нет, абсолютно нет никакого повода для беспокойства. Конечно, накричать бы на него за подобные выходки, но это позже».

Она ещё бы долго терзалась подобными мыслями, но вскоре гостиная заполнилась студентами, и она поспешила наверх, выполнять домашнее задание.

Домашнее задание...

Каким же всё кажется спокойным и распланированным. Будто бы и нет Волдеморта, его страшных планов, словно нет в мире смертей и войн, а подростков не принуждают принять чёрную метку. Школа живёт своей жизнью, но даже в стенах Хогвартса перешёптываются тени, даже здесь учеников может поджидать опасность и смерть.

Нужно быть готовым ко всему, особенно в это тёмное время. Но разве можно жить в постоянном страхе? Разве можно постоянно ждать нападения и поминутно оглядываться — вдруг, враг уже близко? Хогвартс, только ты способен застелить глаза спасительной пеленой, заставить поверить на мгновение, что всё происходит не по-настоящему. Но даже ты, Хогвартс, не можешь избавить от реальности, подстерегающей нас за твоими прочными стенами.

Но всё-таки ты прав, есть ещё в этом мире уголок, в котором можно укрыться от всего... Ну, или почти от всего.

* * *

Гермиона старательно выписывала свойства защитного амулета, подробнейшим образом описала его магическое действие, перечислила виды существ, на которых эта защита действовала, упомянула также исключения, а напоследок обратила внимание на побочные эффекты, которые могут наблюдаться у носящего этот амулет.

Не смотря на то, что все уроки она просидела погружённая в свои раздумья, её любознательная половина нисколько от этого не пострадала. Похоже, Гермиона обладала редким даром запоминать всё, что говорят преподаватели. Блаженное забытьё, дарованное рецептами зелий, фактами о горных троллях, древними трактатами по толкованию рун, было не долгим, и после проделанной работы мысли вернулись в исходную точку. Гермиона вновь стала рассуждать об отсутствии Драко.

Вспомнила, что вчера просила Рона быть повнимательнее, так как заметила странное выражение на лице Драко, говорящее о крайнем отчаянии. И Рон настолько энергично закивал головой, соглашаясь, что Гермиону это успокоило. Хотя он тут же прилип к новому журналу, посвящённому квиддичу, она была уверена, что Драко под двойным присмотром — её и Рона. Теперь же такое поведение показалось слишком подозрительным. Неужели Рон передумал? Да нет же, нет, это снова говорит в ней тревога. Рон — её лучший друг, разве у неё есть причины усомниться в его словах? Но ведь Рон так же ненавидит Малфоя, как и всегда, а тот факт, что Гермиона рассказала ему их маленький секрет, ничего не меняет. Он имеет полное право злиться на Драко за всё, что он сделал. Это наоборот, она не должна была просить его присматривать за ненавистным Малфоем. Но он же пообещал.

Гермиона тряхнула головой.

Хватит думать! Нужно отвлечься на что-то... Да, можно написать то эссе, которое задавала профессор Вектор.

* * *

Когда наступил вечер, Гермиона уже успела сделать все уроки, выписала несколько полезных советов по самозащите, лишь бы не давать волю своей фантазии. Но волнение так и не покинуло её.

Чёрная дыра, поглощающая остальные желания и заботы, закружила в своей воронке абсолютно всё.

«Вот-вот что-то произойдёт», — тихим шёпотом предупреждал её внутренний голос. Но Гермиона только сильнее сдавливала пальцами виски.

Чтение, однако, тоже не помогало — даже её любимые книги всё время напоминали ей о Драко. Настойчиво продолжая путешествие в мир букв и знаков препинания, она даже не заметила, как за окнами стало совсем темно.

Пальцы машинально барабанили по деревянной поверхности стола, глаза быстро скользили по строчкам, но из прочитанного Гермиона не запомнила ни слова. Обычно чтение успокаивало её, оно способно было унести её сознание далеко-далеко, туда, где есть только информация и новые, неизведанные миры, а теперь это не работало.

Отбросив в сторону книгу, Гермиона резко встала, от чего стул упал на пол. Этот громкий звук не испугал её, а напомнил ей конфетти-хлопушку, и правый уголок губ дёрнулся в улыбке.

Решив всё-таки дать отдохнуть глазам, Гермиона спустилась в гостиную, где было уже совсем немного учеников. Гарри и Джинни, сидевшие у окна, как-то странно посмотрели на неё. Гарри приподнялся, сделал приглашающий жест рукой, но Гермиона, приветственно улыбнувшись, присоединилась к Рону. Он что-то увлечённо писал на пергаменте, поэтому даже не заметил приближение подруги.

— Здравствуй, Рон, — сказала Гермиона беззаботным тоном, который у неё неплохо получился. — Над чем работаешь?

— О, Гермиона! — поднял взлохмаченную голову Рон. — Это письмо домой. Пишу подробный отчёт маме. Джинни заставила меня написать, потому что я «слишком радостный хожу в последнее время».

— А что в этом плохого?

— Ничего плохого, но Рону полезно поупражняться в эпистолярном жанре, — вставила Джинни. — Мама давно уже не получала приятных писем от Рона. Всегда пишу ей только я.

Рон хмыкнул. Похоже, над этим несчастным письмом он просидел ни один час, но всё, что он писал на пергаменте, ему решительно не нравилось.

— Извини, если отвлекаю, — шепнула Гермиона ему на ухо, — но я пришла к тебе опять с разговором.

— О, только не сейчас, пожалуйста, — взмолился Рон, но перо отложил. — И это, как я понимаю, не ждёт?

Гермиона кивнула головой.

— Так что, это правда? — спросил Гарри, поправляя очки.

— Что именно? — вопросительно уставился на него Рон.

— Ну, вы теперь вместе?

— Гарри, я же говорила тебе, что так и будет, — улыбнулась Джинни.

— Ребята, у вас слишком сильное воображение, — устало сказала Гермиона. — С чего вы вообще взяли, что мы с Роном вместе?

— А разве это не очевидно?

Рон уже в который раз принял пунцовый оттенок, смотря на Гермиону исподлобья. Он пожал плечами, видимо, не зная, что отвечать.

— Мне кажется, что самые подходящие для нас отношения — это крепкая дружба, — ответила ничуть не смутившаяся Гермиона.

Даже сидящие в самом отдалении Гриффиндорцы заметили, как поникли плечи Рона Уизли.

— Ладно, давай поговорим, — промямлил он, беря Гермиону под руку. Ему явно было неприятно то, что сейчас она произнесла, поэтому он указал на выход из Гриффиндорской гостиной.

* * *

Стоя на балкончике, Гермиона переминалась с ноги на ногу. Рон же был на удивление спокоен. Он не задавал никаких вопросов, а просто ждал, когда она сама заговорит.

Но она молчала.

Январь неуклюже ронял свои белые хлопья снега на огромный замок. Подхватываемые холодным ветром снежинки кружились в безмятежном танце, чтобы потом умереть на горячей ладони Гермионы. Она ловила их рукой, невидящим взглядом уставившись куда-то вдаль. Белый-белый снег и замерзшие безлиственные деревья напоминали о смерти, одиночестве, безразличии.

О Драко Малфое.

Заиндевевшими от снега пальцами Гермиона провела по волосам, продолжая молчать. Казалось, она совсем забыла о Роне, стоявшем за её спиной. Но нет, она просто не знала, что говорить. А сказать хотелось многое. Последние несколько дней ей так хотелось рассказать кому-то всю правду о своих отношениях с Драко, о своих к нему чувствах. Слишком много она в себе носила тайн, поэтому вес их увеличивался, и хотелось избавиться от недоговорок, секретов, скрытого смысла слов.

Наконец, Гермиона обернулась к Рону.

— Мне кажется, Драко попал в беду, — тихо произнесла она. — Его же не было сегодня на уроках. Я волнуюсь. А что если Пожиратели каким-то способом всё-таки выманили его из замка? У них же был план для Драко... у Волдеморта был план. Им нужен был кто-то, кто может без подозрений претворить этот план в жизнь. Рон, я хочу знать, ты присматривал за Драко? — Гермиона неотрывно следила за реакцией Рона.

