Исход земной цивилизации. Война (гет)

— Канцлер МакГрегор, ваши комментарии по поводу отмены военного наступления в Сирии? — не унимался Стэн Пэгг, но осознав, что вряд ли добьется от нее реакции, задал очередной вопрос: — Когда вы в следующий раз выйдете замуж? — в его водянистых глазках не было ни капли сочувствия или понимания.

Даже зная, что это провокация, Ривка, пробиравшаяся к автомобилю сквозь толпу журналистов, оттесняемых ее охраной, резко остановилась, воззрившись на наглого корреспондента со всей яростью, на которую была способна.

— Мистер Пэгг…

— Канцлер, не обращайте внимания, — предостерегла Летти, но Ривка даже не взглянула на нее, а только подняла руку, чтобы она замолчала.

— Итак, мистер Пэгг, я отвечу на ваш вопрос, если вы не способны понять очевидного: мой муж погиб только месяц назад. Я еще не оплакала его, поэтому, полагаю, ваш вопрос неуместен. Что касается конфликта в Сирии: Великим Анкиа была сделана ставка на разрешение конфликта путем переговоров. Об этом было объявлено неделей ранее, и мы ждем первых результатов.

— Я слышал, что парламентеры были взяты в плен.

Ледяной взгляд, которому Ривка научилась у Новак, пригвоздил Пэгга к месту, но диктофон он не убрал.

— Информация ложная, мистер Пэгг, проверьте свои источники как следует и не заставляйте меня сомневаться в ваших профессиональных качествах. Переговоры в процессе. Жертв и пленных нет. На этом всё, — завершила Ривка и просто прошла к машине, где ее уже с открытой дверью ждал Живкович.

Летти залезла в лимузин следом, наблюдая за резкими движениями босса. Ривка, сдернув солнечные очки с носа, поправила пиджак, будто желала порвать его по швам.

— Все в порядке, — Ривка откинулась на спинку сидения и вновь надела очки, стараясь успокоить дыхание. — Я скоро свыкнусь.

— А прозвучало как «свихнусь», — Летти покачала головой. — Ты отдаляешься от меня и Даны, хотя мы, наверное, единственные, кто может поддержать и выслушать.

— Еще у меня есть мама, и я могу приехать на выходные, чтобы просто поплакать, — напомнила Ривка. — Летти, я высажу тебя у профсоюза, у меня есть кое-какие дела.

— Хорошо. Но, Ривка, — Летти положила руку на ее плечо, — ты ведь к тёте едешь? Она звонила, так как не могла связаться с тобой. Я немного удивлена, почему вы так сблизились с ней, учитывая, что есть вероятность, что Александра… — она запнулась, боясь напоминать подруге о его смерти.

— Возможно, убили нинуртцы. Я более чем уверена, что нет. Сколько бы угроз с их стороны не шло, они сами бы вырыли себе могилу и окончательно потеряли бы свое место под солнцем, ты же знаешь, — ответила Ривка, хотя думала совсем иначе; она была уверена, что это клан Нинурты, хотя сама Новак отрицала подобное.

Кто это был и какие цели преследовал убийством ее супруга, Ривка не знала. И первым под подозрение попало общество Иштар. Конечно, министр Ито и Новак всё отрицали, и, в отличии от клана Нинурты, общество Иштар вроде бы действительно служило во имя ее блага и в нём состояли высококлассные шпионы, которые выявляли предателей и борсиппианцев от каждого клана, но Ривка все еще не верила им. Она осталась одна посреди политических интриг кланов, самым опасным и влиятельным из которых оставался клан Анкиа — финансовые магнаты, которые держали экономику анкийцев и людей в своих руках. Именно они, когда было необходимо, обрушивали рынок, не давая простым смертным почувствовать абсолютную власть. А если было необходимо, по приказу Анкиа возвращали стабильность.

Ривка никогда не сталкивалась лбами ни с Баракатом, ни с Андерсеном, ни с Врахносом. Они всегда следовали точным указаниям своего господина, в отличие от всегда недовольных министров других кланов. Но теперь Ривка следила за ними, и даже Коскинен-старший не мог предполагать, что военные базы, которые отдадут в его ведомство, это всего лишь прикрытие.

* * *

Вертолет приземлился на абсолютно свежее покрытие аэродрома военной базы. Ривка, еще подлетая к объекту, с виду не нашла в нем ничего подозрительного. Строительство основного корпуса подходило к концу, и строительный кран перемещал фрагменты последних блоков, а снизу началась отделка сайдингом. Новенькая пятиэтажная казарма сверкала чистотой стеклопакетов, с которых еще не до конца сняли обклейку. Американский флаг развевался над КПП неподалеку, военных здесь не было, только строители в касках, и Ривка знала, что они просто не могут не быть в курсе происходящего.

