Химическая свадьба (гет)

Конец мая — июнь 1994 г.,

Дурмштранг.

— Вот не зря я так упорно самоустраняюсь от всех этих квиддичных тем, — вздохнула Иванна, допивая вино. — Они там специально такие названия с прозвищами придумывают, интересно? Чтобы у людей спутанность сознания возникала.

— Возможно, — пожал плечами Каркаров.

— М-м, ты папе на всякий случай автограф этого ежа организуй? Он всё-таки болельщик у нас… — она отдала опустевший бокал и поудобнее устроилась на подушках.

— Уже давно организовал, не беспокойся, — он вернул бутылку обратно в тумбу и поставил бокалы на туалетный столик. — Пойду, займусь твоей статьёй. Тебе свет весь убрать?

— Лучше приходи сюда читать, вдруг что неразборчиво будет, или вопросы какие возникнут, — предложила Иванна, которой действительно не очень хотелось спать.

Каркаров согласно кивнул, сходил в кабинет за черновиками статьи, карандашом и бумагой, а также крупноформатным «Кратким справочником начинающего мастера Артефактов» в твёрдой обложке, который удобно было использовать как подставку для письма. Вооружившись всем необходимым, он разулся и устроился на покрывале рядом с Иванной, которая, пододвинувшись ближе, положила голову ему на плечо и с отвращением уставилась на один из своих черновиков, который Каркаров как раз принялся изучать.

— Фу, видеть это больше не могу, — печально констатировала она, закрывая глаза. — Ладно, если что — буди меня, не стесняйся. Я всё же попробую уснуть.

Сон пришёл далеко не сразу, но всё равно гораздо быстрее, чем она рассчитывала. И, вполне закономерно, близость Каркарова оказала на содержание её сна самое губительное воздействие. После череды смутных сюжетов и сцен, Иванна вдруг вынырнула в очень чёткий и яркий сон, оказавшись в одной из аудиторий кафедры Основ Тёмных Искусств, сдающей Каркарову итоговый зачёт по подчиняющим чарам. Это шло вразрез с историческими реалиями — на пятом курсе промежуточные зачёты у них принимал один из младших преподавателей. Никогда не бывшая отличницей по сдаваемому предмету, сейчас Иванна откровенно сыпалась, не в силах заставить подопытную мышь пройтись на задних лапках. Каркаров, наблюдая за её действиями, занимался чтением нотаций в самой отвратительной своей манере. Иванна продолжала попытки, до тех пор, пока вдруг не напомнила себе, что это сон, все зачёты и экзамены сданы, а сам Каркаров уже давно ест с её руки и строится на подоконнике по щелчку пальцев, так что сон — вовсе не кошмарный, и вообще, пока есть возможность — стоит развлечься. Сбросив мантию и оставшись в форменной блузе и юбке, она игриво промурлыкала «профессор Каркаров, перестаньте занудствовать!», взобралась на преподавательский стол и беззастенчиво полезла целоваться.

Сквозь сон она не могла не усмехнуться такой иронии судьбы. В шестнадцать лет от одной только идеи целоваться с Каркаровым, её стошнить — не стошнило, но перекосило бы наверняка. Удивительно, сколь радикально меняются вкусы с возрастом.

Впрочем, сон был весьма неглубоким, и на самом интересном месте она проснулась с колотящимся в висках пульсом. В комнате было темно; быстро пошарив руками по кровати, Иванна убедилась, что герой её сна куда-то благополучно удалился.

— Ну и пожалуйста, не очень то и хотелось, — проворчала она, нащупала на тумбочке веер и осветила Люмосом часы. Те показывали начало девятого утра, что, в совокупности с будним днём (наступил четверг), в целом Каркарова оправдывало — всё-таки, начало рабочего дня никто не отменял. Иванна собиралась было уже сменить гнев на милость, но тут взгляд её наткнулся на сложенную записку возле часов. Пробежав глазами текст, она разразилась длинной, исполненной праведного гнева тирадой в его адрес. Каркаров сообщал, что вычитал статью, немного подкорректировал и отослал в Пражскую Академию Алхимических наук; копия текста у неё в кабинете на столе.

