Серия Полуночник-4: Сила Хогвартса (джен)

Всё следующее утро члены О.З. только и говорили, что о прошедшем собрании. Сириус показал довольно много движений, указав на то, что только от них самих зависит, как быстро они добьются успеха. Участники группы уже назначали дополнительные собрания на неделе, чтобы попрактиковаться. Тактика Сириуса, согласно которой он обращал учебу в веселье, явно себя оправдала, когда дело дошло до демонстрации простейших навыков, которые могли спасти жизнь. К сожалению, Рон стоял в паре с Сириусом, что вылилось для него в несколько небольших синяков.

Само собрание завершилось обзором пройденного в прошлом году, который провели уже Гарри и Совет, а не Сириус. Сделано это было, чтобы подготовить всех к следующей неделе, когда они перейдут к новому материалу. Шестой и седьмой курсы займутся невербальными заклинаниями, а пятый и младшие курсы сосредоточатся на патронусах и прочих заклинаниях, которые они ещё не успели освоить. Так как большая часть совета была с шестого и седьмого курса, Сириус вызвался помочь Джинни и Луне с обучением довольно большого числа людей, до сих пор испытывающих трудности с патронусом.

Однако всё это радостное возбуждение привело лишь к недовольству среди тех, кто в группу не входил, особенно, когда они узнали, чем именно занималось О.З. на собраниях. Больше всего шуму поднимал Кормак МакЛагген, снова изо всех сил принявшийся убеждать Гарри в том, что его случай заслуживает отдельного рассмотрения, что очень утомило самого Гарри. В МакЛаггене собрались все те черты, которые Гарри никогда бы не хотел видеть в себе: жажда славы и безоговорочная вера в то, что он заслуживает особого обращения лишь из-за того, с кем знакомы его родственники. МакЛаггену даже нравились вечеринки Слагхорна, и ему хватило наглости просить Гарри не назначать квиддичные тренировки в одно с ними время. Гарри в свою очередь уведомил МакЛаггена, что квиддич стоит выше каких-то там вечеринок и развлечений и что если его что-то не устраивает, он может идти на все четыре стороны.

После этого МакЛагген больше не беспокоил Гарри, но в команде всё же остался. Гарри не был уверен, что именно он чувствует по этому поводу. МакЛагген был хорошим игроком, но его характер оставлял желать лучшего. К слову, Гарри совсем не удивило, что МакЛагенн и Слагхорн хорошо поладили. Они точно были как два сапога пара.

Гарри не удивился, когда его попросили задержаться после урока Защиты от Тёмных Искусств. Со всей этой шумихой Гарри ждал, что кто-нибудь из учителей вызовет его на разговор. Удивился он лишь тому, что сделал это профессор Снейп. Возможно, дело было в том, что он преподавал Защиту, а может, и в том, что профессор МакГонагалл была слишком занята, замещая Дамблдора. Гарри не был уверен. Он знал лишь, что разговор этот, скорее всего, будет очень утомительным.

Профессор Снейп встал перед своим столом, с обычной усмешкой глядя на Гарри. После разговора, состоявшегося между ними две недели назад, Снейп перестал полностью избегать Гарри.

— Кажется, у нас возникла проблема с вашей маленькой группой, Поттер, — ледяным тоном произнёс Снейп. — Несколько студентов выразили своё недовольство тем, что им не позволили присоединиться к этим занятиям, хотя я совершенно не представляю, по какой причине.

Гарри очень в этом сомневался. Снейп прекрасно знал, что Гарри ненавидит всю эту чушь про “мальчика-который-выжил-чтобы-стать-избранным”.

— А я вот представляю и уверен, что вы тоже, — напрямик ответил Гарри. — Скажите вот что, профессор. В школе есть и другие учебные группы. Люди могут заниматься точно тем же, чем и мы, но организовать для этого свою собственную группу. Так почему же им так нужно присоединяться именно к моей?

Снейп смерил его сердитым взглядом, а потом фыркнул.

— Из-за вас, — с отвращением сказал он. — Все желают быть поближе к “Избранному”.

— Вот именно, сэр, — тихо произнёс Гарри.

Он ненавидел тот факт, что Снейп мог любой ярлык, что к нему прикрепляли, подать как оскорбление. Он же не просил об этом. Никогда не просил. Порой Гарри спрашивал себя, а не путал ли его Снейп с МакЛаггеном.

— Тем, о ком вы говорите, наплевать на риск, которому подвергались члены группы в прошлом году, просто присоединившись к ней и выступив тем самым против методов преподавания Амбридж. Участники О.З. верили в меня, в то время как остальные ломали голову над тем, не сошёл ли я с ума. Они не выуживали у меня информацию о ситуации с Амбридж и не просили рассказать о той ночи в Министерстве. Им я доверяю. Они видят настоящего меня.

Гарри не верил, что рассказал так много, да ещё не кому-то там, а профессору Снейпу. Возможно, вся его досада по поводу сложившейся ситуации наконец-то взяла над ним верх. А может, всё дело было в том, что Снейп, будучи сальноволосым мерзавцем и ненавидя Джеймса Поттера, всё равно приглядывал за Гарри в своей собственной вспыльчивой, саркастичной и вынужденной манере. Снейп по-прежнему был Снейпом. Другого объяснения у Гарри не было, да он и не был уверен, что хотел бы найти другое.

— И кто же вы? — спросил профессор Снейп, хотя по голосу его было очевидно, что его это нисколько не волновало.

— Человек, — ровным голосом произнёс Гарри и развернулся, чтобы уйти. Больше тут говорить было не о чем. Они оба знали, что это была лишь формальность. Гарри не собирался сдаваться, а профессору Снейпу и так было на это плевать. Шагая к двери, Гарри боролся с желанием потянуться и прочувствовать эмоции Снейпа. Он уже делал это раньше и был шокирован, но читать эмоции человека, подобного Снейпу, было равноценно чтению чужих мыслей. Это было очень заманчиво, но очень неправильно.

Гарри уже почти дошёл до двери, когда внезапно его захлестнули волны беспокойства, нетерпения и страха, повалившие его на колени. Его пронзила паника, пока он судорожно пытался придумать способ отгородиться от этого, хотя раньше ему это не удавалось. Страх становился всё сильнее, пока не затмил всё остальное. Но внезапно он исчез, мгновение спустя сменившись сильным желанием защитить. Кто-то был в опасности. Кому-то было больно. Кто-то нуждался в нём.

Мое дитя... лидер... ты нужен ему...

Гарри знал этот голос. Он уже слышал этот странный, словно долетающий эхом голос в те моменты, когда испытывал крайнюю нужду. Но на этот раз в помощи нуждался не он. Это был кто-то другой. Гарри медленно поднялся на ноги. Он не знал, куда направляется, когда развернулся и понёсся к кабинету профессора Снейпа, в котором располагался ближайший камин. Было ощущение, кто кто-то контролирует его тело, заставляя его двигаться, несмотря на пульсацию окружавших его эмоций. С каждым шагом он двигался всё увереннее, пока не ворвался в кабинет профессора Снейпа, где схватил горсть летучего пороха и не бросил его в камин, прокричав:

— Кабинет директора, Кислые шипучки!

Пламя с рёвом окрасилось изумрудным цветом и взметнулось вверх, Гарри шагнул в него и тут же почувствовал, как его засасывает в большую трубу. Он кружился и кружился, едва осознавая это. Он толком ничего не чувствовал, пока кружение не прекратилось и он не вывалился в кабинет профессора Дамблдора. Чувство внешнего контроля исчезло, а Гарри поспешил обежать стол, за которым обнаружил Дамблдора, стоящего на коленях и в муках сжимающего свою правую руку, которая на вид была почти чёрной.

