Упасть до дна (гет)

15 лет назад.

Драко брёл по анфиладе бесконечных арок, стараясь издавать как можно меньше шума, чтобы вездесущий Филч, обладающий, по-видимому, отличным слухом и необъяснимым чутьем на нарушающих правила учеников, не поймал его. Выбирая плохо освещённые коридоры, он нырял в тень, но, похоже, завхоз крепко спал, и манипуляции Драко были лишними. Впрочем, нельзя было расслабляться, ведь миссис Норрис в эту самую минуту могла выбежать ему навстречу, а уж тогда прощай свободное время. А свободное время — это всё, что пока находится на его стороне, и без этих часов у него не будет возможности планировать убийство директора школы. Одна ошибка и так уже допущена, и это не давало Драко покоя, заставив полчаса назад вскочить с кровати, когда ему окончательно надоело пытаться уснуть, ворочаясь с бока на бок. Этим вечером, вернувшись в гостиную Слизерина, он узнал, что яд поразил совсем не того, кого нужно. Несчастный пуффендуец в больничном крыле, а коробку отравленных конфет нашли рядом с ним, и, конечно же, выяснилось, что именно от конфет пострадал ученик. План Драко не удался, а страх быть раскрытым поселился внутри. Теперь он совершенно отчётливо понимал, что допустил слишком много промахов, пытаясь поскорее выполнить это ненавистное поручение. Он так спешил, что совершенно не думал ни о чём другом, кроме изготовления яда, истерзанной матери и жжения в ненавистной Метке, начавшее беспокоить его совсем недавно.

Хогвартс спал, погружённый в тишину. Никто и понятия не имел, что творится сейчас на душе у Драко, которому хотелось вопить от безысходности и разбрасывая разрушительные заклятия повсюду. Он остановился и опёрся плечом о стену, чувствуя, как к горлу подступают слёзы.

— Чёрт! — прошипел он, сглотнув комок, доставляющий неприятные ощущения, и потёр пальцами переносицу.

Послышался звук бьющегося стекла, и Драко вздрогнул, подумав о Пивзе и о тех неприятностях, которые может устроить ему полтергейст. Его бросило в жар, и он поспешил скинуть с себя мантию, которую держал теперь за ворот, позволяя ей волочиться по каменному полу. Быстрым шагом он пошёл прочь в противоположном от звука направлении, и остановился только у большой двери. Уголки его губ еле заметно дёрнулись, когда он уставился невидящим взглядом на дверь перед собой. Коснувшись пальцами дверной ручки, Драко в нерешительности заозирался по сторонам, но ничего и никого подозрительного не заметил. Что-то мешало ему преодолеть самого себя, чтобы войти в комнату. Он стал медленно водить ладонью по филёнке на двери, словно рисуя какую-то картинку из прошлого, а глаза его по-прежнему невидяще взирали в пространство. Но вот решившись, он глубоко вдохнул пыльный воздух и толкнул дверь.

— А тут ничего не изменилось, верно? — сказал Драко в пустоту. — Всё тот же бальный зал. Такой же пустой и холодный.

Он прошёл внутрь зала, зажёг волшебной палочкой свечи, бросил мантию на пол и сам присел рядом, взъерошив волосы судорожным движением руки. Желание прийти в бальный зал посреди ночи у Драко возникло ещё когда он считал мёртвых Волдемортов, лёжа в кровати и пытаясь уснуть — ему казалось, что это всеми забытое помещение поможет успокоиться, упорядочить мысли. Почему-то иногда люди возвращаются на места, с которыми связаны эмоциональные переживания снова и снова, и пытаться найти в этом логику Драко не хотелось, ему просто хотелось сюда, вот и всё. Ноги сами понесли его сюда, ведь после того последнего разговора с Гермионой, думал Драко, она вряд ли решится сюда когда-нибудь вернуться.

