Исход земной цивилизации. Война (гет)

— Ты серьезно? — Ривка поднялась на подушках и удивленно посмотрела на Александра; сонная и растрепанная, она выглядела едва вылупившимся совенком. — Я сказала, что не хочу иметь ничего общего с кланом Нинурты, а ты собираешься поставить их борсиппианку в мою охрану? Александр, а что, если она раскусит тебя? — но она тут же сжалась в комок, осознав, что слишком повысила голос.

— Не раскусит. Клан Нинурты может стать проблемой, лучше держать их рядом, — он выглядел слишком серьезно, и именно такое выражение лица подсказывало Ривке, что лучше прислушаться к его словам и не перечить.

Видеть рядом с собой Мин Чжи каждый день и находиться под ее бдительным присмотром, чувствуя себя будто под конвоем, ей не хотелось. Но недовольство быстро стерлось с лица Ривки, как и мимолетная грусть, ведь она смотрела на любимого мужчину. Теперь она будет просыпаться с ним в постели каждое утро и с готовностью преодолеет любые трудности, лишь бы он всегда смотрел на нее с такой всепоглощающей любовью. Александр ворвался в ее жизнь ураганом, перевернув все вверх дном, он пришел в ее комнату в Нью-Бабили, не в силах бороться с желанием. Ривка могла оттолкнуть его в тот момент, но не сделала этого. Уже тогда где-то на уровне подсознания она чувствовала влечение — к его умным глазам, скрывавшим тысячелетия, к его сдержанности и внутренней силе, к этой невероятно теплой улыбке — так он улыбался только ей одной. Но она еще не скоро привыкнет к его статусу. Он жил среди людей и анкийцев и позволил ей обмануться своей простотой, какой-то щемящей человечностью, спокойной мужественностью.

Кем же на самом деле был Великий Анкиа? Зачинатель и причина многих исторических конфликтов и войн, бог, которого хотели уничтожить ядерным взрывом, бог, построивший цивилизацию заново и желающий жить в мире, и пресытившийся распрями мужчина с сетью морщинок вокруг глаз и седеющими висками. Ему не нужен трон и обожание, поэтому он скрывает свое лицо, но он не устал от жизни, напротив, он хочет ею наслаждаться. Ривка вдруг вспомнила, что он как-то говорил, что семья от него отвернулась, и теперь эта часть его биографии не требовала объяснений…

— Ее присутствие во дворце исключено, так что она не сильно смутит тебя. А в магистрате Мин Чжи лишь будет следовать за тобой, как и прежде. Ты больше не подчиняешься клану Нинурты, и она не посмеет ослушаться.

— Как скажешь, — Ривка было снова насупилась, но он властно притянул ее, развернул спиной к себе и прижал — сильно, едва ли не до хруста ребер. — Ай, ай! За что? — захныкала она, и его руки расслабились и теперь поглаживали ее живот.

Ривка чувствовала его дыхание на плече и ощущала себя самой счастливой женщиной на свете. Имя Анкиа было под запретом, он и правда не изменился, но всё же она сдерживала себя во многом — не смея первой обнять, первой дотронуться до него, первой заговорить на личные темы.

— Я хочу, чтобы в этой постели и наедине со мной ты была более расслабленной. Сегодня мне казалось, что я сплю с безвольной рабыней, — он вновь развернул ее к себе и увидел осуждение и недовольство. — Так-то лучше, твои глаза не умеют врать, но я хочу чтобы ты была раскованнее здесь, — Александр тронул ее губы пальцем и еще тише прошептал: — И здесь…

Ривка не сдержала стона, когда его теплые пальцы прочертили линию вниз, обжигая кожу негой прикосновений. Она подалась навстречу и губы ее приоткрылись от наслаждения, а руки обвились вокруг его шеи. Всё это происходило как в первый раз — так же страстно, так же нежно, так же волнительно, заставляя сердце сбиваться на какой-то сумасшедший ритм… пока не зазвенел будильник.

— Вишай придет в мои апартаменты через десять минут и очень удивится, если меня там не будет, — она лежала на Александре, пытаясь отдышаться и все еще вздрагивая. — Через полтора часа я должна быть на панихиде по Кайлу Андерсену.

— Не омрачай это чудесное утро мыслями о похоронах, — он погладил ее по голове; Ривка поднялась, прикрыв грудь руками, словно стеснялась себя, но Александр лишь любовался ею, и его любовь казалась такой правильной, хотя Ривка не могла найти ей объяснений. — До инаугурации тебе следует пожить в Бад-Тибира под присмотром Новак, — добавил он, и она нахмурилась, не в силах сдержать эмоций. — Всего лишь пара недель, пока не закончится траур. Премьер-министру необходима твоя поддержка; по крайней мере, это должна видеть пресса.

— Ты будешь рядом? — с надеждой спросила она, хотя прекрасно понимала, что открыто выставлять отношения они все равно не смогут, даже если он будет простым кибернетиком, коим его считало все окружение.

— У тебя наверняка будет время, чтобы навестить родителей, и потом, ты ведь должна поговорить с матерью по поводу того что ты узнала, — плавно ушел он от ответа.

