Смерть, уходи (гет)

Даже когда родился шехзаде Мурад, Баязид так и не простил свою хасеки, так и не поверил ей. Он понимал, что в том, что она говорит, есть доля истины. Вероятно, интриганы Селим и Нурбану сговорились против них. Но он все равно был разочарован в своей любимой. Он надеялся, что она не могла так поступить. Но она могла.

Он навещал Мурада так часто, как мог, и любил его не меньше остальных своих детей, но, приходя в покои Нериман, едва ли произносил несколько слов, обращаясь к ней.

— Я хочу, чтобы ты выбрал несколько наложниц, Байрам. — Нериман, сидя на диване с кофе, сказала: — Моему старшему сыну пора завести гарем.

— Михримах-султан как раз подарила гарему двух красивых девушек. Вы до сих пор не взглянули на них, но, уверяю, вам они тоже понравятся.

— Я знаю, что она поддерживает Баязида, но я не собираюсь доверять ей. Сговорившись с мужем и матерью, она довела своего брата Мустафу до казни. Что помешает ей сделать это снова? Сделай вот, что. Поблагодари госпожу от имени гарема и отправь девушек из дворца. Я сама выберу наложниц для сына.

— Как же так, госпожа? — удивился Байрам-ага. — Если Михримах-султан узнает о проявленном к ней неуважении…

— Делай, что я говорю, Байрам.

Гарем переполошился, узнав, что Нериман-султан ищет наложниц для шехзаде Орхана. Девушки щебетали об этом целый день и целую ночь, а утром пришел Байрам-ага отобрать самых лучших.

— Внимание! Нериман-султан! — закричал стражник, когда девушек осталось несколько.

Многие из новоприбывших в гарем даже ни разу не видели госпожу, только слышали о ней устрашающие истории, ведь ей запрещено выходить из покоев. Впрочем, казалось, госпожа и сама не стремилась выходить из них, иначе она непременно придумала бы способ сделать это. В этот раз Нериман решила ослушаться приказа, надеясь, что Баязид не узнает об этом. А если узнает, у нее есть достойное оправдание.

Девушки обрадовались приходу Нериман-султан, даже те, которых не выбрал Байрам-ага. Им уже давно хотелось увидеть эту таинственную госпожу, скрывающуюся, словно призрак, ведь в гареме так скучно, а это — так весело. Хоть она и не показывалась, все чувствовали ее энергию во дворце. К тому же, периодически она одаривала девушек подарками и золотом и устраивала праздники. Правда, ни разу не выходила на них.

Восторг быстро прошел, когда Нериман-султан несколько минут прохаживалась по веранде, оглядывая каждую девушку в лицо и ничего не говоря. Посмотрела и на тех, что не прошли отбор Байрама-аги. Некоторые даже испугались и переглядывались, когда она не видела. А еще каждой хотелось попасть, если уж не в гарем шехзаде Баязида, то в гарем шехзаде Орхана.

— Мне важна не только красота, — вдруг заговорила Нериман-султан, — но и ум. Я хочу, чтобы с девушкой можно было поговорить. Чем они увлекаются? Они что-нибудь умеют, Байрам-ага?

— Конечно, умеют, госпожа, — с улыбкой откликнулся тот, ведь он лично отвечает за обучение наложниц. — Только жаль, что вы отослали наложниц Михримах-султан. Те девушки и красивые, и талантливые. Чего они только не умеют… — Нериман сделала такие глаза, что Байрам-ага умолк.

Из большого количества девушек Нериман, поговорив с калфами, которые их подготовили, с трудом выбрала только двоих, причем тех, что не понравились Байраму-аге. Их ликованию не было предела, а Нериман, поднимаясь в свои покои, сказала:

— Тщательно проверь, кто они такие и откуда взялись. Я не могу подослать своему сыну змею. Пусть их подготовят и пришлют ко мне. Я приму решение, кто из них пойдет к Орхану.

Осман, узнав, что к брату скоро придет наложница, захотел тоже, но Нериман посчитала, что он слишком юн, и он обиделся.

— Хоть они и не погодки, как Баязид и Селим, но практически ровесники, — покачала головой Нериман, когда Осман вышел, хлопнув дверьми. В Орхане этого не было, но у Османа полностью был нрав отца. — Он всю жизнь завидует старшему брату, считает, что он в его тени. Я боюсь, как бы это не обернулось бедой.