— Канцлер, это большая честь для нас, что вы посетили базу! — сразу же замельтешил некто в спецовке рабочего и с обыкновенной планшеткой с листами бумаги в руках. — Но почему же вы не предупредили о своем визите? Совсем недавно уехал министр Баракат, вы с ним разминулись буквально на полчаса!

Ангела и Ривка переглянулись. Они и без подтверждающих слов прекрасно знали, что заправляет подобными проектами министр финансов из клана Анкиа.

— Да, я в курсе, спасибо, мистер..?

— Да-да, конечно, я забыл представиться, — он протянул руку: — Давид Авинян.

Новак со скепсисом наблюдала за рукопожатием канцлера и какого-то там подрядчика на стройке.

— О, мистер Авинян, именно вы-то мне и нужны. Министр Баракат упомянул, что вы нам тут всё покажете.

Ривка прочитала по его глазам, что он как минимум не будет мыть руку неделю. Зато после оказанной чести ему напрочь отшибло разум, и Авинян, расплывшись в счастливой улыбке, резво пригласил прибывших в автомобиль, а сам сел за руль.

— Это большая честь, никогда не думал, что мне удастся увидеть вас воочию, канцлер. Вы еще красивее, чем на фотографиях и в новостях! — все больше распалялся он, так легко поверив в маленькую ложь о просьбе Бараката.

Ривка имела весьма невозмутимый, но доброжелательный вид, чему едва заметно улыбалась Новак, но в улыбке ее не было зла. Так улыбались близкие люди, и Ривку от этой мысли на миг передернуло. Пока им показывали корпуса казарм, она тихонько сканировала местность на предмет подземных помещений, изучая линии электропередач и работу любых включенных приборов — именно эту способность, управление компьютерными системами, ей удалось развить в себе сильнее прочих.

— Под землей несколько уровней помещений, — неожиданно вслух произнесла Ривка, резко сфокусировавшись на Авиняне, и у того панически расширились глаза, что было заметно в зеркале заднего вида. — Надеюсь на экскурсию.

Она заметила, как напряглась шея сидящего впереди Живковича — такое с ним бывало в условиях наивысшей концентрации и готовности к бою.

— Что вы ожидаете там увидеть? — налет доброжелательности быстро исчез из голоса Авиняна.

— Пожалуй, именно то, что вы там прячете. Мистер Авинян, прошу вас сдать все средства связи моему телохранителю до окончания экскурсии, — сказала она и увлеченно защелкала пальцами по кнопкам смартфона, проверяя своё расписание на следующую неделю.

* * *

Только прощаясь с Живковичем у поезда, который по обыкновению доставлял ее в подземный дворец, Ривка начинала сутулиться, плечи ее опускались, дыхание становилось тяжелым, а ноги едва слушались. Она не разговаривала ни с Вишаем, ни с Гебом, лишь только тихо глотала слёзы, бесшумно ступая по черному мрамору переходов. Вся ее жизнь оказалась спланированным спектаклем во славу тех, кто преследовал собственные цели, кто умело играл на ее связи с простыми смертными. Родители, дедушка, а что бы было, если бы их никогда не было? Неродные люди, вырастившие её в заботе, не имеют понятия, кто она такая, и, возможно, не будь их, она стала бы подобной Мин Чжи — бесчувственной борсиппианкой, политической машиной, неспособной к неподчинению.

Генная инженерия сотворила чудо, и дитя из пробирки росло и развивалось так же быстро, как и обычные люди и анкийцы, а не на протяжении многих тысячелетий, как это происходит у нибируанцев. Ривка едва ли могла ощутить свою уникальность, некую божественность, которую ей приписывало общество Иштар: может быть, за ее плечами, как за плечами Александра, просто не было сотен тысячелетий, и осознание, что она нибируанка, настигнет только в будущем.

Сейчас у нее не было сил на подобные мысли; как и каждый вечер вот уже на протяжении месяца, она приходила домой, чтобы побыть наедине с единственным мужчиной, теперь общавшимся с ней только через писк кардиодатчиков. Вот и сейчас, зайдя в его спальню, она снова увидела спящего Александра, находящегося в экзотоксической коме, ставшей следствием нервно-паралитического яда в той игле. И от комы не было противоядий, его мозг слишком долго не получал кислорода до оказания помощи в лечебной капсуле и нашел единственный выход — отключиться, и, к сожалению, пока ни одно лекарство не способно было пробудить Александра, который для всех умер…

Ривка не позволяла никому касаться его, считая своим долгом самостоятельно ухаживать за мужем. Она была уверена на все сто процентов, что если бы он не был нибируанцем, то непременно бы умер у нее на руках прямо на свадьбе.

