Хогвартс. Возвращение (джен)

Когда Эшли в первый же день под монотонное брюзжание Джеймса опробовала перила школьных лестниц на качество скольжения, перед ней словно из-под земли вырос тот самый юноша, который правил их лодкой.

— Что, поручни полируешь? — он строго сдвинул брови.

Но Эшли уже освоилась и перестала робеть. Тем более близнецы ещё раньше, посмеявшись, донесли, что Чарли Декстер вовсе никакой не преподаватель, а студент, что он вместе с ними на Гриффиндоре, и что он, оказывается, даже младше Виктории — всего-то на четвёртом куре! Видно, он им просто в темноте таким взрослым показался. Всё же Джордан предпочла пока что не спорить.

— Стараюсь, — она виновато улыбнулась и, соскользнув с перил, побежала вприпрыжку вниз по лестнице.

Парень, глядя ей вслед, только покачал головой.

К концу сентября все нормализовалось. ФоДжей вместе делали уроки в Главном Зале и успеваемость всех четверых заметно улучшилась. В свободное время они гоняли на метлах по полю для квиддича, по пятницам пили чай у Хагрида, иногда ухитрялись попасть друг к другу в гостиные и посидеть рядом у камина и вообще неплохо изучили географию школы, только вот на кухне они пока ещё ни разу не были.

* * *

В одном из укромных уголков Хогвартса, коими изобиловал старый замок, двое, спрятавшись от посторонних взглядов, предавались занятию, к школьным предметам никакого отношения не имеющему, проще говоря, целовались.

Вдруг рядом громыхнуло, и под восторженные детские крики на влюблённых обрушился ушат воды, судя по температуре — из проруби, хотя запах подсказывал, что её, скорее, старательно и методично черпали из писсуара в ближайшем мужском туалете.

Виктория взвизгнула, Тэдди зарычал и, забыв от злости про колдовство, бросился вдогонку за мелюзгой. Гулкое эхо, гулявшее по одному из коридоров, услужливо подсказало, в каком направлении поспешно удаляются четыре пары лётных башмаков.

— Тэдди, я буду в библиотеке, — доставая волшебную палочку, крикнула вслед парню Вики.

Джеи со слоновьим топотом во все лопатки удирали от разъярённого старшего брата. Пивз с гиканьем и хохотом нёсся следом, не отставая ни на шаг, — если возможно измерить в шагах полёт полтергейста. Перепрыгивая через три-четыре ступени, ребятам удалось оторваться от преследователя. Они почти кубарем скатились с лестницы и опрометчиво забились под неё, тем самым лишив себя всяких шансов на спасение.

Пути к отступлению были перекрыты! Они затравленно огляделись. Неожиданно рядом расцвела картина.

В простой морёной раме на фоне раскрытого окна, где лёгкий ветер колыхал весёлые занавески, красовался небольшой, убранный расшитой скатёркой сервировочный стол на колёсиках.

— Слушайте, это же тот самый пейзаж, про который наш папа рассказывал! — обрадовано выпалил Рем.

"Наш папа" было, так сказать, собирательным по отношению к Джорджу и Фреду-старшему.

Скатерть на полотне жила отдельной жизнью: на ней беспечно порхали бабочки, божьи коровки паслись в мягкой траве, крупный кузнечик, покачиваясь на тонком стебельке, самозабвенно стрекотал, потирая друг о друга вывернутые наизнанку коленки. Но звуки, исходящие со скатерти, почти заглушали доносящиеся из настежь распахнутого окна птичье щебетание и мирное блеяние козы.

Посреди стола стояла заполненная фруктами ваза из лозы. Сквозь ажурное плетение глазу были доступны зелёные бока яблок. Зрелые, стыдливо красневшие нектарины гармонировали с абрикосами цвета крем-брюле; наверху горкой громоздилась алыча, а на её фоне выгодно выделялась фиолетовая смоква[1]. Гроздь винограда, свисавшая с краю, переливалась в лучах солнца подобно каплям янтаря, и толстый шмель, высматривая ягоду покрупнее, деловито кружил над ней с басовитым гудением.

Ребята с недоверием разглядывали натюрморт: в угол стола скатилась одинокая груша, скучная и вялая. Сухой листочек топорщился на её макушке, посреди тусклого воскового пузика красовалась бородавка. Сириус скептически скривился, но раздумывать было некогда, — над ними уже раздавался топот, не предвещавший ничего хорошего, — и мальчишка пощекотал грушу. Фрукт звонко захихикал, листочек вскинулся задиристым хохолком, в широко распахнувшихся трещинках озорно сверкнули карие зёрнышки, бородавка, подобно носу, забавно сморщилась, а брюшко, при ближайшем рассмотрении оказавшееся пухлыми щёчками, залилось спелым румянцем.

В стене появилась дверь, и Джеи, долго не раздумывая, ввалились на кухню.

