Упасть до дна (гет)

15 лет назад.

Дни становились всё длиннее, а погода за окном радовала студентов своим теплом. Зима постепенно отступала, и в конце марта солнце стало заглядывать в хогвартские окраины всё чаще, согревая землю. Снег растаял.

Гермиона полюбила одиночество, и часами могла упиваться им, находя пустой класс или засиживаясь в библиотеке допоздна. Ей всё труднее становилось вести себя дружелюбно, притворяться внимательной к другим, она полностью была поглощена своей болью. И больно ей было не только от жестокого разочарования в Драко Малфое, просто она чувствовала, что надвигается что-то страшное, что-то тяжёлое. В воздухе буквально висела эта незримая угроза, исходящая от Волдеморта и его приспешников. Это чувствовала уже не только одна она. Многие студенты, совершенно не втянутые в происходящее, вели себя так, будто Пожиратели несколько дней назад заглядывали лично к ним в гости. Всё реже собирались кружки по интересам, всё реже подростки заводили новых друзей, а с прежними держались настороженно. Хогвартс был теперь совсем другим. Хотя очень многие по-прежнему старались смотреть на всё с оптимизмом. Полумна, например, ходила по школе в венке из весенних цветов и распевала весёлые песни, чем скорее вызывала смех у студентов, но в то же время как-то разряжала наэлектризованную обстановку. Всё-таки пришла весна, а весной хочется чего-то нового, чего-то приятного для души.

Но несмотря на заметное потепление, Гермиона не ощущала весеннего настроения, она не чувствовала и не хотела тепла. Ей почему-то было легче, когда за окном была такая же холодная погода, как и в её душе. А сейчас, когда всё готовилось к новому рождению, когда вот-вот должны расцвести первые цветы, Гермиона хотела только одного — заморозить весь мир и наслаждаться вечной зимой.

Одиночество, дарившее ей терпение справляться с душевными муками, уже не лечило её так, как месяц назад. Да, оно всё ещё помогало успокоиться, когда внутри поднимался ураган эмоций (чаще всего это происходило на зельеварении и на защите от тёмных искусств), но и будило ненужные мысли. Конечно, Гермиона пыталась справиться с ними, отогнать, убеждала себя, что всё ещё нормально, что самое страшное ждёт впереди, а пока можно только надеяться на лучшее и готовиться к неизвестному. Снова и снова она искала пустующие классы, отдалённые уголки в библиотеке, и зарывалась в книги, лишь бы не думать, не размышлять, не предполагать самое худшее. Но в последнее время и уединение стало не частым. Стоило Гермионе найти тихое место и начать читать или делать уроки, как тут же возникали Гарри с Роном и начинали шутить и дурачиться. Гермиона только удивлялась, как это они всё время находят её, где бы она ни спряталась. Просто Гарри и Рон видели, что подруга в последнее время изменилась, замкнулась, ни с кем почти не общается, и хотели как-то улучшить её настроение. Друзья уговаривали её сходить с ними в Хогсмид, навестить Хагрида, или просто прогуляться по окрестностям замка. Гарри и Рон думали, что ей лучше быть в кругу друзей, но уж точно не в одиночестве. Гермиона поначалу отвечала на их призывы, но скоро поняла, что им всем будет лучше, если они перестанут притворяться, что всё по-прежнему хорошо. Рон всё пытался выспросить её о Малфое, о том, что же он такого тогда ей сказал, и Гермиона призывала на помощь всё своё терпение, чтобы не нагрубить ему, ведь между ними наконец-то установились прежние дружеские отношения. Рон, совсем недавно ещё имевший намерения сделать Гермиону своей девушкой, отступился от этой затеи, и теперь не стремился оказаться с ней наедине. Его навязчивое поведение сменилось на дружеское участие, и в какое-то мгновение он просто смирился с тем, что Гермиона ему не пара, и она была благодарна ему за это. Похоже было на то, что Рон серьёзно пересмотрел свои прежние отношения, потому что как-то вечером, когда Гермиона возвращалась в башню Гриффиндора, она застала его за мирным разговором с Лавандой Браун, и сидели они ближе друг к другу, чем сидят просто однокурсники. По-видимому, у них состоялся серьёзный разговор, итогом которого стало их примирение. Рон больше не избегал Браун, чему та была бесконечно рада, и через несколько дней даже стала опять разговаривать с Гермионой, улыбаться ей. А ещё через неделю уже весь Хогвартс узнал, что Рон и Лаванда снова вместе. Наверное, думала Гермиона, Рон решил залечить своё раненное сердце в объятиях другой девушки, раз уж не получается с ней. И весьма успешно, кстати: он выглядел весёлым и жизнерадостным, стал брать больше голов в квиддиче. А Гермиона, смотря на своих друзей, которые всё больше времени стали проводить со своими девушками, чувствовала себя невероятно одинокой.

