Её путь пирата (джен)

— Интересно, а когда мы сможем отдохнуть так, чтобы ничего не сломать? — задала риторический вопрос Узумаки, глядя в небо.

— Никогда, — всё же ответил Эйс, валяясь рядом, раскинув руки в разные стороны.

— Может, проблема в том, что мы очень любим драться? Никак не пойму, — с сомнением спросила Наруко.

— Скорее всего. Но это сильнее нас, ты же понимаешь?

— Пф, конечно. — Девушка усмехнулась.

Её взгляд зацепился за алую искру, промелькнувшую в воздухе. Огонёк блеснул и исчез. Да и гарью в воздухе уже практически не пахло, чего не скажешь об Эйсе — от того вообще всё время несло чем-то палёным или жареным, однако Наруко уже привыкла к такому, а вот новые знакомые всегда спешили убраться немного подальше. Правда, было неясно, то ли эта реакция из-за запаха, то ли из-за их лиц, что красовались на листовках во всех уголках Гранд Лайна.

— Как думаешь, Марко до сих пор злится?

— Он — очень злопамятный петух, — фыркнула Узумаки. — Я как-то пролила на него ведро грязной воды, просто запнулась, упала, а он оказался напротив, так он сказал, что прощает, а за день до нашего отъезда напомнил. А ведь столько времени прошло.

— Противный он, — поддержал Эйс. — Но тогда нам придётся ещё месяц-другой погулять.

— А если это его еще больше разозлит? — засомневалась джинчуурики.

— Ничего. Скажем, что он нас слишком запугал.

Шиноби громко и с чувством расхохоталась, что больше напоминало истерику. Как же, поверит им Марко, что они его до дрожи в коленках боятся. Скорее уж отпинает и отправит отрабатывать наказание. Противный петух.

Вообще, прошло всего полтора месяца, как Наруко и Эйс благополучно уплыли с Моби Дика и начали своё путешествие вдвоём. Им крайне нравилась подобная свобода, когда каждый был волен делать, что захочет, никто не контролировал их дисциплину а, самое главное, можно было есть сколько угодно и просыпаться когда угодно. Последнее вообще было самым главным пунктиком для Наруко, которая просто обожала поспать, пусть ей это и редко удавалось, особенно после войны, когда девушку начинали мучить кошмары.

С Эйсом было как-то просто и понятно. Тот широко улыбался, демонстрируя все тридцать два зуба, громко смеялся, при нём не стыдно быть самой собой, и совершенно не возникало необходимости строить из себя леди и наследницу клана (чего Узумаки, правда, и до этого никогда не делала, но зато теперь не было упрёков со стороны Сакуры). Они ели на равных, дрались отчаянно, не волнуясь, кто враг: девушка или парень.

С Эйсом было как-то просто и понятно. Если тот чего-то хотел, то он говорил. Не увиливал и не строил из себя ледышку, подобно Саске. Он был намного лучше, чем Учиха.

Вообще, идеальным человеком для Наруко был бы тот, при ком можно быть собой, который бы был подобен солнцу и практически никогда не унывал. А ещё ему следовало быть сильным и храбрым, но при этом любящим заботливым. Удивительным образом Портгас совмещал в себе все эти черты характера, заставляя Узумаки всё больше и больше привязываться к нему.

И вот опять, как и всегда, Эйс встал первым, отряхнув шорты и протянув спутнице большую тёплую ладонь, за которую та поспешила ухватиться. Юноша дёрнул девушку на себя, помогая встать, и потрепал её по чёлке в дружелюбном жесте.

— Тц, Эйс, не лохмать мне волосы, — фыркнула Узумаки, наигранно возмущаясь. Как будто её когда-то волновало состояние её волос.

— Ох, прошу прощения, мисс. — Жеманно ответил юноша, показательно кланяясь и заискивающим голосом спрашивая: — Как же мне загладить свою вину перед вами, мисс Узумаки?

— Если поймаешь огромного кабана на следующем острове и вкусно зажаришь его, то я подумаю над тем, чтобы тебя простить.

— Ах, я постараюсь оправдать ваши ожидания, миледи.

В конце фразы парень не сдержался и хихикнул, на что Наруко, делая крайне возмущённый вид, хмыкнула, но тут же присоединилась к усилившемуся хохоту. Ей нравились эти дурачества.

— На какой остров мы поплывём далее, сеньор?

