Время в подарок (гет)

Великобритания, Лондон,

октябрь 2003 года

Рыжеволосый парень крикнул «бывай!» лучшему другу и в замешательстве осмотрел огромный кабинет оперативников. Смена аврора Уизли уже закончилась, но он ухитрился потерять часы, подаренные женой на двадцатилетие. Часы были зачарованы против кражи и не поддавались простому Акцио, так что Рональду предстояло найти их самостоятельно. Вариант вернуться домой без часов не рассматривался. Парень засучил рукава и опустился на четвереньки, благо кабинет пустовал. Через пятнадцать минут пропажа обнаружилась в коробке с шахматами, за которыми они с Гарри провели на редкость тихое ночное дежурство. Уизли довольно ухмыльнулся, застегнул широкий браслет, натянул помятую мантию и направился к выходу. Уже на пороге он небрежным взмахом палочки разгладил своё одеяние и улыбнулся ещё шире. Рональд шёл домой — к любимой жене, широкой кровати и вкусному завтраку. В глубине души он надеялся совместить эти три компонента и насладиться жизнью.

Из полупустого атриума веяло прохладой. Аврор Уизли удовлетворённо вздохнул и направился к каминам. Мысленно он уже целовал Гермиону и вдыхал аромат чая с бергамотом.

С противоположного конца зала его окликнул Дин Томас. Рональд повернул голову, бодро отсалютовал бывшему однокурснику и тут же нечаянно налетел на кого-то, кто как раз выходил из ближайшего камина.

Раздалось недовольное «ох!», тонкая рука прочертила дугу и вцепилась в плечо замечтавшегося аврора. Рону оставалось только подхватить падающую фигуру.

— Простите, я... О! Профессор!

— Вот вам и профессор, мистер Уизли.

Минерва МакГонагалл ослабила хватку и, удостоверившись, что крепко стоит на ногах, посмотрела бывшему ученику в лицо. В последний раз она видела младшего Уизли пару лет назад на каком-то министерском мероприятии, куда он забежал с Поттером и Лонгботтомом, а она была приглашена как директор Хогвартса. Поговорить им не удалось, но у женщины осталось невыносимое ощущение, что у противоположной стены стоят не то три Северуса Снейпа, не то три Альбуса Дамблдора. Что хуже, она не знала. Уизли уже был женат, но Гермионы с ним не было. Чутьё подсказывало Минерве, что любимая ученица не просто так скрывается от старых знакомых.

Видимо, что-то изменилось, потому что Рональд сиял.

— Профессор, простите, ради Годрика. Я задумался и вас не заметил. Что вы здесь делаете в воскресенье? И — Мерлин! — я даже забыл с вами поздороваться.

— Так здравствуйте, мистер Уизли, — Минерва с теплотой смотрела на гриффиндорца. — В Хогвартсе что-то случилось с каминами, работают через раз. Я решила приехать сюда и поймать кого-нибудь из диспетчеров. Это на пятом уровне?

— На шестом, но вряд ли вы кого-нибудь найдёте. Я уверен, что эти лентяи сидят по домам, — Рон фыркнул. — Но можно попробовать. Пойдёмте, я попробую вам помочь.

Рон двинулся в сторону дежурного и выяснил, что был прав: центр сети летучего пороха пустовал. МакГонагалл нахмурилась.

— Удивительная безответственность. Ведь я узнавала, работает ли кто-нибудь по воскресеньям, и мне сказали, что всегда есть дежурный диспетчер!

Уизли недовольно махнул рукой.

— Бестолочи они. Вообще мозгов нет. Недавно из-за них чуть не прошляпили одного тёмного типа. Маются дурью, а не работают. Простите, профессор, — извиняюще добавил он.

Минерва рассмеялась тихим глухим смехом и сразу стала на несколько лет старше.

— Я смотрю, вы кое-чему научились за последние годы, мистер Уизли. И повзрослели. Совсем повзрослели.

Рон посерьёзнел.

— Я стараюсь. Но у меня не всегда получается. А без Гермионы не получилось бы вообще.

— Как она? Как мистер Поттер? Как остальные? Я почти не покидаю Хогвартс и очень мало знаю обо всех вас.

— Гермиона вернула память родителям, — парня почти раздувало от гордости, и женщина не могла его осуждать. — Теперь у нас одной проблемой меньше. Гарри в порядке, почти не хандрит. Джинни летает, но на выходные всегда возвращается домой. Невилл ушёл из аврората и уехал в Швейцарию, теперь учится у мистера Парацельса, — Рон проигнорировал и титул Мастера зельеварения, и взлетевшие брови бывшего декана. — Дин продвигается в аналитическом отделе. Близнецы через месяц открывают второй магазин, расширяются.