Он выдержал её строгий взгляд ни разу не моргнув. Как же ему хотелось сейчас сказать: «Я в няньки к нему не напрашивался, Гермиона. Ты же знаешь, как я ненавижу этого белобрысого крысёныша!» Но он сказал другое.

Сухо, не выражающим никаких эмоций голосом он выдавил из себя:

— Я делал всё, как ты и просила, Гермиона. Я не в восторге от этой твоей идеи, но я присматривал за ним. Только не знаю, зачем. Он в полном порядке, за ним не следили Пожиратели, не подстерегали за углом дементоры, и миссис Норрис тоже ему дорогу не перебегала.

Только вот глаза его выдавали — не умел Рон врать. Гермиона втянула носом холодный воздух, невесело усмехнулась. А чего она хотела? С самого начала было глупо просить Рона присматривать за Драко. Она должна была действовать в одиночку. Но сейчас в ней говорили эмоции.

— Рон, Драко пропал! Опять! — почти закричала она. — Я знаю, ты врешь о том, что он находился под твоим постоянным присмотром. Ты же мне пообещал... — жалобно закончила она.

— Гермиона, ты мой друг и я пойду ради тебя на многое, но даже ты не можешь исправить моё отношение к этому... к Малфою.

— Знаю... Я понимаю это, Рон, но тебе стоило признаться раньше. Ты должен был сказать мне, что не хочешь больше участвовать в этом, что ты не станешь приглядывать за Драко.

— Как же он запудрил тебе мозги. Только и слышу от тебя «Драко нужно помочь» или «Как там Драко?»

— Хватит, Рон!

— Гермиона, очнись! А ты не думала, что он просто тебя предал? Может быть, Пожиратели сделали ему слишком выгодное предложение, а он с радостью его принял, даже не сказав тебе. Он же Слизеринец! Он думает только о своей бархатной шкурке.

— Нет, он бы так не поступил со мной. То, что он учится на Слизерине, не означает, что он побежит на тёмную сторону по первому зову. Прости, Рон, но я не оставлю его.

— Будь ты проклят, Малфой, — прошипел Рон, стиснув зубы так, что на скулах выступили

желваки. — Ненавижу.

— Ты что-то сказал?

— Малфой не заслуживает тебя! Почему он, Гермиона? Неужели ты не можешь помогать кому-нибудь другому?

— Я уже помогаю ему.

— Всё равно не понимаю.

— А я не понимаю тебя. Зачем было соглашаться на то, что ты с самого начала планировал бросить?

— Ты обвиняешь меня в исчезновении Малфоя? Гермиона, прости, конечно, но это уже слишком.

— От тебя всего-то требовалось — присматривать за ним, когда это возможно. Я же не просила тебя носить его учебники и выполнять домашнее задание!

— Я не нянька ему!

— Прекрасно! — Сложив на груди руки, Гермиона отвернулась от Рона.

Исчезновение Драко и вся эта неуёмная тревога мешали ей думать трезво, поэтому она гордо молчала, не желая даже извиняться. Хотя где-то на задворках сознания прекрасно понимала, что не права. А Рон очень обиделся на Гермиону, поэтому отошел от неё как можно дальше, и теперь рассматривал крошечные фигурки людей, идущих по своим делам. Он не хотел покидать её, даже не смотря на все обидные слова, сказанные ещё минуту назад.

Они стояли молча, не издавая ни звука.

Если бы не свист ветра, не ухающая где-то в отдалении сова, не скрип снега под чьими-то шагами, то эту тишину можно было назвать абсолютной.

Заметно похолодало, и Гермиона грела замерзшие кончики пальцев, касаясь горячей шеи. Когда часы пробили десять часов, она уже перестала ощущать холод, а лишь испытывала давящее чувство внутри, которое не могла объяснить с самого утра. Но ещё продолжала дрожать всем телом, наверное, по привычке.

Что-то лязгнуло у неё за спиной, и она подумала, что Рону надоело стоять здесь и молчать, ждать извинений. Гермиона вздохнула, сожалея, что останется совсем одна. Несправедливо выругала своего лучшего друга, заставила его чувствовать вину, но виноват-то не Рон. Кого же тогда винить? Ведь так легче, когда есть кого винить.

Гермиона погрустнела ещё больше. Но Рон даже не думал уходить. Он подошел к ней ближе и набросил на её плечи мантию, нечаянно коснувшись её щеки ладонью. Внутри что-то оттаяло, и Гермиона улыбнулась.

Нет, всё-таки он самый лучший.

— Спасибо, Рон, — тихо сказала она, кутаясь в предложенную мантию. — Я не хотела тебя обижать, просто волнуюсь. Если он не пропал, то где он?

Рон пожал плечами, но мысли Гермионы сменялись с такой скоростью, что сразу вдогонку своим словам она выкрикнула:

— Бальный зал!

— Что? — Рон немного испуганно покосился на неё.

— Если он сам ушел, то он мог выбрать только одно место, где чувствовал себя спокойно — это бальный зал. Как же я сразу не поняла! Я с самого утра чувствовала что-то, что не могла объяснить. Ему окончательно надоело притворяться, ходить на уроки, терпеть людей вокруг, и ждать неприятных известий. Всё-таки это было предчувствие. Рон, нужно идти туда, нужно образумить его.

15 лет назад.

— Гермиона, — растерянно произнёс Рон, разводя руками, — какой бальный зал? Уже слишком поздно для путешествий по Хогвартсу. Нас могут поймать и наказать!

— Рон, как ты не понимаешь, Драко сейчас напуган. Возможно, он узнал что-то, о чём я пока не знаю. Может быть, что-то случилось с его беременной мамой. Нам нужно идти в бальный зал сейчас же.

— Хорошо-хорошо, я понял. Но если он там, то он никуда не денется до утра, верно? Давай сходим туда завтра?

— Тогда я схожу одна, если ты не хочешь составить мне компанию, — рассерженно пожала плечами Гермиона и направилась к двери, но рука Рона вовремя остановила её, ухватив за мантию.

— Сейчас половина одиннадцатого ночи, Гермиона, — непонимающе сказал он. — Разве ученикам в такое время не нужно быть в постелях? Нам точно не уйти от проблем.

— «Нам»? То есть, ты идёшь со мной?

Рон устало вздохнул, поджал губы и кивнул, подтверждая её предположение.

— Конечно же, я иду с тобой. По замку может бродить Пожиратель!

— Сомневаюсь... — неуверенно протянула Гермиона, покусывая нижнюю губу от волнения. — Но ты прав, лучше пойти вдвоём.

Рону и Гермионе удалось незамеченными покинуть башню Гриффиндора.

Полная Леди уже сладко и безмятежно дремала, когда Гермиона аккуратно дёрнула за ручку с обратной стороны портрета, стараясь ступать как можно тише. Не зажигая свои волшебные палочки, они погрузились в полутьму коридора. Гермиона посоветовала Рону плотно закрыть глаза на полминуты, чтобы зрачки расширились и глаза смогли видеть в темноте достаточно хорошо, дабы не прибегать к помощи волшебного света.

Они шли медленно, так как Рон постоянно останавливал Гермиону, услышав малейший шорох, напоминающий ему шаги Филча. Гермиона только раздражалась, не понимая, как он может различать шаги завхоза от тысячи других нераспознанных звуков. Ещё Рону везде мерещились горящие в темноте глаза миссис Норрис. Он всё повторял шёпотом Гермионе на ухо: «Может, вернёмся назад?» Но она лишь недовольно морщилась, продолжая идти вперёд.

Стояла такая тишина, что было слышно, как пошатываются на гвоздях портреты, касаясь рамой каменных стен. Будто бы замок дышал невидимыми лёгкими.

Странно, но когда стараешься издавать как можно меньше звуков, пытаешься вести себя тише, чтобы не выдать своё присутствие, получается наоборот. Всё время неуклюже наталкиваешься на какие-то предметы, топочешь так, словно проверяешь пол на прочность.

