Исход земной цивилизации. Война (гет)

— Ваше Высочество, канцлер просит смягчить приговор, так как подсудимый получил травмы, практически несовместимые с жизнью. Помимо субдуральной гематомы, приведшей к компрессии мозга и кровоизлиянию, также были выявлены более мелкие ранения — сломанные ребра и неправильно сросшаяся ключица, — министр Врахнос, выступающий в роли адвоката истца еще раз продемонстрировал документ, в котором были зафиксированы все травмы, полученные Александром за время пребывания в казематах Инанны. — Более того, истец также предлагает запретить супруге наследного принца приближаться к подсудимому. В противном случае мы потребуем ареста Ее Светлости Инанны.

— Вы сами себя слышали? — Инанна усмехнулась и едва не покрутила пальцем у виска. — Вы, анкийцы, не можете предъявлять мне никаких исков!

— Инанна, помолчи, — мрачно сказал Нинурта, глядя на невозмутимую Ривку, сидящую, точно на занятиях — с прямой спиной и руками, аккуратно сложенными на столе одна поверх другой.

В глазах Нинурты плескалась тьма, ведь его наложница переходила все мыслимые и немыслимые границы, однако по нибируанским законам, которые теперь распространялись и на нее, Ребекка делала всё правильно, пытаясь повлиять на судьбу мужа. Нинурту это приводило в бешенство, однако ее смелость не могла не вызывать восхищения.

— Есть ли какие-то доказательства, что травма напрямую или косвенно была связана с Инанной? — непрерывно наблюдая за Врахносом, спросил Энлиль; внезапно от насмешки, поселившейся на его лице в начале разбирательства, не осталось и следа.

— Да, Ваше Величество, — сказал министр на нибируанском с сильным акцентом.

Ривка подала флешку Врахносу под молчание присутствующих, тот отнес ее нибируанцу, протоколирующему процесс.

Улыбался лишь один Энки, он просто не мог держать эмоции под контролем, чувствуя, как растет его уважение к этой рисковой девушке. Как же ей удалось достать видео, на котором Инанна наносит непоправимый вред жизни Мардука? Ребекка была неосторожна — пусть она не выдвигала прямых обвинений, но предоставила доказательства, которые позволят совету поступить с Инанной по-своему. Это может привести к последствиям, о которых жена его сына пожалеет. Нибируанцы теперь будут следить за ней более пристально. Но совсем скоро всё изменится, и сегодняшнее слушание не будет иметь ровным счетом никакого значения. Главное — освободить Мардука. Энки бросил полный сожаления взгляд на своего сына Нергала, вставшего на сторону прямой ветви королевской семьи. Прекрасно понимая, что этот сын для него потерян, как и любой отец, он все еще не мог поверить, что так ошибся в нем.

Ривка почему-то с удивлением отметила, как усмехнулась Нинхурсаг, хитрый взгляд которой был устремлен на невестку. Это показалось странным и породило еще большее количество вопросов о том, что творилось в голове царицы. Но выглядело это так, будто Нинхурсаг радовалась тому, что Инанна попалась на своей жестокости.

— Да это же очевидный обман! Как ты это сделала? — Инанна вскочила с места, злобно уставившись на Ривку; из ноздрей ее готов был повалить пар. — Мой царь, я не имею никакого отношения к этой видеозаписи, очевидно же, что на видео не я, а сама канцлер!

Но зацикленное недлинное видео, раз за разом прокручивавшееся на экране, говорило об обратном — Инанна, смеясь, использовала плеть, хлеща несчастного Мардука, лежавшего на полу уже без чувств, по спине; и плеть не была обычной — конец ее завершался тупым и довольно крупным металлическим наконечником, который очевидно и стал причиной перелома черепа и субдуральной гематомы. На самом видео конкретного удара по голове не было, однако то, что он произошел ранее, было очевидно — из-за лужи крови, растекающейся вокруг головы Мардука. Ривка смотрела видео, как загипнотизированная, она не плакала, однако все будто бы ощущали, как вокруг нее разрастается грозовая туча, способная уничтожить любого в радиусе действия надвигающейся стихии.