— А вы?

— Я? — казалось, он даже не задумывался об этом. — Я счастлив, пока все они живы и довольны жизнью. Ведь это и так очень много, профессор.

Минерва МакГонагалл опустила глаза. Она не знала, о чём ещё спросить рыжего мальчишку, победившего тролля в туалете и успевшего вытащить брата из-под рушащейся стены замка, но у неё точно был вопрос к молодому аврору, который стоял перед ней.

— Мистер Уизли, я рада, что у вас всё сложилось, — осторожно и очень мягко произнесла женщина, однако, обмануть парня не удалось. Голубые глаза смотрели слишком пристально. — Но у меня есть к вам вопрос как к аврору.

— Задавайте, профессор, — Рональд пожал плечами.

— Мистер Уизли, — брови директора Хогвартса сошлись в сплошную горизонтальную линию. — За что аврора могут исключить из международного блока?

Рон замер. Он знал, за что исключают из МАБ. Он знал, кто из выпускников Хогвартса там служит. И у него была догадка, зачем это его бывшему декану. Как аврор он должен был ответить «я не имею права говорить вам», но не мог сказать эти слова в лицо профессору МакГонагалл.

Минуту Рональд думал.

— Профессор, — осторожно произнёс он. — Сразу извиняюсь, что спрашиваю, но всё-таки я аврор, а вопрос вы задаёте тот ещё. Ответьте, когда и где Джеймс Поттер спас жизнь Северусу Снейпу?

Глаза женщины расширились. Она молча смотрела на гриффиндорца, а потом тяжело вздохнула и едва слышно произнесла.

— В Визжащей хижине. Когда они учились на пятом курсе.

Волшебница смотрит с укором, но голос звучит глухо и виновато. Рон уверен: она хочет сказать что-то ещё, только не решается. МакГонагалл поджимает губы, и Рон впервые думает о том, как она постарела за ничтожные пять лет. И понимает, почему строгая Гермиона, такая преданная друзьям и такая нетерпимая к врагам, всем сердцем любила профессора трансфигурации.

— Я расскажу, — Рон, наконец, решился. — Но не здесь. Если вы не против позавтракать в компании двух бывших учеников, я приглашаю вас в гости. Это единственное место, где можно называть вещи своими именами, если не считать дом Поттеров, старый штаб на Гриммо и кабинет Кингсли.

* * *

Россия, Санкт-Петербург,

октябрь 2003 года

— Вы уверены, что это построили магглы? — Снейп в третий раз оглянулся и скептически осмотрел бело-зелёное здание.

Мрачные в своей красоте фигуры высокомерно смотрели на толпу туристов, мутно-серое небо грозило не то дождём, не то ветром, не то всем сразу.

У Снейпа перед глазами всё ещё стояли полотна стоимостью в миллионы галлеонов и лестницы, по которым страшно ступать. Если бы Люциус знал, что в этом дворце жили магглы, — неважно, когда и кто, — он бы задохнулся от зависти. Снейп некстати подумал, что, пожалуй, Малфой-старший был бы солидарен с большевиками, и развеселился.

Северус никогда не испытывал особой любви к музеям или чему-то подобному — в первую очередь, потому что никто не объяснил ему значение всей этой красоты. Отец имел весьма смутное представление об искусстве, мать не могла позволить себе отвлекаться на что-то, кроме попыток выжить, а потом было уже поздно. Северус уехал в Хогвартс и запретил себе думать обо всём, что связано с магглами. Исключение составляла музыка и литература, потому что магический мир был скуп на такого рода развлечения.

Арина Суворова придерживалась иного мнения. По её мнению, любое проявление прекрасного заслуживало внимания, так что на тридцать девятом году жизни Северус Снейп попал в Зимний дворец и по вине собственного любопытства застрял там почти на четыре часа. Он бы и дальше гулял по бесконечным залам, стараясь не слишком вертеть головой, но у одной из картин Арина, выполнявшая роль экскурсовода, понизила голос и практически зашептала ему на ухо, чтобы не мешать группе китайских туристов. Северуса снова оглушил запах хризантем, и наслаждаться искусством стало невозможно. Побродив для приличия минут пятнадцать и не сумев выкинуть из головы утренний инцидент в магическом квартале, Снейп предложил пойти пообедать.

Суворова не спорила.

