Silentium (джен)

Нейлин и, вызвавшийся проводить ее, Краун двигались в сторону парковки. Жизнь, пусть и не земная, кипела вокруг, проносясь неудержимым потоком по причудливым изгибам тротуаров, плавно изгибающихся белоснежными лентами, опоясывающими хрупкие на вид паруса небоскребов. Вся архитектура Тессии, если не вспоминать действительно древние постройки, выглядела, как лепестки диковинных цветов — хрупкой и воздушной. Однако, мало кто из прохожих имел желание остановиться на минутку и просто понаблюдать за колыбелью одной из древнейших цивилизаций галактики. Оценить грациозный симбиоз между неудержимой быстротой действий и решений, и степенной основательностью, присущей столь долгоживущей расе.

Как бы то ни было, ни Краун, уже не раз бывавший на этой планете, ни молодая азари, родившаяся здесь же, не спешили предаваться любованием местными видами. Мысли обоих были, в данный момент, далеки от подобного времяпровождения.

— Теперь я понимаю, что она имела ввиду, когда называла это расследование «естественным интересом». И то, что у нее был допуск к материалам расследования... Она ведь родственник, — рассуждала вслух азари.

— Не только, — прокомментировал Краун.

— То есть?

— Еще допуск дается выжившим в катастрофе.

— Да, точно. То есть она тоже была на этом «Волкове»?

— По нашим инструкциям, первыми в спасательные шлюпы сажают детей, а военных и экипаж последними. Насколько я знаю, при посадке в шлюпы их еще и разнесло толпой. Алекс попала в один из первых шлюпов, а Кира и Макс в последний, — Краун тяжело вздохнул и, покачав головой продолжил: — Я удивлен, что спустя столько времени, она все же решила поднять архивы.

— А все же, почему вы молчали?

— А что мне следовало рассказать? То, что ее родители погибли не сразу, а сперва полгода помучились в жутком подобии Освенцима? То, что на момент смерти ее мать была беременна? Или, может, поведать, как ее отец сгорел заживо?.. — шумно выдохнув через зубы, мужчина несколько раз сжал кулак, чтобы успокоиться. — Поначалу я думал рассказать, но только когда Алекс подрастет... Потом Академия — еще ряд неприятных событий. Я просто не нашел момент, а позже и вовсе решил, что не стоит бередить прошлое. Видимо зря, — уже спокойно, но с затаённой горечью в голосе, пояснил Майк.

— Мне она этого не рассказывала.

— И не рассказала бы. Хочешь совет?

— Конечно.

— Алекс оттачивала свое остроумие на психологах. Так что если хочешь быть ей другом и не получить вагон острот, не пытайся влезть к ней в душу. Мне и так уже не следовало так откровенничать.

— Буду иметь ввиду. Жесткий человек, — прокомментировала азари.

— Кто? Алекс? Подобрее большинства тех кто улыбается вам каждый день, — усмехнулся старик.

Посадив Нейлин в свободное такси, Майк попрощался и двинулся к арендованному недавно кару. Не то чтобы он планировал много перемещаться, но необходимость зависеть от общественного транспорта действовала ему на нервы. Доехав до госпиталя и припарковавшись так, чтобы видеть ворота, Майк закурил.

Он помнил, как прибыл в порт в Берлине, куда прибывали выжившие на «Волкове». Помнил, с каким необычайным внешним спокойствием десятилетняя Алекс сошла с трапа и направилась в зону встреч. Лишь глаза выдавали нечеловеческую боль.

«До чего же ты похожа на «Ирландца» сейчас. Его тоже всегда выдавали только глаза», — подумал в тот момент Краун, вспоминая ее отца.

Время шло, со временем девочка почти избавилась и от этого, компрометирующего ее профессионализм, признака. Подготовка N7 давала о себе знать.

Краун знал, что Алекс точно на него не обижена, и зла не держит, но все же ждал и боялся ее возвращения. Он должен был предугадать, что она не упустит возможность узнать все до конца. Было бы лучше, если бы она узнала всё от него... В спокойной обстановке, в кратких сухих формулировках, а не через погружения в воспоминания не совсем здоровой азари и лицезреть все это, считай, наяву! И теперь он чувствовал себя виноватым.

Майк и Макс Картер дали друг другу взаимное обещание приглядеть за семьями, если с кем-то из них что-нибудь случится. Это нормальная практика среди людей в погонах. Когда Макс и Кира пропали без вести, Краун без колебаний отправился в Берлин забрать их дочь. Жена Майка, Люси, отнеслась к этому с пониманием, к тому же она давно хотела третьего ребенка — девочку, но здоровье не позволяло. Краун не стал разводить сопли, выражать свое сочувствие или говорить, что понимает, какие чувства Алекс испытывает. Все было понятно без слов, а если еще точнее: без слов — понятнее. Также он не стал скрывать, что из-за специфики его работы, жизнь в одной семье будет непростой, а так же, что он берет Алекс не только как приемную дочь, но и как помощника. Она согласилась без колебаний.

