Жили у бабуси (джен)

— Скучно! — констатировал Артёмка вечером следующего дня, откинувшись на спинку кресла в гостиной.

— Ничего не скучно! Уроков вон сколько делать, и все письменно! У меня чернила с пальцев уже не смываются! — пожаловалась Василиса.

Алёнка только хмуро кинула, в очередной раз закатывая длинные широкие рукава своего платья.

— Знаешь, Вась, надо было мантии эти не в боярские платья, а в сарафаны перешить. Работы примерно столько же, а рукава не мешаются.

— А вы себе еще по мантии купите и перешейте! — предложил Тёма.

— Угу, а монеты дядя Кощей выдаст? Он и так нам ни в чем не отказывает. К тому же, как мы в Лондон попадем? А чтоб мантию выбрать, ее же примерить надо, покрутиться в ней перед зеркалом, — мечтательно сказала Василисушка.

— Девчонки! — закатил глаза Тёма, проигнорировав два предостерегающих взгляда.

— А зачем вам в ней перед зеркалом крутиться? — оторвался от справочника по зельям Сева. — Все одно — перешивать! Заказать совиной почтой — вмиг все доставят.

— Мальчишки! — копируя Артёмку, протянула Василиса. Алёнка хихикнула в кулачок.

— Извините, — робко повернулся к девочкам один из мальчиков, сидевших неподалеку. — А вас не ругают за то, что вы... ну... одеты не по форме?..

— Ну, первую неделю, конечно, вечно брюзжали! — вместо девочек отозвался Тёма. — А потом я увидел, как старшие курсы ходят — так теперь никто мне замечаний не делает.

— Да, они вообще без мантий ходят. Рубашка и джемпер — и вперед. А мы еще послушные, как видишь, — поддакнул брату Сева.

— А вот я еще случайно услышал... — продолжил тот же мальчик. Сева с Тёмой нехорошо переглянулись. — Вот вы перешить... Я сейчас!

Он вскочил и пулей унесся наверх, по направлению к спальням.

— Что-то он слишком много всего «случайно» слышит, — пробормотал Тёма. — Надо быть осторожнее.

Остальные кивнули. Тем временем вернулся тот самый мальчик, прижимая к груди черный сверток.

— Вот! — он разложил на столе школьную мантию. — Я тоже не хочу... Как девчонка... — он осекся, увидев взгляд Василисы. — То есть, мне бы пиджак... Я эту мантию купил. На свои карманные деньги... Родители ведь не поняли бы, если бы я единственную мантию перешил... А так... Вы ведь можете? — с надеждой закончил он.

— Мы так в белошвеек превратимся, если весь Хогвартс к нам бегать будет, — сурово сказала Алёнка. — Поэтому просто так — не сможем. Это же времени занимает. А учиться нам когда?

— Именно! — согласилась Василиса.

— А давайте я вам эссе напишу? Обеим. Одно по Трансфигурации и одно по Чарам, например? — предложил мальчик.

— Сделка? — придвинулся ближе Артём. — Ну что ж. По мне, так честно. Только за написанием эссе проследим мы с Севкой. Чтобы ты не халтурил. Идет?

— Идет! — согласился парень.

— Алёнка, пошли в спальню, пошушукаемся. И мантию бери, посиделки устроим. Все, как дома — вечером, у окошка, с работой... — мечтательно сказала Василиса.

Девочки скрылись у себя в спальне, перешептываясь и тихонько хихикая.

— Баюн, сходи, проследи, чего они там затевают? — шепнули черному коту мальчики, подталкивая его к лестнице, ведущей наверх.

— Алёнка, а тесемка серебристая у кого? — услышал Баюн, подходя к двери девчоночьей спальни.

— У меня в ларчике, который на комоде. Там моточек, — отозвалась Алёнушка.

— Нашла! — кот протиснул в щелку двери морду и наконец увидел говоривших своими глазами.

— Давай сюда, садись... — девочки удобно расположились на подоконнике с ножницами, нитками и подушечкой для булавок.