— Я не хочу показывать ей, что я узнала, каким образом появилась на свет, — задумчиво проговорила Ривка, встав с кровати и накинув халат. — Мне достаточно того, что они мои родители и именно они вырастили меня. Но ты прав, если получится, я хочу хотя бы ненадолго попасть в Тель-Авив, а также увидеть отца в Лондоне. Может, мне даже удастся поваляться на пляже, пока меня не замуруют в работе.

Александр посмотрел на нее с недоумением.

— Ты думаешь, что у канцлера не будет выходных? Иди сюда, — позвал он, прежде чем она, изрядно погрустневшая, собралась покинуть его по тайным коридорам, которые соединяли еще одну подземную станцию для личного пользования Александра, ее апартаменты и его покои. Ривка подчинилась и склонилась над Александром для прощального поцелуя. — В моих интересах не нагружать тебя работой, для работы есть другие, а ты всего лишь мое доверенное лицо.

— Начальник предлагает подчиненному бездельничать? — она усмехнулась.

— Прежде чем научиться контролировать свое время и, как ты это назвала, бездельничать, тебе еще многое нужно будет узнать. Геб обучит тебя всему необходимому после инаугурации, так что да, поначалу придется нелегко.

— Я и не искала легких путей, мой господин, — прошептала она и отстранилась с хитрым блеском в глазах.

— Ребекка? — позвал он, когда она уже дошла до дверей. — Я тут подумал, ты можешь меня так звать, но только в пределах этой спальни.

— Что за ребячество? — она закатила глаза и засмеялась.

* * *

— Канцлер МакГрегор, ввод войск в Сирию может спровоцировать Третью мировую.

Ривка посмотрела на министра обороны Коскинена, его глаза на миг расширились под напором ее колкого взгляда — этому ее научил канцлер Геб — прекрасный актер в амплуа сурового старца когда-то пугавший из новостей, но добродушный дед в стенах дворца. Он в ней души не чаял, и Ривка могла только удивляться, почему его правнуки — Сет и Осирис — выросли такими ублюдками, однако никогда не озвучивала свои мысли.

— Именно поэтому мы разрешим ситуацию силами сторонней организации, — сказала Ривка, сложив руки на столе замком. — Более того, Великий Анкиа хочет решить дело лазерным оружием.

Министры возмущенно закудахтали, точно потревоженные курицы.

— Но это оружие еще неизвестно земной науке! — воскликнул премьер-министр. — Это очень грубый способ обнародования анкийских технологий.

— Более того, США решит, что это Россия, а Россия, что США, и это приведет к куда большим конфликтам, — перебил министр юстиции. — Никто еще не забыл Холодной войны.

Ривка выдержала паузу, давая всем министрам возможность успокоиться и снова обратить всё внимание к ней.

— Именно в этом ваша задача: не позволить ни России, ни Соединенным Штатам, ни Евросоюзу думать, что это кто-то из них. Первые уже вмешиваются в войну Хезболлы, Хамаса и Исламского джихада, теперь они и остальные должны будут объединиться в противостоянии новому врагу. Это приведет также к разрешению нелегких финансовых ситуаций и снятию обоюдных санкций с ЕС и России.

— Это может привести к еще большему кризису, так как США определенно влезет в еще большие долги, — сразу же произвел калькуляцию министр финансов Баракат. — И тогда миром будет править Китай.

— Может, тогда лучше будет сделать виноватым его? Никто не посмеет лезть на Китай, все в долгах перед ним.

— Вы еще Северную Корею приплетите, министр Ито. Если не понимаете в политике, то лучше просто молчите, — довольно грубо оборвал Андерсен; после гибели сына прямо на финальном состязании полгода назад он стал еще жестче и требовательнее, и всё ещё не пришел в себя.

— Давайте не будем переходить на личности, министр Андерсен, — попросила Ривка, и остальные притихли, хотя и она порой сомневалась над умственными способностями Ито. — Вам нужно разработать стратегию и с политической, и с военной точки зрения за месяц.

— Месяц? — Андерсен возмутился. — Канцлер МакГрегор, нам как минимум нужно будет внедрить нескольких подготовленных агентов в правительства держав, а также подготовить наступление. А вы даете месяц?

— Это приказ Великого Анкиа, и обжалованию он не подлежит, — сказала она жестко, ставя на точку. — На этом тема сегодняшнего дня закрыта.

Она встала из-за круглого стола, за которым по обыкновению дважды в неделю проводились заседания. Чаще Ривка выслушивала предложения от министров и после доведения их до Александра выдавала ответ. Поправив символ канцлера — значок, весьма похожий звезду Давида, с уджатом внутри, крепящийся на правой стороне груди, когда Ривка находилась при исполнении — она двинулась в сторону выхода, где ее уже встречали Мин Чжи и Дрейк Живкович, по распоряжению Новак оставшийся на должности ее телохранителя.

— Летти, ты тут! — Ривка заметила вечно занятую Летицию, идущую навстречу по галерее; теперь она была пресс-секретарем и избавляла госпожу канцлера от необходимости общаться с прессой по мелким вопросам. — Рада тебя видеть.