Не размышляя, действуя на одних инстинктах, Гарри бросился на помощь, но наткнулся на какой-то барьер, отправивший его в полёт до ближайшего книжного шкафа. С глухим стуком он приземлился на пол, а его спина и голова взвыли от боли, когда сверху на него повалился шкаф. Сознание затуманилось. Ему показалось, что он слышит голоса, но они были слишком искажены, чтобы разобрать слова. Застонав от боли, Гарри попытался собраться с силами и вылезти из-под шкафа. Профессору Дамблдору нужна была помощь. Ему нужно добраться до профессора Дамблдора.

Книжный шкаф был очень тяжёлым, отчего двигаться было крайне сложно. Взмахнув запястьем, Гарри сжал палочку в руке, слегка рассёк воздух и взмахнул палочкой, подумав ”Wingardium Leviosa”. Книжный шкаф медленно поднялся в воздух, и Гарри сумел осторожно выбраться из-под него, продолжая указывать на шкаф палочкой. Его спина отдавала болью при каждом движении, а голова гудела. Кажется, прошла целая вечность, когда он смог отползти достаточно далеко, чтобы отпустить шкаф, который с грохотом повалился на пол.

Встряхнув головой, прогоняя застилавший её туман, Гарри тут же посмотрел в ту сторону, где был профессор Дамблдор, и увидел, что Снейп, оказывается, последовал за ним и теперь помогал измотанному директору (которому, судя по всему, всё ещё было очень больно) сесть в ближайшее кресло. Как можно быстрее Гарри заставил себя подняться и кинулся к Дамблдору и Снейпу, последний из которых скривился, когда парень опустился на колени перед директором.

— Уйдите, Поттер! — огрызнулся Снейп.

Гарри послал ему сердитый взгляд, а затем поднял палочку и сотворил заклинание, которое показала ему мадам Помфри, для определения состояния пациента. Новости были плохими. Не удостоив профессора Снейпа даже взглядом, Гарри поспешил к камину и установил через него связь с Больничным крылом, вопреки всему надеясь, что мадам Помфри окажется неподалёку.

И она оказалась. Мгновением позже голова медсестры показалась в огне.

— Мистер Поттер! — удивлённо воскликнула мадам Помфри. — Что случилось?

— Что-то произошло с профессором Дамблдором, — быстро сказал Гарри. — Нужно, чтобы вы принесли самое сильное обезболивающее зелье, Успокаивающее зелье, Укрепляющее зелье, какую-нибудь заживляющую мазь и всё, что у вас есть для восстановления тканей.

— Кто-нибудь ещё пострадал? — поспешно спросила Помфри.

— Ничего, что требует незамедлительного внимания, — уклончиво ответил Гарри. Собственные раны в данный момент волновали его меньше всего.

Мадам Помфри с мгновение буравила Гарри взглядом, а затем кивнула.

— Хорошо, — сказала она, но так и не свела с него глаз. — Я скоро буду. Постарайся устроить его в удобную позицию, не ухудшая его состояния, — после этого она, не дожидаясь ответа, исчезла с тихим хлопком.

Гарри поспешил назад к Дамблдору, игнорируя удивлённый взгляд профессора Снейпа. Профессор Дамблдор был в сознании, но явно не понимал, что происходит вокруг. Гарри с трудом уговорил Дамблдора лечь и схватил стоящую неподалёку скамеечку для ног, чтобы положить на неё раненную руку Дамблдора, чтобы мадам Помфри могла её осмотреть. Его действия были продиктованы тем, что он узнал от мадам Помфри, и опытом, полученным во время работы в больнице. Только это не давало ему запаниковать.

Камин ожил, и в кабинет вошла мадам Помфри, поспешив к Гарри. Она бросила лишь короткий взгляд на руку Дамблдора и тут же повернулась к профессору Снейпу.

— Полагаю, ты уже снял то, что вызвало это? — опросила она, ставя свою сумку с зельями на пол и доставая палочку. — Достаньте обезболивающее, мистер Поттер.

Гарри поспешил выполнить просьбу, попутно переместившись так, чтобы не мешаться мадам Помфри. Он залез в её сумку, достал нужное зелье, вынул пробку и протянул медику флакон. Так он делал с каждым зельем, которое медсестра просила ей подать, наблюдая, как она осторожно водит палочкой над раненой рукой профессора Дамблдора. Профессор Снейп всё это время помалкивал, сохраняя непроницаемое выражение лица. Гарри снова поборол желание считать эмоции Снейпа из страха, что его захлестнёт боль, которую наверняка испытывал профессор Дамблдор.

Наконец мадам Помфри опустила палочку, устало вздохнув.

— Боюсь, больше я ничего не могу сделать, — устало сказало она. — Это самое ужасное проявление Тёмной магии. Думаю, нам нужно быть благодарными уже за то, что затронута лишь ваша рука, директор. Если бы проклятье распространилось дальше...

Гарри быстро поднял взгляд, увидев, что профессор Дамблдор устало смотрит на мадам Помфри. Его взгляд переместился на почерневшую руку, теперь покоившуюся на груди директора. Она выглядела мёртвой, словно её поджаривали на огне несколько часов. Гарри нервно закусил губу. Мог ли он сделать что-то, на что не были способны зелья и мази? Он неуверенно потянулся к почерневшей руке, но мадам Помфри перехватила его и помогла подняться на ноги.

— Извините нас, пожалуйста, — сказала мадам Помфри, уводя Гарри к камину. — Мистер Поттер, я знаю, что вы хотите помочь директору, но я не могу позволить вам попробовать исправить нечто столь серьёзное. Тёмная магия совершенно отличается от отравления серебром. Вы можете погибнуть, просто попытавшись сделать это. Вы понимаете?

Гарри неуверенно кивнул. Как бы ему не хотелось это признавать, он знал, что мадам Помфри права. Тёмная магия отличалась от отравления серебром и маггловских болезней и ран. Пока он не узнает больше о своём даре и пределах его возможностей, было слишком рискованно пытаться исцелить подобную рану вслепую. Ему пора заканчивать бросаться в омут с головой, даже не подумав перед этим. Как это было только что. Если бы профессор Снейп не пошёл за мной...

После того как мадам Помфри взглянула на спину Гарри, ему дали выпить пару зелий от боли и синяков, после чего отпустили, запретив кому-либо рассказывать о произошедшем. Сказать, что это причинило Гарри боль, было бы преуменьшением. Он понимал, что профессор Дамблдор нуждается в отдыхе, но вот так вот прогонять его без какого-либо объяснения или благодарности (не то чтобы он её ожидал)... Гарри почувствовал себя опустошённым, чего не случалось уже очень давно.

Остаток дня прошёл как в тумане. Гарри никому не рассказал о случившемся. Он вообще мало говорил. Он был слишком погружён в свои мысли, чтобы обращать на что-либо внимание. Он понимал, что больше ничем не мог помочь профессору Дамблдору. Он бы только мешался. В конце концов парень спросил себя: а какое право он имел требовать ответов? С каких это пор Дамблдор стал рассказывать ему обо всём происходящем? Он никогда этого не делал, и не стоит думать, что когда-нибудь будет.

Проблема была в том, что логика никак не помогала избавиться от беспокойства и страха, которые Гарри испытывал, вспоминая о том, каким беспомощным был директор. Если такое могло произойти с Дамблдором...

* * *

В течение следующих пары недель казалось, что ничего и не случилось. Профессор Снейп как обычно ко всему придирался, мадам Помфри ни разу не упомянула о произошедшем, а профессора Дамблдора практически не было видно. В действительности Гарри видел его всего пару раз, и раненная рука директора была всё такой же чёрной. Гарри старался не встречаться с Дамблдором взглядом и игнорировать тот факт, что директор наблюдает за ним. Он догадался, что у Дамблдора тоже были вопросы, особенно касательного того, откуда Гарри узнал, что он был в опасности.