Метка продолжала жечь кожу, но Драко не понимал, отчего так происходит. Или так и должно быть? В конце концов, что ему известно об этой отметине? Да ничего. Может быть, Волдеморт призывает сейчас, в эту самую минуту, всех Пожирателей смерти? Никто не мог ответить на интересующие его вопросы, и поэтому Драко лишь закусил костяшки пальцев, надеясь, что в скором времени эта боль пройдёт. Задание Тёмного Лорда так и оставалось не выполненным, а сил придумывать новый план не было. Драко понятия не имел, как ещё можно добраться до Дамблдора. Не лично же ему пожаловать в директорский кабинет с очередным лакомством, в самом деле! Тут нужно действовать тоньше, а мозг Драко сейчас работал плохо. Его преследовал отравленный им пуффендуец, корчащийся в припадке. Оказывается, это тяжело — причинить человеческому существу такие страдания. А что будет, если пуффендуец умрёт? Драко потряс головой и сжал челюсти.

Нет, всё будет нормально, парень выживет и вернётся к семье. Семья. У него ведь тоже есть родные, которые сейчас напуганы тем, что произошло. Наверняка они уже примчались в Хогвартс и сидят теперь около кровати парня. Его мама плачет и сжимает руку сына, а отец пытается её успокоить.

Драко снова потряс головой. Не стоит об этом думать, не стоит изводить себя, ведь ничего не поделаешь, он владеет собственной волей только наполовину. Ему приказали убить Дамблдора, а это значит, что нужно продолжать пытаться, иначе Пожиратели убьют его маму. Мама… Как бледна она была в их последнюю встречу. Она, конечно, делала вид, что ей уже лучше, что она идёт на поправку, но Драко же видел, всё видел. Его привязанность к матери была так сильна, что он почти физически мог ощущать её страдания, как свои собственные.

«Ещё немного, — прошептал про себя Драко. — Совсем чуть-чуть, и всё закончится. Всё будет хорошо».

Исполинские тени скользили по окнам, словно там, за стенами замка расхаживали великаны, свистел неугомонный ветер, трепал проснувшиеся ото сна ветки деревьев. На душе, как говорят магглы, скребли кошки, а мысли метались в голове, не давая ни малейшей возможности успокоить ритм беспокойного сердца. Хотелось раз и навсегда превратиться в камень и не думать, не чувствовать, воспринимать всё происходящее как книгу с плохим сюжетом, которая вот-вот закончится и сразу забудется. Но это невозможно. Это ловушка, выстроенная его собственным мозгом. Нарциссу необходимо спасать, даже если на пути к его цели пострадают невиновные люди. В конце концов, Драко лишили права голоса, и если выбирать между семьёй и чужими людьми, то выбор очевиден.

Дамблдор должен умереть.

Драко усмехнулся сам себе горькой усмешкой, понимая, что цель, которую поставил ему Тёмный Лорд, слишком сложна, и вряд ли в итоге с его семьёй поступят так, как он на это надеется. Трясущимися руками он нащупал медальон на своей шее, открыл его, зажёг на кончике палочки свет и всмотрелся в улыбающееся лицо Нарциссы на фотографии. Она улыбалась ему. Кажется, это единственное фото, где Нарцисса так искренне улыбалась. Улыбалась ему, своему сыну.

Шагая по коридорам, уже начавшим заполняться первыми учениками, Драко старался смотреть только себе под ноги: ему казалось, что если кто-то посмотрит в его глаза, сразу всё поймёт, прочитает в этом нездоровом блеске тайну и страх. Он отравил пуффендуйца. Это именно он, Драко Малфой, подрезал прочный канат, на котором держалась жизнь парня, и теперь, верёвочка за верёвочкой, доктора из Святого Мунго будут бороться за него, пытаясь удержать на этом свете. Со всех сторон ученики Хогвартса смотрели на Драко осуждающим взглядом, готовые высказать ему всё в лицо. Их взгляды словно липли к нему, он чувствовал, как с каждым шагом становится всё труднее передвигать ногами. Или Драко только казалось это? Откуда же им знать правду?

Метка снова дала о себе знать, и он машинально схватился правой рукой за предплечье левой, скривившись от боли. В последнее время ему с трудом удавалось скрывать эмоции, подавлять в себе рвущийся наружу гнев, поэтому он уткнулся взглядом себе под ноги, считая шаги. Желудок жалобно заурчал, и Драко пожалел, что пропустил завтрак. Эту ночь он провёл в бальном зале, а едва лишь забрезжил рассвет, устремился к общежитиям Слизерина, чтобы успеть принять душ до того, как начнут просыпаться однокурсники. Он надеялся, что душ принесёт ему облегчение, и совершенно забыл о времени, замерев под горячей струёй воды. Вопреки его надеждам, водные процедуры почти не расслабили натянутые как струна нервы, а посмотрев на часы, он понял, что уже не успевает позавтракать.