Ривка подошла к ней и расцеловала в обе щеки, не стесняясь проявлять привязанность на публике, невзирая на свою должность. Летти отчего-то лучилась яркой улыбкой

— СМИ тебя любят, Рив… то есть, канцлер МакГрегор, — поправилась она и вытянулась по струнке. — Они не перестают мусолить тему разрешения ситуации на Украине и больше чем уверены, что это именно ты помогла сместить Дорошенко.

Ривка в ответ только хмыкнула и сложила руки на груди.

— Мне тут нечем гордиться, это все Великий Анкиа, — конечно лукавя, сообщила она, потому что все вокруг знали, что последние четыре месяца она работала днями и ночами не покладая рук, готовя стратегию вместе с министрами, и это стало ее первым значимым достижением на должности канцлера.

— Ложная скромность тебе не к лицу, — Летти покачала головой, и Ривка не сдержала лёгкого смешка, ведь она и впрямь выкладывалась по полной, жертвуя личным временем, выходными и даже Александром. — Вообще я хотела сказать, что Новак хочет твоей аудиенции и готова прийти в твое свободное время.

Улыбка быстро сползла с лица Ривки, а сзади ее настиг министр обороны.

— Канцлер МакГрегор, мне как раз нужно увидеть Ангелу, пройдемся вместе до вашего кабинета?

Вот уж о променаде по магистрату под ручку с Коскиненом она вряд ли мечтала, однако тут же вернула доброжелательную улыбку на место и указала ладонью направление.

— Конечно, министр, идемте. Летти, передай, пожалуйста, мисс Новак, что я жду ее через двадцать минут, — Ривка кивнула на прощание и быстро зашагала к своему кабинету, предлагая министру подстраиваться под ее скорость.

Новак вместе с помощницей Даной О’Салливан теперь управляла исследовательским центром нейрохирургии при главном шуруппаке Бад-Тибира — неплохое повышение для обеих. Ривка была рада за подруг, но Новак, тем не менее, ей приходилось просто терпеть, ведь Александр непременно хотел знать, что происходит внутри клана Нинурты, даже несмотря на то, что в каждом клане действовали его агенты. Таким образом он отчасти проверял Ривку, и она не была против и никогда ничего не утаивала от него, прекрасно понимая, что нет ничего важнее его доверия. Она была полностью лояльна его интересам, как в политике, так и в их собственной жизни и, невзирая на трудности, связанные с работой и нехваткой времени, ощущала себя целостной личностью и счастливой женщиной, и подобное счастье не превращалось в обыденность, а напротив, захватывало ее полностью. Единственное, чего ей не хватало — это истребителей и иногда мамы, папы, дедушки… и Бена, дороги с которым окончательно разошлись. Если к семье в Тель-Авиве она приезжала раз в месяц, то отца видела целых полгода назад. Бена Ривке удалось узреть лишь единожды, когда на лимузине с израильскими флажочками и с охраной в соседних джипах ее перевозили из дома на подземную станцию до Бад-Тибира. Он шел по Ротшильду, обнимая за талию какую-то хихикающую девицу, которая указывала пальцем на наглухо тонированный лимузин, внутри которого, Бен этого и подозревать не мог, сидела Ривка. После этого случая она слезно попросила Александра позволить нарядить охрану в штатское и посадить в менее заметные авто, а то и вовсе — позволить ей вновь водить свой заскучавший красный порше. Но пока Александр был непреклонен.

Мама и дедушка, впервые завидев кортеж охраны, сопровождавший ее, одновременно были горды, что Ривка вовлечена в наиважнейшую секретную работу, связанную, как они думали, с правительством Израиля — флажки на капоте лимузина роллс-ройс фантом не оставляли шансов другим версиям — но, разумеется, не могли не волноваться, терзаемые подозрениями по поводу вероятной опасности, связанной с этой работой — по крайней мере, такое количество охраны не могло предполагать иного.

Казалось бы, зачем анкийское сообщество выставляет напоказ важность персоны канцлера даже в людском мире? Но все было до очевидного просто — показать отнюдь не людям, но анкийцам, обитающим в Тель-Авиве, где именно живут родственники нового канцлера, чтобы обезопасить их от клана Нинурты. Помимо этого, в двух соседних домах поселились агенты Анкиа, которые бдительно следили за происходящим в округе. И даже на работе у Яэль оказалась борсипианка — новый персональный ассистент, которую Ривка готовила самостоятельно, чтобы та с легкостью втерлась в доверие к матери.

Стоило Ривке переступить порог своего кабинета, как ее неплохое настроение быстро улетучилось. Почему-то именно Новак была связующим звеном в общении с кланом Нинурты, но сегодняшний разговор должен будет состояться еще и в присутствии Коскинена, а это не сулило ничего хорошего. Кого еще нужно повысить в должности, чтобы хоть на время притупить их непомерные аппетиты, с каждым днем разыгрывающиеся все сильнее? Новак никогда не была в фаворитах у Ривки, и если поначалу она вызывала уважение и даже некий трепет, внушаемый грозностью ее характера, то после участия Ангелы в первом состязании на должность канцлера Ривка потеряла к ней интерес, убедившись, что той движет только лишь гордыня — желание возвыситься над другими, а вовсе не, как она тогда пела ей в уши, желание помочь подопечной выиграть испытание. В итоге Ривка на пути к должности канцлера осталась совсем одна.