Его рука была теплой, невзирая на то, что температура тела оставалась слегка пониженной. Александр выглядел точно также, как и в день их свадьбы: скорее всего, крепкое нибируанское здоровье не позволяло его телу угасать. Но как долго он будет находиться в вегетативном состоянии и выкарабкается ли он когда-нибудь? Ривку едва ли могла волновать его реакция на то, что она переняла бразды правления анкийским миром на себя, она мечтала лишь снова заглянуть в его теплые карие глаза. Поглаживая пальцами его виски, касаясь коротким поцелуем неподвижных губ, она все надеялась, что старые европейские сказки окажутся правдой, и его разбудит поцелуй истинной любви. И всякий раз сердце сжималось в комок, когда чуда не происходило. Самонадеянный глупец! Неужели столь длинная жизнь ничему его не научила? Публичная свадьба была ошибкой! Именно она привела к трагедии…

Она часами лежала рядом с ним, засыпала и просыпалась от тревожных снов, не в силах поверить в свое одиночество, чувствуя себя осенним листом клёна, сорвавшимся с ветки от сильного ветра, и бесконечно скользящим вниз к собственной погибели. Ривка так и не успела поговорить с ним, она так много узнала до покушения, и если тогда уверенности не было, то сейчас она готова была рассказать ему всё, но почему-то молчала даже сейчас. Она не могла разговаривать с ним, думая, что хоть одно сорвавшееся с ее уст слово будет означать приговор и смирение со сложившейся ситуацией, позволит сознанию завладеть мыслью о том, что он никогда не проснется…

— Ребекка, прости, что беспокою, но вещи собраны, и поезд готов к отбытию, — сообщил Геб, тенью появившись в дверях.

Ривка дернулась, выпав из беспокойного сна, и взглянула на силуэт старого канцлера, подсвечивающийся светом ламп из кабинета.

— Да, я сейчас, — пробормотала она и задержала долгий тяжелый взгляд на Александре.

— Я пригляжу за ним, — сообщил Геб с пониманием и тут же заверил: — и обязательно сообщу о любом изменении в его состоянии, если таковое будет. Ребекка, ты хоть что-нибудь ела?

— Поем у мамы, — коротко сообщила она и, миновав Геба, отправилась на выход.

Геб, качая головой, проводил ее взглядом, и как только за ней закрылась дверь, он посмотрел на Александра, который, отстегнув липучки кардиодатчика, сидел на кровати, спрятав лицо в ладонях.

— Почему вы сразу не сказали ей, что очнулись, господин? — с осуждением спросил Геб, его седые, кустистые брови сдвинулись. — Она едва держится, возможно, вам стоит просто поговорить с ней на эту тему.

Анкиа выглядел расстроенным. Он чуть сонно взглянул на верного слугу, потер глаза и свесил ноги с кровати.

— Я очнулся только вчера. И что я узнал, Геб? Она уже отменила операцию в Сирии, не моргнув глазом, словно мои приказы ничего не значат для нее.

— Она приняла это решение, возможно, чтобы дождаться вашего пробуждения, так как она вряд ли знает, что нужно делать дальше, — осмелился предположить Геб, и следующие его слова уже содержали порицание: — Вы занимаетесь ерундой, сколько еще дней вы будете держать ее в неведении? Потеряв вас, как вы думаете, куда она попадет? Она еще не столь мудра, чтобы принимать собственные решения, поэтому очень легко может попасть под чужое влияние. Чего вы ждете? Почему не покажете, что пришли в себя и не дадите ей понять, что ей стоит опасаться общества Иштар? Господин, они почти убили вас. Ребекка была права, вам не стоило так рисковать, выставляя отношения напоказ. Давайте я остановлю ее, сообщу, что вы очнулись?

Но Александр промолчал. Геб осмелился присесть на банкетку возле господина, он тяжело вздохнул и посмотрел на него с пониманием, хотя и считал безрассудной подобную проверку самой близкой для него женщины во вселенной.

— Вы и без того находились в отключке довольно долго, и если будете ждать, то толкнете ее в руки общества Иштар. Они связались с ней лишь за день до трагедии на свадьбе. Возможно, она бы сразу вам всё рассказала. Да и разве она хоть словом, хоть делом дала вам понять, что находится на их стороне?

