Серия Полуночник-4: Сила Хогвартса (джен)

И снова Гарри проснулся от звука чьих-то приглушённых голосов. Лежа на животе, парень повернул голову в ту сторону, откуда они доносились, медленно открыл глаза и удивился, обнаружив, что снова находится в комнате Ремуса, только в этот раз та была ярко освещена. Ремус сидел, откинувшись на изголовье кровати, а на коленях у него стоял поднос. Рядом с кроватью сидели ещё две расплывчатые фигуры. По рыжим волосам высокого парня и пышным каштановым волосам девушки Гарри понял, что с Ремусом разговаривали Рон и Гермиона.

Его разум тут же наполнился вопросами. Что Ремус рассказал им? Говорил ли он им о том, что увидел в Омуте Памяти Дамблдора? Упоминал ли он о том, что Гарри мог чувствовать эмоции? Нет. Нет, Ремус бы никогда так не поступил. Ни Сириус, ни Ремус ничего никому не рассказали бы, не спросив сначала его. Закрыв глаза, Гарри почувствовал беспокойство и нервозность. В эти дни эти эмоции были частым явлением. Казалось, что все были обеспокоены его состоянием и не знали, что говорить и как вести себя в его присутствии. Гарри мог их понять. Хотя Уизли и сделали всё, что могли, чтобы улучшить атмосферу в доме прошлым вечером, Гарри всё ещё чувствовал скованность присутствующих и знал, что в этом был виноват он.

Но я всё исправлю. Я постараюсь доверять им больше. Я обещаю.

Кровать прогнулась, и, прежде чем Гарри успел среагировать, его лица коснулось что-то мокрое и шершавое. Он раздражённо застонал, отталкивая от себя большую лохматую собаку и вытирая слюну с лица. Он ненавидел, когда Полуночник вот так будил его, даже несмотря на то, что это был единственный способ быстро разбудить его, не напугав до полусмерти.

Стоило ему перевернуться на спину, как Полуночник ещё раз повторил процедуру умывания языком, после чего улёгся между Гарри и Ремусом. Большие голубые глаза уставились на Гарри, и собака жалостливо заскулила. Парень снова простонал и принялся чесать Полуночника за ушами. Чья-то рука взъерошила его волосы, и Гарри поднял взгляд, увидев улыбающегося ему Ремуса. Парень знал, что его опекуна веселит фиглярство Полуночника.

— У нас тут компания, волчонок, — с ухмылкой сказал Ремус. — Похоже, что сегодня прибыли хогвартские письма, и твои друзья ждут не дождутся обсудить их с тобой.

Гарри потёр глаза, прогоняя остатки усталости, и медленно сел, стараясь избежать головокружения.

— Хогвартские письма? — недоуменно спросил он, откидываясь на изголовье для опоры и хватая свои очки с прикроватного столика. — Но я даже ещё не видел результаты моих С.О.В.А., и Сириус сказал...

— Неважно, что там сказал Сириус, — мягко перебил его Ремус. — Чего ты хочешь, Гарри? Ты хочешь вернуться в школу после того, что случилось в июне?

Гарри пожал плечами. Он честно не знал, чего он хотел помимо того, чтобы сделать Ремуса и Сириуса счастливыми. Хогвартс стал первым местом, которое парень назвал своим домом, но теперь у него был настоящий дом и настоящая семья. Ему нравилось жить в особняке Блэков, но мог ли он насовсем отвернуться от Хогвартса... даже после того, что случилось? Разве мог он больше никогда не войти в стены школы лишь потому, что боялся возможной опасности? Было гораздо легче, когда все решения за меня принимал кто-то другой. В этом-то и была суть проблемы. Гарри больше не мог доверять принятие решений себе.

— Гарри! — шокировано воскликнула Гермиона. — Ты должен вернуться в школу! Тебе нужно закончить своё образование!

С хлопком Сириус превратился в человека и смерил Гермиону сердитым взглядом.

— В чём смысл заканчивать образование, если он будет мёртв? — закричал он в ответ. — Каждый год в Хогвартсе Гарри едва не убивали. Если, оставшись здесь, он сможет выжить, то так оно и будет.

— Но этот выбор должен сделать он сам, Сириус, — непреклонно возразил Ремус. — Поппи сделала очень верное замечание, когда была здесь. Изолировав Гарри, мы не поможем ему. Ему нужно находиться в окружении людей.

Гарри опустил голову и ссутулился. И Сириус, и Ремус были правы. Он подвергался опасности с того самого момента, как вернулся в волшебный мир в возрасте одиннадцати лет, но, держась вдали от людей, он лишь навредит своей эмпатии. Он не мог сдержать дрожи при воспоминании о том, как эмоции обрушились на него в тот момент, когда его магию разблокировали. Стоил ли риск подвергнуться опасности подобных последствий? У Гарри просто не было ответа на этот вопрос.

Сириус и Ремус заметили его отстранённость и прекратили свой спор. Ремус потянулся к прикроватному столику и взял с него два конверта.

— Держи, Гарри, — сказал Ремус, протягивая ему один из них. — Думаю, они тут слишком залежались. Почему бы тебе не открыть их?

Нервничая, Гарри забрал у него конверт и, послав обеспокоенный взгляд в сторону Сириуса, открыл его и достал вложенный пергамент.

СТАНДАРТНАЯ ОБЩАЯ ВОЛШЕБНАЯ АТТЕСТАЦИЯ

Проходные оценки:

Превосходно (П)

Выше Ожиданий (В)

Удовлетворительно (У)

Отрицательные оценки:

Слабо (С)

Отвратительно (О)

Тролль (Т)

Гарри Джеймс Поттер получил следующие оценки:

Астрономия — В

Забота о магических существах — П

Защита от тёмных искусств — П

Чары — П

Предсказания — У

Гербология — П

История магии — В

Зелья — В

Трансфигурация — П

Гарри не мог поверить своим глазам. Да как он умудрился получить пять “Превосходно”? Как он получил “Удовлетворительно” по Предсказаниям? Он несколько раз перечитал свои оценки и только тогда по-настоящему заметил оценку по Зельям. “Выше Ожиданий” было бы весьма значительным достижением, если бы Гарри не нужно было “Превосходно”, чтобы попасть в продвинутый класс — класс, который требовался ему для тех карьерных вариантов, что он обсуждал с профессором МакГонагалл.

— Ну и? — нетерпеливо спросил Сириус. — Как твои результаты, Гарри? — Парень нехотя протянул ему пергамент и подождал, пока Сириус не вскрикнул шокировано. — Гарри, это поразительно! Пять Превосходно! Ну ты даёшь! “Выше Ожиданий” по Зельям и Истории Магии!

— Что! — воскликнул Ремус, выхватив пергамент из рук Сириуса, и просмотрел его. Он широко улыбнулся и притянул Гарри к себе. — Я так горжусь тобой, волчонок! Девять С.О.В.А.! Ты сдал всё, даже Предсказания!

Пергамент перешёл к Гермионе, которая просматривала его, в то время как Рон заглядывал ей через плечо.

— Это поразительно, Гарри, — сказала она, поднимая на него взгляд и сочувственно улыбаясь. — Хотя мне жаль насчёт Зелий. Профессор Снейп чётко дал понять, что он не принимает учеников с оценкой ниже “Превосходно” за С.О.В.А.

Счастье, наполнившее было комнату, тут же испарилось. Сириус и Ремус сочувственно посмотрели на Гарри, только теперь поняв, почему тот вёл себя так тихо. Ну а кто бы не вёл себя так, обнаружив, что их мечтам только что пришёл конец?

— Прости, малыш, — мягко сказал Сириус. — Я знаю, что ты серьёзно задумывался над тем, чтобы стать целителем.

Гарри беспомощно пожал плечами, избегая встречаться глазами с присутствующими. Сочувствие и жалость были столь тягучими, что Гарри почувствовал, что задыхается. Он ненавидел, когда его жалели.

— Просто когда я работал в госпитале, я помогал людям, — тихо сказал Гарри. — Впервые в жизни я по-настоящему почувствовал, что после Хогвартса смогу найти себе занятие, которое не будет связано с Волдемортом. Я действительно думал, что у меня может быть будущее.

Ремус обнял его крепче.

— Тогда держись за эту мечту, — твёрдо сказал он. — Если Северус не возьмёт тебя в свой класс, тогда мы сами будем учить тебя и найдём для тебя способ сдать экзамен. — Сириус послал Ремусу предупреждающий взгляд. — Это, конечно, если ты захочешь вернуться в Хогвартс и если мы сумеем напомнить твоему крёстному, что и он когда-то был подростком. Кажется, я припоминаю, что Сириус тоже убежал из дома...

— Это же совершенно другое! — возмутился Сириус.

— Ну конечно, — бесстрастно ответил Ремус. — Ты сбежал, потому что не выносил свою семью. Гарри же сбежал, чтобы свою семью защитить. — Было похоже, что Сириус снова хотел возразить. — Я не говорю, что Гарри был прав, когда сделал это, Сириус. Я согласен с тобой, что он заслужил свой домашний арест, но держать его в доме против его желания во время школьного семестра — это не выход. Когда мы были подростками, мы тоже совершали ошибки и довольно серьёзные, надо сказать... ты так не считаешь?