— Добрый день, Ангела, что на этот раз привело вас в мой кабинет? — теперь Ривка обращалась к ней по имени, но вовсе не потому что пыталась подружиться, а с целью принизить.

Новак окрысилась, вновь приоткрыв свою истинную натуру. Она разучилась держать хладнокровие при канцлере, но, скорее всего, дело было в том, что совершенно разочарованная в ней Ривка стала видеть намного больше.

— Ваш сарказм, канцлер, выглядит нелепо, — съязвила она. — Или вы забыли, кто именно предоставил вам шанс встать во главе анкийского сообщества?

— Не забыла. Это Великий Анкиа, — ответила не в первый раз на этот вопрос Ривка и уверенно откинулась на спинку кожаного кресла перед футуристично изогнутым стеклянным столом.

Коскинен хмуро посмотрел на нее, но ничего не сказал. Возможно, проблемой Новак было то, что именно на ее плечи ложилось бремя передачи любой информации Ривке, хотя кланом управлял даже не министр обороны, а старик Рудольфус — анкиец, которого Ривка видела лишь единожды — на приеме в честь своей инаугурации. Насколько было известно, он уже постепенно передавал бразды правления кланом своему старшему сыну — министру Коскинену, а тот, в свою очередь, передаст пост своему сыну — и так до бесконечности. Именно с этим собирался бороться Александр, начав с выборов, затем постепенно вводя в анкийское сообщество демократию, которую вначале и сам не особо принимал. Выборы нового канцлера едва ли можно было назвать демократичными, тем более, стартовым заданием была игра на выбывание, однако то, что правой рукой Анкиа была избрана представительница клана Нинурты — несомненно стало первым и огромным шагом к избавлению от наследования должностей, а также дорогой к людям, которым волей-неволей придется участвовать в приближающемся конфликте с нибируанцами.

Александр никогда не показывал тревоги на сей счет, но Ривка знала, что нибируанцам вряд ли понравится то, что он самолично развил многомиллиардную цивилизацию и научил их нибируанским технологиям, что радикально шло в разрез с понятием «низшая раса». Люди, как и предназначалось, должны будут снова стать рабами, впрочем, как и анкийцы — Александр свято верил, что царь Энлиль примет решение об истреблении большей части людей, и Ривка не могла не испытывать волнения или даже ужаса в связи с этим фактом, пока недоступным анкийцам.

— Канцлер МакГрегор, если мое участие в вашей жизни так сильно портит вам настроение, то, я думаю, и министр Коскинен согласится, мы можем выбрать для вас другого советника от клана.

Лицо Ривки непроизвольно вытянулось. Ангела ненавидела ее так же сильно, как и Ривка ненавидела ее в ответ.

— Одной Ангелы Новак мне вполне достаточно, — заметила Ривка с иронией, но потом улыбнулась, пытаясь сгладить весьма саркастичное замечание: — Клан Нинурты уже получил достаточно власти во многих сферах. Я просто не могу так быстро решать вопросы, связанные с наделением вас властью. Прошло только несколько месяцев, как я стала канцлером. Проявите терпение. Я не всемогущая.

— Мы достаточно терпеливы, — наконец, подал голос министр; его пальцы, державшие фуражку, напряглись и побелели. — Те крупицы, которыми вы нас одарили после того, сколько сил мы в вас вложили, не перевесили чашу весов власти на нашу сторону — а это то, за чем мы гонимся. Так что, госпожа канцлер, мы ждем более значимых повышений, — он, конечно же, намекал на возведение себя в статус премьер-министра. — Вы должны быть благодарны нам. Ангела абсолютно права, без нас вы были бы даже не анкийкой, а обычным человеком.

После последних слов Ривка буквально взорвалась возмущением. У нее не было опыта в сдерживании эмоций.

— Министр Коскинен, с чего вы решили, что я жаждала родиться особенной? Моя земная жизнь была вполне комфортной, я бы даже сказала, что я совершенно ни в чем не нуждалась. Так что же вы такого сделали? Выдернули меня из семьи, затем вырвали из уже привычной атмосферы Лахму и посадили в это кожаное кресло? Мне никогда не нужна была власть, и чаша терпения Великого Анкиа скоро будет переполнена. Я служу ему, а не клану Нинурты, и вы должны это осознавать. Не в моих силах прыгнуть выше головы.

Новак и Коскинен переглянулись, обменявшись какими-то мыслями.

— Вы в последнее время весьма враждебны, — вкрадчиво заметила Новак, пытаясь найти пути к примирению, и Ривка выдохнула, понимая, что высказала слишком многое, поэтому, возможно, Александр будет недоволен ее несдержанностью; клан Нинурты и представить не мог, что именно из-за него они все еще находились так близко.

Но лишь одна Вселенная знала, как они ее достали…

— Я слушаю, — она постаралась выровнять дыхание, но ее пальцы выдавали негромкую дробь по столу.

— Сегодня речь пойдет не о чьем-то повышении и не о судебных разбирательствах в пользу клана.

Коскинен сегодня был в ударе! Больше четырех слов в присутствии Ангелы Новак, которую побаивался, как показала практика, не только отец Летти.

