Чистокровный спектр (джен)

Хотя предоставленная Боунс и Грюмом информация была очень важной, Эдриан едва дождался окончания встречи. Его переполняли чувства и мысли. Обнаруженная Грюмом пропажа в авроратском архиве не могла быть совпадением или случайностью, и Эдриана буквально распирало от желания задать парочку весьма неудобных вопросов дорогому другу…

— Малфой! — влетев в кабинет Люциуса, Эдриан грохнул дверью и со злостью уставился на ошарашенного его появлением хозяина. — Ничего не хочешь мне рассказать?!

— Я рад тебя видеть. — От бумаг он оторвался и слегка напрягся, однако всем видом демонстрировал, что никакой вины за собой не чувствует. — Как дела?

— О, чудесно! — процедил Нотт сквозь зубы. — Пустой архив Аврората — твоих рук дело?!

— Разумеется, — спокойно кивнул Люциус, невинно улыбнувшись, будто речь шла о сущей ерунде.

— Блядь, Люц! — вся злость будто испарилась, и Эдриан осел на гостевой стул. — Почему не сказал?

— А зачем? — насмешливо хмыкнул тот, по-прежнему спокойно глядя на него. — Мы же договорились обо всём, твоя помощь не требовалась, опять же ты постоянно на виду… К чему этот риск, Эд? Пока ты был не в курсе, тебе ничто не угрожало.

— Рассказывай! — потребовал он, без спроса призывая к себе бутылку и бокал из спрятанного за одним из портретов белобрысых предков бара.

— Сначала скажи, как ты узнал? Расследование начато? Кто ведёт дело?

— Нет. Дела нет. — Успокаивать Малфоя совсем не хотелось, но и лгать было бы глупостью. — Не тяни время, Люц. Я слушаю.

— В последнее время ты постоянно на меня орёшь, — проворчал Малфой с обиженной гримасой.

— В последнее время ты творишь слишком много хрени за моей спиной! — огрызнулся Нотт.

— Когда арестовали Бэддока…

— При чём тут Бэддок? — сразу же перебил Эдриан.

— Если ты дашь мне наконец начать, узнаешь! — съязвил тот. — Так вот, когда Лорд исчез, метка поблекла, а понимания ситуации не было и в помине, я осознал, что сидеть на попе ровно чересчур самонадеянно, и отправился заводить выгодные знакомства. Когда арестовали Бэддока, мои люди сразу же со мной связались, и стало понятно, что массовые аресты — вопрос времени. Так и вышло, аресты последовали волной, я сам оказался в камере Аврората… Но мои люди прекрасно помнили кормящую руку, и потому, в отличие от большинства других арестованных, моё заключение не было наполнено болезненными допросами и особо неприятными моментами. Ну а после оправдания я не забыл этих добрых людей, и мы решили продолжить сотрудничество. К тому моменту, когда Цедрелла ошарашила нас намерением освободить осуждённых Пожирателей…

— Постой. Ты же говорил, что ничего не мог сделать? — возмутился Эдриан.

Малфой закатил глаза.

— Ты всерьёз считаешь, что авроры подставились бы ради меня и моих просьб? Не смеши, Эд. Всякая продажность имеет свой предел. Одно дело — сведениями делиться, бутерброды пронести в кармане или там бумажку какую потерять, и совсем иное, когда это грозит не выволочкой начальства, а твоим собственным арестом. Я разбираюсь в людях, что бы ты об этом ни думал. — Нотт извинительно покачал головой, признавая, что погорячился, и голос Люциуса смягчился. — Я не люблю импровизацию и предпочитаю действовать в соответствии с тщательно продуманным планом. Когда ситуация успокоилась, суды были позади и пришло время начать кампанию по обелению репутации, я возобновил общение с добрыми аврорами. Действовать нахрапом никто из них не желал, но на мелкие должностные нарушения за отличный гонорар они готовы были пойти. Идея Цедреллы поразила меня масштабом. Если я заботился лишь о себе — ну вот такой вот я эгоист! — то она намеревалась ни много ни мало освободить всех, а это означало, что авроров ожидало целое состояние. Налей мне тоже.

— Так и что, — спросил Эдриан, наливая огневиски и левитируя стакан на стол к Люциусу, — состояние сменило владельца?

— Как ни странно, нет. В ноябре я стал случайным свидетелем занимательной беседы между посетителями «Гарпии», и у меня родился слегка рисковый, но интересный план. Результат ты знаешь: всё прошло не просто гладко, а до сих пор остаётся незамеченным.