— Я думала, раз девушек две, вторую вы пошлете к шехзаде Осману, госпожа, — ответила Ахсен, прикрывая двери. Осман хлопнул ими с такой силой, что они открылись снова.

— Лучше подождать еще год или два, Ахсен. Хочу продлить его счастливую детскую пору.

Нериман никогда не доверяла посторонним в гареме, но после случая с Элеонор в каждом лице ей мерещились шпионы. Поэтому перед тем, как отправить девушку в подарок Орхану, Байрам-ага и Ахсен искали ее возможную связь с предателями.

— В самом деле, в этой девушке нет ничего особенного, госпожа, — сказал Байрам-ага.

— Хорошо, готовьте ее, — сдалась Нериман. — Но не спускайте с нее глаз.

Шехзаде Орхан влюбился в девушку с первого взгляда, и она стала приходить к нему несколько раз в неделю. Нериман успокоилась, раз все идет гладко, и озаботилась другими делами, решила подыскать наложницу и для Османа, но ни одна не подходила под ее суровые критерии.

Она выбирала так долго, что, оказалось, шехзаде Осман сам выбрал себе наложницу. Нериман узнала об этом, когда Ахсен увидела, как та через калфу передала шехзаде любовное письмо.

— Как ты мог сделать такое, не спросив меня? Почему ты не посоветовался со мной?

— Вы не можете указывать мне, валиде! Вы даже не династия! — крикнул Осман и вышел, хлопнув дверьми.

У Нериман заслезились глаза, но она молча проглотила обиду и вызвала к себе наложницу. Рукие-хатун выглядела совсем юной. Байрам-ага сказал, что недавно купил ее на рынке и собирался отослать в Старый дворец, но она умоляла оставить ее здесь.

— Ты больше и близко не подойдешь к шехзаде, не сообщив мне, хатун.

Но, глядя в пол, та сказала:

— Простите меня, госпожа, но, когда я впервые увидела шехзаде, я влюбилась в него. Я не смогла ничего с собой поделать и связалась с ним втайне от вас. Я уверена, вы чувствуете то же самое к шехзаде Баязиду, и поймете меня.

— Как ты смеешь сравнивать себя со мной? Выйди вон отсюда!

Ничего не добившись, Нериман велела Байраму и Ахсен помешать, если она снова решит пойти к шехзаде.

— Я знаю, почему она не захотела уезжать в Старый дворец. Она обманывает моего сына и надеется получить статус.

Нериман взяла это дело в свои руки и стала выбираться через тайный лаз, бродила по коридорам, словно шпион, и выяснила лишь то, что ее запрет встречаться с наложницей был нарушен. Рукие продолжала передавать письма Осману, только уже лично, никого не посвящая в свою тайну. Она писала:

«Хоть ваша матушка и запрещает нам видеться, знайте, что мое сердце бьется только ради вас».

— Она пытается настроить сына против меня! — воскликнула Нериман, в гневе разорвав записку. — Я ведь не запрещала ему встречаться с ней!

— Она не сдатся без боя, — отозвался Байрам-ага. — В самом деле, она очень похожа на вас, госпожа. — Нериман в изумлении захлопала глазами, и он добавил: — Впрочем, никому не хватит смелости заходить в покои без приглашения, кроме нашей госпожи.

Испугавшись, что наложница забеременеет, Нериман приняла решение незамедлительно отослать ее в Старый дворец. Она сделала это рано утром, так, чтобы Осман не успел помешать ей. Рукие, услышав об этом, закричала на Ахсен, а потом бросилась в покои Нериман-султан, но ее не пустили. Нериман услышала ее крик:

— Вы не можете поступить так жестоко, госпожа! Дайте мне войти!

Она так кричала на стражников, что Нериман вскочила с места, будто приготовившись вступить в бой. И вот двери распахнулись, Рукие вбежала в покои и быстро поклонилась, а Нериман воскликнула:

— Как ты смеешь врываться? — И взглянула на Байрама-агу, вдруг увидев себя со стороны. Так вот, что чувствовали люди, когда Нериман врывалась в чьи-то покои. — Кто ты такая, чтобы спорить с моим решением, хатун?