— О чем же? — уже ожидая какой-то подлянки, спросила Ривка. — Правда, хочу сообщить, что через двадцать минут у меня встреча. Может быть чаю или чего покрепче?

— Нет, спасибо, — коротко ответил за обоих министр. — Мы хотим поговорить о вашем будущем, канцлер. О вашем семейном положении.

Чего покрепче едва не пришлось выпить ей самой, так как тема была не просто неприятной, а, дополненная постоянным ожиданием, когда же клан Нинурты полезет в ее жизнь, и вовсе стала ненавистной. Ривка зло взглянула на собеседников, которые осмелились произнести вслух фразу, которую она не ожидала услышать так рано.

— И кого же вы предлагаете мне в мужья? — сдерживая зубной скрежет, уточнила она.

Но ответом ей было молчание, лишь через несколько томительных секунд заговорила Ангела, вновь перенимая вожжи:

— Моего двоюродного племянника и сына управляющего исследовательского института разработки оружия — Джека Мура.

Лицо Ривки словно потеряло все краски — кожа приобрела довольно необычный серый оттенок, словно до превращения в статую ей оставались считанные секунды.

— Что ж, прекрасный выбор, — сдержанно начала она, но продолжила не без презрения: — особенно, учитывая какой теплотой и нежностью мы друг к другу пылаем.

Ангела облокотилась на стол и сделала удивленное лицо.

— Вы ошибаетесь, канцлер, мистер Мур, возможно, с виду кажется немного холодным и отстраненным, но он прекрасно воспитан, а о чистоте крови и говорить не приходится. Не знаю что вы себе надумали, но к предложению он отнесся весьма положительно.

— Так же положительно, как однажды в Нью-Бабили положительно отнесся к моему избиению фараонами и даже принял в этом непосредственное участие. Поверьте, мой живот никогда не забудет его кулаков, — съязвила Ривка.

— Я об этом не знала, — не без удивления заметила Ангела, чуть вскинув брови. — Министр, у нас ведь много достойных кандидатов на примете, думаю, канцлеру МакГрегор можно и самой выбрать?

— Не стоит, — оборвала Ривка. — Ангела, вы вмешиваетесь в мою работу, но в личную жизнь вмешиваться я вам не позволю. Я свяжу себя узами брака только тогда, когда настанет время, и только с тем, кому буду полностью доверять. Вы не сможете изменить моего решения, как бы не старались.

— Я так и думал! — цокнув, заметил Коскинен. — Вы так и не поняли, что в нашем мире никто не отдает предпочтение любви. Главное — продолжение рода и сохранность чистоты крови, и это вдвойне касается вас — дочь Нинурты.

Ривка, не меняя хладнокровного выражения лица, вновь выслушивала эту чушь, ожидая скорейшего завершения диалога. Она отставила так и не тронутый виски и сложила руки на столе, сцепив пальцы в замок.

— Ваше желание отложить этот момент как-то связано с этим идиотом Бен-Эзером? — вкрадчиво уточнила Ангела. — Кажется мы уже выяснили, что его интерес к вам закончился вместе с вашим назначением на пост канцлера, и он вряд ли изменит свое решение, так как весьма привержен чистоте крови клана Анкиа и прекрасно осознает всю опасность, с которой могут быть связаны ваши отношения.

— Оскорблениями вы ничего не добьетесь, Ангела, — спокойно ответила Ривка, мысленно усмехаясь тому, что та и отдаленно не представляла, кого только что назвала идиотом. — Я бы хотела завершить этот разговор поскорее, — она демонстративно взглянула на часы в браслете, — уже через десять минут мне на встречу.

Она выдавила кривоватую ухмылку и встала из кресла, вынудив собеседников последовать ее примеру. Ривка наблюдала за тем, как они покидают кабинет, сверля ненавидящим взглядом затылок Ангелы. Был бы на ее месте кто-то другой, вне сомнения, он бы удостоился такой же чести. Ангела принимала удар на себя, и она справлялась с волной ненависти Ривки, как, возможно, не справились бы другие, поэтому даже оба Коскинена не снискали к себе такой неприязни, как Ангела.

Браслет вибранул сообщением. Как по волшебству графин с виски, стоявший на столе сбоку, как аксессуар, придвинулся в ее ладонь и, плеснув в стакан ещё немного и сделав несколько глотков, Ривка наконец ткнула на дисплей, чтобы увидеть сообщение.

«За идиота ответит. Отмени встречу и приходи домой».

Ривка засмеялась от души искренне, и смех моментально прогнал весь налет раздражения после беседы с нинуртцами. Она в последний раз улыбнулась аквариуму с цветными стекляшками, в котором была спрятана камера, ткнула во встроенный в стол тачскрин и сообщила ассистентке, чтобы та перенесла прием у гинеколога на завтра. Ривка собиралась насладиться обществом Александра и посмеяться вместе с ним по поводу бредовой идеи брака с Джеком Муром…

* * *

Мама. Мама была для нее важнее всех забот в Бад-Тибира, и редкие встречи с ней навевали непрошенные слезы, вот и сейчас, приехав на шабат в неизменно любимую семью, пускай они до сих пор и скрывали от Ривки факт ЭКО, она испытывала лишь щемящую благодарность за беззаботные двадцать семь лет жизни. Но каково было удивление, когда, зайдя на порог и бросив ключи от порше на столик в прихожей, Ривка увидела отца, с которым в последний раз встречалась только полгода назад, еще до инаугурации. Когда-то она считала, что у нее его улыбка — ведь так внушали ей с самого детства, вот и сейчас его ямочки казались родными, словно она видела их каждое утро в зеркале.

