Время в подарок (гет)

Россия, Мурманск,

ноябрь 2003 года

Шелестела листва — тихо и беспорядочно, как бывает в безветренный весенний день. Вроде бы на ветвях не так много листьев, но в воздухе уже разливается неясный шорох — майский шорох, самый манящий и самый ласковый. Северус любил май; он нёс с собой избавление от школьников, избавление от канцелярских проблем, избавление от обоих хозяев. Снейп улыбнулся. Шум не раздражал, вокруг реяло облако тепла... и тут он понял простую вещь: у него затекла шея. Шея просто требовала что-то предпринять и не признавала отказа. Он попробовал повернуть голову — и уткнулся носом в подушку. Тёплое облако оказалось огромным пуховым одеялом, натянутым до подбородка, а шея ныла от неудобной позы. Снейп приоткрыл глаза — и вспомнил, где находится. Не открывая глаз и стараясь не обращать внимания на ноющую шею, он скосил глаза и подавил желание облегчённо вздохнуть.

Не жалеет.

Арина уже не спала. Она полусидела на постели и с пользой проводила утро. В халате, в очках, с пухлым пучком волос на затылке, волшебница внимательно изучала сразу две газеты. Обе были огромными. Самая большая (в которой Снейп опознал «Магическую правду», старинную российскую газету) держалась в воздухе с помощью магии, вторую Арина пристроила на собственном животе и медленно листала, то и дело заглядывая в подвешенную «Правду». На прикроватной тумбочке лежал свиток пергамента, исписанный дюймов на двадцать. Периодически женщина что-то шептала, и Самопишущее перо покрывало пергамент текстом. Из-под одеяла показалась волшебная палочка. Взмах — газета, лежавшая у Арины на коленях, сложилась в два раза и легла на тумбочку. Взмах — её место заняло очередное издание. Именно шелест сменяющих друг друга бумажек и напоминал весенний шум листвы.

Бывает же.

— Доброе утро.

Женщина вздрогнула. «Правда» с шумом упала на пол.

— Доброе. Хорошо спалось?

— Более чем, — Снейп отвёл взгляд и принялся изучать стену напротив. Как и предполагала Арина, обои он оценил. Зелёные, мерцающие, с тонким серебристым орнаментом — мечта слизеринки. Спальня вообще была удивительно светлой, но при свете дня в этой светлой спальне Снейп не знал, как себя вести. Всё было слишком правильно — будто так и должно быть. Будто каждый день он просыпается с этой женщиной и желает ей доброго утра.

Мерлин знает что!

— Думаю, тебе будет интересно, — Арина протянула Снейпу свёрнутую газету. — Почту принесли сюда, раз уж мы не были на завтраке.

— Не были на завтраке?.. — взгляд на часы подтвердил, что завтрак закончился час назад. — У тебя нет будильника?

У коллег, определённо, возникнут вопросы.

Арина повела плечами.

— Будильник есть. Я не хотела тебя будить. Сегодня пятница, студентам плевать, кто из профессоров пришёл на завтрак, для них уже началась суббота. У меня нет первой пары. Я предупредила Клару, она скажет Андрею. А эти двое всё понимают так, как надо, — она улыбнулась и помахала перед его носом газетой. — Так ты будешь читать? Это «Пророк».