Через час, одолев салат, Северус сражался с медальонами в грибном соусе, мужественно поддерживал неуклюжие попытки Арины вести светскую беседу и украдкой рассматривал небольшой маггловский ресторанчик. Наконец, он задал вопрос, который мучил его с утра.

— Как получилось, что вы, наследница Дамблдоров, живёте в России?

Суворова перестала ковырять рыбу.

— Долгая история, — она с надеждой посмотрела на Снейпа, но тот сидел с непроницаемым выражением лица, и женщина сдалась. — Ладно. Моя прабабка была сиротой полукровкой и, на её счастье, неплохой прорицательницей. Когда в начале века в России начались... перестановки, она почувствовала, чем дело пахнет, и предпочла сбежать сначала во Францию, а потом в Шотландию. Там она и познакомилась с прадедом. Женаты они не были, а единственный ребёнок оказался сквибом, — Арина снова взялась за нож и вилку. — Собственно, вот и всё. Моя бабушка полжизни провела в глухом местечке в Шотландии, потому что выбора у сквиба не было. Сами понимаете, либо Гитлер, либо Гриндевальд, либо деревня у чёрта на куличках.

— Где?

— У чёрта... В общем, у кентавра в сапоге.

Снейп хмыкнул.

— Довольно изящное определение. У меня на родине всегда говорили по-другому.

— Не переживайте, так везде говорят, — утешила его Суворова. — Но не за столом же, ей-Богу. В общем, когда эти два ирода прекратили рушить мир, прабабка уже умерла, а бабушка вернулась на родину предков. Мой дед был магглом, родители — тоже. Так что я самая настоящая магглорождённая. Хоть мемуары пиши.

Арина положила в рот кусочек рыбы и зажмурилась, как кошка.

Северус не знал, что сказать. Единственное чего он не понимал, — почему Аберфорт позволил дочери, единственной родственнице и наследнице, уехать. Потому что она сквиб? Чепуха, Аберфорта это никогда не интересовало. Потому что она не была законнорожденной? Такие вещи интересовали младшего Дамблдора ещё меньше.

— Гадаете, почему прадед позволил бабушке уехать? — насмешливо спросила Арина.

Снейп чертыхнулся. Значит, она наблюдала за ним и решила избавить от терзаний.

Фантастическое благородство.

— Допустим, — равнодушно произнёс он.

Суворова отпила из высокого бокала и со стуком поставила его на стол.

— Северус, сколько Пожирателей смерти осталось на свободе после поражения Тома Реддла?

Снейп вздрогнул. Арина снова подняла бокал и начала медленно вращать в руке. Светло-медовое вино грустно мерцало в приглушённом свете.

— Вы, конечно, не знаете, сколько именно, но подозреваете, что прилично, — продолжала Арина. Снейп даже не кивал — это было бы лишним. Он молча пил густое красное вино, почти залезая в бокал непомерно большим носом. — То же было и после войны с Гриндевальдом. Даже ещё хуже, ведь тогда не было Гарри Поттера, способного выжить после трёх смертельных заклинаний. Трёх, я не путаю?

— Допустим, — буркнул Снейп.

— Поэтому прадедушка предпочёл иметь живую дочь за семью морями, а не ещё одно мёртвое тело в собственном доме. Но имя для правнучки он выбирал сам, а мне мучиться.

Арина одним глотком допила всё, что было в бокале, и кивнула официанту.

— Принесите ещё.

Снейп подавил вздох.

— И мне. Бутылку. А у вас, Арина, красивое имя. Не набивайтесь.

Невозмутимый парнишка ушёл, а Арина негромко проговорила.

— У меня второй бокал, а у вас вторая бутылка. Собираетесь напиться?

— Нет. Я собираюсь выпить за мудрость Аберфорта Дамблдора. Составьте мне компанию, раз уж директору Дурмстранга надо отдыхать. И не смотрите на меня так, это ваши слова, — добавил он. — Кстати, у меня ещё вопрос. Почему вы преподаёте в школе?

— У вас есть другие варианты? — довольно кисло поинтересовалась Суворова.

— Колдомедик. Аврор. Работник Министерства. Игрок в квиддич. Писатель. Просто учёный — зачем вам школа?

— Как я уже говорила, университет я заканчивала в Британии, — смакуя слова, начала Арина. — И годы в университете показали, что я боюсь крови, читаю больше маггловской литературы, чем магической, выступаю в оппозиции к существующему Министерству, ненавижу науку ради науки и презираю квиддичных игроков, независимо от их пола и возраста. Остаётся аврорат, но я не рискнула бы. Я не смогу... — она замялась, подбирая слова.

