Middle (джен)

За ланчем разговор вертелся, в основном, вокруг квиддича — по следам подаренного Тедди комикса. Гарри с удовольствием рассказывал о своём знакомстве с Уиспом — конечно, опуская его обстоятельства, но детей они и не интересовали — и о его племяннице и её замечательном коте. Тедди, конечно, тут же заявил, что им непременно нужно с ними познакомиться, и Миллисент его поддержала. Она вообще буквально смотрела ему в рот и почти всё за ним повторяла, и Гарри, глядя на неё, совсем не был уверен в том, что Лестрейнджу бы это понравилось. С другой стороны, зато она стала куда живее и свободнее, а Тедди, в свою очередь, совсем не обращал внимания на её протезы.

Когда после десерта Андромеда отпустила детей, и те убежали — оба, и Миллисент тоже бежала, и вполне уверенно! — поиграть на улице с собаками, Гарри осторожно вернулся к той теме, с которой сегодня начал:

— Меда, ты ведь знала всех трёх братьев Лестрейнджей? — она кивнула, и Гарри продолжил: — А какими они были? Двое других?

— Почему тебя вдруг это заинтересовала? — вопросом на вопрос ответила она.

— Не вдруг, — возразил Гарри. — Я давно… почти что с самого начала хотел тебя про них спросить, но почему-то забывал и отвлекался каждый раз. А теперь помню — и ведь надо начинать когда-то. Так какими?

— Разными, — ответила она. — Два старших более-менее похожи… по крайней мере, так казалось: один темперамент, да и внешне сразу было видно, что они в близком родстве. Рабастан другой… он внешне больше в мать, ну а характером… они его очень избаловали, — она качнула головой. — Младший и талантливый — ему прощалось всё или почти всё. Родольфус очень опекал его.

— А Дольф? — наверное, Гарри не стоило так фамильярно говорить, но Андромеда ничего ему не возразила:

— Меньше, но, пожалуй, тоже. Впрочем, в этом не было нужды: Руди вполне справлялся. Он в целом очень склонен опекать… своих. Дольфу это не нравилось, и они порою ссорились.

— А Рабастану?

— Он считал, что так и надо, — ответила она, скорее, грустно. — Он привык, что мир крутится вокруг него. Думаю, поэтому у них с Беллой не заладилось.

— Она его не опекала? — усмехнулся Гарри.

— Нет, конечно, — она тоже усмехнулась. — Хотя, как ни странно, она это умела. Но они никогда не могли поделить Руди. А у него не выходило разорваться. Ему бы брата отпустить, но… — она снова покачала головой. — А Дольф сам вырвался. Ушёл из-под опеки и из дома — он ведь сразу после школы уехал в Академию, и после снимал жильё… пока они не сели. Тогда он вернулся.

— Он не жил здесь, когда… — Гарри хотел было сказать «напали на Лонгботтомов», но в последний момент подумал, что это будет неуместно — но Андромеда поняла его и ответила:

— Нет. Но бывал, конечно.

— Я просто думал… это странно, — признался Гарри. — Когда он был уже аврором, как они общались?

— Формально ведь до смерти… первой смерти Волдеморта их ни в чём не обвиняли, — сказала Андромеда. — Все всё знали, но доказать было нельзя. Не знаю, как они общались — я тогда его не спрашивала, мне было немного не до этого. И мне тогда было слишком тяжело слышать про Беллу — а как без неё? И мы с Дольфом просто об этом не говорили. Потом, конечно, когда всё это случилось с Алисой и…

— Бабушка! — в столовую, где Гарри с Андромедой всё ещё сидели за кофе, ворвался Тедди. — Бабушка, там снег! Снег!

— Идём, — она встала и, улыбнувшись, предложила Гарри: — Выйдем?