— Ваша Светлость, вам никто не поверит, — сквозь зубы проговорила Ривка, взяв слово у Врахноса, и Энки только удивился ее выдержке, глядя на подрагивающие кулаки; ее следующий прямой взгляд адресовался Энлилю. — Ваше Величество, жестокое обращение с, пускай и пленником, но нибируанцем королевской крови, неприемлемо и противоречит вашим законам. Действия Ее Светлости Инанны привели к серьезной травме, едва не повлекшей за собой смерть. Прошу не возвращать пленника Её Светлости.

— И что же ты предлагаешь, дитя? — спросил Ану, не дав раскрыть рта сыну.

Старый царь почему-то вновь был благодушно настроен к Ребекке, которую находил забавной диковинкой; то ли Ану сам имел какие-то цели, то ли из-за старости не осознавал всей её опасности. Зато Энлиль, похоже, потихоньку начал это осознавать. Инанна была повержена неоспоримыми доказательствами, и именно из-за нее теперь может быть освобожден Мардук.

— Невзирая на то, что изначально я просила снятия обвинений из-за срока давности, а также, учитывая перенесенные травмы и заточение длительностью более семи лет, на данном этапе будет разумным домашний арест, — не дав раскрыть рта Врахносу, который, вроде бы, считался ее представителем, вступила Ривка.

— Немыслимо! — Нинурта смотрел на нее, женщину, которая вот так, почти играючи, обставляла их, уже с ненавистью. — Его преступления не могут быть забыты, и семь лет — это не срок для амнистии. Домашний арест? Это же смешно! — следующий свирепый взгляд достался уже Инанне, которая дала замечательный повод Ребекке пойти в наступление.

Каждый в Бад-Тибира знал, что Мардук пострадал из-за жестокости Инанны, но теперь этому были еще и доказательства, на которые царская семья не могла закрыть глаза. Невзирая на абсолютную монархию, как объяснил Энки, царская семья установила намного более демократичные порядки, чтобы угомонить общественность. Они все еще были царями, передающими свою власть по наследству, но после гражданской войны, вспыхнувшей из-за казни народного любимца — нибируанца нецарских кровей, независимого политика, что агитировал нибируанцев на улицах присоединиться к движению по передаче части полномочий простым гражданам — царская семья ввела некое подобие демократии, сохранив при этом большую часть своей власти. И их «демократия» распространялась только на нибируанцев, и, конечно же, теперь и на Ривку.

Невидимая татуировка и микрочип, которые впервые она получила еще в Нью-Бабили, претерпели множество изменений с тех времен. Данные в микрочипе менялись, как и увеличивалось количество символов-клинописи на тату, обозначавших изменения статуса. Сначала выпускница, потом уорент-офицер третьего класса, затем — первый лейтенант ВГС, капитан ВГС, канцлер… Чуть ниже появился уджат, а на плече теперь находилась невидимая татуировка-паспорт — уроборос — змея, кусающая себя за хвост. Нибируанский символ, который, согласно истории, пришел из Древнего Египта, но на самом деле — с Нибиру, как и многие другие, сохранившиеся с древних времен.

После окончания слушания Ривка вышла из конференц-зала, послужившего залом суда, гордо задрав нос под взглядом едва не испускающей языки пламени Инанны, которой непременно достанется от мужа. Теперь ее ошибки находились на всеобщем обозрении, ведь в относительно недалеком будущем ей предстоит стать царицей Нибиру. Может, именно поэтому Нинхурсаг была так недовольна? Пятно на репутации? Странно, что царскую семью это может волновать. Ривка сталкивалась со многими аспектами их правления, которые не укладывались у нее в голове. Со стороны они были деспотами, но со временем оказалось, что только по отношению к анкийцам и людям. Кажется, они и впрямь были иными в отношении своего народа. И они действительно уже успели пожалеть о том, что признали Ривку нибируанкой…

* * *

— Отличная работа, — едва слышно шепнул Энки, проходя мимо Ривки, склонившейся в почтении.

Бен находился у выхода из зала, ожидая приговора с остальными министрами. Невзирая на его скромную должность — младший заместитель Коскинена — Бен имел вес среди министров, так как был приближен как к Ривке, так и к Инанне. Ривка тихонечко ему кивнула, обозначая благоприятный исход суда.

