Исход земной цивилизации. Война (гет)

— Стен Пэгг, Дэйли Сиппур, — представился корреспондент одной из трех основных онлайн-газет анкийского мира. — Уже некоторое время ходят слухи о возобновлении отношений с бывшим деканом пилотского факультета Нью-Бабили, который также участвовал и в подготовке к первому заданию выборов в качестве главного кибернетика проекта виртуального Марса…

Ривка посмотрела на хмурую Летти, сидевшую по правую руку от нее. Конечно, Летти уже знала, что именно заготовлено для этой конференции, и не могла оказать Ривке поддержку из-за того, что принадлежала к клану Нинурты, но Ривка понимала, что где-то в глубине души подруга была рада. Дана своих чувств по поводу официальной помолвки не скрывала и даже пообещала заняться всеми приготовлениями к свадьбе лично, чтобы избавить Ривку от лишних хлопот, но Ривка предпочла отдать официальную помолвку в руки профессионалов, а вот с домашней свадьбой была не прочь заручиться ее поддержкой, чтобы не перегружать основательно взявшуюся за приготовления Яэль.

— Мистер Пэгг, именно этот повод и стал причиной сегодняшней встречи с прессой. Я здесь, перед вами, чтобы подтвердить слухи об отношениях с мистером Бен-Эзером и объявить о помолвке, на которую будут приглашены представители самых разных кланов, а также пресса.

Разговоры в зале стали громче, но Ривка не замечала их. Она вдруг улыбнулась, вспомнив газетный снимок, на котором их с Александром поймали смеющимися и счастливыми в кафе в Тель-Авиве, и другой снимок с беззаботно прогуливающейся за ручку парочкой; никто не мог и предположить, что снимки постановочные, и канцлер сама стала распространителем слухов.

— Ана Фэнг, Рэд Плэнэт, — представилась молоденькая корреспондент военной газеты. — Канцлер МакГрегор, но разве вы не из клана Нинурты? Насколько нам известно, мистер Бен-Эзер из клана Анкиа. Это Великий Анкиа стал причиной вашего выбора? Он давит на вас?

Ривка сделала удивленные глаза, выдержала паузу и только потом ответила:

— Репортер Фэнг, этот вопрос не имеет смысла, так как вы и все остальные в курсе, что мы с Александром знаем друг друга еще до моего назначения канцлером. Более того, Великий Анкиа в то время не знал даже о моем существовании, — аргументировала она. — Уверяю вас, это брак по любви, и никаких иных причин у него нет.

— Как же отнесся к вашему решению клан Нинурты? — с подозрением спросил Стен Пэгг.

Ривка улыбнулась, давая понять, что и этот вопрос тоже является бессмысленным.

— Вы меня сегодня удивляете, — с долей иронии заметила она, хотя прекрасно понимала, что журналюги не могли написать ни строчки без подтверждения всех домыслов ее словами. — Естественно, они, как строгие родители, не хотят для меня такой партии, но мне же, напротив, этот союз видится как шаг в будущее, где все анкийцы будут равны. Вы все знаете, что я рьяно поддерживаю упразднение классовости и демократию.

— И с этим согласен Великий Анкиа?

— Естественно.

Летти незаметно покачала головой, давая понять свое отношение к этому заявлению, озвучить которое она советовала как можно позже.

— Канцлер МакГрегор, почему оружейный завод стал выпускать вдвое больше оружия и почему строятся новые авиабазы на Земле? — раздался обескураживающий вопрос. — Достоверные источники сообщили, что эти базы, строящиеся под видом американских и русских, будут готовы к эксплуатации уже этим летом. К чему такая скорость?

— Этот вопрос не по теме, мистер Пэгг, — заговорила Летти.

— Ничего, секретарь Хендерсон, — спокойно оборвала Ривка, которая уже давно заготовила речь. — В век технологий и ведения военных действий с целью подавления земных конфликтов нам необходима дополнительная поддержка со стороны обороны. Эта мера является превентивной. Сейчас многие страны владеют ядерным оружием, кто-то афиширует это, кто-то держит в тайне, но мы должны быть готовы, если у кого-то хватит ума нажать на кнопку.

Корреспондент Пэгг, почесав рыжую макушку, что-то записал в свой планшет.

— Возможно, это как-то связано с назревающим конфликтом в Сирии?

— Мисс Фэнг, мы уже ответили на этот вопрос, — Летти бросила на нее грозный взгляд. — Конференция на этом подходит к концу, — объявила она и посмотрела на сосредоточенную Ривку.

