Строя воздушные замки на камне (гет)

Северус сидел в гостиной в штаб-квартире Ордена и мрачно глядел на приготовленный Дамблдором чай. Заварочный чайник, печенье на серебряной начищенной тарелочке — типичные хорошие манеры воспитанного чистокровного старика.

Темный Лорд никогда не поил его чаем.

Дамблдор вошел в комнату и наложил свое заглушающее заклятье. Затем сел в кресло напротив Северуса и налил себе чаю. Спросил:

— Северус, вы что-нибудь будете?

— Нет.

Дамблдор кинул в чашку кусочек сахара и размешал.

— Вы сказали, что все прошло благополучно. Я так понимаю, Волдеморт поверил в вашу преданность?

— Да, — Северус вспомнил, как Темный Лорд пообещал ему смерть в случае разоблачения. "Не о том волнуешься, Том", — подумал он самодовольно. — Он считает — вы не знаете, что я Пожиратель смерти. Я в некотором роде... поспособствовал этому его заблуждению.

Дамблдор одобрительно кивнул, но Северус срать хотел на его одобрение.

— Он хочет, чтобы я занимался вербовкой новых Пожирателей. И снабжал его новостями.

— Так я и предполагал. Я подготовлю для вас сведения, которые вы сможете использовать для дезинформации.

— Хорошо. Не хотелось бы прямо на месте высасывать из пальца всякую хрень. Кстати, имейте в виду: создать ложное воспоминание — лучший способ что-то до него донести. Он любит... покопаться у меня в голове.

На лице Дамблдора что-то такое промелькнуло — словно бы чуть расширились глаза, слегка дрогнул подбородок. Миг — и все исчезло, вернулось обычное безмятежное выражение. Но Северус успел заметить эту перемену.

— Что, удивлены? — фыркнул он.

— Только оттого, что вы ему это позволяете.

— Демонстрирую верность своей клятве, — он откинулся на спинку стула, раздумывая, что бы еще такого сказать, чтобы сбить с Дамблдора эту раздражающую невозмутимость. — Когда-то мне это даже нравилось. Ждал и предвкушал, можно сказать.

Черт. Не сработало.

— Я готов помочь вам в создании ложных воспоминаний, — произнес Дамблдор таким тоном, словно не услышал ничего особенного. — Боюсь, что Майлер не обладал вашими навыками в данной конкретной области; возможно, это и объясняет его...

— Провал? — подсказал Северус. — Пытки? Долгую и мучительную смерть?

Дамблдор взглянул на него:

— Вы хотели сообщить мне что-то еще?

Обмануть его было бы легко. Конечно, Северус не стал бы так поступать — из-за Лили и Гарриет, но как же это было просто, если сравнивать с Темным Лордом. Никаких ложных воспоминаний, никаких возведенных в сознании стен. Только сделать честные глаза и тщательно подбирать слова.

Ничего удивительного, что Темный Лорд побеждает.

— Он хочет, чтобы я стал деканом Слизерина, — сказал Северус. — В основном чтобы упростить мне вербовку.

Дамблдор погладил бороду.

— Это большая ответственность, — заметил он. — Стать деканом целого факультета.

— Да неужели? Такая же большая, как шпионить на ваш сраный Орден Феникса?

Дамблдор даже улыбнулся:

— Да, тут вы меня уели. Но это ответственность другого рода — заботиться о благополучии ваших студентов.

— Ну, я подумывал взять пример со старины Слагги и первым делом основать клуб для юных талантов. Что скажете, Дамблдор? Пусть остальные загибаются? Этот гад даже не помнил по именам половину тех, кто учился со мной на Слизерине.

Дамблдор больше не улыбался — его глаза стали серьезными.

— Вам это не идет, Северус.

Северус не понял, к чему он это сказал, но на всякий случай решил оскорбиться и мрачно уставился на директора.

— Но все же я думаю, что назначить вас деканом Слизерина — важный шаг на пути к доверию Волдеморта. Кроме того, эта должность позволит вам расположить к себе родителей ваших студентов. Среди них так много тех, кто тесно с ним связан...

— Вы, вероятно, удивитесь, — огрызнулся Северус, — но за этими масками скрываются не только слизеринцы.

Дамблдор хлопнул глазами. Что это — еще один проблеск удивления?

— Я столько раз видел, как ваши бесценные гриффиндорцы расправляются с невинными жертвами. Пресловутая гриффиндорская отвага — как она кстати, когда нужно ворваться ночью к предателям крови и взять их в постели тепленькими. Хлебом не корми — дай ринуться навстречу опасности, — он ухмыльнулся. — Именно по этой причине Темный Лорд собирает их вокруг себя — как хаффлпаффцев за их верность до гроба, причем гроба того, на кого укажет хозяин. А самые страшные заклинания создают равенкловцы.