Снейп с опаской раскрыл газету. Всю первую полосу украшала его колдография шестилетней давности. Он смутно помнил, что, кажется, именно этот снимок прилагался в своё время к статье «Новый директор Хогвартса». Статья, озаглавленная «СЕВЕРУС СНЕЙП ЖИВ», представляла собой раздутую, приукрашенную, но — он был вынужден признать — более-менее правдивую версию произошедшего накануне. Скитер даже не пришлось врать: сама по себе история воскресшего двойного агента, ставшего директором Дурмстранга, казалось достаточно невероятной. Впрочем, в конце страницы значилась зловещая приписка: «подробности на с. 2-5». Северусу хватило одного взгляда на два разворота так называемых подробностей, чтобы сделать все надлежащие выводы. Казалось, население магической Британии просто жаждет вспомнить, кем он был, с кем учился, кого учил и как умер. Суд над Адамсоном был упомянут вскользь — такая мелочь не стоила внимания благонравных граждан Британии. Половину второго разворота составляли колдографии (Северус гадал, когда именно журналисты навестили Министерство). Вот злой Поттер в окружении младшего Уизли и Бута пробивается через переполненный Атриум — они ещё не знают, в чём дело. Невозмутимый Драко втягивает сердитую Грейнджер в лифт, за их спинами переругиваются Нотт и Боунс — что-то не поделили на совещании. МакГонагалл властным жестом указывает журналистам на дверь — кошачье чутье не подводит никогда. Рядом — снимок из Праги: он, Арина, Краснопольский и Бергман в холле Международного Магического суда. Краснопольский что-то говорит, Бергман фыркает и нервно поправляет манжеты. Сам Снейп идёт быстро и высматривает аврора с портключом. Арина шагает рядом, собранная, неестественно печатая шаг.

Северус несколько минут изучал колдографии и отложил газету в сторону.

— Что-нибудь нашёл? — Арина закончила диктовку и теперь перечитывала написанное.

— Ничего стоящего. Кроме того, я всегда плохо выхожу на фотографиях.

Она усмехнулась, отложила пергамент и поцеловала волшебника в щёку.

— Тогда идём завтракать, господин директор. Я позову Кузю?

Не так быстро.

У него были другие планы на это утро. Аринин халат и статьи Скитер в них не входили.

* * *

Вопреки всем прогнозам и предчувствиям, день прошёл великолепно.

Студенты помалкивали: то ли не все читали газеты, то ли написали родителям и ждали ответа, то ли их просто устраивал директор. Приехал Беринг и ещё пара попечителей, долго жали директору руку, раскланивались с заместителем и спрашивали, где найти Михаила Бергмана. Последний пребывал в замешательстве, потому что стал в глазах старшекурсниц тем самым «романтическим героем». Девицы махнули рукой на ненавистное зельеварение и влюблёнными глазами смотрели на преподавателя. За обедом тот с содроганием поведал об этом коллегам и спросил, что делать. Снейп развеселился пуще прежнего и одарил молодого зельевара понимающим взглядом. Кажется, Арина старалась не улыбаться. Приехали представители Министерства, контролирующие Дурмстранг, выпили с директором чаю, подписали необходимые бумажки насчёт Международного Блока, напомнили про январскую гуманитарную конференцию в Петербурге и попросили Снейпа «выставить кого-нибудь поспособнее». Он кивнул и подумал, что надо поговорить с Михаляком. В Хогвартсе не было понятия «гуманитарная конференция». Может, это фразеологизм? Интуиция подсказывала, что с заместителем не стоит делиться таким предположением. Приезжали несколько родителей. Все они улыбались, благодарили за «заботу о детях», просили «продолжать в том же духе» и восхищались «удивительной догадливостью» директора.

После всех этих визитов у Снейпа появилось ужасающее, но от того лишь более чёткое понимание: все эти люди очень рады, что во главе Дурмстранга находится Пожиратель Смерти, шпион Ордена Феникса, иностранец и полукровка. Им так спокойнее. Ему понадобилось несколько часов, чайник чая и беседа с Михаляком, чтобы в этом убедиться. И, как он считал, понадобится не один десяток лет, чтобы понять такую логику.

Немыслимо.

Впрочем, беседа с заместителем принесла ощутимую пользу: оказалось, что гуманитарная конференция включает целый блок дисциплин — как магических, так и маггловских. Каждая магическая школа имеет право представить по одному представителю для каждой дисциплины. Хогвартс это ежегодное мероприятие игнорировал. Северус подумал, не намекнуть ли Минерве, что она может наладить международные связи, но передумал. Он не хотел для своих студентов лишних конкурентов. А у МакГонагалл всегда может заваляться очередная Грейнджер.

Для своих студентов. Дожили.

Он усмехнулся и стал собирать бумаги для педсовета. Ему было, что обсудить с коллегами.

