Чистокровный спектр (джен)

Стоило имени Давины прозвучать, и что-то ощутимо изменилось. На лице Малфоя не дрогнул ни один мускул, даже лёгкая улыбка не померкла, но потухли глаза. Словно шторка упала, наглухо закрывая всё настоящее и оставляя лишь маску.

— Давина Лестрейндж, — медленно, без выражения повторил Люциус и сделал глоток вина. — Изволь объясниться.

Эдриан изначально не собирался что-либо скрывать, но тон Малфоя провоцировал как минимум на язвительность. Пришлось сделать над собой усилие. Помериться характерами можно в любой другой день, сказал себе Нотт, а сегодня он пришёл в этот дом по серьёзному поводу. И стал по порядку рассказывать обо всём с самого начала: о встрече с Рабастаном после долгой разлуки, о просьбе Рудольфуса, о сработавшем порт-ключе Давины, о попытках связаться с кем-то из родных девочки…

Люциус слушал не перебивая; пил вино, изредка хмурился, но по его лицу мало что можно было понять. Когда Эдриан закончил рассказ, в помещении установилась вязкая тишина.

— И всё же это не объясняет, почему девочка оказалась у тебя, — негромкий вопрос прозвучал зловеще, а взгляд холодных и пустых глаз по-грюмовски вперился в Нотта.

— Руди… — начал было повторять Эдриан.

— Вот именно, — перебил Малфой, оживая, — Руди. Будь она дочерью Рабастана, у меня не возникло бы вопросов: вы были близки… хоть и не в последние пару лет. Но всё же вы дружили. Но это дочь Беллы.

— Рудольфуса, — подал голос Эдриан, но Малфой лишь досадливо поморщился. — Хочешь сказать, Давина — не Лестрейндж?

Люциус едва не подавился вином, чудом успев остановить очередной глоток.

— Ты что, пьян? — брезгливо нахмурился он.

— Сам ты пьян! — разозлился Нотт. — Говори нормально!

— Беллатриса не доверила бы тебе ребёнка.

— Ей самой ребёнка нельзя было доверить, — отбрасывая вежливость, низзлом зашипел Эдриан. — Не при тебе ли эта психопатка собственную дочь под пророчество подводила?!

— Ты не насколько глуп, чтобы принять нездоровое проявление преданности за желание погубить девочку, — легко отмёл довод Малфой.

— Родной отец за это и принял! И по словам Рабастана, не он один, — парировал Эдриан. — Да ты же сам тогда полез доказывать её непричастность! — не удержался он от язвительности.

— Машинально, — огрызнулся Малфой, скривился и пояснил: — Я не сразу понял, о чём речь. А когда понял...

— Что? — подозрительно подался вперёд Эдриан. — Мордред, да скажи ты по-человечески! Что за идиотская манера, цедить информацию по унции в час!

— Хочешь полную версию?! — вскочил с кресла Люциус. — Изволь. Из-за этой девчонки едва не погибла моя семья. По-твоему, мне после этого есть дело до того, в какой канаве она загнётся?!

Нотт отпрянул. Красивое несмотря на гримасы лицо Малфоя сейчас было откровенно уродливо, выражая чистейшую ненависть.

— Что ты несёшь? — получилось жалобно, и Нотт откашлялся. — Как эта малышка могла навредить твоей семье?

Вместо ответа Малфой ожёг взглядом и, вернувшись в кресло, плеснул себе ещё вина. Повисла пауза, которую Эдриан не спешил прерывать. Эмоциональное выступление не вязалось с привычным поведением Люциуса, а потому недвусмысленно намекало, что за этим кроется что-то серьёзное. Но предположений не было: Давине было всего три года, у неё даже стихийные выплески ни разу не случились за время, что она провела в Нотт-мэноре, а перемены в жизни буквально обязаны были спровоцировать подобное, так что Давина чисто физически не могла никак навредить кому-то из Малфоев.

— Люц, что происходит? — всё же не выдержал он. — Я ничего не понимаю. Давине три года, она не могла…

— Её не в котле нашли⁽¹⁾, — буркнул Малфой, посмотрел на гостя и со вздохом отставил бокал. — Эд, у девчонки есть родители. Мать.