Иванна, как ужаленная, вскочила с кровати и бросилась одеваться, раздумывая — что сделать сначала: убить Каркарова или всё же почитать, что он там сделал со статьёй? Склонившись к первому варианту, она яростной фурией понеслась в директорский кабинет.

Там как раз закончилось какое-то совещание, и профессора расходились по кафедрам: в дверях жаждущая крови Иванна едва не затоптала отчаянно зевающую Раувольфию, удостоившись укоризненного взгляда с её стороны.

— Ты, чёрт побери, что себе позволяешь! — завопила она, совершенно не смущаясь фактом того, что из кабинета ещё не успел удалиться профессор Хайдарага. — Ты мог перед отправкой хотя бы для начала дать мне посмотреть, что получилось! У меня, чёрт возьми, и без того мозги набекрень, а тут ты ещё! — грозно нависнув над внимательно смотрящим на неё Каркаровым, подвела итог она. — Я тебя точно прибью, причём с особой жестокостью!

— Игорь, поверь моему житейскому опыту, — вкрадчиво, с совершенно откровенной ехидцей подал голос Хайдарага, собирая свои записи, — если любимая девушка начинает грозить расправой, значит тебе стоит уделять ей больше внимания, — эффектно завершил он, после того, как взгляды Каркарова и Иванны обратились на него.

Каркаров глубоко вздохнул и закрыл ладонью глаза явно в ожидании усиления шторма ещё на десяток баллов, как минимум. Иванна, почувствовав, будто на неё обрушили ведро ледяной воды, сначала открыла рот, потом закрыла его, два раза моргнула, потом рухнула на один из стульев и уронила себя лбом на столешницу стола для совещаний.

— Ну, я пойду, хорошего дня, — страшно довольный произведённым эффектом, добил Хайдарага, раскланялся и покинул кабинет.

— Ива, ты в порядке? — осторожно поинтересовался Каркаров, когда дверь за профессором закрылась.

Иванну тем временем разобрал хохот. Мысленно прокручивая эпизод, она долго не могла успокоиться.

— Чёрт, я ведь действительно веду себя как недо… хм, истеричка, — наконец констатировала она, найдя силы принять вертикальное положение. — Но профессор Хайдарага всё равно — чёртов старый тролль вот такенной толщины, — она раскинула руки в стороны.

— Так ты, в итоге, не станешь меня убивать? — невозмутимо уточнил Каркаров.

— Нет, — улыбнулась Иванна, понимая, что тут впору почувствовать себя не просто круглой, а прямо-таки сферической дурой, но уже не находя сил на это. — Хватит разврата, пойду лучше почитаю, что ты им заслал. Но, в любом случае — спасибо за помощь. По крайней мере, можно считать, что номинально я выбралась из своего болота. Ладно, не буду тебя отвлекать, увидимся, — она послала ему воздушный поцелуй, встала из-за стола и направилась к себе.

Ознакомившись с готовым текстом, Иванна всё же признала его годным, тут же сообщила о великом достижении всем заинтересованным (или уже не очень заинтересованным, но всё равно — причастным) лицам, и оставила для Василисы сообщение с просьбой быть готовой помогать с презентацией. К тому времени Иванна уже знала, что на кафедре Зелий есть три бесхозных аспиранта, но брать их под своё крыло не спешила, так как даже единственную Василису до сих пор не могла обеспечить полноценной работой. После сообщения Иванны Адя моментально связалась с нею, чтобы решить ряд вопросов, касающихся патентных дел.

Первого июня пришёл ответ из Академии Наук, в котором учёный совет сообщал о готовности опубликовать статью в международном издании Алхимического Вестника и приглашал доктора Мачкевич выступить с соответствующим докладом для заинтересованной публики. Иванна подтвердила свою готовность и тут же связалась с Хогвартсом, чтобы сообщить Смитам и Снейпу дату доклада — он был назначен на тринадцатое июня. Смиты встретили новость скорбью и стенаниями — в десятых числах им как раз предстояло сдавать экзамены. Снейп был более сдержан в проявлении эмоций, но всё же выразил сожаление касательно невозможности своего присутствия.

