Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

Лили вернулась в спальню, тихо сияя от затаенной, разлившейся внутри радости. Они с Севом идут на бал! Прямо как настоящая пара! И пусть все Поттеры мира лопнут от зависти, а девчонки посворачивают шеи в изумлении! Они считают Сева страшненьким — не раз до неё долетали такие разговоры — ну и пусть, они просто ничего не понимают! Никогда не давали себе труда присмотреться к нему, а особенно — прислушаться! За одни мозги ему можно простить любые огрехи внешности, но и с ней, по мнению Лили, всё было в порядке. Просто это… не для всех.

Чтобы обратить внимание на красавчика Блэка, или того смазливого слизеринца, Мальсибера, или напыщенного Малфоя, бывшего старостой змеек, когда они поступили в школу, много ума не надо. Яркая броская картинка — как неоновая вывеска над магазином сувениров, где куда ни плюнь — какой-нибудь гипсовый или фанерный Биг Бэн. Тот же Поттер — его спортивные успехи и вызывающее поведение сродни такой же вывеске: не проходите мимо, тут самый лучший товар! Вот и не проходят, ломятся в двери лавки, пихая друг друга локтями.

И редкий турист добредёт до маленького переулка вдали от центра, где за крутыми ступенями и неказистой дверью прячется лучшая в мире кофейня, с приглушенным светом витражных цветных абажуров и старыми томиками на полках вдоль стен, с низкими потолками и резной деревянной стойкой. Именно такую нашли когда-то Лили с папой и Петуньей во время одной из поездок в Лондон. Тунья забраковала её за недостаток пространства и света, а Лили была в полнейшем восторге, вдыхая насыщенный аромат кофе и дерева, рассматривая старинные фотографии в рамках и листая потрепанные издания на незнакомых языках. Казалось — крохотное помещение расширяется в сотни раз из-за того, что каждый дюйм его насыщен содержанием и смыслом.

Сев — как та кофейня: вещь в себе, штучный товар, сундучок с секретом. Со множеством секретов, если уж на то пошло — откроешь один ящичек, а внутри него обнаруживаются ещё два, в них — следующие, и так далее, до бесконечности. Этот «сундук» можно изучать всю жизнь — и всё равно в нём найдется, чем тебя удивить. Не это ли счастье — знать, что ты никогда не заскучаешь с человеком, что под известным тебе слоем скрываются ещё и ещё?

Если Поттера можно сравнить с теми самыми квоффлами, которые он так метко направляет в кольца противника — что внутри, то и снаружи, никаких граней, выступов и выемок, идеальная в своей простоте и примитивности сферическая форма, хорошо ложащаяся в руку, но не оставляющая никакого простора для воображения, то Сев был — как лук. Острый, колкий, порой совершенно невозможный, но жутко полезный, многоуровневый и на любителя.

Так что нет, пусть не присматриваются и не прислушиваются к её Севу — каждому своё. Пусть забирают себе все квоффлы и вывески и оставят Сева — ей. Со всеми его шипами и ехидством, с неумением дозировать работу и отдых, непониманием каких-то элементарных мелочей и глупых школьных шуток, а ещё — с цельностью и верностью, глубиной и многомерностью, разумом гения и руками художника, профилем испанского корсара и глазами цвета волшебного африканского дерева. Глазами, смотревшими на неё так, как никогда и ничьи другие.

С подобными мыслями Лили влилась в бурлящее и бушующее сестринство, объединенное экстатической подготовкой к балу.

«С кем ты идёшь, Лили?» — «С Мистером Инкогнито» — быстрый недоумённый взгляд Фионы — успокаивающее движение ресниц — азарт в глазах Аннабэль — «Познакомишь?» — «Конечно» — загадочная полуулыбка. Волосы наверх? Или распустить по плечам? Или наверх и оставить локон? «Мне идёт фиолетовый?» — «Тебе всё идёт, Линь!» — «Как думаешь, ему понравится?» — вздох — «Главное, чтобы нравилось тебе…»

Для себя Лили выбрала хризопразово-зелёный цвет и необычный покрой — нечто среднее между магловским платьем и парадной мантией. Сшить такое, с как бы вытекающим со стороны лопаток шлейфом, двойными рукавами и асимметричным подолом, было бы, наверное, сложновато, а наколдовать — запросто, аве всесильная трансфигурация! При соседках приходилось пользоваться палочкой, что несколько замедляло процесс и упрощало результат, зато вечером, когда все расползались по кроватям, можно было предаваться чистому безудержному творчеству.