Кажется, та была выжата как лимон, потому что ей приходилось жить в постоянной лжи, ведь она держала в себе слишком много секретов Великого Анкиа; пресса выслушивала стопроцентный бред, и Летти не могла знать всей правды, даже являясь близкой подругой. Ривка никогда не указывала Летти и Дане на их принадлежность к клану Нинурты, и именно поэтому им удалось сохранить теплые дружеские отношения, несмотря на давление со стороны Новак и обоих Коскиненов.

Когда они вышли из зала во внутренний коридор, где их уже не слышали посторонние, Ривка глубоко вздохнула, позволив себе слабость, но потом будто бы воспряла духом и лучезарно улыбнулась.

— Ты в порядке? — Летти коснулась ее плеча и взглянула из-за стильных прямоугольных очков в толстой оправе, которые носила, чтобы выглядеть серьезнее.

— Конечно, я в порядке. Я же выхожу замуж, — Ривка постаралась изобразить радость, но глаза ее выдавали. — Я счастлива.

Летти покачала головой.

— Может, найдешь время для нас с Даной? — спросила она. — Хотелось бы посидеть как в старые добрые времена…

Ривка усмехнулась и посмотрела на нее, замедлив шаг, а затем и вовсе остановилась.

— Не припомню, чтобы ты присутствовала в этих «старых добрых» временах, кроме той выпускной вечеринки, — но, попытавшись отшутиться, Ривка вдруг вспомнила о Сэме, о котором Летти, должно быть, и не забывала, но та, казалось, спокойно перенесла импульс тяжелых воспоминаний.

— Значит, надо сделать нынешние времена старыми добрыми.

— О`кей, — Ривка подмигнула и направилась к своему кабинету, где ее ждала устроительница свадеб, напоследок сказав: — Спасибо, что не осуждаешь.

— Ты слишком упряма, чтобы с тобой бороться. Но ты должна понимать, что ему тоже будет грозить опасность. Кто-нибудь да захочет убрать его с дороги, как флаг демократии, которой в анкийском мире не место.

— Летти, будь осторожна, — Ривка остановилась и заозиралась по сторонам. — Твои слова опрометчивы, а везде есть уши. Кто-нибудь может не так понять и решит, что ты угрожаешь мне. Не хочу, чтобы у тебя были проблемы.

Та просто кивнула и попрощалась, отправившись на этаж, где располагался управление по связям с общественностью.

* * *

— Улыбайся, или все решат, что ты вовсе не рада предстоящей свадьбе, — в приказном тоне шепнул Александр.

— Я просто очень устала со всей этой подготовительной беготней, — Ривка слегка ссутулилась, но Александр ненавязчиво крепче прижал прохладную ладонь к ее голой спине, вынудив выпрямиться. — Добрый вечер, министр Энгельс, — Ривка протянула руку министру образования из клана Энки, намеренно демонстрируя крупный бриллиант на пальце.

— Канцлер, вы просто ослепительны! Поздравляю с помолвкой! — чрезмерно громко сказал мужчина, облик которого имел мало общего с внешностью анкийцев, которые славились своей статью; не в пример им, он был приземист и даже имел изрядное брюшко, а розоватые щеки могли дать представление о пристрастии министра к алкоголю.

Ривка искренне поблагодарила Энгельса, который, по правде говоря, нравился ей больше остальных министров. Его слово на совете было редким, он не вступал в перепалки, а если такое случалось, то его аргументированные и емкие реплики заставляли остальных задумываться. Невзирая на не всегда серьезный вид, Энгельс был не менее хитер, нежели остальные, а видом его можно было лишь обмануться.

— У меня слишком открытое платье, — сказала Ривка, бросив взгляд вниз на пышную юбку, рваным шелком телесного цвета спускающуюся поверх белеющего подъюбника.

— Оно вовсе не открытое, — сообщил Александр. — Просто оно идентично цвету твоей кожи и поэтому тебе кажется, что ты голая. Прекрати нервничать.

Ривка с шумом выпустила воздух и улыбнулась следующему гостю, подошедшему для приветствия и для того, чтобы посмотреть на будущего мужа канцлера.

— Прекрасный союз, канцлер МакГрегор, вы отлично смотритесь вместе. Признаться, я не удивлен, что вы, натура страстная, выбрали брак по любви, а не по расчету, — ни капли не лукавя, прокомментировал владелец киберкорпорации «Анкитек Дайнемикс», плодами которой пользовались не только анкийцы, но и люди. — Жаль, конечно, что вы не дали шанса кому-то другому.

— Спасибо, мистер Буджардини*, — рукопожатие плавно превратилось в галантный, но слишком долгий поцелуй руки — более того, по правилам этикета его губы не должны были касаться кожи, но, тем не менее, Ривка почувствовала их и едва сдержала возмущение.

