Строя воздушные замки на камне (гет)

— Вы уверены? — переспросил Дамблдор.

— Конечно! — отрезал Северус. — Черт возьми, я сам там был!

Дамблдор одарил его этим своим особенным взором — за минувший год Северус более-менее научился в них разбираться. Поначалу они все казались одинаковыми — одно и то же безмятежное спокойствие в голубых глазах, но если знать, куда смотреть... Тонкие морщинки, лучиками разбегающиеся от крыльев носа и уголков глаз; то, как старик сжимает губы, — все это позволяло безошибочно читать по его лицу. Северус решил, что это что-то вроде окклюменции по-дамблдоровски... но тогда его способность эти взгляды расшифровывать — это что-то вроде легилименции.

Сейчас Дамблдор казался обнадеженным. Северусу захотелось приложить его каким-нибудь проклятьем.

— Ведьма, которая сделала предсказание, пыталась держать его в тайне, — добавил он. — Но Сами-Знаете-Кто уже много лет отслеживает всю информацию о пророчествах — даже я об этом слышал, уже давно. Но раньше это ни к чему не приводило. — Он нахмурился. — А теперь — привело.

— Это прекрасные новости, — сказал Дамблдор. — Вы же это понимаете, да?

— Прекрасные? Были бы прекрасные, если бы эта полоумная кинулась со своей новостью к вам, а не молчала все это время как рыба. Темный Лорд пришьет мальчишку, и мы окажемся в полной жопе.

— Не стоит так выражаться, — автоматически упрекнул его Дамблдор — как будто разговаривал со студентом. Северус брезгливо скривился.

— Волдеморт еще не знает, о ком это пророчество?

— Он подозревает, что о Лонгботтомах.

Дамблдор моргнул, на мгновение переменившись в лице. Северусу все еще нравилось выводить его из равновесия, хотя сейчас это удовольствие и казалось сомнительным.

— Но до конца он не уверен?

— Они подходят под все критерии, — сказал Северус. Он не стал упоминать, что кое-какую информацию Темный Лорд узнал от него — несколько месяцев назад, во время доклада об обстановке в Ордене. Он тогда упомянул, что у Лонгботтомов родился сын, и теперь думал — надеялся — что эту ошибку еще не поздно исправить.

Дамблдор откинулся на спинку кресла.

— Да. Похоже, что так, — произнес он, теребя кончик бороды.

— Я так понимаю, вы собираетесь отправить их в убежище?

— Разумеется, — Дамблдор рассеянно взглянул на спящий портрет. Как всегда, на стенах лежало заглушающее заклинание, и экс-директора давно уже не пытались подслушать их разговор.

— Думаете, этого хватит?

— Для Лили же хватило, — заметил Дамблдор.

Внутри полыхнула ярость — жгучая, иррациональная и угасшая так же быстро, как вспыхнула. "Не смей ее в это впутывать!" — хотелось закричать Северусу, но где-то в глубине души он понимал, что злится на самого себя — за то, что рассказал Темному Лорду про мальчишку Лонгботтомов, и теперь Лили снова в опасности.

— Темный Лорд за Лили не охотится, — сказал Северус.

Дамблдор безмятежно взирал на него.

— Вы должны мне позволить — я что-нибудь придумаю, найду контрзаклинание... То есть вы их, конечно, спрячьте, но Сами-Знаете-Кто использует Темную магию, и мы не можем пренебрегать...

Дамблдор предупреждающе вскинул руку:

— Хватит. Северус, нам нельзя прибегать к Темной магии — это только привлечет внимание Волдеморта, и...

— Оно уже привлечено! — воскликнул Северус. — Он знает про ребенка Лонгботтомов и уже принял решение, и если его поисковые заклятья сработают, несмотря на все ваши чары Сокрытия, это будет конец всему.

Конец Лили. И Гарриет. Они мое все.

— Он не сможет их найти, — возразил Дамблдор. — Это могущественная магия, одни из сильнейших известных мне чар. Мы уже давно их используем — вы еще учились в школе...

Северус поднялся, отодвигая стул. Портреты на стенах встрепенулись.

— Оставьте этот снисходительный тон! — рявкнул он. — Это не ваши мысли читает Темный Лорд. Не вы шпионите за ним на собраниях — и не у вас горит рука от его вызовов.

Дамблдор глядел на него.

— Почему я должен так рисковать? Вы ведь даже меня не слушаете! — он стиснул руки в кулаки. — Вы так до усрачки ненавидите Темные искусства — если Лили из-за этого погибнет, я вас собственными руками прикончу.

— Северус, — тихо произнес Дамблдор.

— Всего доброго, директор, — отрезал Северус. — Меня ждут горы студенческих работ — даже от этого идиотизма больше проку, чем от наших разговоров.

Он развернулся на каблуках и, кипя от бешенства, поспешил вон из кабинета. Дамблдор не стал ни догонять его, ни окликать. Даже не послал за ним свой чертов патронус. И прекрасно.

Северус вихрем пронесся по пустым коридорам до своего подземелья. За это время в его кабинете ничего не изменилось: на столе все так же возвышались аккуратные стопки студенческих эссе, в углу все так же побулькивало Оборотное зелье — он занимался им ради самообразования.

Проверять Северус ничего не собирался — пусть гаденыши подождут, все равно их работы ужасны. В прошлый раз он просто подбросил всю стопку в воздух и с помощью магии расставил оценки наугад. Разницы никто не заметил. Так что он прошел в спальню и запер за собой дверь. Достал из-под матраса колдографию — ту самую, которую Дамблдор отдал ему год назад, в день, когда родилась Гарриет.