По лестнице Снейп спускался неспеша. Впереди была долгая беседа с профессорами, оставалось лишь надеяться, что все они будут во вменяемом состоянии. Вопросов назрело неожиданно много, в частности, что делать с травологией. Школа осталась без преподавателя в разгар учебного года, а это сулило множество замен до новогодних каникул и сомнительного педагога до конца года. Найти квалифицированного специалиста за несколько дней было невозможно — Снейп это знал.

Северус был настолько погружён в свои мысли, что заметил толпу учеников, когда до неё оставалось меньше десятка шагов.

— Директор идёт! — пискнул кто-то.

Все, как по команде обернулись.

Снейп нахмурился. В Дурмстранге авторитет директора был неоспорим, но студенты не испытывали перед главой школы страха. Паникующая толпа в коридоре настораживала. Снейп окинул ребят взглядом: старшие и средние курсы, в основном парни. Плохо.

— Могу я поинтересоваться, что происходит? — вкрадчиво поинтересовался он.

Двое студентов, стоящих дальше всего от него, побледнели и переглянулись.

Отлично.

— Молотов и Штендаль, объяснитесь.

Австриец заколебался, но русский, видимо, решил, что терять нечего.

— Господин директор, мы не виноваты! То есть... то есть виноваты, потому что не уследили. Там Новаковский и Зайцев с командой... Ну, они поспорили... а потом Кляйн... помирить... выпустилакакоетозаклинание...

— Стоп! — Снейп поднял руку. — Была драка?

Парень то ли не знал, как объяснить ситуацию, то ли не хотел выдавать своих, но вмешался австриец.

— Господин директор, вы позволите?

Снейп прищурился.

— Если вы, Штендаль, снизошли до комментариев, то прошу. И побыстрее, ваша группа поддержки уже парализовала всё движение.

Школьники засуетились и двинулись вглубь коридора, наступая друг другу на ноги.

— Команда Новаковского шла с тренировки. Им встретилась команда Зайцева...

— В которой играете вы, — уточнил Снейп.

Парень кивнул.

— Наша команда была немного... несдержанна, потому что у нас послезавтра матч и мы волнуемся, и...

Снейп поднял руку.

— Штендаль, стиль изложения вашего товарища оставляет желать лучшего, не уподобляйтесь.

У обоих студентов хватило совести покраснеть.

— Итак, вы сказали нечто нелицеприятное команде Новаковского, я верно понимаю?

Студент угрюмо кивнул.

— А они ответили в аналогичной манере, я верно понимаю?

Теперь кивала вся толпа.

— Теперь вопрос на миллион, — повысил голос Снейп. — Что было дальше? Почему здесь стоит толпа и что такого в этом несчастном коридоре, который вы загородили своими телами?

Скоро я начну снимать с них баллы, как с Лонгботтома.

— Можно, господин директор? — раздался уверенный голос из толпы.

На свет показалась растрёпанная София Марич — студентка из Сербии, честь и совесть Дурмстранга. Снейп мог только гадать, сколько домашних заданий было выполнено с её помощью, сколько драк она успела предотвратить и скольких растяп спасла от гнева преподавателей.

София Марич была головной болью Северуса. Темноволосая, кудрявая, с огромными глазами и сплошными «отлично» в табеле успеваемости.

Вторая Грейнджер.

Она напоминала гриффиндорскую всезнайку каждым словом и каждым движением. Вот и сейчас она отбросила непокорную гриву за спину и начала говорить, украдкой отмечая реакцию директора.

— Новаковский разозлился и сказал Штендалю про ставки... — девчонка сделала вид, что не заметила разозлённого австрийца, и продолжила. — Дело в том, что уже две недели вся школа делает ставки, кто выиграет следующий матч. Вы же понимаете, директор, матч решающий.

Северус чуть не расхохотался. Девица была прекрасна.

Вы же понимаете, директор...

Даже у Грейнджер не было столько наглости.

Отправить её на конференцию, что ли? Кажется, Арина её хвалила. И Андрей тоже.

— И многие ставят на то, что Штендаль упустит снитч, и команда Зайцева продует, — продолжала Марич.

Снейп зыркнул исподлобья, и студентка осеклась.

— То есть проиграет. Простите, директор. Просто лично я уверена, что Штендаль его поймает. Тогда Штендаль не удержался и...