— Ах, — театрально приложив руки к сердцу, задушевно вздохнул Эйс. — Если юная мисс позволит, то я бы хотел сопроводить её на остров сладостей.

— Что же, юной мисс нравится ваше предложение, — облизнувшись, произнесла Наруко.

В её глазах загорелся жадный огонёк. В её свитках была запечатана целая гора золота, и как минимум четверть этой горы она собиралась потратить на различного рода вкусности. А в особенности на данго и молочные конфеты.

— Поспешим, сеньор! Нас ждём море шоколада! — Узумаки важно развернулась и поспешила к лодке.

— Как прикажете, мисс! — Портгас шутливо отдал честь и поспешил за девушкой, оставляя позади себя пепел от сожжённого ими ранее странного деревянного аппарата.

Он был огромен и умел плавать: в первый раз с этим чудом, выполненным в виде Морского короля, они повстречались по пути на этот остров. Эйс ещё обманчиво принял его за настоящую добычу и бросился ловить, но каково было удивление пиратов, когда это оказалась покрашенная конструкция из дерева.

На острове, тем не менее, находилось ещё две таких же махины, которые без предупреждения напали на путешественников, намереваясь уничтожить их обычными пулями, выстреливая ими через пасть и плечи существа. Но что Эйс, что Наруко довольно-таки легко отбились от внезапной атаки и уничтожили искусственных монстров.

Всё это было очень и очень странно. Девушке откровенно не нравилось, что в последнее время они с Эйсом то и дело натыкались либо на каких-то искусственных монстров, либо на тех, кто пытался захватить владения Белоуса. Наруко была не глупа и быстро смекнула, что кому-то Эдвард Ньюгейт не особо нравится. Девушка тут же рассказала о своих переживаниях Портгасу, а тот предложил оповестить обо всём Марко. Так они и поступили.

* * *

До следующего острова, так называемого «Конфетного Чуда», они доплыли буквально за несколько часов, что не было удивительным, ведь тот находился совсем близко.

Конфетное Чудо находилось под покровительством Большой Мамочки, что само собой подразумевало то, что вкусностей на острове будет немерено. Вообще, именно из-за Большой Мамочки и её пристрастия ко всему сладкому этот остров и стал таким. До прихода одной из Йонко это был просто самый обычный островок, где даже не жили люди. Но кто-то из детей пиратки смог отыскать здесь огромные заросли сахарного тростника, который тут же отправился в переработку для становления сахаром, а уж позже — шоколадом.

Большая Мамочка пребывала в таком восторге от находки, что даровала острову душу, сделав его своим верным слугой, который каждый месяц отправлял ей сладости и огромную часть выручки за продажу.

Оставив лодку у причала, при этом заплатив местному рыбачьему-охраннику, дабы тот приглядел за судном, пираты отправились вглубь города, который практически весь состоял из еды.

Люди жили в бисквитных домах, кровлей им служило печенье, в фонтанах вместо воды был шоколад, пока сами фонтаны, слава богу, были сделаны из мрамора, лавочки и табуретки — из рахат-лукума, заборы вокруг домов — из жвачки. Казалось, что даже облака над этим островом были не облаками, а взбитыми сливками, тем временем как дождь — сиропом.

Благодаря силе одного из Детей Большой Мамочки здесь ничего не портилось. Максимум, что могло произойти с домами — это их могли съесть. Но тут же, естественно, строились новые. Жители вовсе не были в обиде на всяких путешественников, что раз из раза поедали их собственность.

На рынке, который был совсем рядом с портом, также продавалась рыба, пойманная у побережья, крабы, моллюски, осьминоги. А ещё на тележках были фрукты, овощи, мясо, молочные продукты. Узумаки сделала вывод, что жители Конфетного Чуда не могли постоянно питаться одними сладостями, поэтому договорились о завозе других продуктов на остров.

По дороге пиратам встретилось огромное количество стоматологических поликлиник, из-за чего Наруко не сдержалась:

— Только не переешь конфет, а то потом мне придётся держать тебя за ручку, пока врач будет сверлить твои больные зубки.

Вот только Эйс, занятый поеданием чьего-то дома, совсем не услышал девушку, лишь что-то непонятное прочавкал в ответ и снова принялся за вкусный бисквит. Впрочем, Узумаки решила не отставать от друга: и сама пристроилась рядом, подмечая, каким нежным и вкусным оказалось угощение.