— Они совершили уже несколько покушений на меня, как на правителя.

Геб покачал головой.

— Но ведь Ребекка здесь ни при чём, она искренне любит вас, она бы никогда не причинила вам вреда! Вам просто нужно с ней поговорить. Сегодня она была на одном из заводов, замаскированном под военную базу. Она уже знает о том, что вы замышляете.

Александр усмехнулся, он посмотрел на кардиомонитор, показывающий размеренный темп сердцебиения, хотя не был к нему подключен.

— Дай мне немного времени, Геб. еще хотя бы день, чтобы понять, что делать дальше. Как я скажу ей, что кроме подчинения у Земли нет другого выхода? Как я могу признать свою ошибку, ведь я обещал ей сопротивление! — в его глазах зародилась тревога. — Нибируанцы считают Землю своей колонией, а людей и своих потомков всего лишь рабами. Они не примут равноправия, а Ребекка не примет подчинения. Она родилась и выросла среди смертных, да и сама она, по сути, является лишь плодом генной инженерии. Общество Иштар для того и создало ее, чтобы поставить во главе сопротивления, но это путь к самоуничтожению, — он встал с кровати и стал мерить шагами спальню, всё глубже уходя в свои мысли; его шаги казались неуверенными, мышцы отвыкли двигаться. — Я всегда понимал, что она не просто так настолько схожа с Инанной, я должен был рассказать ей до свадьбы… Но я не успел. И я боялся, что она не справится, не справится с тем, кто она такая, не справится с тем, что привычный ей мир скоро перестанет существовать. Я до сих пор боюсь ее реакции.

— Она поневоле начинает проникаться речами Новак и министра Ито, ведь вас нет рядом. На счету каждая секунда, вы можете потерять ее. Полагаю, сегодняшняя поездка на завод дала ей еще больший повод усомниться в ваших целях.

— Она никогда не примет, что единственное спасение — это полное подчинение… — Анкиа, совершив последний круг по комнате, вновь неловко опустился на кровать. — Я не успел развить человечество и размножить его настолько, чтобы они смогли победить военную мощь Нибиру и отстоять свою независимость. И Ребекка отменила операцию в Сирии — попытку раскрыть нас миру, чтобы подготовить землян к их будущему.

— Вы должны принять иные меры, и вместо того, чтобы отдалять жену от себя, вам нужно максимально ее приблизить, — после недолгой паузы Геб все же решил пойти в этом разговоре до конца. — Вы ведь сами способствовали ее победе в выборах, вы сами дали ей понять, что Марс был всего лишь виртуальной реальностью. А теперь пытаетесь ее оттолкнуть.

— Вздор, Геб! — Анкиа сжал кулаки. — Я никогда не хотел, чтобы она узнала, кто я такой. Я хотел прожить с ней обычную жизнь.

Вместо того, чтобы закатить глаза, Геб сдержался и всего лишь отвел взгляд в сторону.

— Вы принесли технологии в этот мир, и как вы не могли не заметить того маленького бага в программе? — старый канцлер старался спрятать сарказм, но он все равно сочился из каждого его слова. — Почему вы лжете сами себе, господин? Вы же прекрасно знали, что если вы не возьмете ее под свое крыло, она станет инструментом власти в чужих. И теперь общество Иштар постоянно пытается избавиться от вас и от ваших потомков в ее окружении, чтобы она заменила вас на троне. Почему вы позволили себе так запутаться? — Геб осуждал уже совсем открыто, не опасаясь гнева Анкиа; тот совсем потерялся в условиях надвигающегося межпланетного конфликта и боялся не только за Землю, ведь Анкиа знал, что его, возможно, сразу же приговорят к смертной казни и именно поэтому начал строительство золотодобывающих шахт и заводов, чтобы ему удалось получить прощение царской семьи. — Она сможет проникнуться вашими благими целями, ведь она любит вас и в конце концов поймет, что другого выхода нет.

На миг в глазах Анкиа полыхнула искра ярости, обращенной к Гебу, ведь тот и впрямь позволил себе слишком многое, но внезапный гнев быстро развеялся, оставив на лице Анкиа отпечаток досады.

— Это не благие цели, Геб, а меньшее зло. Ребекка переняла слишком много черт от Нинурты и Инанны, она не станет сидеть сложа руки и слепо следовать моим приказам. Рано или поздно она станет той, кем ей предвещает стать общество Иштар. Ребекка сможет обратить анкийцев и землян на свою сторону и без моего участия, потому что они не потерпят рабства. И они пойдут за ней на войну и непременно проиграют, потому что я ошибся с расчетами по прилету моих дражайших родственников на пару сотен лет...