Когда Лили мерила получившееся в итоге одеяние, то буквально чувствовала спиной исходящие от однокашниц волны зависти — как она очень надеялась, белой. «Ну да, одно слово — отличница…» — присвистнула Аннабэль, а Линь добавила: — «Я тоже отличница, а такого не могу». Из этого следовало, что наряд удался на славу.

Мантию для Сева она делала в Выручайке, подальше от любопытных глаз. Глаза кружащегося на «раз-два-три» с поднявшимся на задние лапы Патронусом Рема были не в счёт, хоть в них нет-нет да и проскакивало любопытство.

Впрочем, косился он на черный атлас с синей оторочкой вполне одобрительно, вопросов лишних не задавал, а значит — не сбивал с мысли. Даже пригодился на финальном этапе, когда пришло время примерки — Лили ориентировалась в плане размера на Севову школьную мантию, но они все последний раз подгонялись по росту почти полгода назад, а Лили очень не хотелось, чтобы Сев сверкал щиколотками из-под такой красоты. Люпин же был с другом одной высоты, разве что немного пошире в плечах, чем при стандартном фасоне мантии вполне можно было пренебречь.

Оглядывая Рема, неуклюже стоящего с руками наотлет, Лили без ложной скромности отмечала: вышло здорово! Особенно, если представить над воротником вместо русой лохматой головы — струящуюся черным шелком.

Волосы у Сева отрастали с космической скоростью — подстриженные летом чуть ниже подбородка, они снова уже укрывали плечи. С этой мантией, честно тиснутой, как и было обещано, с разворота журнала колдомоды, прическа Сева должна была особенно выигрышно смотреться: как у какого-нибудь потомственного аристократа или Высшего эльфа из Лотлориэна. И пусть только попробует кто-то что-то сказать про её «Мистера Инкогнито»!

Северус стоял, опершись руками на края раковины, и придирчиво вглядывался в своё отражение. Отражение придирчиво вглядывалось в него, будто говоря: и куда ж ты, парень, намылился, в калашный ряд!

Выпирающие ключицы готовы были прорвать плоть, на плечах торчали какие-то косточки, которых у нормальных людей и видно-то не бывает, нос уныло загибался вниз, перед этим явно попытавшись побить рекорд по прыжкам в длину. Ещё и усы эти — новая напасть, с которой ему приходилось бороться уже чуть ли не год! Не сказать, чтобы густые, проклятые темные волосинки над верхней губой обращали на себя внимание своей контрастностью на бледно-оливковой, плохо принимавшей загар коже. У того же Люпина поросль на физиономии была уже не в пример гуще, но за счёт цвета особо не выделялась, выглядя симпатичным пушком, а тут… Как сопли какие-то, ей-Мерлин! Аккурат к этой драккловой кличке, приклеенной к нему гребучими засранцами-мародёрами!

Хорошо хоть бреющее заклинание убирало эту мерзость сразу и начисто, не оставляя синюшного оттенка, которым щеголял Тобиас, даже только что выскоблившись. Брр! Не хватало ещё хоть в чём-то быть на него похожим! Хвала беспалочковой магии — одного незаметного движения ладонью вдоль лица было достаточно, чтоб снова стать похожим на себя, а не на этого урода. Но, если ещё летом одной такой процедуры хватало на неделю, а то и больше, то теперь приходилось повторять её через два дня на третий, иначе проклюнувшиеся под носом черные точки грозили снова превратиться в реденькие соплеобразные усы.

Из-за этого приходилось куда чаще смотреться в зеркало или хотя бы в тазик для умывания, чем он привык — и это тоже безмерно раздражало. Ну, красавец, нечего сказать! Такую рожу ещё поискать — не враз и отыщешь! И это чучело вот-вот поведёт под руку самую красивую девушку школы — перед всеми, на глазах у всех!..