Девочка освоилась быстро. Вероятно, сказалось воспитание родителей. Она быстро нашла общий язык с младшим сыном Майка — Лютером. У них была разница в возрасте всего два года. У Лютера была врожденная способность к владению любым оружием, которое попадало ему в руки, и потрясающие способности к стратегии охраны. У Алекс же быстро обнаружились способности в технике. В десять лет она могла без проблем ассистировать энергоинженеру в электрификации колонии, в двенадцать — собрать и наладить мейнфрейм под ВИ, в четырнадцать — полностью отвечать за работоспособность электрических и информационных систем. Посоветовавшись со старым знакомым, Андерсоном, Майк предложил воспитаннице попробовать поступить в Академию имени Гриссома. Поступила. И даже с успехом закончила.

Дети в колониях быстро растут и дело тут не в климате. Условия вечного дефицита и постоянной угрозы нападения пиратов заставляют быть ответственным, причем не только когда родители смотрят. У колоний свои законы и своя мораль.

Чего только стоит обучение двенадцатилетних детей владению оружием. У любого не колониального детского психолога или педагога волосы встанут дыбом. А в колониях это разумная забота. Дежурство часовым, под присмотром старшего, в четырнадцать лет. "Попахивает жестоким обращением с детьми!", только вот, в колониях, это не только лишняя возможность вздремнуть взрослым, но и часть обучения колониста. Или, скажем, дежурство в патруле с шестнадцати лет, естественно, в случае соответствия этой должности. Однако, «соответствие» должно быть неоспоримым. Майк никогда бы не доверил оружие и патруль криворукому или, тем более, тупому тинэйджеру. На счастье, такой режим был только до момента, когда колония начинала считаться рентабельной и могла позволить себе не только хорошие условия жизни, но и хорошую охрану... К сожалению, на этом работа Майка заканчивалась, и он вместе с семьей отправлялся на новый пустырь «посреди Великого Нигде», чтобы превратить его в оплот цивилизации. Краун уезжал раз за разом, но его наследство, в виде квалифицированных колонистов, давало свои плоды: новые месторождения полезных ископаемых и успешно отбитые атаки пиратов.

Старший сын Майка, Грант, имел таланты совсем другого рода. Он умел обращаться с деньгами, во всех смыслах этого слова. Он мог не только преумножать фонды колоний, но и привлекать инвесторов, тем самым беря средства фактически из ниоткуда. Он умудрился убедить сотрудничать ЭкзоГени и Альянс в создании одной из колоний. За что младший брат по-доброму подкалывал Гранта на тему наличия в его жилах еврейской крови.

Со временем Алекс и Лютер сработались настолько, что понимали друг друга почти без слов. Майка и Люси это несколько удивляло, так как даже с родным старшим братом такого взаимопонимания не было, как с неродной ему Алекс. Позже крепкая долгая дружба переросла в нечто другое.

Потом Ахиллес. Погибли все. И оба сына, даже его жена, которая и оружия в руках не имела. Его Люси. А ведь врачей даже на войне не убивают. Случайный снаряд из вражеской гаубицы и эта истина была опровергнута. Осталась только Алекс.

Краун увидел, как Картер прошла через въезд на парковку, это выдернуло его из воспоминаний и он, быстро потушив сигарету, спрятал бычок. Майк не хотел, чтобы Алекс знала, что он вернулся к старой привычке.

— Ну, что проветрилась? — спросил старик.

— Есть немного, — ответила Картер будничным тоном.

— Ты извини, просто не думал, что ты решишь копаться в этом. А рассказывать так... — Краун на секунду запнулся, подбирая слова, — не лучшая тема для беседы.

— Да, ничего. Это ты извини, мне не следовало так срываться, да еще и на людях.

— Ну, срываться — это громко сказано. А вот то, что ты той азари вообще ничего не сказала о цели визита, это несколько… Не кошерно.

— Мы едва знакомы.

— Возможно, но в эту больничку без связей мало кого пускают, чтобы они не говорили. А твоя новая знакомая провела тебя по блату. Могла бы хоть в общих чертах пояснить… Думаешь не поняла бы?

— Поняла бы. А ты-то тогда каким раком в этот желтый дом прошел? — сменила тему Картер.

— В свое время дал наводку на протеанские руины одной местной энтузиастке-археологу. С тех пор, можно считать, у меня здесь связи.

— Ты надолго здесь?

— Нет, завтра рано утром отбываю на Ахиллес. Теперь у нас будет еще и хорошее оборудование в больницах.

— Больницах? — уточнила число Картер.

— Давно уже. Недавно третью, на сей раз детскую достроили.

— А ты я вижу, все же закрепился там.

— Да, я уже староват чтобы строить все с нуля, да и помогать мне некому. Вернешься, можем попробовать освоить что-нибудь в Терешкове или Гагарине. Мне нужна «правая рука».