К счастью, у Гарри было мало времени на беспокойство. Бесконечные уроки, квиддич, тренировки, уроки целительства и встречи О.З. оставляли мало времени на что-то помимо домашней работы. Три раза в неделю проходили квиддичные тренировки, после которых все члены команды были помятыми и измотанными. Члены Совета с седьмого и шестого курсов всё ещё усердно работали над невербальными заклинаниями в дополнение к маггловской защите, чтобы иметь возможность помогать Гарри и Сириусу во время собраний. Джинни и Луна тоже пытались накладывать заклинания без слов, но ни у одной из них так ничего и не получилось, и они решили сосредоточиться на патронусах. Планка на тренировках с Сириусом поднялась выше, так как постепенно Гарри приноровился без слов накладывать простые заклинания, не затрачивая больших усилий. Мадам Помфри тоже перешла к материалу посложнее, начав учить Гарри тому, как с помощью магии обращаться с пациентами. К концу каждой недели Гарри был настолько измотан физически и психически, что не мог заставить себя волноваться ещё и о том, что происходит с Дамблдором, Волдемортом и министерством.

Ремусу постепенно становилось лучше, и к октябрю он уже мог пройтись от Комнат Мародеров до библиотеки и обратно, не чувствуя усталости. Это дало Ремусу больше источников для исследовательского проекта Ордена, а также бесконечных попыток понять, кто же такой Принц-Полукровка, и поисков информации об эмпатах, особенно после того, как он узнал, что Хогвартс захлестнул Гарри чувствами... опять. Гарри не стал вдаваться в детали, но в общих чертах обрисовал ситуацию, так как поклялся больше никогда ничего не скрывать от своих опекунов. Это он им уж точно задолжал.

К огромному облегчению Гарри, профессор Слагхорн лишь ещё один раз загнал его в угол, спросив об одолженном учебнике зельеварения. Гарри не оставалось другого выхода, кроме как сказать ему, что он отдал книгу Ремусу, который помогал ему справляться с предметом. Профессор Слагхорн явно удивился, услышав, что одному из его лучших учеников требуются дополнительные занятия, но замаскировал это, похвалив Гарри за то, что он проявил инициативу и попросил о помощи. Похоже, по мнению Слагхорна, Гарри просто не мог совершить ошибку, что бесконечно раздражало парня.

К концу второй недели октября большинство студентов с предвкушением ждали первых выходных в Хогсмиде. Всем ученикам не терпелось сбежать подальше от всех этих ограничений, связанных с безопасностью... всем, кроме Гарри, который всё ещё находился “под домашним арестом”. Он проведёт день с Сириусом и Ремусом, закрывая задолженности по домашней работе и заканчивая последние приготовления к вечернему собранию О.З.

Честно говоря, Гарри был рад поводу остаться в школе. Хоть он и не отказался бы вырваться из оков безопасности, он не горел и желанием идти туда, где люди будут смотреть на него и перешёптываться. В Хогвартсе обстановка наконец начала сглаживаться. Так зачем опять подвергать себя этому стрессу?

Когда настало утро, Гарри встал пораньше для тренировки с Сириусом, которую пришлось перенести в Выручай-Комнату из-за жуткой погоды снаружи. Они потратили два часа, обсуждая способы распознавания невербальных заклинаний, чтобы суметь должным образом защитить себя от них, а затем отправились в Комнаты Мародёров, чтобы пообедать с Ремусом. Тот ждал их со свитком пергамента, на котором Гарри распознал знакомый косой почерк. Его следующий урок с профессором Дамблдором был назначен на вечер понедельника. Гарри встретил это известие со смешанными чувствами. Он знал, что должен продолжать эти встречи, но не был уверен, сможет ли сидеть напротив директора и вести себя как ни в чём не бывало. Но именно этого хочет Дамблдор.

После быстрого обеда Гарри погрузился в свою домашнюю работу по трансфигурации, периодически прося о пояснениях, когда чего-то не понимал. Было забавно наблюдать, как Ремус впадал в “учительское настроение”, а Сириус за его спиной его передразнивал. Сдерживать смех становилось невероятно трудно, что Ремус, конечно же, заметил и в итоге наслал на Сириуса порчу, от которой тот обзавёлся весьма знакомым длинным крючковатым носом.

Это положило начало самой странной дуэли, которую Гарри только доводилось видеть. К тому времени, когда они объявили перемирие, Сириус походил на смесь профессора Снейпа с профессором МакГонагалл, отчего у Гарри грозили начаться кошмары. Ремус тоже был не в лучшем состоянии, смахивая на женскую версию Локхарта, что тоже не могло не закончиться для Гарри кошмарами. Есть такие вещи, которые просто не стоит видеть, и эта дуэль была одной из них.

Когда всё вернулось на свои места, Гарри смог внести завершающие штрихи в своё эссе, а потом присоединился к Сириусу и Ремусу, решивших прогуляться по коридорам. В школе было довольно пусто, что было удивительно, учитывая ужасную погоду за окном. В данный момент там шёл мокрый снег, да и резкий ветер не прибавлял желания выйти наружу. Гарри не мог не задаться вопросом, как проходил поход Рона и Гермионы в Хогсмид. Он представлял, как они сидят в Трёх Метлах, попивая сливочное пиво и снова о чем-нибудь споря. А может, они говорили о новоявленном интересе Лаванды Браун к Рону... хотя, может, и нет. Когда бы хихикающая Лаванда ни появлялась на горизонте, Гермиона тут же становилась тихой и раздражительной.

Они были недалеко от библиотеки, когда Гарри снова захлестнуло знакомое чувство страха и паники, из-за чего он споткнулся. И снова он почувствовал, что кто-то в опасности... кому-то было очень больно... кому-то он был нужен... Головокружение вынудило Гарри протянуть руку в поисках опоры. Он подавил желание начать сопротивляться сильным эмоциям, так как в прошлом это не срабатывало, хотя ему ничего так не хотелось, как чтобы боль прекратилась.

”Мое дитя... опасность... помоги... друг-лев... деревня...”

Воздух пронзила вспышка пламени, из которой появился Фоукс, вынудив Гарри, Сириуса и Ремуса отпрыгнуть в удивлении назад. Феникс издал трель, а затем перелетел на плечо парня и приземлился. Гарри внезапно испытал странное чувство дежавю. Было очевидно, что Фоукс должен был отнести его к тому, кто нуждался в нём, но в последние разы, когда феникс куда-то забирал Гарри, ничем хорошим это не заканчивалось.

— Гарри, что происходит? — потребовал ответа Сириус.

Гарри потёр лоб, а потом поднял взгляд на крёстного.

— Кто и Гриффиндора попал в беду в Хогсмиде, — устало сказал он. У него было чувство, что Сириусу это не понравится. — Хогвартс хочет, чтобы Фоукс отнёс меня туда.. чтобы помочь...

— Ни за что! — запротестовал Сириус, хватая Гарри за руку. — Ты никуда не пойдёшь.

Ремус в свою очередь схватил за руку Сириуса и оттащил его.

— Успокойся, Сириус! — жёстко сказал он и дождался, пока тот сердито посмотрит на него. — Если кто-то, особенно ребёнок, находится в беде, и мы можем сделать что-то, чтобы помочь, значит, мы это сделаем. Иди с Гарри. Я дам знать Поппи и Минерве. — Затем Ремус повернулся к Гарри, а Сириус снова подошёл к парню и взял за руку. — Будь осторожен, волчонок. Слушайся Сириуса.