Сириус вздрогнул при этих словах и провёл дрожащей рукой по волосами.

— Я знаю, что в твоих словах есть правда, Лунатик, но это же Гарри, — настаивал он, хотя всем было понятно, что его уверенность пошатнулась. Сириус медленно перевёл свой взгляд, и голубые глаза встретились с зелёными. — Я знаю, что тебе казалось, что другого выбора не было, Гарри. Я видел твои воспоминания. Я слышал этот голос, и на мгновение мне тоже показалось, что это был Джеймс. Я видел, что случилось в той камере. Неужели ты можешь винить меня в том, что я хочу защитить тебя от этого?

Гарри покачал головой.

— Я благодарен за твою заботу, Сириус, — честно сказал он, затем посмотрел на Ремуса и снова пожал плечами. — Это и правда не так уж и важно. Если вы не хотите, чтобы я поехал в Хогвартс, я не поеду.

Рон и Гермиона в шоке уставились на Гарри.

— Но как же твоё образование? — в ужасе спросила Гермиона. — Ты же так усердно работал! Ты не можешь сейчас просто так взять и сдаться!

— А квиддич? — добавил Рон, заслужив подзатыльник от Гермионы. — То есть ты не можешь так поступить! — быстро сказал он, потирая затылок. — Без тебя Хогвартс будет уже не тот! И как же О.З.?

Ремус с Сириусом переглянулись. Они оба прекрасно знали, что Гарри скорее сделает то, что должен, чем то, чего он хочет.

— Что ж, у нас впереди есть месяц, чтобы принять решение, — дипломатично предложил Ремус, протягивая Гарри второе письмо. — Вперёд, открой его. Давай посмотрим, какие интересные книги выбрали ваши учителя в этом году.

Открыв своё хогвартское письмо, Гарри удивился, обнаружив, что там были не только письмо и список книг. Там был значок вроде того, что носили старосты, только вместо большой буквы “С” там была большая “К”. Гарри едва ли мог поверить своим глазам. Его назначили капитаном команды по квиддичу! Гарри осторожно посмотрел на Сириуса и Ремуса, заметив на их лицах противоречивую реакцию. Ремус радостно улыбался, в то время как у Сириуса был такой вид, словно он отчаянно пытался держать себя в руках, но терпел сокрушительное поражение.

— Поздравляю, Гарри! — счастливо воскликнула Гермиона. — Теперь у тебя такой же статус, что и у старост! Тебе даже позволено пользоваться нашими специальными ванными!

Ремус взъерошил гаррины волосы, а потом переместился в более удобную позицию.

— Я горжусь тобой, волчонок, — искренне сказал он. — Ты усердно трудился ради этого, хотя теперь тебе придётся свести свои манёвры на поле к минимуму. Команде ведь не нужен капитан, который всё время проводит в Больничном крыле, так ведь?

— Это потрясающе, Гарри! — сказал Рон, радостно улыбаясь. — Теперь ты просто обязан вернуться! Мы же не можем оставить нашу команду без капитана!

Этого явно говорить не стоило, и все это понимали.

— Так, ребята, почему бы вам не проводить Гарри до его комнаты и там спокойно поговорить, — как ни в чём не бывало сказал Ремус. — Похоже, нам с Сириусом нужно срочно обсудить пару вопросов.

Рон и Гермиона нервно кивнули, вставая и обходя кровать. От Сириуса исходила злость, и Гарри не нужно было быть эмпатом, чтобы понять это. Парень тут же почувствовал себя ужасно виноватым, ведь именно он был причиной злости крёстного. Послав обоим опекунам обеспокоенный взгляд, Гарри бессильно вздохнул и переместился к краю кровати, где Рон и Гермиона помогли ему встать. Он крепко зажмурился, когда на него накатила волна головокружения. Спустя мгновение она отступила, и он позволил друзьям вывести его из комнаты.

В тот момент, когда они вышли в коридор, дверь за ними закрылась, давая понять, что его опекуны, скорее всего, намеревались покричать друг на друга. Это случалось не часто. Вообще-то Гарри мог точно сосчитать, сколько раз Сириус и Ремус спорили так рьяно при нём, и темой этих споров обычно была одна вещь: сверхопека Сириуса. Гарри знал, что Ремус беспокоился так же сильно, как и Сириус, но всё равно, казалось, понимал, что, заперев его тут, они проблему не решат. Такое уже случалось пару раз прошлым летом, когда Гарри оправлялся после дуэли с Волдемортом, и сейчас, похоже, ситуация повторялась. Хотя на этот раз у Сириуса было оружие против Ремуса. У крёстного было больше доводов в пользу того, что держать Гарри в доме на Гриммолд-плэйс, 12, было единственным способом уберечь его от опасности.

Войдя в спальню Гарри, Гермиона поспешила вперёд и откинула покрывало. Рон покрепче сжал руку Гарри и поддержал его, когда тот медленно опустился на кровать. Гарри подавил раздражение, когда Гермиона укрыла его ноги покрывалом. Ему был ненавистен тот факт, что он даже до своей комнаты не мог дойти без чужой помощи. И ему крайне не нравилось, что его выздоровление занимало столько времени.

Рон пошевелился первым и сел в ногах кровати, в то время как Гермиона опустилась в кресло, стоявшее рядом.

— Эм... прости, Гарри, — чувствуя себя неуютно, сказал Рон. — Я не хотел расстраивать Сириуса. Я просто подумал, что... теперь, когда тебя сделали капитаном... Сириус поймёт, что твоё место в Хогвартсе.

— Или же Сириус посчитает, что Гарри сделали капитаном, чтобы он вернулся в Хогвартс, — возразила Гермиона. — Учитывая, как Сириус недоволен профессором Дамблдором, я могу понять, почему он так себя ведёт. Могу лишь представить, каким будет этот учебный год для тебя, Гарри.

Гарри непонимающе посмотрел на Гермиону.

— Чем этот год отличается от других? — спросил он. — Я ведь не изменился...

— Изменился, Гарри, — перебила его Гермиона. — Ты немного подрос за прошедший год и, даже несмотря на то, что ты немного потерял в весе, твоё телосложение по-прежнему лучше, чем у большинства других парней в Хогвартсе. А учитывая всё, что ты совершил... ну... давай просто скажем, что у тебя, возможно, не будет проблем с поиском девушки, которая была бы заинтересована тобой.

Гарри откинулся на подушку, обдумывая то, что сказала Гермиона. Он знал, что в свиданиях не было ничего необычного, но в прошлом он старался этого избегать. Ему всегда казалось, что в его жизни были и другие, более важные поводы для беспокойства. Например, выживание.

— Но сколько из них заинтересованы лишь в том, чтобы их увидели рядом с мальчиком-который-выжил? — задал риторический вопрос Гарри. — Может, мне стоит вновь стать просто Орионом и забыть, что Гарри Поттер вообще когда-либо существовал.

Рон с Гермионой обменялись обеспокоенными взглядами.

— Я так понимаю, ты называл себя “Орионом” после того, как сбежал? — мягко спросила Гермиона.

Гарри кивнул.

— Джонатан Орион Эванс, но все в больнице звали меня просто Орионом, — сказал он. — Было довольно неплохо хоть недолго побыть нормальным. Меня не ненавидели и не восхищались мной из-за чего-то, что от меня не зависело.

— Но эта жизнь была ложью, — тихо возразила Гермиона. — Ты не... эм... Орион. Ты — Гарри и всё то, что связанно с Гарри... в том числе и то, что ты волшебник.

— Как ты это сделал, Гарри? — напрямик спросил Рон. — Как ты сумел сбежать из Хогвартса? Утром в пятницу нам сказали, что на территорию школы была наложена дополнительная защита, чтобы помещать посторонним попасть или покинуть Хогвартс. Только после мы узнали, что сделано это было из-за того, что за ночь до этого Пожиратели Смерти сумели проникнуть внутрь и забрать тебя в министерство.

Гарри вздохнул и рассказал Рону и Гермионе, как он сумел покинуть замок — рассказал про Фоукса. Он поведал им всё о той ночи, умолчав лишь о своей способности говорить с Хогвартсом. Друзья внимали каждому его слову, когда Гарри рассказывал им о встрече с доктором Роландсом и работе в больнице. Начав говорить, Гарри обнаружил, что ему сложно остановиться. Он рассказал им о своих еженедельных встречах с Фоуксом и о том, как узнал, что Волдеморт ищет его. Рон и Гермиона пришли в ужас, услышав об участии Гарри в нападении на Чаринг-Кросс Роад и о том, что случилось после.

Гарри не стал рассказывать им подробностей о времени, проведённом в плену у Волдеморта. Он знал, что Рон с Гермионой жаждали услышать детали, но о некоторых вещах пока было слишком больно вспоминать, не то что говорить. Вместо этого Гарри решил, что пришло время рассказать им о кое-чём другом, к чему, он мог лишь надеяться, они отнесутся с сочувствием.