— Альберт Буджардини, — представился он, наконец, протянув ладонь Александру и подмигнув ему. — Рад познакомиться с тем, кому удалось завладеть сердцем нашего прекрасного канцлера.

Благодаря ослепительной южной внешности с куршевельским загаром и белыми зубами, Альберт был до ужаса приторным, и поначалу его слова можно было счесть саркастичными или заискивающими, но Ривка, ведя дела с этим человеком, уже успела понять, что подобная манера поведения была свойственна ему и в менее формальной обстановке. Она быстро смекнула, что он голубоват, аки утреннее Тель-Авивское небо.

— Страстный характер, значит, — едва шевеля губами, произнес Александр, вызвав скептичный взгляд суженой.

— Пойдем за стол, кажется, я устала от долгих разговоров. А ведь за целый вечер мы поздоровались едва ли с половиной. Но, несомненно, то, как Альберт заигрывал с тобой, было забавно, — Ривка спрятала пару смешков за ладонью.

— Ну, если веселье подобного рода лечит твои нервы, то наслаждайся, — он подцепил пару бокалов шампанского и, дождавшись, пока Ривка осушит половину, сопроводил ее к ближайшему к сцене столу.

Со сцены тягуче лилась негромкая мелодия незнакомой романтической песни в исполнении какой-то популярной анкийской певицы, что совершенно не мешало общению гостей. Ривка кивнула Дане, пришедшей на прием, что удивительно, с сыном министра Бараката, служившим в магистрате, подобно отцу, представителю клана Анкиа. Жаль, конечно, на приеме не было канцлера Геба, о существовании которого, казалось, анкийское сообщество и вовсе забыло, хотя СМИ не упускали случая постоянно ставить его в пример молодой приемнице.

— Не верти головой, все в порядке, охрана справится с миссией нашей защиты, — спокойно произнес Александр, ничуть не опасаясь, что их могут подслушать; он взял Ривку за руку, и бриллиант, отразив гранями свет люстры, на миг ослепил его. — Ты теперь всегда планируешь быть такой дерганой?

Ривка не сдержала возмущенного взгляда — ей казалось, будто Александр не осознает всей опасности, таящейся в выставлении их отношений напоказ. Хотя, бесспорно, он прекрасно понимает, что спокойная жизнь закончилась, что теперь его везде будет сопровождать охрана; но хватит ли ее, чтобы уберечь от гибели, ведь теперь, став мужем канцлера, он превратится в завидную мишень? И то, что на самом деле он далеко не простой анкиец, никак не спасет его от пули промеж глаз.

— Именно потому что ты равнодушен, словно тебе плевать на собственную жизнь, я и волнуюсь за нас обоих, — сказала Ривка и допила вино, только сейчас почувствовав хоть какое-то расслабляющее действие алкоголя.

Официальная часть помолвки была позади, как и длинная речь Ривки, изображавшей счастье и прятавшей волнение, впиваясь ногтями в ладони. Александр же выглядел слишком расслаблено, впрочем, как и всегда.

— Ребекка, — он склонился к ее уху, обжигая кожу теплым дыханием. — Мне пятьсот тысяч лет, я просто уже не умею волноваться настолько заметно для остальных. С тысячелетиями вырабатывается привычка спокойно реагировать на все окружающее.

Она на миг прикрыла глаза, отдаваясь звуку его глубокого голоса, и медленно повернулась.

— Я заметила твою выдержку, в особенности, когда на Лахму Новак взяла меня под свое крыло.

В глазах Александра на миг мелькнула ярость, когда Ривка снова пересекла черту дозволенного.

— Ты когда-нибудь научишься следить за языком?

— Мой господин, — прошипела она, — когда я стану вашей супругой, я намерена вне работы демократизировать наши отношения. Слепого поклонения можешь не ждать, если не устраивает, можешь уволить с работы и из постели. Я как-нибудь переживу.

Она обиженно отвернулась и занялась принесенным официантом запеченным лососем, игнорируя недобрый взгляд Александра.

— За что я вообще люблю тебя? — внезапно вслух произнес он, и в речах его звучала ирония.

— Любовь зла, — философски заметила Ривка, — думаю, тебя просто не интересуют слепо преклоняющиеся рабыни. Но возможно, нам просто суждено быть вместе.

Ривка каким-то образом решила, что может позволять себе подобные выступления. Она отчего-то была уверена, что Александр нуждается в ней больше, чем она в нем. И, наверное, это было чистейшей правдой — по крайней мере, ей так казалось. Ведь, невзирая на то, что она была упряма, точно ослица, Ривка пока еще сохраняла и статус женщины Мардука, и должность канцлера.