— Папа… — она бросила сумочку прямо на пол и нырнула в его теплые объятия.

— Шабат шалом, Бекка, — он прижал ее к себе, и вряд ли можно было хоть на миг решить, что это объятия неродного человека.

Ах, как давно она не слышала подобного сокращения своего имени, звучавшего только из уст отца и когда-то Алестера. Джонатан, хотя родился и вырос в семье протестантов, в бога не верил, но не имел ничего против еврейских традиций своей бывшей жены, как и против иудейских традиций как таковых. Он искренне сочувствовал нации, пережившей холокост и любил Хануку и другие еврейские праздники.

— Дай посмотрю на тебя, — он прицельно чмокнул ее в лоб и взял за руки, отстранившись. — Ты все так же прекрасна, милая, — в его словах лучилось тепло, и глаза Ривки заблестели от слез. — Ну чего ты? Всё в порядке.

— Я просто очень скучала, па, — она нежно улыбнулась, растроганная его присутствием. — Почему ты не позвонил, не сказал, что приедешь?

Она посмотрела на довольную мать, явно ставшую участницей заговора. Давний развод не мешал им поддерживать дружеские отношения, однако Джонатан со времени переезда Ривки и Яэль в Израиль впервые был у них дома. Лишь только дедушка немного отстраненно, но с пониманием относился к присутствию бывшего зятя в семье. Он не испытывал к нему тёплых чувств и винил в разводе только его.

— Хотел сделать сюрприз.

— Ривка, мы уже очень давно не видели Александра, точнее, больше полугода, — заметила Яэль. — Я видела заметку, что он представил новый продукт на конференции в Барселоне. Он сейчас в Испании?

— Всё верно, мама, — подтвердила Ривка небольшую ложь, и Яэль сощурилась с подозрением.

— Вы расстались? — уточнила она, подождав, пока дочь займет место напротив нее за столом.

— С чего ты взяла?

— Ребекка, никакой конференции в Барселоне не было.

Ривка поперхнулась воздухом и с недовольством взглянула на мать.

— Опять эти твои игры?

— Александр уже давно превратился в призрака, иначе он здесь и сейчас сидел бы за этим столом, — она указала на пустую тарелку справа от тарелки дочери, конечно же, приготовленную для дорогого зятя. — Почему ты не хочешь рассказать мне?

— Кто такой Александр? — как бы между прочим поинтересовался Джонатан, помогая Яэль поставить на стол кастрюлю с брокколи.

— Молодой человек Ривки, которого я ни разу не видел, — ответил дедушка. — Похоже, только Яэль с ним и знакома.

— Дедушка, я говорила, что он очень занят и постоянно пропадает в командировках, — Ривка и сама не знала почему поддерживает легенду, хотя совсем недавно они с Александром решили, что пора сказать ее родителям, что они расстались… но ведь на самом деле они уже почти год вместе. — Папа, Александр… если бы ты сказал, что приедешь, возможно, ему бы удалось вырваться.

— Как долго вы вместе?

— Около девяти месяцев.

— И ты не рассказала мне об этом полгода назад, когда была в Англии? — светлые брови отца сдвинулись. — Очень подозрительно. Кем он работает?

— Владелец фармацевтической компании раз в пять больше нашей, — вклинилась Яэль.

— Не перебивай, пожалуйста, — не глядя на нее, попросил Джонатан, решив выглядеть строгим главой семьи. — Сколько ему лет?

— Тридцать девять, папа, — напряженно ответила Ривка, выдерживая допрос.

— Он любит тебя?

— Несомненно.

— А ты его?

— Естественно.

— Когда собираетесь пожениться?

— Мы еще не думали об этом.

— Ему пора бы…

— Мы сами разберемся, — за время работы канцлером сдержанности Ривка так и не научилась. — Папа, прошу, прекрати, я чувствую себя заключенной на допросе.

— Чур я плохой полицейский! — попробовала разрядить обстановку Яэль.

— И я плохой, — вклинился дедушка, но в его голосе, в отличии от голоса матери, не звучало шутки.

Ривка почувствовала вибру браслета и ткнула на дисплей, увидев там всего лишь два слова в приказном тоне: «открой дверь».

— Вау, классный девайс, — внезапно перевел тему Джонатан, безумно любивший всякие электронные примочки. — Это эппл?

Ривка никогда не задумывалась о том, под чьей маркой выпускаются браслеты для анкийцев, и только сейчас на обратной стороне заметила надкусанное яблоко.

— Ага, синхронизирован с телефоном, — ответила она, поднимаясь из-за стола и намереваясь пойти встретить внезапно нагрянувшего Александра, едва ли понимая, какая нелегкая его принесла, учитывая, что уже все агенты в округе в курсе, кто стоит на пороге дома ее семьи.