Драко всё же пришлось оторваться от рассматривания каменной плитки на полу, так как где-то совсем рядом прозвучал знакомый звонкий смех. Он поднял голову и осмотрелся: слева от него стояли у кабинета заклинаний Рон и Гермиона, совершенно его не замечая. Рон что-то рассказывал смеющейся подружке, жестикулируя руками. Драко стиснул зубы почти до скрежета и мгновенно позабыл о терзаниях, ещё секунду назад заполнявших его мысли. Вот кого бы он хотел отравить вместо пуффендуйца.

Соблазнительная мысль, мелькнувшая у него в голове, не желала просто так уходить. Драко ненавидел Рона. И хоть претендовать на Гермиону он больше не мог даже в своих собственных глазах и понимал, что бессмысленно её ревновать, всё же сохранять спокойствие было трудно. Он злился на самого себя за то, что какая-то грязнокровка заставляет его внутренности гореть, даже не подозревая об этом. Драко выругался про себя, подумав, что сам сопротивлялся недолго и всё-таки позволил ей обосноваться в своей душе, а обосновавшись в его душе, Гермиона стала ему дорога, и вскоре сумела спасти от смерти. Драко расширил глаза и замер на месте, словно кто-то ахнул его дубинкой по голове. Внезапная мысль удивила и даже испугала его.

«Сопротивлялся недолго, — подумал он, продолжая буравить глазами ненавистную парочку. — Совсем недолго. Неужели за такое короткое время можно проникнуться симпатией к человеку, с которым находиться в одной комнате не мог спокойно? Сначала ненавидеть эту грязнокровку, а потом позволить ей спасти тебя своими слезами… Нет, так ведь не бывает!».

Вихрь эмоций закружился в голове, унося Драко в лабиринты памяти, в те моменты, когда ему начинало казаться, что эта всезнайка с пышной копной волос ему нравится.

Первое, что он вспомнил, был её танец в библиотеке. Она скользила по каменному полу, не замечая ничего вокруг, она кружилась, раскинув руки в разные стороны. Кружилась, как будто была движущимися картинками в зоотропе, нарисованной прекрасной девушкой. Как в тумане. Словно она ему снилась. Но потом сон развеялся. Именно в тот момент она очаровала его в самый первый раз, когда он ещё не знал, что эта танцующая тень принадлежит ей.

«Совсем недолго», — повторил он про себя.

Драко заставил себя отвести взгляд от Гермионы и Рона и пошёл дальше, всё ещё словно прибывая в том видении из прошлого. Танцующая Гермиона никак не желала выходить из его головы, наводя его на мысль о том, что эта влюблённость не могла появиться сама по себе, что здесь присутствует магия.

Первым уроком у Слизерина была сдвоенная история магии вместе с Когтевраном, где профессор Биннс на первых же минутах усыпил весь класс. Ученики вели себя так тихо, так что в помещении стояла невероятная тишина, в которой негромкий жужжащий голос учителя почти не воспринимался слухом. Кто-то сонно водил пером по пергаменту, рисуя какие-то незамысловатые линии, кто-то сопел, склонив голову на плечо, а кто-то полуприкрыв глаза смотрел в окно. Драко же уставился долгим взглядом в парту, рассматривая полированную поверхность.

Он думал.

Снова вспоминал отравленного им пуффендуйца, Волдеморта… Губы его начали нервно подёргиваться, когда он перебирал в голове оставшиеся способы, которые всё-таки помогут ему убить Дамблдора. Решение посетить библиотеку после уроков само по себе возникло у него в голове, минуя мыслительный процесс. Снова усесться за стопкой пыльных книг, снова довести себя до головной боли, выписывая бесконечные ингредиенты и заклинания. Хорошо, что у Драко имелось разрешение на посещение запретной секции, иначе те невинные зелья, находящиеся в библиотеке, помогли бы ему, разве что, довести Дамблдора до безудержного смеха или до икоты.