— Живя в анкийском мире, ты все еще веришь в судьбу? — он усмехнулся уже по-доброму, словно пропустил мимо ушей речь о демократизации отношений.

— Как, видимо, и в демократию, — выдохнула она и, сжав его руку, когда к столу подошли оба Коскинена с женами, Новак и отец Летти, едва слышно проскрежетала: — Ты посмотри, вся свора в сборе.

Они поприветствовали представителей клана Нинурты, приняли их поздравления, и только сейчас Ривка заметила недалеко от выхода, рядом с Даной и ее кавалером, Летти в обществе Джека Мура.

— Ты куда? — уточнил Александр, наблюдая за поднявшейся с места невестой.

— Пойду девушек проведаю.

Ривка с трудом прорвалась сквозь попадавшихся на пути политиков, владельцев фабрик и корпораций, военных высшего состава, желающих перекинуться с ней парой слов, и подошла к столу подруг.

— Мистер Мур, — Ривка протянула руку, когда Джек встал, чтобы поприветствовать ее, но она смотрела не на него, а на Летти, не очень понимая, почему они пришли на прием как пара.

Ривка расцеловала подруг в обе щеки и присела на свободный стул, Александр смотрел на нее издалека, явно недовольный ее побегом, но она одними только губами проговорила «две минуты», и он после паузы кивнул.

— Какой веселый прием, — заупокойно сказала Дана, подняв бокал. — Но давайте все же выпьем за твою помолвку!

Ривка взяла с подноса проходящего мимо официанта фужер и пригубила, чокнувшись с остальными, соглашаясь, что официальный прием вышел чересчур скучным и тоскливым. Уже после второй песни ей хотелось пристрелить певицу, нагоняющую тоску на гостей.

— Что насчет девичника? — спросила Летти, и Ривка внезапно заметила, что Джек явно держит ее за руку под столом, что не могло не удивлять, учитывая, что, по словам Новак, он был вроде бы не прочь стать мужем канцлера.

— Предлагаю провести его где-нибудь на курорте Египта, Иордании или…

— Естественно, Израиля, — усмехнулась Ривка, так как Дана собиралась предложить именно этот вариант.

Ее браслет вибранул сообщением и это не скрылось от глаз собеседников.

— Господин поздравляет с помолвкой, — пояснила она, хотя сообщение гласило, чтобы она завязывала с разговорами и вернулась на свое место, потому что Его Величество заскучало. — Пойду к будущему супругу, а то он скоро прожжет во мне дыру взглядом, — она поднялась с места и, кивнув подругам, отправилась обратно, с некоей обидой заметив, что Летти ничего ей не сказала об отношениях с троюродным братом.

* * *

После окончания торжественного приема Ривка ничком рухнула на кровать в своих покоях в Малакате, чувствуя, что ее ноги вот-вот отвалятся из-за высоких шпилек. Раздался стук в дверь, и после короткого «войдите» в комнате объявился Геб, которого Ривка узнала по чуть шаркающему неторопливому шагу. Он подошел к подопечной, присел на край кровати и положил ладонь на ее спину.

— Поздравляю с помолвкой, — он погладил ее по плечу.

— Спасибо, Геб, — неформально поблагодарила она и открыла глаза, взглянув, наверное, на самого близкого в этом мире анкийца после Александра, отчасти потому, что от него не было никаких секретов, но главное, он всегда с пониманием относился к ее ссорам с Александром, даже если она была не права. — Кажется, мои ноги сейчас отвалятся.

Она поерзала на покрывале, суча ногами, словно обиженный ребенок, и перевернулась на спину, внимательно глядя на Геба. Его кустистые седые брови снизу были похожи на лапки сколопендры.

— Господин сказал, что ты была слишком напряжена. Что тебя так сильно волнует?

— Ничего особенного, всего лишь его жизнь, — фыркнула она и подавила истеричный смешок; не найдя удобного положения, Ривка села и свесила ноги, расправив юбку платья. — Я не подхожу на роль канцлера, по крайней мере потому, что не могу мешать личную жизнь с работой. Это брак не просто политический ход, это угроза его жизни. Как вы думаете, кто первым попробует снять его голову с плеч, при этом даже отдаленно не подозревая, кто он такой на самом деле? А что, если мои родители пострадают? Какая, к черту, демократия в мире, который многие тысячи лет практически живет монархией?

