Время в подарок (гет)

Великобритания, Годрикова Впадина,

октябрь 2003 года

Под ногами шуршала листва и хлюпала грязь, протяжно завывал ветер, уговаривая любого, кто высунет нос из дома, вернуться. Снейп опустил глаза и с раздражением уставился на неровные отпечатки огромных остроносых ботинок. Дезиллюминационные чары скрывали от любопытных глаз, заклинание Неслышимости позволяло передвигаться бесшумно, но размокшая от промозглого ливня земля просто кричала: здесь кто-то есть! Снейп вздохнул. Воистину, Хэллоуин был для него центральной точкой на чёрной полосе.

Давно он не был так зол, как сегодня. День начинался до отвращения приемлемо, и он почти забыл, что на дворе Хэллоуин. Тем больнее оказался удар реальности. На праздничном ужине Снейп произнёс невнятную, по его меркам, речь, но студентам её вполне хватило. Коллеги явно ожидали чего-то иного. Михаляк осторожно посматривал на директора, но оказался слишком деликатен, чтобы задать вопрос. Клара сверлила его взглядом, но он так и не повернул голову. Захочет — спросит. Бергман по неизвестной причине отсел в конец стола, а рядом со Снейпом уселся Сергеев — как всегда, чрезмерно активный и дружелюбный. Однако, самым сложным испытанием была встреча с профессором маггловедения. Старик Горин церемонно кивнул директору, встретившись с ним в Обеденном зале, но смотрел с тем убийственным осуждением, на какое способна только настоящая старость. Уже во время ужина Снейп понял, в чём причина. Арина, любимица Горина, не пришла. Прислала с эльфом короткую официальную записку для заместителя — и всё.

Северус безучастно наблюдал, как сменяют друг друга основные блюда, и, как только подали десерт, поднялся из-за стола. Его ждал портключ, присланный Малфоем.

И вот он снова стоит у входа на кладбище в Годриковой Впадине. Снейп не был здесь пять лет, но этих пяти лет нет в памяти, и ему кажется, что прошлый Хэллоуин был вчера. Или позавчера.

Под ногами — слякоть, по лицу бьют шершавые ветки старых деревьев. Северус никогда не понимал, почему кладбище, где хоронили Певереллов, Дамблдоров, Лонгботтомов и Эбботов, находится в таком запустении. Порой ему казалось, что это вообще черта волшебников — прощаться с умершими однажды и навсегда. Магглорождённые и полукровки изредка навещали могилы родственников, но чистокровным всегда хватало болтливого портрета. Или просто воспоминаний. Снейп не интересовался причинами такого наплевательского отношения к умершим. Для него существовал только один человек, чью могилу он навещал каждый год. Первое время имя Джеймса Поттера на камне заставляло сжимать зубы до скрежета, а кулаки — до крови от впившихся ногтей, но впоследствии Поттер-младший стал подавать достаточно поводов для персональной ненависти, и Джеймс отошёл на второй план. Именно тогда, в середине девяностых, Лили Эванс окончательно превратилась для Северуса в Лили Поттер. Он не признавал этого, но, в сущности, смирился. Огневиски уступил место чаю с Дамблдором, на смену дневной бессильной злобе пришли студенческие отработки. Неизменной осталась только разъедающая душу вина и ежегодные визиты в Годрикову Впадину.

Обычно Снейп аппарировал сюда после пира в Хогвартсе, но на сей раз пришлось просить Драко о помощи. Официальный портключ на имя Северуса Снейпа гарантировал британскому Портальному управлению немало пищи для сплетен, аврорату — средней руки операцию, а директору Дурмстранга ? немало проблем, в то время как наследник Малфоев имел право рвануть хоть в Новую Зеландию. Никаких вопросов.

Снейп еле успел ко времени активации и приземлился как раз напротив белоснежного обелиска.

Нарочно не придумаешь.

Он поскорее миновал это бестолковое сооружение, стараясь не задерживать на нём взгляд. Обелиск напоминал неуклюжую попытку магического мира извиниться перед одной-единственной семьёй. Подножие скульптуры утопало в беспорядочном ворохе свежих цветов. Упругие лепестки и крепкие стебли не оставляли сомнений в том, когда их принесли. В Хэллоуин каждая министерская собака считала своим долгом оставить букет с пышной надписью и аппарировать по своим делам.

Уж лучше бы поставили памятник Мальчику-который-всё-таки-выжил.

Хотя, кто их знает. Может, уже поставили? Только бы не на кладбище.