Геб предположил, о чем думает Александр, и как эта мысль уничтожает его изнутри вот уже долгое время.

— Ее смерть — не выход, мой господин… Люди и без нее смогут поднять восстание. Она даже не осознает, какую власть держит в руках, — Геб будто постарел еще больше, ссутулившись в один миг.

— Как у тебя язык повернулся? Я никогда не причиню ей вреда! — уверенно заявил Анкиа. — Но и запирать ее во дворце бессмысленно, она слишком сильна, ее способность управлять телекинезом и компьютерными программами просто немыслима. Доктора министра Ито постарались на славу. Прямо чудовище Франкенштейна! — он горько усмехнулся.

Геб внезапно и резко подскочил с места, ничуть не опасаясь за свои старые кости. Он воззрился на господина с решительностью.

— Она ваша супруга, и женщина, которую вы любите! Из любой ситуации есть выход, и пока она еще не натворила глупостей, я прошу вас поговорить с ней, объяснить всё, — Геб всё больше и больше повышал голос. — Она сможет внять вашим словам, я в ней уверен! Пока девочка не пошла по скользкой дорожке, только в ваших силах держать ее рядом! Вы уже наломали дров, пообещав ей сопротивление, так теперь пришла пора отвечать за свои ошибки.

Но ответом ему была тишина. Геб даже не был уверен, что Анкиа, глядящий сквозь него расфокусированным взглядом, уловил хоть что-то из его тирады.

— Я попробую, Геб… Мне нужно еще хотя бы несколько часов, чтобы подумать.

* * *

Шелест волн уже не ласкал слух, он казался отдаленным шумом, неприятным и раздражающим шорохом, но Ривка не уходила с пляжа, она сидела на песке, закурив сигарету из найденной в заначке пачки. Не получая никакого удовольствия, она продолжала делать одну затяжку за другой, стараясь не обращать внимания на рассредоточенных по пляжу охранников.

Ривка всё думала, неужели общество Иштар было настолько самоуверенным, что решило, будто она поверит во всю ту лапшу, которую они исправно вешают ей на уши? Ну конечно же, это они устроили покушение на Александра, просто потому, что больше было некому. Главы клана Нинурты не настолько тупы, чтобы действительно на это решиться, и Ривка знала это, но, похоже, в ее разуме сомневалось общество Иштар, которому она позволяла находиться рядом. И этому научил ее Александр — врагов нужно держать ближе друзей. Общество Иштар пусть и строило свои планы по замещению лидера, надеясь, что Ребекка когда-нибудь сама занесет нож над горлом Анкиа, но получается, они преследовали далеко не корыстные цели.

Они всего лишь хотят отстоять Землю…

— Мэм, — в поле зрения появился охранник и протянул ей фужер, вскрыв бутылку неплохого итальянского вина у нее на глазах, чтобы исключить подозрения.

— Извините, Леви, что использую вас как официанта, — она грустно улыбнулась, когда телохранитель наполнял ее бокал, принесенный из дома. — Живкович, сюда.

Дрейк, находившийся возле кромки моря, пришел на зов, когда Леви удалился, и удивленно взглянул на протянутый бокал.

— Мэм, я на службе. — напомнил он, и Ривка не стала спорить, лишь только сделала глоток.

— Зато я нет, — раздался голос справа, и вся охрана тут же оказалась рядом, держа ладони на пистолетах, спрятанных на поясах под рубашками и футболками. — Полегче, ребят, я свой, — Бен, которого Ривка не ожидала увидеть, многозначительно взглянул на парней, намекая, чтобы они уняли свое желание пристрелить его в любую секунду.

— Всё в порядке, это друг, — подтвердила Ривка. — Живкович…

Тот кивнул и скомандовал:

— Всем разойтись на двадцать метров. Мэм, я буду у моря и не услышу вашего разговора, — сообщил он и вернулся к облизывающим берег волнам, перекрывающим разговоры босса.

— Давно тебя не видела, — Ривка отдала Бену, которого, казалось, на самом деле видела лишь вчера, бокал, а сама глотнула из бутылки.

— Может, поменяемся? — он указал пальцем на бутылку в ее руках и чуть грустно улыбнулся. — Не солидно пить из горла такой важной персоне.

— Почем тебе знать степень моей важности? А, точно, Рэйчел уже все растрепала, — Ривка положила ладонь на его плечо. — Кажется, я дико скучала, — сообщила она старому другу.

— Слышал, что произошло с тобой, — он взглянул на нее своими выразительными глазами. — Соболезную твоей утрате.

