Посмотри в глаза чудовищ (джен)

Картинка побледнела и развеялась.

— Ты действительно помог, — сказал Лестрейндж. — Спасибо. Ты его не видел — но видели Яксли и Джервис. Оба в Азкабане.

— Вы ведь нам поможете разговорить их? — спросила Флэк, и Мальсибер отозвался с равнодушным видом:

— У меня нет выбора.

— Отлично, — начала было Флэк, но Мальсибер продолжил:

— Но есть одна проблема. Я сейчас не могу покинуть это место.

— Какая разница, кого куда везти? — возразила Флэк. — Вы не можете — значит, мы их привезём сюда. И вы не совсем правы, — добавила она. — Вы можете покинуть это место на целых четыре часа. Я полагаю, этого времени достаточно, чтобы вы нам помогли, не так ли?

— Я сделаю всё, что смогу, — пообещал Мальсибер.

Флэк поймала взгляд Лестрейнджа, демонстративно посмотрела на свои наручные часы и заявила:

— За сим я откланяюсь и пойду оформлю нам доставку. Дольф, ты не будешь так любезен забрать Омут?

— Разумеется, — пообещал тот.

Флэк, кивнув всем, вышла, и когда они остались втроём, Лестрейндж сказал:

— Ойген, ты не был обязан это делать.

— Не был, — согласился тот. — Я не сказал бы, но, если я не ошибаюсь, вы не всё нашли. И люди умирают.

— Если повезёт, — Лестрейндж подошёл ближе и присел в изножье кровати. — Иногда они, к несчастью, выживают. Впрочем, иногда и к счастью, — признал он, — но редко.

— Не люблю смерть, — сказал Мальсибер, задумчиво проводя ладонью по краю чаши Омута. — Если это спасёт хоть кого-нибудь, я их разговорю. Во всяком случае, я сделаю всё, что в моих силах. С Джервисом будет попроще — но я не уверен, что он или Яксли знают автора. Лорд, конечно, знал — но он не любил делиться информацией. Спроси ещё Эйвери, — предложил он. — Он мне никогда ни о чём подобном не рассказывал, но он очень много знает — возможно, он сможет чем-нибудь помочь.

— Ты полагаешь…

— Нет, — резковато оборвал Мальсибер. — Нет, он в этом не участвовал — иначе был бы в комнате.

— И ты не предложил бы мне обратиться к нему, если бы подозревал, что это его рук дело, — спокойно закончил за него Лестрейндж.

Мальсибер усмехнулся и кивнул:

— Не предложил бы. Но Эйв обычно занимался несколько иным.

— Это ведь входит в соглашение, — заметил Лестрейндж.

Мальсибер слегка склонил голову к левому плечу:

— Разве? Если кто-то погибает и сегодня, уже нет. Я ошибаюсь?

— Вопрос сложный, — ответил Лестрейндж. — Тут как повернуть. Что ж, я спрошу Эйвери. Спасибо за подсказку и за помощь. Нам пора, — он кивнул на Омут, и Мальсибер, подцепив воспоминание, положил его в один из флаконов. — Позже кто-нибудь из нас занесёт тебе протокол на подпись.

— Всегда пожалуйста, — любезно проговорил Мальсибер.

Когда Лестрейндж с Гарри вышли, тот спросил:

— Вы думаете, этот Эйвери и правда не при чём?

— Я думаю, Мальсибер так считает, — ответил Лестрейндж. — Иначе никогда не подал бы эту идею. В целом, я с ним согласен: это немного не тот профиль, Эйвери никогда не был артефактором. Он без труда может создать заклятье, но артефакты — не его сфера. Хотя быть может всякое. Желаете участвовать? — он улыбнулся, и Гарри закивал:

— Конечно!

— Идёмте и попробуем добыть портал в Пьемонт.

Добывать портал — а, вернее, разрешение им воспользоваться — Лестрейндж, заглянув в отдел, вернулся оттуда с папкой и пошёл к Робардсу один, оставив Гарри ждать результата в приёмной. Вышел он быстро, улыбнулся Гарри и сделал ему знак идти следом.

— Были когда-нибудь в Италии? — спросил он, пока они ждали лифт.

