Смерть, уходи (гет)

Оказалось, что Михримах-султан — последняя проблема, о которой стоит волноваться. Сначала Нериман была спокойна и даже позволила себе обрадоваться. Хоть она и не в столице и даже не в Манисе, у нее свой дворец! И она в нем единственная госпожа. Может, и не все этим довольны, но они, по крайней мере, слушают, что она говорит. Шехзаде растут, а Осман даже называет ее мамой… Баязид прав — это между ней и Аллахом, и она ответит за все грехи после смерти. Нериман не могла жалеть Хаджер — она получила по заслугам. Нериман просто защищалась. Она жалела маленького шехзаде.

— Госпожа, какая-то хатун только что вошла в покои шехзаде.

Нериман, мечтательно наблюдавшая за природой через окно, вскочила с дивана и изумленно уставилась на Байрама. Он не смотрел на нее — смотрел в пол.

— Что ты говоришь? Какая еще хатун? — воскликнула Нериман. — Ты и имя ее не знаешь? Ты отвечаешь за гарем, Байрам!

— Простите, госпожа, — неуверенно ответил Байрам, — но шехзаде лично велел подготовить ее. Не мог же я ему сказать, что вы запретили!

— Проклятье! Я хочу знать обо всем, что происходит в моем дворце, и вовремя! Понятно? — Нериман злобно уселась на диван, налила попить, но так сильно сжала чашку, что она разбилась в ее руке. Байрам испугался, увидев кровь, хотел помочь, но Нериман закричала: — Оставь! И позови мне Ахсен.

Нериман разглядывала рану и думала, пока ждала Ахсен. Кто бы там ни был в покоях Баязида, она не посмеет тягаться с Нериман. Все знают, — они уверены, — что она сделала с Хаджер. Хаджер просто исчезла, словно никогда не существовала; Нериман стерла ее с лица земли. И это такая большая тайна, что даже Байрам и Ахсен не посвящены во все подробности. Кто-то даже говорил, что Нериман, пока жила в одном дворце с Махидевран, научилась у нее коварству, или что они провернули это вместе. Только зачем это могло понадобиться Махидевран? Никого не волновало. Все считали, что она настолько злобная, что ей все равно, кого убить. И вот у Баязида появляется новая наложница. Стоит ли Нериман ожидать очередного покушения?..

— Почему тебя так долго не было? Где ты ходишь? — Ахсен удивленно смотрела на окровавленную руку, поэтому Нериман поторопила ее: — Говори!

— Я уже все знаю, госпожа, — ответила она. — Ее зовут Фатьма. Ту наложницу.

Нериман с трудом дождалась утра, всю ночь сидела на диване, не сомкнув глаз. Она должна была посмотреть в лицо этой хатун! Кто она такая? Наконец, вошла Ахсен, сообщила, что хатун только что вышла. Нериман встала в коридоре, возле дверей в свои покои, положив руки на перила, и стала ее ждать, высокомерно глядя вниз — на этаже фавориток больше никто не жил, и завистливые наложницы за спиной бросали в сторону Нериман ядовитые комментарии, что она недолго будет хасеки-султан. Наконец, наложница показалась, и ее обступили другие любопытные девушки. Потом кто-то заметил суровый взгляд Нериман сверху, и все разошлись.

— Приведи ее ко мне, — сказала она Ахсен и закрылась в покоях.

Те, кто были против Нериман, не были за Фатьму, поэтому, когда они услышали, что госпожа вызывает Фатьму к себе, высокомерно рассмеялись и сказали ей прощаться с жизнью.

— Тебя еще не было в гареме, когда это случилось, — сказала одна из девушек намеренно пугающим тоном. — Нериман-султан так ловко избавилась от Хаджер-султан, что сейчас уже даже никто не помнит, как та выглядела.

— Тише! — вмешалась другая. — Госпожа запретила произносить это имя и пообещала бросить всех в темницу, если услышит его.

— Что значит — избавилась? — спросила Фатьма.

— Говорят, она вытолкнула ее из окна, а потом купленный ею стражник подобрал труп и выбросил его в мешке в Босфор.

— По частям.

— Глупости! Она похоронила ее заживо прямо в дворцовом саду Топкапы. По ночам до сих пор слышатся ее крики!

— Перестаньте сплетничать! — сказала еще одна девушка.

— А что еще делать? Скучно!

— Змея поплатилась за все, что сделала, — продолжила та. — Она наняла разбойников! Карета перевернулась! Только Аллах знает, что пережила Нериман-султан. Она чудом осталась жива.

— А никто Хаджер здесь и не жалеет, — хмыкнула девушка.