— Есть кое-что ещё, — начал он. — Вчера вечером я понял, как вы, должно быть, чувствовали себя с тех пор, как в мою жизнь вошли Ремус и Сириус. Я осознал, какого это, когда тебя держат в неведении. Я не знал, что Джинни встречается с Дином или что Билл обручён с Флер, и поэтому почувствовал, что что-то упускаю.

Рон и Гермиона подались вперёд от нетерпения.

— Я был не слишком общителен в последнее время, потому что боялся вашей реакции, — продолжил Гарри слегка дрожащим голосом. — В каком-то плане я и сейчас боюсь. Я знаю, что то, через что я прошёл, нельзя назвать нормальным. — Он судорожно вздохнул, проводя рукой по своим непослушным волосам. Говорить об этом было нелегко. — Вы помните мои тренировки перед третьим курсом?

Рон и Гермиона кивнули.

— Тебя учили защищать себя от Сириуса, — сказала Гермиона, словно это само особой разумелось.

Гарри кивнул.

— Вот... понимаете... Дамблдор считает, что с этого всё и началось, — тихо сказал он. — Впервые это случилось, когда я изучал заклинание Патронуса с Ремусом. Я... ну... вроде как перегружал заклинание, вкладывая в него слишком много сил... и не раз... Это случалось редко, поэтому я думал, что пока я осторожен, тут не о чем беспокоиться, но летом перед четвёртым курсом что-то изменилось. Перегрузки стали происходить, когда им заблагорассудится.

— Кубок Мира! — воскликнул Рон. — Ты упал во время матча! Так дело было в этом?

Гарри снова кивнул.

— Слишком сильные заклинания сменились магическими выбросами, — сказал он, опустив взгляд на свои руки, сложенные на коленях. — Они были мощными и крайне болезненными. Они случались редко, но когда это происходило, я чувствовал, словно схожу с ума. Я не мог это контролировать, поэтому Дамблдор сделал для меня подавляющее ожерелье. В большинстве случаев оно срабатывало... Вообще-то оно не сработало лишь однажды, во время второго задания, когда у меня случилось два выброса, пока я был под водой. — Гермиона охнула. — Ожерелье не смогло поглотить всю энергию, поэтому мне пришлось найти способ использовать её и попутно избавиться от гриндилоу.

— А что случилось после третьего задания? — спросила Гермиона. — Тогда оно тоже не помогло?

Гарри покачал головой.

— Волдеморт обнаружил ожерелье и снял его до начала нашей дуэли, — сказал он, вздрогнув, когда воспоминания о тех событиях вернулись к нему с полной силой. — Той ночью у меня случилось три выброса. Именно они спасли меня, но они же и почти убили. Моё тело не смогло справиться с нагрузкой. Лёгкие перестали работать, а сердце так ослабло, что любой стресс мог привести к его остановке. Поэтому прошлым летом за мной так пристально следили. Мы беспокоились, что выбросы плохо повлияют на моё сердце. Они всё ещё случались, но были не такими сильными как прежде, так что я смог пережить их без каких-либо дальнейших осложнений.

Гермиона взяла Гарри за руку, не сводя с него глаз и отчаянно желая, чтобы он продолжил свой рассказ. Выражение лица Рона, напротив, выражало опасение, словно он боялся того, куда может завести этот разговор. Гарри догадывался, что из них двоих именно Рону, скорее всего, будет сложнее воспринять эту информацию, ведь друг вырос в магическом мире и знал, что в нём считалось нормальным, а что — нет.

— В прошлом году выбросы случались редко, — продолжил Гарри, отмахнувшись от своих мыслей. — Кажется, они напоминали о себе лишь тогда, когда я отчаянно в них нуждался. И у меня получилось воспользоваться ими, чтобы выбраться из парочки неприятных ситуаций. — На секунду он поднял взгляд и посмотрел на друзей, нервно закусив губу. Больше медлить нельзя. — Но теперь их уже не будет, по крайней мере, я так думаю. Когда я был в Лондоне, я заметил, что кое-что во мне изменилось. Я обнаружил, что... Я обнаружил, что могу чувствовать эмоции окружающих меня людей.

Гермиона уставилась на него большими глазами, а Рон открыл рот от удивления.

— Так... ты знаешь, что мы сейчас чувствуем? — с трепетом спросила Гермиона.

Гарри глубоко вздохнул, закрывая глаза и сосредотачиваясь. Воздух был наполнен любопытством наряду с недоверием и страхом. Гарри расстроено ссутулился.

— Вы боитесь меня, — тихо сказал он. — Если для вас это слишком, я пойму. Просто я подумал, что пришло время вам узнать правду. Я устал от секретов. Я... я просто устал от всего этого.

Гермиона встала и пересела на край гарриной кровати, обняв его.

— Должна признать, это немного пугает, — честно сказала она, — но ты наш лучший друг, Гарри. Неважно, какие у тебя способности. Это об этом говорил Ремус, когда упомянул, что тебе лучше находиться в окружении людей?

Гарри кивнул, обнимая Гермиону в ответ и испытывая облегчение от того, что она не стала от него отворачиваться. Посмотрев на Рона, Гарри увидел, что второй его лучший друг, казалось, вел мысленный спор с самим собой. Это обеспокоило Гарри. Тот факт, что Рону пришлось подумать, прежде чем принять решение, оставаться его другом или нет, пошатнул гаррину веру в их дружбу.

Наконец Рон, нервничая, посмотрел на Гарри.

— Что ты будешь делать? — спросил он. — Если министерство узнает об этом, они заберут тебя! Они заявят, что это для твоей же безопасности, но в действительности захотят, чтобы ты помогал им! Они заставят тебя помогать им! Последний известный эмпат жил более ста лет назад, и она в итоге покончила с собой, потому что министерство держало её под арестом, не позволяя быть с человеком, которого она любила.

Гермиона отстранилась и недоуменно посмотрела на Рона.

— Я никогда не слышала об этом, — сказала она, пересаживаясь так, чтобы быть рядом с Гарри. — Ты уверен, что это не просто какая-то сказка, которую ты где-то услышал?

Рон раздражённо закатил глаза.

— Гермиона, любой, кто вырос в волшебном мире, знает историю Сильвии Синклер, — сказал он. — Он была обручена с другим волшебником до того, как министерство прознало о её способностях. В истории даже говорится, что они угрожали ей убить её жениха, только бы она согласилась сотрудничать. Спустя два года работы на министерство, она не выдержала, и они с женихом покончили с собой. Разразился довольно большой скандал. Все посчитали, что министерство зашло слишком далеко в своих попытках контролировать её.

— О, — тихо произнесла Гермиона. — На мой взгляд, эта история очень сильно напоминает “Ромео и Джульету”. Ты уверен, что это было на самом деле?

Рон пожал плечами.

— Знаю лишь, что Джинни нравилась это история, когда она была младше, — сказал он, посмотрев прямо на Гарри. — Ты же не собираешься сообщать министерству об этом, так?

Гарри фыркнул, но внутри него всё ликовало. Неуверенность Рона была вызвана его беспокойством, а не страхом.

— Уже бегу, — с сарказмом ответил Гарри. — Уверен, они бы пришли в восторг, узнав, что их драгоценный “Избранный” может чувствовать, что они лишь кучка бесхребетных трусов, жаждущих, чтобы подросток сражался в этой войне вместо них. Я не собираюсь никому рассказывать, если только Сириус и Ремус не решат иначе. Мы не сказали даже Дамблдору. Но, возможно, мы дадим знать Тонкс. Она — член семьи.

— Возможно, это даже хорошо, что об этом знают мало людей, — деловым тоном сказала Гермиона, а затем посмотрела на Гарри и улыбнулась. — Спасибо, что доверил нам это, Гарри. Хотя я до сих пор не могу поверить, что ты серьезно думал, что мы отвернёмся от тебя лишь потому, что ты другой. Ты всегда был другим. Просто ты наконец осознал это.

Гарри вынужден был признать, что в словах Гермионы была доля правды. Единственное, что на самом деле изменилось, — это то, что Гарри принял то, кем он был и кем он не был. Он не был нормальным, но и уродом не был. Он был просто другим... как Ремус...

* * *

Прошло всего два дня после его дня рождения, когда, проснувшись утром, Гарри обнаружил на своём прикроватном столике то, чего прошлым вечером там не было. Рядом с очками лежал предмет, в котором Гарри тут же узнал свою палочку из остролиста, которой пользовался вот уже пять лет. Он надел очки, а потом медленно сомкнул пальцы вокруг палочки. Она была тёплой и вселяла покой, а при более близком рассмотрении парень обнаружил, что на рукоятке появилась резьба, изображающая языки пламени. Он не знал, что это значит, но должен был признать, что ему это в общем-то нравилось. Пламя напоминало ему о Фоуксе и о всём том, что в прошлом сделал для него этот феникс.