Рон один раз ухитрился задеть щит статуи, мимо которой они проходили. Металлическая конструкция зазвенела достаточно громко, чтобы сердца Рона и Гермионы успели упасть куда-то вниз. Но никто не прибежал на звук, так что они пошли дальше. Затем уже Гермиона споткнулась о неровность в полу, но, удержав равновесие, осталась на ногах. А вот её волшебная палочка выпала из кармана и покатилась к стене. И даже после того, как дрожащими руками она подняла палочку, Филч не возник у них перед глазами, сотрясая факелом и угрожая показательной поркой.

Переведя дух, они продолжили путь.

— Остался ещё один этаж и несколько коридоров, — шепнула Гермиона Рону, заворачивая за угол очередного длинного прохода.

Глаза уже давно привыкли к тусклому освещению, поэтому передвигались они значительно быстрее прежнего. Рон тоже успокоился, поняв, что их ночное приключение останется незамеченным.

Они расслабленно преодолевали остаток пути.

Гермиона даже позволила себе подсветить ступени волшебной палочкой, чтобы не споткнуться, а Рон последовал её примеру.

Уже виднелся нужный переход, который вёл к заветному бальному залу, когда послышались чьи-то тяжелые шаги, будто бы человек, которому они принадлежали, устал от всего на свете и даже поднимать ноги ему невыносимо трудно.

Где-то совсем рядом звякнули ключи.

Гермиона погасила палочку и напряглась всем телом, вслушиваясь в неотвратимое приближение наказания, а вместе с ним — невозможность увидеть Драко в эту ночь. Рон хотел было спрятаться в ближайшем кабинете, но дверь оказалась запертой, и даже заклинание не смогло отпереть её. Пока он, судорожно сжимая и разжимая кулаки, соображал, где бы укрыться, Гермиона думала какое заклинание лучше применить. Но это было ещё опаснее, чем прогулка по замку ночью. Их несомненно поймают, и тогда просто наказанием не отделаешься.

Шаги слышались всё отчетливее, а деваться некуда. Можно было бы убежать, будь Гриффиндорская башня рядом, но они слишком далеко зашли и не знали тайных проходов, предусмотренных для подобного случая. Благо, что в том коридоре, где сейчас находились испуганные нарушители, не горел ни один факел. Гермиона и Рон замерли на месте, прижавшись к стене. Почему-то Гермиона вспомнила похожую ситуацию, когда план по спасению Драко переходил в финальную фазу. Тогда, под мантией-невидимкой, они с Драко тоже пересекали территорию замка ночью, и чуть было не попались Филчу.

Но удача всё же не подвела двоих отчаянных подростков, и они не провели ночь в сыром подвале школьного завхоза. Можно было только надеяться, что сегодня всё так же обойдётся.

Когда шаги остановились на несколько секунд, а затем стали отдаляться, Гермиона и Рон вздохнули с облегчением. Видимо, Филч счёл коридор пустым, если не осмотрел его лично. Они снова зажгли волшебные палочки и двинулись вперёд, к бальному залу.

Какой-то странный холодок пробежал по спине Гермионы, так что она передёрнулась. Ну вот опять, предчувствие. Похоже, это ощущение начинает преследовать её везде.

— Стоять на месте! — раздался отчетливый голос профессора Снейпа за их спинами.

Рон подпрыгнул от неожиданности, уронив палочку на пол. Снейп подобрал её и спрятал в карман своей мантии.

Беглецы разом обернулись.

— Почему вы не в постелях в столь поздний час? Разве у вас есть особое дозволение разгуливать в закрытом крыле? — с издевательской ухмылкой поинтересовался профессор.

Рон потупил взгляд, не решаясь посмотреть нелюбимому учителю в глаза, а Гермиона подыскивала подходящий ответ, но он не находился. На её лице отражалось болезненное выражение, будто бы она испытывала сильнейший приступ мигрени.

— Тяжело импровизировать, когда находишься в подобной ситуации, не правда ли, мисс Грейнджер?

— Профессор, мы просто... — начала она, но была перебита Снейпом:

—Даже и не пытайтесь лгать. Пятьдесят баллов с Гриффиндора! — Он так и светился от самодовольства.

Рон лишь обречённо вздохнул, понимая, что попасться Снейпу куда хуже, чем Филчу. Старик кажется почти безобидным со своими странными пристрастиями к наказаниям, а вот Снейп... Его фантазия куда поизобретательнее будет.

Гермиона вся покраснела от злости и чувства несправедливости. Да, они нарушают правила, да, они ведут себя слишком нагло, но ведь это не ради развлечения. Знал бы профессор, чем вызваны подобные действия, и ради кого они нарушают правила. Драко, всё-таки, учится на его факультете. Но молчание сейчас — надёжнейший бронежилет, защищающий от многих проблем.

— Думаю, для того, чтобы это не повторилось впредь, — продолжал профессор, разглядывая Рона и Гермиону так, будто бы они всего лишь маленькие зверьки, по неосторожности угодившие в капкан опытного охотника, — мне следует преподать вам запоминающийся урок. У меня, видите ли, накопилось слишком много непроверенных работ, а времени на уборку клеток просто не остаётся. И что может быть более запоминающимся, чем долгая зимняя ночь, проведённая с такой пользой? Грейнджер, Уизли, за мной, — скомандовал Снейп, отряхивая со своей мантии невидимую пылинку. Он развернулся и медленным шагом направился в противоположную от бального зала сторону.

Гермиона и Рон переглянулись, обменялись мрачными взглядами, и побрели за профессором.

* * *

Ночью было хуже.

Драко лежал на кровати неподвижно, дышал глубоко, чтобы сердце перестало наконец отплясывать бешеный танец. Больно, так больно колотилось оно в грудной клетке.

Тук-тук-тук, тук-тук.

Так можно сойти с ума, довести организм до предела. Почему сейчас? Прошлая ночь тоже была неспокойной, но сейчас его фантазия, подкрепленная страхами, играла в жестокие игры, заставляя тело верить, что кошмары реальны. Ползущая по его руке змея, лохмотья тёмной ткани перед глазами, хриплое зловонное дыхание над ухом... Что дальше?

Драко ненавидел ночь, он ненавидел это состояние, когда заснуть мешает голос в голове, который невозможно заставить замолчать. И все эти ночные твари, что прячутся по углам днём, ночью выходят и шныряют, копошатся, передвигают своими маленькими противными лапками.

И ведь на самом деле в зале царила тишина, никакие змеи не ползали по полу, но Драко трясся от страха, натягивал одеяло до самого носа. Он вслушивался в тишину, пытался услышать то, что было за гранью слуха: голос матери, уверяющий, что всё хорошо, собственную кровь, пульсирующую в венах.

Тук-тук-тук, тук-тук.

Хочется бежать куда-то, рвать на себе одежду, кричать, плакать, сказать кому-то, как ему плохо...

Драко стиснул зубы, до боли сжал кулаки, но не издал ни звука. Горло сводило от подступающих слез, которые он так не хотел проливать сейчас.

Мама...

Она там, с ним, она в плену, в нескончаемой ловушке, в полном распоряжении Волдеморта. Она в аду... Драко было почти физически больно от осознания того, что это именно он подверг её такому мучению.

Или мучение уже остановилось вместе с её сердцем и сердцем ещё не рождённого ребёнка?

Он вскочил с кровати, стал метаться по залу, взъерошивая волосы на белоснежной голове. От отчаяния он набросился на рояль, стал колотить его ногами, потом поднял банкетку и кинул её на клавиши. Зловещий рёв прокатился по залу, заставив Драко забиться в угол.

Он всегда так поступал, когда был напуган, зол, взбешён: сначала крушил предметы, попадающиеся под руку, а затем, немного успокоившись, садился на пол и закрывал глаза, стараясь отрешиться от всего. Всё-таки Драко беззвучно заплакал, зло вытирая слёзы тыльной стороной ладони. Он, как ребёнок только что родившийся на свет: лишённый естественной защиты, тепла, пуповины, что связывала его с матерью; он был напуган и дезориентирован. Всего лишь ребёнок, неподготовленный к серьёзным испытаниям жизни.