Остановиться на Конфетном Чуде они решили, как минимум, на три дня, а потому сперва стоило подумать о гостинице для ночёвки. Туда, в принципе, они и направились после того, как набили животы.

Милая девушка на ресепшене дружелюбно улыбалась и довольно-таки хорошо справлялась со своей работой. Ей не составило труда найти свободную двухместную комнату и быстро рассчитаться за трёхдневное пребывание гостей в ней.

Вообще, Конфетное Чудо ежедневно посещало довольно-таки большое количество народа: днём порой было не протолкнуться на главной улице, однако к вечеру город пустел. Мало кто был настолько отчаянным, чтобы оставаться ночевать на острове, принадлежащем одной из Йонко. Особенно, когда та любила совершать внезапные проверки. И вдвойне особенно, когда она была зла и сжирала всё на своём пути. Разозлить Большую Мамочку было не очень сложно, но её гнев был воистину ужасен. Те, кто видели женщину в плохом расположении духа, либо не выживали, либо запоминали эту картинку настолько отчётлливо, что, спустя время, боялись даже слово поперёк вставить кому-нибудь из подручных пиратки. Только совсем уж бесстрашные, самоуверенные и безрассудные могли как ни в чём не бывало жить дальше. Наруко и Эйс гордо относили себя к тем самым бесстрашным, самоуверенным и безрассудным, когда заселялись в полупустую гостиницу и, скинув вещи в номере, бежали поскорее познакомиться с городом.

Тот был удивительным. Пираты, утолившие свой аппетит, казалось бы, всего полчаса назад, по-новой проголодались, а потому решили попробовать сразу всё, что было на Конфетном Чуде, начиная с зефирных пуфиков и заканчивая леденцовыми и карамельными столбами. Благо, что также кругом было полно фонтанчиков с обычной минеральной водой, чтобы утолить жажду после большого количества сладкого.

Нуга и карамель склеивали зубы, а шоколад оставлял после себя сладкий привкус во рту. От сладких конфет приятно пахло, а печенье и вафли задорно хрустели при раскусывании. Это было действительно чудом: то, как этот остров вмещал в себя столько вкусов и был самым настоящим раем для сладкоежек.

— Мне кажется, или я наелся сладкого на всю предстоящую жизнь? — хриплым голосом спросил Эйс, валяясь на мягкой лавочке из рахат-лукума.

— Я больше не смогу даже взглянуть на шоколадку, — заныла Узумаки с соседней лавочки, поглаживая свой живот.

— Не говори мне о шоколаде, — поморщился в ответ парень, который съел где-то порции три шоколадного мороженого, политого всё тем же шоколадом из фонтана. — Наверное, я умру от такого количества сладостей.

— Хах, размечтался, — тяжело фыркнула в ответ Наруко. — Скорее уж мой желудок разорвётся от всех вафель, что я съела. Мне нужна помощь. Я не могу двигаться.

— Я бы помог, но тоже устал, — зевнул в ответ Портгас. — Ох, как хочется спать…

— Эй, Эйс, не засыпай здесь! — воскликнула Узумаки, но в ответ была лишь тишина. — Эйс? Эйс!

Парень всхрапнул и сладко засопел, на что джинчуурики лишь закатила глаза. Начало светать, а потому им стоило бы вернуться в номер гостиницы, но, вот беда, двигаться после всего съеденного действительно было тяжело.

Жители Конфетного Чуда, привыкшие к тому, что какие-нибудь туристы наедаются в их городе сполна, а потом вот так вот валяются на скамейках, чтобы избежать ночного шума, решили создать специальные бригады, которые относили бы объевшихся гостей в какую-нибудь больницу и оставляли их на ночь там. А на утро отоспавшиеся и довольные путешественники должны были заплатить необходимую сумму за оказанную услугу. Об этом всех предупреждали заранее, ещё в порту, чтобы несчастные обжоры всегда брали с собой деньги.

Подобная бригада остановилась рядом с Наруко и Эйсом и, под строгое командование начальника, высокого и усатого мужчины, оба пирата были в скором времени перенесены в ближайшую больницу, где их и оставили на попечение медсёстрам.