Хедвиг тоже наконец-то вернулась из Норы, но даже не пыталась скрыть свою обиду на Гарри. Почти два дня она сидела к нему спиной, лишь время от времени оглядываясь на него, чтобы убедиться, что он всё ещё рядом. Гарри не переставал извиняться, говоря, как сильно он скучал по ней и как часто вспоминал. Сириус и Ремус нашли всю эту ситуацию крайне забавной, особенно учитывая, что им Хедвиг беспрепятственно позволяла себя гладить.

Последующая неделя тянулась медленно. Сириус наконец-то согласился позволить Гарри самому решать, возвращаться ему в Хогвартс или нет, но это совсем не означало, что мужчина держал своё мнение по этому вопросу при себе. За эту неделю Гарри услышал больше рассказов о том, как небезопасен Хогвартс, чем ему хотелось бы. Не помогло и то, что Сириус приплёл к этому прошлые подвиги Гарри, только чтобы убедительнее донести свою точку зрения. Все это так расстроило парня, что он посоветовал крёстному заканчивать со всеми этими историями, а то он поедет в Хогвартс просто за тем, чтобы улучить хоть минутку спокойствия.

Угроза сработала. Сириус тут же отстал от него, позволив Гарри спокойно почитать. Тонкс взяла на себя смелость и в начале недели принесла ему книги, так что ему было что читать помимо того, что содержалось в семейной библиотеке Блэков. Гарри подозревал, что в этом деле не обошлось без участия Ремуса, но держал свои мысли при себе. Было легко понять, что хоть Тонкс и не хотела, чтобы Гарри уезжал, она была согласна с Ремусом, что они должны дать Гарри самому решать. Парень не знал, благодарить их за это или нет. Часть него всё ещё не хотела принимать это решение из страха, что что-то может случиться.

Тонкс восприняла новость о том, что Гарри эмпат, довольно хорошо и согласилась с Роном, что министерство знать об этом не должно. Она слышала ту же историю, о которой упоминал Рон, хотя Сириус и Ремус тут же заявили, что вся эта история о Сильвии Синклер просто сказка, которую матери рассказывают своим детям, чтобы те поняли, на что люди готовы ради любви. В отместку Тонкс зачаровала волосы Сириуса, и те стали зелёными, что привело к началу шуточной войны. Гарри и Ремус приложили все усилия, чтобы не попасть под перекрёстные лучи заклинаний. Если судить по прошлому лету, все их шутки граничили с унижением.

Единственным значительным изменением, произошедшим за эту неделю, стали ежедневные визиты Рона и Гермионы, с которыми порой заходила и Джинни. Гарри узнал, что Гермиона сдала все свои С.О.В.А. на “Превосходно”, кроме Защиты от тёмных искусств, за которую она получила “Выше Ожиданий”. Рон получил семь С.О.В.А. и, кажется, был весьма горд тем, что набрал больше С.О.В.А., чем Фред и Джордж вместе взятые.

Также Гарри узнал, что Уизли и Гермиона посещали Диагон-аллею. Там они поняли, что война уже сказалась и на этом месте. Флориан Фортескью, которому принадлежал магазинчик мороженного, а также Оливандер пропали. Рон во всех мучительных деталях описал их стычку с Драко Малфоем в магазине мадам Малкин. Гарри не упустил раздражённого взгляда, появившегося на лице Гермионы, когда Рон говорил о том, как высокомерно вёл себя Малфой, посмеявшись над поимкой Гарри. “Так как там поживает Идеальный Поттер? Слышал, он “кричал”, как девчонка”. Драко Малфой всегда точно знал, как спровоцировать Рона, и, выслушав друга, Гарри понял, что Малфой своей цели добился. Не то чтобы этот комментарий не задел его, но он знал Малфоя слишком хорошо. Слизеринец всегда полагался на слова и пустые угрозы, чтобы казаться более сильным, чем был на самом деле.

Светлое пятно в их рассказе о посещении Диагон-аллеи наступило, когда Рон, Гермиона и Джинни поведали Гарри о магазине Ужастиков Умников Уизли. Гарри не мог поверить, услышав, насколько широкий ассортимент продукции продавали близнецы. Там были Прогулочные Батончики, Запатентованные Мечтательные Чары, Съедобные Тёмные Метки, Защитные Плащи, Защитные Перчатки, Порошок Мгновенной Тьмы, Детонаторы-ловушки, Любовные Зелья, Карликовые Пуховки и даже Самозаполняющиеся, Самопроверяющие и Самоотвечающие перья. Джинни приносила с собой свою фиолетовую Карликовую Пуховку, Арнольда. Круглому комку шерсти тут же понравился Гарри, и он пронзительно пищал, когда кто-то пытался унести его от него.

Самой болезненной для всех была тема обручения Билла и Флер (или “Флегмы”, как звала её Джинни). Флер, несомненно, не могла перестать говорить о ’Арри Поттере и пыталась убедить Билла сделать Гарри шафером на их свадьбе, ведь тот открыто поддержал их союз. Гермиона и Джинни даже не пытались скрыть свою неприязнь к Флер и рассказали, что миссис Уизли также не одобряла это союз. Гарри лишь печально покачал головой на это. Для него было очевидным, что Билл и Флер любили друг друга. Почему остальные не могли этого понять?

Мадам Помфри продолжила навещать их, проверяя состояние Гарри и Ремуса каждые два дня. Выздоровление Гарри определённо продвигалось быстрее, чем у Ремуса. С каждым днём парню всё меньше хотелось спать, так что вскоре он мог бодрствовать весь день и даже ходить, хоть и недолго, не чувствуя головокружения. Гарри было рекомендовано начать заниматься лёгкими физическими упражнениями, чтобы восстановить силы. Сириус немедленно взялся за это дело и вместе с Гарри стал выполнять комплексы из боевых искусств, очень похожие на те, что парень изучал во время прошлых летних каникул. Они были медленными и не требовали напряжения, но всё равно укрепляли мышцы, которые последние две недели Гарри редко использовал.

С Ремусом же всё обстояло иначе. Всем было известно, что мужчина восстанавливался медленно, даже после помощи Гарри, который толкнул процесс вперёд. Ремусу было трудно бодрствовать больше пяти часов подряд, и даже когда он не спал, то был так слаб, что Гарри и Сириусу приходилось прилагать все силы, чтобы не давать ему скучать. Гарри обычно обсуждал с ним вопросы, которые возникали у него во время чтения книг, а Сириус занимал его делами Ордена и проблемами, касающимися Гарри. Ни Ремус, ни Сириус не посещали собрания Ордена, и им приходилось ждать, когда Тонкс сообщит последние новости и передаст задания на исследования.

Самой навязчивой проблемой стало министерство. Даже после того, как Руфусу Скримджеру показали воспоминания о дуэли Гарри и Волдеморта, он не изменил своим настойчивым просьбам назначить их встречу. Как бывший глава Аврората, Скримджер мог распознать талант, когда видел его, и потому хотел заполучить Гарри Поттера. Сириус чуть не пришёл в ярость, когда Дамблдлор рассказал об этом. Никто из опекунов не хотел, чтобы Гарри к чему-нибудь принуждали.

Была среда, следующая за его днём рождения, солнце медленно клонилось к закату, когда Гарри перебрался на свой любимый диван перед камином с учебником по Защите от тёмных искусств, пока Ремус и Сириус обсуждали дела Ордена наверху. Парня захватила концепция невербальных чар и ему не терпелось прочитать всё по этой теме, что он только мог достать. Во время дуэли в министерстве Волдеморт много раз использовал невербальные заклинания, что дало ему преимущество перед Гарри... а парень не хотел, чтобы это повторилось. В отсутствие магических выбросов, на которые он мог бы положиться, Гарри понимал, что ему нужно будет погрузиться в изучение более привычных способов защищать себя. Он не мог позволить Волдеморту победить вновь.

Открыв книгу, Гарри заставил себя сосредоточиться на её содержании. Теория, лежавшая в основе невербальных чар, была довольно проста, сложность же заключалась в их использовании. Чтобы подобное заклинание вообще сработало, требовались концентрация и сила разума. Не все могли достичь подобного, но Гарри намеревался сделать всё возможное, чтобы достичь успеха в этом вопросе. Ему был необходим элемент неожиданности. До сих пор ему удалось применить невербальные заклинания лишь под водой во время второго задания и в плену у Волдеморта. В обоих случаях он был в состоянии эмоционально стресса. Но ему нужно было научиться использовать их в любое время, а не только тогда, когда он был охвачен паникой.

Взметнувшееся зелёное пламя заставило Гарри отпрыгнуть от удивления. Взмахнув запястьем, он сжал палочку в руке, а из камина тем временем вышла знакомая фигура. Длинные белые волосы и бороду, а также ярко-голубую мантию нельзя было с чем-либо спутать. Гарри тут же почувствовал мягкие волны заботы и нервозности — обычные в эти дни эмоции для Дамблдора. Он знал, что директор пытался наладить их натянутые отношения с Сириусом и что пока он не добился никакого успеха в этом. Порой Сириус был уж чересчур упрям.