На ней была Лили — прижимала к груди их дочь. Чистенькую, розовенькую малышку; ее глаза были закрыты, а на крошечной головке виднелся редкий темный пушок. Лили выглядела счастливой — разрумянившаяся, взъерошенная, с мокрыми от пота волосами. В ее глазах была усталость, но всякий раз, как Северус брал снимок в руки, она поворачивала к нему голову и улыбалась.

— Прости меня, Лили, — прошептал он. Ее улыбка померкла — Лили склонила голову набок, словно спрашивая, что стряслось.

— Я сумею тебя уберечь. Хочет того Дамблдор или нет.

Он убрал колдографию назад под матрас — хранить ее на виду было слишком опасно из-за всех этих бесчисленных слизеринцев, которые бегали к нему из-за каждого пустякового заклятья. Достаточно, чтобы кто-то увидел ее и задумался, отчего их противный старый преподаватель держит у себя снимок красивой женщины с ребенком — и обмолвился об этом папаше-Пожирателю, и тогда...

Нет. Ни за что.

По-хорошему, от колдографии следовало бы избавиться, но у Северуса не хватало на это духу, так что он оставил ее у себя, но запрятал подальше и оградил с помощью чар, доставая только по ночам.

Впрочем, так он поступил не только с колдографией, но и кое с чем еще. Со свитками и с книгами, которые сложил в сундук и задвинул в случайно обнаруженную нишу в стене. Они были посвящены Темной магии — Северус не хотел оставлять свои сокровища в Паучьем тупике, но не мог допустить, чтобы студенты или преподаватели, которые тоже устроили из его комнат проходной двор, заметили у него на полках такие книги.

Он достал из сундука самую любимую из них — старый учебник, принадлежавший еще его матери. Бог весть, где она его раздобыла — она ведь тоже училась в Хогвартсе. И тем не менее, как отправная точка эта книга была весьма полезна, поскольку давала общее представление о Темных искусствах, со всеми их подводными течениями и исключениями из правил, какие существовали в этом семействе заклинаний.

Северус и сам еще толком не знал, что именно ищет. Пролистал главу об охранных чарах, но все они казались слишком простыми — начальный уровень, в свое время он и сам их использовал, чтобы защитить Лили. Как ни грустно это признавать, Дамблдор, похоже, в чем-то прав: Темная магия — по крайней мере, определенные заклинания — и впрямь могла привлечь внимание Темного Лорда. Членов Ордена, и вдруг прячут с помощью подобных чар? Да он тут же обо всем догадается.

Кроме того, следовало считаться и с Дамблдором: нужно было такое заклинание, которое он не заметит и не сможет связать с Северусом. Дамблдор, скорее всего, так и так ничего бы ему не сделал, особенно если бы его идея в конце концов спасла жизнь Лонгботтому-младшему, но слушать его нотации не хотелось.

Отбросив в сторону учебник, Северус взялся за другие, более сложные книги — как он знал, в них имелись разделы, посвященные охранным чарам и использованию Темных искусств для защиты. Он вчитывался в слова, водя пальцем по побледневшим строчкам на ветхой сероватой бумаге. Мысли мелькали одна за другой — и что-то занозой сидело на самом краю сознания, зародыш какой-то идеи...

Он развернул свитки, пробежался по ним глазами. В основном это были исследования и статьи, написанные за последние тридцать лет; в книги эта информация еще попасть не успела.

Один из свитков был о любви.

Как Северус и говорил Лили в лесу в тот день, который перевернул всю его жизнь, этот вопрос вызывал среди темных волшебников жаркие споры. Многие не могли поверить, что такая сентиментальная банальщина способна свести на нет всю их магию. Но Северус собственными глазами видел, что это возможно. Он упал на колени в снег и вложил в свои слова всю любовь, на какую только был способен, и побочные эффекты от тех неудавшихся Авад развеялись как дым.

Любовь. Слово крутилось в голове, абстрактное и почти утратившее смысл. Любовь...

Отбросив свиток, Северус улегся на спину на кровать. Уставился в неприветливо-серый потолок — там, словно водоросли, шевелились зеленоватые тени. И принялся размышлять о Темных искусствах.

Они во всем превосходили ту магию, которой пользовался Орден... хотя чары Сокрытия, надо отдать им должное, и были способны на многое, но только потому, что базировались на принципах Темной магии. Доверить другому свой секрет, попросить, чтобы он взвалил на себя груз этой тайны... Это ведь тоже в некотором смысле жертва. Принесенная из любви к другому.

Жертва подпитывает магию — это и давало Темным искусствам такую силу. А любовь служила своеобразным противовесом, потому-то чары Сокрытия и работали так хорошо. Но и у них имелось слабое место: они требовали доверия. Если Лонгботтомы доверятся не тому человеку, они окажутся беззащитными перед Темным Лордом и его заклятьями, и Северус хотел быть готовым к такому развитию событий.

Если мальчишка Лонгботтомов умрет, Темный Лорд победит. А если он победит, Лили и Гарриет обречены. Сам Северус останется жить — в том смысле, что если и погибнет, то не от руки Темного Лорда: его будут считать героем, шпионом, который помог победить великого Альбуса Дамблдора.

И все-таки в каком-то смысле он умрет. Тихо и почти незаметно.

Любовь, вертелось у него в голове. И жертва...

Любовь.

Жертва.

Любовь.

Жертва...

Он мысленно повторял эти слова снова и снова, и в конце концов уснул, прямо на неразобранной постели, среди книг по Темным искусствам и со снимком Лили и Гарриет под матрасом — и продолжал строить планы даже во сне.