Когда Драко вынырнул из омута размышлений, то обнаружил, что ученики поспешно складывают учебники в сумки, стремясь как можно скорее покинуть это сонное царство. Некоторые ещё тёрли глаза, жмурясь от солнца. Драко закинул книги в сумку, толкнув и опрокинув пузырёк с чернилами. Скривившись, он направил волшебную палочку на парту и пергамент и произнёс: «Экскуро».

Как только следы чернил исчезли с пергамента, Драко бросилось в глаза расписание.

— Трансфигурация с Гриффиндором, — прошипел он и стиснул палочку в руке, так что та едва не переломалась пополам.

В эту же минуту родилось соблазнительное желание прогулять трансфигурацию, но с большим сожалением Драко отверг его. Всё должно идти так, будто ничего не случилось, будто бы не было его мнимой смерти, потом спасения, не было задания Волдеморта. Он выполнит обещание, данное матери, а значит сейчас нужно забыть обо всём остальном. Подумаешь, трансфигурация с Гриффиндором. Это ничего. Главное, чтобы мама осталась жива.

Так думал Драко, заходя в класс профессора МакГонагалл, которая сегодня выглядела сердитее, чем обычно.

— Садитесь по местам, — выкрикнула она, перекрывая шум учеников. — До урока осталось всего две минуты.

Драко сел на самую последнюю парту, неохотно доставая книги из сумки. В ушах зашумело, руки задрожали. Он нахмурился, пообещав себе, что сегодня постарается уснуть пораньше. Никакого бального зала, никаких блужданий по тёмным коридорам Хогвартса. Только мягкая кровать с пологом и треск поленьев в камине. Вот бы стащить у мадам Помфри зелье сна без сновидений…

Раздался звон колокола, извещающий о начале урока, и в дверь ввалились трое ребят. Драко поморщился, увидев рыжую голову Рона Уизли. Гарри и Гермиона плелись следом. Гермиона бросила на Драко мимолётный взгляд и помрачнела, направляясь к первой парте, где к ней вскоре подсел Рон.

— Тишина. — МакГонагалл постучала палочкой по своему столу.

Начался урок.

Драко чувствовал, как на него время от времени посматривает Гермиона, но когда он поворачивал голову в её сторону, она делала вид, что что-то записывает, или же принималась указывать Рону на его ошибки, на что тот недовольно морщился. Мысли снова закрутились вокруг Гермионы и того времени, когда они придумывали план спасения Драко. И снова он покачал головой, убеждая себя в том, что это сближение было каким-то неестественным, каким-то навязанным.

«А может, она напоила меня Амортенцией или каким-нибудь ещё приворотным зельем? — предположил Драко. — А что, она носила мне еду, когда я отсиживался в бальном зале, вполне могла и подмешать что».

Драко понравилась эта явно нелепая мысль, что Гермиона его просто чем-то опоила. В конце концов, то противоядие, которое они готовили, могло сработать правильно, а она ему просто соврала, что всё дело в её слезах, а не в слезах Пэнси. Правда, чтобы подпитывать эти чувства и не дать им ослабнуть, ей нужно регулярно подмешивать в еду Драко зелье, но ведь Гермиона умная девочка, а поэтому могла придумать множество других магических путей к его сердцу. Вопрос только был один — зачем ей это нужно? Но с этим Драко решил разобраться потом, если у него, конечно, будет на это время.

— Думаю, этого материала вполне достаточно для вашего будущего проекта, — донеслись до Драко слова МакГонагалл, и он поднял на профессора недоумевающий взор.

Кажется, он всё прослушал, а между тем прошло уже двадцать пять минут урока. Озираясь по сторонам, он обнаружил, что пергаментные листы его соседей исписаны наполовину. В полной растерянности Драко взглянул на собственный девственно чистый пергамент и нахмурился — опять придётся просить у кого-то переписывать. Но МакГонагалл невозмутимо продолжила:

— И я надеюсь, что не увижу одинаковых мыслей, мистер Малфой.

Весь класс как по команде обернулся к Драко. Он заёрзал на стуле, но лицо его не выражало ни замешательства, ни раздражения.