— И что? — всё ещё теряясь в догадках, спросил он.

Люциус закатил глаза.

— Хочешь знать, что произошло? Изволь. Я расскажу. — Непрошибаемая маска не то чтобы дала трещину, скорее Малфой вспомнил, что Нотт ему не враг, да и знакомы они не один десяток лет, а потому в излишнем притворстве нет нужды. Как бы то ни было, он позволил себе проявить настоящие чувства и с горечью заговорил: — Когда девочка родилась, Нарцисса почти переселилась к Лестрейнджам — как же, долгожданная племянница! Она ведь не смогла даже познакомиться с дочерью другой своей сестры, так что ждала родов Беллатрисы больше самих Лестрейнджей. Ей было в радость заботиться о ребёнке. Сначала. Мы с Цисси… В общем, пока своих детей у нас не было, она практически заменила девочке мать. Белла же… — Люциус снова запнулся, а потом махнул рукой: — Уже неважно, да? Можно не подбирать слова, чтобы сохранить репутацию Беллатрисы. Гарпия была бы лучшей матерью, чем эта фанатичка. Она фактически бросила младенца, даже ради приличий не интересуясь девочкой, так что некоторое время спустя Нарцисса не удержалась от замечания. Это и стало причиной дальнейших событий. Сёстры страшно поругались, Нарциссу в прямом смысле слова выгнали из Лестрейндж-холла, и не будь этой девочки, моя жена гордо удалилась бы и не искала путей к примирению. Если опустить неважные в данный момент подробности, Нарцисса ещё дважды пыталась воззвать к материнскому инстинкту сестры, а когда это не сработало, попросту отправилась в дом Беллы и вернулась с девчонкой.

Эдриан охнул. Пусть Нарцисса и была родной сестрой Беллы, всё же поступок её сложно было назвать благовидным.

— Некрасиво, согласен, — неожиданно спокойно кивнул Малфой, — её оправдывает лишь то, что ребёнка хватился Рабастан через шесть дней. Даже не мать с отцом, а дядя.

— Мдэ, — протянул Эдриан, покачав головой. Не верить Люциусу не было причин, но поверить в то, что подобное отношение к собственному ребёнку возможно, получалось с трудом. — Однако я так и не понял, в чём вина Давины?..

— Да не вина, — досадливо поморщился Люциус. — Рабастан потребовал вернуть девочку, Цисси отказала, справедливо апеллируя к тому, что в их доме девочка никому не нужна и её длительное отсутствие никто даже не заметил. Ну а потом об этой ситуации узнала Белла.

— И — что? — поторопил предчувствующий развязку Нотт.

— И аппарировала в будуар моей жены, снося щиты. Накинулась на сестру, как сумасшедшая, Цисси чудом жива осталась. Когда я прибежал, она была уже изранена, но смогла увернуться от нескольких Круциатусов. Белла орала, что Нарцисса ей больше не сестра, что если ещё раз подойдёт к её дочери, будет проклята на веки… Вцепилась в девочку, та аж закричала, Нарцисса бросилась к ней… И Белла не пожалела фамильного сглаза. — Малфой прикрыл глаза, бесшумно вздохнул, возвращая самообладание, и почти спокойно закончил: — Почти две недели Нарцисса балансировала на краю, целители не знали, выживет ли она. То, что она оправилась и даже смогла сохранить ребёнка — чудо. Однако отношение к дочери Беллатрисы это определило раз и навсегда. Этой девочке в моём доме не рады.

— Люциус… Мне жаль… — слов не было, и Эдриан лишь покачал головой. Когда Малфой сказал про семью, он не обратил на это внимания, теперь же было очевидно, что речь шла не только о жене, но ещё и о нерождённом наследнике. — Белла сумасшедшая, это не подлежит сомнению, но больше она не сможет…

— Нет, Эд, — перебил тот, не став слушать. — Нам обоим плевать, что будет с её дочерью. Понимаю, Нарцисса — ближайшая родня, так что я готов заплатить, чтобы девчонку приняли в чужом доме, но порог Малфой-мэнора она не переступит.