— Не практически, а даже на все сто процентов, — поправил Геб. — Но ведь он свой выбор сделал. Столько лет выдавая себя за простого анкийца, он решил поступиться свободой ради спасения людей, анкийцев и их будущего. Я считаю, что в этом поступке есть доля самопожертвования. Да, он сам создал мир таким, но теперь в кратчайшие сроки необходимо его изменить.

— Разве моим браком с анкийцем из клана Анкиа это можно как-то ускорить? Не проще ли объявить, что нибируанцы скоро будут представлять реальную угрозу? И если вы все не перестанете играть в классовость, то нас ждет большая проблема.

— Проблема и так ждет нас, ты же понимаешь, почему Анкиа дает лазерное оружие для решения конфликта в Сирии?

Ривка на миг замолчала, словно поток мыслей иссяк.

— Он очевидно хочет открыть нас людям. Это очень грубые меры, и я с ними не согласна. Может начаться война, появятся расистские группировки. Не все люди смогут принять, что с ними соседствует высшая раса. И речь все равно пойдет о подчинении. Однако мир слишком изменился…

— Верно, но если дать анкийцам и людям общего врага, то это сплотит их, — Геб посмотрел на нее внимательным взглядом умных глаз. — Господин считает, что ты затаила на него некую обиду, но кажется, дорогая, ты и впрямь в штыки воспринимаешь все его решения только из-за страха за его жизнь.

Ривка в приступе возмущения не успела открыть рта, прежде чем Геб заговорил снова:

— Думаю, это платье вполне сойдет за подвенечное, — он оглядел Ривку с головы до ног. — Я пойду, позову Гретель, чтобы она помогла освежить твой макияж и прическу. Будь готова через полчаса.

— Геб, к чему готова? — прекрасно зная ответ, но отказываясь верить, спросила она.

— Сегодня вечером ты станешь женой господина, — он не стал указывать на очевидное сарказмом, позволив ей играть в эту игру, улыбнулся, на миг показав чуть кривоватые старческие зубы и вышел из комнаты, оставив Ривку в гулкой тишине.

И почему она ничего не чувствовала после известия о внезапной свадьбе? Ривка попыталась понять свои ощущения, она никогда не мечтала о пышном торжестве, которое было бы неминуемо в мире людей в ее семье, где подставной раввин сочетает ее и Александра Бен-Эзера по иудейским и анкийским традициям одновременно. Мама настаивает на присутствии раввина, и Ривка не может не согласиться с необходимостью следования традициям, ведь все считают, что ее жених — еврей. Теперь, конечно же, людские традиции, не имели никакого значения для Ривки и Александра, ведь, по сути, боги, которым поклонялись люди, и были нибируанцами или анкийцами.

— Мамочка бы с ума сошла, узнав, за кого единственная дочь выходит замуж, — она залилась смехом, граничащим с истерикой. — Зато дети Люцифера будут евреями!

Решив, что макияж после долгого дня не спасти, она залезла под душ и тут же услышала стук в дверь.

— Заходи, Гретель.

— Канцлер, у вас нет времени на душ! Он ждет вас через двадцать минут, — ухоженная домработница с седеющими волосами, убранными в пучок, зашла в ванную комнату и по-матерински строго взглянула на обернувшуюся в полотенце девушку с наспех смытым макияжем.

— Давай так, — Ривка подошла ближе, по дороге выудив из шкафчика фен и вручила женщине, — макияж мне особо не нужен, но ты можешь высушить мне волосы.

Она присела перед зеркалом, чтобы нанести крем, внимательно наблюдая за действиями Гретель. Вся прислуга — и Вишай, и Гретель, и Лина уже были в курсе, что канцлер не ночует в своей постели, как прекрасно знали и то, что Анкиа часто отлучается из Малаката. И весть о том, что Ребекка вот-вот станет его супругой ничуть не удивила никого из обитателей дворца. Тем более, они все читают сводки новостей и смотрят телевизор. Более того, наверняка Лина, прибираясь в спальне Анкиа, находила женские волосы…

— У вас всего пять минут, — бросив взгляд на браслет, сообщила Гретель, и Ривка, быстренько подкрасив ресницы, ушла в гардеробную, решив, что прежнее платье чересчур громоздкое.

— Вы позволите? — Гретель появилась в отдельной комнате, прилегающей к спальне, где из одежды были в основном классические деловые костюмы, рубашки и блузки.

Ривка, удержав полотенце, которое норовило сползти, кивнула и отошла в сторону, чтобы женщина смогла подобрать ей подходящее платье.

— Это даже не платье, — хмыкнула Ривка, глядя на белую тряпку в руках Гретель — длинный белый пляжный сарафан, больше похожий на изорванный саван или весьма специфичный пеньюар.