Гарри с облегчением выдохнул, убирая палочку, и закрыл книгу, заложив страницу. Поднимаясь на ноги, парень отложил фолиант и обратил всё своё внимание на поблескивающие голубые глаза Дамблдора.

— Добрый вечер, сэр, — вежливо произнёс Гарри. — Вы пришли к Сириусу?

Профессор Дамблдор наградил Гарри долгим взглядом, а затем улыбнулся.

— На самом деле я пришёл поговорить с тобой, Гарри, — весело ответил он. — Боюсь, разговор предстоит долгий. Тебе, возможно, лучше будет присесть.

Гарри, немного нервничая, вновь сел на диван. Сначала ему пришло в голову, что Дамблдор хочет поговорить о его жизни в маггловском Лондоне и о плене у Волдеморта. Это вызывало целый ворох вопросов. Что ему говорить? После реакции Рона Гарри сказал Сириусу и Ремусу, что не хочет, чтобы кто-нибудь ещё узнал о его способностях. Кто-то мог случайно проболтаться — он не хотел так рисковать.

Профессор Дамблдор устроился в удобном кресле слева от Гарри и вытащил из мантии маленькую коробочку. Поставив её на ближайший стол, он вновь посмотрел на Гарри.

— Прежде всего, я хотел бы извиниться за мою стариковскую ошибку, — искренне начал Дамблдор. — Я знаю, что в прошедшее Рождество, вопреки моему желанию, твои опекуны рассказали тебе, что существует пророчество, касающееся тебя и Волдеморта. Нет, я не пытался скрыть от тебя что-либо, мальчик мой. Я лишь думал, что ты ещё слишком юн, чтобы взваливать на твои плечи подобный груз. И я не понимал, пока не стало слишком поздно, что не расскажи тебе опекуны об этом, события могли обернуться гораздо более трагичным образом.

Гарри не знал, что ему сказать. Он даже представить не мог, как прошлый семестр мог закончиться ещё хуже. Ну, может, это была не совсем правда. Ремус мог умереть. Сириус мог умереть. Волдеморт мог заполучить пророчество.

— Но, сэр, — начал Гарри неуверенно, — раз Волдеморт сумел манипулировать мною через сны и притвориться моим папой, у вас были все основания не говорить мне. Именно по этой причине я попросил Сириуса и Ремуса не раскрывать мне содержание пророчества.

Дамблдор чуть улыбнулся.

— Ты слишком легко всё прощаешь, Гарри, — мягко сказал он. — Тем не менее, я считаю, что пришло время мне быть честным с тобой и рассказать, почему Волдеморт искал тебя много лет назад. Ему рассказали, что было сделано пророчество о нём и ребёнке, который должен скоро появиться на свет. Он не знал его полного содержания, но решил, что, убив этого ребенка, он исполнит условия пророчества, что позволит ему ещё больше приблизить свою победу. Это решение его и подвело. Ты, Гарри, выжил.

Гарри почувствовал, как его изнутри наполняет ужас. Он чувствовал, что сейчас узнает больше, чем ему хочется.

— В течение десяти лет Волдеморт не слышал о ребёнке, лишившем его сил, — продолжил Дамблдор. — Затем он повстречался с тобой, когда тебе было всего одиннадцать лет, и снова заинтересовался. Волдеморт считал, что ты обладаешь особой силой, потому что ни один нормальный ребёнок не смог бы выступить против него и победить. Его теория лишь подтвердилась при вашей следующей встрече той ночью, когда он вернул себе тело. Ты справился с Непростительными и погрузил его в кому на несколько месяцев, и даже тогда ты всё ещё был лишь ребёнком. Именно это положило начало помешательству Волдеморта, и он решил, что должен переманить тебя на свою сторону, попутно пытаясь узнать полное содержание пророчества. Он был уверен, что там содержится знание о том, как гарантировать твою поддержку, или, если потребуется, способ тебя уничтожить. Он понял, что пророчество больше относится к тебе, нежели к нему.

Гарри закрыл глаза, сделав долгий вздох. В известной степени он всегда предполагал что-то подобное, с тех пор как услышал, что пророчество существует, но возможность действительно его услышать стала для него шоком. От этого всё становилось более реальным. Он не мог поверить, что всё это произошло благодаря какой-то гадалке, сделавшей расплывчатое предсказание, которое можно было трактовать как угодно.

— Стеклянный шар, разбившийся в министерстве, был простой записью пророчества, — медленно произнёс профессор Дамблдор, доставая палочку. — Но я услышал его сам, от претендентки на должность преподавателя Предсказаний. Эта претендентка была потомком очень известной и одарённой Видящей, но она, казалось, не унаследовала ни малейшей доли того дара. Я сказал ей, что она не подходит, и уже собрался уходить, когда услышал его.

Дамблдор постучал по коробочке, и она тут же увеличилась и открылась. Гарри снова увидел Омут Памяти.

— Думаю, пришло время тебе услышать его, Гарри, — мягко сказал Дамблдор. — Если ты хочешь, чтобы Сириус был рядом и поддержал тебя, я могу его позвать.

Гарри долго смотрел на большой Омут Памяти, не зная, что ему сказать или сделать. Часть его отчаянно желала узнать содержание пророчества, другая же ругала его за саму мысль об этом. Он же не верит в пророчества, верно? Их использовали лишь за тем, чтобы запудривать людям головы. Его жизнь не была предопределена. Не существовало таких понятий, как судьба или даже рок. Он сам выбирал свой путь, сам направлял свою жизнь, и никто другой не мог указывать ему. По-другому и быть не могло. Просто... просто не могло...

Чья-то рука опустилась на его плечо, заставив Гарри подпрыгнуть. Посмотрев вверх, он увидел сочувственный взгляд Сириуса.

— Я рядом, малыш, — сказал Сириус, садясь около Гарри и обнимая его за плечи. — Ты готов услышать пророчество или хочешь подождать?

Гарри открыл рот, но вдруг понял, что не знает, что сказать. Хотел ли он знать об этом? Определённо нет. Нужно ли ему знать об этом? Возможно. Он не мог отринуть тот факт, что в Омуте Памяти скрывались ответы, которые он хотел получить, сколько себя помнил, но что если ответы принесут только новые вопросы? Что если ответы прольют свет на то, что Гарри совсем бы не хотелось знать?

— Понимаю, это сложное решение, Гарри, — тихо сказал Сириус, — но, думаю, будет всё же лучше разобраться с этим. То, что ты узнаешь содержание пророчества, ничего не изменит. Тебе всё еще нужно выздороветь, помочь мне с Лунатиком. К тому же ты всё ещё под домашним арестом.

Гарри медленно кивнул, зная, что Сириус прав. Зная, что содержание пророчества повлияет на него, лишь если он позволит этому случится. Но он даст ему изменить его жизнь. Что, если другие отреагируют по-другому? Внезапно он вспомнил об очень важном факте, который оказывал негативное влияние на большинство его решений за прошедший год. Волдеморт.

— Вы уверены, что Волдеморт больше не имеет доступа к моему сознанию? — тихо спросил Гарри. — Может, будет лучше, если я не буду знать.

Сириус протяжно вздохнул, пробежавшись пальцами сквозь волосы Гарри, чтобы успокоить парня.

— Твой шрам болел в последнее время? — спросил он. Гарри покачал головой. — Тогда мы вне опасности. То зелье вышло из твоего организма, тебе давно не снились кошмары и ты занимался окклюменцией.

Профессор Дамблдор откинулся назад и сцепил свои длинные пальцы.

— Я считаю, что в дальнейшем Волдеморт не будет значительной проблемой в этом плане, Гарри, — спокойно сказал он. — После провала своего последнего плана, он решил принести столько разрушения, сколько сможет. Волдеморт ожидал, что ты попытаешься сбежать из его когтей, и при помощи Зелья Связи Разумов планировал контролировать тебя, чтобы ты убил тех, кто будет рядом с тобой. Чего он не учёл, так это твоей силы воли. Ты, Гарри, отказался сдаваться, что дало Сириусу и Ремусу достаточно времени, чтобы дать тебе антидот. Теперь ты находишься в укрытии, за пределами его контроля. Как бы это ни злило его, Волдеморту не осталось иного выбора, как сосредоточиться на чём-нибудь другом.

Гарри в ужасе уставился на Дамблдора.

— Он хотел заставить меня убить вас всех? — со страхом спросил он.

— Волдеморт хотел попытаться, — поправил его Дамблдор. — Понимаешь, Гарри, строя свои планы, Волдеморт допустил большую погрешность. Он совсем не учёл, насколько ты предан своей семье. Он не понял причины, по которой ты сбежал... ты предпочёл пожертвовать собой, чтобы защитить тех, кто тебе дорог, а не смотреть, как они умирают. Волдеморт не понимает это чувство, которого у тебя в избытке, или близких к нему. Он не знает, какого это любить кого-то так сильно, чтобы быть готовым рискнуть всем ради них.