— Прошу, пощадите меня. Я не выдержу разлуки с ним. — Она даже упала на колени, но Нериман не поверила в искренность ее слов. Тогда Рукие, разозлившись, сказала: — Шехзаде будет в ярости, когда узнает об этом. Поэтому вы отсылаете меня, когда весь дворец еще спит? Чтобы он узнал об этом последним?

Нериман закрыла глаза, чтобы сохранить самообладание, вдруг вспомнив, что так делала Хюррем-султан. Впрочем, все равно Рукие ничего не видела. Хоть она и произносила громкие слова, ей не достало храбрости поднять взгляд и встать с пола. Нериман сказала:

— Если ты собрала свои вещи, можешь идти. Возничий уже приготовился. — Не выдержав, она крикнула нервно: — Стража! — Рукие поднялась с пола, а Нериман сказала вошедшему аге: — Когда Рукие-хатун выйдет, хорошо заприте дверь.

Уходя, уже из коридора, Рукие крикнула:

— Вы все равно не помешаете мне любить его! Я найду способ! Вы знаете, что я чувствую!

Нериман села на диван, чтобы прийти в себя. Почему-то заслезились глаза, сбилось дыхание, и Ахсен подала чай. А правильно ли она поступила?

Осман узнал обо всем только вечером, когда решил вызвать к себе наложницу, но обнаружил, что ее нет во дворце. Сразу догадавшись, что к чему, он направился в покои своей валиде.

— Почему вы отослали ее? Назовите мне хоть одну причину!

— Я отвечаю за гарем, Осман, и я так посчитала нужным. Сейчас ты ненавидишь меня, но потом ты скажешь мне спасибо. Я сделала это ради тебя. Она не любит тебя, сынок.

— Почему вам так сложно поверить, что кто-то может полюбить меня? Может, она просто разглядела качества, которые не сумели разглядеть вы! — воскликнул Осман.

— Что ты такое говоришь? — Нериман потянула его за руку, чтобы он сел на диван рядом с ней, но он вырвался. — Я знаю, что это нехорошо, но ты мой самый любимый ребенок.

— Но я уже вырос, а вы видите во мне только ребенка! — не успокаивался он.

— Осман, я уверена, что в гареме найдется другая, более достойная девушка, а Рукие-хатун просто хотела стать госпожой.

— Откуда вы можете знать об этом? Или вы знаете, о чем говорите? — не унимался он.

— Осман! — Нериман вскочила с дивана, встав напротив высокого сына, но он продолжал.

— Я знаю, что вы сделали, валиде. Я знаю все. Я знаю, что вы мне не мать. — Нериман в изумлении смотрела на него, пытаясь не заплакать, даже не моргала, а он добавил: — И теперь я понимаю, почему вы любите Орхана больше, чем меня. Но я не позволю вам разрушить мою жизнь.

Когда Осман вышел, Нериман схватила кувшин и бросила его в стену. Ее волновал только один вопрос — кто ему рассказал и что именно он знал.

Однажды поздно вечером, когда Нериман расчесывала волосы, чтобы лечь спать, неожиданно в покои, не постучавшись, ворвалась Ахсен и закричала:

— Шехзаде Орхан отравлен!

В ночном платье и босиком, не покрыв голову, в слезах, Нериман побежала в покои сына. В гареме уже проснулись девушки, услышав крик. Началась беготня и суматоха — слуги не успевали по поручениям госпожи.

Если он умер, она умрет тоже. Ее сердце разлетится на тысячи осколков. Она не перенесет этого. Она не может потерять его. Ее душа умрет.

— Госпожа, девушка выпила яд, когда мы поймали ее, — сказал стражник, отвернувшись, когда Нериман ворвалась в покои Орхана.

На полу лежало тело выбранной Нериман наложницы, Орхан был в постели. Лекарь сказал, что он жив, и, возможно, его успеют спасти, если другой лекарь вовремя доставит противоядие.

— Ему лучше поторопиться, иначе он ответит своей жизнью! — закричала Нериман сквозь рыдания и бросилась на колени возле постели, погладила Орхана по голове. — Сынок?

— Он без сознания, госпожа, — сказал лекарь. — С позволения Аллаха он спасется, но вам лучше готовиться ко всему.