— Зайди ко мне. Живо, — приказал Нинурта, кипя от гнева; он вихрем пронесся мимо в сторону своего кабинета.

— Да, Ваше Высочество, — пряча улыбку, ответила она, и, когда царственные особы удалились после вынесения вердикта в пользу домашнего ареста, отправилась следом за Нинуртой, невзирая на то, что на самом деле больше всего на свете ей хотелось увидеть Александра, ведь через несколько минут он будет относительно свободным.

Нинурта стоял возле окна в излюбленной позе — руки за спиной — по обыкновению, не предвещавшей ничего хорошего. Его взгляд из-под бровей свидетельствовал, как Ривка успела изучить, о надвигающейся буре — так он смотрел на нее, когда она, будучи еще наложницей, осмеливалась его разозлить. И следующей сценой обычно было срывание с нее платья.

— Ты хоть понимаешь, что теперь будет? — спокойно начал он. — Подойди, — Ривка послушно сделала два шага, сохранив невозмутимость. — Ближе. Вплотную.

Он не должен был причинить ей вред, но Ривка все равно опасалась его, по привычке.

— Мой господин, — она чуть склонила голову, — этот разговор не может немного подождать? Моего мужа переводят из-под стражи в мои апартаменты. Я не видела его довольно долго…

Надо отдать должное Нинурте, он сохранил спокойствие, вот только глаза его налились кровью.

— Ты подвергаешь свою жизнь опасности, Ребекка. Теперь мы понимаем, на что ты способна. И для тебя это может плохо закончиться.

Ривка только вскинула бровь.

— С начала соревнования за пост канцлера меня пытались убить уже не единожды, Ваше Высочество. Не вижу разницы. Мне всегда грозит опасность, в особенности — от вас. И, по моему, вам следует заботиться о супруге. У нее непременно будут проблемы из-за того видео.

Он оказался рядом и схватил ее за скулы одной рукой так, что губы Ривки подались вперед.

— Почему ты не боишься нас? — спросил он совсем не то, что она ожидала. — Смелость или глупость?

Она промолчала, ведь в действительности, нибируанцы не внушали ей священного трепета. Она не уважала их за их поступки и не боялась, потому что превращала страх в ненависть.

— Что вам нужно, Ваше Высочество?

— Ты вновь забываешься, дорогая, — вовсе не злясь, но констатируя факт, произнес Нинурта, оказавшись вплотную. — Как думаешь, сколько ты проживешь, выйдя за эту дверь? — его пальцы на ее щеке расслабились, и Ривка отстранилась.

— Я смогу за себя постоять, — она будто бы отказывалась понимать, что ей действительно угрожает опасность в виде осознавших в ней угрозу нибируанцев.

— Ты так ослепла в своем желании увидеть Мардука, что не понимаешь: тебя не спасут никакие нибируанские права. Кто-то может подослать парочку убийц.

— Догадываюсь кто, — ответила она. — Прошу отпустить меня, мне нужно…

— Да, я уже это слышал, что тебе не терпится увидеть своего ненаглядного мужа, — он манерно махнул кистью руки в сторону двери, и Ривка с полупоклоном вышла, так и не уловив мысли, которую до нее хотел донести Нинурта.

Майк, что заменил Дрейка, встретил ее в коридоре и, открывая перед ней двери, сопроводил до выхода из магистрата. Ривка стремилась к шуруппаку, куда уже наверняка добрался конвой, чтобы перевезти Александра к ней домой. Домашний арест был нелепицей, это понимали все, как и то, что Мардук, можно сказать, вернул себе прежнее положение и теперь будет действовать через свою жену, свобода которой не ограничена.

Ривка ликовала, она ехала в своем роллс-ройсе и не могла сдержать улыбки. Взгляд ее был обращен за окно, где жил привычной жизнью современный Бад-Тибира, так похожий своими высотками на Нью-Йорк, но бесконечно другой — оазис в пустыне. И теперь посреди стеклянных высоток появлялись металлические конструкции с золотым напылением — нибируанские блок-посты для слежки за анкийцами.