Северус представил, как разряженные и приглаженные гости бала покатываются со смеху, указывая на Лили пальцем — выбрала же образину, как же её угораздило! — и его отражение вслед за ним стиснуло челюсти так, что на скулах заходили желваки. Пусть только попробуют! Ладно он, но пусть хоть одна зараза попробует не то что хихикнуть — косо посмотреть в сторону Лили! Лорд Верум им покажется эльфийской нянькой, уж это-то он им гарантирует! И Поттеру этому ублюдочному, и его закадычному вассалу, шавкой бегающему за ним! Им бы вдвоём на бал идти, зачем им какие-то девушки, они же всегда — не разлей вода!

«Какой бы ни был, а она выбрала меня, слышишь?!» — Сев представил, как выплёвывает эти слова в морду Поттеру, и его отражение довольно и зло осклабилось, но тут же нахмурилось и понурилось снова. «Выбрала меня!.. А выбрала ли? Мы же просто идём туда вместе, как делаем вместе всё остальное на протяжении вот уже четырёх с половиной лет!.. Да и что там выбирать, ёбта, посмотри правде в лицо!»

За неимением правды, он вновь вгляделся в зеркало. Будь он из магловской семьи и не минуй его в детстве сказка о плюшевом медвежонке и его друзьях, он процитировал бы сейчас одного из них, говорившего в подобной ситуации «Душераздирающее зрелище!». Но в свои пять вместо «Винни Пуха» он читал «Начала зелий», а потому просто сплюнул, оторвал руки от твердых фаянсовых бортов и принялся одеваться.

«Хоть прыщей нет, и то хлеб, — нашёл себе утешение он, натягивая футболку. На его тонкой коже, легко краснеющей и склонной к сухости, прыщи «не держались», в отличие от многих менее удачливых в этом плане ровесников. — Дэну вон и зелье не помогает — цветёт весь, как маков цвет, а ничего, красотку из гриффов пригласил. А мне вот только их не хватало бы для полноты картины!.. Ну да что уж теперь, снявши голову, как говорится… Надеюсь, Лили не пожалеет, что решила идти туда со мной. Завтра. Или, того хуже, в дверях…»

Но, по крайней мере, завтра Лили не пожалела. Она как раз расписывала ему красоту его новой мантии, со смехом отказываясь при этом демонстрировать её в живую раньше срока, когда на выходе с обеда из преобразившегося уже к празднествам Большого зала у них на пути возник Петтигрю.

Бледный, непривычно решительный и оттого выглядящий предельно нелепо со своими пухлыми щеками и курносым, похожим на маленькую репку носом, он заговорил прежде, чем Сев успел поинтересоваться, какая нелёгкая принесла его пред их очи.

Заговорить, обращаясь только и исключительно к Лили.

— Здравствуйте, мисс Эванс, — он церемонно поклонился, напрочь игнорируя присутствие рядом Снейпа.

— Здравствуй, Питер, — улыбнулась Лили, выжидательно глядя на него.

Петтигрю собрался с духом и, словно натренировавшись заранее, на одном дыхании выдал:

— Позволит ли леди сопровождать её мне, недостойному, на Святочном балу?

По лицу Лили было видно, что ожидала она чего угодно, но явно не этого. Пока она растерянно бормотала, подбирая и теряя по дороге слова «Ой, а я не…», Северус, взяв её за руку, чего в последнее время почти не делал — и уж тем более, при посторонних! — развернулся к слизеринцу и холодным голосом отчеканил:

— Она не танцует.

И увлёк растерянную и потому даже не воспротивившуюся Лили за собой, покуда Петтигрю, ставший ещё более бледным и ещё более нелепым, не добавил чего-нибудь ещё.

— Сев, ну зачем ты с ним так? — расстроенная Лили заглядывала своему спутнику в глаза, когда тот, как паровоз, увлекал её вдаль по коридору. — Он же не сказал ничего плохого!

— Лили, он что — рехнулся, звать тебя на бал?! — «паровоз» смотрел исключительно вперёд и шёл так быстро, что девушке приходилось едва не бежать, чтобы быть с ним вровень.

— А что тут такого? Он же просто спросил! Может быть, ему оказалось не с кем пойти в последний момент! Кажется, на Слизерине его не очень привечают…

— Там никого не привечают, и каждый сам за себя, — запоздало заметив, что подруге неудобна выбранная им скорость, Северус слегка замедлился, благо, Петтигрю давно остался за поворотом галереи.