— Остановиться, — закончил за неё Снейп. — Я вас понимаю.

Суворова не отвечала. Она лениво скользила взглядом по тёмному свитеру Северуса, будто имела к нему какие-то претензии. Сам Снейп вспоминал серую петлю, пожирающую тонкий батистовый платок, и печального Альбуса Дамблдора.

Душа мальчика ещё не настолько повреждена, — грустная улыбка и невыносимые слова. — Я бы не хотел, чтобы она раскололась из-за меня.

В глубине души Северус страстно жалел, что выпил слишком мало. Лёгкий винный дурман ещё не позволял ему задать Суворовой такой неприличный и такой больной вопрос — кто расколол вашу душу, Арина? За что вы так ненавидите Альбуса, что меняетесь в лице, произнося его имя?

Официант принёс вино. Опустив глаза, Снейп смотрел сквозь наполненный бокал на бледные женские руки с тонкой паутиной вен. Указательный палец прошёлся по краю тарелки с недоеденной форелью и сорвался вниз, на скатерть.

— Знаете, — снова заговорила Арина. — Когда я училась в школе, мне всегда было обидно, что я младше Игоря. Я всегда была второй. Он был гением, алмазом, будущим бриллиантом, а я была сестрой Игоря Суворова. «Очень способной девочкой», — Суворова мастерски спародировала Клару Шварц. — А мне хотелось большего. Достижений. Знаний. Творчества. Чистой магии. Признания. А меня понимал только один человек.

«Каркаров», — с тоской подумал Снейп. Где-то внутри заворочался склизкий комок.

— Да, Каркаров, — кивнула Арина, и Северус понял, что произнёс имя вслух. — Он советовал мне учиться на Мастера ЗОТИ.

— Но вы передумали? — Снейп разглядывал Арину уже поверх бокала. Её глаза казались совсем тёмными в искусственном полумраке зала.

— Да. Прадед всегда был против, а когда Игорь Олегович погиб, я осталась... у меня не осталось покровителя. И друга, — она запнулась и поморщилась. — А магглорождённой здесь делать нечего. Поэтому я решила уехать в Англию. Получить классическое образование и кое-кому помочь. В первую очередь, прадеду.

— Помогли?

Женщина кивнула.

— И как же? — Снейп снова взялся за вилку.

— Работала в Лютном.

Северус уже начал жевать и теперь отчаянно закашлялся.

— В смысле — работали в Лютном?!

Секунду Арина смотрела на него, а потом захохотала.

— Вам не стыдно?

— Я не... — начал было Снейп, но она перебила его.

— У вас на лбу написано было, что пришло вам в голову! А на самом деле, я работала у одной старухи под Оборотным. Торговала из-под полы артефактами, крадеными палочками и прочей дребеденью. Пару вещиц оставила себе. С хозяйкой можно было договориться — на определённых условиях. С Пожирателями труднее.

— Догадываюсь, — уронил Снейп. Он слегка покраснел от надрывного кашля и вытирал уголок глаза салфеткой. — Но вы выбрали не самый лёгкий путь.

— Не спорю, — легко согласилась Суворова. — Но ведь вы тоже не уехали из страны в восемьдесят первом.

Было похоже на удар под дых. Слишком неожиданно. Слишком болезненно.

— Не сравнивайте, — мрачно проговорил Снейп, сминая салфетку в кулаке. — Не смейте сравнивать.

Он ожидал извинений или слёз. Поджатых губ или задранного подбородка. Но не того, что она обхватит его холодные руки своими тёплыми пальцами и тихо, еле различимо в гуще маггловской музыки скажет:

— Я никогда не буду ровней Вам, Северус. Просто я тоже хотела власти, знаний и человеческого тепла. Это не преступление. Это свойство молодости.

Одной рукой она подняла бокал и грустно улыбнулась.

— Дай Мерлин и нам такой же мудрости, какой обладает мой прадед. И такой же ловкости, какая была у его брата.

Не отрываясь, она следила за его бокалом. Огромные глаза снова стали тёмно-серыми. У Снейпа было ощущение, что его провели, но он не мог понять, каким образом. Злость улетучивалась. Он рассеянно пригубил вино и осторожно высвободил руку — находиться в нежном плену арининых пальцев было невыносимо.

— Вы любите хризантемы? — спросил он.

Волшебница удивлённо посмотрела на него.

— С чего вы взяли?

— Духи, — лаконично ответил Северус. — Так вы любите их?