Тем временем в «Ежедневном Пророке», похоже, начался какой-то необъявленный конкурс на самую ужасную статью. Авторы как будто соревновались, кто из них сообщит новость, которая повергнет в шок больше народу. Каждая новая статья была ужаснее предыдущей, и Гермиона всё отчётливее понимала, что война началась по-настоящему и уже в открытую. Волдеморт и его Пожиратели смерти сжигали целые посёлки магглов и магов адским пламенем, который не оставлял никаких шансов их жертвам, министерство бездействовало, а несколько мракоборцев перешли на сторону Волдеморта. Ходили даже слухи, что он решил отравить воды Темзы, хотя никаких подтверждений этим слухам пока не было. Некоторые волшебники всерьёз подумывали о том, чтобы покинуть страну на неопределённое время. Ситуация ухудшалась, и наступало понимание, что Хогвартс когда-то тоже подвергнется нападению. А понимая это, многие студенты стали осторожнее прежнего, и старались не особо высказываться в своих взглядах на обостряющуюся с каждым днём ситуацию.

Иногда Гермиона часами бродила по узеньким улочкам Хогсмида, заходила в немногочисленные магазинчики с яркими витринами, старалась запомнить лица всех посетителей, подолгу сидела на лавочке в школьном дворе. Она впитывала в себя эту пока ещё мирную атмосферу уютной деревушки. Она не могла и не хотела верить в то, что однажды сюда ворвётся Волдеморт со своей армией и уничтожит маленький волшебный мирок, обещавший когда-то невиданные раньше возможности. Хогвартс и Хогсмид должны остаться в её памяти такими, как сейчас, такими, какими, возможно, уже не будут никогда. Профессор МакГонагалл, отчитывающая первокурсников за мелкие проступки, вечно бормочущий что-то себе под нос Филч, миссис Норис, рыскающая по закоулкам Хогвартса, студенты, волнующиеся перед сдачей первых экзаменов, радостные улыбки малышни в «Сладком Королевстве», высокомерные слизеринцы… Всё это исчезнет. Останутся только скорбь, ужас, отчаяние, усталость, расшатанные нервы и безразличие ко всему.

Наверное, мир сошёл с ума… Ну, не может такое зло разгуливать безнаказанно, и не могут все закрывать на это глаза, позволяя Пожирателям смерти оказываться у власти и творить всё, что им только вздумается!

Гермиона стала бояться смотреть прохожим в глаза, запоминать их лица, каждый раз задавая себе один и тот же вопрос: «А вдруг это последние дни его жизни и совсем скоро именно этот человек станет следующей жертвой Волдеморта?». Знакомые, ещё сегодня говорящие с тобой и с наслаждением вдыхающие воздух, завтра уже могут перестать существовать. Она часто ловила себя на мысли, что сторонится людей, старается сократить общение с кем бы то ни было до минимума. Только Рон и Гарри по-прежнему пытались помочь подруге, и иногда она плакала на плече одного из них, проклиная эту бессмысленную войну, Волдеморта и его Пожирателей смерти.