Чего таить, нибируанцы уже стали частью этого мира, менялся облик не только города, но и его жителей. Нибируанская мода на длинные женские платья пришла еще пару лет назад, мужчины же постепенно становились похожи на гладиаторов — в военной форме и штатском стали преобладать позолоченные и металлические элементы на плечах, груди и животе. Анкийцы не стремились подражать нибируанцам, они делали это ненамеренно, просто адаптировались. Но, тем не менее, они не теряли надежду на возвращение своего лидера. И всякий раз, видя проезжающий по улицам роллс-ройс канцлера, замирали, вглядываясь в затемненные стекла. Кто-то отдавал честь, и Ривка воодушевлялась и крепла духом от этих знаков поддержки. Кто-то из анкийцев знал об Ордене Шемеш, кто-то ему служил, но ни один анкиец из кланов Энки и Анкиа не распространял информацию, держа рот на замке. Система была хлипкой и построенной лишь на доверии, и любой телепат мог выведать необходимую информацию, но анкийцы все-таки с детства были сплоченнее людей, их учили скрывать информацию о себе с пеленок. И пока Орден Шемеш оставался тайной для широкой общественности.

Выходя на улицу у шуруппака, Ривка сощурилась от яркого солнца и достала солнечные очки. В следующий момент глаза поймали отнюдь не солнечный блик. Секунда, замешательство, и вот она уже лежит на тротуаре c отбитым локтем, а очки лежат под машиной, сломанные пополам. История повторяется, как и тогда — девять лет назад на поиски снайпера бросается добрая половина охраны из конвоя, что приехал за Александром. Как и тогда, ее спас от пули мужчина, вот только это был не ее муж. На Ривку в беспокойстве смотрели знакомые глаза, в солнечном свете казавшиеся голубыми. В них поселилось волнение.

— Ты не ранена? — тревога в голосе наследного принца неуместна и режет слух, но Ривка еще не поняла, как реагировать на его появление, поэтому находилась в некоем замешательстве.

— Нинурта? — она так редко обращалась к нему по имени, что он поневоле усмехнулся, пряча за надменностью улыбку; он буквально лежал на ней, но Ривка уже смотрела на вмятину от пули в бронированном роллс-ройсе. — Как вы здесь оказались?

Он поднялся и поставил ее на ноги, держа за плечи, словно она намеревалась снова рухнуть обратно на тротуар.

— По чистой случайности, — слукавил он, как и она не замечая неразберихи вокруг.

— По чистой случайности обогнали меня на пути в шуруппак на своем… — она заозиралась по сторонам в поисках транспортного средства, на которому он бы мог приехать; он кивнул в сторону — кто бы мог подумать — брутального чоппера с матовой пленкой на черном бензобаке. — Харлее… Вау…

Ривка застыла, глядя на мотоцикл и не в силах представить на нем наследного принца Нибиру, хотя Нинурта был брутален не меньше, чем тяжеловес-харлей.

— Кажется, тебя больше ошеломил мотоцикл, нежели то, что тебя, дорогая, только что пытались убить. Ты хоть чего-нибудь боишься?

— Я же говорила, что меня пытались застрелить не единожды, — выдохнула Ривка будто бы устало, пряча страх за долей сарказма. — Но, безусловно, спасибо, Ваше Высочество. Вам не следовало рисковать жизнью ради такой, как я…

Нибируанцы, наконец, осознавшие, что в заварушку попал наследный принц, замельтешили, задавая вопросы, к которым оба оставались глухи.

— Вы не ранены? — испуганно спросил один из них, но Нинурта его просто игнорировал.

— Нельзя ли просто сказать «спасибо»? — он, воспользовавшись, замешательством Ривки, скользнул ладонью на ее талию и прижал к себе. — Ты уже спасла мне жизнь однажды, я просто отдаю долг. Но я не всегда смогу находиться рядом.

Он был совсем вплотную, и его взгляд уловил выходящего из шуруппака Мардука. Его руки были скованы наручниками, но его не вели, он шел сам — прямо и уверенно. Александр остановился, увидев картину перед роллс-ройсом. Ривка, в отличие от Нинурты, стояла спиной к выходу из шуруппака и не видела выводящий Александра конвой. Воспользовавшись ситуацией, Нинурта попытался поцеловать ее, но Ривка отвернулась, и тогда его губы мягко коснулись ее щеки, а руки разомкнулись.