Беспомощность...

Как другие люди могут сохранять спокойствие, находясь в похожей ситуации? Как они умудряются не сойти при этом с ума? Куда они девают страх и внутреннюю панику? Может быть, их чувствительность, равно как и фантазия, просто снижают свою активность? А он просто не может успокоиться. Не может выбросить из головы те ужасающие картины, что навязывает ему предатель-мозг.

Самосохранение? Наверное, в его мозгу отсутствует такая функция. Вместо того, чтобы тешить себя успокоительными размышлениями о том, что всё будет хорошо, что его мама не подверглась пыткам, а о нём самом давно забыли, Драко представлял самое худшее, что может быть для него и его семьи.

— Это конец... — прошептал он. — Я сдаюсь.

* * *

— И всё-таки, какое же это увлекательное занятие — чистить клетки отвратительных мерзких существ, не используя волшебства, — саркастически заметил Рон, принимаясь за очередную грязную клетку. — А всё благодаря тебе, Гермиона! «Давай побежим в бальный зал посреди ночи, ведь нужно почитать сказочку бедному напуганному Драко. Как же он там, несчастный, сидит в одиночестве».

Гермиона и Рон уже час отбывали наказание у Снейпа. Рон всё это время не переставал ворчать, искоса поглядывая на профессора, который преспокойно читал «Ежедневный Пророк». Поначалу Гермиона пыталась возражать, протестовать против такого обращения, взывала к его совести, но на Снейпа её слова не действовали. Ему было абсолютно всё равно, что вместо здорового сна, ученики, грубым образом нарушившие школьные правила, будут вдыхать отвратительные запахи чистящих средств, делая всю грязную работу.

— Я тебя не заставляла идти вместе со мной, — возразила Гермиона, взмахнув рукой, в которой держала губку.

— А разве я мог отпустить тебя одну?

— Рон, за то время, пока ты водил дружбу с Браун, я делала такое, о чём ты и подумать боишься, — зло выпалила она, пытаясь побольнее задеть его словами.

Гермиона была зла вовсе не на Рона, просто он уже надоел ей своими жалобами.

Что это на неё нашло?

Ей хотелось поговорить с Драко, но вместо этого она вынуждена до блеска полировать запущенные клетки каких-то чудищ!

Глаза закрывались, руки отказывались ей подчиняться, во всём теле чувствовалась невыносимая усталость. Гермиона просто хотела прилечь на диван, так кстати расположенный в нескольких шагах от неё. Такой уютный, обитый драконьей кожей...

Просто заснуть.

Рон громко хмыкнул.

Выражение, застывшее на его лице, заставило Гермиону пожалеть о своих словах. Сморщенный лоб, чуть опущенные уголки губ, уставшие и грустные глаза. Он автоматически возил губкой по металлу, смотря куда-то сквозь стену. Его рыжие волосы, в свете множества свечей и факелов, казались ярко-красными. Гермиона тоже наморщила лоб, разглядывая его. В груди неприятно защемило, будто бы кто-то сжал её сердце в руке. Ну как она может говорить ему такие слова? Только не после того, что он сделал для неё. Он ведь не стал презирать её, узнав о Малфое, о том, что она пытается помочь ему не превратиться в очередного Пожирателя Смерти. Гермиона глубоко вдохнула воздух, смешанный с едким запахом чистящего средства.

— Рон, прости, я не хотела тебя обидеть, — шёпотом сказала она, заглядывая в его глаза.

Рон, с видом обиженного ребёнка, принялся тереть клетку энергичнее, отвернувшись от неё.

— Хорошо, я подожду, пока пройдёт твоя обида.

Гермиона снова принялась за утомительную работу. Дома убирать тоже приходится, не используя магии, но это сущее наказание, коим, впрочем, оно и должно быть. Какое унижение она сейчас испытывала. Кожа на руках уже зудела от этого странного порошка, которым они чистили клетки.

— А я не сержусь, Гермиона, — через десять мучительных минут заговорил Рон. — Нет, правда, не сержусь.

Гермиона резко обернулась к нему.

Его лицо изменилось за это короткое время: оно перестало выражать обиду, в глазах загорелся какой-то странный огонёк.

Она-то думала, что Рон будет злиться целую вечность, а он её по-настоящему удивил.

Она виновато поджала губы.

— Это хорошо, что не сердишься. Я не хотела с тобой ссориться.

За их спинами профессор Снейп чём-то зашумел.

— Куда он? — удивлённо спросил Рон, увидев, что Снейп надел тёплую мантию и взял со стола ключ от кабинета.

— Странно, — протянула Гермиона задумчиво. — Может, наше наказание уже окончено?

Снейп, тем временем, положил палочки Гермионы и Рона в ящик стола, хорошенько заперев его заклинанием.

— Видимо, ещё не окончено, — прокомментировал Рон.

— Профессор, вы куда-то уходите? — поинтересовалась Гермиона у Снейпа, который совершенно не обращал на них внимания.

— Вас это не касается, мисс Грейнджер, — рявкнул Снейп, недобро покосившись на неё. — И, да, ваше наказание продолжается. Я оставлю вас в классе.

— Нас в классе? Одних? — испуганно воскликнул Рон чуть громче, чем хотел.

— А что, мистер Уизли, вы боитесь здесь находиться?

— Вовсе нет, но...

— Но, профессор, мы хотим спать. Уже поздно, — возмутилась Гермиона.

— Если бы вы хотели спать, то не стали бы бродить по замку ночью, — ехидно заметил Снейп. — Я вас оставлю, — резко скомандовал он. — В моё отсутствие ничего не трогать. Занимайтесь лучше клетками, а то что-то они недостаточно чистые. Всё понятно?

Гермиона и Рон вяло кивнули. Снейп подхватил со стола стопку каких-то книг и вышел из класса.

— Всю ночь сидеть в кабинете Снейпа? Замечательно! — Рон хлопнул себя ладонью по лбу.

— Да уж, куда лучше, — растерянно произнесла Гермиона, бросив губку на стол.

15 лет назад.

Снейпа не было всю ночь. С одной стороны, это возможность не выполнять работу, поручённую профессором, но с другой — сидеть всю ночь в подземелье вместе с мерзко пахнущими существами. Лучше бы он всё-таки вернулся и отпустил провинившихся студентов по своим спальням, не заставляя их испытывать все прелести, которыми обладают только заключённые тюрьмы Азкабан.

В классе было жутко холодно, а без волшебных палочек шансы согреться у Рона с Гермионой были минимальными. Сначала холод казался сносным, но спустя час он проник под кожу, затем медленно растёкся по всему телу, и теперь зубы их выбивали мелкую дробь.

Клетки, которые им нужно было вычистить до блеска, остались стоять на столе. Гермиона и Рон прекратили чистить их с того самого момента, когда за Снейпом захлопнулась дверь.

После ухода профессора они пытались взломать замок ящика, в котором лежали их палочки, но у них не было ни волшебства, ни навыков начинающих преступников. Гермиона разочарованно вздыхала каждый раз, вспоминая потухшие глаза Драко, ради которого и затевалось опасное путешествие по замку ночью. Но, к сожалению, они с Роном попались.

Как глупо... Как глупо она поступила! А ведь Рон предлагал самый разумный вариант — сходить в бальный зал завтра утром. Выходной день всё-таки, ученики спят дольше, профессора не дежурят в коридорах. Нет, обязательно нужно было бежать туда, позабыв про осторожность, подвергая опасности не только себя, но и Рона. Бедняга только-только взялся за ум и серьёзно отнёсся к урокам, старается, выполняет домашнее задание.

Гермиона виновато покачала головой.

Запоздалое понимание всей глупости своего недавнего порыва, лавиной обрушилось на неё теперь. И сейчас казалась таким очевидным вся бесполезность их маленького преступления.

Эмоции...