— Как ты смеешь так говорить? — снова воскликнула Нериман. — Мой сын еще не умер, поэтому делай все, что требуется! — В сторону Байрама-аги она закричала: — Разве я не велела тебе проверять всю еду, что приносят сюда? Разве ты не клялся Аллахом, что девушке можно доверять?

— Она ничего не подсыпала в еду, госпожа, — ответил он, опустив голову. — Жертвуя собой, она мазала руки ядом и касалась ими шехзаде. Она травилась вместе с ним.

Пораженная Нериман мимолетом взглянула на ладони наложницы, покрывшиеся волдырями и пятнами, а лекарь вставил:

— Действие яда накопительное. Но шехзаде еще не принял смертельную дозу, поэтому у нас есть шанс.

Нериман не знала, что еще сказать. Кричать и буйствовать нет смысла, ведь это не спасет ее сына. А лекарь, словно прочитав ее мысли, сказал:

— Вам остается только молиться, госпожа.

Всю ночь Нериман просидела возле постели сына. Через несколько часов доставили противоядие, и оставалось только ждать, что Орхан справится с этим недугом.

— Аллах, не забирай его у меня. Я отдам за него жизнь, но только не забирай его.

В покоях было разрешено находиться только лекарю. Даже Байрам-ага и Ахсен стояли за дверью, потому что Нериман не хотела их видеть. Утром, когда Нериман едва не уснула, уронив голову на подушку Орхана, с грохотом открылись двери и послышался крик:

— Как ты посмела не сказать мне, что мой сын отравлен?

Нериман, очнувшись, вздрогнула и вскочила с места, а Баязид бросился к постели. Орхан все еще спал и не шевелился, на шее и руках были волдыри и пятна. Лекарь объяснил, что угрозы для жизни не осталось, и шехзаде ответил:

— Выйди вон! — Когда двери захлопнулись, Баязид сказал: — Я всю ночь спал, пока мой сын боролся за жизнь? Как ты могла принять такое решение и не сообщить мне, Нериман?

— Я не думала о тебе в тот момент! Ведь тебя больше нет в моей жизни. Ты сам ее покинул! — с отчаянием в голосе ответила Нериман, а Баязид изумленно захлопал глазами, словно ожидал услышать другой ответ, простые оправдания, которые ничего не значили бы. — Я не смогла бы дозваться тебя, даже если бы захотела, ведь ты запер меня в покоях, словно это темница. Ты посчитал это достойным наказанием, но на самом деле ты сделал хуже и больнее. Ты больше не смотришь на меня с любовью.

— Ты действительно так думаешь? Что я больше не люблю тебя? — сказал Баязид, уже успокоившись.

— Если бы не думала, сообщила бы тебе, что мой сын умирает.

Орхан даже не открыл глаза, как занялись расследованием этого случая, но ничего нельзя было узнать. Никто ничего не видел и не слышал! Даже если девушка никого не посвящала в свои планы, она должна была каким-то образом попасть во дворец и пронести сюда яд.

— Я знаю, что эта девушка служила Нурбану, Байрам, — шепнула Нериман. Здоровью сына больше ничего не угрожало, и Баязид просил ее отдохнуть, но она не ушла. — Больше некому. Мы за всем так тщательно следили, но нас все равно обманули.

— Слава Аллаху, что он сохранил жизнь шехзаде, госпожа, — отозвался Байрам-ага, опустив голову. — Как же мы ничего не заметили?..

— Люди Нурбану настолько преданны, что готовы пожертвовать жизнью. Если бы ее план удался, наложница погибла бы, и, даже если бы мы поймали ее, это ничего не изменило бы. Мы в большой опасности даже в своем дворце, Байрам-ага.

Все попавшие под подозрение были казнены, но потом, когда Баязид отчаялся узнать хоть что-то, ему удалось выяснить, что девушка раньше служила в Старом дворце, а до этого — в Конье. Сначала он решил, что Нериман взяла ее с собой, когда они переехали в Амасью, и не обратил на это внимания. Но потом узнал, что она прибыла во дворец за пару недель до происшествия, и тогда он понял — убийцу сюда подослали из дворца Селима.

В этот момент в Баязиде сломалось что-то последнее, что удерживало его. И Нериман это почувствовала и поняла, что даже она — никто — больше не сможет остановить его.