— Я нигде не был, — в возбуждённом предвкушении ответил Гарри.

— Там жарко, — предупредил Лестрейндж. — Пьемонт, конечно, не Сицилия, но жарко. Зато увидите виноградники. И, может быть, попробуете хороший кофе.

Они поднялись наверх, вышли из министерства, огляделись — и аппарировали. Мир схопнулся, а когда развернулся, Гарри окутал горячий, напоенный незнакомыми ароматами воздух. Гарри открыл глаза и огляделся.

Они стояли почти на вершине холма, покрытого рядами невысоких зелёных кустов с резными листьями — виноградники. Они были везде, нечасто перемежаясь стоящими в маленьких рощах домами с красными черепичными крышами и другими рощами, побольше. Воздух был горячим и плотным, и солнце почти обжигало — до сих пор Гарри не думал, что оно может быть таким жарким.

— Август — пик жары, — сказал Лестрейндж, указывая куда-то вбок. — Нам туда. В доме куда прохладнее.

Гарри повернулся — они стояли на гравийной дорожке, ведшей к высоким деревьям, за которыми виднелась черепичная крыша. К удивлению Гарри, ворота были распахнуты, и они с Лестрейнджем спокойно подошли к кремовому трёхэтажному дому с белыми ставнями, большая часть которых была сейчас закрыта. У крыльца лениво развалился большой бело-чёрный кот, не удостоивший гостей своим вниманием.

— Странно, — шепнул Гарри. — Почему ворота открыты?

— У них всегда так, — пожал Лестрейндж плечами. — Здесь живут иначе.

Он взялся за дверной молоток в виде большой ящерицы, и постучал.

Несколько секунд внутри было тихо, а затем дверь распахнулась, и улыбчивая эльфийка проговорила что-то непонятное. На ней было что-то вроде светло-зелёного платья с вышитой на груди виноградной гроздью.

— Buongiorno, — произнёс Лестрейндж. — Британский аврорат. Мы к сеньору Эйвери.

Эльфийка отступила, приглашая их в дом, и исчезла. Зато почти сразу в глубине раздались шаги, и навстречу аврорам вышла высокая седоволосая женщина с резкими чертами лица в светлом с голубой каймой платье.

— Сеньора Кустодини, — поклонился Лестрейндж, и Гарри счёл правильным повторить его поклон. Он ещё не успел оглядеться, и увидел только, что пол довольно просторного то ли холла, то ли прихожей выстлан маленькими коричневыми плитками, а стены просто выбелены. — Это Гарри Поттер, младший аврор. Мы к сеньору Эйвери.

— Его сейчас позовут, — сказала женщина по-английски. У неё был заметный итальянский акцент, но говорила она абсолютно правильно и понятно. У неё было резковатое, но всё ещё красивое, хотя и покрытое морщинами, лицо, и острый, пронзительный взгляд очень тёмных глаз. — Прошу вас пока в гостиную. Кофе?

— Будем вам очень признательны, — любезно проговорил Лестрейндж.

— Значит, вы — Гарри Поттер, — сказала женщина, внимательно глядя на Гарри.

— Да, мэм, — ответил тот — потому что а что тут можно было ещё сказать?

— Фредерика Кустодини, — она подошла к нему и протянула руку, и Гарри пожал её, чувствуя себя при этом немного неловко. Она ответила сильным и уверенным пожатием. — Добро пожаловать в дом Кустодини. В этом доме вам рады всегда.

— Спасибо, — этого Гарри совершенно не ожидал и не то чтобы растерялся, но не нашёл, что ещё ответить. Разве они не должны были бы его… ну… не любить?

— Прошу вас, господа, располагайтесь, — она повернулась и повела их за собой.

Они вошли в ближайшую дверь и оказались в большой комнате, просторной и светлой. Гарри заинтересованно огляделся. Здесь было много окон и мало мебели, а та, что была, показалась ему забавной — особенно стулья, похожие на буквы Х, в верхнюю часть которой положили подушку. Пол был покрыт тоже коричневыми плитками, некоторые из которых были расписаны цветами и птицами. Несмотря на то, что окна были закрыты ставнями, здесь было вполне светло — возможно, потому, что в них било яркое солнце.