— Береги себя, Ребекка, больше не выступай против совета, — прошептал он и, как ни в чем не бывало, пошел в сторону харлея, и только тогда Ривка, обернувшись, увидела мужа. Ему достался злобный взгляд Нинурты, которого тут же окружила стража, причитающая из-за безумного поступка Его Высочества и из-за того, что он появился на улице без охраны.

Майк, телохранитель, был взволнован не меньше, чем Ривка, он открыл дверь машины, когда подвели Александра. Тот заметил вмятину от пули над стеклом задней двери и перевёл мигом потяжелевший взгляд на телохранителя. Ривка первой села в салон. Стража с бластерами закрыла дверь автомобиля и заняла сопровождающие автомобили и мотоциклы. В салоне роллс-ройса повисло молчание, Ривка не знала, как отреагировал Александр на появление Нинурты и их довольно интимные объятия.

— Послушай, я пытаюсь не обращать на него внимание, — сердце Ривки пропустило удар, открыв самое сокровенное, что она чувствовала — тоску, отнюдь не радость, словно Александра все еще не было рядом и это был лишь сон, который, кажется, вот-вот мог ускользнуть. — Я знаю, как тяжело тебе пришлось, и я обещаю, что теперь с тобой все будет в порядке, — уверенно сказала она, игнорируя то, что на нее было совершено покушение.

— Я знаю, — как-то сухо ответил он, глядя в затылок Майка, тронувшегося с места. — А где Живкович?

Ривка почувствовала, как желудок скрутило в спираль, она попыталась что-то ответить, но вместо этого из ее рта вырвался неопределенный звук; тогда на помощь пришел Майк:

— Живкович погиб при попытке убить наследника царской семьи.

Александр метнул острый взгляд на Ривку.

— Что это значит?

Она вздохнула и скользнула пальцами в его шероховатую ладонь, переплетя пальцы. Казалось, его рука вовсе не изменилась, не столь уж и исхудала — быть может, Ривка, представляя картины его мучений, переоценила его истощение. Для перенесшего трепанацию черепа и семь лет мытарств, он выглядел вполне неплохо.

— Дрейк совершил чудовищную ошибку. Я расскажу тебе все, только давай доедем до дома…

…Когда они доехали до севера Бад-Тибира, на город уже опустились сумерки. В полумраке не было видно чуть распухшего от слез носа Ривки. Она только изо всех сил сжимала ладонь мужа, возможно, даже причиняя боль, но боясь отпустить, словно он вновь может испариться еще на долгих семь с половиной лет. Конвой из нибируанцев уже держал оцепление вокруг высотки, а двое, сопровождавших их до квартиры, остались снаружи возле двери, предварительно сняв наручники с арестанта.

Переступив порог, Ривка вдруг поняла, что не знает что делать, как вести себя после долгой разлуки — обнять или дать ему время и пространство, чтобы Александр смог освоиться, чтобы он не видел в ней Инанну. Стараясь совершать меньше движений, она предложила ему принять душ, а сама заказала еду домой и заварила чай. Далее, в долгом ожидании, она стала драить мойку и прилегающие к ней поверхности, хотя Лина, приходившая сюда раз в два дня, не оставляла и пылинки. Ривка не помнила, когда в последний раз бралась за тряпку, она внезапно осознала, что это занятие успокаивает. Уйдя глубоко в свои мысли, она и не заметила Александра, тихонько примостившегося у холодильника, наблюдая за деятельностью, которую она развела.

— Если бы мы были обычными людьми, я бы, наверное, не находил в домашних делах жены ничего симпатичного. Но сейчас мне отчего-то тепло на душе, — он как-то несмело улыбнулся.

Ривка замерла с тряпкой в руках, она и не заметила, что все кругом оказалось в мыле — ливанула слишком много средства, а раковина и вовсе превратилась в ванну с пеной, которая была и на самой Ривке. Она открыла рот, но тут же ее губы снова сомкнулись, а слова куда-то исчезли.

— На тебя сегодня снова было совершено покушение, — заговорил он опять, — но, кажется, ты этого и не заметила.

— Это случается с периодичностью в год-два, — без особых интонаций сказала она, пожав плечами: — И если бы нибируанцы действительно хотели убить меня, то я бы уже давно была мертва.