Слетев с лестницы, позеленевший от злости будущий аврор Люпин оглядел пустой холл, высказал вслух всё наболевшее, — и вряд ли Тонкс или маДжин одобрили бы его высказывание, ибо бóльшая его часть к разделу нормативной лексики отнюдь не относилась. Затем парень на всякий случай заглянул под лестницу, но увидел там лишь блёклое надоевшее полотно в облезлой раме: за окном беспросветная хмарь, серый моросящий дождь… На улице истошно блеет вымокшая коза, мерзко скрипят несмазанные петли ставней, а с засиженного тараканами карниза уныло свисают пыльные занавески. Жирные навозные мухи с назойливым монотонным жужжанием кружат над сервировочным столом, криво накрытым запятнанной скатертью. В корзине с отломанной ручкой который год гниют перезревшие фрукты.

Чувствительные студентки, проходя мимо, брезгливо фыркают и морщат напудренные носики, но директор Макгонагалл по непонятным причинам не позволяет убрать полотно в запасники, да завхоз особенно-то и не настаивает. Атмосфера картины вполне отвечает его хроническому и непреходящему пессимизму.

Тэдди с досадой ударил кулаком по перилам, потом привёл себя наконец в надлежащий вид и направил стопы во владения школьных архивариусов, где и уселся рядом с подругой, которая, будучи особой хоть и юной, но достаточно рассудительной, уже обратилась к учебным пособиям. Тэдди очень хотелось вытащить её хотя бы ненадолго погулять по берегу Чёрного Озера, но мисс Уизли, взглянув на без пяти минут аврора с высоты своих пятнадцати, строго напомнила, что для него этот год чреват не только выпускными, но и вступительными… Тэд, скрепя сердце, признал правоту Виктории. Вообще-то у него не было желания опозорить отца или крёстного, да и самомý осрамиться тоже вовсе не хотелось. Пришлось Теодору Люпину заняться делом менее приятным, но, на данном этапе, несомненно, более полезным, чем прогулки на свежем воздухе. Впрочем, Виктория вскоре ненадолго отвлеклась:

— Интересно, как там наши малыши в школе, — вздохнула она. — Я за них так волнуюсь, особенно за Доминика.

Девушка задумчиво уставилась в окно.

И не она одна тревожилась…

* * *

Раньше "дети Хогвартса", как в обиходе принято было называть Фрэнка Лонгботтома и младших Снейпов, по утрам прямо из семейного крыла отправлялись через камин либо на Гриммо, либо в Нору — в зависимости от обстоятельств. Вечером, как правило, всех разводили по домам. Воспитанием детворы "корпоратив мамаш" занимался совместно. Лиза и Холли, проводившие первую половину дня каждая в своей школе, "дежурили", обычно, после обеда, Джинни и Свенни — посменно; у Гермионы график был более свободный, а у Верити, напротив, напряжённый. На Флёр взвалили "культурно-просветительский" сектор.

Иногда подключалась миссис Андромеда. Молли Уизли, именуемая неизменным "Ба", на пáру с Кричером везла на себе тяготы хозяйства. Последний, впрочем, успевал на всех фронтах.

Папаши видели своих чад, в основном, по вечерам.

К слову, семейное крыло началось с четы Пристли и их дочери Алисы. В начальной школе она училась вместе с Вики, и теперь они на одном курсе, только Алиса на Равенкло. Ближе к одиннадцати годам у неё совершенно неожиданно стали проявляться способности к магии. Шляпа говорит, они иногда возникают просто-напросто от огромного желания — девочке страшно не хотелось покидать Хогвартс и расставаться с родителями.

…Так вот как-то раз, ещё весной, Лиза заглянула в семейное крыло, проведать Стэйси, поиграть с ней на рояле в четыре руки.

Слово за слово, и Снейп, обращаясь к миссис Малфой, заметил, как бы между прочим:

— Берегитесь, коллега, и школу берегите, а то как придут все вшестером… Ну, допустим, Лонгботтома-младшего можно не опасаться, но остальные… СУП'чики… — профессор скептически скривился.

На сáмом же деле…

…Северус, нá людях по-прежнему державший имидж брюзги и буки (ББ, как окрестил его Люпин-младший, ещё будучи первокурсником), на самом деле жестоко переживал за собственных детей. Но опасений своих он никому не мог продемонстрировать, особенно Свенни. Полностью раскрывался он лишь перед одним человеком — перед однокурсником, относившимся когда-то к клану недругов.

Люпин, давно превратившийся в "полноценного гражданина стаи человеческой", продолжал по старой привычке раз в месяц заглядывать в кабинет защиты. Сидя в удобном кресле с бокалом в руках он наблюдал, как Снейп, упрямо не желающий расставаться с мантией, вышагивает по комнате, изредка взмахивая руками и становясь в эти моменты похожим на огромную летучую мышь.

Ремус прятал нос в горловину старого, донéльзя растянувшего, но всё ещё любимого свитера, слушал Северуса, с годами превратившегося из недруга в хорошего приятеля, а позже и в друга (впрочем, Снейп упорно отказывался признать и принять этот неоспоримый факт), и слышал в его голосе боль, видел, как она помимо его воли рвётся наружу.