— Кофе, — произнесла женщина… сеньора Кустодини, и на большом, покрытом белоснежной скатертью, столе возникли маленькие белые же, уже наполненные чашки, а так же масса тарелок с сыром, ветчиной, булочками и нарезанным на маленькие ромбы, кажется, кексом. — Прошу вас, — она сделала приглашающий жест.

Лестрейндж подошёл к столу и отодвинул тяжёлый стул с высокой спинкой. сеньора Кустодини на него опустилась, и Лестрейндж придержал его, помогая ей устроиться поудобнее. Затем он обошёл стол и сел сам, положив себе на колени салфетку, а папку устроив рядом с собой на соседнем стуле, и Гарри последовал его примеру.

— Вы впервые в Пьемонте? — спросила сеньора Кустодини, взяв чашку и сделав глоток, и Гарри кивнул — от аромата кофе его рот наполнился слюной, которую пришлось срочно сглатывать:

— Да, мэм. Впервые.

— Мы здесь по делу, а не на экскурсии, к сожалению, — вежливо сказал Лестрейндж.

Сеньора Кустодини кивнула.

— Надеюсь, в другой раз вы найдёте время и заглянете к нам просто в гости, — сказала она Гарри. — Мы с радостью покажем вам Пьемонт. И вы тоже, конечно, — добавила она, повернувшись к Лестрейнджу — и Гарри, улучив момент, наконец взял чашку и сделал глоток кофе. Лестрейндж оказался прав: это был лучший кофе, который Гарри доводилось пробовать. Ароматный, горький, едва уловимо отдающий орехами и какими-то фруктами, он был плотнее того, к которому привык Гарри.

— Мы авроры, мадам, — ответил Лестрейндж. — У нас мало выходных, и все их я обычно провожу с дочерью.

— Полагаете, ей здесь не понравится? — осведомилась она, и Лестрейндж слегка улыбнулся:

— Я не знаю. Она ещё не видела Италии. Благодарю вас за приглашение, вы очень добры, — он слегка склонил голову, и Гарри ощутил лёгкий толчок в лодыжку.

— Благодарю вас, — повторил он вслед за Лестрейнджем. — Вы очень добры.

Сеньора Кустодини улыбнулась — и тут Гарри спас вошедший, наконец, в комнату Эйвери. Он был чисто выбрит и выглядел моложе, чем в последнюю их с Гарри встречу. Его длинные пушистые волосы падали почти что до плеч и касались воротника лёгкой бежевой рубашки с недлинными, до локтей, рукавами. Вид у него был слегка заспанный — видимо, несмотря на то, что уже был одиннадцатый час, он недавно, или даже только что проснулся.

— Доброе утро, — сказал он, улыбаясь, правда, не слишком уверенно. — Сеньора Кустодини. Радольфус. Мистер Поттер.

— Мы по делу, — сказал Лестрейндж, салютуя ему чашкой с кофе.

— Не стану мешать вам, — сеньора Кустодини допила свой кофе и встала. Лестрейндж тоже поднялся, и Гарри последовал его примеру. — Хорошего дня, господа.

— Доброго дня, сеньора Кустодини, — ответил Лестрейндж.

Когда она вышла, он сел и, посмотрев на Эйвери, куда менее официально указал на стол:

— Садись с нами. Ты завтракал?

— Нет, я только проснулся, — признался Эйвери, подходя к столу, на котором теперь появились стаканы и графины с водой и апельсиновым соком. — Вы ко мне? Почему?

— Есть вопрос, — Лестрейндж кивнул лежащую рядом с ним папку. — Скажи, тут есть Омут памяти?

— В библиотеке, — Эйвери сел за стол, положил себе на колени салфетку и вопросительно взглянул на Лестрейнджа.

— Давай сначала позавтракаем, — мирно предложил тот. — Как ты живёшь здесь?

— Прекрасно, — Эйвери улыбнулся и, взяв булочку, разломил её надвое. Затем щедро намазал маслом, положил сверху три кусочка ветчины и откусил. — Мне тут всегда очень нравилось. С детства.