Наруко лежала на кушетке и вслушивалась в тихое сопение Портгаса. Самой ей спать не очень-то и хотелось, вместо этого голову посещали вспоминания о том, как она так же валялась в больнице после первой неудачной попытки возвращения Саске. Тогда в соседних палатах лежали все те, кто отправился с ней: Киба, Неджи, Чоджи, Ли и Шикамару. Все, имея ранения разной степени тяжести, хвастались своими боевыми шрамами и ходили полностью перемотанными белыми бинтами. Даже среди всей той грустной атмосферы, что они не смогли вернуть Саске, всё равно было что-то своё светлое.

Воспоминания накрыли Наруко с головой. Она стёрла подступившую слезинку, мысленно давая себе указание не реветь, а ждать скорой встречи. А то, что эта встреча рано или поздно произойдёт, она не сомневалась. Не зря один из порталов Кагуи забросил её сюда и не зря сама Кагуя упоминалась в дневнике самого Хорста Краузе.

Их два мира, её, полный сильных шиноби и чакры, и этот, с дьявольскими фруктами и пиратской свободой, были связаны. Судьбы обоих миров были тесно переплетены, они перекликались друг с другом и в какой-то степени были похожи друг на друга. Здесь не было знакомых Наруко людей, но здесь были похожие на её знакомых люди. Здесь не было чакры, но здесь были дьявольские фрукты.

Вторая слеза скатилась куда-то в ушную раковину, и Узумаки внезапно громко всхлипнула, сама не ожидая от себя такого. Глаза слезились с новой силой, а в горле встал ком. Она попробовала вытереть лишнюю влагу, но та всё прибавлялась и прибавлялась. Плечи дрогнули в судороге, появилось отчаянное желание зарыдать.

— Эй, ты что, плачешь? — раздался удивлённый голос Эйса с соседний койки.

— Н-нет, — ответила дрогнувшим голосом Наруко.

— Что тебя так расстроило?

— Я соскучилась по своим друзьям из Конохи, — призналась девушка.

На соседней койке послышалось какое-то копошение, а затем раздался звук босых шлепков. Портгас тенью навис над Узумаки, махая ей ладонью, мол, подвинься. Джинчуурики послушно отодвинулась в сторону, всё так же вытирая непрошеные слёзы и мысленно прося себя быть мужиком, а не размазнёй.

Эйс лёг рядом и, притянув подругу к себе, крепко обнял, согревая своим теплом и тем самым успокаивая. Наконец-то Наруко почувствовала себя не одинокой. Осознание того, что она не одна, что рядом Эйс, который всегда поможет и поддержит, прошибло разум стрелой.

— Я тоже скучаю по своим братьям, — произнёс юноша. — Луффи скоро выйдет в море. Сабо же ждёт меня там. Я верю в то, что когда я умру, он тепло встретит меня, обнимет, как раньше, и мы вместе будем смотреть за тем, как Луффи переворачивает мир.

— О чём ты, Эйс? Ты так просто не умрёшь, — фыркнула Узумаки, пихая его ладонью в грудь. — Лучше порадуй Сабо и проживи долгую жизнь.

Однажды Портгас рассказал подруге трагичную историю своего брата Сабо. Наруко же запомнила её навсегда, ибо как никто другой знала, каково это — когда дорогой человек погибает на твоих глазах, а ты ничего поделать не можешь.

Они больше никогда не поднимали эту тему, лишь иногда поверхностно проходили по ней. Порой Эйс выпивал лишнюю рюмку саке за Сабо, порой замедлял ход лодки, дабы и Сабо, наблюдающий за ним с небес, мог увидеть этот прекрасный пейзаж. Когда он дрался, он дрался не один: в его кулаках также была сила его брата.

Он не рассказывал об этом Узумаки, но та и так всё прекрасно видела, ибо с ней происходило всё то же самое. Ей было интересно, наблюдают ли за ней сейчас Неджи, Джирайя и мама с папой? Гордится ли Первый Хокаге ей? Думает ли Нагато о том, что она была хорошим человеком?

Мысли об этом всегда были где-то там, на периферии сознания, практически неосязаемые, но чёткие и уверенные. Она клялась им всем, кто пожертвовал ради нее своей жизни, что проживёт свою достойно и интересно. Это был самый сложный обет, который она возлагала на себя каждый день и который сейчас Эйс брал и на свои плечи, шепча:

— Обещаю.

