Посмотри в глаза чудовищ (джен)

Если с Даймондом Гарри с Лестрейнджем закончили пусть и не быстро, но, по крайней мере, без проблем, то с Челси всё оказалось непросто. Её ничем вроде бы и не опаивали, и память не стирали, но то ли запугали, то ли наложили какое-то пока не идентифицированное ими заклятье — так или иначе, Челси не желала разговаривать ни с кем и твердила только, что ей нужно к Энноре. Успокоить её у целителей не получилось и её пока что усыпили — и немолодая седоватая целительница отказалась пока её будить:

— Мы пока с ней не закончили. Я почти уверена, что какое-то воздействие имело место, и нам нужно время, чтобы его обнаружить. Если вы, конечно, сами нам не скажете.

— Скорей всего, не скажем, — ответил Лестрейндж. — Что же, пускай спит — мы зайдём завтра. Спешки уже нет.

Они неторопливо двинулись к лифтам. Спустились вниз, вышли из Мунго и аппарировали к министерству. В Атриуме было непривычно оживлённо, и только тут Гарри, посмотрев на часы, понял, что голоден: обед уже заканчивался, а встали они все сегодня рано и позавтракали тоже. Однако Гарри очень хотелось увидеть миссис Джервис, а, поскольку Лестрейндж не обнаруживал желания сперва поесть, Гарри решил, что он пока потерпит. Однако сперва они пошли в отдел — и Праудфут их встретил восклицанием:

— Смотрите, что мы там нашли!

Он указал на стол отсутствующего сейчас Сэвиджа, на котором стояло четыре то ли больших деревянных шкатулки, то ли небольших сундучка — деревянных и на вид весьма искусно сделанных.

— У Джервисов? — удивился Лестрейндж, быстро подходя к столу, пока Гарри пытался вспомнить, что ему эти шкатулки напоминают. — Четыре ларца смерти?

— И заготовки ещё, — возбуждённо сказал Праудфут. — На самом деле, их там больше — вон, лежат, — он указал в угол, где стоял тёмный сундук с большим замком — сейчас тот был открыт.

— Очень надеюсь, что здесь все, — Лестрейндж коснулся пальцами одной из шкатулок. — Неиспользованные?

— Похоже, — согласился Праудфут. — Мы не открывали — пусть эксперты смотрят.

— Как интересно, — Лестрейндж взял одну из шкатулок. — Как ты думаешь, сколько такая может стоить?

— Много, — уверенно ответил Праудфут. — Ведь идеальное убийство.

— И началось с члена Визенгамота… вернее, его родственника, — задумчиво проговорил Лестрейндж. — Надо дела поднять.

— Роберт пошёл, — сказал Праудфут.

— И застрял, — засмеялась Гор. — Нет, правда — его уже, наверное, час нет.

— Так четырнадцать дел поди найди, — заметил Праудфут. — Застрянешь тут. Надо было Джона посылать, — он посмотрел на Долиша, и тот кивнул, посмеиваясь.

— Да вернётся, ничего, — Лестрейндж поставил шкатулку обратно. — Боюсь, миссис Джервис вряд ли выберется из Азкабана. Как же мы их не нашли-то в девяносто восьмом? — пробормотал он с досадой. Потом подошёл к сундуку, вытащил замок, откинул крышку и заглянул внутрь. — Детали, — сказал он. — Интересно, кто их собирал… ну что, идём поговорим? — спросил он Гарри.

— Вы обедали? — перебил его Праудфут, и Гарри ответил быстрее, чем Лестрейндж открыл рот:

— Нет!

— Имей совесть, а, — упрекнул Лестрейнджа Праудфут, указывая на Гарри. — Не убежит твой Джервис — мы там чар ещё навесили и на его камеру, и на её. Идите покормитесь.

— Как это было? — спросил Гарри, и Праудфут с удивлением осведомился:

— Что? Как чары вешали? Ну… взяли палочки…

Он засмеялся, и Гарри понял, что никто из них, кажется, не знает о заклятье. Почему же Робардс не сказал им? Или он только Сэвиджу сказал?

— Гавейн не рассказал? — спросил Лестрейндж.

— Видимо, нет, — ответил Праудфут. — Про что?

— Про некое заклятье, — ответил Лестрейндж и спросил у Гарри: — Идём, может быть, и в самом деле пообедаем? Заодно проведаем Урсулу Джервис.