Снейп зацепился за ветку и пошёл дальше, сутулясь и щурясь. Впервые подумал о том, что, кажется, садится зрение. Раньше он видел в темноте, как кошка. И бил без промаха.

Дождь полил с удвоенной яростью. Проклиная Англию, Снейп подобрал полы мантии и, увязая в родной октябрьской грязи, двинулся дальше.

Он привычно лавировал между тоскливыми однотипными возвышениями и только дважды споткнулся о новые, ещё не заросшие и не покрывшиеся плесенью надгробия. Могила Лили была уже близко, Снейп видел сгорбленную иву, опустившую седые полуголые ветви в большую лужу.

Он сделал ещё два шага — и замер. От падения в ближайшую канавку его спасло геройское и не очень геройское прошлое.

Под его любимой ивой стоял, прислонившись к стволу, Гарри Поттер. Мантия промокла насквозь, по лицу и очкам текли тоненькие струйки воды. Даже в осенней темноте были видны красные от холода ладони. Но это волновало Снейпа в последнюю очередь. Поттер разговаривал сам с собой — сбивчиво, суетливо, жарко.

— ...я точно знаю, что он жив. Мама, ты ведь была бы рада, я знаю. Мне жаль, что у вас... что вы не остались друзьями. Иногда я думаю, мог ли он помириться с тобой, папа? Я думаю, нет. Но хочу надеяться, что смог бы. Тогда он не стал бы меня так ненавидеть, верно? И мне бы лучше удавались зелья... Я верю, что он жив. Малфой врёт, я вижу по глазам. Ему меня жалко, а меня всю жизнь кто-то жалеет, я знаю этот взгляд, знаю! Представляете, меня жалеет Малфой! Я не знаю, зачем Гермиона спасала его, но... спасла же. Ради меня? Или нет? Не знаю. Мне кажется, она за этим и была в прошлом. Если бы вы могли сказать, что думаете!

Поттер на секунду замолчал. Снейп не шевелился, забыв обо всех наложенных чарах. Ему казалось, что, если он хотя бы моргнёт, Поттер услышит. Но мальчишка не слышал. Он что-то спрашивал у родителей, на кого-то жаловался. Поток знакомых имён грохотал, как водопад.

— Гермиона говорит, что я ребёнок, а Рон говорит, что я просто не отошёл после войны, но это он врёт, он же во всём согласен с Гермионой! — с обидой проговорил мальчишка и посыпал словами дальше.

У Снейпа было подозрение, что Поттер ломает комедию, что он знает, кто стоит за его спиной. Потому что иначе всё ещё хуже, чем он думает.

— Это страшно, конечно, — вдруг проговорил Поттер севшим голосом. — Но я бы хотел, чтобы у них было по крестражу. У Дамблдора. У Ремуса. У Сириуса. И... у Снейпа. У профессора Снейпа, — он слегка ухмыльнулся, но улыбка соскользнула с лица, как жидкое тесто. Уголки рта поползли вниз, лицо перекосилось.

Снейп растерянно смотрел на Поттера. В «Пророке» он краем глаза видел всевозможные хвалебные речи самому себе — Поттер не скупился на такого рода песни, но он считал это чем-то вроде публичного искупления. Скривился, смял — и в камин.

Он снова сощурился. Нет, ошибки не было. Мальчишка плакал. Плакал и смеялся одновременно. Фраза «я один» повторялась с завидной частотой.

Мантикора тебя раздери, Поттер! Я так спокойно жил.

Герой Магической Британии снова открыл рот, чтобы что-то сказать, когда кладбищенскую темноту прорезал тонкий ярко-зелёный луч. Снейп видел такую картину не раз на своём веку и точно знал: достать палочку он не успеет. И закрыть Поттера своим телом — тоже. Но...

Громкий женский окрик застал его в шаге мальчишки.

— Protego Maxima!

Косой, тонкий, безграмотно выставленный щит сработал. Заклинание скользнуло по его краю и ушло в пустоту. Поттер выхватил палочку и приготовился бить, когда ещё один зелёный луч пошёл с другой стороны. Снейп не медлил. Он сгрёб бравого аврора, как котёнка и швырнул на землю. Прямо в грязь.

Политесы подождут.

Зажать сопротивляющемуся Поттеру рот, и...

— Молчите, Поттер. Мерлина ради.

Зелёные глазищи распахнулись и с ужасом уставились в пустоту. Снейп осторожно убрал руку и приподнялся на локте. Разноцветные лучи плясали по верхам, где-то кричала женщина. Рядом с ними чьё-то режущее прошлось по краю куста.