Иванна, особенно и не рассчитывавшая на то, что они смогут приехать на доклад, в приказном порядке велела им не строить никаких планов на конец месяца и после двадцать второго непременно прибыть в усадьбу Мачкевичей (вне зависимости от успеха выступления).

Недельная подготовка к докладу пролетела как один миг. У Василисы обнаружился ещё один полезнейший талант — красивый почерк, что было с успехом применено при изготовлении схем и диаграмм, иллюстрирующих выступление. На генеральную репетицию в качестве публики Иванна позвала друзей, профессора Песцову, Раувольфию, Хайдарагу и Каркарова, усадила их в два ряда в своей гостиной и заставила выслушать весь текст доклада с демонстрацией наглядных пособий. Во втором ряду оказалась мужская половина аудитории, которая всячески изображала крайне неблагодарных слушателей, дабы на всякий случай морально подготовить докладчицу к форс-мажорам. Иванна мужественно выдержала испытание и пришла к выводу, что после всех их прибауток и комментариев ей уже вряд ли что-то помешает. Василиса меняла схемы, чётко следуя Иванниным указаниям, с достойной уважения стойкостью игнорируя «шум в зале», при том, что даже профессор Песцова не выдерживала и тихонько фыркала, реагируя на тот или иной анекдот с галёрки.

В день торжественной презентации Иванна даже глазом не успела моргнуть, как уже получала поздравления и выражения восторга от пришедших на доклад коллег по цеху — как лично знакомых ей, так и тех, кого она видела в первый раз. Пятеро из незнакомых, подошедшие с поздравлениями в разное время, чрезвычайно растрогали её, поприветствовав тайным знаком принадлежности к Ложе, о которой сама она вспоминала крайне редко, даже когда смотрела на свою татуировку.

— Ух, как же я устала, — вздохнула уже не чуявшая под собою ног Иванна, после того, как слушатели почти полностью разошлись; она стояла возле кафедры и рассеянно наблюдала за Адей, просвещающей всех желающих на предмет авторских прав на изобретение. — По-моему, с зажигалкой всё прошло гораздо быстрее и проще.

— В этот раз было больше вопросов, — отметил Каркаров, одной рукой поддерживая её за талию.

— Ну да, и тема куда более практическая в целом, — она зевнула, роняя голову ему на плечо. — Сегодня вырублюсь сразу, как вернёмся. Кошмар, я так устала! Куда там Василиса делась, она вроде бы всё собрала? Бедняга, надо было всё-таки кого-нибудь из аспирантов привлечь, загоняла я её… О, вот же она! — Иванна заметила приближающуюся ассистентку, на ходу беседующую с невысоким плотным мужчиной лет сорока в тёмно-зелёной мантии. — Это не её отец, случайно?

— Он самый, — подтвердил Каркаров.

Василиса подвела отца к кафедре, церемонно шаркнула ножкой и представила их с Иванной друг другу.

— Очень рад познакомиться, доктор Мачкевич. Васенька очень много про вас писала, — поприветствовав её и обменявшись приветствиями с Каркаровым, сказал Василисин отец, совершенно игнорируя выражение лица, которое та скорчила при слове «Васенька». — Я даже не ожидал, что ребёнок всё же заинтересуется зельями. Это чудо просто!

— Ну что вы, мастер Зарецкий, — смущённо улыбнулась Иванна. — Мы с ней даже ещё толком к нормальной практике не приступили. Пока только работа с документацией, это, сами понимаете, не совсем полноценная практика.

— Это вопрос времени! — с энтузиазмом возразил Зарецкий. — Не представляете, как я был тронут, когда она начала со мною советоваться и задавать вопросы по предмету. Жаль, что Макару всё это совсем не интересно.

— У Макара сейчас тренировки, он даже подготовку к экзаменам радостно игнорирует, — неодобрительно поджала губы Василиса.