— Я выпустил в Новаковского Incarcero, — мрачно, но громко сообщил австриец. — Потому что он намеренно подрывает боевой дух нашей команды. А потом началась драка. Я надеялся, что это останется между нами, но...

— Но не получилось, — подвёл итог Снейп.

Студенты стояли, понурив головы, потом подал голос Молотов.

— Эммм... господин директор, в ходе драки пострадало трое учеников. Они в Больничном крыле.

— А вы тут зачем? — вздохнул Снейп.

— Кляйн пыталась разнять дерущихся, — презрительно фыркнула Марич. — А вместо этого угодила заклинанием в дверь женской уборной.

— И пробила не только дверь, но и трубу! И теперь тут потоп! — радостно объявил кто-то из толпы.

Послышались сдавленные смешки.

— А мы отправили младших за завхо... за господином Рогге и ждали вас или кого-нибудь из учителей, потому что кто-то должен быть ответственным, — почти хором закончили Молотов и Штендаль.

Снейп наклонил голову и посмотрел на студентов.

В Хогвартсе на месте преступления мог оказаться разве что Поттер с друзьями, и то из-за привычки лезть куда не следует, а тут такой улов. Несмотря на то, что Снейп много лет учил слизеринцев не попадаться, он не мог не оценить подход дурмстранговцев.

— Что ж, — медленно произнёс он. — Поскольку госпожа Кляйн решила самоликвидироваться... передайте ей, что она потеряла десять баллов. Во-первых, нечего бить наугад, во-вторых, за поступки надо отвечать. Штендаль и Марич получают по пять баллов за комментарий. Молотов, вам достаётся только три. Работайте над стилем. Есть кто-нибудь из команды Новаковского?

Поднялись две руки. Северус опознал одного из игроков и кивнул ему.

— Значит, вы, Дробенко, передадите своему капитану, а вы, Штендаль, своему, что завтра вечером, скажем... в семь, я жду обе команды у себя в кабинете. В полном составе. Ясно? А теперь кыш отсюда, потому что я уже слышу учителей. У вас тут драка, а у нас педсовет.

Школьники, переглядываясь и посмеиваясь, начали пробираться мимо директора, мимоходом извиняясь и желая ему приятного вечера.

«Остолопы», — усмехаясь, подумал Снейп. Он был не в силах сердиться.

— Какого лешего?.. — услышал он вдруг краем уха.

— Виктор, тут же студенты! — возмутилась Клара.

— Они простят бедного учителя, — засмеялся кто-то, кажется, Эрик.

Снейп слушал голоса учителей, и всё яснее понимал, что сейчас им дружно придётся идти куда-то в другое помещение.

Весь коридор, вплоть до самой учительской был затоплен. Северусу некстати вспомнилась история с Тайной комнатой. В нынешнем контексте воспоминание казалось даже забавным.

Интересно, каким заклинанием эта бестолочь Кляйн пробила трубу? Bombarda, что ли?

— Откуда столько воды? — послышался тоненький голосок итальянки. — Потоп?

— Потоп? Кто-то пострадал? Кого-то покалечили? Я позову врача! А зачем звали меня? — завхоз раздвигал локтями растерянных преподавателей. — Директор! Вы в порядке, вот и славно. А кто это устроил?

— Марк, мы только что это выяснили, вы опоздали, — фыркнул Снейп. — Я вам потом расскажу подробности, а сейчас надо что-то делать с водой. В женской уборной пробита труба, думаю, два ближайших кабинета надо привести в порядок, учительскую тоже.

— О!!! — гвардия педагогов, наконец, добралась до директора и теперь рассматривала лужу в коридоре, как диковиное растение.

— Отвратительно, — буркнул Волошин. — Чем будем осушать? Мой кабинет точно намок, хорошо хоть шкафы высокие.

— Испарять, как ещё? Давайте петлёй с двух сторон.

Северус страстно захотелось повернуть голову на голос. Арина скользнула мимо и незаметно пожала его пальцы. Она подошла к Рогге и принялась что-то тихо объяснять завхозу. Снейп повернулся к остальным, превозмогая желание улыбнуться, как дурак. На Арине была мантия с непривычно высоким воротом, и только он знал, почему.