— Да, — казалось, Суворова смутилась. — Особенно белые. А что?

— Я учту, если вы ещё раз упадёте с лестницы, — усмехнулся Снейп и принялся орудовать приборами.

Он больше не смотрел на белые руки с квадратными ногтями. Он смотрел в лицо растерянной Арине и еле сдерживал торжествующую улыбку. Профессор чар ещё вела в их неожиданном смущающем противостоянии, но счёт был уже 2:1.

Директор Дурмстранга Северус Снейп чувствовал себя мальчишкой и был не в силах на это злиться.

* * *

Великобритания, Лондон,

октябрь 2003 года

— А откуда он вообще взялся, этот Бриссоу? — нахмурился Рон. Ему не нравился сам предмет разговора, но неясное беспокойство, сквозившее в каждом взгляде МакГонагалл, напрягало куда больше.

— Бриссо, — поправила его женщина. Характерный шотландский призвук Минервы, всегда сопровождавший звук «р», превратил невинную французскую фамилию в маленький раскат грома. — Он заканчивал Шармбатон. В МАБ он проработал всего два года, а теперь говорит, что устал.

— Если он думает, что отдохнёт в Хогвартсе, это он зря, — усмехнулся Рон. — А что вас смутило, профессор? Кстати, ничего, что я называю вас профессор?

— Так даже лучше. Я всё ещё не ощущаю себя директором, — Минерва вздохнула. — Меня смутило то, что он — блестяще образованный молодой человек — потратил столько лет на подготовку к международному блоку, а потом вдруг ушёл, более того, уехал в чужую страну и хочет стать младшим преподавателем Защиты.

— В профессии преподавателя нет ничего плохого, — спокойно произнесла Гермиона. — Профессор Снейп стал им в двадцать лет, если я ничего не путаю.

МакГонагалл вздрогнула.

— Да... да, конечно. В общем, я хотела спросить у вас, мистер Уизли, не могли ли его исключить из МАБ за какой-нибудь проступок? Международный блок — очень закрытая организация, информацию они выдают неохотно, а я не хочу брать на работу человека с запятнанным прошлым.

Краем глаза Рон увидел, как улыбается Гермиона. Ответственность и находящая временами высокопарность бывшего декана никуда не делись.

— Из МАБ могут выгнать за лишний чих, — признался парень после минутного размышления. — Но чаще всего выгоняют либо за нарушение дисциплины, либо за превышение полномочий, либо за раскрытие внутренней информации. Вроде всё мелочи, но этого достаточно. Если что по-крупному, забирают диплом и отправляют в Азкабан. А так — вроде ушёл по собственному желанию.

Минерва пила чай и задумчиво рассматривала фотографии на каминной полке. Взгляд остановился на кадре, где хмурые Гермиона и Малфой скучали на очередном собрании.

— Знаете, портрет профессора Снейпа так и не появился в директорском кабинете, — задумчиво и виновато сообщила директор Хогвартса.

Повисла пауза.

— Миона, ты не принесёшь нам ещё чаю? — вдруг произнёс Рон таким тоном, что миссис Уизли ничего не оставалось, кроме как встать, призвать чайник и направиться в сторону кухни.

Минерва в замешательстве смотрела, как закрывается дверь за непривычно покорной ученицей.

— Профессор МакГонагалл, — чётко проговорил парень. — Вы ведь не просто так заговорили про портрет. Вы не просто так спросили про МАБ. Вы не для того приезжали в Министерство, чтобы узнать про камины. Вы знали, что по воскресеньям нет ни одного диспетчера. Вы искали Гарри. Но опоздали.

Бывший декан гриффиндора молчала.

— Вы искали Гарри, чтобы спросить его о международном блоке. И чтобы сказать ему, что Северус Снейп жив.

МакГонагалл охнула, а за дверью раздался страшный грохот.

Рон одним прыжком вскочил и распахнул дверь. На пороге стояла Гермиона — белая, как мел. Её руки дрожали, а на полу валялся поднос и разбитый чайник. Горячий чай медленно растекался по полу.

— Не рассчитал я время, — пробормотал Рон. — Evanesco. Reparo. Wingardium Leviosa. Миона, сядь, пожалуйста, в кресло и не спрашивай меня ни о чём минут десять. А теперь, — он повернулся к МакГонагалл. — Давайте поговорим про этого вашего Бруссоу.

— Бриссо, — пискнула Гермиона.

— Бриссо, — махнул рукой Рон. — А заодно про старый-добрый Дурмстранг.

У Минервы МакГонагалл впервые за долгие годы не было слов.