Она хлопнула в ладоши, эльф принёс им с Гарри по тёплому плащу, и они вышли на улицу, где и вправду шёл настоящий снегопад, под которым радостно прыгали и носились дети и собаки. Андромеда наклонилась, слепила снежок и кинула его в Тедди — и тот завизжал восторженно и немедленно ответил ей. Завязалась битва, и Гарри в какой-то момент охотно дал Тедди, и даже немножко Миллисент, повалить себя и закидать мокрым липким снегом.

Домой он вернулся в отличном настроении и немедленно утащил Джинни гулять под снегопадом. В Лондоне его, правда, не было — пришлось аппарировать на побережье, и там они прогуляли до вечера, перебираясь из одного маленького городка в другой. В одном из них они и пообедали, и домой вернулись уже поздно, уставшими и счастливыми.

В понедельник Гарри не то что опоздал, но пришёл в отдел лишь в полдевятого, когда все уже были на местах.

— А вот и мистер Поттер, — поприветствовал его Сэвидж. — Мы уж не чаяли дождаться.

— Простите, — покаянно попросил Гарри, впрочем, не слишком серьёзно относясь к происходящему: он, в конце концов, не опоздал. — Я очень виноват.

— После совещания пойдёшь в архив, — Сэвидж отлеветировал к нему пергамент. — Архив Комиссии по Совам и Тритонам. Добудешь список тех, кто сдавал экзамены экстерном — нужных нам годов рождения.

— Добуду? — осторожно переспросил Гарри и услышал в ответ дружный смех.

Что ж, ладно…

В архив Комиссии Гарри пришёл, как ему казалось, готовый ко всему. Ну что его могло там ждать? Очередной бюрократ и тысяча бумажек? Запрос на каждое из дел? Как будто он не видел бюрократов!

Но кого он точно не ожидал увидеть — это ворона. Большая чёрная птица сидела на стойке и при виде Гарри наклонила голову, внимательно его разглядывая.

— Здравствуйте, — вежливо и невозмутимо сказал Гарри.

— Здравствуйте, — прокаркал ворон, склоняя голову на другую сторону и делая шаг к Гарри. Это было настолько неожиданно, что тот остановился, но постарался как можно спокойнее сказать:

— Мне нужен архивариус. У меня запрос на данные из архива.

Ворон сделал пару коротких прыжков к краю стола и застыл там, выразительно приоткрыв клюв, и Гарри, честно сказать, растерялся. Если это был какой-то розыгрыш, то он мало того что будет выглядеть редкостным придурком — это-то он как-то пережил бы. Но он нарушит с десяток правил и инструкций, и хорошо, если всё это будет стоить ему просто выговора.

Ворон нетерпеливо каркнул и переступил с лапы на лапу, словно поторапливая Гарри, и тот, пообещав себе, что если это закончится для него выговором, высказать всё Сэвиджу и остальным в глаза — потому что о подобных вещах всё же следует предупреждать! — подошёл и отдал ворону запрос. Тот сомкнул свой клюв, развернулся и улетел куда-то влево за шкафы.

Вернулся ворон быстро, уже без запроса, и, громко каркнув:

— За мной! — описал над головою Гарри круг и снова скрылся за левыми шкафами. Гарри оставалось только следовать за ним, и он, свернув за птицей, оказался в конце — или в начале — длинного-длинного коридора, образованного высокими шкафами и напоминающего какое-то ущелье. Они с вороном шли довольно долго, пока тот вновь не свернул влево, и когда Гарри сделал то же самое, он неожиданно оказался в крохотном кабинетике, где едва не столкнулся, или, вернее, едва не прошёл сквозь призрака в старинном сюртуке. При жизни это был высокий плотный мужчина с густыми усами и бакенбардами и пышной шевелюрой, и сейчас он занимал собой, наверно, четверть кабинета, в котором ещё помещалась лишь старинная конторка. Впрочем, кабинетом это место можно было назвать весьма условно: стенами здесь служили всё те же бесконечные шкафы.

— Так-так, — проговорил призрак. — Мистер Поттер. Что ж. Вы, видимо, стажёр.

— Да, сэр, — ответил Гарри, улыбаясь. Ворон, между тем, уселся на конторку и важно наблюдал оттуда за беседой.