— У тебя же телефон другой марки, — заметил Джонатан, и Ривка только сейчас бросила взгляд на свой корейский смартфон.

— Перепрошила.

— Ты куда?

— Впущу тень отца Гамлета, — коротко ответила она и скрылась в прихожей.

Ее лицо было совершенно лишено эмоций, когда она открыла дверь, а вот Александр радужно улыбался и держал в руках букет белоснежных роз — для Яэль, судя по всему. Он выглядел весьма довольным, и Ривка будто только сейчас осознала все последствия его появления.

— Ты уверен? — уточнила она, чуть приподняв брови.

— Более чем, — радужно ответил Александр, и Ривка отодвинулась, пропуская его в прихожую.

— Здесь отец.

— Я знаю, — тихо сообщил он.

От Александра чертовски приятно пахло, и Ривка на миг задержала дыхание, когда он прошел мимо, готовый к приему в её доме. Прежде чем последовать за ним, она набрала в легкие побольше воздуха, нацепила улыбку и вошла в гостиную.

— Папа, дедушка, это Александр, — бодро заявила она, положив ладонь на его плечо и лучась гордостью.

Яэль сначала не поверила в то, что видит его перед собой, но потом, спохватившись, быстро поставила протвинь с рыбой на стол и подошла, чтобы поприветствовать.

— Шабат шалом, — сказал Александр расцеловывая ее в обе щеки, пока Ривка прятала словно окоченевшие руки за спину.

Александр вручил букет сразу же разомлевшей от подарка Яэль, сияющей, точно звезда на Рождество, затем протянул руку деду Исааку и только потом подошел к наблюдавшему за ним с интересом отцу Ривки.

— Александр Бен-Эзер, — представился он, ожидая, пока Джонатан, наконец, коснется его руки.

— Джонатан, — без тени эмоций ответил отец. — Вы еврей?

— Папа! — возмутилась Ривка подобной грубости; такой вопрос был бы простителен только будь Джонотан сам евреем.

— А почему вы спрашиваете? — с улыбкой ответил Александр, не находя в его словах ничего предосудительного. — Вы меня ждали, простите, что опоздал, — он посмотрел на дожидающиеся его приборы на столе.

— Присаживайся, дорогой, давно не было тебя видно…

— Твоя мама, похоже, души в нем не чает, — с подозрением заметил Джонатан, проведя ладонью по волосам — жест, по обыкновению показывающий его внутреннее напряжение.

— Он хороший человек, па, он делает меня счастливой, — постаралась сгладить углы Ривка и улизнула на свое место, позволив пальцам Александра по-хозяйски расположиться на ее руке.

— Вы, конечно, выглядите моложе озвученного Беккой возраста, но вам не кажется, что вы староваты для моей дочери?

Возмущенная реплика Ривки потерялась в приступе смеха, тут же спрятанного за кашлем, а пальцы Александра на ее руке на миг сжались крепче. Джонатан даже представить не мог насколько Александр старше.

— Я сказал что-то смешное? — не смог не обратить внимание Джонатан.

— Прости, пап, просто ты не учитываешь того, что мне скоро двадцать девять, — напомнила она, ловко придумав оправдание. — Да, наша разница — десять лет, но это уже едва ли заметно.

— Отнюдь! — не согласился отец, отчего-то неистово краснея.

— Давайте просто приступим к еде? — дедушка поднялся из-за стола, заставив всех притихнуть; он с сомнением посмотрел на Александра, на голове которого не было кипы, взял со стола книжицу в кожаной обложке и зачитал короткую субботнюю молитву.

И на какое-то время за столом воцарилось молчание. Только Ривка, поглощая приготовленную матерью семгу, не чувствовала ее вкуса, думая о том, во что же выльется этот сумасшедший поступок Александра, суливший лишь недовольство со стороны клана Нинурты. Наверняка нинуртцы уже знали, что он здесь, и готовы были принять меры по его устранению. И Ривка боялась за него, вдруг им действительно придет в голову его убить? Александр поймал ее задумчиво-взволнованный взгляд и погладил по спине, снова улыбаясь, словно не понимал опасений Ривки, наивно полагая, что все это сойдет ему с рук.

Александр почувствовал вибрацию браслета и бросил взгляд на высветившееся сообщение:

«Это необдуманный поступок».

Он видел, что Ривка не касалась своего браслета, но при нем она еще ни разу не управляла им силой мысли.

«Давно ты общаешься со мной подобным образом?» — проделал аналогичную манипуляцию с браслетом Александр.

«Ты уходишь от темы».

«Ты вздумала оспаривать мои действия? :)».

«Это и моя жизнь тоже! :/».

«Ты забываешься. Я разбаловал тебя. Ты посмела подумать, что это импульсивное решение, но уверяю — это тщательно спланированная стратегия исполнения задумки по сплочению анкийского сообщества. И потом, Джек Мур тебе совершенно не подходит. ;)».

Ривка фыркнула, но никто не обратил внимания, так как все были заинтересованы лишь в одной персоне, находящейся за столом:

— Итак, Александр, — Джонатан отложил вилку и облокотившись на стол, сцепил пальцы в замок, — вы были женаты?

