Хроники одного Города (джен)

На меня смотрели остекленевшие глаза Льюиса. Глубокие царапины обезобразили гладкое, красивое лицо, теперь застывшее в уродливой гримасе предсмертного крика, а его окровавленные ладони все еще зажимали страшную рану – практически полностью распоротый живот. Он был мертв.

Я словно окаменела: тело не слушалось, воздух отказывался идти в легкие. И только стук сердца, набатом отдающийся где-то в затылке, доказывал, что я еще жива.

Я резко зажмурилась, в надежде, что вот-вот проснусь, и все это окажется лишь кошмарным сном… Через несколько секунд я медленно открыла глаза...

И ничего не изменилось. Передо мной по-прежнему лежал мой мертвый друг, уже успевший остыть на вечерней прохладе.

Я с трудом протянула непослушную руку к лицу Льюиса и закрыла ему глаза. Ладонь трясло, будто от холода.

Нет.

Нет.

Нет.

Это невозможно...

Кто-то подошел ко мне со спины, обхватил за плечи и поднял на ноги. Я качалась, словно на ветру, и точно бы упала, если бы заботливый некто не придержал меня за локоть. Затем меня куда-то повели... Я не хотела идти, не должна была, просто не могла... Душа буквально разрывалась на тысячу частей. Мне было больно, тоскливо, горько и страшно.

Страшно, что Лью больше никогда не будет встречать меня по утрам веселыми шутками; никогда не будет смешно опускать взгляд, когда я подшучу над ним в ответ; никогда не будет задавать глупых вопросов и звать на свидания. Никогда. Вообще.

А взамен наше кладбище станет больше еще на одну могилу.

Боже, как же так…

— Пойдем, дочка... — Кто-то ласково звал меня, но я с трудом понимала значение слов. — Пойдем, ты уже ничем ему не поможешь.

Я подняла взгляд и увидела перед собой Мафусаила. На его щеках тоже блестели слезы.

— Пойдем, моя хорошая, пойдем…

* * *

Кажется, я проспала целую вечность. Утро, словно наперекор ужасной ночи, оказалось ярким и солнечным. Лучи солнца проникали в мою комнату сквозь полупрозрачные шторы; в косых столбах света танцевала взвешенная в воздухе пыль.

Я лежала, уставившись невидящим взором в потолок, и думала.

О том, откуда появилось это чудовище; о том, кем или чем оно вообще было; о том, много ли еще таких тварей ждет своего часа в темных углах города; о том, почему Льюису никто не пришел на помощь... вновь одни вопросы, и ни одного ответа. А стоит опустить веки — тут же из памяти вставала страшная картина: мокрая от крови земля, мертвенно-бледное, искаженное ужасом лицо Льюиса, и особенно четко — его остекленевшие пустые глаза.

Вчера, когда Мафусаил привел меня домой, я была не в состоянии осмыслить произошедшее. Визит к Хранителям, новости о побеге Вольфганта, приказ выкрасть Книгу, почти сутки практически в заточении, и в довершение — гибель Льюиса... слишком многое произошло за столь небольшой промежуток времени. Но сейчас я была готова. По крайней мере, мне так казалось...

Я медленно встала с постели — затекшие от долгого лежания в одной позе мышцы отозвались по всему телу тугой болью. Кое-как одевшись, я поплелась на кухню. Как я и думала, Мафусаил уже ожидал меня там.

Учитель сидел у холодного камина, глядя в согреваемую руками чашку с успевшим остыть чаем. Вокруг губ Мафусаила залегли глубокие морщины, плечи его поникли — куда только делась привычная гордая прямая осанка. Глава гильдии словно постарел за прошедшие сутки лет на десять — то, что произошло этой ночью, не на шутку его подкосило. Разумеется, мы несли потери не в первый раз — труд наемника во все времена был сопряжен с риском — но они никогда еще не были такими... внезапными, ошеломляющими и необъяснимыми.