Прежде чем Гарри успел ответить, перед его глазами взметнулось пламя. Когда оно исчезло, на него тут же налетели сильный ледяной ветер и мокрый снег. Сириус быстро достал палочку и взмахнул ею, наколдовывая над ними барьер, и тогда они увидели кричавшую Кэти Белл, которая парила в воздухе. Её руки были крайне неестественно распростёрты в разные стороны. Боли, отдававшейся в её криках, Гарри хватило, чтобы воздержаться от прощупывания эмоций. Рон, Гермиона и ещё одна девочка пытались схватить Кэти за лодыжки и опустить вниз. Гарри и Сириусу поняли, что действовать надо было быстро.

Они кинулись к гриффиндорцам, и Гарри быстро достал собственную палочку и указал на Кэти. ”Liberacorpus”. Невербальное заклинание сработало. Кэти упала как раз в тот момент, когда Сириус оттолкнул трёх гриффиндорцев с дороги, чтобы поймать её. Кэти тряслась и кричала у Сириуса в руках, в то время как Гарри опустился на колени рядом и применил диагностическое заклинание. Высокая концентрация Тёмной магии в её организме пугала. Гарри быстро повернулся к Рону и Гермионе.

— Что сделало это с ней? — торопливо спросил он.

Рон, Гермиона и ещё одна гриффиндорка указали на разорванный пакет на земле в паре шагов от них. Гарри поспешил туда и присел рядом. Сквозь дыру в пакете виднелось красивое опаловое ожерелье. Гарри пронзило острое чувство, что он где-то его видел, но он проигнорировал его. Сейчас было не время размышлять об этом. Оглянувшись, Гарри увидел на земле шарф Кэти. Он подобрал его и обернул вокруг ожерелья. Затем он поспешил к Сириусу, всё ещё пытающемуся удержать Кэти и подозвал Фоукса.

Феникс издал трель, снова приземлившись на его плечо. Сириус быстро поднял взгляд на трёх шокированных гриффиндорцев.

— Быстро возвращайтесь в замок, — приказал он. — Вас будет ждать профессор МакГонагалл. Больше ни с кем не разговаривайте, вы поняли?

Трое гриффиндорцев кивнули, а Сириус, Гарри и Кэти исчезли в столбе пламени, мгновением позже появившись в Больничном крыле перед ждавшими их мадам Помфри, профессором МакГонагалл и Ремусом. Быстро разразился хаос. Мадам Помфри и профессор МакГонагалл пытались добиться ответов, которых ни у кого не было, а Сириус и Ремус удерживали Кэти на кровати. Гарри протянул ожерелье, завёрнутое в шарф Кэти, профессору МакГонагалл, а затем кинулся исполнять указания мадам Помфри. Профессор МакГонагалл ушла первой, чтобы встретиться с тремя свидетелями, Ремус последовал за ней, чтобы отнести ожерелье к профессору Снейпу.

Гарри не знал, как долго они пробовали один метод за другим, чтобы исцелить Кэти. В памяти отпечаталось лишь два момента: вот ещё Больничное крыло освещено естественным светом, а вот уже мадам Помфри зажигает факелы. Заходил профессор Снейп и пытался что-то сделать, когда у мадам Помфри закончились идеи. Кэти наконец перестала кричать и уже не тряслась так сильно, но она совершенно точно не пришла в себя. Казалось, не было никакой надежды на то, что Кэти когда-нибудь полностью исцелится.

Посмотрев на часы, Гарри понял, что скоро должна была начаться встреча О.З., и застонал. Он совсем не горел желанием отвечать на море бесконечных вопросов, которые обязательно обрушатся на него. Ведь всем захочется узнать, как себя чувствует Кэти и что с ней случилось. Мадам Помфри уведомила Гарри об отношениях между целителем и пациентом, так что он был в курсе, что ему запрещено говорить о тех, кого он лечил. Однако это не означало, что другим будет какое-то дело до этого правила. У учеников в этой школе был особенный дар лезть не в своё дело.

Но оказалось достаточно лишь посмотреть Сириусу в глаза, и тот ушёл из Больничного крыла, чтобы сказать О.З., что собрания сегодня не будет, если только его не захочет провести Совет. И Гарри, и Сириус слишком устали, чтобы что-то делать. Повалившись на стул рядом с кроватью Кэти, Гарри уставился на свою одноклассницу... своего партнера по команде... своего друга. Ему снова запретили пытаться использовать свои способности из-за того, что в деле была замешена тёмная магия. Как он сможет узнать границы своих возможностей, если ему вечно ничего не разрешают? Как он сможет научиться контролировать это?

Умопомрачительный запах жаренной курицы отвлек Гарри от этих мыслей. Оказалось, что Ремус принёс ему поднос с едой. Парень устало потёр лицо, а Ремус тем временем сел на соседнюю кровать и жестом показал Гарри присоединиться к нему.

— Судя по твоему виду, тебе нужен перерыв, причем заслуженный, — сказал он, протягивая поднос. — Я поговорил с профессором МакГонагалл. Похоже, Кэти странно себя вела после того, как сходила в туалет в Трёх Метлах, откуда вернулась со свёртком в руках. Она сказал своей подруге Лианне, что этот пакет был сюрпризом для кого-то в школе и что она должно передать его. Лианна, естественно, что-то заподозрила и попыталась образумить Кэти. Они начали перетягивать свёрток, в результате чего он порвался и кожа Кэти соприкоснулась с ожерельем.

Гарри на мгновение задумался и вздохнул.

— Значит, кто-то, скорее всего, женского пола, наложил на Кэти Империус, чтобы она пронесла в школу тёмный артефакт, — заключил он, беря в руки нож и вилку. — Как, по их мнению, она должна была пройти мимо Филча и его Сенсоров секретов?

— Очень хороший вопрос, — согласился Ремус, устало улыбнувшись. — Кто бы ни отдал Кэти ожерелье, он либо был не в курсе новых мер безопасности, либо плохо продумал свой план...

— ...либо это был отвлекающий манёвр, — добавил Гарри, тут же получив подозрительный взгляд от Ремуса. — Один из парней, с которыми я работал в больнице, Джей-Джей, делал всё, что угодно, только бы сделать работу веселее. Однажды он вломился в кабинет врача, украл оттуда стетоскоп и попытался проверить, сколько девчонок позволят ему послушать их сердце. Но для всего этого ему нужно было придумать какой-то отвлекающий манёвр, чтобы выманить врача из его кабинета. Это привело к довольно серьёзным неприятностям, и Джей-Джея отстранили на два дня, хотя он сказал, что оно того стоило.

Ремус ухмыльнулся и взъерошил Гарри волосы.

— Очень похоже на одну из тех выходок, которые устраивали твой отец и Сириус, когда им было столько же, сколько и тебе, — сказал он, а затем критично осмотрел Гарри. — Надеюсь, ты к этому маленькому приключению руку не прикладывал?

Гарри покачал головой, глотая курицу.

— Он устроил это через пару дней после того, как я начал работать, — честно ответил он. — Джей-Джей заявил, что мне грозила бы большая опасность, если бы меня поймали, но я думаю, что это было просто оправдание, так как он понял, что я не хочу в этом никак участвовать. Уж такой он, этот Джей-Джей. Он всегда использовал эвфемизмы. Если у него было похмелье, он заявлял, что страдает от последствий запоминающейся ночи. Если его ловили за проказами, он заявлял, что набирался опыта для будущих выступлений. Жизнь рядом с ним никогда не была скучной, это точно.

Ремус улыбнулся, опустив руку на гаррино плечо и сжав его.

— Ты скучаешь по ним, так? — тихо спросил он.

Это, скорее, было утверждение, чем вопрос, но Гарри чувствовал, что всё же должен ответить.

— Благодаря Джей-Джею и доктору Роландсу я смог пережить тот месяц, — честно сказал он. — Я рад, что познакомился с ними и увидел всё с точки зрения магглов. Они ничем не отличаются от нас и совершенно точно не заслуживают того террора, что творит Волдеморт. — Гарри оглянулся на Кэти и вздохнул. — Так много людей пострадали и погибли из-за него. Я просто не понимаю, как Волдеморту может это нравиться.