— Судя по вмятине на машине, целились они в голову. Не думаю, что убийца мог предположить, что Нинурта бросится тебя спасать.

— Ты всё видел?

— Нет, но я застал ваши объятия, — без тени эмоций сообщил он, будто вовсе не злясь, но Ривку ранили эти слова, окунув в чувство вины за измену. — Ребекка, послушай, — Александр подошел ближе, но она почему-то отступила, не в силах смотреть в его глаза; это он должен был сломаться, это он, прошедший через безумие, должен был винить ее за то, что она все это время хорошо питалась и не знала бед, но почему-то спасовала именно Ривка. — Я ни в чем тебя не виню. Я понимаю, что Нинурта мог делать с тобой против твоей воли. Я знаю, как он любит подчинять себе женщин, используя угрозы. Тогда, полгода назад, я был слишком слаб, чтобы уразуметь это. Я был в ярости, слишком истощен и голоден, чтобы сделать правильные выводы.

— Почему ты так спокоен? — выдавила, наконец, она, положив тряпку на мойку и сняв резиновые перчатки. — Пока тебя не было, я спала с твоим кузеном, — последние слова Ривка проскрежетала. — На протяжении семи лет я отдавала приказы по убийству членов повстанческих организаций. И, Александр, это я… я убила Дрейка, — губы ее задрожали, а глаза покраснели, однако по щеке не скатилось ни единой слезинки. — Я ужасная женщина, я почти стала такой же бездушной, как и они, нибируанцы, и я сделала еще множество ужасных вещей, — она не понимала, зачем говорила все это, тем более, сейчас, когда Александр только освободился из заточения и сам нуждался в поддержке. Но она ощущала себя настолько грязной, что не могла сдерживать эмоции, сбрасывая с себя весь многолетний груз вины и усталости. — Я просто стала их верной собакой, Александр, и я ничего не могу с этим поделать.

Он решил, что спрашивать об обстоятельствах смерти Живковича сейчас не стоит, потому что Ривка казалась сломленной, и это могло ее просто добить. Но, несомненно, брошенное ей признание об убийстве ошарашило его и даже возмутило. Она копила в себе все эти чувства долгие семь лет, справляясь с новым режимом в одиночку, подавляя свои эмоции. Они оба сейчас не могли забыть все, что пережили, и, невзирая на желание увидеть друг друга, оба боялись лишних прикосновений, словно это могло ранить. Что-то сломалось в их отношениях, словно потерялась небольшая, но крайне важна деталь — винтик, который приводит в действие всю систему.

— Давай просто сядем и поговорим, Ребекка, — предложил он осторожно и отодвинул для нее один из стульев у обеденного стола, встав сзади и положив ладони на спинку.

Она кивнула, забыв про подготовленный чай, и опустилась на стул так осторожно, словно боялась, что Александр в последний момент решит его резко отодвинуть, чтобы она упала. Он сам поставил чай на стол, видя ее трясущиеся руки, а затем придвинул ей чашку и намеренно сел на расстоянии, стараясь не врываться в ее хрупкое личное пространство.

— Давай ты просто расскажешь мне все по порядку, — попросил он, зная, что в доме нет ни одного жучка, потому что любую прослушку Ребекка умело глушила своим даром управления электроникой. — Для начала я хочу знать, как тебе удалось вытащить меня? Когда стража зашла в палату и огласила указ о домашнем аресте, я подумал, что ослышался.

Она на миг закрыла глаза, пытаясь сформулировать ответ и усмирить бушующие эмоции.

— Видеозапись, где Инанна избивает тебя и наносит удар по голове, — сообщила она как-то неуверенно, и Александр нахмурился.

— Как вы ее сфабриковали? — совершенно точно угадал он, и Ривка нахмурилась, не понимая, как ему это удалось. — Ребекка, на видеозаписи была ты, а не Инанна? — осенило Александра. — Но кто играл меня, а главное — как? Любые доработки записи можно засечь, значит это не было обработкой, верно?

Она поджала губы, и только спустя несколько томительных секунд с них сорвалось единственное имя:

— Бен… — Ривка вздохнула. — Это та же технология, что позволила мне пробраться в твою палату. — Он играл тебя.