— Шевелись! — Грубая калфа схватила Фатьму за локоть, поэтому она не услышала продолжение жуткой истории, а девушки, которые только что это выдумали, захихикали. Ахсен, стоя на лестнице, покачала головой и решила не передавать госпоже все эти слова.

Фатьма шла на этаж фавориток, словно на казнь. Что же будет? Неужели эта злая девушка тут же убьет ее? Фатьма в гареме недавно, и она совершенно не понимала его правил. С другими девушками она не подружилась, и никто не мог даже просветить ее. Нериман тоже не знала, что будет. Она гордо восседала на диване, ожидая таким образом произвести впечатление, но в душе она волновалась. Шехзаде резвились в другой комнате.

— Наведи порядок в моем сундуке с украшениями, — холодно велела Нериман, внимательно наблюдая за наложницей, присевшей в поклоне. Та не смотрела на нее в ответ, но все равно чувствовала, что она источает гнев. Фатьма не хотела, чтобы ее выкинули в Босфор, тем более, по частям, поэтому послушно стала выполнять приказ. Ахсен следила за ней.

— Мама!

Маленький Осман бросился к ней на колени, а следом прибежал его брат. Каждый раз, когда Осман называл ее мамой, сердце будто царапало. Осман еще плохо говорил. Его понимали только Нериман, Ахсен и иногда Баязид. Все-таки Баязид проводил с детьми не так уж много времени, в отличие от Нериман, у которой не было других занятий. Иногда Нериман каталась на лошади — Баязид лично выбрал ей коня, но она редко могла посвящать себя этому хобби. Центром ее жизни стали дети.

— Валиде! — Орхан был старше на два года, но не настолько взрослым, чтобы знать, что Нериман Осману не мать. — Когда мы пойдем гулять? Мы устали сидеть в комнате!

— Хочу лошадку, — только и сказал Осман.

— Папа сказал, что можно будет посидеть на твоей лошади, — сказал Орхан.

— В другой раз посидим, львята мои. — Нериман обняла обоих шехзаде, а потом снова посмотрела на Фатьму, только что о ней вспомнив. Только глядя в глаза сыновьям, она понимала, что в этом мире на самом деле важно.

Заметив, что Фатьма закончила, Нериман зашла в комнату, заперлась и, вдруг разозлившись, сорвала покрывало с постели и бросила на пол. Вернувшись к Фатьме, она сказала:

— Еще нужно прибрать в комнате.

Фатьме пришлось повиноваться — Нериман стояла и наблюдала, как она заправляет постель. А потом Нериман сказала:

— Ты хорошо справилась. Я беру тебя в услужение.

Фатьма бросила испуганный взгляд на Ахсен, но та жестом велела ей убрать посуду со стола. Когда та вышла, Ахсен сказала:

— Что подумает шехзаде Баязид, госпожа?

— А что он может подумать? — резко ответила Нериман. — Я не могу выбрать себе служанку? Дети растут, мне требуется больше помощи, а ты одна не справляешься.

— Внимание!

Все мужчины во дворе должны были отвернуться, потому что Нериман вышла на улицу вместе с шехзаде. Осману еще рано было залезать на лошадь, но вот Орхан уселся на коня с помощью Байрама-аги.

— Махмуд-паша? — Нериман стояла в стороне в одиночестве, пока дети играли. Ахсен отвлекала Османа, которому тоже хотелось на лошадь.

— Нериман-султан. — Паша легко кивнул и встал рядом.

— Мы не виделись несколько месяцев. Тогда ты еще был просто агой, а теперь так быстро продвигаешься по служебной лестнице.

— Повелитель счел нужным включить меня в совет дивана, — ответил Махмуд-паша.

— Тебе действительно повезло, что на меня тогда напали разбойники, и ты лично распутал это дело, — сказала Нериман.

— Что вы, госпожа? — Махмуд опустил голову. — Аллах милостив, и вы не пострадали серьезно.

— Шехзаде Баязид теперь очень доверяет тебе. Даже рекомендовал тебя повелителю.

— И я буду обязан ему до конца жизни, госпожа, — кивнул Махмуд-паша.

— Так какими судьбами ты здесь?

— Я хотел сообщить шехзаде, что повелитель собирается во вторую кампанию против Персии. Как вы знаете, госпожа, недавно было подписано перемирие с Габсбургами, — сказал Махмуд-паша. Нериман внимательно слушала. Паша, с тех пор, как они познакомились, докладывал ей обо всех делах в государстве. — Но сейчас к нам движется войско Тахмаспа, так как его брат Алкас-мирза перешел на сторону Османской империи.