— Ясно, — холодно произнёс Эдриан, вставая. — Я узнал всё, что хотел. — Он помолчал секунду и грустно улыбнулся. — И всё же я рад, что ты выбрался из неприятностей.

— Насчёт денег я был серьёзен, — благодарно кивнув, Малфой тоже поднялся, чтобы проводить гостя. — Скажи, сколько и куда перевести…

— Не надо, я разберусь сам, — мягко отказал Эдриан и двинулся на выход.

Люциус был в своём праве, но менее мерзко от этого не становилось.

* * *

Эдриан вернулся домой как раз ко времени вечерней сказки, однако сегодня у него не было настроения читать в сотый раз Бидля. На самом деле хотелось достать из бара бутылку чего покрепче и обдумать ситуацию, но отказывать детям в вечерней радости не казалось правильным.

— Кто хочет узнать историю Хогвартса? — заставив себя улыбаться, весело поинтересовался он, левитируя два стакана тёплого молока. Дети неуверенно закивали, не зная, что за Хогвартс такой, и он раскрыл старую версию школьного учебника в самом начале. — Ну что ж, тогда забирайтесь под одеяла, пейте молоко, а я начну. Давным-давно, во времена, когда магия свободно струилась по миру, встретились четверо могущественных магов…

Дети давно спали, а Эдриан гипнотизировал бутылку «Старого Огдена» задумчивым взглядом. Пить не хотелось совершенно. То, что Давина осталась с ним, радовало и пугало одновременно. Слова Люциуса не шли из головы и мешали сосредоточиться на собственных делах, однако не думать о Блэках не выходило. С одной стороны была Белла, наплевательски относящаяся к собственной дочери, но проклявшая беременную сестру за «неправильную» заботу о той, а с другой — Нарцисса, обидевшаяся на сестру так сильно, что с лёгким сердцем обрекла родную племянницу на сиротскую жизнь или вовсе смерть — она же даже не удосужилась поинтересоваться, что с Давиной. И был ещё Люциус, который даже имени племянницы ни разу не произнёс — всё девочка да девчонка, словно словесная отстранённость действительно сотрёт кровную связь. Эдриан не понимал их и понимать не хотел.

Глупо было отказываться от малфоевских щедрот, они и не заметили бы этих выплат, а Давине деньги пригодились бы, и всё же переступить через себя Эдриан не смог. «Справлюсь!» — мысленно убеждал себя он, просчитывая доходы и предстоящие траты. Расставаться с Давиной он однозначно не собирался, и значит, стоило заняться поисками дополнительных источников дохода: ещё пара лет, и детям нужны будут учителя, найм которых не просто пробьёт брешь в финансах Нотта, а сразу его обанкротит.

«Нужно посоветоваться с Мэддисон», — подумал он и, несмотря на невесёлую ситуацию, тепло улыбнулся. Миссис Флинт была в его глазах идеальной женщиной: доброй, домашней, заботливой и отличной матерью. А ещё она была верным другом, которому он мог доверить своего сына… и дочь.

* * *

Пятница ознаменовалась тихим судом над Эйвери. Общественность то ли пресытилась, то ли разочаровалась после устроенного Малфоем фарса, но зал номер десять был почти пуст. Эдриан и узнал-то о судьбе парнишки случайно — и даже не от Коллинза, а в Атриуме услышал разговор авроров… И не удержался, подошёл.

— Доброе утро, — приветствовал он двух мужчин в форменных красных мантиях.

— А, лорд Нотт, — узнал его один из них, тот, кто присутствовал на вчерашнем аресте сотрудников каминного центра. — Вы что-то хотели?