На удивление, она не стала впадать в еще большее уныние от его слов, лишь только печально улыбнулась.

— Спасибо, хорошо, что ты не пришел туда, — она неожиданно положила голову на его плечо, словно все еще могла это сделать. — Ничего, если я полежу вот так?

Его ладонь коснулась ее головы, а затем легла на талию, чтобы притянуть ближе.

— Конечно, Ривка, — он коснулся ее макушки коротким поцелуем. — Я был в Монреале по делам семьи и прилетел как узнал. Прости что так поздно, — внезапно огорошил он, словно утешать ее было его прямой обязанностью, которую он не исполнял.

Ривка даже немного удивилась.

— Мы с тобой уже очень давно не общались, и ты не должен извиняться, ведь мы почти чужие друг другу.

Бен отстранил ее от себя и вынудил на прямой взгляд. Глаза Ривки увлажнились, а волосы налипли на губы из-за ветра, но кажется, она этого не замечала.

— Мы всегда останемся хорошими друзьями, слышишь? Пускай наши дороги немного разошлись, но мы не оборвали эту связь.

Ривка вновь улыбнулась, с теплотой, благодарностью. Она стерла кулаком слезы и немного сдавленно произнесла:

— Спасибо, Бен, мне тебя очень не хватало, — и она сама не поняла, как оказалась рыдающей в его объятиях.

Она всхлипывала, и вместе с тем вздрагивали ее плечи, укрытые легким пляжным платком. Бен тихо гладил ее по спутанным волосам, глядя в звездное ночное небо. Он не задавал вопросов и не винил ее в том, что она выбрала другого, ведь теперь это не имело смысла, того другого больше не существовало.

— Ты в порядке? — он мягко отстранил ее от себя, когда Ривка перестала дрожать. — Ну вот, нос красный.

— Не ври, в темноте не видно, — чуть заикаясь, сказала она, почувствовав облегчение и вновь печально улыбнулась. — Не могу поверить, что ты здесь, словно это хороший сон, которых мне так давно не снилось. Пойдем ко мне? — Ривка многозначительно взглянула на телохранителей. — Все равно не могу привыкнуть, что они все время рядом. В квартире спокойнее.

Бен только кивнул и вновь удивился количеству охраны, сопровождавшей его подругу.

— Да… Круто же поменялась твоя жизнь, — опустил он комментарий, вовсе не пытаясь ничего вытащить из неё. — Рэйчел говорила, что ты сильно изменилась, как будто инопланетянкой стала. Но, похоже, она преувеличивает.

Вставляя ключ в замочную скважину, Ривка пропустила Живковича вперед для осмотра обстановки, хотя могла бы справиться сама.

— Мэм, чисто, — заключил Живкович, убирая сканер в карман, и негромко добавил, с подозрением поглядывая на Бена, развалившегося на диване, будто у себя дома: — Вы уверены, что ему можно доверять?

— Живкович, кажется? — уточнил Бен, складировав ноги на журнальный столик. — Останьтесь, если не верите.

Но Ривка скривилась, и Дрейк только кивнул и скрылся за дверью, не собираясь их беспокоить. Ривка смотрела на Бена, немного удивляясь изменениям в его внешности — он, кажется, стал уделять больше времени спорту, который она, в отличие от него, почти забросила, особенно в последний месяц. Волосы Бена отросли и теперь он носил их стянутыми в пучок на затылке и отпустил модную щетину, возможно, чтобы казаться чуть старше.

— Что ты на меня так смотришь? — он усмехнулся и поднялся с дивана, подойдя ближе. — Есть что выпить? — он поводил носом по кухне, словно мог ощутить, где стоят заветные бутылки.

— Ты ведь знаешь, где бар, — она усмехнулась, но Бен не сдвинулся с места, и тогда Ривка, закатив глаза, сама отправилась к ящику справа от мойки, где стояли сокровенные запасы виски, вина и, конечно же, джина, на который и пал ее выбор.

Сделав коктейли, благо в холодильнике нашлась бутылка тоника и даже лимон, она протянула один Бену, только сейчас заметив, что он просто не отрывает своего взгляда от нее, то ли намеренно пытаясь смутить, то ли не замечая собственного напряжения. И интуиция Ривки внезапно начала бить тревогу, беспричинно, безмолвно, заставляя сердце ускорять ритм, а руки холодеть. Она залпом осушила стакан и, прислонившись к столешнице, спросила:

— Бен, что случилось?

— Ты стала мнительной.

— Ты смотришь на меня как-то напряженно, — не смогла не заметить она и протянула ладонь, коснувшись его груди, словно могла перенять все его эмоции и мысли. — Твое сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет, и почему-то меня это пугает.