— Какое заклятье-то? — спросил Праудфут, но Лестрейндж лишь загадочно улыбнулся и вышел — и Гарри, скопировав выражение его лица, поспешил за ним.

Гарри очень хотел увидеть миссис Джервис — и немного этого боялся. Он пытался представить себе, что она должна ощущать сейчас — и не мог. Просто не мог: в его голову то, что она сделала с собственной дочерью, просто не вмещалась. Он бы, может, понял, будь это какая-нибудь сторонняя девочка — но она же родила её! И ещё вынашивая, знала, на что обрекает. А сейчас к ней всё вернулось — и она… что? Что с ней было, когда свет померк?

Они дошли до приготовленной для Урсулы Джервис Гарри камеры и остановились. Лестрейндж отпер дверь — ему пришлось немного повозиться с заклинаниями, ворча себе под нос что-то вроде: «Намудрили» — и, открыв её, первым вошёл в камеру.

Урсула Джервис лежала на койке, накрывшись одеялом с головой и отвернувшись к стенке.

— Миссис Джервис, сядьте, — велел Лестрейндж, но она даже не пошевелилась. — Мне бы не хотелось принуждать вас, — сказал он, — поэтому я попрошу ещё раз: сядьте.

Но она не шевелилась. Лестрейндж подошёл к ней и взял за плечо — и Гарри даже сквозь одеяло заметил, как она сопротивляется, не желая следовать за его рукой.

Лестрейндж вопросительно взглянул на Гарри и чуть ощутимо качнул головой. Гарри кивнул, и Лестрейндж убрал руку и сказал:

— У нас есть к вам много вопросов — и вам придётся отвечать на них. Поверьте, для вас самой будет значительно проще сделать это добровольно. Я не предвижу проблем в получении согласия Визенгамота на использования Веритасерума и легиллименции.

Она так и не пошевелилась, и не знай Гарри о заклинаниях, которые бы просто не позволили ей навредить себе, он бы заволновался.

— Мне всё же нужно кое-что проверить, — сказал Лестрейндж, указав на Джервис палочкой и откидывая с неё одеяло, а затем медленно разворачивая её к ним с Гарри лицом.

Глаза Урсулы Джервис были плотно закрыты, и Лестрейндж попросил, не опуская палочки:

— Откройте глаза, миссис Джервис. — Он подождал немного и, не получив реакции, продолжил: — Откройте их сами, или это сделаю я.

Она не шелохнулась, и Лестрейндж указал палочкой на её веки.

Это выглядело жутко. Вроде бы он ничего особого не делал — даже не похоже, чтобы ей было больно, но Гарри едва заставил себя смотреть, как разжимаются мышцы вокруг глаз и медленно поднимаются веки.

Под которыми обнаружились водянистые серо-голубые глаза без зрачков. Одна радужка — и покрасневшие, видимо, от слёз, белки.

Лестрейндж убрал палочку, и Джервис тут же зажмурилась и отвернулась, судорожно натянув одеяло на голову.

— Вашей дочери вернули зрение, — тихо проговорил Лестрейндж, — которое вы у неё отняли. Справедливость восстановлена.

Он развернулся, и Гарри с Лестрейнджем ушли, задержавшись по дороге к лифтам у дежурного и оставив у него запрос на срочное посещение целителя с указанием в качестве желаемой кандидатуры Уингера.

А затем они наконец пошли в столовую, где было уже совсем немноголюдно: у многих отделов в министерстве время обеда было фиксированным, и оно уже закончилось. Правда, и еда осталась далеко не вся, так что им пришлось удовлетвориться бифштексами, которые здесь всегда почему-то получались жёсткими, и жареной картошкой. Впрочем, Гарри было уже всё равно, и, буквально накинувшись на еду, закончил с ней так быстро, что ему пришлось ждать, пока доест Лестрейндж.

— Не смотри на меня, — сказал тот в какой-то момент. — Я часто забываю пообедать — но я старше тебя в два раза, и всегда был к еде довольно равнодушен. Не бери с меня пример.

— Угу, — ответил Гарри. — И вот я уйду — а ты пойдёшь допрашивать Джервиса.

— Это действительно проблема, — согласился Лестрейндж. — Может быть… — он глубоко задумался, пока Гарри старательно давил рвущийся наружу смех. — Возможно, ты бы мог попросить меня немного подождать? Например, сказать, что ты пошёл обедать и хотел бы поучаствовать в допросе?