Иванна, вспомнив Василисиного брата, которого после памятного инцидента с медведем успела увидеть ещё несколько раз, невольно отметила его сходство с отцом. Макар был такой же русоволосый и коренастый, с носом-картошкой, как и отец. Черты лица Василисы были острее, не говоря уже о высоком росте и гораздо более тёмной масти — должно быть, девочка пошла в мать.

— Жаль, Оленька не смогла приехать, ей было бы интересно с вами познакомиться, — словно откликаясь на Иваннины мысли, сказал Зарецкий.

— Ну, я полагаю, ещё выпадет шанс, — развела руками Иванна, лихорадочно силясь вспомнить, слышала ли она что-нибудь про Ольгу Зарецкую в околозелейном контексте, и пришла к выводу, что мать Василисы либо ничем на этом поприще не отличилась, либо отличилась чем-то особо специфичным, раз навскидку не вспоминалось.

Зарецкий отвесил несколько комплиментов Иванне и её докладу, посетовал на недостаток времени и вскоре откланялся, ещё раз выразив радость знакомством. Василиса отправилась провожать отца, пообещав вернуться через пять минут. Иванна вздохнула с облегчением, искренне рассчитывая, что сегодня ей больше ни с кем не нужно будет общаться.

…До окончания учебного года Иванне так и не получилось как следует отдохнуть — её публикация вызвала в профессиональной среде определённый интерес, оттого понадобилось организовать ещё несколько выступлений. Скрепя сердце, пришлось отстранить от обязанностей ассистента барышню Зарецкую — Иванну положительно заела совесть отвлекать её от подготовки к экзаменам, несмотря на все протесты. Таким образом, двадцать первого июня, решительно отказавшись от «ещё одного разочка — и точно всё», Иванна отправилась в родительский дом, разослав повторно всем заинтересованным лицам приглашения заглянуть на огонёк.

Усадьба Мачкевичей, располагающаяся в болотистой излучине Савы в дальнем пригороде Белграда, как никогда навевала успокоение и настраивала на созерцательный лад. По старой традиции Иванна аппарировала к задней калитке и, зайдя на территорию усадьбы, моментально ощутила прилив сил. Перекинувшись в кошку, она скользнула меж кустов отцветающей сирени в сторону садовой веранды. Иванна упорно не оставляла надежды застать родителей врасплох неожиданным появлением. Впрочем, сколько она себя помнила, одурачить их никогда не удавалось — родители всегда каким-то непостижимым образом узнавали о её приближении заранее.

Взобравшись на старое вишнёвое дерево, кошка затаилась. Рано или поздно кто-нибудь из старших Мачкевичей выйдет в сад. Разумеется, Елизавета просто не могла подвести дочь — минут пять спустя после начала ожидания, она вышла отнести в сиреневые кусты корм для соловьёв. Возвращаясь обратно в дом, не доходя до вишни с затаившейся кошкой, Елизавета подала голос:

— Дорогая, только не прыгай матери на спину! Мать старая, ты ей хребет переломишь.

С недовольным мявом спрыгнув с ветки на дорожку, кошка обратилась обратно в Иванну.

— Мама, так нечестно! — демонстративно надулась она, после чего рассмеялась и расцеловала мать.

— Ничего не знаю, — фыркнула Елизавета. — Ты одна? — удивилась она, оглядываясь вокруг, словно желая рассмотреть признаки засады.

— Остальные подтянутся позже, я пока отосплюсь день-другой, — отмахнулась Иванна. — Адя и Янко двадцать четвёртого будут, Игорь, скорее всего, либо двадцать третьего вечером, либо с утра двадцать четвёртого.

— Он Мирославу сказал, что двадцать третьего, как младшекурсники разъедутся, — сообщила Елизавета.

— Нормально! — проворчала Иванна. — Мирославу он, значит, сообщает точно, а мне можно и приблизительную дату сказать! Ну, очень мило.

Взяв мать под руку, она повела её в дом. По дороге началось обсуждение грядущего мероприятия.