После этого между ними повисло молчание. Узумаки уткнулась в крепкую широкую грудь своего спутника и прикрыла глаза, окончательно успокаиваясь и приходя в себя. Портгас был тёплым, и Наруко нравилось обнимать его. Постепенно её глаза начали слипаться, и сама девушка провалилась в сон, убаюканная размерным сердцебиением друга.

В эту ночь ничего не снилось: ни весёлых снов, ни кошмаров.

* * *

Утро встретило их голодными желудками и стойким желанием поесть. Медсёстры начали будить всех гостей, привезённых бригадами, в одиннадцать утра, что считалось Узумаки ранним утром, учитывая тот факт, что с Эйсом они уснули только где-то в три ночи.

Почистив зубы пальцами в уборной, пираты расплатились на стойке регистрации за проведённую ночь и вышли из поликлиники, сопровождаемые подозрительными взглядами охранников.

Всё, что было съедено вчера, жители успели отстроить: на дворе уже был где-то полдень. Решили поесть в каком-нибудь пабе. Самих пабов на Конфетном Чуде было не очень много, но зато в каждом из них давали не только качественный алкоголь, но и различные овощные и мясные блюда — самое то после той горы сладостей, что была съедена прошлым вечером.

И Наруко, и Эйс заказали себе как можно больше мяса, вот только Узумаки захотелось также какого-нибудь лёгкого салата, от которого Портгас, в силу не очень большой любви к овощам, отказался (что, к слову, не помещало ему утащить у джинчуурики половину порции).

В общем, вскоре животы были набиты, а темы для неторопливого утреннего разговора иссякли, так что пираты поспешили расплатиться и отправиться в гостиницу, дабы доспать заслуженную парочку часиков уже там.

Регистраторша, всё та же милая девушка с пучком тёмных волос, встретила их приветливой улыбкой и сказала, что в их комнате уже прибрались. Пираты на это лишь покивали и поспешили подняться на второй этаж, а уже там добраться до своего номера.

Они особо не переговаривались, если не брать во внимание парочку брошенных фраз. Настроение у них было какое-то ленивое, делать совершенно ничего не хотелось, лишь уткнуться носом в подушку и храпеть.

Наруко отворила дверь и вошла внутрь первой, тут же падая на кровать и глубоко вздыхая. Простыни были прохладными, но отчего-то её кожа до сих пор чувствовала тепло обнимающего её всю ночь Эйса. От этого странный трепет поселялся в груди, а щёки чуть-чуть краснели. Подобное с Узумаки уже происходило, когда она общалась с Неджи, но тогда она просто физически не успевала заострять на этом внимания: сперва надо было вернуть Саске, потом она вообще на два года покинула Коноху, и все чувства как-то притупились, а по возвращению уже были проблемы с Гаарой, Акацуки, Нагато и Мадарой. Сперва Джирайя умер, потом была разрушена Коноха, а за время освоения силы Девятихвостого было как-то вообще не до своих эмоций. Узумаки беспечно думала отложить всё на потом, на попозже, но после войны уже было не к кому питать симпатию, которую Наруко, увы, слишком поздно распознала.

Сейчас же она, наученная горьким опытом, не желала оставлять на потом разбирательства о том, что с ней творится в практически круглосуточном присутствии Эйса, но засорять этим свою голову прямо сейчас жуть как не хотелось, хотя ответ маячил на горизонте.

Девушка потянулась и достала из-под кровати рюкзак, начиная рыться в нём. Сейчас, перед сном, был просто идеальный момент для того, чтобы отправить Марко письмо с отчётом об их деятельности.

Вот только письма нигде не было. Узумаки нахмурилась и вывалила всё содержимое на кровать, передвигая свитки и всякого рода бумажки. Но — пусто.

— Что-то случилось? — обеспокоенным голосом спросил Эйс.

— Письмо, которое мы собирались отослать Марко, пропало. — Узумаки недовольно поджала губы.

— Что-нибудь ещё исчезло?

— Нет. Только оно. Боюсь, что это вышло не случайно.

— Хочешь сказать, что кто-то специально проник в наш номер и выкрал это самое письмо?

Портгасу совсем не нравилось произошедшее. Если украли только письмо, при этом не захватив денег, которые лежали в переднем кармане сумки Узумаки, то кто-то явно был настроен против них. Более того, этот «кто-то» их преследовал, шёл за ними по пятам и вынюхивал важную информацию.

— Да. Мои мысли о том, что кто-то хочет перебежать Отцу дорогу, подтверждаются.