— Что за план?

— Авроры на постоянке стали хуже работать и жадничать. Я такое не люблю. Разово к ним всё ещё можно обратиться и, заплатив кучу денег, получить услугу, но намного проще было сунуть семь галлеонов ночному дежурному, чтобы он отвернулся в нужный момент, а далее действовал один милый мальчик из Лютного. Он ничего не знал, меня не видел в глаза и даже не понимал толком, что именно делает, так что если бы его замели, сдать меня он не смог бы, а сам расплатился бы максимум парой лет заключения, да и то, если бы весь Визенгамот встал не с той ноги в день его суда. Ушлый малец получил плату — счёт на имя сестры, и готов был куда угодно полезть, чтобы отработать золото. Он проник в Аврорат и тихо-мирно вынес всё содержимое со стеллажей, на которых могли быть дела Пожирателей смерти — ориентировался по табличкам с годами. Причём не коробками выносил, а только их содержимое. Внешне архив выглядит так же, как будто все дела на месте.

— Хочешь сказать, что мы можем хоть сейчас инициировать пересмотр их дел? — неверяще хмыкнул Нотт.

Но Люциус лишь покачал головой:

— Рано. Сначала надо позаботиться о свидетелях.

— Хм!

— Всё чисто, успокойся. Подкуп, шантаж, Обливиэйт, угрозы. Мои люди работают над этим. Но это всё требует времени. Предоставлять кому-то дела я не счёл правильным: не стоит разглашать информацию, чем меньше народу посвящено, тем лучше. Так что мне приходится самому просматривать каждое дело перед тем, как мои люди могут отправиться на зачистку следов.

— И как продвигается?

— Медленно, — разочарованно выдохнул Малфой и залпом выпил полстакана огневиски.

* * *

Разговор об архиве Аврората натолкнул на мысли об Азкабане, и стало очевидно, что необходимо прояснить вопрос с дальнейшими планами относительно судьбы узников в ближайшее время.

— Я напишу миссис Уизли, — задумчиво глядя в стену, негромко сказал Эдриан после долгого перерыва. — Милена должна была получить свидание на Рождество, больше недели уже прошло…

— Странно, что они не связались с нами, — заметил Люциус, выныривая из размышлений. — Как думаешь, ей удалось передать твоё письмо?

Он пожал плечами, не желая гадать, и потянулся к столу за пером и чернильницей. Через несколько минут, закончив писать, поднял взгляд и со вздохом признался:

— Боюсь, полученный ответ нам не понравится. Но не вижу смысла откладывать.

— Согласен, — Малфой щёлкнул пальцами, вызывая эльфа, чтобы вручить ему письмо, и недовольно покачал головой. — Только этого нам сейчас и не хватало.

— Никто не заставляет нас действовать немедленно, — пожал плечами Нотт. — И всё же понимать, в каком направлении мы намерены двигаться, лишним не будет.

— Не будет, — согласно повторил тот и снова покачал головой. — Ты не думал о них больше? — Эдриан непонимающе посмотрел на него, и Люциусу пришлось разворачивать мысль: — О заключённых. Кем будем жертвовать?

— Я не собираюсь выступать судьёй, — без колебаний ответил он. — Я это сразу сказал и сейчас не изменил мнения. Какими бы благими ни были наши намерения, мы с тобой не святые, чтобы бескорыстно и непредвзято стремиться помочь всем и каждому. Если кто-то захочет осудить за это… что ж, я готов ответить, и вряд ли мой ответ кому-то понравится.

— Не горячись, — досадливо поморщился Малфой. — Что ты написал-то?

— В смысле? Что хочу обсудить результаты переговоров, которые Милена в Азкабане проводила… — Малфой замотал головой, и он запнулся. — Или ты о чём?

— Не Милене, Рабастану. Что ты ему написал?

Эдриан помрачнел и дёрнул плечом.

— А что, по-твоему, я мог написать? Что помним, сложа руки не сидим, но реально сделать мало что можем. Ну и что вытащить удастся, дай Мерлин, пару человек, да и то, утопив остальных, и кандидатов на утопление попросил назвать. — Эдриан поморщился и развёл руками. — О Давине Милена обещала рассказать, как и о ситуации вообще, поэтому я ограничился лишь самым актуальным.

— Ты что-то недоговариваешь? — вдруг спросил Люциус, смотря с подозрением. — Эд, я тебя знаю и вижу, когда ты что-то пытаешься скрыть. Выкладывай! Мы же договаривались — никаких тайн.