— По крайней мере, он белый.

Ривка пожала плечами и взяла платье, на миг скрывшись в огороженной шторой примерочной. И вот, уже глядя в зеркало, она решила было, что действительно собирается на Гордон бич, а вовсе не на собственную свадьбу.

Идя за Гретель по коридорам Малаката, Ривка внезапно обнаружила, что роль освещения выполняют свечи, расставленные на протяжении всего пути, а в воздухе летает легкий аромат благовоний.

— Идея Вишая? — усмехнулась она, проходя под колыхающейся тканью в переходе до кабинета Анкиа.

— Кого же еще! — Гретель усмехнулась, а возле входа в кабинет обнаружился и сам лучащийся улыбкой Вишай.

На нем был шервани — индийское полупальто на множестве пуговиц, образ дополняло ожерелье из бледно-розовых цветов. Он обнял Ривку с такой теплотой, что сердце ее начало принимать ощущение торжества. Вишай был счастлив, ведь его старый друг канцлер Геб оказался жив, и не было для Вишая радости выше, чем осознание этого факта. Александр доверял слугам, но многое от них скрывал, как и то, что старый канцлер жив. Сложно было объяснить, почему, но, несомненно, Александр постоянно проверял свое окружение и дозировал информацию между своими слугами и подданными. Ривка назвала бы это паранойей, но учитывая, сколько раз его пытались убить на протяжении всей жизни, он имел на нее право.

— Ваше появление во дворце ознаменовано хорошими событиями, — поделился он всеобъемлющим чувством тепла. — Еще никогда прежде здесь не было так светло и уютно!

Вишай с поклоном отворил дверь, на миг задержав укоризненный взгляд на простом облачении невесты и еще более неподходящих случаю сандалиях.

— Какое простое платье, Ребекка, — не удержался он, заходя вслед за ней в кабинет; количество благовоний, свечей и воздушного вида драпировок, украсивших кабинет, убеждало Ривку, что подготовка к церемонии началась задолго до их с Александром появления дома. — Вам бы пошло свадебное сари, чтобы подчеркнуть вашу уникальность. Вы должны блистать для господина.

Ривка бросила полный скепсиса взгляд на Вишая, но комментировать не стала, так как тот без тени осуждения был исполнен чувства неподдельной радости из-за свадьбы и просто не мог сдерживать эмоции.

Проекция Тель-Авивского ночного пляжа за окнами подземного дворца заставила Ривку улыбнуться. Казалось, повернешь голову — и будут видны окна ее квартирки на Хаярконе. Пенные барашки волн, закручиваясь, облизывали берег, с шумом унося мелкий песок в воду и возвращая его на место. Благодаря прозрачному тюлю, закрывающему потолок и стены, казалось, что это действительно шатер, установленный на пляже.

Александр стоял у окна, облаченный в свободную белую рубашку и легкие темные брюки. В глазах Вишая загорелось неподдельное обожание. Геб осторожно кивнул, и Вишай остался стоять поодаль, возле Лины, в почтении склонившей голову. Теперь было ясна причина их присутствия — на долю Лины и Вишая должна будет выпасть роль свидетелей свадебного обряда.

Ривка отключила все посторонние мысли, чтобы сосредоточиться лишь на одной мысли — сегодня она станет законной, по далеким для нее нибируанским обычаям, спутницей Александра. Он смотрел на нее с молчаливой улыбкой, не обращая внимания ни на скромный сарафан, ни на длинное цветочное ожерелье, которое на нее навесил Вишай. Александр смотрел только в ее глаза, вкладывая во взгляд все свои чувства, все доказательства нежной привязанности, на которые был способен. Его рука отчего-то была прохладной, но то была приятная прохлада, уравновешивающая жар ладони Ривки, которую лихорадило от осознания происходящего, нахлынувшего волной дрожи и подступающего счастья. Ее пальцы невольно одеревенели в его ладонях.

Геб смотрел на них с отцовской улыбкой, в его руках находилась черная свеча, а сам он был облачен в темную мантию. Ривка всего единожды натыкалась на описание нибируанской церемонии бракосочетания и осознала, что она едва ли отличается от людской. Но все же кое-что отличалось — именно для этого в руках Геба и была свеча. Обряд призывал обжечь ладони воском черной свечи. Судя по книгам, это было неприятно, но терпимо.