— Признаться, да, — как можно обаятельнее улыбнулся Эдриан, чувствуя дискомфорт от непривычного амплуа, — информацию. После вчерашнего ареста мои сотрудники пребывали в весьма смешанных чувствах, и это откровенно мешало работе. Хотелось бы заранее представлять…

— Извините, но… — Нотт был уверен, что его попросту пошлют, мол, тайны развели не без причины, и чем меньше сведений просочится за стены Аврората, тем больше вероятность, что Пожирателей никто не успеет предупредить, и тем самым они не сбегут и не будут готовы к организованному сопротивлению, да и сам лорд Нотт — весьма подозрителен, поскольку не просто чистокровен, а имеет многовековую чистейшую родословную… Однако следующие слова безымянного аврора его по-настоящему шокировали: — Мы сами мало что знаем. Скримджер придерживается принципа необходимого знания и тщательно дозирует информацию, мы получаем данные непосредственно перед операциями.

— Но вам же самим требуется подготовка! — вполне искренне возмутился Эдриан. — Пожиратели — не вчера научившиеся держать палочку полумагглы…

— Это как раз то, что мы все говорим новому шефу, — невесело засмеялся аврор, махнув рукой. — На днях Эйвери арестовывали, так в Мунго был аншлаг. И это нам ещё повезло, что удалось его подкараулить в Лютном, в его доме, боюсь, мы бы не отделались ранениями — вся группа бы полегла. — Он поморщился, то ли от разочарования, то ли жалея, что разговорился, и закончил: — Если по вашему управлению что-то будет, я вам сообщу.

— Спасибо! — горячо кивнул Нотт.

— Я Рик Тёрнер, кстати.

— Очень приятно, — рассмеялся он, скрывая смущение, и протянул руку. — Эдриан Нотт, но вы и так знаете.

Второй аврор в разговоре участия не принимал и представляться не пожелал, так что Нотт ещё раз поблагодарил Тёрнера, пожелал хорошего дня и наконец двинулся к лифту.

Данкан Эйвери был незаметным и каким-то забитым, так что всё, что знал про него Эдриан, можно было уместить в несколько слов, да и те больше говорили про Эйвери-старшего и Мальсибера с Трэверсом, чем про самого Данкана — парень терялся на фоне властного отца и шумных друзей.

Укорив себя за бесчувственность — слишком много всего произошло за последние недели, и с каждым следующим происшествием всё сложнее было остро реагировать, он почти перестал переживать за других людей, начав принимать их несчастья как данность, — Эдриан выбросил из головы мысли о судьбе Эйвери и сосредоточился на работе. В обеденный перерыв он переместился в Косой переулок, чтобы приобрести вещи первой необходимости для Давины и купить что-нибудь для Мэддисон. Миссис Флинт хотелось порадовать, Эдриан искренне её любил, но в глубине души царапалась мысль, что подарок он намерен приобрести вовсе не из-за хорошего отношения. Пока дети были маленькими, он справлялся, но как воспитывать девочку, не представлял, да и с сыном помощь очень бы пригодилась, а потому внутренний голос нашёптывал, что стоит купить расположение Мэддисон — и от этого становилось гадко.

Помня о приёме, устроенном Малкин бедной жене Бэддока, Эдриан принципиально обошёл её магазин стороной — наглая полукровка перешла все границы, и он не собирался больше что-то у неё покупать и тем самым поддерживать её бизнес. В Косом выбор был ограничен — кроме Малкин только «Твилфитт и Таттинг» занимались пошивом одежды, однако цены в их ателье были драконовскими, и Эдриан не мог себе позволить подобную роскошь. А потому он свернул в неприметный переулочек и направился в Лютный.

Что бы ни болтали про Лютный проспект (только грязнокровки называли его переулком, потому что боялись заходить дальше переулка, соединяющего Косой с Лютным), улица едва ли была столь ужасным местом. Конечно, здесь было меньше детской сказочности, в ярких витринах не было нужды, да и человеческая накипь в виде карманников и мелких жуликов оседала именно в переулке и подворотнях Лютного, однако чистокровные маги могли смело ходить здесь даже глубокой ночью. Эдриан точно мог и неоднократно это делал. И не только в маске Пожирателя смерти. Все обитатели Лютного обладали какой-то сверхъестественной чуйкой на опасность и даже без демонстрации атрибутов власти безошибочно определяли, у кого можно стянуть кошель с галлеонами, кого можно заманить в тёмную подворотню и разделать на ингредиенты, а кого стоит обходить по широкой дуге. Эдриана обходили, и он сам не знал, что в его облике так пугает воришек.