Всегда, поддаваясь им в самой неподходящей ситуации, люди совершают необдуманные поступки, а необдуманные поступки почти всегда приводят к неприятным последствиям. Гермиона чувствовала себя обманутой, и не кем-нибудь, а самой собой. Было бы легче, если бы ответственность за безрассудство легла на чужие плечи, но груз вины вынуждена была нести только она. Она подвела Рона, человека, который ради неё — она была уверена в этом — готов пожертвовать собой. Из-за любви, той самой, которая толкнула и её на грубое нарушение правил Хогвартса.

Любовь к Драко Малфою... Как же это странно звучит, даже мысленно.

А любовь ли?..

Гермиона тряхнула головой. Не время и не место для подобных рассуждений!

— И что мы будем делать? — голос Рона, прозвучавший так вяло, вывел её из раздумий.

Гермиона снова ощутила вязкое чувство собственной вины. Она грустно улыбнулась и посмотрела на него. Он даже не пытался обвинить её в том, что они вынуждены мёрзнуть в этом подвале, что он, Рон, сейчас мог бы преспокойно спать, укутавшись в пуховое одеяло. Рон не нападал на неё, не жаловался, а спокойно стоял, спрятав руки в карманы.

Гермиона мечтательно покосилась на диван. Усталость, холод и чувство вины захватили её в плен, и хотелось немедленно избавиться от всего этого. Единственное, чем она могла сейчас приглушить внутренние голоса — это сон. Пусть мысли оставят её в покое!

Гермиона потёрла глаза, сфокусировала взгляд на Роне, переминающемся с ноги на ногу, и зевнув, устало сказала:

— Лично я — спать.

У Рона удивлённо расширились глаза. Гермиона бросает попытки вырваться на волю?

— А как же большой побег из кабинета Снейпа? А неочищенные клетки? — непонимающе промолвил он.

— Рон, мы уже достаточно клеток на сегодня почистили. А выхода из класса нет без волшебных палочек — Снейп запечатал дверь чарами. Самое время отдохнуть.

— Да, пожалуй, ты права.

Гермиона утвердительно кивнула головой и плюхнулась на диван.

Приятное ощущение растекалось по её телу.

Какое же это блаженство — сидеть на мягком диванчике после тяжёлой физической работы. Рон внимательно посмотрел на Гермиону, глаза которой были полуприкрыты от усталости, а затем уселся рядом с ней.

Мокрый снег лип к окнам.

На улице заметно потеплело за ночь, и туман окутал верхушки деревьев в Запретном лесу. Таяли сугробы, местами уже проглядывал асфальт сквозь месиво воды и сероватого снега. Будто бы весна прошла мимо, оставляя после себя тепло, нечаянно коснулась сугробов, а те растаяли.

Однако потепление это не вызвало радостных улыбок на лицах студентов, ведь проснувшись утром, они никак не ожидали увидеть такую неприветливую погоду.

Дождь вперемежку со снегом всё усиливался, и даже просто смотря из окна на это буйство природы, уже не хотелось высовывать носа из сухих и теплых спален. Ещё вчера вечером кружился ватный снег, а сегодня утром льёт унылый дождь. Серое, безжизненное небо закрывает солнце, капли бешено стучат по стёклам, заставляя их дрожать в рамах.

Словом, непогода...

Это долгожданное утро выдалось не таким, как надеялись ученики. А ведь кто-то сегодня хотел совершить долгую прогулку у озера, кто-то из младших курсов готовился к бою в снежки, а иные просто планировали замечательный поход в Хогсмид. Те немногие, ещё вечером пожелавшие остаться в замке, сидели сейчас у камина и сонными глазами разглядывали горящие угольки, остальные же были очень расстроены. Выходные дни обещали быть скучными.

Гарри проснулся сегодня раньше остальных.

Сладко потянувшись, надев очки и быстро разжевав конфету, вечером забытую на тумбочке, он принялся искать рассованные по карманам деньги. И почему он до сих пор не придумал одно надёжное место для их хранения? После неудачного обыска школьной мантии, он принялся за свитер, а потом настала очередь куртки и джинсов, но всё безрезультатно. У Гарри почти пятнадцать минут ушло на это простое дело, а потом он вспомнил, что все деньги положил позавчера в картонную коробку из-под шоколадных конфет Берти Боттс, чтобы не потратить лишнего. И только сейчас он заметил струящуюся по окнам воду, капли дождя, разбивающиеся о каменные стены замка.

Не сумев сдержать вздоха разочарования, он резко опустился на кровать. Наморщив лоб, он достал из ящика карту мародёров, развернул её и стал вглядываться в одну точку, расположенную на первом этаже Хогвартса.

«Парк ледяных скульптур» — гласила надпись на пергаменте. И в этой точке замка не было ни одного человека.

Гарри, у которого сегодня было запланировано долгожданное свидание с Джинни, снова вздохнул, перевёл взгляд на окно, за которым уныло разливался дождь, и погрузился в свои мысли. А он так надеялся, что этот день будет незабываемым, но, по-видимому, погода думала иначе. Гарри так тщательно планировал этот день, что попросту забыл о непредвиденных обстоятельствах, никаким образом от него не зависящих.

Романтическое свидание...

Началось бы всё с похода в парк ледяных скульптур, который открылся только неделю назад, затем они с Джинни проследовали бы на поле для квиддича, где летали бы наперегонки, пока не надоест, а закончилось бы всё в уютном кафе мадам Паддифут, где делают прекрасный капучино.

Гарри в очередной раз тяжело вздохнул, посмотрел на букет по-весеннему благоухающих цветов, приготовленных для Джинни, и заметил, что чего-то не хватает в комнате.

Чего-то или кого-то...

Он прищурился, хорошенько осмотрел помещение, наконец заметил пустую кровать Рона и удивился. Все остальные ребята ещё спали: Невилл ворочался во сне, Симус уткнулся лицом в подушку, Дин негромко сопел. А где же Рон? Он же так любит поспать в свободные дни.

Гарри задумался, напрягая память. А ложился ли он в постель вчера вечером? Кажется, он так и не вернулся в башню Гриффиндора. В таком случае, где же он был всю ночь?

Ответ показался на горизонте его мыслей ещё раньше, чем Гарри понял это.

— Гермиона... — пробормотал он.

Конечно, они же ушли вместе! И с тех пор Гарри не видел их обоих. А может быть, они с Гермионой тоже отправились на свидание? Да, Гермиона, конечно, отрицает, что её отношения с Роном переросли в нечто большее, чем дружба, но Гарри хоть и носит очки, всё же ещё не ослеп.

Значит, у них действительно роман. И Джинни так говорила...

Гарри сделал крайне недовольное лицо, опять напомнив себе о Джинни. Что же теперь делать? У них не очень-то много времени в распоряжении, и потратить его хочется не на какие-нибудь будничные скучности, а провести с интересом. Ничего, он что-то обязательно придумает!

С этими успокаивающими мыслями Гарри оделся и под похрапывание Невилла вышел из спальни.

Направляясь в Большой зал на завтрак, он всё размышлял о Роне и Гермионе, предпочитая больше не затрагивать мысли о потерянном свидании с Джинни. Есть совсем не хотелось, но и просидеть весь день в башне Гриффиндора тоже. Хорошо, что весь Хогвартс сейчас спит, потому что Гарри нужно было одиночество, чтобы подумать под ритмичный звук собственных шагов. Дамблдор на очередном уроке намекал, что вскоре ему понадобится помощь Гарри.

Поиск и уничтожение крестражей так увлекали его, что он порой забывал обо всём на свете. Быстрее бы покончить с Волдемортом, быстрее бы обрести заслуженное счастье и спокойствие.

Свернув в очередной коридор, Гарри чуть не налетел на раскрасневшегося Драко Малфоя, направляющегося куда-то в сторону подземелий. Задев его плечом, Малфой даже не обратил на это никакого внимания, а Гарри успел заметить испуганное выражение на его лице и покрасневшие глаза. Гарри остановился и проследил за ним: руки трясутся так, что это хорошо заметно даже на расстоянии, белая рубашка вся измята, неверная походка, из кармана брюк торчит уголок пергамента. Кажется, он даже услышал долетевшие до него эхом слова проклятий в чей-то адрес.