— Коллеги, поскольку вы сами видите, что творится вокруг, а педсовет провести необходимо, предлагаю перенести его в другое помещение. Есть варианты?

— Мой кабинет в галерее напротив, — предложил Сергеев. — Можно разместиться там.

— Мы присоединимся попозже, — закивал завхоз.

Он был занят: Арина вместе с профессором литературы медленно подсушивали пол, освобождая место для восстановления затопленных углов. Уже уходя, Снейп услышал, как щёлкнул дверной замок и раздались проклятья: Волошин добрался до своего кабинета.

* * *

— Итак, — Северус покосился на часы. — Мы довольно быстро движемся, коллеги. Это хорошо. Реваз, напишите тому молодому человеку, о котором вы говорили. Он хотя бы учился в Дурмстранге и вы его помните. Если он свободен, я с ним свяжусь. Можно взять его хотя бы до конца года. Далее, — он посмотрел в блокнот и почесал кончик носа карандашом. — У нас осталось два вопроса, но начать предлагаю с дуэлей. Их слишком много.

Назарян проворчал что-то насчёт «если бы только дуэлей», но решение не предложил.

— У меня есть идея, — задумчиво проговорил Сергеев. — Если студенты так хотят драться... может, пусть дерутся?

Сидящий напротив Эрик отпил чаю и с показной беззаботностью проговорил:

— Я не против, но только пусть это будет за пределами квиддичного поля. На трансфигурации я их ещё контролирую, а вот в воздухе они творят чудеса.

— Эрик, давайте серьёзно, — Клара поджала губы. — Я понимаю, что дуэли в Дурмстранге были всегда и драки тоже, но сейчас очень хороший момент, чтобы решить этот вопрос. Студентов не подогревают обстоятельства извне... Вы понимаете, о чём я.

— Им негде самоутверждаться, — Михаляк выглядел напряжённым. — Негде выпускать лишнюю энергию. Вчера двое пятикурсников попросили меня удалиться, чтобы они могли выяснить отношения, как мужчина с мужчиной!

Учителя заулыбались — кроме Клары.

— И что ты... что вы сделали?

— Снял баллы, — Михаляк пожал плечами. Снейп видел, как порозовела шея заместителя, когда Клара с одобрением кивнула.

— Я не договорил, — продолжил Сергеев. — Мне кажется, что надо разрешить дуэли в одном определённом месте. Есть же у нас Дуэльный зал, пусть там и дерутся, скажем, с пяти до восьми. Приходите, дорогие школьники, выпускайте пар. А в коридорах и на уроках будьте добры соблюдать порядок.

У Северуса появилась безумная мысль. Видимо, он не уследил за лицом, потому что брови Реваза Элиавы взметнулись.

— Северус? У вас тоже идея?

— Не совсем, — задумчиво проговорил Снейп. — Дуэльный зал — это хорошо, но студентов надо организовать, иначе мы просто предоставим место для драк. Не думаю, что это... идеальный воспитательный ход. Но можно организовать специальный факультатив... или клуб, где желающие будут обучаться искусству дуэли, более подробно рассматривать нападение и защиту в сражении один на один, выбирать соперников соответственно своему уровню, можно устроить...

— Дуэльный клуб, —выдохнул Сергеев. – Конечно! Он был в Дурмстранге, но только… ммм… не припомню…

— До середины девятнадцатого века, — услужливо подсказал Михаляк. — Точнее, до тысяча восемьсот сорок шестого года. Вы, Виктор, никогда не любили историю.

Сергеев только махнул рукой.

— Не любил. Северус, а кто будет вести занятия в Клубе?

Снейп подавил минутное желание и ровным голосом произнёс.

— Виктор, я предлагаю вам. Ставка будет небольшая, но, думаю, школа может себе это позволить.

Сергеев кивнул.

— В таком случае останьтесь после педсовета, обсудим график и прочее. У нас остался последний пункт, господа.

— Замены вместо травологии, — вздохнул Михаляк. — Что за должность, будто проклял её кто-то, честное слово!