* * *

Последний день марта, обещавший ребятам чудесную погоду и поход в Хогсмид, принёс только плохую новость и новые страхи.

Утром, когда с завтраком было покончено, студенты из Пуффендуя, состоявшие в команде по квиддичу, отправились на тренировку, поскольку им скоро предстояло встретиться на поле с Гриффиндором. Два приятеля, оживлённо болтавшие о чём-то друг с другом по дороге к раздевалкам, были остановлены старостой Слизерина. Один из ребят был отпущен, а другому староста поручил передать директору школы некий бумажный запечатанный пакет, хранящий важное содержимое. Неохотно согласившись, пуффендуец принял пакет, а когда староста скрылся из виду, сунул его в сумку, совсем не торопясь выполнить поручение слизеринца. Нелюбовь к змеиному факультету была слишком велика, чтобы сию секунду кинуться выполнять важное задание.

«Это вполне может и подождать», — подумал пуффендуец, догоняя своего приятеля.

В то время, когда вся команда переоделась в спортивную форму и удалилась на поле, тот самый пуффендуец только стягивал с себя школьную мантию, кляня старосту слизерина самыми нехорошими словами. Через пару минут в раздевалку зашёл капитан команды и поторопил его, и тогда пуффендуец, забыв запереть свой шкафчик, вылетел из раздевалки за метлой. Сумка с важным пакетом для Дамблдора выпала из шкафчика, а сам пакет разорвался, зацепившись о брелок с гиппогрифом. Кто же мог подумать, что друг одного из игроков так заинтересуется содержимым пакета, когда придёт в раздевалку, чтобы дождаться конца тренировки. Но случайности нам контролировать пока не под силу, и поэтому приятель игрока, увидев коробку дорогих шоколадных лягушек с огненным виски, не удержался и открыл её. Едва откусив от конфеты, парень почувствовал покалывание во всём теле и онемение в конечностях, а спустя несколько секунд он упал без сознания на пол.

Школа шумела о произошедшем. Слухи разлетелись довольно быстро, а Гарри и Рон, первыми узнавшие о случившемся, когда проходили мимо раздевалок, уже строили догадки.

— Кевин сказал, что там были конфеты, — задумчиво протянул Гарри.

Они с Роном сидели в гостиной Гриффиндора в ожидании новых подробностей.

— Кто? — непонимающе покосился Рон на друга, вертя в пальцах шахматную фигурку.

— Тот пуффендуец, который нашёл отравленного однокурсника, — пояснил Гарри. — Он сказал, что возле него лежала коробка конфет. Именно в них и был яд.

— Яд? А почему ты думаешь, что это был яд? — растерянно произнёс Рон.

— Потому что слышал, как Слизнорт говорил это Стебль, перед тем, как они позвали Дамблдора.

— А где, интересно, в это время был я?

— Рядом со мной. Рон, я же стоял ближе к ним, а они шептались. Хотя, надо признать, не очень-то тихо. И я услышал.

— Ничего себе у тебя слух, дружище.

— Так вот, — продолжил Гарри свои рассуждения. — В конфетах был яд. А как оказалось позже, конфеты предназначались Дамблдору. И хотя пуффендуец, которому поручили передать их Дамблдору не помнит, кто именно это был, но его приятель видел, как его задержал староста Слизерина. А кто у нас староста Слизерина мужского пола?

— Малфой, — сказал Рон. — Но зачем ему травить ученика?

— А целью был вовсе и не ученик. Рон, подумай! Малфой хотел отравить Дамблдора, — заявил Гарри, нетерпеливо глядя на озадаченного Рона. — Ясно же, что пакет предназначался директору школы, а в пакете были отравленные конфеты. То, что они попали в руки не тому, кому предназначалось, просто случайность.

— Малфой спланировал покушение на Дамблдора? — рассмеялся Рон. — Нет, я, конечно, ненавижу этого крысёныша всей душой, но додуматься до такого бы не смог. Почему именно Малфой?

