Жили у бабуси (джен)

— Спускайся! Нас же бабушка убьет! Она еще неделю назад грозилась нас зажарить живьем, если мы еще раз возьмем ее ступу!

— Да брось ты, ничего не зажарит! Пусть Иванушек своих жарит. А внуков — нельзя! Даже если они не очень-то родные и сильно хулиганистые, — подросток с темно-каштановой шевелюрой, рисуясь перед хмурящимся черноволосым другом, заложил крутой вираж и свечкой взмыл к облакам.

Второй мальчишка только вздохнул и покачал головой. Неисправим. Вот как есть неисправим и к тому же неуловим. Поэтому оставалось только устроиться с книгой прямо на снегу и скрасить ожидание непутевого «пилота» парой глав. Книга, правда, тоже была «одолжена» у бабушки и содержала описания древних ритуалов, которые современное правительство иначе как «темномагическими» и не мыслило называть.

Наконец, растрепанный и раскрасневшийся, бравый летчик приземлился, не спеша, впрочем, вылезать из ступы.

— Фу, ну и скука! Читать! В такой чудесный зимний день! Когда можно было бы поиграть в снежки. Книжный ты червь.

— Можно, — пожав плечами, флегматично согласился друг. — Но ты ж улетел невесть куда. А теперь поздно, пора бы возвращаться, обед скоро.

— Наперегонки? — прищурившись, спросил тот, что в ступе, и перехватил помело поудобнее.

— Уже разбежался. Нет уж, подвинься, — с этими словами второй запрыгнул в ступу.

— Ну и тощий же ты! — поморщился первый. — Бабушка тебя кормит-поит, в баньке парит, а ты все кожа да кости. Чуть меня насквозь своими ребрами не проткнул! Ладно, летим...

— Ага. Только ты поосторожней приземляйся, а то нам так влетит от бабули, что еще неделю встать не сможем...

— Избушка-избушка, а ну, к лесу задом, ко мне передом! — властно крикнул шатен, едва ступа коснулась земли во дворе, огороженном частоколом.

Избушка не шелохнулась, а черепа, «украшавшие» колья, глухо засмеялись. Шатен нахмурился.

— У, нечисть, вот я вас! — он запальчиво взмахнул помелом, отчего ступа дернулась, не поняв приказ руля, и мальчишки вывалились на землю.

— Ты сабелькой-то потише, — проворчал второй, потирая ушибленный локоть. — Сколько раз тебе бабушка заговор повторяла? Тоже мне, великий укротитель беззащитных избушек... Тут сила ничего не решает, знание — вот что ценно...

Он поднялся, приосанился и медленно выговорил:

— Избушка-избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! — потом, быстро поглядев по сторонам, добавил самое секретное волшебное слово. — Пожалуйста.

Без всякого драматичного скрипа избушка повернулась, и мальчики влезли на крыльцо.

— Ну, влетит или не влетит? — втянув голову в плечи, поинтересовался шатен.

— А тут бабуся надвое сказала, — философски ответил его друг и решительно открыл дверь.

Внутри избушка была гораздо просторней, чем казалась снаружи: сени, светлая горница, клеть, баня и комната сорванцов. Огромный черный кот, вылизывавшийся на подоконнике, сдержанным кивком поприветствовал вошедших.

— Баюн, давно ты в гости не заглядывал! — обрадовались мальчики, не спеша, впрочем, обнимать и тискать кота. Волшебный зверь сам определял время, когда к нему можно было подойти без риска.

У печи хлопотала хозяйка избы — старушка в меховом полушубке и завязанном на пиратский манер платочке. Не оборачиваясь, она скороговоркой проговорила:

— Чую, чую, родным духом пахнет! Вернулись, касатики, прилетели, голубки сизые, соколы ясные... — и вдруг, в мгновение ока оказавшись рядом, она цепко схватила обоих за уши и пристально посмотрела каждому в глаза. — А как же это соколы наши ясные в поднебесье-то поднялись? Уж не на бабкиной ли ступе? А бабушку спросить?!

— Так ведь не разрешишь, — протянул шатен.

— И правильно сделаю! — громыхнула старушка. — А книгу колдовскую зачем стянули, баловники?!

— Сама ж говоришь, мол, знание — сила... А эту я еще не читал... — спокойно ответил второй.

— Уууу, озорники! — долго злиться на внуков бабка не могла и, отпустив обоих, прихрамывая, вернулась к печи. — На место положь токмо опосля! И ступу посередь двора бросать негоже, под навес загони, а то еще наметет снега ночью — сам вытряхивать будешь.