Имя, которое раньше было для него красной тряпкой, сейчас не принесло Александру каких-то неприятных ощущений.

— Умно… — лишь пробормотал он.

— Ты слишком быстро догадался о том, что запись ненастоящая, даже не увидев ее, — рассудила Ривка с необъяснимым подозрением, но потом ее осенило: — В месте, где тебя держали, не было камер?

Он смотрел на нее из-под бровей, не зная, какой реакции ожидать на следующие свои слова:

— Инанна ни разу не тронула меня, более того, за эти полгода я ни разу ее не видел, — внезапно решил шокировать подобной новостью Александр.

— Что? — Ривка поневоле вылупилась на него во все глаза, и с нее тотчас схлынула вся безжизненность. — Как такое возможно? Она же бешеная жестокая тварь! Как она могла не тронуть тебя?

— Я жил в комфортабельных апартаментах, разве что без окон. У меня было всё — книги, хорошая еда и даже шахматы. Вот только играть с самим собой на протяжении полугода было утомительно, — вплел он ненавязчивую иронию. — Инанна не причиняла мне боли. Но я давно понял, что зеркала были двусторонними. Это было извращением, она просто наблюдала за мной. И я чувствовал ее присутствие.

Как громом пораженная, Ривка только открыла рот, и в момент осознания последствий она тут же впала в панику и вскочила со стула.

— Как? Почему? — лишь смогла выдавить она, ведь тогда весь ее хитроумный план должен был провалиться. — Она ведь не сказала ни слова об этом на совете! Я была уверена, что она истязает тебя… — и Ривка взглянув на Александра, выглядящего вполне здоровым, поняла, почему он предстал перед ней практически прежним. — Зачем ей это было нужно?

Ривка совсем запуталась, она не могла ожидать от Инанны подобного, тем более, та частенько хвасталась, как самолично избивает Мардука. И этому были нибируанские свидетели.

— Инанну привыкли считать жестокой, и она придерживается этого образа, считая прочее проявлением слабости. Ее поступки часто сбивают с толку, а вечное кривлянье кажется результатом сумасшествия. Поверь мне, я тоже ожидал другого.

— Послушай, — словно выпав из транса, Ривка прослушала почти все предыдущие его слова, потому что ее осенило: — но как тогда ты получил все эти травмы? — она, замерев, ожидала ответа, которого, однако, не последовало, лишь несколько мгновений спустя Ривка прозрела и почувствовала, как сердце мгновенно ушло в пятки. — Ты же не мог намеренно причинить себе вред…

Он наконец придвинулся ближе и положил ладони на ее колени, не сводя внимательного взгляда.

— Я не пытался совершить самоубийство, Ребекка, но мне нужно было оттуда выбраться. Когда загорелся уджат, я понял, что больше не могу оставлять тебя одну. И я был прав, зная, что ты придешь ко мне.

Загоревшаяся в ее глазах надежда тут же потухла после следующих слов Александра:

— Но я совершил ужаснейшую ошибку, сподвигнув тебя на мое освобождение, и теперь они точно захотят убить тебя, потому что теперь я рядом, и они знают чем это чревато.

Ривка и без него знала, на что шла, но желание вызволить мужа затуманило ей разум, выключив рациональность.

— И что же, мне теперь не выходить из дома? Но, Александр, я прекрасно все понимаю, однако это не было импульсивным решением. Наш флот способен победить Нибиру. Отныне мы вступим в войну…

— Ты сошла с ума… — только ахнул он.

— Твой отец всё продумал, — перебила она уверенно. — Он рассказал, что военная мощь Нибиру вовсе не такая, какой мы ее представляли. Из-за недавней гражданской войны они потеряли три четверти своего флота, о чем, конечно же, не собирались рассказывать анкийцам. На Меркурии расквартирована военная база с двумя флагманами и пятью сотнями самолетов. Более того, в нашем распоряжении восемь ядерных ракет. Там находится Геб, и он уже знает точное время начала наступления. Повстанец-1 готов защитить Землю, как и множество других засекреченных военных баз, — она говорила это, четко осознавая их шансы, и Александр застыл, будто очарованный ее речью. — Нам оставалось только высвободить нашего главнокомандующего. И твое освобождение станет импульсом к началу военных действий…

Казалось бы, ее слова не были лишены логики, но Александр находился в замешательстве. Он решил было, что его жена окончательно сошла с ума, но блеск в ее глазах и сжатые в готовности действовать кулаки оставляли надежду на здравость рассудка.