— Сам посуди, — Гарри повёл руками в стороны, предлагая Рону подумать, — он загадочно покидает Хогвартс по каким-то причинам, отсутствует какое-то время, а затем так же загадочно возвращается в сопровождении двоих человек ночью. Уверен, что возвращается с планом и с чёрной Меткой на левом предплечье. А у Пожирателей и у Волдеморта Дамблдор как кость в горле. Почему бы не использовать ученика, чтобы добраться до Дамблдора? А учитывая недовольство, которое испытывает Волдеморт по отношению к Малфою-старшему, то совершенно логично, что он решил избрать его сына.

— Стоп-стоп-стоп, Гарри! Я немного запутался. Не так уж давно Гермиона говорила, что у него нет никакой Метки, а теперь ты опять говоришь, что он — Пожиратель смерти.

— Так тогда у него действительно не было никакой Метки. Я-то думал, что он в начале учебного года приехал в школу с Меткой и планом, а теперь понял, что его обратили в Пожирателя только сейчас. И теперь вдруг жертва. А ты видел, какой у него сегодня был вид?

— У Малфоя? — наморщился Рон.

— Ну, не у меня же! — раздражённо сказал Гарри. — Он выходил из Большого зала с таким обречённым, но таким решительным выражением на лице. Ты же сам недавно мне говорил, что вернувшийся Малфой вызывает у тебя подозрения.

— Говорил, да. Я думал, что он затевает какую-то пакость, но убийство Дамблдора… яды… — Рон покачал головой. — Да что он может знать о ядах, чего не знали бы все шестикурсники и с чем бы не могла справиться мадам Помфри?

— Не забывай, что у него вся семья состоит из Пожирателей смерти, они все чёрные маги с прекрасной библиотекой всяких мерзостей, — напомнил ему Гарри. — Если Малфоя обучала Беллатриса, то он знает такое, что нам и не снилось.

— Хорошо. Допустим, ты прав, но то, что он отозвал пуффендуйца и что-то там ему сказал, не доказывает его вины.

— А пакет, куда были завёрнуты конфеты? Такой примечательный, фиолетовый с белой полосой вдоль сгиба. Сегодня, проходя мимо стола Слизерина, я видел точно такой же пакет на их столе.

— Ну, — протянул Рон, — если ты прав, то это была слишком грубая ошибка. Если пакет видели все, то кто-то непременно расскажет об этом учителям.

— Может быть, и не расскажет. Но посмотрим.

— Я бы с удовольствием с тобой согласился, Гарри, но что-то я сомневаюсь. Малфой — убийца? Да, он мелкий гадёныш, сын Пожирателя смерти, но он трус, он привык делать гадости чужими руками.

Гарри пожал плечами, продолжая размышлять о том, что произошло. В гостиную вошла растерянная Гермиона и села напротив друзей.

— Вы уже слышали новость? — поинтересовалась она.

Гарри и Рон одновременно кивнули.

— Мы как раз шли мимо раздевалок, когда выбежал этот пуффендуец, Кевин. Он был напуган и бледен. Пока мы с Роном слушали его, из раздевалок вышли ещё несколько пуффендуйцев, а вскоре появилась и профессор Стебль, — рассказал Гарри. — Как парнишка? — спросил он.

— Он жив, к счастью, и находится в больничном крыле. В Мунго его отправят только завтра. Мадам Помфри говорит, что его отравили очень редким зельем, от которого у неё нет противоядий. Но я даже представить себе не могу, кому понадобилось травить студента.

Гарри многозначительно посмотрел на Рона, а тот, почесав затылок, протянул:

— Не знаю, Гарри, мне что-то всё равно не верится, что это был Малфой.

— А я уверен. Всё говорит против него, — пожал плечами Гарри.

Гермиона удивлённо уставилась на друзей:

— Может, вы мне объясните, при чём тут Малфой? — потребовала она.