Гарри судорожно вздохнул, потерев глаза под очками.

— Я просто не знаю, сколько ещё я смогу выносить это, — тихо сказал он. — Он сводит меня с ума. Я ненавижу тот факт, что больше не могу доверять самому себе. Я ненавижу то, что мне всё время приходится дважды проверять себя и задаваться вопросом, все ли мои мысли на самом деле принадлежат мне.

— Нет ничего удивительного в том, что ты сомневаешься в себе после недавних событий, — мягко сказал профессор Дамблдор. — Начни с меньшего, Гарри. Если ты не можешь принять решение, уверен, Сириус и Ремус помогут тебе с этим. Просто помни, что обычно первый порыв оказывается верным. Судя по твоим воспоминаниям, которые мы просмотрели, твоим первым порывом той ночью, когда ты сбежал, было остаться с Сириусом. Первое, что тебе пришло в голову, когда ты сбежал от Волдеморта, было найти Сириуса. Ты был прав в обоих случаях, мой мальчик.

Гарри задумчиво посмотрел на Омут Памяти. Возможно, в словах Дамблдора был смысл. Его инстинкты подсказали ему открыть правду Рону и Гермионе. Он не пожалел о своём решении, наоборот, они стали ближе, чем были за последние два года.

Дамблдор поднёс палочку к своему виску и вытянул из него серебристую, похожую на паутинку ниточку мысли, прикрепившуюся к кончику его палочки, и направил её в Омут Памяти, где серебристая субстанция принялась, не переставая, кружиться. Дамблдор поднял взгляд на Сириуса и Гарри.

— Тебе можно доверить это знание, Гарри, — уверено сказал он. — Мы доверяем тебе, даже если ты сам не доверяешь себе. Ты готов?

Гарри почувствовал, как Сириус ободряюще сжал его плечо, и медленно кивнул.

Дамблдор вернул кивок, после чего помешал серебристую субстанцию кончиком палочки. Из субстанции медленно поднялась фигура. Она была завернута в шали, её глаза казались огромными за очками... кружась, она медленно поднялась из чаши, но ноги её остались внутри. Гарри шокировано уставился на неё большими глазами. Это была Сибилла Трелони, его учитель Предсказаний. Она открыла рот и заговорила, но голос её был совсем другим. Он был резким и грубым, таким, каким однажды Гарри уже слышал его.

«Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не сможет жить спокойно, пока жив другой... тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца...»

Медленно вращаясь, профессор Трелони погрузилась обратно в серебристую массу под ней и исчезла.

Гарри долго не сводил глаз с Омута Памяти, не в силах пошевелиться, потом медленно повернул голову и скептически посмотрел на профессора Дамблдора.

— И вы хотите, чтобы я поверил в одно из предсказаний профессора Трелони? — неверяще спросил он. — Да она же годами предсказывала мою смерть! Она не смогла бы сделать настоящее предсказание, даже если бы от этого зависела её жизнь!

— Да, истинные пророчества Сибиллы крайне редки, но могу тебя заверить, что это одно из них, — спокойно сказал профессор Дамблдор. — Вспомни предсказание Сибиллы относительно Питера Петтигрю. Оно уже сбылось. Тот, кто имел шанс противостоять Лорду Волдеморту, родился в конце июля больше шестнадцати лет назад. Мальчик родился у родителей, которые трижды бросали вызов Волдеморту, и тот оставил на нём метку.

Гарри медленно закрыл глаза и, неосознанно подняв руку, коснулся пальцами шрама на лбу. Нельзя сказать, что он был удивлён, учитывая историю своих встреч с Тёмным Лордом, но, услышав подтверждение этому, он ощутил всё более остро.

— Вы уверены, что оно обо мне? — робко спросил он. — И больше нет никого другого, кто бы...

Дамблдор наградил Гарри долгим взглядом сквозь свои очки.

— Да, Гарри, — тихо ответил он. — Боюсь, ты единственный, кто подходит под описание. Был ещё один мальчик, который родился с тобой в один день у тех, кто трижды бросал вызов Волдеморту, но он не был отмечен. Это Невилл Лонгботтом.

Гарри вздохнул, поднимаясь на ноги и подходя к камину. Уставившись в пламя, он попытался уложить в голове услышанное. “Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца...” Вот почему Волдеморт так одержим им. Вот почему погибли его родители. “И Тёмный Лорд отметит его как равного себе...” Гарри знал, что он отмечен и не только в этом плане. Всё из-за этих дурацких выбросов. Волдеморт видел в нём достойного противника и теперь всеми силами будет пытаться убить его. “...Но Темный Лорд не будет знать всей его силы...” Что это значит? Вряд ли это о его эмпатии или даже целительстве. Эти “силы” не больно-то могли помочь во время дуэли, верно? “И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не сможет жить спокойно, пока жив другой...” Другими словами, он должен будет убить Волдеморта или погибнуть от его руки. Он будет убит или станет убийцей.

— Гарри? — нерешительно позвал Сириус. — Я знаю, это тяжело принять, но помни, это ничего не меняет.

Нет, Сириус. Это меняет всё. Закрыв глаза, Гарри сосредоточился и тут же почувствовал волны желания защитить, сострадания, любви, нервозности и страха. Затем парень снова открыл глаза, сражаясь с накатывающим страхом, стремившимся поглотить его. Пророчество будет иметь власть над ним, только если он сам позволит ему. Сейчас он не был готов снова встретиться с Волдемортом лицом к лицу, но в будущем, хорошенько подготовившись, он мог бы сделать это.

Опираясь рукой на стену, Гарри полностью сосредоточился на своём дыхании и почувствовал, что в комнате над всеми эмоциями стало довлеть беспокойство. Сириус и профессор Дамблдор волновались из-за его молчания. Столько всего нужно было учесть, столько проработать. Вздохнув, Гарри понял, что Дамблдор пошёл на риск, доверив ему эту информацию. Быть может, ему стоит сделать ответный жест.

— Спасибо за вашу честность, профессор, — тихо сказал Гарри, — но вы не единственный, кто хранит секреты.

— Гарри...

— Нет, Сириус, — мягко перебил его Гарри, не отрывая взгляда от огня. Он не мог заставить себя взглянуть в лицо Сириуса, так как знал, что тогда сделает всё, о чём попросят его строгие голубые глаза. — Он имеет право знать. Это война. Мы не можем позволить себе хранить секреты, которыми следует делиться с теми, кому мы доверяем. — Сделав глубокий вздох, Гарри повернул голову и встретился глазами с профессором Дамблдором. — Сейчас вас переполняют беспокойство и страх, профессор. Но, уверяю вас, всё будет в порядке — дайте мне только время переварить всё это.

Дамблдора широко раскрыл глаза и ошеломленно уставился на Гарри.

— Ты эмпат, — выдохнул он, садясь обратно в своё кресло. Так он просидел несколько минут, ничего не говоря и о чём-то напряжённо думая. — Я так понимаю, Поппи об этом знает?

— Она гаррин целитель, — ничего не выражающим тоном ответил Сириус. — Ей нужно было знать, почему Гарри постоянно непреднамеренно использовал магию.

Профессор Дамблдор кивнул в ответ на это замечание.

— Да, кажется, это именно та аномалия, в которой Одри МакДэниэлс пыталась разобраться для Лорда Волдеморта, — задумчиво сказал он. — Это интересное развитие, хотя и не совсем удивительное. Твои эмоции, кажется, всегда немного помогали тебе, Гарри. Теперь я понимаю, почему Поппи так настаивает на твоём возвращении в Хогвартс. Находясь рядом с большим количеством людей, ты научишься контролировать свою новую способность и привыкнешь к ней. — Взгляд Дамблдора переместился на Сириуса, который сверлил его сердитым взглядом. — Конечно, об эмпатии известно не слишком много, — сказал он, вновь обращая своё внимание на Гарри. — Я осмотрю библиотеку Хогвартса, а также мое личное собрание на наличие книг, которые могли бы быть тебе полезны.

Гарри отошёл от камина, не сводя глаз с Дамблдора.

— Я буду очень признателен вам, сэр, — искренне сказал он. — Большинство моих знаний об этой способности я получил путём проб и ошибок в больнице. — Он подошёл к столу, стоявшему рядом с диваном, и взял с него книгу по Защите, ощущая, что Сириус и профессор Дамблдор следят за каждым его движением. — Что ж... если вы не против... думаю, мне нужно немного побыть одному.

— Ты уверен, малыш? — спросил Сириус. — Если ты хочешь поговорить...

Гарри покачал головой.

— Мне просто нужно о многом подумать, — пожав плечами, сказал он и кивнул Дамблдору. — Профессор, спасибо за понимание.