Ремус обнял Гарри и притянул к себе.

— Ненависть — сильный мотивирующий фактор, волчонок, — тихо сказал он. — Для тех, кто считает нужным унижать слабых, чтобы показать свою силу... ну, полагаю, смерти людей, которые не считаются важными фигурами, редко имеют значение. — Ремус склонил голову, и теперь она касалась макушки парня. — Волдеморту плевать на них, Гарри. Сомневаюсь, что его когда-нибудь волновал кто-то, кроме него самого, и именно поэтому он так опасен.

Гарри ссутулился, продолжая есть. Если подумать, то в этих словах был смысл. Волдеморта никогда не волновало ничего, кроме его помешательства на власти. Гарри не представлял, какого это. Он был совершенно другим. Ему было далеко не плевать на всё, как бы сильно он не желал это изменить. Что должно произойти, чтобы человек стал безразличным ко всему?

— Так как ты? — спросил Ремус, нарушив молчание. — Видеть друга в подобном состоянии — это нелегко.

Гарри пожал плечами. Он совершенно не хотел начинать долгий разговор, конец которого он уже и так предвидел, но чувствовал, что Ремус не отстанет от него, пока они это не обсудят.

— Мне бы просто хотелось иметь возможность сделать больше, — тихо сказал Гарри. — Я знаю, что мог бы сделать больше, но мадам Помфри мне не позволяет. Она не даёт мне даже попробовать...

— Я знаю, Гарри, — искренне сказал Ремус. — Я понимаю, что для тебя это, должно быть, трудно, но если ты не будешь знать, что именно делаешь, ты можешь оказаться в том же состоянии, что и она. Ты этого хочешь? Ты хочешь так рискнуть? Я знаю, что ты расстроен, но тебе нужно начинать с малого, как ты делал это в больнице. Если ты хочешь сохранить этот секрет, то нам нужно быть осторожными. Мы не можем допустить повторение того, что случилось, когда ты исцелил меня, понимаешь?

Гарри кивнул и с мрачным видом вновь вернулся к своему ужину. Он понимал, почему мадам Помфри, Сириус и Ремус не хотели, чтобы он попробовал исцелить Дамблдора и Кэти Белл. Но это не означало, что ему это нравилось.

* * *

На следующее утро Кэти Белл забрали в больницу св. Мунго. Гарри провёл ночь в Комнатах Мародёров, и поэтому за завтраком все набросились на него с вопросами. Им не терпелось узнать, что случилось с Кэти, где он раздобыл феникса и как умудрился остаться в Больничном крыле, когда всех остальных оттуда выставили. Гарри не сказал ни слова и в итоге вынужден был уйти из Большого зала, чтобы выкроить для себя кусочек спокойствия.

В результате Гарри провёл большую часть дня в уединении. У него было занятие с мадам Помфри, во время которого Ремус рассказал о своём исследовании на тему природных целителей, после чего Гарри попытался применить свою способность, используя опекуна в качестве подопытного. У Гарри ушло почти полчаса, чтобы почувствовать вспышку тепла, случавшуюся каждый раз, когда проявлялся его целительский дар. Когда это случилось, Гарри пришлось сосредоточиться только на головной боли и усталости Ремуса. Это была очень сложная и изматывающая задача, так как прежде он никак это не контролировал. Гарри не знал, получалось у него или нет, и через четверть часа вынужден был прекратить, когда почувствовал, что скоро потеряет сознание. В итоге кое-что у него получилось, но на то, чтобы научиться полностью контролировать и направлять эту способность, ему явно потребуется много времени.

После изматывающего занятия Гарри с Ремусом вернулись в Комнаты Мародёров, где их ждали Рон, Гермиона и Сириус. Рон и Гермиона говорили только о квиддиче и домашней работе, что было приятным сюрпризом. Про Кэти они вспомнили лишь раз, когда Рон выразил свое беспокойство по поводу того, сможет ли Дин стать ей приемлемой заменой. Они оба знали, что Кэти была их самым сильным охотником и часто вела себя как ассистент капитана, помогая Гарри. В отсутствие Кэти Гарри придётся положиться на Рона, который не особо был готов к трудностям лишней ответственности.

За весь вечер Гарри по-настоящему рассмеялся лишь раз, когда Гермиона рассказала ему, что следующая вечеринка Слагхорна была назначена на вечер понедельника, а значит, у него был повод пропустить её, ведь на это время у него был назначен урок с Дамблдором. Ему снова по счастливой случайности удалось избежать того, что его выставят всем на обозрение, как какой-то трофей. Гермиона попыталась убедить его, что на самом деле эти вечеринки было довольно интересными, но замолчала, когда заметила зависть в глазах Рона. В результате остаток дня Рон был крайне молчалив.

Когда наступил вечер понедельника, у Гарри закралась мысль, а не был ли ошибкой его отказ от приглашения Слагхорна. Что ему сказать Дамблдору? Как он сможет вести себя, словно ничего не произошло? Это было легко, когда Дамблдора не было рядом, но во время урока Гарри придётся находиться в той самой комнате и сидеть напротив человека, который, по мнению Хогвартса, подвергнулся смертельной опасности. Он понимал, что это личное дело Дамблдора, и до инцидента с Кэти готов был смириться с этим. Но Хогвартс снова воззвал к Гарри, чтобы он спас человека от смерти, и это напомнило ему о том, насколько близок был сам Дамблдор к отправке в Мунго, как это произошло с Кэти. Гарри не мог заставить себя не думать об этом.

На часах было ровно восемь, когда Гарри вышел из камина в кабинете профессора Дамблдора. Тот ждал его, и на вид был очень уставшим. Гарри усилием воли заставил себя не смотреть на почерневшую руку, подавляя желание задать вопросы, неделями крутившиеся у него в голове. Это не моё дело. Я же не рассказывал ему всё о моей жизни, так не надо ждать, что он будем обо всём рассказывать мне.

— Добрый вечер, Гарри, — радостно сказал профессор Дамблдор, указав парню на стул. — Кажется, нам нужно многое обсудить сегодня.

Гарри занял своё привычное место перед столом, заметив что Омут Памяти уже стоял на привычном месте, расцвечивая потолок причудливыми бликами. На Гарри внезапно навалились какое-то дурное предчувствие и нервозность, от которых его желудок скрутило узлами. Дамблдор хотел поговорить, но это вовсе не означало, что он хотел поговорить именно о том.

Профессор Дамблдор сел за свой стол и несколько мгновений смотрел на Гарри, а потом протяжно вздохнул.

— Я задолжал тебе извинение, Гарри, и мою благодарность, — искренне сказал он. — Я прошу прощение за то, что не поговорил с тобой о произошедшем раньше. Если бы не вы с Северусом, моя рана могла привести к фатальному исходу. Я совершил ошибку, которую допускают все старые люди, посчитав, что я готов столкнуться с последствиями моих действия. Уверяю тебя, я расскажу больше, когда придёт время, так как это имеет прямое отношение к тому, чем мы здесь занимаемся.

Гарри украдкой посмотрел на почерневшую руку, а затем снова перевёл взгляд на лицо профессора Дамблдора.

— Можно ли что-то сделать, сэр? — с любопытством спросил он. — Выглядит болезненно.