Гарри подозрительно прищурил глаза, подумав, что ничуть не перестал подозревать Малфоя в тёмных делишках. Пусть Гермиона говорит что угодно, пусть на его левой руке отсутствует метка, но у Гарри появилось нехорошее предчувствие насчёт Драко. Он уже хотел рвануть следом за ним, как за его спиной раздался чей-то почти прозрачный голосок:

— Доброе утро, Гарри.

Он обернулся и увидел Полумну Лавгуд в ярко-жёлтой вязаной кофточке, которая очень сильно выделялась на фоне серых, каменных стен. В светлые волосы её был вплетён какой-то цветок, напоминающий ромашку.

— Доброе утро, Полумна, — отозвался он.

— Ты тоже встал пораньше, чтобы послушать пение Варакве Аликуам?

— Что? Это кто такие?

— Ну, как же! Так называют те растения, из корней которых мы позавчера варили восстанавливающий отвар. Они поют в конце января, ты знаешь? Очень красиво. Я всегда хожу в теплицы, чтобы услышать их пение.

— Нет, Полумна, я просто шёл на завтрак.

— О, ты можешь присоединиться ко мне, — предложила Полумна, улыбнувшись. Она стала накручивать на указательный палец прядь своих волос, смотря теперь куда-то в сторону, но не фокусируя взгляд на чём-то конкретном. — Их песни крайне благоприятно влияют на память. А ещё их голос способен отогнать мозгошмыгов.

— Спасибо за приглашение, Полумна, но я не смогу составить тебе компанию, — вежливо отказался Гарри, которого всё ещё не отпускали подозрения насчёт Малфоя.

— Тогда я пойду, ты не против?

— Нет, конечно.

Улыбнувшись ещё раз, Полумна лёгкой походкой поплыла в сторону теплиц. А Гарри остался стоять на месте, размышляя теперь о Малфое. Что же произошло такого, что так его расстроило?

Гарри был уверен, что это очень важно.

Часом ранее.

Драко не спал всю ночь, так что под утро у него разболелась голова, а в глаза будто насыпали песка.

Правая рука, сжимающая палочку, занемела, но Драко не сжалился, не разжал её. Он ждал появления Пожирателей Смерти, дементоров, самого Волдеморта. Всё его тело, казалось, было охвачено страхом. Когда он услышал за окном барабанную дробь дождя, то немедленно нафантазировал инферналов, стучащих по стёклам своими костлявыми руками. Но всё-таки льющийся свет из окна — пусть сероватый и хмурый — рассеял сгустившийся над ним мрак.

Решившись наконец покинуть кровать, свой панцирь, Драко неуверенно спустил ноги на пол, нащупал ботинки, надел их и встал.

Он боязливо окинул взглядом зал в поисках хоть одного Пожирателя, но тут же успокоился, встретив только стены и пострадавший от его рук рояль.

Может быть, пора уже успокоиться?

За окном неистовствовала погода. Возможно, это именно она внушала ему такую тревогу? Как бы то ни было, но сейчас Драко чувствовал себя немного легче, не смотря на сдавливающую головную боль и замёрзшие руки. Он достал из кармана брюк волшебную палочку, произнёс нехитрое заклинание и почувствовал тёплую волну, разливающуюся по его телу. Кажется, не всё так плохо, как он думал ещё пять минут назад.

В окно с новой силой забарабанил дождь, но Драко даже не дёрнулся от этого звука, думая, как бы раздобыть еды. Её обычно приносила Гермиона, но сейчас она не знает о том, что он здесь, так что нужно что-то предпринять самому. Драко покосился на дверь. А почему, собственно, он не может прогуляться до кухни и запастись провиантом? Нет, его заметят, силком приволокут к директору, начнутся расспросы... Нет, уж лучше оставаться на месте. Была бы у него мантия-невидимка, он бы не боялся никого. А не попросить ли ему эту заветную вещицу у Гермионы? Поттер ей с радостью одолжит её.

Гермиона... Что она скажет на его выходку? Будет хмурить брови и убеждать его, что в толпе учеников и среди учителей безопаснее. Она же не знает, что Снейп — Пожиратель Смерти. Но Драко ему доверяет. Снейп бы ни за что не подвёл Драко, ведь он предлагал ему свою помощь, если Волдеморт призовёт его для исполнения хитрого плана.

Стук в окно за его спиной раздался снова, и Драко с раздражением обернулся. На него смотрели два круглых жёлтых глаза. Драко в удивлении поднял брови.

Арес, филин Малфоев. Но что он здесь делает? Филин, казалось, зло смотрел на него, как бы укоряя за то, что Драко позволяет мокнуть ему в такой ливень.

Мысли Драко вернулись к самым страшным из его опасений, но всё же где-то в глубине души своей он надеялся, что птица принесла хорошие вести.

Он подбежал к окну, нетерпеливо распахнул его и впустил Ареса внутрь. Филин влетел, резво размахивая крыльями, и обрызгал своего хозяина холодными каплями, решив отомстить за всё разом. Драко затаил дыхание — к лапке Ареса был привязан свёрток пергамента, обёрнутый в водоотталкивающую плёнку. Письмо! Драко аккуратно и неторопливо стал развязывать послание, колеблясь и страшась того, что оно может ему поведать. Филин недовольно поглядывал на него.

Наконец, Драко развязал последний узел и освободил пергамент от плёнки. Чувствуя, как собственное сердце начинает бешено колотиться в груди, он развернул письмо и стал читать его:

«Драко, если ты ещё прибываешь в здравом рассудке, тебе лучше подчиниться и сделать всё в точности так, как я скажу!

Учитывая всё, что ты натворил, я ещё удивляюсь, как вообще ты ходишь по земле, но Тёмный Лорд, тем не менее, сохранил твою жизнь. А у всего, Драко, есть своя цена. И лучше тебе заплатить эту цену, пока я лично не вырвала твоё трусливое сердце своими руками!

Как ты вообще посмел Его ослушаться? Он вытащил твоего жалкого отца из Азкабана, неблагодарный мальчишка! Твоя выходка с мнимой смертью была невообразимо глупой, не говоря уже о самой мысли о том, чтобы нарушить великолепный план Тёмного Лорда! Ты остаёшься жив только благодаря Его безграничной милости. Твоя мать подверглась нешуточным пыткам из-за тебя, а твой отец получил по заслугам, и жалеть я его не стану — сам виноват! Пойти против нашего Покровителя...

Слов не хватит, чтобы выразить моё негодование, и я только могу представить, что бы я сделала с тобой на месте Тёмного Лорда! Но, как я сказала, Его милость поистине безгранична. Тебе дан шанс, последний. А в случае твоего неповиновения, Нарцисса и её не родившийся ребёнок узнают такую боль, которую ещё не испытывал ни один человек во всём мире. Боль, от которой — уж в этом не сомневайся — она лишится рассудка, а потом умрёт. Драко, если тебе есть хоть какое-то дело до матери, ты подчинишься.

Завтра утром Тёмный Лорд будет ждать тебя в Малфой-мэноре. Завтра ты обязан принять Чёрную метку.

И никаких уловок, Драко, Тёмный Лорд отлично владеет легилименцией!

Беллатриса.»

Кровь отлила от лица Драко.

Дочитав письмо до последней строчки, он почувствовал, что мир вокруг него пропадает, тает, как снег за окном, и нет больше пола под ногами, а звуки дождя больше не тревожат его слух. Всё уничтожил отрывистый почерк его тёти Беллатрисы Лестрейндж.

Его губы задрожали, дыхание участилось, а рука, держащая письмо, ослабела; с лёгким шелестом пергамент приземлился на пол.

15 лет назад.

— Нет... это не может происходить на самом деле... — помимо воли вырвалось у Драко. — Мама... мамочка...

Жалобно заскулив, будто раненый пёс, он рухнул на колени, не обращая внимания, что приземлился прямиком на мелкие деревянные щепки от рояля.