— Не за что, мой мальчик, — искренне ответил профессор Дамблдор. — Тут есть ещё одна тема, которую я хотел обсудить с тобой, Гарри. Догадки Одри МакДэниэлс были и в самом деле верны. У тебя есть необычная способность обращаться к своим магическим резервам, чтобы усиливать заклинания. Мы уже могли наблюдать этот эффект, как и его последствия. Как бы трудно это ни было, Гарри, ты не можешь и дальше истощать свои резервы. В будущем это может привести к ряду проблем.

Гарри кивнул, затем извинился и поспешил наверх. Он чувствовал, что голова у него вот-вот задымится. Мало ему было пророчества, теперь нужно было беспокоиться и о своей странной способности обращаться к магическим резервам. С пророчеством он ничего сделать не мог, но это не избавляло его от дурного предчувствия, появлявшегося, стоило ему подумать о нём. Карьера целителя внезапно показалась ему несбыточной мечтой. Как он мог думать о работе, когда, скорее всего, у него её даже не будет? Нет, он не собирался сдаваться без борьбы, но сможет ли он действительно убить? Способен ли стать убийцей?

Хватит думать об этом! Хватит беспокоиться о будущем — надо жить настоящим!

Да, кое-что он может сделать уже сейчас. Например, он может сделать всё от него зависящее, чтобы будущее было — только не сидеть сложа руки и не топить себя вопросами о том, что может или не может случиться. Зайдя в свою комнату, Гарри застыл на пороге, увидев у себя на кровати знакомого феникса. На лице парня невольно расцвела улыбка, когда он вошёл в комнату и опустился на кровать. Поговорить с Фоуксом — именно это и нужно было ему в данный момент.

— Давно не виделись, да? — сказал Гарри, поглаживая феникса. — Я скучал по тебе, Фоукс. Я скучал по разговорам с тобой. — Феникс издал тихую трель, словно говоря: “Я тоже скучал”. — Я до сих пор не поблагодарил тебя за всё то, что ты сделал для меня. Ты действительно замечательный друг, ты знаешь об этом? — Фоукс уверенно курлыкнул, подтверждая, что уже давно в курсе. Гарри засмеялся. — Заносчивый маленький цыплёнок. — Фоукс издал пронзительный крик и попытался его клюнуть. — Что? — усмехнувшись, невинным тоном осведомился Гарри, но тут же помрачнел. — Если без шуток, то я хотел сказать спасибо и извиниться, если у тебя возникли проблемы из-за того, что ты помог мне.

Фоукс сразу смягчился и успокаивающе прокурлыкал. Гарри закрыл глаза, откидываясь на подушки. Фоукс продолжил петь, и Гарри почувствовал, как все его тревоги отступают на задний план. Разум затуманился, и голова склонилась набок. Гарри настолько растворился в песне феникса, что даже не заметил, как в комнату вошёл Сириус и уложил его в постель. Он знал только, что все проблемы сейчас были далеко-далеко.

* * *

Следующим утром Гарри проснулся рано и, лежа в темноте, ощутил, как урчит его живот. Фоукса уже не было, а сам он был одет в пижаму, состоящую из серых штанов и белой футболки с короткими рукавами. Раздражённо застонав, он схватил очки и, выбравшись из кровати, вышел из комнаты, направившись на кухню. Глупая птица вечно думает, что знает всё лучше всех. Гарри знал, что он ни за что не сможет заснуть, пока его желудок не успокоится, но и Добби с Кричером ему в такую рань напрягать не хотелось. Он слишком хорошо знал этих эльфов. Они оба сделают всё, что в их силах, только бы осчастливить Гарри, несмотря на то, какой час на дворе.

Надев очки, Гарри прокрался по лестнице вниз, стараясь никого не разбудить. Ремус с его оборотничьим слухом мог услышать любой шорох, что очень раздражало, ведь именно ему нужен был отдых. Гарри вошёл в тёмную кухню, несколько раз моргнув, когда свет автоматически зажёгся. Сириус никогда не брезговал поздними перекусами. Послушав пару ночей прошлым летом, как он чертыхается, натыкаясь на что-то, Ремус зачаровал кухню, чтобы свет в ней включался автоматически, когда кто-то входит. Тонкс и Ремус от души посмеялись над неуклюжестью Сириуса, за что тот отомстил им, заколдовав их будильники, и те звонили на три часа раньше, что бы Тонкс и Ремус с ними ни делали.

Ночная прогулка Гарри так же, как и у Сириуса, не прошла без приключений. Не успел парень дойти до холодильника, как те самые эльфы, которых он пытался не беспокоить, с хлопком появились перед ним, спрашивая, чем они могут помочь. Гарри неохотно попросил их приготовить ему что-нибудь перекусить, чем спровоцировал сражение между эльфами за право исполнить его просьбу. Очень скоро стол перед Гарри ломился от еды, и ему пришлось приказать Добби и Кричеру вернуться в кровати, что те сделали крайне неохотно.

Следующий час Гарри медленно ел, в то время как мысли его перетекали с одной темы на другую. Он не хотел идти против желаний Сириуса, но, похоже, ему не оставалось другого выхода. Он не мог прятаться здесь до конца жизни, зная то, что он знал сейчас. Сириус и Ремус были замечательными учителями в своих областях, но Ремус был совсем не в форме, чтобы учить, а у Сириуса и без того дел хватало. Как он вообще мог задуматься над тем, чтобы возложить на плечи своих опекунов ещё больше проблем?

Гарри не знал, что ему делать. Часть его хотела остаться здесь, подальше от взглядов и перешёптываний. Прошлый год был кошмаром, а тогда лишь полшколы думало, что он не в своем уме. Гарри даже думать не хотел, каким будет этот год. Все захотят узнать, что случилось у Волдеморта, почему он сбежал и действительно ли он “Избранный”. Теперь Малфой и ему подобные, чьи родители теперь сидели в Азкабане, будут чаще делать его своей мишенью. Он не был бы защищён и от министерства с репортерами. Причин не возвращаться в Хогвартс было много, но были ли они важнее причин вернуться туда?

Глубоко вздохнув от всех этих расстройств, Гарри вышел из кухни и по памяти направился обратно в спальню. Каждая из причин остаться была личной. Он не хотел встречаться с людьми, которые обожествляли его, презирали или же чего-то от него хотели. С фанатами он ещё мог справиться, если его друзья тоже не примкнут к ним. Хулиганство слизеринцев тоже не было для него в новинку. Пресса и так никогда не оставляла его в покое, а после слушания на прошлое Рождество и министерство, похоже, не имело с этим проблем.

С другой же стороны, возвращение в Хогвартс поможет другим. Сириус сможет сосредоточиться на делах Ордена и помощи Ремусу. Ремус наконец сможет побеспокоиться о себе. Он не бросит своих друзей и учителей, которые и так уже много для него сделали. Больше всего Гарри не хотелось бросать Хогвартс. У него не было объяснения этому, он просто чувствовал глубокую потребность снова оказаться в школе. Это было не осознанное желание, просто чувство.

Войдя в свою комнату, Гарри обошёл кровать и повалился в удобное кресло рядом с окном. До рассвета была ещё пара часов, хотя из-за тумана, который, казалось, никогда не рассеивался, точно сказать было нельзя. Он уже видел этот туман, когда работал в больнице, но не обращал на него внимания. На улице он бывал всего пару раз, да и тогда был слишком измотан, чтобы что-то замечать. Он просто помнил, что доктор Роландс пару раз жаловался на этот счёт.

Уставившись в туман, Гарри устроился поудобнее и просто дал своему сознанию уплыть. Хотел бы он видеть звезды... особенно те, что были названы в честь его родителей, потому что в данный момент Гарри не знал, что ему делать. Ему нужно было выбрать между тем, чего хотел Сириус, и тем, что было нужно всем остальным... что было нужно ему. С точки зрения логики, тут и думать не о чем было, но сделав правильный выбор, он причинит боль тому, кто уже и так много пережил.

Гарри медленно вздохнул, закрывая глаза и откидывая голову на подголовник кресла. Постоянный страх принять неверное решение просто сводил с ума. От этого решения зависело столько всего, что он уже с трудом это выносил. Насколько проще было, когда он жил сам по себе. Работай себе, не высовывайся и не давай себя убить. Хотел ли он вернуться в то время? Совсем нет, хотя он и скучал по доктору Роландсу, Джей-Джею и детям, которым рассказывал сказки. Чувствовал ли доктор Роландс, что его предали, ведь мальчик, которого он взял к себе в дом, просто взял и сбежал? Нашёл ли Джей-Джей другого напарника для своих коридорных игр? Ненавидели ли его дети за то, что он покинул их, не попрощавшись?

Откуда-то издалека до его слуха донеслись голоса, медленно разогнав туман в его голове. Волны беспокойства и неуверенности коснулись его. Чья-то рука опустилась ему на плечо и слегка его сжала. Гарри нехотя приоткрыл глаза и повернул голову, сквозь съехавшие набок очки увидев лица Гермионы, Рона и Джинни. Поняв, что, должно быть, уснул в кресле, Гарри выпрямился и посмотрел на друзей из нормального положения, потирая затёкшую шею.

— Добрутро, — пробормотал он, поправляя очки и пытаясь размять мышцы шеи. — Сколько времени?