— Да ничего я не скрываю… Пока нечего скрывать…

— Нотт!

Уклончивость была его визитной карточкой — в том смысле, что прямо лгать Эдриан не стал бы, так что виляние выдавало его с головой.

— Спросил, сможет ли Рабастан вспомнить схему пространственных чар и организовать начертание рун в своей камере так, чтобы кроме него никто их не обнаружил.

Малфой застыл, кажется, забыв сделать вдох, и вытаращил глаза.

— Ты… Эд…

— Да ну что такого-то? — потупился Эдриан, пойманный на горячем. — Я вообще сомневаюсь, что Стэн вспомнит и тем более сможет сделать даже столь примитивное подобие портала.

— Ты что, вправду думаешь, что сможешь их вытащить таким образом?! — обретя дар речи, воскликнул шокированный Люциус.

— Нет, конечно, — хмыкнул он и осуждающе нахмурился. — Это же чистой воды самоубийство — лезть в созданный недоучкой портал! Но вот передать что-то через него, вещи там или еду… А вдруг выйдет? Мы ничего не теряем…

— Не ожидал от тебя… — Люциус улыбнулся, а затем и рассмеялся. — Мерлин! Ты хоть представляешь, какая мощь нужна будет, чтобы портал даже вот это перо переместил под азкабановские щиты?

— Да уж получше некоторых, — буркнул Нотт. — И как обойти это досадное препятствие я, уж прости, тоже прекрасно понимаю — в отличие от тебя.

— Обойти? — смех замер на губах Малфоя, зато в глазах прорезалось любопытство. — Ты можешь обойти щиты?

— Люциус, ты помнишь, кто я? Я могу сделать порт-ключ куда угодно, хоть в преисподнюю! Дай мне координаты — и перемещайся на здоровье. Так что всё упирается именно в координаты. Ты вот знаешь, где находится Азкабан?

— Н-нет…

— Именно. Мне нужна точка привязки, и если Рабастан сможет сделать хотя бы слабое подобие портального круга…

— А он вообще умеет?

— Нет, но знает, как это делается — наблюдал много раз, как это делаю я, да и выслушивал мои рассуждения по этому вопросу сотни раз… Ладно, нет смысла об этом говорить. Как минимум, пока не узнаем, как прошёл визит Милены.

Малфой открыл рот для ответа, но появление Добби помешало ему.

— Миссис Уизли просит у хозяина разрешение войти.

— Впусти её, — быстро приказал Люциус, вставая. — Пойдём в гостиную, невместно принимать гостью в таком бардаке.

Эдриан окинул взглядом заваленный бумагами стол и пожал плечами, покорно двинувшись в коридор.

Милена появилась через две минуты и смущённо улыбнулась.

— Здравствуйте. Ничего, что я вместо письма сама явилась?

— Ну что ты, так намного лучше, — искренне улыбнулся Эдриан, пока Люциус отдавал домовику указания относительно угощений.

Несколько минут они посвятили светской беседе, обсудив погоду и детей, а затем разговор свернул на интересующую всех тему.

— Зимой Азкабан особенно ужасен. — Милена передёрнула плечами, и было совершенно очевидно, что ей тяжело сдерживать слёзы при воспоминаниях. — Не понимаю, как они выдерживают, я там провела всего час, и до сих пор не могу отойти…

Люциус хотел было что-то спросить, но Эдриан вовремя сделал ему знак не перебивать, и тот смолчал.

Милена быстро взяла себя в руки и приступила к рассказу, нарочито не вдаваясь в детали и опуская собственные впечатления, но и сухих слов было вполне достаточно, чтобы проникнуться.

Дементоры и изоляция были не единственным, с чем приходилось справляться заключённым, намного хуже были мрак, холод, сырость и скудный рацион. Разумеется, в первую очередь Милену интересовали её близкие, но всё же в этот раз она не ограничилась мужем и братом, узнав, как обстоят дела и у некоторых других Пожирателей смерти, и утешительного в новостях не было ничего. Кашель, пневмония, лихорадка — здоровых на верхнем уровне Азкабана не оказалось.

— Трэверс в ужасном состоянии, кашляет так, будто вот-вот внутренности выплюнет. У мужа жар… Я сумела передать Дариусу шаль, — вдруг улыбнулась Милена. — Никто не заметил, по крайней мере, не вмешался… — улыбка тотчас же потухла. — Но это капля в море, шаль не спасёт от пронизывающего до костей холода.