— Аллах-Аллах, это же будущий муж Фатьмы-султан! Теперь понятно, почему он решил стать зятем династии. Держи меня в курсе. А что сейчас происходит в Манисе, тебе известно?

— Ничего особенного. Только… ходят слухи, что, когда повелитель отправится в поход на Персию, он оставит шехзаде Селима регентом в Стамбуле.

Паша направился с известием к шехзаде, а Нериман кивнула Ахсен, чтобы она подошла. Она сказала:

— Ты получаешь известия из Манисы? — Ахсен грустно покачала головой, а Нериман вздохнула и сказала: — Значит, либо нас рассекретили, либо ты подобрала недостаточно верных людей. Все плохо. Я хочу, чтобы ты нашла девушек, которые готовы пожертвовать жизнью ради восшествия Баязида на трон, Ахсен.

Ахсен вместе с Байрамом-агой занялись этим вопросом. Ахсен в гареме почти столько же, сколько и Нериман, но вот Байрам уже давно стал евнухом во дворце и успел обзавестись многими знакомыми.

— Осман называет тебя матерью.

Теперь Нериман приходила в покои Баязида так часто, как хотела, объясняя это тем, что его хотят видеть дети. Если Баязид мог отказать Нериман, то он точно не смог бы отказать любимым сыновьям. Орхан и Осман носились по комнате и балкону. Хоть они только что зашли с прогулки, энергия у них не заканчивалась до самого вечера. И даже когда приходило время ложиться спать, их не удавалось быстро угомонить.

— Если ты хочешь рассказать ему правду…

— А что именно ты считаешь правдой? — перебил Баязид. — Ты действительно заменила ему мать, Нериман. — Она горько улыбнулась, но промолчала. Эту боль она должна нести до конца жизни в одиночку. А Баязид, покосившись на нее, добавил: — Ты в последнее время много ешь. Ты скоро сообщишь мне приятную новость?

— Не знаю, — бросила Нериман и взяла еще немного мяса. — Но, возможно, приятную новость тебе сообщит кто-то другой, — ядовито добавила она.

Баязид удивленно моргнул, а потом усмехнулся. Нериман не видела — недовольно смотрела в тарелку. Он сказал:

— Она ведь вышла отсюда только пару часов назад… А ты уже все знаешь.

— Ты поручил мне свой гарем, — сказала она и посмотрела ему в глаза, — и это значит, что даже мышь в нем не проскочит без моего ведома.

— Я ценю твои старания, но ты помнишь, о чем мы договаривались, Нериман-султан? — весело сказал Баязид. — Одна женщина — один раз. Таковы порядки. Ты ведь не собираешься устраивать погром?

— Я мать твоего сына, — серьезно ответила Нериман и снова опустила глаза, — и не могу больше так опозориться.

— Надеюсь, ты действительно так думаешь, — сказал Баязид и неуверенно посмотрел на нее.

Нериман быстро отказалась от затеи сделать Фатьму своей служанкой — она не хотела видеть ее вовсе и, тем более, возле своих детей! А потом по гарему разнеслись радостные вести — Фатьма-хатун беременна! Нериман была вне себя, но правила есть правила, и пришлось лично раздать всем халву, шербет и золото, а потом еще послать счастливое письмо в столицу, ведь она отвечает за гарем. Унизительно! Баязид гордился своей хасеки. Переступив через себя, она делает то, что требуется, больше не поступает так безрассудно, как раньше, не устраивает сцены ревности и держится с видом, достойным госпожи, и при этом продолжает беззаветно любить его. Он не говорил, но он считал себя самым везучим человеком на свете. И он понятия не имел, какая буря творится у нее в душе.

— Проклятье! — вскричала Нериман, оставшись вечером одна. Схватив подсвечник, она швырнула его на пол. На грохот прибежал Байрам-ага. — Мы ее отравим, Байрам. — Нериман нервно мерила шагами комнату и сжимала в руке стакан. Но даже ее злость не могла погнуть металл. Наверное, поэтому Нериман и взяла его. — Может, никто ничего и не поймет. Она сейчас так много ест, ты бы видел! Сплошная головная боль для поваров. Вдруг удастся списать ее смерть на болезнь желудка?

— Что вы, госпожа? — изумился Байрам, пока Ахсен убирала беспорядок. — Подозрение сразу падет на вас.

— Ты прав. — Нериман устало села. — Я и сама не знаю, что говорю. У нее родится девочка, даст Аллах, и тогда я буду спокойна. — Вздохнув, она добавила: — Ты говорил, что знаешь одну гадалку. Я хочу сходить к ней.