Северус вздрогнул.

Много вы знаете о проклятых должностях.

— У меня есть предложение... — начал старик Горин.

Его прервал стук в дверь. В кабинет ЗОТИ протиснулись Суворова, Волошин и Рогге. Прошептав извинения, они начали устраиваться среди коллег. Загремели стулья, кто-то подвинулся, кто-то что-то спросил, кто-то что-то сказал... Северус принялся изучать записи в блокноте, чтобы не слишком пристально наблюдать за Ариной, и не сразу сообразил, что произошло.

Суворова негромко ойкнула, зацепив стоящий рядом шкаф, шкаф угрожающе зашатался, створки распахнулись, и оттуда прямо под ноги преподавателям выкатилось куча тряпья. Все вскочили, уронив стулья, привычно взметнулись волшебные палочки. Арина, не успевшая отойти далеко, наклонилась над содержимым шкафа... и резко отпрянула.

Кто-то — кажется, итальянка, — закричал, но Снейпу было всё равно.

На полу кабинета ЗОТИ лежал он сам.

Он, Северус Снейп, с жёлтой кожей, с сальными неровными патлами, в чёрной мантии... с разодранным горлом. Кошмар, который только-только перестал преследовать его по ночам. Оцепенев, Северус рассматривал своё корчившееся тело — такое неестественное в этих отвратительных движениях, своё горло — такое грязное в этих кровавых линиях и подтёках, свои глаза — такие пустые, стеклянные.

Мёртвые.

А в довершение — укусы. Укусы Нагайны тонкой багряной сеткой покрывали шею. Снейп смотрел на извивающееся тело, зажимающее шею тонкой, сине-белой рукой, на быстрые струйки крови, стекающие за ворот и сквозь пальцы.

Тело дёрнулось раз, другой — и обмякло.

Ему казалось, что прошёл год. Год в этом неподвижном состоянии, когда не можешь приказать самому себе пошевелиться. От ощущения, что он смотрит на умирающего себя со стороны, шевелились волосы на загривке. Драко не успел. Арина — как бы она ни старалась — не успела. Всё кончено.

И только потом, вечность спустя, откуда-то слева раздалось хриплое.

— Ridiculus!

Умирающий встал, как кукла-неваляшка, сменил смертельное ранение на ало-золотой шарф и во всеуслышание объявил:

— Сто баллов Гриффиндору!

И исчез в шкафу.

Кабинет ЗОТИ наполняла тишина — вязкая, липкая, холодная. Директор смотрел на шкаф. Учителя смотрели на шкаф.

— Арина! Арина, ты меня слышишь? Арина! Ennervate! Арина!

Снейп заставил себя обернуться на голос.

Арина, бледная, как полотно, не отрываясь, смотрела туда, где исчез боггарт. Смотрела огромными, полубезумными глазами.

— Арина, ты меня слышишь? — продолжал трясти ей Сергеев.

— Ариночка, ведь никто не умер, — тихо проговорила итальянка и тронула коллегу за плечо. — Вернись, пожалуйста.

Суворова повернулась к ней, но взгляд не изменился. Она смотрела сквозь географа. Арина стояла в кабинете ЗОТИ, но душа осталась в шкафу с боггартом.

— Арина, — мягко заговорила Клара. — Посмотри на меня, пожалуйста. Не смотри на смерть. Тебе показалось. Это был боггарт. Это не Северус.

Северус смотрел на преподавательницу чар, как будто видел впервые в жизни. Сердце щемило. Он прекрасно знал этот безумный взгляд: так смотрят на тех, кого не смогли спасти.

Но она смогла.

Она успела — и в Визжащую Хижину, и в клинику Драко. Он думал, что всё узнал и всё понял.

Идиот ты, Принц. Ничего ты не понял.