— Нет, профессор МакГонагалл, не увидите, — подтвердил он.

— Хорошо, тогда продолжим урок, если не возражаете.

Драко пожал плечами, и МакГонагалл вернулась к прерванной теме, а уже через десять минут урок закончился, и профессор, отпустив учеников, ушла. Пока Драко неторопливо и задумчиво бросал как попало в сумку учебники, все успели ретироваться из класса.

— Наконец-то, — прошептал Драко и плюхнулся обратно на стул.

Он хотел побыть один, в тишине, даже если придётся пропустить обед, но услышав тихий щелчок закрывшейся двери, он обернулся. Переминаясь с ноги на ногу, у двери стояла Гермиона. Она смотрела на него с тревогой в карих глазах, и, кажется, специально задержалась, чтобы что-то спросить у него. Драко вздохнул и прикрыл глаза.

«Просто уходи, Грейнджер, — мысленно умолял он её. — Не сейчас. Я не хочу с тобой ничего обсуждать.»

— Это ты сделал? — спокойно и даже равнодушно спросила Гермиона спустя несколько секунд молчания, когда Драко уже хотел встать и уйти.

— Сделал что? — также спокойно, но всё-таки с едва уловимой ноткой раздражения, переспросил он.

— Отправил пуффендуйца на больничную койку.

Драко дёрнулся, глаза его расширились от испуга, но переведя дыхание, он совладал с собой и хмыкнул, вставая со стула и делая шаг навстречу к Гермионе.

— О чём ты, Грейнджер? — насмешливо спросил он. — Какой пуффендуец? Ты бредишь.

Гермиона оцепенела, сузив глаза, заблестевшие от выступивших слёз, которые она всё-таки сдержала.

— Эй, Грейнджер, что с тобой? — продолжая противно улыбаться, поинтересовался Драко.

Гермиона покачала головой, инстинктивно отступая назад.

— Ты… — пробормотала она. — Зачем?

Улыбка исчезла с лица Малфоя так быстро, что это ещё больше испугало Гермиону. Она сделала два шага назад и упёрлась спиной в дверь.

— Замолчи.

— Так это всё правда… — продолжала она.

— Нет, — жалко пролепетал Драко.

— Покажи мне левую руку! — вдруг неожиданно потребовала Гермиона и сорвалась с места, приближаясь к нему. Настала его очередь отступать назад, наскакивая на стулья. — Покажи, или я сама заставлю тебя сделать это! — пригрозила она, доставая волшебную палочку из кармана мантии.

Драко не верил происходящему: Гермиона всегда избегала прямых столкновений, за исключением того раза, когда отвесила ему весьма болезненную затрещину на третьем курсе. Теперь же она так напирает, что ему стало не по себе. Драко резким движением руки тоже извлек волшебную палочку, но не спешил направлять её на Гермиону, а просто демонстрируя, что если она попытается применить какое-нибудь заклинание, то он ждать приглашения не станет и первым нападёт на неё. Так они простояли минуты две, сверля друг друга взглядом, а потом Гермиона сказала решительно:

— Если с парнем что-то случится, я лично отравлю тебя, Малфой! Поверь, я смогу.

— Да не делал я ничего твоему пуффендуйцу! — дрогнувшим голосом и на высокой ноте вскрикнул Драко. — Как будто мне заняться нечем!

Гермиона чуть приподняла руку, в которой была палочка, и пригвоздила Малфоя строгим взглядом к полу, так что тот даже пошевелиться не мог.

«Ей бы на допросах свой пронизывающий до косточек взгляд применять», — пронеслось в голове у Драко.

Рука Гермионы начала медленно опускаться. Кажется, она засомневалась в своих обвинениях, возможно, ей даже стало чуточку стыдно за своё поведение. Драко вздохнул с облегчением, когда она спрятала палочку и опустила глаза. А потом просто развернулась и вышла из класса, вот так, не сказав ни слова.

— Ничего себе… — на выдохе произнес Драко.