Он мягко отстранил ее руку и прижался губами к тыльной стороне ладони, на миг прикрыв глаза.

— Не бойся меня, я никогда не причиню тебе вреда.

— С чего бы тебе заводить подобные разговоры?

И тут Ривку пронзили сотни тысяч иголок осознания, что ее интуиция бьет тревогу не зря. Она дернулась и едва не уронила на пол стакан, но Бен не глядя поймал его, и такая реакция не могла не вызывать подозрений.

— Нет, только не ты, Бен, — она неверяще покачала головой, не разрывая зрительного контакта; Ривка готова была впасть в истерику уже сейчас, даже толком не разобравшись в происходящем, но у нее не находилось никаких сил. — Не смей говорить мне…

— Прости, — он коснулся её талии теплой ладонью и встал вплотную, отсекая пути к отступлению, но слезы, вновь появившиеся в ее глазах стали невыносимыми, и Бен просто прислонился лбом к ее лбу и закрыл глаза, мягко поглаживая ее по щеке. — Я никогда не относился к этому как к заданию, я оберегал тебя по собственной воле, когда ты переехала в Израиль.

— Кто же ты такой? — тихо спросила она, не собираясь ругаться и осуждать.

— Боюсь, тебе не понравится то, что я сейчас скажу.

— Я уже и так поняла, что ты анкиец, — в голосе ее звучала горечь и разочарование; она буквально чувствовала его нерешительность. — Что же еще ты от меня скрыл? Ты борсиппианец?

Будь это правдой, это бы разбило ей сердце окончательно, но Ривка едва ли когда-то могла сомневаться в искренности Бена. Даже сейчас она почему-то хотела верить, что его чувства были подлинными. Просто потому, что она всегда это чувствовала. Она его чувствовала. Ее привычный мир уже давно разбился на кусочки, и осознание, что Бен — анкиец, уже не сбивало с толку, как если бы она узнала об этом ранее.

— Нет-нет, ты что, ни в коем случае! — он замотал головой и отстранился, а в глазах его отразился подлинный ужас. — Всё не настолько плохо, я не робот. Терпеть их не могу… Ривка… — он запнулся и внезапно плечи его осунулись, а голова опустилась; теперь, не играя роли, он даже не имел права звать ее по имени, ведь открывшись, он переступил грань земной дружбы: — То, что я не еврей, окажется для тебя далеко не самой неприятной новостью, — попробовал отшутиться он, но Ривка никак не отреагировала; она казалась и собранной, и сильной, но в то же время хрупкой, какой-то маленькой и беззащитной, все еще кутавшейся в пляжный палантин, словно и сейчас дул прохладный морской бриз. — Меня зовут Бенджамин Новак, я — сын Ангелы, — спустя паузу сказал он, ожидая шквал ненависти и отторжения.

Ривка только спрятала лицо в ладони, стараясь принять новость о том, что дружба с Беном была подставной. Кажется, она уже спокойно реагировала на подобные вести, и вряд ли хоть что-то могло так сильно обескуражить, разве что, каким образом Бену удавалось оставаться инкогнито, если она и Александр могли легко распознавать анкийцев.

— А я-то думала, отчего же твоя мать такая сука, и за что же она меня так ненавидит, — спокойно сообщила Ривка, для нее все вставало на свои места. — Я забираю ее мужчин. Если ты скажешь, что ты сын моего покойного мужа, то я прямо сейчас и здесь застрелюсь от счастья, — бросила она, хотя прекрасно понимала, что Бен по анкийским меркам гораздо старше романа Александра и Ангелы.

Бен нахмурился, не понимая, о чем вообще идет речь, но когда до него дошло, его глаза расширились.

— Я — сын от первого брака, а мама и он, что... — но он запнулся, думая, заводить ли о погибшем человеке разговор, в который он смог бы вложить только негатив. — Ладно, чего уж тут, дело прошлое…

— Да-а, — Ривка посмотрела на него совершенно по-новому, потрогала предплечья, оценивая, разглядывая новую обертку старого друга.

— Признаться, я ожидал другой реакции, например, что ты будешь крушить о мою спину мебель.

— Мне жалко мебель, Бен…джамин, — произнесла она вслух его непривычное слуху имя. — Почему все те, кому я верила, оказываются совсем другими? Почему ты решил открыться мне именно сейчас?

Бен выдохнул и, выпустив ее из объятий, подошел к мойке, где стояла бутылка джина, тоник и нарезанный лимон.