Плачевное состояние Мафусаила ранило меня не меньше, чем гибель напарника. Задержавшись на секунду в дверном проеме, я осторожно шагнула из коридора в кухню. Первая же кухонная половица предательски скрипнула под ногами, и я поняла, что переоценила свои возможности — координация движений после перенесенного стресса все еще была нарушена. Мафусаил тут же поднял взгляд от чашки и посмотрел на меня, печально и устало. Только тогда я смогла увидеть, что задорный огонек, всегда, что бы ни случилось, плясавший в добрых и внимательных глазах, потух. Прежде у старика были яркие синие глаза с пригоршней лукавства и смеха; теперь же в них плескалась лишь боль.

Больше не таясь, я пересекла кухню, и заняла второе стоящее у камина глубокое кресло. Выдержав паузу, необходимую мне, чтобы собраться с силами и мыслями, я глухо спросила:

— Как это произошло?..

Молчание было долгим. Столь долгим, что я уже намеревалась повторить вопрос, решив, что старик меня не расслышал или не понял; однако спустя минуты, показавшиеся мне вечностью, Мафусаил наконец заговорил, медленно и тихо.

— Я не знаю, дочка. Никто не знает... Мы подоспели туда слишком поздно, когда все уже было кончено. Вчера меня насторожило ваше долгое отсутствие — этот безответственный мальчишка запросто мог бесследно пропасть на несколько часов, но ты... ты бы обязательно нашла способ меня предупредить, оставила бы какую-нибудь весточку. Я отправился поспрашивать у наших, не просила ли ты передать мне, где и почему вы задерживаетесь... и наткнулся на Лью.

— Что за тварь сотворила с ним такое? — в горле вновь встал комок, но я изо всех сил держала голос ровным.

— Это был куршок, житель подземных катакомб. Слышала о них?

— Нет, — я покачала головой. — Но теперь я хочу знать об этих тварях все. Как оно выбралось? Почему оказалось на кладбище? Зачем напало на Льюиса?!

— Я не знаю.

— Да хоть что-то ты знаешь?! — раздраженно зарычала я: пустота и оцепенение в душе сменились холодной яростью.

Клянусь, я найду и вырежу под корень логово этих отвратительных отродий!

— Что тебе известно о войне с оборотнями? — неожиданно спросил Мафусаил, резкой сменой темы сбив меня с толку. — Ту, что была пять столетий назад?

— Я кое-что знаю о ней из рассказов и летописей... — не понимая, к чему он клонит, сдержанно кивнула я.

— Разумеется... — старик слабо улыбнулся. — Расскажи мне о ней, и я заполню пробелы в твоих знаниях.

— Какое вообще отношение ко всему происходящему имеет давно забытая война?! — я вновь начала сердиться.

— Это поможет тебе лучше понять, кто такие куршоки, — мягко пояснил он.

Я недоверчиво вздохнула, и послушно принялась рыться в памяти.

— Если верить сказаниям, волки пришли в наши земли из-за Северного моря, с Туманных Берегов. Несколько месяцев им пришлось проплыть без еды и воды — многие из них погибли в пути от голода и обезвоживания. В летописях предков говорится, что изначально помимо них на кораблях находились и простые люди — пассажиры и матросы, но никто из них не дожил до берега... Оборотни пересекли море на каменных ладьях; секрет постройки этих удивительных судов давно утерян, а все имевшиеся в нашем распоряжении их экземпляры ныне покоятся на дне Проклятой бухты. Ты же слышал о ней? Слышал, конечно. Именно в этой бухте люди тогда потопили все Волчьи корабли... Но это произошло уже после войны. Впрочем, это не важно... Важно то, что когда наши предки высадились наконец на берег, в их глазах уже горело желтое пламя…

Я заметила непонимание во взгляде старика и замешкалась. Я что-то сказала не так? Ах да, откуда ему это знать...

— Если радужки оборотня окрашены в желтый цвет — это значит, что он одержим жаждой крови. Я думаю, что это случилось с предками от того, что их единственной пищей многие месяцы была человеческая кровь. Как бы тебе объяснить... Это состояние в некоторой мере сравнимо с неутолимым голодом зомби; но, в отличие от мертвых, Волки умны и проворны. И остановить их можно, только убив.

Старик озабоченно покачал головой, и уже собирался что-то у меня спросить, но я жестом остановила его, и усмехнулась:

— Мы поговорим об этом позже. Сейчас у нас и без того полно тем для обсуждения, — я никогда прежде не рассказывала старику об особенностях моей расы, не собиралась делать этого и теперь. — Я продолжу?

