Строя воздушные замки на камне (гет)

Едва выйдя из дома Лили, Северус аппарировал в Жгучий переулок. Домой совершенно не хотелось, а здесь часто собирались те, кто подвизался в Темных искусствах. Тут никто не посмотрит на его занятия косо — он ведь только пытался помочь, исцелить...

И никто не назовет убийцей.

Северус побрел вперед; несмотря на пальто, его била дрожь. Это укромное местечко находилось в Хаксби — совсем недалеко от Дорни, но воздух тут казался еще холоднее, словно каждая его молекула примерзла к месту. Северус и сам не знал, куда направляется; миновал паб и книжный магазин — и там, и там он был завсегдатаем, — но не остановился и дошел до самого конца переулка, где тот упирался в мутновато-зеленый пруд. Тут было только одно заведение — "Дом историй" мадам Аполлин. Однажды он его уже посещал.

Тогда стояло лето — которое заглядывает даже в такие уголки, как Жгучий переулок, и пруд окружали заросли рогоза и камыша, и вода в солнечном свете казалась изумрудной. Северус как раз доказал свою преданность Темному Лорду в первый раз, и Пожиратель по имени Эндрю Раффорд, называвший себя потомком темного волшебника Немо Элдрича, привел его сюда, прознав, что у Северуса никогда еще не было женщины.

— Ничто не сравнится с женщиной после хорошей драки, — сказал тогда Эндрю таким тоном, будто предлагал прошвырнуться до паба. — Вот увидишь.

И Северус согласился, потому что стал Пожирателем, и Лили все равно была для него потеряна. А еще — потому, что хотел позабыть о том, что случилось двумя часами ранее под мрачными сводами Министерства.

И ему это даже удалось — ненадолго, пока одна из лучших местных девочек ласкала его, умело и равнодушно, и в комнате ярко светило солнце и висел запах очищающих заклятий. Но потом Северус подумал о Лили, и больше с Эндрю не заговаривал.

Он и сам не понимал, отчего пришел сюда сейчас — посреди зимы, когда пруд замерз, а семена камыша уснули до весны в земных глубинах. Что ему нужно? Он не знал, но поднялся по ступенькам и вошел через парадный вход.

В холле оказалось темно и пусто, только из-за дальней двери доносились обрывки какой-то мелодии. Время от времени слышался смех, хихикали женщины. Казалось, этому холлу не будет конца; Северус вздохнул с облегчением, когда добрался до главной залы, хоть там и гремела музыка. Из маггловской стереосистемы — композиция "Velvet Underground". Вот вам и чистота крови...

Довольно долго на него никто не обращал внимания. В центре комнаты танцевали две девушки — извивались, то растворяясь в пучках света, то появляясь снова. Высокий юноша, худощавый и бледный, со скучающим видом подпирал стенку и играл с монетой, заставляя ее парить над ладонью. Рубашки на нем не было. Потом раздвинулись расшитые блестками занавески, отделяющие дальние комнаты, и в залу ступила рыжеволосая девушка — у Северуса сжалось сердце, но она ничуть не походила на Лили: тонкое, худое лицо и такое же тело.

И тут он заметил в углу еще одну девушку — та небрежно развалилась в плюшевом кресле, сидела боком, перекинув ноги через подлокотник, и, запрокинув голову, покачивала ступней в такт мелодии. Волосы у нее были темные, но Лили всегда слушала записи именно так: закрывала глаза и двигалась вместе с музыкой.

Северус пересек комнату и подошел к ней. И даже не успел ничего сказать — девушка подняла голову и улыбнулась:

— Привет, парниша. Видок у тебя — словно копыта сейчас отбросишь.

— Что?

— Разбитое сердце? — она указала пальцем на свою грудь и повернулась в кресле, усаживаясь по-нормальному. — По этому я спец.

Северус не ответил, и девушка наклонилась вперед и прищурилась — так, словно его оценивала.

— Так кого тебе? Погодь, ща угадаю... блондинка? Чистокровная, типа как пташка не твоего полета?

А затем ее черты расплылись и подернулись рябью, и она преобразилась в платиновую блондинку с надменным лицом, высокую и стройную; ее волосы были убраны наверх — похожую прическу носили в семье Лестрейнжей. Даже одежда, и та стала другой: теперь на ней была мантия, со вкусом подобранная и дорого выглядящая.

Северус выронил свой саквояж. Тут — и вдруг такой талант?..

— Нет? — и заговорила она тоже иначе: четкая дикция, безупречная речь — как у дамы из высшего света. — Значит, кто-то из школы. Спорю, ты учился в Хогвартсе. Как и я, пока меня оттуда не выгнали, — ее фигура опять пошла зыбью, а голос дрогнул и сменил тембр. — Гриффиндорка? — улыбнувшись, девушка подняла на него взгляд. Она снова изменилась: веснушки, коротко подстриженные каштановые волосы и красная квиддичная форма...

— Прекрати, — сказал Северус. Та недовольно выпятила губы.

— Дорогуша, если они тебе не по нраву — просто покажи мне снимок, — и потянулась вперед, явно собираясь погладить его по щеке, но Северус схватил ее за руку и не дал к себе прикоснуться... и рукав его мантии сдвинулся к локтю, обнажая предплечье.

Она увидела Метку — и все исчезло: и квиддичная форма, и короткая стрижка. Перед ним сидела прежняя девушка: темные спутанные волосы, почти прозрачный пеньюар и бледное, испуганное личико.

— Так ты из этих, — прошептала она.

Северус одернул рукав. На него глядели расширившиеся и стеклянные от страха глаза. Фоном играла музыка — пульсировала монотонно, и он невольно задумался, заметил ли кто-нибудь что-нибудь, а если да, то есть ли кому-то до этого дело? И еще — о том, что когда-то на последнем курсе он мечтал внушать другим страх; считал, что если его будут бояться, а не презирать, то весь мир распахнет перед ним свои двери, и что в этом и заключается счастье.

Больше он так не думал.

— Не бойся меня, — произнес наконец Северус.

Затрепетав, девушка покачала головой — из стороны в сторону, всего один раз; так делают, когда умоляют.

Северус подобрал саквояж и зашагал прочь. Очистил мысли — закрыл разум такими плотными щитами, что даже сам ничего за ними не видел. Миновал холл, слепой и глухой ко всему вокруг, и вышел из борделя; остановился на крыльце — холод словно приморозил его к месту.

Он не сразу заметил, что пошел снег.