— Мой отец с вами заодно? — скорее уточнил он, совсем не удивившись. — Но он ведь должен знать, что за измену его ждет смертная казнь. Как и моих братьев... и мать...

Ривка никогда не думала, чем жертвует Энки, идя против своей семьи.

— Он не боится и готов рискнуть. Наверняка Энки уже на пути к Лахму. Он, Летти и полковник Хендерсон сделают все, чтобы нибируанцы потерпели поражение на Марсе, ведь там всё еще численностью преобладают анкийцы. Геб возьмет на себя атаку на Нибиру, Повстанец-1 и иные объекты защитят Землю. И когда всё закончится, ты сядешь на трон Нибиру, и Земля будет освобождена от гнета нибируанцев, — Ривка раскраснелась, уверенная в победе и готовая рваться в бой; наконец-то у нее появились силы жить дальше, но главное — действовать; но в мгновение ока улыбка стерлась с ее лица, когда разум победил эмоции, а в голосе появилось опустошение: — Погибнет множество анкийцев и беззащитных людей, но иначе нам не выкарабкаться, иначе нам всегда будет суждено жить в рабстве.

— Погибнут также и нибируанцы, простые жители Нибиру, которых не касаются ужасы, происходящие здесь, на Земле, — рассудил Александр.

— Возможно, тебе предстоит встать у руля разрушенных планет, но, Александр, мы постараемся обойтись малыми жертвами.

— Малыми жертвами после запуска восьми ядерных ракет…

Конечно, нибируанцы были его народом, и, быть может, Ривка переоценила его связь с Землей, ведь большую часть жизни Мардук провел на Нибиру.

— Но ведь жертвы неизбежны с обеих сторон. Одна раса не должна выживать за счет уничтожения другой. Ты ведь не для этого тысячелетиями учил людей наукам, демократии, состраданию. Ты ведь любишь людей, Александр, и ты любишь их больше, чем твой отец, больше, чем кто-либо другой! Мы — Орден Шемеш — должны победить, чтобы все три расы наконец пришли к миру. Твой народ верит в тебя, — конечно же, она имела в виду отнюдь не нибируанцев, — и они готовы рискнуть всем, чтобы восстановить прежнюю жизнь. В Бад-Тибира все еще свежий воздух, но в странах, где находятся заводы по переработке атомарного золота, царит разруха, их покрыл ядовитый желтый туман, уже унесший тысячи жизней. Люди просто задыхаются…

Александр только слушал, не собираясь перебивать. После чудесного освобождения, возможно, он не ожидал, что придется тут же ринуться в атаку. Он казался немного растерянным, однако на смену растерянности пришла еще более неожиданная гордость. Ведь его Ребекка вовсе не сломалась, она построила флот и стала настоящей защитницей Земли, за какие-то семь лет достигнув того, на что у него ушло четыре тысячелетия. Перед ним находилась смелая и сильная женщина, его супруга, волнение которой теперь объяснялось предстоящим наступлением. Ребекка, пережившая подчинение нибируанцем, ставшая наложницей Нинурты, женщина, на которую было совершено множество покушений, сможет поднять землян с колен. Переступив через сожаление о душах соотечественников и людей, что погибнут в кровопролитной битве, она приняла верное решение, понимая, что победы не бывает без жертв.

Александр осмелился подойти к ней. Всю его неуверенность смыло ее внутренней энергией, и в довольно грубый поцелуй он вложил все сокровенные чувства, всю семилетнюю тоску по ней, подпитывая Ребекку своей страстью, своим желанием идти с ней до конца. Она была его спасительницей, только она хитростью смогла вытащить его из заточения, и только она, надежда всего Земного мира, сможет пойти до конца, встав под знамена Ордена Шемеш — ордена богини Солнца и надежды — как сразу догадался Александр по названию. Именно о такой, как Ребекка, в былые времена люди и анкийцы слагали легенды, и именно за такой, как она, пойдут в бой…