— Тем более! А мы с ним давно знакомы, и я никогда не делала ему зла!.. — Лили бросила попытки поймать его взгляд и теперь смотрела под ноги, всё ещё расстроенная и недоумевающая.

— И всё равно — что он возомнил! Где ты — и где он! — Северусу хотелось кричать «Тебя уже пригласил я! Я! Это я возомнил о себе — настолько, что позволил себе стать парой для мисс Эванс! И никто не смеет даже пытаться оспорить у меня это право! Никто! Ни одна поганая крыса! Которой даже в голову тупую не пришло, что я не для мебели рядом! Что место занято!» — но он понимал, что подобное не стоит не только кричать, но и шептать — разве что в подушку.

Впрочем, сказанного вслух, а вдобавок — его выражения лица Лили хватило, чтобы от расстройства перейти к возмущению.

— Сев, так нельзя! — забегая вперёд и останавливаясь перед ним, принялась убеждать она. — Это… это неправильно — так судить людей! Как будто кто-то может претендовать на какие-то вещи, а кто-то — нет! Питер умный, вежливый, старательный, у него наверняка ещё множество замечательных качеств, о которых мы не знаем…

— Ага, а ещё ябеда, слабак и подхалим, — ответил, как выплюнул, Северус, пытаясь возобновить движение.

— Сев!.. — Лили на этот раз сама схватила его за руку, удерживая на месте.

— Что?! Я не прав? Хочешь пойти с ним? Раз он такой хороший и замечательный! — разъяренный парень вырвал руку и сделал десяток размашистых шагов по коридору, выплёскивая в движениях всю клокотавшую внутри злость. Когда понял, что Лили больше не идёт с ним рядом.

Она стояла на том месте, где он вырвался от неё, смотрела ему вслед чересчур блестящими, слишком зелеными глазами, молча сжимая и разжимая кулаки. Он кинулся к ней, подбежав, увидел, что её подбородок жалобно дрожит, и едва сдержался, чтоб не рухнуть перед ней на колени.

Какой же он идиот! Злобный, эгоистичный, ревнивый идиот! Как он посмел хоть на миг усомниться в ней?! Как посмел обидеть её своим недоверием, своей никчёмной ядовитой яростью?! Она же святая — ей жалко всех вокруг! И этого крысюка с плотоядным взглядом, которым он буквально облапывал её с ног до головы — тоже жалко! Просто жалко и всё! Потому что он один, потому что у него нет друзей… а прочего — всего грязного, гадкого, липкого — она не видит! Она не может этого видеть, потому что этого нет, попросту не существует в её мире, где все вокруг хорошие и все заслуживают шанс! А он… чем он лучше Петтигрю?! Сорвался на неё, как последний подлец, выплеснул свою грязь, свою желчь, свой яд!..

— Прости, Лили… — шепчет он возле её уха, шепчет едва слышно, и лёгкие медные завитки ласково гладят его лицо. Хорошо, что она не видит сейчас его лица, хорошо, что почти не слышит голоса — слишком трудно сдерживать подступившие под самое горло слёзы, слишком явно прыгают губы, слишком сильно блестят глаза. Как у неё минуту назад — и в этом тоже виноват он. — Прости, Лили, я сорвался. Я дурак, я знаю, и кругом неправ… Просто… испугался на минуту, что ты… что я… что ты можешь отвернуться от меня…

Лили берёт его за плечи, Лили легонько ударяет его кулачком по груди, Лили утыкается в его пропахшую зельями мантию и шепчет: «Дурак!..», шепчет: «Я не отвернусь от тебя», шепчет так тихо, что он слышит не звук, но мысль: «Никогда…»

________________________________

Примечание

Сев глазами Лили — «сундучок с секретом»:

https://postimg.cc/xqSFVq0H

Кукольный Сев своими глазами — «душераздирающее зрелище!»:

https://postimg.cc/K3FTq6hk

«Ещё усы эти»:

https://postimg.cc/ykkhjMsH

«Прости меня»

https://postimg.cc/R6d1p9WM

https://postimg.cc/z30Mw8rg