— Мне удалось убедить маму, что тебе нужна моральная поддержка. Она была против. Очень прошу, зови меня Бен, как и прежде, — он вложил в ее руки бокал с новой порцией алкоголя, как никто другой понимая, что ей необходимо заглушить печаль. — Но это было бы нечестно по отношению к тебе продолжать хранить тайну, раз Ито уже раскрыл тебе, кто ты на самом деле.

— Курить хочу, — не слушая оправданий, сказала Ривка, не зная как реагировать.

Нос ее чуть покраснел и припух от слёз, она выглядела простуженной. Выудив из сумки помятую пачку вога, она отправилась к лестнице на крышу, прихватив ключ от небольшого замка низенькой железной дверки, словно из Алисы в стране чудес.

Бен вышел на крышу следом. Шум проезжающих мимо автомобилей как всегда перекрывал шелест волн, и, невзирая на то, что на крыше летом было жарко и ночью, Ривка любила это место, даже хотела поставить надувной бассейн, но для этого необходимо было в первую очередь произвести ремонт покрытия и избавиться от клякс гудрона, который на жаре становился жидким и пачкал обувь. Бен по обыкновению перепрыгивал пятна гудрона, следуя за Ривкой к стеклянному столику, окруженному выцветшими от солнца зелеными креслами.

— Почему ты ведешь себя так, будто ничего не происходит? — наконец дошел до Бена смысл ее сегодняшнего равнодушия. — Ты нибируанка, Ривка, но ты словно игнорируешь этот факт.

— Кричи погромче, чтобы охрана услышала, — она салютовала ему стаканом с джином. — Уж ты мне на мозг не капай, мне твоей матери с этим хитрожопым япошкой хватает. Кто бы мог подумать, что ты сын этой…

— Давай, — мрачно сказал Бен, сложив руки на груди и выпуская сигаретный дым. — Давай, повтори это, будут хоть какие-то логичные эмоции.

Ривка обратила на него крайне злой взгляд, но вовсе не тот, на который он рассчитывал. Она поднялась из кресла и подошла к нему вплотную, однако Бен даже не шелохнулся, он смотрел на нее слишком плотоядно, совершенно не подходяще его статусу.

— Подъем, — спокойно сказала Ривка, и он подчинился, беспрекословно, потому что не мог этого не сделать перед тем, кому обязан был служить.

— Не надо, Ривка, — он вздохнул и коснулся её плеча, хотя теперь он не имел права и на это.

Она смотрела на него изучающе, чуть пьяно, и сложно было предсказать ее следующие действия.

— И ты нашел отличный повод исчезнуть из моей жизни, понимая, что я смогу тебя раскусить.

— Твои способности невероятны, я видел это еще до того, как ты попала в Нью-Бабили. А еще ты спасла меня если не от смерти, то от куда более серьезных травм, чем я мог бы получить, — вспомнил он случай в море, когда его отнесло на волнорез. — Я пойму, если ты захочешь выгнать меня.

— Какова твоя миссия сейчас? Что ты должен донести до меня? Твоей матери не всегда это удается, поэтому ты станешь отличным посредником, не так ли? Но это только если я прощу тебя и позволю изредка находиться рядом.

— Ривка…

— Бен, черт возьми! — она грубо скинула его руки. — Как ты не понимаешь, что тебе лучше было оставаться добрым соседским парнем? Теперь, зная кто ты, думаешь, я смогу довериться тебе? Ты думаешь, я смогу это сделать? Что же ты о себе возомнил? Думал, что ты просто вот так придешь, вывалишь на меня всё, и я это проглочу? — она наконец-то срывалась на истерику — такая реакция была более нормальной; в глазах Ривки горела испепеляющая злоба, она стояла, точно наэлектризованная — напряженная, обиженная на весь мир, не способная больше доверять.

Бен ожидал, что дело дойдет до рукоприкладства, но она внезапно осунулась, словно злобу выключило, и вернулась к тому неадекватному равнодушию, с которым встретила новости о старом друге. Он осмелился обнять ее, точнее, схватить в кольцо рук, зная, что именно это было ей необходимо, что ее ненависть ненастоящая, что Ривка поймет то, что он вовсе не желает ей зла и не собирается следовать заветам матери, да и вообще чьим-либо.

— Ты должна знать, что мои чувства всегда были настоящими, — едва она перестала дергаться в его руках, сообщил Бен, не зная, совершает ли он ошибку и даже не представляя, какой будет ее реакция. — Я просто хочу быть рядом, особенно сейчас, когда тебе это так необходимо…

* * *

Авинян — армянская фамилия, образована от слова «баран».