— Боюсь, что нет, мой мальчик, — серьёзным тоном сказал профессор Дамблдор. — Тёмная магия имеет тенденцию оставлять после себя следы, которые нельзя стереть, и не все они видимы. Думаю, ты уже убедился в этом на примере Кэти Белл. Ей тоже повезло, что ты действовал быстро. Я поговорил с твоими опекунами об этом, так что я знаю, что об этих событиях тебе дал знать Хогвартс, а не твоя эмпатия. Я рад, что Хогвартс доверяет тебе, и благодарен за то, что эта связь с ней сделала, но я не могу избавиться от беспокойства. Твои опекуны и профессор Снейп рассказали мне, что ты был полностью “подавлен”. Я понимаю, что Хогвартс, скорее всего, просто хотела привлечь твоё внимание, но я боюсь последствий этой связи, если так продолжится и дальше.

Гарри не знал, что сказать. Он понимал, что Дамблдор был обеспокоен, но он-то что мог с этим поделать? Хогвартс же волшебный замок! Ему и так уже повезло, что у него есть связь с ним. Не может же он посидеть со школой за чашечкой чая и мило поговорить о более приемлемых способах подавать тревогу.

— Я не знаю, чего вы от меня ожидаете, сэр, — признался Гарри. — Хогвартс связывается со мной, когда сама этого хочет.

Свет замерцал, и Гарри тут же окружили мягкие волны желания защитить и вины. Он сдержал улыбку, молча заверив Хогвартс, что ей не о чем беспокоиться. Они найдут счастливую середину.

— Думаю, вы ранили её чувства, сэр, — милым голосом сказал Гарри.

Профессор Дамблдор чуть вздрогнул.

— Прошу прощения, — сказал и улыбнулся. — Она говорит с тобой сейчас?

Гарри покачал головой.

— Я чувствую её, — сказал он, а затем решил сменить тему. Он не очень-то хотел продолжать говорить о чём-то, чего не мог объяснить. Его связь с Хогвартсом была странной, но он бы ни на что её не променял.

— Сэр, а профессор Снейп знает обо всём? Они ничего не сказал...

— После моего заверения профессор Снейп поверил, что в этом эпизоде не было ничего, кроме магической нестабильности, — радостно сказал профессор Дамблдор. — Он, конечно, мог заподозрить, что что-то не так, но Северус ничего не скажет, пока его подозрения не подтвердятся. — Дамблдор подался вперёд с напряжённым взглядом на лице. — Однако его весьма раздосадовал тот факт, что твои уроки с Поппи держались в секрете. Поппи никогда не брала под своё крыло студента, если у него не проявлялись экстраординарные способности. Северус это знает, так что прощу тебя быть осторожным, если хочешь сохранить свою способность в тайне.

У Гарри внезапно почувствовал, что за этими словами крылось нечто большее.

— Я всегда осторожен, сэр, — уверенно сказал он, — но иногда осторожность нужно отбросить в сторону, чтобы помочь тем, кто в этом нуждается. Да, я рисковал, но я бы сделал всё точно так же, если бы от этого снова зависела жизнь Кэти или ваша.

Профессор Дамблдор гордо улыбнулся и кивнул.

— Хорошо сказано, Гарри, — радостно сказал он. — Очень хорошо. Ты прав. Порой нужно рискнуть, но повторение одного и того же может привести к предположениям и выводам, которые в обычной ситуации не возникли бы. Я лишь хотел сказать, что тебе, Гарри, нужно помнить о том, что ты всегда на виду. Если ты продолжить появляться в местах проявления тёмной магии, кто-нибудь начнёт задавать вопросы, на которые ты бы предпочёл не отвечать.

— Я понимаю, сэр, — сказал Гарри, и это действительно было так. В будущем ему придётся быть осторожным. Меньше всего он хотел, чтобы ему на спину уселось министерство.

— Замечательно, — радостно сказал профессор Дамблдор, доставая два пузырька. Он вылил их содержимое в Омут Памяти и начал вращать чашу в руках. — А теперь к нашему уроку. Я уверен, что ты помнишь, что в прошлый раз мы закончили на том, что Том Риддл-старший бросил Меропу и своего нерождённого ребёнка в Лондоне и вернулся к своей семье в Литтл Хэнгелтон. — Гарри открыл рот, чтобы... — Прежде чем ты спросишь, Гарри, я знаю, что Меропа была в Лондоне, потому что мне об этом рассказал Карактакус Бёрк. Он владеет магазином, в чей ассортимент попал один небезызвестный тебе кулон.

Гарри смотрел, как Дамблдор слегка встряхнул Омут и из серебристой массы, медленно вращаясь, появился невысокий старик. Фигура была серебристой и непрозрачной, а глаза её закрывали волосы.

— Да, я приобрёл его при любопытных обстоятельствах, — сказала фигура. — Его принесла молодая ведьма перед самым Рождеством много-много лет назад. Она сказала, что ей очень нужно золото, хотя, ну, это было очевидно. Она была одета в обноски и явно уже давно... Понимаете, у неё скоро должен был родиться ребенок. Она сказала, что этот медальон принадлежал Слизерину. Ну, такое мы постоянно слышим: “О, это принадлежало Мерлину, это был его любимый чайник”. Но когда я проверил его, то нашёл клеймо — оно было в порядке, и мне хватило пары простых заклинаний, чтобы понять: она сказала правду. Конечно, это делало вещицу практически бесценной. Ведьма, похоже, даже не представляла, сколько стоит медальон, и была просто счастлива получить за него десять галлеонов. Лучшая сделка, которую я когда-либо заключал!

Дамблдор ещё раз встряхнул Омут Памяти, и фигура погрузилась назад в кружащуюся серебристую субстанцию. Гарри удивлённо смотрел на Омут, а потом медленно перевёл взгляд на профессора Дамблдора.

— Отчаянье и депрессия могут заставить даже самых мудрых из нас соглашаться на что угодно, Гарри, — с печальной улыбкой сказал директор. — Каркактакус Бёрк не славился добротой. Кроме медальона Слизерина у Меропы ничего не было, и, я полагаю, после ухода мужа она отвернулась от своего магического наследия. В конце концов, именно то, что она была ведьмой, привело к тому, что она потеряла любовь своей жизни. Она отказалась вновь поднимать волшебную палочку, даже для того, чтобы спасти собственную жизнь.

Гарри чувствовал, что скоро услышит откровение, так как он уже знал, что мать Волдеморта умерла при родах, но для него всё равно было шоком услышать, что Меропа не захотела жить ради своего сына.

— Она не могла заставить себя жить с постоянным напоминанием о том, что она могла иметь, — тихо сказал он. Дамблдор удивлённо уставился на Гарри. — Работая в больнице много чего видишь.

Дамблдор кивнул в ответ.

— Полагаю, что так, — торжественно сказал он. — И, вероятно, чувствуя отчаянье людей, ты начал многое понимать. — На мгновение комната погрузилась в молчание, а затем Дамблдор кашлянул и встал. — Думаю, нам пора начинать, Гарри. Если ты готов, то в этот раз мы посетим одно из моих воспоминаний.

Гарри поднялся на ноги и подошёл к Омуту Памяти. Чуть поколебавшись, он протянул руку и тут же обнаружил себя летящим в окружении темноты, а несколько мгновений спустя его ноги ударились о землю. Открыв глаза, Гарри увидел, что Дамблдор уже был рядом с ним и они оба находились на ничем не примечательной запруженной улице Лондона. Он быстро заметил более молодую версию директора, пересекавшую дорогу перед запряжённой лошадью повозкой с молоком. Волосы и борода этого Дамблдора, такие же длинные, были ещё рыжими. Он был одет в ужасный вельветовый костюм сливового цвета, в котором выделялся из толпы, как белая ворона. Гарри заставил себя промолчать, и они последовали за молодой версией Дамблдора через железные ворота и пустой двор к невзрачному зданию, окружённому высоким забором.

Молодой Дамблдор, не останавливаясь, поднялся по ступенькам к передней двери и постучал. Прошло много времени, прежде чем дверь открылась. За ней показалась неопрятного вида девочка в переднике.