— Чудесатые одежки! — заметила Алёнка. — Нет, чтобы по-нормальному, как у людей: рубаха и штаны. Придумают же.

— Да, и пером писать при свечах! Неудобно, и весь в чернилах! — согласилась Василиса. — Даже наша деревенька уже перешла на ручки. Хотя бы и перьевые, но всё не макать в чернильницу через каждые две буквы...

— И печи у них — срамота! — внезапно послышался голосок снизу. Девочки вздрогнули от неожиданности, Василиса, уколовшись, поморщилась и сунула палец в рот.

— Кузьма, ты, что ли? — спросил Баюн, вползая в спальню целиком.

— А то кто же! — важно подтвердил домовой.

— Не девичьи посиделки, а бедлам какой-то! — буркнула Василисушка.

Кузя тем временем подскочил к Алёнке, которая как раз примеривалась, как лучше укоротить мантию, и пощупал ткань.

— Обновочки шьете! — внезапно завопил он. — А я к вам спешил, даже вещи не собрал! В одной рубахе который день хожу, в обносках! Бабы энти лопоухие, которые на кухне в полотенцах шастают — и те уже смеются!

— Да! — поддержал домового Баюн. — И я по спальням отсиживаюсь, стыжусь зазнобушке своей показаться! Кроме галстука и нет ничего, будто я нищий какой! Я ведь кот Баюн, а не помоечный котяра!

— Откроем, Вась, ателье, — вздохнула Алёнушка. — Все равно нас бабушка Яга колдовству обучила уже, получше рыжих этих...

— Не-не-не! — испугался Баюн. Он знал, что если что случится, Баба-Яга его первого обвинит во всех смертных грехах. — Вам учиться надо, девочки, а я уж и так, обойдусь...

— А я не обойдусь! — верещал Кузя. — Холодно в замке этом, простужусь и умру! Ни тебе кафтанчика теплого, ни варенья малинового, ни носочков шерстяных, ни сундучка со сказками! Я же тут ем не досыта, сплю без просы... Не досыпаю, в общем, я!

— Не горюй, Кузенька, мы тебе враз свитерок свяжем! — успокоила домового Алёнка, порывшись в своем сундучке и найдя небольшой клубочек шерсти.

— С кем это вы тут разговариваете? — в спальню зашла одна из соседок.

— С нашим домовым, Кузей, — ответила Василиса, ловко снимая с домовёнка мерки на будущий свитер.

Кузя смерил вошедшую тяжелым взглядом. Девочка смутилась, хотя сама не поняла почему — она ведь была чистокровной и привыкла к тому, что в доме есть домовые эльфы. Только вот ей всегда казалось, что чем меньше эльф показывается на глаза, тем он лучше. А этот странный русский домовой явно не стремился немедленно исчезнуть, так еще и девочки крутились вокруг него.

— А что вы делаете? — наконец спросила соседка.

— Снимаем мерки, свитер Кузеньке вязать, — серьезно ответила Алёнка, старательно записывая называемые Василисой числа.

— То есть как — свитер вязать? — не поняла девочка. — Вы его освободить хотите? Он чем-то провинился?..

Она ничего не понимала. Родители с детства говорили ей, чтобы она не разбрасывала вещи, а то эльфы могут принять это за одежду, предназначенную для них, и уйти, предварительно отутюжив себе пальцы. Потому что домовой эльф, изгнанный из дома — это опозоренный навеки эльф, и к этому виду наказания прибегали только в случае особо тяжких провинностей.

Кузя, однако, в изгнание не собирался, и даже совсем наоборот. Он бочком подскочил к вошедшей и, не слишком заботясь о манерах, показал пальцем на ее юбку.

— Срамота! — сделал он заключение. — На две ладони выше колена! Куда это годится! Не допущу!

Поскольку кричал он по-русски, поняли его только Баюн, Алёнка и Василиса. Англичанка удивленно хлопала глазами.

— Что он сказал?.. — спросила она у русских.

— Он сказал, что ты одета неприлично, — честно перевела Василиса.