Ещё с минуту он сидел на полу, жадно хватая лёгкими воздух. Но дышал он отрывисто и быстро, будто никогда уже не сможет вдохнуть полной грудью. Слёзы подступали к горлу, вызывая неприятное ощущение, в желудке скреблось какое-то неведомое существо, а ног он уже почти не чувствовал. Письмо лежало в паре дюймов от Драко, а он время от времени косился на него сквозь пелену слёз. Оно словно отравляло воздух вокруг.

Значит, выбора действительно нет и никогда не было...

Беллатриса написала, что Нарциссу пытали. Как после всего этого ребёнок остаётся жив? А Люциус...

«... твой отец получил по заслугам, и жалеть я его не стану — сам виноват!»

Значит ли это, что у Драко больше нет отца?

Он вскочил на ноги.

Нужно что-то делать, с кем-то поговорить об этом, посоветоваться, попросить помощи. Снейп, только он может сейчас быть полезным Драко.

Но ватные ноги не желали сдвигаться с места, хотя мозг отдавал им отчётливую команду: бежать к Снейпу в подземелья.

Драко невидящим взором уставился на большие деревянные двери бального зала. Перед его глазами, будто старый маггловский кинофильм, поплыли воспоминания.

Драко шесть лет. Мама, укладывая его спать, напевает какую-то забытую давным-давно мелодию, нежной ладошкой гладя его по белоснежным кудрям — в детстве у Драко вились волосы. Он прислушивается к родному голосу, ощущая, как тяжелеют веки.

«Мама, мамочка... Как ты там сейчас?»

Драко восемь лет. Он только что упал с метлы, которую ему удалось стащить, оставшись не замеченным. Высота была небольшая, но равновесие он держать не умел, да и летать ему раньше не доводилось. Разодрав до крови коленки и ладони, он ещё легко отделался. Скривившись от щиплющей боли и еле сдерживаясь от рыданий, Драко пытался вернуть метлу на место, а когда его заметила мама, он бросил метлу на землю и кинулся к ней, зная, что она не будет слишком ругаться и вмиг залечит все его раны. Нарцисса повела ребёнка в дом, достала целебную мазь и нанесла её на ранки Драко. Немного поругав его за совершённый проступок, она вернула метлу на место. Через десять минут Драко уже носился по саду с новыми силами.

Драко десять лет. Нарцисса расспрашивает его о девочке, с которой видела его у реки, а он отводит глаза и делает вид, что не понимает о чём идёт речь. Эта девочка нравилась Драко уже три месяца, но только недавно он решился заговорить с ней. У реки он как раз показывал ей, как научился делать так, чтобы рыба выпрыгивала из воды прямо в его руки. Хоть мама и говорила ему, чтобы Драко не злоупотреблял магией, вырывавшейся из него, он продолжал экспериментировать, делая всё новые открытия. Ему нравилось чувствовать своё могущество над мелкими живыми организмами. Девочка была в восторге от увиденного, и хотела так же обуздать свои магические всплески, но она была слишком нетерпелива.

Драко тринадцать лет. Нарцисса и Люциус, облачившись в парадные мантии, ждут сына в холле, чтобы вместе отправиться на званый ужин к друзьям семьи, а он, позабыв обо всём на свете, выписывает восьмёрки в воздухе на метле. На ветру развевается чёрная мантия, волосы растрепались, и только свист ветра в ушах и чувство свободы захватывают его. Когда он услышал недовольный голос матери, то мигом всё вспомнил: и что они, должно быть, опаздывают на ужин, и что его парадная мантия испачкана травой, поэтому вид он сейчас имеет не подходящий для подобного мероприятия.

Сколько он простоял так, смотря в невидимое пространство перед собой? Может быть, десять минут, а возможно и полчаса. Всё равно это не важно... Время теперь не подчиняется ему — оно подгоняет стрелки на часах, приближая день, когда решится его судьба, а вместе с его судьбой — жизнь Нарциссы и её ребёнка.

Брат или сестра Драко тоже чувствует надвигающуюся волну, страшную волну неизбежности... Маленькая жизнь ещё не до конца сформировавшимися ручками тянется в этот мир, мир, который, возможно, никогда не увидит.

Драко с нечеловеческой силой сжал в кулаке ворот рубашки. Желваки заиграли на его скуле, а глаза всё наполнялись новыми слезами. Тёплые, они стекали по его щекам и капали на одежду, пропитывая ткань солью. По-прежнему не в силах сдвинуться с места, он смотрел перед собой. Желудок скручивало и словно обжигало кислотой, в голове билась какая-то здравая мысль, но невозможно было поймать её.

Мир рухнул в одночасье.

Ну, какой из Драко Пожиратель Смерти? Какое задание ему можно поручить...

«Беги к Снейпу! Беги к Снейпу немедленно!» — взвизгнул внутренний голос.

Драко потряс тяжелой, как свинец головой, но отчаяние прочно поглотило его, подкидывая в огонь новые дрова, новые, болезненные воспоминания. И не было решительно никаких сил избавиться от бешено несущихся картинок из жизни. Давным-давно позабытые мелочи так ясно представали перед его взором, мелькали и задерживались, когда он закрывал глаза, будто этот самый момент, когда вся жизнь проносится перед глазами, настал.

Драко в отчаянии зарычал, но громче, чем хотел. Эхом прокатился его рык по залу. Он порывисто вытащил волшебную палочку и направил себе в грудь.

— Экспеллиармус! — надтреснутым голосом произнёс он, делая энергичный жест правой рукой.

В это заклинание он вложил такую агрессию, что его отбросило к стене. Больно ударившись позвоночником о деревянную обивку, он съехал спиной по стене. Физическая боль отвлекла Драко от другой, душевной боли.

Он, наконец, заставил своё тело подчиниться мозгу. Поднявшись на ноги, отряхнувшись и подобрав палочку с пола, он решительными, большими шагами зашагал к выходу.

Драко почти бежал по неосвещённому коридору, чувствуя непривычную отдышку, которую никогда не испытывал прежде.

«Подземелья. Снейп. Письмо...»

Он резко остановился.

Письмо! Он же оставил его валяться на полу в бальном зале. Нужно вернуться и забрать это гнусное доказательство того, что Волдеморт имеет на него, Драко, планы и рычаги давления, и что Нарцисса ещё жива.

Ещё две-три минуты ушло на то, чтобы вернуться в зал и взять пропитанное словесным ядом письмо от Беллатрисы. Драко не захотел касаться письма руками, словно оно могло причинить ему вред или оставить ожоги на коже, а левитировал палочкой прямо к себе в карман.

Бросив последний взгляд в окно, на капли воды на стекле, он позавидовал этим каплям, которые беззаботно и меланхолично ползут вниз, к подоконнику: ни тревог, ни чувства вины, ни роковой Метки, ни красных глаз Волдеморта, мерещащихся повсюду... Хотел бы и он вот так вот стекать по стеклу, оставляя за собой лишь влажный след, и умирать на холодном камне, не чувствуя боли.

Хлопнув дверью, Драко выскочил из зала, с трудом передвигая непослушные ноги.

Коридоры по-утреннему пусты, по всему замку разносятся его громкие шаги, картины на стенах ещё спят, смежив веки, а он мчится, словно пришпоренный.

«Подземелья. Снейп. Письмо от Беллатрисы.»

Как это унизительно и неприятно, когда кто-то пытается сломать твою волю, твоими руками сделать неприятные тебе вещи. Подчиниться или умереть. Нет, подчиниться или стать виновником смерти матери... Это куда страшнее собственной смерти.

Всё горело внутри у Драко, будто бы по венам текла не кровь, а огонь. Собственное тело предавало его, доказывая, что Драко слишком слаб для сопротивления. Да и какое может быть сопротивление, когда на кону жизнь единственного дорогого ему в этой жизни человека?

Подчиниться.

Драко одолел все лестницы и бесконечные коридоры и уже мог разглядеть входные двери Большого зала. Путь показался ему слишком коротким, а он бы хотел продлить его на часы и дни. Передвижение давало ему иллюзию действия, означало, что он не сидит на месте, сложа руки, да и просто помогало контролировать себя, не дать парализующему бессилию распространиться дальше по телу.