Камера Дариуса располагалась ближе к лестнице, и он ничем не был полезен в плане информации, зато Реймонд «квартировал» в стратегически важном месте, и пока Милена общалась с братом, успела перекинуться парой слов с его соседями и даже передать послание Эдриана Рабастану.

— О Давине я рассказала, лорд Лестрейндж очень вам благодарен. Ему-то я и вручила послание, сказала, что это от тебя для его брата, и он обещал передать — камера мистера Лестрейнджа далеко от Реймонда, а гулять по коридору… вряд ли мне кто-нибудь позволил бы.

— Спасибо!

Милена отмахнулась от благодарности.

— А вот нормально поговорить и передать ваше предложение у меня не вышло. Шепнула, конечно, что мы не сидим сложа руки, что нашли, к кому обратиться… А потом мой конвоир подошёл, пришлось спешно менять тему.

Когда Милена замолчала, пришёл черёд вопросов. Эдриан с Люциусом по очереди расспрашивали о заключённых, об их здоровье, о расположении камер, даже о настроениях, царивших на «пожирательском» уровне Азкабана, и мрачнели по мере получения ответов.

— Вы знали, что Блэк анимаг? — вдруг спросила она, когда в беседе возникла пауза. Мужчины замотали головами. — Это предположение, я не видела трансформации, однако в его камере на полу шерсть.

— В смысле — шерсть? — изумился Малфой.

— На вид, как собачья… но я не очень разбираюсь. Чёрная, жесткая, похожа на собачью. И ещё он когда говорит, будто лает, а ведь всем известно, что маги приобретают черты своей аниформы.

— А что он говорил? — тут же спросил Эдриан.

— Гадости, — поморщилась Милена. — Он всегда говорит гадости. Обзывается, злорадствует, что Пожиратели смерти заперты в Азкабане и больше никому не могут навредить… Я даже думала, он сумасшедший, но… — она махнула рукой и поджала губы. — Когда он услышал, что дочь лорда Лестрейнджа в порядке, из него будто помои хлынули. Она же его племянница, как он может… А вот миссис Лестрейндж вообще никак не отреагировала на имя дочери и даже на моё появление, зато как услышала Блэка — они стали ругаться… Простите, я не буду это повторять.

Эдриан задумчиво откинулся на спинку кресла и дальнейший разговор оставил на долю Малфоя. Сириус Блэк не был одним из них, что бы ни вменялось ему в вину при аресте. Нарцисса, конечно, не обрадуется, да и миссис Блэк вряд ли будет довольна, однако Эдриан принял первое решение и отступать от него не намеревался даже ради любимой женщины и её очень полезной тётушки: он отказывался способствовать освобождению чужака, который смеет говорить гадости о его дочери. Был ли Сириус Пожирателем смерти, предавал ли он Поттеров, убивал ли двенадцать магглов — до всего этого Эдриану было мало дела. Он был готов на многое закрыть глаза и во многом уступить, но дети стояли для него на первом месте. Неважно, чем были продиктованы слова Блэка, неважно, что тот думал на самом деле и как относился к Давине Лестрейндж, рисковать Эдриан не намеревался. Им необходимо было найти крайних, на кого можно повесить вину, переложив ту с Рабастана, Рудольфуса, Уизли, Мальсибера и других… И первым «крайним» лорд Нотт решил сделать Сириуса Блэка…

Когда Милена ушла, Эдриан дал время Люциусу и заговорил, лишь когда друг был готов к обсуждению, успев обдумать новую информацию.

— Я не злой человек, Люциус, ты знаешь. Но я хочу сгноить Сириуса Блэка в Азкабане, обвинив его в фанатичном служении Тёмному Лорду и ненависти к грязнокровкам.

— У него нет метки, — возразил тот.

— Потому что тот был шпионом в стане Дамблдора. А метка Снейпа доказала, что клеймить шпиона чересчур самонадеянно.

— Сомнительно, но может пройти.

— Мне плевать, насколько это сомнительно! — разозлился Эдриан. — Это ничтожество не заслуживает нашей помощи!

Люциус успокоительно улыбнулся, сразу поняв, что Нотт не отступит и нападки в адрес Давины не спустит на тормозах.

— Не горячись, я на твоей стороне. Мне он никогда не нравился… Да он никому не нравился! — фыркнул Малфой. — Его собственная семья выжгла с гобелена и отказала от дома! Что ж, с первым именем мы определились. Осталось понять, что теперь в связи с этим предпринять.

9.1.2021