Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

Весь декабрь Лили вязала. Месяц выдался снежным и холодным, и ей больно было смотреть, как Северус ёжится, втягивает голову в плечи и прячет нос в куртку. Руки на улице он практически не вынимал из карманов, но они всё равно моментально покрылись цыпками и наверняка болели. Сам он, правда, окрестил это «хернёй» и потребовал «не брать в голову», но не на ту напал! Единожды обнаружив что-то новенькое в своей рыжей упрямой голове, Лили без боя не сдавалась.

Пришлось вспоминать покрытые пылью и младенческой присыпкой навыки — когда-то давным-давно, в глубоком детстве, ещё чуть ли не в дошкольные времена, мама учила её обращаться со спицами и крючком. Крючку была дана отставка сразу, спицы продержались немного дольше, явив лилиными стараниями на свет два вязаных квадратика: изнаночной петлёй и «резиночкой». На этом приобщение ребёнка к полезному, развивающему мелкую моторику занятию и кончилось, как оставленный наедине с котёнком клубок. Чтоб ребенковы старания не пропали зря, мама сшила оба квадратика в некое подобие безрукавки для куклы, хотя все понимали, что на самом деле — это памятник Лили-рукодельнице: вершина покорена, и новых высот ожидать не стоит.

Теперь же Лили усердно вязала, забравшись с ногами в кресло в гостиной — то самое, откуда начинались её полеты, являя собой поразительно мирную, уютную и домашнюю картину. Вязала, распускала, снова вязала, напрочь запутывалась, и тогда её глаза начинали метать молнии, в серванте позвякивала посуда, а картина переставала быть мирной. И снова вязала.

Наконец, натренировавшись на кошках распущенной специально для этих целей старой кофте и сочтя результат хоть сколько-то приемлемым, она отправилась в магазин и на все свои карманные деньги купила шерстяной пряжи — очень красивой, сочно-чёрной и глубоко-синей. С ней тоже вышло не сразу, но всего с третьей попытки и всего за неделю (школу-то никто не отменял, как и полугодовые контрольные) длинный пушистый шарф в цветах Севова свитера был готов. Лили удовлетворенно оглядела творение рук своих, но перфекционистка в ней тут же пригасила её радость, потребовав в комплект к шарфу ещё шапку и варежки.

План был прекрасен, но явно превосходил скромные лилины возможности. Взглянув на календарь, она чуть не взвыла — до Рождества десять дней, а с какого конца браться за дело, было совершенно непонятно. Миссис Эванс, конечно, с радостью помогла бы дочери, но ее благотворительное общество перед праздником требовало практически безвылазного её присутствия — концерт и подарки для детей-сирот сами себя не подготовят. Лили поколебалась денёк-другой и ринулась в пещеру к дракону:

— Тунья, ты мне не поможешь?

С тех неудачных попыток магических уроков Петунья почти не общалась с Лили, кроме необходимого в быту минимума. И теперь, когда младшая сестра робко поскреблась к ней в дверь, даже не стала изображать радушие. Но Лили так горела энтузиазмом и так умильно заглядывала в глаза…

— Ты же в этом мастерица, Тунья! Никто не объяснит мне лучше, чем ты!

Польщенная, хоть и старающаяся этого не показывать, сестра вздохнула и взялась за спицы:

— Для дружка своего стараешься?

— Ага… на улице такая холодина, а тут и праздник на носу…

— Ну, может, хоть на человека станет похож. Немножко. Смотри…

Спицы мелькали в ловких руках Петуньи, потом натужно шевелились в лилиных, потом снова, и снова… каждый вечер. Итогом этого совместного проекта за два дня до Рождества стали смешная милая шапка с ушами-косичками и рябым черно-сине-белым помпоном на макушке (Тунья поделилась своими нитками, кто бы мог подумать!) и пара рукавиц с откидывающимся кармашком для пальцев, превращавшим их в митенки. Такого Лили не только связать самостоятельно, но даже представить раньше не могла. Лили расцеловала сестру и умчалась упаковывать подарок, а Петунья осталась довольно улыбаться: вот они, хвалёные маги, как понадобилось что-то, действительно важное в жизни, прискакали за помощью не к кому-то, а к ней!..

Весь декабрь Северус колдовал. Рыжий плюшевый лисёнок, найденный ещё летом на ярмарке, сидел перед ним, хитро уставившись пластмассовыми глазами, и в упор не желал делать то, что от него требовалось. Снейпу удалось только хорошенько почистить его магией и расчесать вполне магловской расческой. Все прочие эффекты были либо непродолжительными, либо не теми, что задумывались. Зелье он, конечно, сварил, а вот применить его правильно тоже не выходило.

Промучившись неделю и окончательно убедившись, что собственными силами ему не справиться, Сев пошёл к матери.

— Мам, дашь палочку?

— Зачем тебе? — дернула бровью Эйлин, разливавшая очередную партию готовых зелий по флаконам.

— Вот… это подарок на Йоль, я хочу его доработать, — мальчик, краснея, достал из-за пазухи лисёнка и показал матери.

— И я даже знаю, для кого! — усмехнулась Эйлин. — Не великовата твоя подружка, чтобы играть в куклы?