— Ещё рано, — ответил Рон, плюхаясь на кровать Гарри. — Почему ты спал в кресле? У тебя ведь не было кошмаров, да?

Гарри покачал головой. Он совсем не хотел обсуждать с друзьями то, что узнал вчера от Дамблдора, пока у него не будет больше времени, чтобы разобраться с этим. К тому же Джинни тоже была тут. Она не знала о его способностях эмпата и пророчестве, и Гарри не был уверен, что хочет посвящать её во всё это.

— Просто куча мыслей в голове, — ответил он, вставая и поворачивая верхнюю часть тела в разные стороны. — А вы, насколько вы тут останетесь?

Джинни пожала плечами, садясь рядом с Роном.

— Мама не говорила, — сказала она. — Она, похоже, больше стремилась избавиться от нас. Возможно, она собралась наконец уделить Флегме толику своего внимания. Хотела бы я поглядеть на это.

Гарри, медленно качая головой, подошёл к шкафу и вытащил чистый комплект одежды.

— Не понимаю, почему ты так возненавидела Флер, Джинни, — тихо сказал он. — Может, она немного и...

— Эгоистична, раздражающа, невнимательна? — предположила Джинни.

— ...не привыкла к такой семье, как ваша, — терпеливо закончил Гарри, заслужив колкий взгляд от Джинни. — Послушай, я просто помню, что когда впервые встретил вас, я напугался. До тех пор я никогда не видел семьи, подобной вашей. Вы не только были братьями и сестрами, но еще и друзьями. Вы делились друг с другом секретами, заступались друг за друга и, если нужно, готовы были пожертвовать собой. И у всего этого есть только один недостаток: человеку со стороны очень трудно не чувствовать себя посторонним.

— Но ты не посторонний, Гарри, — тут же воскликнул Рон. — Ты один из нас. Мы талдычим тебе это уже несколько лет.

— Рон прав, — добавила Джинни. — Ты совсем не такой, как Флегма. Ты не пытаешься навязать нам своё мнение и не заставляешь чувствовать себя так, словно нам по три года!

Гарри в ответ лишь пожал плечами. Он не мог ничего сказать по этому поводу, ведь никогда не видел, чтобы Флер себя так вела, и не разговаривал с ней, когда Уизли не было рядом. Он знал лишь, что Флер была хорошим человеком и очень любила Билла Уизли. А еще он знал, что Джинни и миссис Уизли нужно было удостовериться в этом лично.

— Что ж, пойду-ка я умоюсь, — тихо сказал он. — Я ненадолго.

Вид у Рона с Джинни был такой, словно они собрались разразиться протестами, и Гарри поспешил улизнуть в ванную. Он не был уверен, что поступил правильно, выступив в защиту Флер, даже не поговорив с ней. Могло быть и так, что Флер всё же не чувствовала себя чужой. Возможно, она была именно такой, какой описывала ее Джинни, но в глубине души Гарри не верил в это. Он не хотел верить в это. С чего бы той, кто так любит своего жениха, не хотеть всеми силами ужиться с семьёй, частью которой она станет после замужества? Но ведь мои родители тоже не ладили с тётей Петуньей и дядей Верноном.

Гарри глубоко задумался, автоматически умываясь и переодеваясь. Чем вообще он может тут помочь? Его это никоим образом не затрагивает, с чего же он так переживает? Потому что Джинни постоянно поднимает этот вопрос. Гермиона с Роном редко обсуждали свою жизнь в Норе, так как их главной заботой были эмпатия Гарри и здоровье Ремуса. Джинни, с другой стороны, требовалось дать выход своему раздражению, чего она не могла себе позволить в Норе.

Возвращаясь в комнату, Гарри обратился к привычной успокаивающей технике и выкинул мысли о Флер из головы. Эта тема не принесёт ему ничего, кроме головной боли. Джинни имела право на личное мнение и точка. Он зашёл в комнату, убрал пижаму на место и, повернувшись к друзьям, увидел, что они все ещё сидят на кровати и смотрят на него.

— Что-то не так? — спросил Гарри, поднимая бровь.

— Ты ведь не чувствуешь себя посторонним, Гарри? — с мольбой спросил Рон. — Гермиона сказала, что чувствовала себя так же, когда впервые попала в Нору.

Гарри взглянул на девушку, которая сочувственно на него смотрела. Взглянул и расстроено потёр глаза под стёклами очков. Он никогда не предполагал, что будет обсуждать это.

— Больше нет, — честно ответил он. — Рон, я знаю твою семью и считаю её дополнением к своей собственной. Я лишь пытаюсь сказать, что, учитывая с кем я рос, семья, подобная твоей, немного подавляет. Это не плохо. Большинство людей хотели бы иметь такую семью.

Рон с Джинни переглянулись и беспомощно пожали плечами.

— Наверно, мы никогда не задумывались об этом, — искренне произнесла Джинни. — Извини, если я была немного резка с тобой, Гарри. Просто Флегма меня уже бесит. Она обращается со мной не так, как с тобой. Если тебе это неприятно, я не буду больше говорить об этом.

— Флер действительно относится к тебе не так, как к другим, Гарри, — прямо сказала Гермиона. — Не знаю из-за чего: из-за того ли, кто ты есть, или из-за всего случившегося. А может быть, потому, что ты первый, кто без колебаний благословил их союз. Если подумать, нет ничего удивительного в том, как Флер ведёт себя с тобой. Ты единственный человек, кроме Билла, которого она хорошо знает.

Гарри пожал плечами, не зная, что сказать на это.

— Ладно. Чем вы трое хотите сегодня заняться? — спросил он, подходя к прикроватному столику, беря с него часы и надевая их на руку. Посмотрев на время, он удивился, что была только половина девятого. Они действительно заглянули рано. — У меня тренировка с Сириусом через час. Возможно, он разрешит вам поучаствовать.

Гермиона тут же вскочила на ноги.

— А что вы там делаете? — с пылом спросила она. — Это физическая тренировка?

Гарри кивнул.

— Это не спарринг, и мы пока не занимаемся чем-то слишком тяжёлым, — ответил он. — Мадам Помфри хочет, чтобы мы постепенно пришли к тому, чем занимались прошлым летом, пока Сириус не решит, что я достаточно окреп, чтобы попробовать что-то требующее большего напряжения.

Рон с сомнением посмотрел на Гарри.

— Даже не знаю, — неуверенно ответил он. — Я видел, что вы можете. Не будем ли мы сдерживать вас?

— Во всяком случае, будет интересно взглянуть, — как ни в чём не бывало сказала Гермиона. — Мы видели пока только, как Гарри тренируется один. Быть может, Сириус найдёт время показать нам несколько простых защитных движений.

Джинни подскочила с кровати, широко улыбаясь.

— Я тоже за, — радостно сказала она. — Будет неплохо узнать, что делать, если в этом году Малфой снова будет вести себя как придурок.

Этого оказалось достаточно, чтобы мнение Рона изменилось. Весь следующий час он проговорил с Джинни о возможных способах отомстить слизеринцу, поглощая завтрак, поданный Добби и Кричером. Гарри и Гермиона тихо обсуждали материал, который они прочли в своих учебниках Защиты. В итоге их разговор свёлся к вечному спору на тему того, что было важнее — знания, полученные из книг, или знания, основанные на инстинктах. Гермиона предпочитала учиться на теории, Гарри же — на практике.

Довольно скоро появился Сириус, который явно не ожидал увидеть посетителей. Вид у него был такой же, как и в любое другое утро, когда он выбирался из кровати: полусонный и готовый проклясть любого, кто попытается заговорить с ним. Зная, что нужно его крёстному больше всего, Гарри тут же поднялся, чтобы налить ему чашку кофе. На его плечо опустилась рука, которая слегка сжала его. После этого Сириус опустился рядом с ним.

— Как ты, малыш? — тихим и чуть хриплым голосом спросил Сириус.

Гарри поднял на него взгляд и ободряюще улыбнулся.

— Со мной всё будет хорошо, — искренне сказал он, протягивая крёстному чашку с кофе. — Просто слишком много информации сразу. Никогда бы не подумал, что “Ежедневный Пророк” хоть раз действительно окажется прав.

Сириус вздохнул, ероша волосы Гарри. Он сделал глоток кофе и опустил чашку.

— Не надо накручивать себя из-за этого, — тихо произнёс он. — Мы не позволим этому изменить наши жизни. Мы все хотим отомстить Волдеморту. Мы все хотим отплатить ему за то, что он забрал у нас. Мы все будем с тобой, когда наконец придёт время положить этому конец, Гарри. Помни об этом.

Гарри кивнул, облегчённо улыбнувшись. Он знал, что пути назад не было, только вперёд, шаг за шагом. Он почувствовал, как в нём растёт уверенность — что бы ни случилось, Сириус и Ремус будут рядом с ним в этом путешествии, будут вести его. В данный момент именно это было нужно Гарри больше всего... возможно, даже больше, чем раньше.