— Так-так, — призрак очень внимательно его оглядел. — Ну что ж. Для чего вам эти данные, мистер Поттер?

— Ищем волшебников подходящего времени рождения, — ответил Гарри.

— Так-так, — призрак посмотрел на ворона. — Что ж. Это можно. Клаус вам поможет. Клаус, помоги юному стажёру, — велел он ворону. — Однако же мы не сортируем результаты экзамены по годам рождений.

— Я понимаю, сэр, — кивнул Гарри. — Я сам найду. Можно мне увидеть результаты экзаменов экстерном начиная с тысяча девятьсот восемнадцатого года?

— Так-так, — покивал призрак. — Что ж. Это возможно. Клаус вам поможет. Клаус, — он протянул руку к птице, — я думаю, мистеру Поттеру нужны ряды Р и С, шкафы ноль-восемнадцать и так далее. Клаус вас проводит, — сказал он Гарри. — У вас есть, где записать?

— Нет, сэр, — признался Гарри, досадуя, что его не предупредили взять с собой пергамент и перо. Конечно, был блокнот, но…

— Так-так, — покачал головой призрак. Ворон громко и очень осуждающе каркнул. — Что ж. Клаус выдаст вам недостающее. Клаус, выдай мистеру стажёру достаточно пергамента и чернил! И перо, конечно же, перо. Ему ведь нужно чем-нибудь писать.

Ворон поглядел на Гарри так, что тот не удержался от виноватого:

— Извините…

Ворон снова каркнул, осуждающе и возмущённо, очень внимательно оглядел Гарри, а затем раскрыл левое крыло и вдруг ловко выдернул оттуда длинное, отливающее синим чёрное перо и протянул его обомлевшему Гарри. Затем открыл один из ящичков конторки и извлёк оттуда нож. Положил его на конторку, закрыл ящичек, открыл другой и вытащил серебряную чернильницу в виде тыквы, а затем из третьего достал три листа пергамента. Уложив всё это на конторку, ворон снова каркнул и уставился на Гарри.

— Спасибо, — вежливо проговорил тот, подходя к конторке и берясь за нож. Вот теперь он понимал, почему их в академии учили очинять перья. Интересно, знали ли об этом вороне учителя? Или просто такова была программа? Так или иначе, Гарри был за это очень благодарен — ибо как бы он без этого умения выглядел сейчас? Опозорился бы перед вороном! Благородно пожертвовавшим ему своё перо!

Оставшиеся после очинки пера кусочки Гарри убрал сам, чем заслужил благожелательный кивок призрака, и как только он закончил, ворон взлетел и, не оглядываясь, вылетел прочь из комнаты. Гарри, торопливо попрощавшись с призраком, последовал за птицей.

На сей раз они шли дольше, и Гарри подумал, что вот в этом-то архиве он наверняка один заблудится. Потому что все шкафы, хоть и помеченные буквами и цифрами, казались абсолютно одинаковыми, так же, как и ущелья-коридоры.

Наконец ворон уселся на верхушку одного из шкафов и громко каркнул. Видимо, они пришли, решил Гарри, с тоской оглядываясь. Да, вот буква «Р», а вот и цифры «ноль» и «восемнадцать». Что ж, выбора у него не было, и Гарри решительно присел на корточки и, открыв самый нижний ящик, извлёк из него… одну-единственную папку с результатами СОВ, сданными в июле тысяча девятьсот восемнадцатого года некой…

Они что здесь, хранят по одной папке в ящике, недоверчиво подумал Гарри, и решил, что так не может быть. Скорее всего, в восемнадцатом году лишь одна волшебница сдавала СОВ экстерном. Переписав её фамилию и имя, а также указанный в документе адрес, он убрал папку на место, открыл соседний ящик — и вот тут-то понял, почему здесь столько шкафов.

Потому что папка в этом ящике тоже была одна, и на ней тоже стоял одна тысяча девятьсот восемнадцатый год. И пометка — СОВ.