Ривка слушала легкий шорох волн, наверное, включенный в проекцию для большего погружения в романтику момента. Она жалела всей душой, что пляж был ненастоящим, что прохладный бриз не касался кожи, а соленый свежий воздух не щекотал нос. Она на миг закрыла глаза, услышав вопрос Геба, обращенный к Александру:

— Мардук, сын Энки, внук Ану, властитель Земли, — бравурно начал Геб церемонию, поднеся к нему свечу, — согласен ли ты взять в жены Ребекку, дочь наследного принца Нибиру — Нинурты?

Ривка видела как на миг напряглись его губы, но Александр не показывал виду, что сей факт всё же немного его удручает. Она и представить не могла, как глубоки корни его неприязни к кузену.

— Согласен, — он отпустил ладонь Ривки и протянул руку под свечу, капнувшую черным воском на его ладонь, затем на запястье.

Геб, выглядя все так же серьезно и внушительно, словно в старые времена, вещая с экранов новостей, начертил неизвестный Ривке символ по незастывшему воску на его ладони и обратил взгляд на нее.

— Ребекка, дочь Нинурты, наследного принца Нибиру, согласна ли ты взять Мардука, сына Энки, внука Ану и властителя Земли в законные мужья?

— Надо что-то делать с твоим длинным списком регалий, — отшутилась Ривка и услышала как дрожит ее голос; Геб строго посмотрел на нее.

Она постаралась успокоить бешено колотящееся сердце, сказала «да» и под размеренную молитвенную речь Геба подставила ладонь под капли горячего воска, позволив ему обжечь кожу. По команде Геба Александр, не раздумывая ни секунды, соединил их руки, и на этот раз подставил тыльную сторону ладони, а Вишай и Лина обвязали красной лентой их запястья, подкрепляя брачный обряд своим свидетельством.

И внезапно Ривка почувствовала необъяснимую волну энергии, вмиг наполнившую ее тело, когда Геб, опустив взгляд в талмуд и капая воском, начал негромкую речь на языке Нибиру, больше похожую на молитву или магический ритуал, связывающий супругов воедино на веки вечные, и разлучить подобный союз могла только смерть. И чувствуя эту необъяснимую энергию, перетекающую по ее жилам от рук Александра, Ривка думала о том, что же это за обряд такой, способный расширить границы понимания нибируанской силы. Это не могла быть магия, просто потому что ее роль в мире выполняла ушедшая вперед человеческой анкийская наука, а значит, и этому должно было найтись объяснение.

Вполне вероятно, что жизненная энергия Александра передавалась ей по капле, смешивалась с ее собственной. Ривка никогда не натыкалась на описания подобных ощущений в книгах, но также она была наполовину нибируанкой, а кровь ее избранника была абсолютно чистой.

Она поймала на себе вопросительный взгляд Александра, наверное, он чувствовал тоже самое, касаясь ее руки. Конечно, в происходящем обмене энергией ее сила тоже играла свою роль. Но почему же он так странно смотрит?

— Пусть небо станет свидетелем этого союза! — громко воскликнул Геб и протянул церемониальную чашу, позволив испить из нее вина обоим.

И в тот момент, когда лента на их запястьях заискрилась холодным голубоватым свечением, затем почернела и без огня превратилась в пепел, осыпавшись к их ногам, Ривка уже едва ли понимала происходящее. Земля уходила из-под ног от опьяняющего чувства насыщения энергией, и Александру пришлось ее подхватить, чтобы предотвратить падение

— Я чувствую тебя. Я чувствую твою силу, — она блаженно улыбалась, ловя новые краски окружающего мира, ловя каждую черточку любимого лица. — Это потрясающе!

— Это немного странно, вероятно, такое смешение энергий произошло из-за того, что над кровью земной женщины преобладает кровь Нинурты. Ты не должна была почувствовать такой всплеск энергии.

— Мой господин, — Геб прокашлялся, напоминая, что молодожены в кабинете не одни; он посмотрел на Александра и кивнул на Ривку.

— Похоже, мы оба любим поболтать во время важных событий, — Ривка взяла инициативу на себя и, зарывшись пальцами в волосы на его затылке, поцеловала его под довольные улыбки присутствующих.

— Но нам непременно следует к этому вернуться, дорогая, — оторвавшись от нее, сообщил Александр и указал на тыльную сторону ее руки, где Ривка с удивлением обнаружила довольно ярко проступающий след ожога в виде уджата — египетского изображения глаза, который поверг ее в некий священный трепет.

— Что это такое,?

— Это, как ты знаешь, мой символ, доказательство того, что теперь ты моя супруга, — он показал свою ладонь с отпечатком такого же символа. — Чтобы моя рука всегда накрывала твою руку.

— Я рассчитывала на кольцо, — усмехнулась Ривка, вызвав его улыбку. — Но выглядит симпатично.