— Добрый день, — радостно сказал молодой Дамблдор. — У меня назначена встреча с миссис Коул, которая, полагаю, руководит этим заведением.

Девочка уставилась на него большими глазами, похоже, пребывая в шоке от его вида.

— Ой, — пискнула она. — Эм... секундочку... МИССИС КОУЛ!

Откуда-то из дома донёсся крик, и им позволили войти. Они прошли по коридору, отделанному белой и чёрной плиткой. Гарри воспользовался шансом осмотреться вокруг и заметил, что, несмотря на чистоту, это место выглядело весьма обшарпанным. Когда за ними закрылась дверь, к ним навстречу поспешила худощавая, потрёпанная на вид женщина. Судя по всему, она была по уши загружена работой и, даже идя к ним, через плечо давала указания помощнице. Закончив, миссис Коул наконец-то присмотрелась к Дамблдору, и на её лице появилось то же выражение, что и у девочки, открывшей им дверь. Они обменялись приветствиями и прошли в небольшую комнатку, представлявшую из себя смесь гостиной и кабинета. Она была такой же обшарпанной, как и коридор, и была заставлена ободранной мебелью.

Миссис Коул предложила молодому Дамблдору присесть, а затем и сама уселась за свой стол, всё ещё странно на него смотря. Молодой Дамблдор же, похоже, совершенно не был обижен её взглядом.

— Как я писал в своём письме, я здесь для того, чтобы обсудить Тома Риддла и его будущее, — любезно проговорил он.

Это привлекло внимание миссис Коул.

— Вы его родственник? — спросила она.

Дамблдор покачал головой.

— Нет, я учитель, — сказал он. — И пришёл предложить Тому место в моей школе.

Гарри наблюдал, как молодая версия Дамблдора рассказывала насторожившейся женщине о Хогвартсе. Он удивился, когда увидел, как Дамблдор воспользовался магией, чтобы убедить её, и украдкой глянул на нынешнего Дамблдора, продолжавшего наблюдать за разворачивающейся перед ним сценой. Гарри был шокирован ещё больше, когда увидел, что на столе появилась бутылка джина и два бокала. Он прекрасно знал, что, напиваясь, люди имели привычку болтать слишком много, но мудро ли было поить того, кто нёс ответственость за большое количество детей?

Миссис Коул с охотой рассказала молодому Дамблдору о том, как Том Риддл появился в приюте: о приходе Меропы, рождении Тома, его имени и смерти Меропы. А затем она призналась, что Том был довольно странным, а когда Дамблдор подтвердил, что Тому из-за этого не откажут в приглашении в Хогвартс, рассказала, что Том пугал других детей. Было несколько инцидентов, в которые оказались вовлечены дети, с которым Том был в конфликте, но мальчика никогда не ловили за руку, так что наказать его было невозможно. Она упомянула об инциденте с кроликом одного мальчика и ещё об одном случае, в котором фигурировали два ребёнка и пещера. Услышав об этом, Гарри содрогнулся. Волдеморт был жесток ещё до того, как вошёл в волшебный мир.

Гарри отвлёкся от своих мыслей, когда заметил, что миссис Коул и молодой Дамблдор встали. Он последовал за ними из кабинета и вверх по каменной лестнице, не прислушиваясь к приказам и распоряжениям, по пути отдаваемым миссис Коул своим подчинённым и детям. Почему Дамблдор всё ещё не отказался от мысли привести Тома Риддла в волшебный мир, если было очевидно, что он представлял собой угрозу? Но ведь не ему решать, кого принимать в школу, а кого — нет. Он просто учитель. У него нет выбора.

Все сироты были одеты в одинаковые серые туники. Дети выглядели ухоженными, но на вид никто из них не был особо счастливым. Дойдя до второго этажа, они остановились перед первой дверью в длинном коридоре. Гарри заставил себя сосредоточиться на настоящем, а миссис Коул тем временем дважды постучала, вошла и представила Дамблдора, хотя было очевидно, что выпитый джин сказался на ней сильнее, чем парень думал изначально. Она не могла произнести ни одного предложения, не запнувшись при этом.

Гарри вошёл в комнату вместе с двумя Дамблдорами и увидел мальчика с книгой в руках, сидевшего на кровати, укрытой серым покрывалом. Комната была маленькой и пустой. Кроме кровати в ней был только платяной шкаф, который, судя по его виду, мог развалиться в любой момент, и деревянный стул. Гарри сосредоточил внимание на мальчике и быстро заметил, что Том Риддл был точной копией отца. В его чертах не была ни намёка на Гонтов.

Темноволосый мальчик, прищурившись, уставился на эксцентрично выглядящего Дамблдора. Гарри тут же понял, что это будет поучительный разговор. С первого взгляда было ясно, что Том Риддл не из тех, кто ведёт себя вежливо с незнакомцами. Он принадлежал к тому типу детей, которых Гарри всегда избегал, когда был младше.

— Как поживаешь, Том? — спросил молодой Дамблдор, проходя в комнату и протягивая руку. Риддл помедлил мгновение, но потом всё-таки пожал её. Дамблдор пододвинул деревянный стул к кровати и сел. — Меня зовут профессор Дамблдор.

Риддл с подозрением уставился на него.

— Профессор? — спросил он. — Это вроде доктора? Зачем вы пришли сюда? Она пригласила вас, чтобы вы на меня взглянули? — Риддл указал на дверь, имея в виду уже ушедшую миссис Коул.

Профессор Дамблдор улыбнулся. Любой нормальный человек подумал бы, что Дамблдор посчитал это забавным, но Гарри заметил, что эта улыбка не коснулась его глаз.

— Нет-нет, — радостно ответил Дамблдор.

Риддл ему не поверил, что и не замедлил озвучить:

— Я вам не верю, — с напором сказал он. — Она хочет, чтобы меня осмотрели, так? Скажи мне правду!

Гарри выпучил глаза, услышав это требование. Перед ним сидел одиннадцатилетний ребёнок, обращавшийся со взрослым, как со слугой. Гарри внезапно вспомнил о своём кузене Дадли, который вечно требовал еду и подарки, а также тишины, когда по телевизору шли его любимые шоу. И родители Дадли всегда ему потакали. Неужели с Томом было также? Нет, это делали не взрослые. Возможно, это были дети.

Молодую версию Дамблдора, кажется, совсем не задел этот приказ. Приязненно улыбнувшись, он дождался, пока Риддл успокоится, хотя взгляд мальчика всё ещё был настороженным.

— Кто вы такой? — спросил наконец тот.

Дамблдор всё ещё не показывал виду, что его задевает отношение к нему Риддла.

— Я уже сказал тебе, — всё тем же радостным тоном откликнулся он. — Меня зовут профессор Дамблдор, и я работаю в школе под названием Хогвартс. Я пришёл сюда, чтобы предложить тебе место в моей школе... в твоей новой школе, если ты согласишься туда поехать.

Гарри увидел, как Риддл дёрнулся, видимо, вновь решив, что Дамблдор пришёл из психиатрической больницы. Профессор попытался успокоить Риддла, а затем рассказал ему, какой именно школой был Хогвартс. Поведение Риддла тут же разительно изменилось. Он отбросил свою оборонную позицию и теперь излучал радость. Он даже рассказал, что, если он чего-то хотел, то мог заставить это случиться. Он мог контролировать животных, заставлять предметы двигаться и делать так, чтобы с людьми происходили плохие вещи. При упоминании последнего пункта Гарри испытал отвращение. Было ужасно слышать, как ребёнок радуется тому, что причинил вред другим.

Что шокировало ещё больше, так это то, как Риддл описывал себя.

— Я знал, что я другой, — прошептал Риддл. — Я знал, что я особенный. Я всегда знал, что во мне есть что-то.

Впервые за время разговора Дамблдор перестал улыбаться.