Гарри всё-таки не выдержал и расхохотался, глядя на невозмутимо-внимательное лицо Лестрейнджа, и пообещал:

— Договорились!

— Я думаю, это должно сработать с остальными, — заметил Лестрейндж. — Возможно, кроме Роберта — но тут по ситуации. Нам предстоит тяжёлый вечер, — предупредил он. — Урсула добром говорить не будет — попробуем с веритасерумом, а там посмотрим. Но разрешение Гавейн добудет… я надеюсь — хорошо если к среде, так что мы начнём с Джермейна. И я думаю, что это будет тяжёлый разговор.

— Может, тебе лучше одному? — спросил Гарри, и Лестрейндж возразил:

— Во-первых, это нарушение протокола. А во-вторых, мы никогда не были не то что близки — мы едва знакомы. Готов?

Они вернулись, и сначала подготовили допросную, заблокировав возможность сделать стены прозрачными или хотя бы услышать, что происходит внутри, а затем отправились за Джервисом.

Тот тоже лежал на койке, но, в отличие от супруги, среагировал на вошедших и послушно встал, позволил заковать себя и пошёл в допросную. Там так же послушно сел — и замер, глядя отсутствующим взглядом то ли перед собой, то ли на свои прикованные руки.

— Тридцатое августа две тысячи четвёртого года, шестнадцать часов восемь минут. Британский Аврорат, старший аврор Радольфус Лестрейндж, младший аврор Гарри Поттер. Допрос Джермейна Джервиса. Два часа назад с Энноры сняли заклинание.

Джервис закрыл глаза и медленно и тяжело вздохнул. Медленно провёл пальцами по скобе, к которой были прикованы его руки, и снова замер.

— Видит она пока не очень хорошо, но это дело времени, — продолжил Лестрейндж. — Ты сам расскажешь, что именно произошло с ней, или нам спросить твою жену?

— Не трогайте Урсулу, — сказал Джервис. — Я сам всё расскажу. Её не трогайте.

— Как скажешь, — согласился Лестрейндж. — Говори.

— Это было в начале восемьдесят второго, — начал Джервис, помолчав немного. — Лорд тогда исчез, и воцарился хаос. Я, конечно, оправдался, и всё вроде стало затихать — а потом твоя родня устроила этот бардак с аврорами… как их… я не помню — и всё закрутилось снова. Кто и где узнал, что у меня метка, я не знаю, но нашёлся мститель, — его лицо на мгновенье исказила ненависть. — Трусливый мелкий пёс — ко мне он не пошёл. Он подкараулил Урсулу и проклял её — и она ослепла. Хорошо, что ей хватило сил и мужества аппарировать домой.

Это его «конечно, оправдался» царапнуло Гарри. Ну конечно же он оправдался — как и все вроде него. И им, конечно же, поверили.

Но куда болезненнее было услышать «бардак с аврорами… как их… я не помню». Гарри понимал, что Фрэнк и Алиса были для Джервиса просто какими-то аврорами, понимал, что прошло уже почти что четверть века, понимал, что тот вообще не должен помнить имя, которое и слышал-то, возможно, только один раз и на чужом процессе — и всё равно это было тяжело. Наверное, потому что Гарри понимал, что при других обстоятельствах этот Джервис запросто пришёл бы сам к ним и убил — и для него они бы оставались «какими-то аврорами», чьё имя ему попросту не нужно и не интересно.

— Почему ты не пришёл к нам? — спросил Лестрейндж, и Джервис вскинул брови:

— К вам? — спросил от с удивительным презрением. — Ты серьёзно? И что вы сделали бы? Поймали паршивца и посадили на пятнадцать лет? И что мне с этого? Что ей с этого? Меня прежде всего заботила жена, а поймать мерзавца я и сам мог.

— И поймал? — спросил Лестрейдж, и Джервис пожал плечами:

— Да какая разница. Мы перепробовали всё, были у десятков целителей на континенте — но никто нам не помог. Заклятье не снималось. Пока я не нашёл возможность, — его верхняя губа чуть дёрнулась. — Поверь мне, это было тяжёлое решение — но другого варианта просто не было.

— Конечно, — нейтрально проговорил Лестрейндж.