Кот, сидевший на подоконнике, хмыкнул, наблюдая, как мальчишки кивнули и бросились исполнять. Шатен уверенными движениями помела загнал ступу под специальный навес во дворе, а черноволосый, раскрыв книгу на той странице, на какой она и была, положил ее на стол, рядом с котлом и сушеными травами. После этого озорники скрылись у себя в комнате и прикрыли дверь.

— Что-то опять замышляют, — с улыбкой отметила Баба-Яга, а это именно она хлопотала у печи.

— Или комнату делят, как всегда. Не жалеешь, что не бросила их два года назад в лесу? — поинтересовался Баюн.

— Что ты, что ты! Ух, выращу их — сильными колдунами будут. Помощниками. Чернявого в ворона обращаться научу, зельям, опять же, а второй филином будет, волшбе учиться станет. Чую, талант у них великий.

— А Иванушки как же?

— Да бес с ними, все они какие-то... дураки, одним словом. А эти и темного колдовства не боятся. Сурьезные они. Только надо следить, чтоб не увлекались, а то ж сгинут.

— От экспериментов?

— Нет, поглотит их Тьма, да и с концами. Ладно, будет о делах, время к обеду. Тёмка, Севка, где вы там, баловни, обед готов!

За дверью послышалась возня, и мальчишки едва ли не вывалились в горницу, продолжая тихо спорить.

— Сегодня!

— Да не сегодня!

— А я сказал — сегодня же! Я тут старше!

— Но от этого почему-то не умнее.

— Да я тебе сейчас!

— Прямо под носом у бабушки? — насмешливо поинтересовался черноволосый, и шатен, опустив занесенный кулак, только мрачно шмыгнул носом.

— А вот я сейчас спрошу! Бабушка Яга, а как же это так: Сочельник сегодня, а у нас и ёлки нет?

— А кому леший по ушам надает за свои ёлки? Нечистой силе не положено, — сурово ответила Яга. — Но если уж неймётся, вон лес, выберите любую, да украсьте. Или в деревню топать.

— Да деревня тут какая-то... неправильная. У них еще недели две до праздника. Деревня, одним словом, — пожал плечами шатен.

Обедали молча. Мальчишки явно думали о чем-то своём, Яга просто не привыкла говорить и обедать одновременно, а кот Баюн, опустошая крынку сметаны, искоса присматривался к мальчикам.

Это они с Лешим их два года назад в лесу нашли. Полузамерзших, с каким-то лихорадочным блеском в глазах. А потом, что интересно, только Яге кот рассказывать не спешил, недалеко от того места яблони молодильные вдруг расти начали. Леший Баюну так и сказал — молодильные, как есть. Лешему-то уж видней, наверняка.

Серьёзные мальчишки, не по годам. Лет по восемь каждому, а уже много чего знают и умеют. Артёмка — шатен — постарше чуть, кареглазый, коротко стриженый, черты лица правильные. С Василисой из деревни дружит, та тоже деваха красивая будет, как подрастёт. А младший, Всеволод — тот совсем серьёзный, книжки больше читает разные, вечно задумчивый. Волосы у него длинные, до плеч, в хвост обычно собранные, ох и мучается с ними Яга! Два раза в неделю специальным отваром моет. Нос чуть крючком, глазища — черные-черные! «Но по-своему красив», — не без гордости отметил Баюн. Алёнка вон, купцова дочка, того, у которого жена на сносях, бабки говорят — сын будет, тоже так думает. Их у речки часто встретишь — сидят вдвоем и читают. Алёнка, правда, хмурится часто — не все слова понятные, да и читает еще не очень, но Сева будто учителем родился — буквы показывает, читать учит, писать тоже. Сердится, конечно, если Алёнка чего не понимает сразу, для него-то все привычно давно, хотя поначалу и сам мучился на пару с Тёмкой под присмотром Баюна и Яги. Но, как часто говаривал тот же кот, что с девчонок взять? Хотя Яга не соглашалась. Говорила, что девчонок ее внуки для дружбы выбрали очень правильных. Умных, и к колдовству способности есть. Так что общение это она всячески поощряла.

Жители деревни, конечно, косились с опаской, но у них лес волшебный под боком — как выжить, кроме как колдовством? Так что, что бы ни говорили, а деревенские тоже не лыком шиты. Знают, что к чему и почём.