— Гарри думает, что Малфой хотел отравить Дамблдора, но вместо него пострадал студент, — пояснил Рон.

— Я не думаю, а уверен, что это был Малфой, — поправил Рона Гарри.

— Что? — Гермиона озадачено и испугано посмотрела на друга. — Я ничего не понимаю… Отравили же студента, а не Дамблдора.

— Ты же ничего не знаешь, наверное, да? — спросил Гарри.

— Я знаю только, что студента нашли в раздевалке без сознания и доставили в больничное крыло. Мадам Помфри диагностировала отравление и выявила вид яда и некоторые составляющие…

— Яд был в конфетах? — перебил подругу Гарри.

— Да. А откуда ты знаешь? — удивлённо воззрилась она на него.

— Слышал, — сказал Гарри.

— Хорошо, но при чём тут Малфой, вы мне объясните?

И Гарри рассказал ей свою теорию. Выразил своё подозрение относительно отсутствия Малфоя в течение месяца, его внезапное появление и рассказ пуффендуйца, которому было поручено передать те самые конфеты директору школы. Он возобновил свои попытки втолковать друзьям, что Малфой теперь точно Пожиратель смерти. Гермиона слушала его с тревогой и не могла поверить в его слова, но странное поведение Малфоя говорило само за себя. И всё-таки…

— Я не думаю, Гарри, что Малфой стал Пожирателем, и уж тем более не думаю, что он смог бы покуситься на жизнь кого бы то ни было, а особенно Дамблдора. Я с ним общалась какое-то время, и уверена, он не способен на такое, — серьёзно сказала Гермиона, отгоняя мысли о том, что Малфоя могли шантажировать семьёй и ещё не рождённым ребёнком Нарциссы.

Но Гермиона не могла знать, что всё это время Драко Малфой искал способ подобраться к Дамблдору и убить его. И хотя времени у него оставалось мало, а сомнение всё росло и множилось, Драко упорно выискивал зелья и заклинания, попутно пытаясь придумать, как впустить в Хогвартс Пожирателей смерти. Он перебрал за неделю множество вариантов, и почти уже отчаялся, когда случайно услышал разговор профессоров Слизнорта и Стебль о редких ингредиентах для сложных ядов. Он получил разрешение на посещение запретной секции библиотеки у профессора Снейпа и отыскал книгу с ядами, а когда выбрал и переписал состав яда, план был готов.

Когда стемнело и школа начала успокаиваться, засыпать и гасить свет в своих окнах, Драко незаметно выбрался из подземелий. Заснуть у него всё равно никак не получалось, да и действовать нужно было немедленно. Драко успешно миновал патрулирующих Филча и миссис Норис и прямиком направился в теплицы мадам Стебль за последним и самым важным ингредиентом. Сердце колотилось в груди от страха быть пойманным, но ещё больше он боялся, что не сможет выполнить задание, данное ему Волдемортом. Его грела слабая надежда, что всё-таки с его семьёй всё будет хорошо, что их помилуют и простят все ошибки. Нарциссу ведь выпустили из темницы, и даже приставили к ней целителя из какой-то далёкой заморской страны, а Люциуса уже не мучают каждый день за то, что он убил Сивого. Драко даже удалось как-то поговорить с матерью наедине, едва целитель удалился ненадолго. Когда он зашёл к ней в комнату, то увидел измученную, исхудавшую женщину с растрёпанными волосами, мало походившую на прежнюю гордую и ухоженную Нарциссу Малфой. Она плакала, обнимая невредимого сына, гладя его по белоснежным волосам, и он тоже не мог сдержать слёз. Тогда-то он и поведал ей, что пытался инсценировать собственную смерть, только бы не участвовать в планах Волдеморта, но совершенно не подумал о ней.

— Не вини себя, Драко, — всхлипывая, сказала Нарцисса. — Ты просто хотел избежать той участи, которой он тебе готовил. Ты лучше, чем твой отец. Ты не убийца.