Мафусаил прикрыл глаза и кивнул.

— Едва высадившись на берег, волки напали на людей, без предупреждений, без объяснений, без причин... Хотя, одна веская причина все же была — то самое проклятие, жажда крови. Тебе, наверно, интересно, почему предки вообще отправились в столь долгое странствие, если знали, что в дороге могут в прямом смысле обезуметь от голода? С прежнего места обитания предков выгнали демоны Бездны. Огромные, злобные, безжалостные чудовища… я читала о них в летописях. Внешне они были похожи на людей, но были чернокожи, и вместо рук у них росли крылья. Демоны могли одним взглядом своих красных глаз заставить оборотня страдать и мучиться, могли таким образом даже сжечь его заживо — настолько велика была их сила. Предки, осознав, что не в силах побороть захватчиков, решили бежать через море. Я думаю, что если бы волки во время плавания питались обычной едой, то тех страшных событий можно было бы избежать, но запасов в трюмах оказалось недостаточно для столь долгого пути. Итог закономерен: голод свел предков с ума, и они стали одержимы.

— Ведомые кровью, оборотни, потеряв разум, обрели невероятную силу и выносливость; королевство же оказалось не подготовлено к вторжению, тем более с такой неожиданной стороны. Город стоял одним из первых на пути одержимых волков... осада продолжалась недолго — уже к вечеру второго дня стены пали. Люди в панике бежали в леса, тем самым даруя оборотням простор для охоты. Лишь немногие горожане тогда не поддались общей истерии, и нашли в себе силы сплотиться перед лицом неведомого доселе недруга. Шел десятый день после падения Города, когда защитник Грегори — один из выживших магов — сумел вывести магическую формулу особой защиты от волчьего нюха. Я так и не нашла более подробных упоминаний об этом заклятии; возможно, это была какая-то особенная, специфичная магия, доступная лишь некоторым избранным.

— Когда большая часть выживших оказалась невидима для оборотней, те напали на Хранителей и магов, укрывавшихся цитадели, и это оказалось для предков главной ошибкой. Маги защищались с отчаянием и яростью идущих на смерть. Наши легенды гласят, что площадь перед цитаделью Хранителей целиком превратилась в кровавое озеро. А потом… потом была вспышка. Яркая, словно солнце спустилось на землю... И волки сдались. Вот и все. Никаких подробностей, как и в случае с защитным заклинанием... Некоторые предки частично вернули свой рассудок, но полностью нормальными стать им уже было не суждено — жажда крови наложила свой отпечаток на их разумы. Так закончилось вторжение оборотней. На самом деле, вся эта история, начиная от высадки волков на северном побережье и заканчивая последней битвой у цитадели, продолжалась от силы месяц, так что это даже и войной-то назвать сложно...

— Это все, что ты знаешь?

— А этого разве мало? — отступившее было раздражение нахлынуло на меня с новой силой. — И я еще раз спрашиваю, какое отношение эта война имеет к... к гибели... Льюиса....

Злость испарилась так же быстро, как и пришла, осталась лишь горечь. Произнести его имя неожиданно оказалось так невероятно больно... больно до дрожи. До огромного давящего комка в горле, до рези в глазах, до лихорадочно-сбивчивого биения сердца.

— Ну, ну, Энн, что же ты... тише, девочка, тише... ну-ка подними глазки, посмотри на меня... ох, дочка, что-то ты совсем расклеилась. Я понимаю, мы все сейчас выбиты из колеи, но не нужно накручивать еще сильней... Ты когда ела последний раз?

— Не помню... — ответила я хрипло и отрывисто, с трудом выдавливая из себя слова. — Мафусаил, не тяни... расскажи мне, пожалуйста. Я так больше не могу. Мне очень больно...

Блеклые синие глаза преисполнились состраданием.

— Ты никогда не задумывалась, почему оборотням позволили беспрепятственно проживать на наших землях? Я вот однажды задумался, и даже нашел ответ: почти забытый прелюбопытнейший исторический факт. Оказывается, следом за волками, можно даже сказать — практически одновременно с ними, на нашу землю пришли некие неведомые нам доселе чудовища. Бледно-зеленая кожа, змеиные глаза, огромные гребни, перепонки вместо пальцев... знакомое описание, не так ли? Напали на нас они так же неожиданно, как и вы.