— Боюсь, я пас. Извини. Теперь мое место в Альянсе.

— Понимаю. Жаль, правда… — мужчина задумчиво пожевал губами. Не то чтобы он действительно надеялся, но, несомненно, он бы хотел для нее более спокойной судьбы. — К слову. Книги я привез. Тут Маркес, Булгаков, Мартин, помнится, ты его уважала, — поспешил он сменить тему, открывая багажник и доставая увесистую связку.

— Да, спасибо, дядя Майк, — поблагодарила Картер принимая ценный для нее груз.

— Двадцать второй век на дворе, а ты все еще читаешь с бумаги, — усмехнулся старик.

— Хоть, что-то в этом мире вечно. И от бумаги глаза меньше устают.

— Знаю. Сам такой же. Что странно для закоренелого колониста. Надеюсь, теперь ты умеришь свою активность, хоть до той поры, пока тебе повязки не снимут?

— Как ситуация позволит. Буду сидеть тише воды, ниже травы. А там увидим.

— Не переусердствуй. Посмотри достопримечательности. Это чудное место. Когда тебе еще такая возможность выпадет?

— Твоя, правда. Все хотела спросить: Дерейя даже сейчас толком не смогла рассказать все словами, несмотря на то, что хотела. Как ты до нее достучался? И как на нее вышел?

— Просто провел с ней гораздо больше времени. Я не говорил, но когда ее нашли на Прометее, мой старый знакомый из Альянса, Климов, связался со мной и сообщил, что нашли выжившую, вероятно, с «Волкова» и, что ее собираются перевезти сюда, когда состояние стабилизируется. Я вызвался «волонтером-санитаром», а Климов провел меня на борт, где я смог аккуратно и дозированно ее расспросить. Надо признать, это было схоже прогулке по минному полю, не знаешь где взорвется... Но, в конце концов, мозаика сложилась. Ты как? Держу пару путешествие по чужому, да еще и нестабильному, сознанию — то еще удовольствие.

— Да уж, на любителя. Благо в мое она явно не лезла.

— У азари подобный способ общения это отдельная статья. Про азари из колоний в моем полку была поговорка: «Чтобы влезть под юбку хватит дня, чтобы приблизиться к душе может не хватить и жизни».

— Здесь Тессия.

— И воспитание совсем другое, — с готовностью кивнул Майк.

— Что и хорошо, и плохо, — хмыкнула Картер, устраивая поудобнее свой портативный библиотечный фонд.

— В смысле?

— Взять хотя бы мою медсестру. Заходя, каждый раз здоровается, обращается уважительно, а сама внутри трясется... В одной палате с N7... Цветочное дитя, что рвется в колонисты, а сама, не то что пороху, пыли-то не нюхала! Не всегда можно прожить на одной планете и не высовывать оттуда носа. Сам ведь знаешь, что мир вокруг не так радужен и имеет склонность все самое чистое втаптывать в грязь.

— Да. Но, как не парадоксально, мне жаль слышать это от тебя, Алекс. Ладно, мне пора. Выздоравливай. И… Помни мое предложение относительно «правой руки» в силе. Твои мозги и твои руки могли бы приносить больше пользы, чем просто выколачивание дури из пиратов и гетов.

Старик сел в автомобиль и направился к порту. Он знал, что дома его ждут, хотя и не те, о ком Краун мечтал больше всего на свете. Майк надеялся, что когда-нибудь Алекс все же вернется на Ахиллес. Он вложил душу, чтобы превратить это место в гордость человеческой расы, колонию с достойным уровнем жизни. Это было его наследие. И своим единственным наследником он считал именно Алекс.

Картер проводила взглядом удаляющуюся точку в небе, пока та не влилась в поток себеподобных. Она совершенно не чувствовала себя обиженной или расстроенной... Картер уже давно научилась отделять мысли и чувства, поэтому, погрузившись в первые, она напрочь забыла о последних. А времени подумать у нее было достаточно: после той встречи с опекуном и новых свалившихся на нее фактов, она долго бродила по набережной. Не было никаких истерик или пинаний урн, просто механическое движение по городу. Спокойствие восстановилось достаточно быстро, но возвращаться сразу её не тянуло. Вот и оставалось только думать... Или отключить мозг и просто созерцать белоснежные кружева небоскребов и подвесных садов.

«Действительно, прекрасный мир», — мысленно согласилась с Нейлин Картер, — «Но это место явно не для меня».

Вынырнув из воспоминаний, Картер вновь поправила норовящую сползти стопку литературы.

Сверху красовался старенький и потрепанный томик Булгакова. Пухлый сборник содержал на своих страницах несколько небольших рассказов и два его титана: «Собачье сердце» и «Мастер и Маргарита». Их Картер читала еще в Академии и решила освежить память. Снова убедиться, что каждый раз эти произведения воспринимаются по-разному и что поднимаемые в них темы еще более вечны, чем бумажные книги.