Поттер удивился, увидев на кладбище рыжеволосую женщину, похожую на Лили. Его жена — нет. Джиневра Поттер знала правду. Значит, знал её брат. Знала Грейнджер. Все они знали, почему выжил Северус Снейп. И одному Мерлину известно, где Арина взяла хроноворот. Но он ещё спросит. Про хроноворот. Про её детство. Про Каркарова. Про Игоря Суворова и Эрика Йохансона. Про Турнир Трёх Волшебников. Про учёбу в Оксфорде. Про Аберфорта. И ей тоже расскажет... Расскажет. Про Лили и Петунью. Про мать и Хогвартс. Про Поттера и Драко. Даже про Блэка. Он заговорит её до смерти!

Она перемалывала с ним всякую чепуху, шумно кляла Альбуса, но знала, как дорога Северусу память о старике. Она была непохожа на Лили, но напоминала ему мать и обоих Дамблдоров одновременно. Она училась у него редким заклинаниям и учила его своим, помогала приручать студентов и попечителей, водила его по Петербургу и в треклятый Хэллоуин спасла ему жизнь.

Снова.

Арина смотрела на боггарта, как он смотрел на Лили в достопамятный Хэллоуин восемьдесят первого. Когда он пытался спасти, но всё равно не сумел.

О, Моргана.

На негнущихся ногах Северус двинулся вперёд, отодвинув коллег в сторону.

— Выйдите, — хрипло попросил он, ни на кого не глядя. — Прошу.

Преподаватели засуетились и поспешили к выходу, как провинившиеся школьники. Хлопнула дверь.

— Арина, — он осторожно коснулся щеки девушки. — Я здесь. Я жив. Я жив. Жив. Жив. Жив...

Он повторял и повторял это слово, а Арина смотрела прямо перед собой. Снейпа передёрнуло — слишком похоже было на Алису Лонгботтом. Он прижал её к себе, поцеловал в висок и громко, очень чётко произнёс.

— Жив. Возвращайся, — он помедлил и добавил. — Ко мне.

Молчание.

Со вздохом Северус подхватил застывшую волшебницу и вместе с ней опустился на единственный стоящий стул. Всё, на что он был способен, — медленно укачивать её в объятиях, как ребёнка, и ждать. Он не видел часов, но знал, что прошло немало времени, когда услышал тихий приглушённый голос:

— Мне так стыдно.

— Прекрати, — он отстранился и посмотрел Арине в глаза. Облегчение накрывало с головой. — Никто, кроме Виктора, не смог взять себя в руки. Мне это тоже не делает чести, но не биться же головой о стену.

Арина кивнула.

— Знаешь, мне так хочется поплакать, просто ужас. Тяжело, будто меня выпили. Знаешь, как чашку: только была полная, раз — и пустая.

Выражение лица у неё было довольно странное, и Северус решил не вступать в философскую беседу. Жизнь в России научила его решать многие вопросы самым простым способом — без обходных путей.

— Арина. Давай, я вызову домовика, он перенесёт нас в твои комнаты... а там ты решишь, плакать или нет.

Волшебница попыталась улыбнуться.

— Ну уж нет. Там я плакать не буду. А домовика позови, я не собираюсь разгуливать по школе в таком виде.

Через пять минут в кабинет заглянул Виктор Сергеев. Он сидел в кабинете Реваза Элиавы, когда сквозь стену просочилась серебристая лошадь и голосом Суворовой доложила, что кабинет свободен. Голос был обычный — ни призвука слёз, ни следа истерики. Профессор ЗОТИ облегчённо выдохнул и подумал, что в своё время дал Северусу очень хороший совет. В конце концов, негоже директору школы быть одиноким человеком. Сергеев внимательно осмотрел кабинет. Пусто. Пахнет хризантемами и мятой. Все чашки исчезли, стулья стояли на своих местах. Волшебник подошёл к шкафу и принялся накладывать заклинание. У Реваза нашёлся отличный виски, а у Матоуша, составившего им компанию, всегда был талант рассказывать анекдоты, но сейчас, в собственном кабинете, у Виктора было лишь одно желание: запечатать шкаф.

Поскорее.

Впервые за долгие годы Виктор Сергеев — бывший аврор и преподаватель самого опасного предмета в самой опасной школе — подумал, что иной раз просто счастливый человек может оказаться куда могущественней сильного волшебника.

Мужчина вышел из кабинета и поспешил в свои комнаты. Впереди были выходные, а дома ждала семья.