Раздался звонок, но для него он прозвучал как-то глухо, будто он находился под водой. Дверь в класс открылась, и вошли второкурсники, удивлённо разглядывая растерявшегося Драко, стоявшего с волшебной палочкой в опущенной руке. В чувства его привёл удивлённый голос профессора МакГонагалл:

— Мистер Малфой, что вы здесь делаете? Я, кажется, уже отпустила вас с урока.

Драко помотал головой, приходя в себя.

— Да, профессор, — пробормотал он. — Я просто обронил… палочку, — поднял он руку с волшебной палочкой, демонстрируя её МакГонагалл.

— Идите на урок, Малфой, — велела профессор, махнув ладонями ученикам, чтобы те садились на свои места.

Драко подхватил сумку, перекинул её через плечо и чуть не сбил с ног мальчишку, стоявшего за его спиной, стремительно разворачиваясь на месте, чтобы покинуть класс.

* * *

Все следующие двадцать дней Драко вёл себя, что называется, тише воды, ниже травы. Исправно ходил на все уроки, кое-как делал домашние задания, старался не пререкаться с профессорами… Очень старался, хотя пару раз всё-таки был изгнан из класса за дерзость. По вечерам, когда все его однокурсники собирались в гостиной, чтобы устроить небольшие посиделки, он часами сидел в библиотеке, листая книгу за книгой. Он уже знал их все наизусть и без запинки мог процитировать ту или иную строчку. А вчера ему пришла посылка из дому, в которой Драко обнаружил книги из домашней библиотеки Малфоев о ядах и проклятиях. Стоило ему только написать письмо тётушке Баллатрисе с просьбой помочь, как на следующий день он уже разворачивал посылку дрожащими руками. Не обошлось без злорадной записочки, но в целом он получил желаемое. Снейп не оставлял попыток выспросить у Драко его планы, но он стал злиться на профессора, понимая, что если проговорится ему, перепоручит своё задание, то род Малфоев прервётся в тот же день, потеряв последних его представителей. В то время, когда вся школа спала мирным сном, набираясь сил, Драко лихорадочно строчил на пергаменте, выписывая трудный обряд проклятья. План был почти готов, и оставалось только дождаться подходящего момента. За эту неделю Драко перебрал в голове сотни способов, какими Пожиратели смерти могли проникнуть в Хогвартс, а потом вспомнил про портал в виде канделябра, находящийся в бальном зале. Нужно было просто ещё раз (и уже в последний) вернуться в бальный зал, чтобы с помощью канделябра перенестись в Хогсмид, а затем оставить его там и вернуться в школу пешком. Тем же днём, вспомнив про портал, Драко написал тётушке Беллатрисе. Кажется, теперь точно он продумал всё.

В понедельник Драко проснулся без головной боли. Ему, наконец, удалось поспать больше пяти часов, и сейчас он чувствовал себя намного лучше, чем все эти двадцать дней. Бодро шагая по Большому залу, он услышал тревожное перешёптывание за столом Пуффендуя. Замедлив шаг, Драко оглядел весь Большой зал и заметил, что не только за пуффендуйским столом ученики обеспокоены и даже напуганы. Шёпотки и осторожные взгляды бросали когтевранцы, гриффиндорцы и даже слизеринцы.

«Что, интересно, произошло?» — задал вопрос сам себе Драко, приближаясь уже к столу Слизерина.

Кинув быстрый взгляд на стол Гриффиндора, Драко заметил, с какой яростью Гермиона провожает его глазами. Удивляясь и чувствуя какое-то неприятное беспокойство, он присел рядом с Дафной Гринграсс и Теодором Ноттом.

— Что происходит? — спросил Драко, наливая себе из графина тыквенного сока.

— Кто-то умер, кажется, — равнодушно отозвался рядом сидящий Блейз Забини, услышав вопрос Драко.

— Кто?

— Ну, помнишь, пуффендуйца, которого кто-то отравил недавно? — вмешалась Дафна Гринграсс, желающая блеснуть своей осведомлённостью. — Так вот, он не выжил.

Руки Драко задрожали и он, не удержав графин, пролил тыквенный сок себе на мантию и на мантии сидящих рядом однокурсников, а потом просто выронил его на стол.

— Эй! — вскочила Дафна, отряхивая свою чудесную мантию. — Ты что?

— Не выжил… — только и смог выговорить Драко.