Я поморщилась. Никогда не гордилась свей расовой принадлежностью, и не любила излишние напоминания о ней.

— Извини... я хотел сказать, как и оборотни. Но по сравнению с волками, куршоки были абсолютно… бездушными, чуждыми человеческой природе тварями. У них не было никаких мотивов для агрессии: если оборотни охотились, чтобы утолить звериный голод, то куршоки убивали людей просто так, бессмысленно и жестоко. Они были крупнее нас, сильнее, выносливей, прекрасно видели в темноте, а их чешую практически невозможно было пробить обычным оружием. Люди поняли, что надежды на спасение практически нет — своими силами справиться с этой напастью нам было не под силу. И тогда волкам предложили искупление — жизнь в обмен на жизнь. Обнадеженные обещанием помилования, оборотни перебили почти всех тварей, но уничтожить их без остатка волкам помешали Хранители. Они посчитали, что вырезать подчистую целый биологический вид разумных существ будет кощунством по отношению к природе и равновесию. Поэтому Хранители лично отловили и обездвижили по одному оставшихся в живых куршоков, а затем — сослали их в подземные катакомбы под Городом, предварительно лишив их памяти о надземном мире. Все выходы на поверхность были опечатаны глифами — на случай, если заклятие по каким-то причинам сработает неправильно или развеется, и твари вспомнят о своем прошлом и захотят выбраться наружу; по этой же причине в течение нескольких лет у запечатанных дверей ставили посты из лучших Хаммеритов. Но эти меры предосторожности оказались излишними — Хранители редко ошибаются в делах, касающихся магического вмешательства. После избавления волками жителей королевства от угрозы уничтожения со стороны куршоков, оборотням позволили остаться на этой земле — в благодарность за помощь. Теперь ты понимаешь? Те оборотни — твои предки — знали, кто такие куршоки; возможно, они были с ними даже из одних краев. Нам ведь до сих пор неизвестно, что скрывается там, за Северным морем...

— Получается, для того, чтобы узнать, кто они, я должна расспросить об этом наших старост... Проклятые Трикстеровы рога, вот уж к кому мне совсем не хотелось бы обращаться за советом, — пробормотала я в смятении.

— Может быть, среди твоих сородичей все же найдется кто-то, кому ты... не успела наступить на хвост, и кто может ответить на вопросы? — осторожно предположил Мафусаил.

Я скривилась.

— Возможно, такие есть, — не стала спорить я. — Но отыскать их будет сложно. Уж лучше я спрошу об этом у Хранителей. Надеюсь, мне не откажут в такой маленькой…

Я замолчала, так и не договорив. Хранители... Отарки, Змеи, Вольфгант, Гаррет, Книга Памяти... Вот же Трикстеровы козни! Я совсем забыла...

— Мафусаил, мне нужно рассказать тебе кое о чем…

В глазах старика промелькнул слабый интерес. Я вздохнула, и попыталась как можно короче изложить наставнику суть дела.

— Несколько месяцев назад из Красных Колец сбежал Вольфгант. Он украл артефакт — Книгу Имен, в которой была заключена вся его магическая сила; и теперь он направляется сюда. Долго объяснять, почему дела обстоят именно так, но именно мне было предложено попытаться выследить его и украсть эту Книгу. Кроме меня, на это дело подбивали Гаррета, и он, как ни странно, согласился. Все это, только более обстоятельно, нам сообщили Хранители; они вчера созывали специальное совещание по этому поводу, поэтому-то я и не вернулась вовремя...

Я замолчала, чувствуя, что мозг сейчас взорвется. Льюис, куршоки, Вольфгант... Для того, что бы разобраться в образовавшемся круговороте непонятностей, нужно было с чего-то начать.

Стоило, наверное, прогуляться по Городу — послушать городские сплетни и спокойно обдумать все случившееся. А еще — навестить Гаррета, он наверняка смог бы подсказать что-нибудь дельное.

— Это правда? — в голосе Мафусаила зазвенел металл. — Вольфгант сбежал? Как такое возможно?