— Мама, я не думаю, что… — начал Драко, но Нарцисса остановила его, помотав головой.

— Нет, Драко, не нужно ничего говорить. Ты другой. Но я знаю, что Тёмный Лорд хочет наказать нас, наказать, заставив тебя делать что-то ужасное. Ты должен уехать из страны, бежать, не оглядываясь, как только он отпустит тебя в Хогвартс. — Нарцисса закрыла глаза и с трудом сделала пару глубоких вдохов. — Если бы ты только знал, как я хочу, чтобы ты жил нормальной жизнью обычного подростка.

Драко обречённо покачал головой, горько усмехаясь.

— Это невозможно, — сказал он. — Я не смогу бросить тебя здесь. Я собираюсь сделать то, что он мне поручит. — Драко сжал руку матери крепче. — Иначе он убьёт тебя, он убьёт отца и меня. Я хочу, чтобы ребёнок, который растёт внутри тебя, — он указал на живот Нарциссы, — родился. Я очень хочу обучать его полётам на метле. Я хочу быть братом, я хочу видеть твою улыбку. Я никуда не убегу.

Нарцисса снова заплакала.

— Мама, не плачь, пожалуйста, тебе же нельзя, — сдерживаясь из последних сил, умолял её Драко. — Вот увидишь, всё получится, всё будет нормально. Мы снова будем все вместе, и никто не разлучит нас.

И тогда у него всё получилось. Сложный яд почему-то готовился на удивление легко, и даже не нужно было снова посещать библиотеку, в поисках вспомогательной литературы. Прогуливаясь по Хогсмиду, он забрёл в «Сладкое Королевство», где купил самые дорогие конфеты, которые там были. Драко знал, что Дамблдор питает слабость к разного рода сладостям, поэтому надеялся, что директор соблазниться угощением. Он не задумывался о том, что Дамблдор не так глуп, как Слизнорт, который с лёгкостью принял бы такой вкусный подарок, не узнав предварительно, от кого он. Он просто действовал в желании поскорее добиться результата и оставить все беды позади. Драко не хотел задумываться о том, что отберёт жизнь человека, он думал о матери, о собственной свободе.

Когда всё было готово, Драко аккуратно запечатал конфеты в бумажный пакет и направился на поиски того, кто может передать его Дамблдору. И почему-то именно в это утро ему попадались именно слизеринцы. Но вот когда он заметил двоих пуффендуйцев, идущих к раздевалкам, то решил что лучшего варианта не будет. Драко остановил их и отдал пакет самому младшему. Он совершенно не подумал о том, что второй пуффендуец его с лёгкостью выдаст, когда начнётся выяснение обстоятельств.

На завтраке в Большом зале он не притронулся к еде, а только ждал, когда кто-то сообщит ученикам, что произошло убийство директора. Рядом с ним плюхнулся на лавочку Блейз Забини, уронив пакет на стол. Он стал громко стучать столовыми приборами, насыщаясь, а Драко в ужасе посмотрел на такой же пакет — фиолетовый, с белой полосой вдоль сгиба — перед собой.

— Что это, Блейз? — пытаясь справиться со страхом, спросил Драко, указывая на пакет.

— Мама прислала мне книгу из дома. Я давно уже её просил об этом, — чавкая, ответил Блейз.

И правда, пакет формой напоминал средней толщины книгу или коробку конфет внутри…

Драко вскочил из-за стола, чуть не скинув кубок с тыквенным соком на пол, и решительным шагом направился прочь из зала.

«Если кто-то увидит, — думал он, — если тот пуффендуец скажет, что это я отдал ему пакет…»

Драко снова повезло и он незамеченным проник в раздевалки, где в этот момент натягивал форму пуффендуец, которому он только что отдал пакет. Не выдавая своего местоположения, Драко поднял палочку, направил её на пуффендуйца и дрожащим голосом произнёс:

— Обливиэйт!