— С женой? — коротко спросил Снейп.

— Нет, — прошептал Гарри. — Профессор?..

Снейп сжал плечо Поттера, сосредоточился — и выругался. Кладбище покрывал крепкий Антиаппарационный купол.

— Накладывайте Дезиллюминационные и держите щит. Двигаться под щитом умеете?

Лицо Поттера приняло возмущённо-обиженное выражение, и Северус почувствовал что-то вроде ностальгии.

— На счёт «три» бегите к выходу и петляйте. Раз, два, три!

— А вы?

— И я. Пошёл!

Поттер перекатился в сторону кустов — и исчез из виду. Снейп медленно поднялся на колени. Заклинания были беспорядочными, но откуда их кидали, он уже понял.

Невербальное Petrificus — и худой оборванный парнишка в трёх метрах от него упал солдатиком. Добавим Incarcerous — и можно бежать дальше. Впереди маячил второй любитель кладбищенских прогулок, но он был не один. Крепкая девица, до неприличия похожая на свою мать, размахивала палочкой, как саблей. Снейп некуртуазно оглушил незнакомца сзади и застыл от визга Джиневры. Он еле успел выставить щит, повернулся...

И мир взорвался. В паре метров от него судорожно дёргался Уолден Макнейр. Хрипя и ругаясь, он пытался разорвать путы, стянувшие руки. Такие же путы медленно окутывали ступни — крепкие, серые, так похожие на верёвки из слизи.

Северус знал этот почерк.

— Падаль! Трус! — надрывался Пожиратель. Он брызгал слюной, пытаясь дотянуться до Джиневры. — Кто там с тобой? Высуни нос, тварь! Ну! Гриффиндорово отродье, будьте вы все прокл...

Макнейр хрипло закашлялся и стал ещё сильнее дёргать руками. Жгуты, как Дьявольские силки, сжимались плотнее и обвивали уже не только запястья, но и предплечья.

Сквозь грохот дождя и кашель Пожирателя Снейп слышал голос Поттера, который кричал, что купол снят.

— Проф... Мерлин!

Поттер уставился на Макнейра.

— Вызывайте авроров. Через пару минут от него ничего не останется, — Снейп проводил взглядом серебристого оленя и добавил по-русски. — Арина, выходите, быстро!

* * *

— Может, ещё чашечку, профессор?

— Какой я Вам профессор, миссис Поттер? — хмуро отозвался Снейп.

Они с Джиневрой сидели в большой светлой кухне размером с его старую гостиную в Паучьем Тупике. Кухня была, наверное, модная, хотя кто их разберёт, современных волшебников. Снейп знал одно: он бы лучше жил на улице, чем в доме с такой кухней. В ней всё показательно блестело, сверкало и демонстрировало достаток — от гладкой столешницы с неестественно тонкими плетёными салфетками до вычурных стульев с резной металлической спинкой. Кухня была шикарная и требовала выразить восхищение. Снейп восхититься не мог. Он чуял в этом замечательном светлом помещении запустение и духоту. Такая атмосфера бывает в домах старых супругов, у которых каждый день — яичница с хлебом на завтрак, хондроз на обед и ватное одеяло на ужин. Такая атмосфера бывает у двух людей, связанных долгим несчастливым браком, потому что каждый новый день они проводят под общей крышей и с тяжестью на сердце. Не таким должен быть дом двух молодых героев, которые и женаты-то без году неделя. И кухня тоже должна быть другой — пропахшей приправами, деревом и воском, а не пластиком и чистящим средством. С поцарапанным столом и хорошо спрятанной подкопченной сковородкой. Когда-то Снейп мечтал, что у них с Лили будет дом с такой кухней. Как показало время, Лили мечтала совсем о другом, потому что теперь он сидел в восстановленном доме Поттеров с новой миссис Поттер — правда, тоже рыжей — и пил кофе с Огневиски. Пропорцию посоветовала Джиневра: один к двум в пользу Огневиски.

Хорошая пропорция.

Сам Поттер отправился в аврорат вместе с прибывшим отрядом. Оказалось, что уже на выходе он удачно спеленал Струпьяра, а теперь поехал «проследить».