В комнате повисла тишина — только мерцало на стенах заглушающее заклятье. Ни Северус, ни его собеседник не шевелились.

— То, куда нас распределяют, — наконец произнес Дамблдор, — не предрешает нашу судьбу.

— Не замечал за вами прежде таких взглядов, господин директор.

— Возможно, вы неверно их поняли, — легко ответил Дамблдор. А затем добавил: — У вас все, или вы хотели сообщить мне что-то еще?

Северус нахмурился — он даже не признал свою неправоту. Вот скотина...

— Это все.

— В таком случае, я полагаю, сейчас самое время для урока магии.

— Что-что? — Северус выпрямился на стуле и вытаращился на него во все глаза. — Думайте что хотите, но я могу применять любые заклинания, просто предпочитаю...

— Речь не о Темных искусствах, — перебил его Дамблдор, — а о вашем патронусе.

О. Ну конечно же...

— Призывать патронус умеют все члены Ордена Феникса. Защищаться с его помощью для вас может быть опасно...

— Что, правда? И как я сам не догадался?

Дамблдор не ответил на выпад.

— ...но вам все еще нужно как-то поддерживать связь с другими членами Ордена.

— Какими еще "другими"? Я думал — обо мне не должен знать никто, кроме вас, и вы, черт побери, прекрасно понимаете, что я не стану рисковать и общаться через него с Лили.

— Не с Лили — со мной, — директор улыбнулся. — Да, в основном вы будете оставаться в Хогвартсе, но я хочу быть уверен, что вы сможете со мной связаться, если по каким-то причинам окажетесь где-то еще. Если вам потребуется помощь или что-то в этом роде.

Северус фыркнул.

— И это пойдет вам во благо, — добавил Дамблдор.

— Во благо? Это же просто заклинание.

Тот пожал плечами:

— Возможно. Вы когда-нибудь пробовали его вызывать?

— Конечно нет, — Северус скривил губы. — Меня больше занимали проклятия и сглазы для борьбы с ними.

— И как, получилось?

— Вы же сами знаете, что нет.

— Возможно, если бы вы научились его вызывать, — заметил Дамблдор, — то преуспели бы в этом. Хотя, должен признаться, я очень рад, что у вас ничего не вышло.

"И я тоже", — подумал Северус, хотя ни за что бы не признался в этом вслух. Только не ему.

— Это заклинание напоминает шахматы, — продолжал тот, — все кажется понятным, пока не попробуешь сам.

— Какая там инкантация? — Северус достал палочку и принялся катать ее в пальцах. Конечно, он не раз слышал, как это делает Лили, но точные слова припомнить не мог — то ли Экспекта Патронус, то ли Экспектум Патрона, то ли как-то еще...

— Экспекто Патронум, — подсказал Дамблдор.

Северус взмахнул палочкой:

— Экспекто Патронум!

И — ничего.

— Боюсь, что этого недостаточно, — заметил Дамблдор. — Вы должны вызвать в памяти какой-то счастливый момент — что-то, что много для вас значит...

Северус замер; пальцы крепко сжали палочку. Вот лицемеры — да они же практикуют Темную магию! От этой мысли впору было злорадствовать, и все же...

— Я не стану жертвовать воспоминаниями о ней, — он заговорил низко, угрожающе. Так, как говорят Пожиратели.

Какое-то мгновение Дамблдор не сводил с него глаз — а потом вдруг расхохотался. В груди поднялась волна ярости; Северус вскочил на ноги — резко отодвинутый стул проскрежетал по полу.

— Не смей надо мной смеяться! — рявкнул он. — Я тут только из-за нее, ты, старый маразматик! — он наставил палочку на Дамблдора, целясь ему в грудь. — Прекрати!

Дамблдор перестал смеяться.

— О, Северус, вы не так меня поняли. Я не стал бы смеяться... над вашими чувствами к Лили. Никогда — я лишь... Заклинание Патронуса не Темная магия, Северус. Да, его питает сила вашего воспоминания, но когда вы вызываете патронус, то тем самым закрепляете эту сцену в памяти. Она не пропадает — наоборот, становится более живой и яркой. Так, как если бы все случилось вчера, а не много лет назад, — он склонил голову — с его лица исчез даже намек на недавнее веселье.

Северус опустил палочку. Кровь все еще стучала в висках, словно от злости, но он не злился — наоборот, испытывал странное глухое спокойствие. Он превращал воспоминания в магию с тех самых пор, как был подростком, и это всегда означало их утрату. Но в том, что описывал старик, не было никакой жертвы. Ничего темного.

— Вы уверены? — тихо и холодно уточнил он, хоть и так уже знал ответ.

— Я никогда бы не попросил вас расстаться с Лили, — сказал Дамблдор. — По крайней мере, навсегда.

Северус отвел взгляд от его лица — перевел его вниз, на свою палочку. Да, он знал ответ на свой вопрос, но не знал, что старик ответит на него именно так.