— Папа, ты опять собрался продолжить допрос? — скрывая напряженность, с иронией спросила Ривка.

— Все нормально, Ребекка, это не закрытая тема. Да, был, но очень давно. Моя жена умерла от продолжительной болезни.

Ривка постаралась скрыть удивление, она не знала что записано в поддельных документах некоего Александра Бен-Эзера в людском мире, да и фальшивую историю в анкийском знала лишь отчасти, поэтому не стала лезть в разговор.

— Мои соболезнования, надеюсь, эта тема не слишком вам неприятна, — смягчился Джонатан.

— Это и впрямь было очень давно, поэтому я могу говорить об этом. Моя жена была прекрасным человеком, и, предупреждая остальные ваши вопросы, хочу сразу ответить, что детей у нас не было именно из-за ее болезни. И Ребекка — единственная женщина, которую я смог полюбить с момента кончины Сары.

Сара? Какая еще Сара? Ривка произвела мысленные расчеты, поначалу решив, что он выдумал это имя, но потом до нее дошло — единственной законной супругой Мардука была Сарпанит — египетская царица, и умерла она не от болезни, а от старости и без присутствия мужа, так как, согласно анкийской истории, в тот момент он находился в изгнании за случайное убийство младшего брата — Думузи. Ривка все никак не решалась спросить, что же произошло в тот плохо описанный в книгах период истории, потому что не хотела бередить его старые раны и, уж тем более, гневать. Но одно она знала точно — именно Сарпанит хитростью спасла Мардука от голодной смерти в заточении в пирамиде Хеопса и изменила казнь на ссылку.

Отец удовлетворился ответом, а Яэль расплылась в сочувствующей улыбке. Ей было лестно слышать, что ее дочь смогла завоевать сердце мужчины, который любил, насколько она поняла, всего лишь раз в жизни.

— Большая удача, Джонатан, что вы здесь, я и не ожидал, что вся семья будет в сборе. Я понимаю, что вы знаете меня не более получаса, но с вашего позволения, я пришел именно за тем, чтобы просить руки вашей дочери…

Ривка поперхнулась и выронила вилку, воззрившись на Александра с открытым ртом. Мать схватилась за сердце от вмиг переполнивших ее чувств, а отец просто застыл на месте, не зная, как реагировать. Для него наличие у дочери постоянного мужчины стало сюрпризом, и вот, спустя какие-то считанные минуты этот человек просит руки его любимой Бекки.

— Вы живете вместе? — зачем-то уточнил Джонатан.

— Да.

— Ребекка, а как же работа? — не смогла сдержаться Яэль, ведь она единственная знала, что Александр тоже как-то связан с ее деятельностью.

Понимая, что у дочери вряд ли есть время на шуры-муры, а предложение Александра хоть на миг и сделало ее счастливой матерью, но затем разум Яэль забил тревогу.

— Да, вы правы, мы вместе работаем, — не дав раскрыть рта Ривке, ответил Александр, со знанием дела кивнув Яэль.

— Но наша Бекка работает в сфере информатики, причем тут ваша фармацевтическая компания? — вклинился молчаливый дедушка, решивший, что без него вопрос о женитьбе решаться не должен.

Александр внимательно посмотрел на Ривку, давая возможность ответить заученной на зубок легендой.

— Не совсем так, дедушка, как ты знаешь, чуть меньше двух лет я выполняю секретную правительственную работу, о которой распространяться не могу. Именно поэтому меня везде сопровождает охрана. И Александр к этой работе тоже причастен.

— Что же это за работа такая? — уточнил Джонатан.

— Секретная, — повторил слова Ривки Александр, не собираясь ничего объяснять и ставя точку в этой теме.

Ривка все еще не могла осознать, что он осмелился просить ее руки у земных родителей. Что за фарс? Если он и хотел повлиять этим браком с политической точки зрения на анкийское сообщество, то от ее родителей это можно было бы держать в тайне.

— Я вас слишком плохо знаю… — но Джонатан осекся; его взгляд на считанные секунды расфокусировался; Ривка понимала, что это означало, и осуждающе посмотрела на производящего манипуляции с разумом ее отца Александра. — Дорогая, ты будешь счастлива с этим человеком?

— Я уже счастлива, — не слишком убедительно ответила она, но тут же заулыбалась, стирая невольный ляп, вызванный сложным мыслительным процессом в ее голове.

— На моей памяти Яэль никогда и никого так тепло не встречала, — дедуля, которого Ривка знала как человека добродушного, хоть и опасливого, похоже, тоже подвергся вмешательству Александра. — А моя дочь, знаете ли, прекрасно разбирается в людях.

Черная туча нависла над помрачневшей Ривкой, она чувствовала теплые пальцы своего «жениха» на спине, но не могла верить его нежным прикосновениям как и сладким речам. Кем бы он ни был, но как он посмел играть с мозгами ее семьи? В этом не было ничего хорошего, как и в браке, который был вынужденной мерой для решения проблем классовости и разделения на кланы в анкийском мире, а не жестом любви и открытого к ней навстречу сердца Александра.

Не о таком предложении руки и сердца она мечтала, несмотря на то, что любила своего господина всем сердцем. Ее и ее семью только что грязно использовали…