— Это ещё с войны тянется, — нехотя пояснила Джинни. — У Того-кого... ну, вы понимаете, было слишком много приспешников. Вот и случаются неприятности то тут, то там. Посмотреть — так всего несколько вредителей, а последствий много. Неделю назад нашли проклятие на доме Бутов, еле сняли. Вы их помните, Терри Бута и Сьюзен Боунс. Вот на их дом что-то навесили, так хорошо, что хоть соседи заметили. Из крупных-то на свободе остались двое — Эйвери и Макнейр, остальные... по мелочи, — она звучно отхлебнула из своей чашки и поморщилась. — Эйвери ещё полгода назад попался, а Макнейра долго ловили. Теперь будет затишье, в Азкабан никто не хочет, — она снова хлебнула. — Извините, не умею тихо пить Огневиски. Вот зачем оно им всем надо? — в отчаянии произнесла она. — Ведь закончилась война, закончилась!

— От бессилья, — коротко ответил Снейп, а про себя подумал, закончилась ли война для самой Уизли. И для её мужа.

По совести говоря, судьба Пожирателей его не интересовала. Он кинулся спасать Поттера инстинктивно, даже не думая. Он просто привык. Хотя, будь у него время на размышления, это ничего не изменило бы. А Пожиратели... Пусть идут к Моргане и не жалуются. У него к ним претензий нет.

Снейпа мучил другой вопрос. Он был в полной уверенности, что заклинание применила Арина, но ошибся. В паре метров от Макнейра он нашёл лежащую без сознания Долорес — рыжеволосую подружку Суворова. Что ей понадобилось в Годриковой Впадине, отчего она так желала смерти Пожирателю и почему Арина научила бестолковую девицу опасному заклинанию, Снейп не знал. Впрочем, девица оказалась не такой бестолковой, а ответы на остальные вопросы могла дать только сама Долорес.

Джиневра, избегая смотреть бывшему учителю в глаза, припомнила, что Макнейр уже занёс палочку, когда его спеленали верёвки. Снейп не разделял её неловкости до тех пор, пока оброненная фраза «они были как змеи» не повисла в воздухе — тяжёлая и удушливая.

Как змеи.

Ну, разумеется.

Девчонка тут же стушевалась и начала спрашивать, как себя чувствует гостья.

В распоряжение рыжеволосой убийцы предоставили гостевую спальню — такую же благополучно-сияющую, как кухня. Снейп тщательно проверил спасительницу на предмет проклятий, не нашёл ни одного, зато обнаружил банальное истощение. Пришлось ввести снотворное и ждать Поттера. Сначала Северус намеревался отправить Патронуса Малфоям и попросить домовика, но Джиневра практически умоляла его дождаться Гарри. Снейп слабо верил, что лично ему разговор с мальчишкой что-то даст, но остался.

Поттер явился через час и при виде Снейпа облегчённо вздохнул.

— Я боялся, что вы сбе... исчезнете.

— Очень романтично, — сухо заметил Снейп.

Мальчишка тут же смутился, но ненадолго.

— Профессор...

— Я не ваш профессор, мистер Поттер. И, раз уж на то пошло, я действительно собираюсь исчезнуть в ближайшие несколько минут.

Спаситель Магического мира смотрел на него глазами бездомной собаки. Джиневра выскользнула из кухни. Снейп мрачно уставился на мальчишку.

— Говорите, мистер Поттер. Если вы сейчас промолчите, вас разорвёт.

Мальчишка бледно улыбнулся. Пару секунд он колебался, а потом, к вящему изумлению Северуса, в два шага преодолел расстояние между ними и сжал сложенные замочком пальцы бывшего профессора.

— Я так рад вас видеть, — зелёные глаза оказались непозволительно близко и впервые за Моргана знает сколько лет в них не были ненависти. Не было презрения. Поттер сиял. — Вы даже представить себе не можете. Там, на кладбище... я сразу понял, что это вы. Я узнал, — он помедлил. — Я... скучал, честно, я не надеялся, что вы... хотя нет, я надеялся... Да не смотрите на меня так!!!

Северус осторожно высвободил одну руку и потёр лоб.

— Мистер Поттер, сядьте, — парень послушно плюхнулся на стул. — Как видите, я жив. Умоляю вас, избавьте меня и себя от запоздалого чувства вины. Я жив, хотя, видит Мерлин, предпочту остаться для Англии в списках погибших. Что касается вас... Если сейчас вы не научитесь жить настоящим, то потом будет поздно, — он многозначительно посмотрел на притихшего мальчишку. — Поверьте мне на слово.

— А как вы...

— Не могу сказать.

— А где вы сейчас...

— Это не обсуждается.

Поттер помолчал, а потом неуверенно спросил.

— А кто она? Эта женщина.

— Её зовут Долорес, — Северус не смог сдержать ухмылку. — Вы, я вижу, тоже в восторге от этого имени. И я не представляю, что она делала там.