От этих мыслей кот плавно перешел к тяжелым думам о том, что сметана в крынке кончается, что означало то, что обед тоже подходит к концу. Яга, по традиции, полезла на печь, а мальчишки, тихонько выскользнув из избы, отправились в лес. Баюн даже мог предположить, куда именно. В чаще рос древний дуб, не хуже, чем на острове Буяне, и чем-то он определенно нравился шалопаям, особенно если требовалось поговорить без лишних ушей. Впрочем, свои уши Баюн считал далеко не лишними, поэтому решил, что вполне сможет присоединиться к ним чуть позже. Но сперва требовалось выполнить прямые обязанности — усыпить Ягу, раз уж поблизости оказался.

Как Баюн и рассчитывал, озорники уже влезли на дуб. А вскоре к ним присоединились и девчонки. Как они умудрялись влезать на дерево в сарафанах, Баюн не знал. Но это им удавалось. Василиса хмурилась. Несколько месяцев назад у нее умерла матушка, оставив дочери куколку. Яга, конечно, как могла пыталась помочь больной, но обычные травяные отвары не помогали, а недавно выделенный ею из плесени пе-ни-ци-ллин она предложить не рискнула. Куколка, по заключению Яги, была волшебной, но пока что никаких свойств не проявляла. Отец же Василисы явно намеревался жениться второй раз. Поэтому ребята притихли, зная, что сейчас с Василисой надо вести себя более чем осторожно. Алёнка тоже была не в настроении, поэтому разговор не ладился совсем. Баюн счёл возможным вмешаться.

— Ребятня, а что я слышал, враз с веток попадаете, точно желуди!

Мальчишки навострили уши, девчонки, подумав, тоже придвинулись ближе к вальяжно разлёгшемуся Баюну.

— Ээ, я бесплатно не рассказываю. Вот тут почеши? — обратился кот к сидевшей ближе всего Василисе, показывая лапой, где конкретно надо чесать.

Василиса флегматично исполнила просьбу Баюна. Кот поворчал, что, дескать, без огонька, но все же стал рассказывать.

Уже почти укрывшись ватным одеялом, Яга заметила, что яблочко бешено нарезает круги по блюдечку с голубой каёмочкой. Бабушка, помянув нечисть, решила нарушить свою традицию послеобеденного сна. На связь вышла дальняя родственница Яги, леди Мери Поппинс из Англии. После дежурного обмена приветствиями (Мери, как отметил Баюн, неплохо владела русским, но даже на нем она говорила, как истинная англичанка), родственницы перешли к обсуждению серьезных проблем. Мери поделилась новостями о том, что русские дипломы об образовании почти не котируются за рубежом, и предложила отправить мальчишек, а заодно и девочек в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс. Проблемы с документами и оплатой она брала на себя, к тому же согласилась помочь ребятам освоить язык и манеры. По ее словам, в школу принимали с одиннадцати лет, три года как раз должно было хватить на овладение языком и умением прилично себя вести.

Баюн, слышавший все слово в слово, мастерски говорил разными голосами, и представить себе «тетю Мери» оказалось нетрудно.

— А родители? — резонно заметила Алёнка. — На десять лет едем все же.

Баюн заверил, что эти вопросы решит Яга. А повидать новую страну, да еще научиться всяким полезным премудростям — обязательно надо.

— Ну, всяко лучше, чем мачеха, наверное, — бросила хмурая Василиса.

— А почему сразу в Англию? — задумчиво спросил начитанный Сева. — В Болгарии школа есть, и во Франции академия, я помню, я читал...

Баюн скривился.

— Болгария сейчас тоже никому неинтересна с этой точки зрения, а во Франции одна мода на уме. Никакой науки. Поэтому полгода вы будете усиленно учиться волшбе у Бабы-Яги, да еще дядя Кощей помогать намерен, а потом к тете Мери. Нельзя же ехать учиться с бухты-барахты!

— По-моему, за нас все уже давно решено, — мрачно изрек Тёма, раскачиваясь на ветке.

Они с Севой хмуро переглянулись, явно подумав о чем-то своем.

— Впрочем, — отвечая на невысказанный комментарий друга, протянул Сева, — это должно быть даже забавно. Ты только представь...

Тут он осекся и снова нахмурился. Баюн подозрительно посмотрел на обоих, но ничего не сказал. Кот любил сам собирать свои истории, по кусочкам. И играть с ними, как с мозаикой. А эти двое виделись ему одним из самых больших паззлов в его жизни. Очередной уже жизни...

Баюн прищурился и принялся обдумывать, как он озаглавит сей опус.