— Не описать, как мы счастливы подобному событию в нашем тихом мрачном уголке! — прослезившийся Вишай не сдержал восторженной реплики; Лина, немного хмурая пуэрториканка с черными как смоль волосами, сохраняла спокойствие; из-за ее густых бровей всегда казалось, что она смотрит с осуждением. — Поздравляем со свадьбой, господин и госпожа!

— Спасибо, Вишай, — дружелюбно отозвался Александр и даже похлопал засиявшего дворецкого по плечу, как старого друга, оказывая ему великую честь. — А теперь прошу оставить меня с супругой наедине, — сразу же изменил тон на повелительный Александр.

Слуги низко поклонились, сразу же сделавшись серьезными, словно и не было того налета радости из-за присутствия на церемонии.

— Да, господин, — синхронно ответили они и, не поворачиваясь спиной и не разгибаясь, стали отдаляться к двери.

Александр практически всегда выглядел и говорил как обычный земной мужчина, Ривке редко приходилось становиться свидетельницей его божественных замашек, и они ему не шли. Стоило двери закрыться, как строгость быстро спала с лица Александра, вновь вернув ему облик чуть усталого, спокойного мужчины с уютной улыбкой на устах, глядящего на нее с неподдельной любовью.

— И как мне быть теперь с этим ожогом? — она бросила взгляд на руку, но тут же удивленно захлопала глазами, потому что вместо свежего ожога тыльную сторону ее ладони покрывал застарелый шрам. — Как он мог так быстро зажить без лечебной капсулы?

Александр подошел к ней поближе и показал свою ладонь.

— Через пару дней не останется и шрама, но его можно будет увидеть, применив специальную силу, позволяющую проявить следы энергии. — Так что никто не заподозрит неладное.

— Ты не говорил, что тебе придется клеймить меня, — ворчливо проскрипела Ривка, присев на его письменный стол и свесив ноги.

Он приблизился к ней бесшумно, в его карих глазах в темноте, казалось, не отражается и свет свечей, оттого они казались угрожающими, наполненными жаждой. Ривка всякий раз нестерпимо радовалась, что имеет на него такое сильное влияние как женщина. Она почувствовала собственную дрожь, когда его пальцы коснулись ее бедер, Ривка с ошеломлением ощутила волну желания, да такой силы, что едва не пришла в исступление от одного его невинного прикосновения.

— Необходимо консумировать брак, — он с шумом втянул воздух и поднял ее на руки, чтобы отнести в прилегающую спальню, как и кабинет, украшенную свечами.

На черном покрывале были рассыпаны лепестки белых роз, создавая неповторимый цветочный аромат. Ривка расслышала негромкую спокойную музыку, обрывками доносящуюся из запрятанных за тюлем колонок. Она прекрасно знала, что ритуал усилил чувство сексуального голода, но все равно не могла понять, почему уже более года она так отчаянно хотела только одного мужчину. Только его, нибируанца, который сумел завладеть ее равнодушным и эгоистичным сердцем.

Наверное, все же судьба имела тут какое-то влияние. Ривка просто не видела никого рядом с собой, ей нужен был кто-то мудрее, умнее и старше, чем она сама. И чутье не подвело ее. Александр имел именно то, что было ей так необходимо. И когда он снял с нее сарафан, не обнаружив под ним белья, он явил Ривке последнее качество, так ценимое ею — ненасытность. Он был способен на первобытное обладание, но, наигравшись в хищника, целовал ее пальцы, лодыжки, поднимаясь выше. Он мог не требовать от нее исполнения желаний, ведь она умело угадывала их без слов, заставляя его стонать, словно в первый раз.

Их брачная ночь была далеко не первой, она была обычной, но щемяще нежной. Сумасшествие их тел под глухую музыку с индийскими и арабскими мотивами дополнялось то тихим шепотом, то сбившимся дыханием обоих. Ривка чувствовала, как кожу живота обжигает воск обычных свечей, как тело непроизвольно вздрагивает от мимолетной боли.

Она была готова на всё ради Александра, казалось, что она была рождена, чтобы стать его женой, и все козни клана Нинурты оказались бессильными перед этим подлинным обожанием и полной лояльностью этому мужчине, богу и теперь мужу.

Ривка была безумно счастлива и купалась в его тепле, даруя в ответ собственное. Достаточно было отключить все мысли, чтобы понять, что вся ее жизнь была спланирована кем-то свыше, хотя после осознания, что религия — это свод неправильно изложенных данных, вряд ли можно было уповать на существование более высшей расы, чем нибируанская.

* * *

Баджардини — пер.с ит. — маленький лжец