Даже в разгар дня Лютный тонул в полумраке — здесь не любили яркий свет. Задумчивый Эдриан шагал мимо лавок, не замечая, как его провожают взгляды, и думал, что зря отправился за покупками для Давины до разговора с Мэддисон. Двери магазина готового платья возникли перед ним внезапно…

— Добрый день, — невозмутимо приветствовал Нотт ужасного вида старуху, поднявшуюся при его появлении из-за прилавка.

— Здравствуй, — чопорно поджала губы та, окидывая потенциального покупателя плотоядным взглядом, словно намеревалась брать за свой товар не галлеоны, а внутренние органы. — Что надо?

— Детские вещи, — улыбнулся Эдриан.

Со старухой Мэгги он познакомился, когда ему было лет пять, придя за обновками в компании отца, и вот тогда она произвела на него сильное впечатление. Однако же вид людоедки из сказок был бесконечно далёк от истинной сущности Маргарет Шафик — тёмной ведьмы одного из сильнейший семейств Британии, которая разругалась с родственниками ещё будучи студенткой, да так и не вернулась в отчий дом, предпочтя организовать собственный бизнес в Лютном. Мэгги любила детей — и вовсе не на десерт, и потому разговор о них или тем более покупка им вещей были верным средством, чтобы растопить её чёрствое сердце.

— Не забываешь старуху, а, малец? Я ценю, не думай, — хмыкнула она и споро открыла дверцы огромного шкафа, занимающего всю стену за её спиной. — Что нужно-то?

С неизменным восхищением смотря на заколдованную мебель с сотней отсеков, в каждом ящичке которого под чарами расширенного пространства хранились тысячи различных изделий, Эдриан искренне пожал плечами:

— Понятия не имею. Дети растут, а что покупать — не знаю.

— Сколько им? Сынку, вроде, годик?

— Уже два, — улыбнулся он в ответ. — А дочке три.

— Вот как?

Он ждал такой реакции и знал, что кто-то обязательно удивится, что ничего не слышал о наличии в его семье дочери, и ответ приготовил заранее.

— Ей-то всё мать покупала, с малышкой никаких проблем не возникло, это с новорождённым сыном я оказался в полной растерянности.

— А, ну да, — понимающе закивала Мэгги и наконец открыла первый ящик. — Тебе со скидкой всё продам, но всё равно дорого выйдет. Потянешь-то?

— Постараюсь, — вздохнул Эдриан и поморщился. — Деваться-то некуда. Но давайте пока по минимуму — только самое необходимое. Если останутся деньги, лучше ещё раз приду.

— И то верно. Пока я вожусь, потешь старуху, расскажи, что в мире творится?

Нотт чуть нахмурился, глядя в спину Мэгги. Вопрос явно не был праздным, мисс Шафик была не из тех женщин, что обожали сплетни.

— Я стараюсь держаться от всего творящегося подальше, — сдержанно ответил он. — У меня дети, мне нельзя влезать в неприятности.

Мэгги повернулась, держа в руках дюймовые свёртки, и внимательно посмотрела ему в глаза.

— У всех дети. Всем нельзя. Но многие лезут. Не ради себя, ради детей.

В её голосе даже не было осуждения, лишь усталость, но стало стыдно. Потупившись, Эдриан молча ссыпал в бумажный пакет уменьшенные покупки и достал кошель.

— Не тушуйся, — поняла его чувства Мэгги. — Своих спасти — первое дело.

Эдриан подумал, что его нельзя назвать непорядочным человеком уже хотя бы из-за ситуации с Давиной, и чуть распрямил плечи.

— Если бы мог — сделал бы, — твёрдо сказал он, прямо встречая испытующий взгляд чёрных глаз.

— Ты хороший мальчик, Эди, — улыбнулась Мэгги, сметая часть монет с прилавка. — Приходи ещё.

25.10.2020

1) Магический аналог поговорки «в капусте нашли».

Вернуться к тексту