— Попробуйте еще раз, — добавил Дамблдор.

Северус сделал глубокий вдох. Он не закрылся наглухо окклюменцией, и воспоминания текли к нему, не причиняя боли, невесомые, словно пушинки одуванчика: как он впервые увидел Лили, как впервые с ней заговорил... Как они нашли свою заветную полянку в лесу и вместе делали уроки. Как Лили сказала: "И я тебя тоже", когда он признался ей в любви. Как он впервые познал ее тело, как увидел тот светящийся завиток, который вырастет и станет их ребенком...

Он поднял палочку и взглянул на Дамблдора:

— Если я потеряю это воспоминание — я вас убью.

— Договорились, — бодро согласился тот.

Северус сосредоточился на Рождестве. Трансфигурированная рождественская ель, светящиеся гирлянды разбрасывают по стенам разноцветные блики, как в калейдоскопе. Тепло от камина, тепло от тела Лили — уже потом, когда она просто лежала, уткнувшись ему в шею, и тихонько повторяла, что любит его. Если бы не эта дурацкая война, если бы в мире не было ни Пожирателей, ни Темного Лорда, сейчас она была бы рядом, и их ждало бы еще много лет, дюжины таких же праздников...

— Экспекто Патронум! — воскликнул Северус, взмахнув палочкой. Ее кончик замерцал знакомым белым светом, но что-то мешало остальному патронусу, Северус чувствовал эту пульсацию в голове. Тоска по ней — она теперь далеко, и это отравило все мои воспоминания.

— Твою же мать! — он нахмурился, опуская палочку. — Нет, я не смогу.

— Все могут.

— И я бы смог, если бы здесь была Лили.

Дамблдор взглянул на Северуса задумчиво и ясно — и доброжелательно, как преподаватель на студента.

— Тогда убедите себя, что она тут.

Северус рассмеялся.

— Ну же, Северус. Вы создаете ложные воспоминания и притворяетесь перед Волдемортом — неужели вы не можете притвориться перед самим собой?

Эти слова задели в Северусе какую-то струнку. Убедите себя, что она тут... вы создаете ложные воспоминания...

— Вы хотите, чтобы я применил окклюменцию?

— Только поначалу. Чем чаще вы будете пользоваться этим заклинанием, тем проще оно вам будет даваться. Я бы не советовал полностью полагаться на окклюменцию...

— Вас послушать, так нельзя полагаться ни на что, что работает.

Северус снова вызвал в памяти Рождество, но при этом мысленно возвел высокие стены, отгородился ими ото всего, кроме этого воспоминания — и оно стало его единственной реальностью, единственным ощущением: Лили и переполнявшее его тогда чувство счастья. Тело сделалось невесомым, душа — чистой и прозрачной, как новехонькое стекло.

— Экспекто Патронум! — снова повторил он, и комнату заполнил белый свет, настолько яркий, что в глазах на миг потемнело. А потом сияние померкло — и в центре комнаты стояла лань.

— Лили? — ахнул Северус — палочка выпала у него из рук и покатилась по полу. Лань повернулась к нему, взглянула глазами Лили, и он уже ждал, что вот-вот услышит ее голос — далекий и искаженный...

— Северус, — позвал Дамблдор. — У вас получилось.

— То есть? Это же... — и тут до него дошло: у них с Лили одинаковые патронусы.

— Не понимаю, — сказал Северус. Рождество все еще стояло перед глазами — сияло даже ярче, чем прежде. — А это вообще нормально?

— Один патронус на двоих? Да, иногда.

Лань моргнула и начала растворяться в воздухе. Без нее в комнате стало темно как ночью.

— Что это значит? — спросил Северус.

— Что именно?

— Мой патронус! — повысил голос он. — То, что он такой же, как у нее!

Казалось, Дамблдора этот вопрос позабавил. Северусу захотелось его ударить, но тут тот сказал:

— Это значит, что вы ее любите, только и всего. Что она — ваше счастье.

Северус изумленно вытаращился на него — а затем плюхнулся на стул. Сердце его громко стучало. От заклинания все еще кружилась голова; он никогда не уставал так от магии — разве что от Темной... Вот только на самом деле он не устал, скорее... расслабился. На душе был мир и покой. Воспоминание проигрывалось перед глазами снова и снова; хотелось задержаться в нем и не пускать в себя настоящее.

— Ничего удивительного, что у вас с Лили один и тот же патронус.

Северус вскинул голову — и, не удержавшись, скривился в презрительной усмешке:

— Вот как? Вас не удивляет, что я ее люблю? — усмехнулся еще шире. — Что я вообще способен на любовь?

— Нет, — ответил Дамблдор. — Это нисколько меня не удивляет.

Ошеломленный этим ответом, Северус отвернулся от него — глядел на то место, где появился его патронус, и вспоминал Рождество.