— А можно мне взглянуть?.. — Поттер сосредоточенно изучал поверхность стола.

Снейп пожал плечами.

— Идите. Но она спит. И ещё, Поттер, — уже мягче добавил он. — Её зовут Долорес. Не Лили. Понимаете?

Мальчишка внимательно посмотрел на него, как-то слишком внимательно, и вышел.

Шлёп, шлёп, шлёп — шаги вверх по лестнице. Идёт медленно. Боится? Думает?

Скрип двери.

Тишина.

Пум, пум, пум — бежит он, что ли?

Кухонная дверь отлетает к стене.

Какого Салазара?..

Поттер похож на обиженного ребёнка, но глаза горят гневом.

— Вы специально не сказали мне?

Бровь Снейпа изогнулась.

— Не сказал что?

— Что она метаморф!

Ему показалось, что он ослышался. Но нет — Поттер всё так же испепеляет его взглядом, но к возмущению примешивается что-то ещё.

— Профессор... вы не знали?..

Снейп взлетел по лестнице.

Она лежала в том же положении — одна рука свешивается с кровати, волосы разметались по подушке.

— Видите? — зашептал Поттер.

Снейп только кивнул и на цыпочках подошёл к кровати. Наклонился. После недолгих раздумий передвинул тонкую женскую руку — пусть лучше лежит поверх одеяла. Длинные русые пряди в темноте казались почти чёрными; они скользили по постели, свисали с края и казались чрезмерными для крошечной фигурки. Широкий тёплый свитер подходил для крепкой, пышущей здоровьем Долорес, но не для неё. Она вообще была чужой, лишней в этой красивой спальне, в этом большом доме, в этой негостеприимной стране.

Как и он сам.

Женщина болезненно дёрнулась, нахмурилась — и замерла.

Снейп искренне надеялся, что она видит во сне не его. Кого угодно — хоть Альбуса, — только не его.

Он осторожно вышел из комнаты, прикрыл дверь — и наткнулся на поражённый взгляд Поттера.

Мерлиновы кальсоны.

— Мистер Поттер, — угрожающе начал он. — Если...

— Я молчу, профессор, — наглец улыбнулся. — Так она метаморф?

— Поттер, — Снейп подпустил в голос немного разочарования. — Что вы знаете о метаморфах?

— Изменяют внешность по собственному желанию, не прибегая к помощи зелий и заклинаний, — оттарабанил тот.

— Всё?

— Внешность зависит от эмоционального состояния, — уже не так уверенно добавил Поттер.

— Всё?

— Кажется...

— Когда кажется, креститься надо.

— Что?

— Поговорка такая. В моменты эмоционального и физического истощения метаморф утрачивает способность к трансформации. Эта женщина, — Снейп кивнул на дверь. — Не метаморф. Поттер, — со вздохом добавил он. — Она была под Оборотным. Действие Оборотного закончилось. Понятно?

— Ааа, — протянул мальчишка. — Понятно.

Северус закатил глаза.

— И вы стали аврором?

— А кем мне ещё быть? — пожал плечами Поттер. — Не домовиков же защищать.

Снейп поморщился.

— Поттер, у меня к вам просьба. Выслушаете?

— Всё, что угодно, сэр!

— Возродите Тёмного Лорда.

Мальчишка опешил.

— Это шутка, Поттер. Просто не бросайтесь вашей щедростью. Это опасно.

Народный герой только покачал головой. Непонятно, что удивило его больше, сама шутка или тот факт, что бывший профессор обладает чувством юмора.

— Мне нужно передать записку для Аберфорта. Если я сам появлюсь в «Кабаньей голове», будет переполох. Поэтому...

— Пишите. Я отнесу, — он призвал пергамент.

А что — расспросов не будет?

— Мистер Поттер, — окликнул Снейп. — Вы же понимаете, что никто кроме вас...

— Не должен знать о том, что случилось, — кивок. — Я понимаю, сэр.

— Разумеется, я слабо верю в то, что вы удержитесь от рассказа мистеру Уизли и мисс Грейнджер.

Недоверие в глазах Поттера сменилось пониманием, а затем и весельем.

— Я учту, сэр, — сказал он, наконец.

Снейп начал писать. В тишине слышалось только дыхание мальчишки и скрип пера.

Интересно, а что, если..?

— Мистер Поттер, — Снейп не поднимал голову. — Полагаю, теперь вам вовсе не обязательно называть меня «сэр».

Возмущённое фырканье было ему ответом.