— По словам Орланда, он просто исчез из своей камеры, — пожала плечами я. — А незадолго до того из тайника Непознанных пропала Книга Памяти.

— Разве она не была утеряна много лет назад?

Надо же... похоже, Орланд и впрямь поделился с нами сверхсекретными сведениями, раз даже Мафусаил не был в курсе реального положения дел. Однако теперь мне самой предстояло решать, какой информацией делиться, и с кем.

Рассудив так, я рассказала наставнику о проведенном Вольфгантом ритуале, и о том, почему ему так важна Книга Памяти. Внимательно меня выслушав, он несколько секунд сохранял молчание, после чего вынес вердикт:

— Тебе лучше исчезнуть на время. Дело, тебе порученное — неоправданный риск; ты не сумеешь провернуть его и выбраться от Вольфганта живой. Если ты сунешься к нему, никто не сможет тебе помочь — ни я, ни Хранители, ни Рихтер, ни Гаррет. Уходи, Энн. И не волнуйся на счет угроз Орланда — если он вздумает сунуться к твоей семье, я найду способ его остановить. Орланд любит загребать жар чужими руками, а в этот раз он просто посылает тебя на верную гибель... Льюиса уже не вернешь, а тебя я не хочу видеть мертвой.

Я впилась пальцами в подлокотники:

— Я понимаю, что это задание крайне опасно, но послушай... Гаррет уже на него подписался, и я не могу бросить его одного, да еще когда против нас играет такой сильный соперник. Чем я буду лучше Хранителей в таком случае? Тем более... сам подумай, как странно все совпало: Вольфгант идет на наш город, и в то же время из катакомб выползают куршоки. Значит кто-то распечатал один из входов в катакомбы. Вдруг это связано? Я обязана выяснить...

Конечно же, я кривила душой. Но что я могла сказать Мафусаилу, кроме этих фальшиво звучащих аргументов? Что всякий раз, когда закрываю глаза, вижу искалеченное тело Льюиса? Что до дрожи боюсь того, что следующий раз в таком виде предо мной предстанет он сам, или Гаррет, или кто-то из моих товарищей по общине? Что не могу перестать думать о словах Орланда и вспоминать те ужасные годы, когда я жила со своими кровными родственниками, которых у меня язык не повернется назвать семьей? Что я скорей соглашусь пойти на смерть, чем вернуться в родительский дом, выйти за нелюбимого, рожать каждый год и ежедневно пить человеческую кровь?..

Эти страхи были иррациональны, но мне никак не удавалось избавиться от них. Мне просто необходимо было забыться, а сделать это я могла лишь занявшись чем-то действительно важным. Иного пути я не знала.

Видимо, Мафусаил все же смог прочитать что-то по моему лицу, хотя я и таилась от него как могла. Взгляд его изменился, стал мягче и печальнее.

— Никто не властен принимать решения за тебя, — покачал он головой. — Ни я, ни, тем более, Хранители. Но все же…

— Когда… похороны?.. — перебила его я.

И снова слова давались с трудом. Ногти царапнули по обивке — руки сами собой сжались в кулаки. Я закрыла глаза и сделала три глубоких вздоха. Нужно держать себя в руках.

— Сегодня вечером, — глухо отозвался старик. — Ты... сможешь?..

Незавершенный вопрос звенящей тишиной повис в воздухе.

Конечно смогу... разве могу я поступить иначе...

Я молча кивнула и поднялась с кресла.

— Мне нужно идти. Нужно найти Артемуса, обсудить планы на будущее. Не хочу видеть Орланда. Только не сейчас...

— Подожди, — жестом остановил меня Мафусаил, — тебе нужно поесть. Я видел, как ты вчера… реагировала на кровь.

Внимательный, как всегда...

— Не волнуйся, — я вымученно улыбнулась. — Я никого не загрызу.

— Ты знаешь, что я не об этом! — нахмурился старик, и непреклонно продолжил: — Не мучай себя, просто поешь.

— А то, что я не хочу, тебя не волнует?

— Абсолютно. Подожди немного, я сейчас тебе разогрею.

Промедлив секунду, я покорно села обратно: сил не было ни спорить, ни возражать.