Англичанка, испугавшись, бросилась к висевшему в спальне зеркалу и придирчиво осмотрела свой костюм. Однако он был чистый, выглаженный, дырок тоже не наблюдалось. Ничего не понимая, девочка махнула рукой на «этих странных русских» и поспешила скрыться где-нибудь в гостиной.

— Кузенька, ты уж с ними помягче, родной! — принялись уговаривать домового девочки. — Они тут и так народ нервный, дерганый, зачем усугублять?

Кузька надулся.

— Свитерок не забудьте связать! — буркнул он и, развернувшись, ушел.

— Алёнка, давай скорее мантию перекраивать, а из остатков Кузьке кафтан сошьем, — заторопилась Василиса. — Может, перестанет дуться...

В результате ударного труда, на следующий вечер состоялся торжественный обмен удлиненного пиджака (или укороченной мантии, кому как больше нравилось) на два написанных ровным почерком эссе. Сева с Тёмкой ехидно ухмылялись, искоса наблюдая за процессом. Они хорошо знали, что написание эссе под их присмотром оказалось существенно сложнее перешивания мантии. Впрочем, стороны мирно разошлись, весьма довольные друг другом. Однако, честное и публично предостережение мальчиков о том, что эссе на обмен они проверят лично, на время отбило охоту у местных модников приставать к Алёнке и Василисе с просьбой что-то перешить.

На следующее утро, стремясь использовать выходные с максимальной пользой, русская четверка помчалась на кухню разыскивать Кузю. Он обнаружился стоящим у огромного котла на табурете, окруженный толпой хогвартских домовых эльфов.

— Детям нужен правильный рацион! Блины, пироги, манная каша, гречка, щи и компоты! — вещал Кузя на смеси русского и английского. — Поэтому слушай мою команду! Бабы! Разделиться на три группы! Первая группа — ставить тесто! Вторая группа — варить щи! Третья группа — принимайтесь за компот!

Ребята замерли в дверях.

— О, нет... — шепотом простонал Тёма. — Скоро нас ожидают большие перемены, попомните мои слова...

— Кузенька, мы тебе свитерок принесли! — позвали девочки.

Домовёнок быстро спрыгнул с табурета и поспешил к детям.

— Обновочку принесли? Это хорошо! — радостно подпрыгивал Кузя.

Примерив свитер, он гордо приосанился, повернувшись к замершим эльфам.

— Орел я или нет? — спросил он. Домовые непонимающе хлопали глазами.

— Орел, Кузьма Кузьмич, как есть орел! — воскликнула Василиса, решив, что пауза слишком затянулась. — А вот кафтанчик тебе теплый, прими, не побрезгуй! — с традиционным русским поклоном она протянула ему сверток.

Кузя прослезился.

— Родные мои! Дай-ка обниму! — быстро чмокнув Василисушку в щеку, он скрылся в глубине кухни, чтобы вернуться через несколько секунд с блюдечком в руках.

— Вот вам блюдечко лучшее, с голубой каемочкой! — провозгласил он торжественно и посуровел. — А коли, Тёмка, ты и его разобьешь — все бабушке расскажу!

Не веря своим ушам, ребята приняли блюдечко и яблочко к нему и поспешили прочь из кухни. Девочки довольно переглядывались.

— Алёнка, — вдруг спросила Василиса, — а откуда у тебя тот клубочек оказался?

— Так ведь бабушка дала, помнишь? Сказала, взять на дорожку... — Алёнка осеклась.

Ребята резко остановились и переглянулись. Догадка одновременно посетила всех четверых.

Безо всякой задней мысли, девочки подарили Кузе свитер, связанный из путеводного клубочка.

— Вот теперь Хогвартс точно не устоит... — пробормотал Сева, высказывая общую мысль.

Перспектива увидеть Кузю, неожиданно выскакивающего из очередного тайного хода, и пугала, и завораживала.

— Знаете, — протянул Тёма, — я, пожалуй, буду его слушаться... Так гораздо проще...

Остальные задумчиво кивнули.