— Сколько человек гостей будет? — деловито осведомилась Елизавета. — Нужно продумать, как их разместить.

— О, гостей будет совсем немного, — отмахнулась Иванна и умолкла, чтобы мысленно прикинуть полный список.

В этот момент, к сожалению, не грянул гром, не сверкнула молния, твердь земная не разверзлась — то есть, не произошло ровным счётом ничего такого, что заставило бы Иванну задуматься и пересмотреть свои слова, пока не поздно.

— Конкретнее, дорогая, мне нужно хотя бы приблизительное количество, желательно — с разбивкой по полу и возрасту, — потребовала Елизавета.

— Ну, смотри. Мои сиамские близнецы в количестве двух голов, — принялась загибать пальцы Иванна. — Куканье, вероятнее всего, плюс один. Хогвартские товарищи: Северус и девочки. Их по половому признаку в отдельные комнаты, хотя, конечно, девочки наверняка посчитали бы забавным с ним не разделяться. Вероятно, для общего развития приглашу мою новую ассистентку — как раз вместе со Смитами можно будет поселить. Из преподавателей все остальные заняты, вроде бы. По крайней мере, никто не изъявлял желания приехать. Так… А, ещё Горан обещался заехать, но с ним вообще проблем не будет, наверняка опять себе гамак повесит на сливы и прохрапит всю пьянку.

— Ну, как-то действительно маловато людей, — удивилась Елизавета. — Даже на чердаке стелить некому будет.

И вновь не было явлено ни одного знака, предвещающего беду. Ни града из лягушек, ни кровавых рек, ни солнечного затмения.

На садовой веранде, примыкающей к заднему фасаду двухэтажного каменного особняка, на ротанговом шезлонге, в окружении четырёх представителей семейства кошачьих развалился Мирослав. На столике рядом с шезлонгом стояла откупоренная бутылка изабеллы, тарелка с сыром, три бокала и пятая кошка, делающая вид, что совсем не принюхивается к находящемуся в пределах досягаемости сыру.

— Мы угадали в очередной раз! — возликовал он. — Дорогая, поди сюда, обними отца — я не могу встать, как видишь, на мне животные.

Рассмеявшись, Иванна расцеловала Мирослава, и они с Елизаветой устроились в широком кресле по другую сторону от столика. Первым делом Елизавета, планируя шокировать супруга, просветила его о количестве ожидаемых гостей. Мирослав воспринял эту информацию с крайним скепсисом и мудро посоветовал умножить количество гостей на три или четыре и исходить из этого числа.

Вечер прошёл в лучших семейных традициях, с параллельным обсуждением множества тем, начиная с планов Иванны на следующие исследования, заканчивая праздничным меню. Одной бутылкой, разумеется, не обошлись, и Иванне пришлось ещё дважды сбегать в винный подвал.

Где-то за полночь родители ушли спать, оставив Иванну в компании кошек. Любуясь звёздами в безоблачном июньском небе и рассеянно гладя по очереди двух кошаков, кое-как примостившихся у неё на коленях, она вдруг задумалась — вроде бы, всё было отлично, но отчего же где-то на уровне края глубин подсознания скребётся какое-то непонятное предчувствие? Может быть, это всего лишь предчувствие надвигающегося безделья? Многолетняя работа подошла к концу, а что дальше?

Иванна резко помотала головой из стороны в сторону, словно стараясь вытрясти из неё дурные мысли, и приказала себе расслабиться и отдохнуть. Словно в одобрение этой идеи, самый старый кот в прайде подошёл к её креслу и запрыгнул на колени к Иванне, где устроился, нагло потеснив товарок.

Весь следующий день, чтобы избавится от глупых мыслей и предчувствий, Иванна провела, сломя голову носясь по окрестностям, вспоминая безоблачное детство, буквально изнуряя себя многокилометровыми кроссами — как в кошачьем обличье, так и в своём натуральном.

Двадцать третьего июня начали прибывать гости, и ей стало уже не до размышлений о смысле жизни.