— Что ж, ты был почти прав, — сказал он, осторожно наблюдая за Риддлом. — Ты волшебник.

Риддл тут же снова снова перешёл в оборону, требуя, чтобы Дамблдор доказал это. Гарри думал, что профессор откажется, но тот достал палочку, указал на шкаф и просто взмахнул ею. Шкаф объяло пламя, напугав Риддла, подскочившего на ноги. Но пламя быстро исчезло, открыв взору целый и невредимый шкаф. Риддл тут же спросил, где он может раздобыть такую палочку для себя, но Дамблдор не стал сразу отвечать, заявив, что из шкафа что-то пытается выбраться.

Словно подтверждая его слова, в шкафу раздалось тихое шуршание. Дамблдор завладел ситуацией, приказав Риддлу достать то, что производило шум. Риддл вынул из шкафа подрагивающую коробку и признался, что в ней были вещи, ему не принадлежащие. После того, как крышка была снята, а содержимое высыпано на кровать, Гарри с удивлением увидел, что это была “коллекция” маленьких предметов, сущих безделушек, по его мнению. Среди прочего там были, например, йо-йо, серебряный напёрсток и потускневшая губная гармошка. Когда предметы покинули коробку, всё сразу замерло. На мгновение комната погрузилась в молчание.

— Ты вернёшь все вещи их владельцам и извинишься, — спокойно сказал Дамблдор, убирая палочку. — Я узнаю, будет это сделано или нет. И позволь предупредить тебя, в Хогвартсе воровство не приветствуется.

Риддл не выказал никаких признаков раскаяния или внимания к предупреждению. По какой-то причине Гарри почувствовал, что Риддл сделает всё по-своему, несмотря на требования Дамблдора. Профессор сделал Риддлу ещё одно замечание по поводу того, как именно Риддл использовал свою магию. Того, похоже, очередное поучение также не взволновало, даже когда Дамблдор упомянул об исключении из школы и наказании со стороны министерства. Если бы Гарри не знал, кем станет Риддл, он бы предположил, что тот просто был слишком рад.

Но Гарри знал. Он знал, что Риддлу, скорее всего, было плевать. Он был готов на всё, чтобы получить то, чего хотел, и никакие слова Дамблдора не могли это изменить. Гарри не удивило и то, что, когда речь зашла о покупке школьных вещей, Риддл заявил, что пойдёт за ними самостоятельно. Он просто взял предложенные Дамблдором деньги и спросил, как найти Диагон-аллею. Когда речь зашла о Дырявом Котле и его бармене, Гарри вновь не удивился, когда Том выказал раздражение, узнав, что кого-то звали так же, как и его. Было очевидно, что Том Риддл хотел выделяться из толпы даже в свои одиннадцать лет.

Затем разговор коснулся родителей Риддла. Гарри был шокирован, услышав, что Риддл полагал, что его отец был волшебником, потому что его мать не умерла бы, будь она ведьмой. Складывалось впечатление, что из-за того, что его мать разделила ту же участь, что была уготовлена всем людям, его мнение о ней стало только хуже. Разговор быстро свёлся к поездке на поезде, а потом Риддл решил открыть ещё кое-что: он умел разговаривать со змеями. Было очевидно, что Риддл пытался впечатлить Дамблдора, но если это к чему-то и привело, так это к тому, что Дамблдор насторожился ещё больше. Когда они попрощались, Гарри почувствовал, как на его руку опустилась ладонь, и мгновением позже он летел сквозь тьму, а затем приземлился в кабинете Дамблдора.

Разум Гарри был перегружен. Он не знал, что думать и хотел ли он вообще думать. Это не имело смысла. Чем больше он узнавал о Волдеморте, тем меньше он понимал. Этот приют не казался таким уж ужасным местом, так почему же Волдеморт так сильно возненавидел магглов и магглорождённых?

— Гарри, присядь, пожалуйста, — мягко попросил профессор Дамблдор.

Но именно этого парень хотел меньше всего. Всё ещё ошарашенный, Гарри двинулся в сторону камина.

— Думаю, я лучше пойду, сэр, — тихо сказал он.

Гарри не хотел обсуждать это. Он не знал, о чём тут вообще можно говорить. И ему нужно было время, чтобы во всём разобраться, чтобы понять, какие вопросы задавать. Для начала ему требовалось поговорить с Сириусом и Ремусом. Ему нужен был кто-то, кто скажет ему, что он имеет полное право испытывать отвращение.

Дамблдор опустил руку Гарри на плечо.

— Нам нужно поговорить об этом, Гарри, — сказал он. — Пожалуйста, скажи мне, что тебя так расстроило.

Гарри ссутулился, уставившись в огонь. Его коснулись мягкие волны беспокойства... беспокойства Дамблдора. С чего бы начать?

— Он был жесток, — тихо сказал Гарри. — Как такой маленький ребёнок может быть таким жестоким? Даже Дадли не был настолько злым. Ему же нравилось делать людям больно. Он использовал свои способности, чтобы причинять боль... и страдания.

Дамблдор вздохнул и осторожно притянул Гарри ближе.

— Он был хулиганом, Гарри, — сказал он, обнимая парня за плечи. — В его жизни не было людей, вроде твоих дяди и тети, заставивших тебя бояться своих способностей. Он мог экспериментировать... приспосабливать свои способности под то, чего хотел. Он уже ставил себя выше остальных детей. Я заметил это. Именно поэтому я приглядывал за ним впоследствии. Его склонность к жестокости, скрытности и доминированию над другими обеспокоила меня.

Гарри неосознанно потёр лоб.

— Он хотел быть другим, — сказал он скорее для себя. — Волдеморт всегда говорил, что мы похожи, но я совсем не такой, как он.

— У вас похожие истории, Гарри, — сказал Дамблдор, направляя его к стулу. — Вы оба сироты, умеете говорить со змеями. Но на этом сходство заканчивается. Теперь Волдеморт это понимает. Поэтому он и прекратил попытки переманить тебя на свою сторону. Ты не жаждешь власти так, как он. Ты не станешь причинять боль, чтобы заполучить желаемое. — Когда Гарри ничего не ответил, Дамблдор продолжил: — Есть несколько важных нюансов, на которые я бы хотел обратить твоё внимание, прежде чем ты уйдёшь отсюда. Полагаю, ты помнишь, как я упомянул, что кого-то другого тоже зовут Томом?

Гарри кивнул.

— Даже в одиннадцать лет Риддл хотел выделяться среди всех остальных, — продолжил Дамблдор. — Как ты знаешь, через несколько лет он отбросил свое имя и создал новую личность — “Лорда Волдеморта”. Также я уверен, что ты заметил, что Том Риддл ни от кого не зависел, кроме как от себя, а значит, у него не было друзей. Он предпочитал никому не доверять, и взрослый Волдеморт совершенно такой же. У Волдеморта никогда не было друзей, да он никогда и не хотел иметь их. И, наконец, Волдеморту нравилось собирать трофеи, вещи своих жертв, как сувениры. Я знаю, сейчас это может показаться незначительным, но позже эти детали сыграют очень важную роль.

Гарри снова кивнул. В данный момент он бы почку согласился продать, если бы это помогло ему уйти отсюда.

— Замечательно, — сказал Дамблдор и протянул свою здоровую руку Гарри, который принял её и поднялся на ноги. — Думаю, пора ложиться спать. Если у тебя возникнут вопросы, Гарри, пожалуйста, тут же приходи ко мне. Если ты не сможешь найти меня, отправь сообщение с Фоуксом. У него дар находить потерянное.

— Да, сэр, — сказал Гарри, а затем снова направился к камину, взял горсть летучего порошка и исчез во вспышке зелёного пламени. После этого в кабинете ещё долго царило молчание. Гарри вновь лишил Дамблдора и портреты дара речи.