«Снейп. Подземелья. Письмо...»

Драко чувствовал, как щёки его горят, а кончики пальцев немеют. Письмо, это проклятое письмо от тётушки Беллатрисы мирно покоиться у него в кармане, храня такое ужасное послание, словно приговор. За него всё решено, и не важно, чего хочет он сам.

Драко ускорил шаг, но чувствовал, как его пошатывает при ходьбе. Из коридора слева неожиданно вышел Гарри Поттер собственной персоной, прогулочным шагом направляющийся, видимо, в Большой зал. Драко бы столкнулся с ним, если бы не хорошая реакция Гарри. Вместо столкновения Драко задел его плечом. Сильно задел.

Драко выругался, не сбавляя шаг.

«Вездесущий Поттер, — злобно подумал он, чувствуя боль в плече. — А он что забыл в такое время здесь? Всё ему не спится, везде видит заговор!»

На какие-то несколько секунд он почувствовал дикую злобу, придавшую ему ещё большей решительности. Верное ли решение — обратиться к Снейпу? Если профессор сможет помочь Драко и при этом сохранит не только его жизнь, но и жизнь Нарциссы, Драко, пожалуй, стоит поблагодарить всех известных ему Богов.

Подземелья встретили его знакомым холодом и сыростью. Обиталище безнадёжности. И как только можно держать здесь детей? Но Драко не потрудился вытащить палочку и произнести согревающие чары. Он даже ощутил какое-то странное удовольствие от того, что его трясло от резкой смены температуры. Когда всё плохо, наверное, начинаешь находить положительное и в неприятном.

Ещё пару шагов, и он уже стоял перед классом профессора Снейпа. Драко протянул руку и дёрнул за ручку, но дверь не поддалась. Драко удивился, потому что знал привычку Снейпа не запирать кабинет. Профессор рано вставал и обычно утром уже сидел за своим учительским столом с чашечкой чая и свежей газетой «Пророка». Даже в выходные дни он не делал исключений. Тогда Драко вытащил волшебную палочку и, направив её на дверной замок, произнёс:

— Алохомора.

Щёлкнул механизм, и дверь услужливо отворилась перед ним. Драко вошёл в класс.

Сделав несколько шагов, он остановился, услышав чьё-то сопение, а обернувшись на звук, обмер, чуть не уронив палочку на пол. Картина, представшая перед его глазами, повергла его в шок и мигом вышибла все мысли из его головы: на профессорском диване, обнявшись, спали Гермиона и Рон. Полуулыбка на лице последнего вызвала приступ тошноты у Драко, а сплетённые руки этой парочки в разы усилили этот приступ. Он стоял на месте, не в силах пошевелиться. Быть невольным свидетелем того, что здесь происходит, видеть человека, которого, кажется, любишь, в объятиях другого... больно. Сколько ещё сюрпризов готовит ему жизнь? План Волдеморта, мнимая смерть, смерть Пэнси Паркинсон, возможно, смерть отца, мать, заточённая в темнице, угрозы тётушки Беллатрисы, предательство Гермионы...

Драко зажмурился.

«Пусть хотя бы это окажется сном, — шептал он про себя. — Пусть это будет сном!»

Но, открыв глаза, Драко всё так же увидел Гермиону в объятиях Рона. Он уже напрочь забыл о том, зачем вообще шёл в подземелья, что в его кармане лежит письмо с угрозами. Это новое потрясение отвлекло его от прежнего, не менее сильного.

«— Хочешь, я помогу тебе забыть о головной боли?

— Конечно, хочу! А как?

— Дай руку, я стукну по ней молотком.»

Гермиона пошевелилась во сне, убрав, наконец, свою руку, так удобно расположившуюся в ладони Рона. А Драко будто озверел: громко задышал носом, как бык перед атакой, сжимал и разжимал кулаки. Ещё чуть-чуть и он бы бросился на Рона, схватив его за мантию, но что-то остановило его, что-что, что говорило: Гермиона того не стоит, если так поступила с ним. Драко развернулся, стараясь не смотреть больше на эту парочку, сглотнул ком в горле, и медленно покинул кабинет Снейпа.

Он бежал, не разбирая дороги, он уже практически не чувствовал собственного тела, только мысли атаковали его, как толпа голодных, злых дементоров. Последней каплей, для окончательного принятия решения стало предательство Гермионы. Она предала его, она растоптала те зачатки нежности и доверия, что становились сильнее с каждым днём, пробуждая вновь его юношескую душу ото сна. Он уже даже готов был противостоять общественному мнению, бороться за свои крохи счастья, но Гермиона кинула в него увесистый камень, погасив тусклый огонёк в его сердце.

Теперь в нём только темнота.

Но он должен, просто обязан, спасти единственного в этом мире человека, который никогда не предаст его. Даже если цена — его собственная жизнь.

У парадных дверей замка, Драко остановился ненадолго, пытаясь отдышаться и привести мысли хоть в какое-то подобие порядка. Если Волдеморт так хочет видеть его Пожирателем Смерти, Драко исполнит его желание, он примет проклятую Метку.

* * *

Гермионе снился тревожный сон: она стояла у края пропасти, наблюдая, как чьё-то бездыханное тело падает вниз, а сама она не могла помочь бедняге. Совсем рядом послышалось протяжное шипение, и высокий голос с довольным смехом сообщил ей, что мальчишка Малфой станет аппетитным кормом стервятникам, давно поджидающим свой обед. И тогда она поняла, что только что с обрыва падало тело Драко.

Гермиона открыла глаза, поборов этот невыносимый кошмар, и ощутила дыхание на своей шее. Резко повернув голову влево, она больно стукнулась лбом о чей-то лоб, и увидела рядом с собой Рона. Он тоже проснулся, и застонал от боли. Гермиона удивлённо подняла брови, не понимая, что происходит, а Рон, тем временем, уже вскочил на ноги, потирая ушибленное место рукой.

— Гермиона! — вскрикнул он. — У тебя голова тяжелее квоффла!

— Рон, мы что, заснули на этом диване вместе? — растерянно произнесла Гермиона, оглядывая класс.

— Похоже на то. — Губы Рона дёрнулись в еле заметной улыбке.

— Но это же... — Она не закончила фразу, заметив приоткрытую дверь. — Рон, смотри, кто-то отпер дверь! Если это был Снейп, то... — Гермиона залилась румянцем. — Почему он нас не разбудил?

— Не знаю, Гермиона. Давай лучше поскорее убираться отсюда. Я голодный.

— Ты всегда голодный, Рон. Подожди, поешь позже, сначала мы должны убедиться, что Драко там, где мы думаем.

Рон издал недовольный смешок, но протестовать всё же не стал.

— А наши палочки? — спохватился он, привычным движением нащупывая волшебную палочку в кармане.

— Потом, — махнула рукой Гермиона.

* * *

Затаив дыхание, Гермиона остановилась возле двери бального зала, где, как она надеялась, находился Драко. Рон топтался за её спиной, ворча что-то себе под нос. Видимо, он уже тысячу раз пожалел о том, что согласился на просьбу Гермионы о поиске Драко Малфоя. Ведь что с ним может случиться в школе? Ну, разве что Пивз на него ведро краски прольёт, да МакГонагалл оставит после уроков.

Он злился. И прежде всего на себя самого. Помощь этому слизняку! Немыслимо! Понятно, что он помогает не Малфою, а Гермионе, но всё-таки он предпочёл бы остаться в стороне. А лучше бы и Гермиона не стремилась спасти слизеринца от Метки.

Рон взглянул на неё исподлобья. Рука её дрожала, поворачивая дверную ручку, глаза горели надеждой, но уголки её губ были пессимистично опущены вниз. Рон сглотнул, наблюдая за Гермионой. Он ревновал. Он ревновал её к Малфою. Она так оберегает его от тёмной стороны его души, ради него нарушает школьные правила. Почему? Зачем Гермионе понадобилось это? Жалость? Вряд ли... Тут другое. Но что?