Строя воздушные замки на камне (гет)

Лили вступила в Орден Феникса в октябре, за две недели до Хэллоуина. И на первом же собрании столкнулась с Джеймсом Поттером, который пришел туда с женой — симпатичной блондинкой — и маленьким сыном.

— Эванс! — он заметил ее сразу, еще с порога. Пару раз моргнул, покачал головой. — То есть Лили. Рад тебя видеть.

— Джеймс, — произнесла она, и какое-то мгновение они просто смотрели друг на друга и молчали. Лили ждала, что он вот-вот скажет что-нибудь о Севе, но нет. Ничего подобного.

— Ну, как ты? — спросил он.

— Неплохо — насколько это по нынешним временам вообще возможно, — она перевела взгляд на Джоани, его жену. В Хогвартсе та играла за сборную Хаффлпаффа — была ловцом, а на последнем курсе начала встречаться с Джеймсом. До Лили, конечно, доходили слухи о ее беременности — они до всех доходили. Мальчику на вид можно было дать около года; Лили вычла девять месяцев и невольно задумалась, где он был зачат. На Астрономической башне? Среди розовых кустов? Хотя, строго говоря, это вообще не ее дело.

— Джоани, — она повернулась к жене Джеймса. — Какая приятная встреча.

— Да, я тоже рада тебя видеть, — Джоани улыбнулась и переступила с ноги на ногу. Малыш моргнул. — Его зовут Лоуренс. Ларри.

Лили ему улыбнулась — но на лице ее, должно быть, что-то такое отразилось, потому что Джеймс сказал:

— Мы стараемся не оставлять его одного. Ну... ты понимаешь.

— Ох. Ну конечно.

— Мы подумали, что так будет безопасней всего, — Джеймс и Джоани переглянулись, обменялись нервными улыбками, и Лили неожиданно стало их жаль. Да, Джеймса она всегда недолюбливала, но маленький ребенок сейчас — когда всем так страшно, и никто не может сказать, что принесет завтрашний день... Она и представить себе такого не могла. О чем задумывался Джеймс по вечерам, когда укладывал сына спать? Обо всех этих ужасах? Лили так надеялась, что нет; надеялась, что он смотрит на свое дитя и видит перед собой будущее — и мир, над которым больше не нависает тьма.

Малыш Ларри агукнул, и в комнату вошел Альбус Дамблдор.

— Рад видеть, что вы все сегодня вовремя, — сказал Альбус, и по комнате прокатились смешки — так, будто он сказал что-то забавное. Лили нахмурилась — в чем соль шутки, ей никто не объяснил.

— У нас в Ордене пополнение, — продолжил он. — Очередная выпускница Хогвартса. Училась, разумеется, на Гриффиндоре.

Снова смешки — Лили нахмурилась еще сильнее.

— Шучу, само собой. Лили, Лили, не надо стесняться, — Альбус протянул к ней руку, и она подошла ближе и встала рядом с ним. Аудитория взорвалась аплодисментами — от хлопков у Лили зазвенело в ушах, но она заставила себя улыбнуться и принялась украдкой изучать залитое розоватым светом помещение. Знакомых лиц оказалось много, больше половины. С кем-то она вместе училась, кого-то видела на фотографиях в газетах.

Лили невольно задалась вопросом, кто из них ее узнал.

И кто при этом подумал: "Это та девочка, которая дружила с Северусом Снейпом".

— ...выдающаяся ведьма, — доносились до нее слова Альбуса, — талантливая и преданная нашему делу...

Она всматривалась в их лица, ожидая увидеть проблески сомнения. Но размытый свет не позволял ничего разглядеть — только яркие, широкие улыбки, словно примерзшие к губам.

"Что я тут делаю?" — спросила себя она.

Хотя где-то в глубине души и сама уже знала ответ. С того момента, как закончилась школа, прошло целых полтора года — полтора года, прожитых в тоске и таких метаниях, каких она прежде и вообразить бы себе не смогла. Но это решение было принято без колебаний. Так было правильно. Потому что вот уже полтора года она существовала по инерции — день за днем шла на работу, в ателье в Шипастом переулке, потом обедала в пабе на улице Веселых Мыслей и наконец возвращалась домой, в свою квартирку, чтобы весь вечер курить сигарету за сигаретой, глядеть в круглое закопченное окошко и слушать по радио старые печальные мелодии. Из ее мира словно начисто исчезли все краски — остались только в прошлом, в воспоминаниях. Там отливала зеленью трава на их любимой полянке, а от учебника по зельям в его руках пахло дымом и пергаментом... Но она устала от прошлого. Прошлое мертво.

Как и он.

А если Пожиратели победят, то и настоящее умрет тоже.

И однажды Лили осознала, что не может больше отсиживаться дома и наблюдать из окошка за полыхающей снаружи войной. Она должна сражаться.

— Похлопаем еще раз, — сказал Альбус, — чтобы показать, как мы ей рады.

И снова грянули аплодисменты. Альбус наклонился и прошептал: "Пойдемте, нужно покончить с представлениями" — и галантно подхватил ее под руку.

Лили напомнила себе, что надо улыбаться. Это не слишком-то отличалось от работы, где девушки должны были прямо-таки лучиться дружелюбием, не то Бетти Вэйн, портниха и владелица ателье, мигом приложила бы их заклятьем перманентной улыбки.

"Я сражаюсь, — подумала она. — Я уже сражаюсь".