— Он не для того, чтобы играть, он для того, чтобы был…

— Ну на, побалуйся, — пожала плечом женщина, заканчивая работу, закупоривая последнюю пробку и протягивая артефакт сыну. — Через час изволь вернуть, мне обед готовить.

С палочкой дело пошло легче, но не то чтобы намного. Лис, названный Локи, научился отзываться на свое имя, смешно наклоняя голову и приподнимая одно ухо, но на этом и всё.

Пришлось вечером снова идти за помощью, и Эйлин, на удивление, не отказала. А дальше — за несколько дней, когда Тобиаса не бывало дома, они довели подарок до ума, и Северус сам, хоть и с маминой подсказкой закрепил все наложенные заклинания «до скончания веков». Он понимал, что плюшевый лисёнок вряд ли проживёт так долго, но формулировка ему очень импонировала.

Он не намеревался идти к Эвансам в праздничный вечер. Во-первых, Рождество маги не отмечают, а маглы, в большинстве своём, не в курсе про Йоль, во-вторых, не хотелось навязываться в чужой семейный круг — обеды обедами, но он знал, что этот вечер принято проводить с самыми близкими. Эйлин была чужда подобных предрассудков и на Йоль собиралась ритуалить в гордом одиночестве. Тобиас собирался протирать штаны в кабаке — как и большую часть других вечеров, но на этот раз — по вескому поводу. Северус собирался вручить подарок — ещё днём, разумеется — и провести ночь в обнимку с книжкой, забившись в свою мансарду, но от задумавшей своё Лили ещё никто не уходил.

Они встретились, как обычно, у клумбы, и замерли оба, застенчиво спрятав за спину свёртки — один в шуршащей красной бумаге с золотыми снежинками, перевязанный красной же лентой, второй — во вчерашней газете, прихваченный бечёвкой. Ни один не мог решиться быть первым и не хотел быть вторым. Попереглядывались с полминуты, потом Лили прыснула, а Сев, сдерживая улыбку, солидно выдал вариант решения:

— Давай на раз-два-три?

Отсчет был произведён, подарки перекочевали из рук в руки, градус неловкости зашкаливал: открывать ли сейчас? Не покажется ли это невежливым нетерпением? Унести завернутыми — не станет ли это обидным пренебрежением? Особенно нервничал Северус, ему впервые довелось дарить что-то, не считая детских каракулей на мамины дни рождения. Да и принимать случалось нечасто, в последние годы — так и вовсе. Он бескоился абсолютно обо всём. Но и у Лили были поводы для беспокойства — как отнесется Сев к её подарку? Не сочтёт ли заботу чрезмерной? Не откажется ли из-за явной дороговизны пряжи? Вдруг он принципиально не носит шапки?! Неизвестность была сочтена худшей альтернативной, и Лили предложила:

— Открой, он пригодится тебе прямо сейчас.

Северус не заставил себя долго просить, не разорвав, а развернув, впрочем, красивую бумагу без малейших повреждений. Черный хвост шарфа вальяжно свесился из своего вскрытого обиталища. Мальчик сначала погладил крупные пушистые столбцы петель, потом осторожно, как боа-констриктора, извлёк длиннющий аксессуар. Под ним показалась шапка, и Лили прикусила губу. Но Сев посмотрел на подругу, как какой-нибудь отшельник на явившуюся ему Богородицу, и на вдохе спросил:

— Это ты сама?.. Для меня?!

Лили поспешно кивнула, и Снейп тут же неловко намотал шарф в три оборота и натянул шапку. Обнаружившиеся на самом дне варежки он просто схватил и так и замер с ними. Девочка стянула свою перчатку и расправила небрежные витки, поправила бахромчатые концы, чтоб висели ровно, и счастливо улыбнулась:

— С Рождеством, Сев!

— Спасибо… — выдохнул он и поспешно добавил, — Ты тоже давай открывай, тебе нужно кое с кем познакомиться!

Увидев выглянувшего из газетных слоёв лукавого лисёнка, Лили радостно запищала, но Снейп прервал её восторги:

— Это не просто игрушка. Посади его на бордюр! — и смахнул снежную шапку с каменного ограждения клумбы. Лили послушалась и замерла — ей показалось, что плюшевый зверёк проводил её взглядом. — Его зовут Локи. Позови его!

— Локи?.. — неверяще повторила девочка, обращаясь к лисёнку. Тот совершенно явственно блестнул на неё глазками и уморительно уронил головенку набок, дернув ушами, будто прислушиваясь.

Лили, не в силах удержаться, запрыгала на месте и захлопала варежками.

— Он пропитан зельем Радости, если обнимешь его, когда тебе станет грустно, то должно полегчать. А ещё посмотришь, что он будет делать, как стемнеет… С Йолем, Лили!

— Сев… это самый чудесный подарок на свете! — горячо прошептала Лили и порывисто обняла мальчика, ткнувшись носом в вязаную косичку шапки.

Северус считал, что лучший на свете подарок сейчас греет его замёрзшие уши и шею, но спорить, разумеется, не стал.

После столь бурного обмена подарками, убедить друга остаться с Эвансами в этот вечер было нетрудно. Да он не особо и возражал — так, разве что для приличия.

Примечания:

Не совсем такая картинка — и шарф традиционно зеленый, и Сев недовольный, и Лили свой, похоже, комплект разделила тут… Но пусть будет)

https://ibb.co/P6wCbnW