— …особенно Алекс! — восклицал профессор. — Как она приживётся среди них? Никто не заметит её бездонных глаз, не услышит бархатного голоса; все будут видеть лишь длинный нос и острые коленки! Я знаю, это Свенни втайне пожелала, чтоб один из детей был похож на меня. Я надеялся, что это будет мальчик, — с горечью и досадой вздыхал он.

— Мне кажется, Северус, ты утрируешь, — Ремус крутил в ладонях бокал, согревая напиток. — Она у тебя не промах.

— Ты не знаешь, что такое быть изгоем! Не знаешь, что такое коллектив, настроенный против тебя! — Снейп устремил пустой взгляд на террариум с Болотным Фонариком.

Люпин еле заметно улыбнулся:

— Ты так уверен?

— Ах! Не сравнивай, пожалуйста! — отмахнулся Снейп. — Ты никогда не был одинок, у тебя были друзья! — он смотрел невидящим взглядом в глаза болотной твари, а та с любопытством обозревала профессора в старомодной мантии.

— Вот и ты не сравнивай. У них слаженная компания! К тому же Сэнди[2] похожа на тебя только внешне, — Рем отпил из бокала.

— Нет не только, не только! — в тоне Северуса прорвались какие-то по-детски капризные нотки. — Она замкнута, ранима, вспыльчива…

Фонарик презрительно фыркнул, выбросив наружу фонтан зелёной жижи.

— Какой же ты всё-таки настырный, — Ремус покачал головой. — Она любима, это дорогóго стоит! И не забывай, их шестеро, — пытался утешить беспокойного папашу Люпин, — её не дадут в обиду.

— Шестеро, — с досадой бормотал Снейп, — шестеро… Такие большие компании не живут долго, группировка распадётся и Алекс заклюют! Заклюют… — он взмахнул руками, и длинные пóлы взметнулись, словно жёсткие крылья. — Им придётся привыкать к новой жизни, — лицо его выражало страдание.

— Всем когда-то приходится, — выдвинул неоспоримую истину Люпин, — и, говорят, первые десять лет всегда тяжело даются.

Он снисходительно хмыкнул.

— Они так малы и беззащитны! — словно не слыша реплики друга, продолжал Северус.

Болотный Фонарик отвернулся и нырнул в бассейн террариума, выплеснув на пол не меньше трети галлóна[3] воды. Снейп почти машинально взмахнул палочкой и высушил лужу.

— Да не волнуйся ты так, там же ещё трое постарше рядом будут, — привёл последний аргумент Люпин, — приглядят.

— Приглядят! — Снейп пренебрежительно сморщился. — Кто приглядит?! Раззява Поттер? Или Малфой? Этот вообще больше похож на полоумную Лавгуд, чем на собственных родителей. Разве что малявка Грейнджер… Очень напоминает свою мамашу. Homo sapiens! Ну хоть что-то… Да ещё, пожалуй, сын вейлы выделяется среди всей сырковой массы, интеллигент этот, и он… — Снейп не договорил. — Ну и мой сыночек, конечно, тоже не так прост, как кажется. И они с Алекс неразлучны.

Нет, неправ был Люпин. Опасения Снейпа не были напрасны, и никогда до этого Лиза не сталкивалась с подобными трудностями, но об этом позже…

* * *

Зато у Джеев адаптация шла как по маслу.

Вскоре они уже были завсегдатаями туалета гостеприимной Миртл, использовали болото в своих целях и знали, как склонить к сотрудничеству Пивза. Они побывали на опушке Сумеречного Леса позади хижины Хагрида и запросто обходили зловредного завхоза. Джеймс и Эшли теперь без проблем попадали в Гриффиндорскую гостиную.

Маленькая пройдоха знала, чем припугнуть Пышечку. Розовая возмущалась, но вынуждена была каждый раз открывать круглый дверной проём.

Но обсуждать вопросы насущные Джеи всё же предпочитали в женской уборной на втором этаже, где они были надёжно спрятаны от любопытных глаз и ушей и не привлекали лишнего внимания. Правда, там всегда было сыро и пахло плесенью.

— Сюда бы бабулю Лонгботтом, она б тут порядок навела! — недовольно морщась заметил как-то раз Сириус.

— Точно, а то эта Непогода развезла тут слякоть, — и Ремус с обиженным видом плюхнулся на унитаз.

В кабинке напротив появился призрак девочки в очках.

— Да?! А где я по-вашему тогда жить буду?! — Миртл, уперев в пухлые бока прозрачные руки, возмущённо воззрилась на Джеев.

— Где-нить переночуешь, не сахарная, — неуважительно брякнул Сириус. — Вон один философ вообще в бочке жил и ничего, не помер. Вернее, помер, но от старости.

— Да, — поддержал Ри-Джей, — вот и тебе тут кадушку с водой поставят, и живи себе на здоровье хоть тыщу лет!

Миртл разразилась гневной тирадой, из которой следовало, что она и так уже давно мертва, а они, все четверо, бесчувственные болваны, и с рыданиями бросилась в унитаз вниз головой. Джеймс, который стоял прислонясь к дверному косяку её любимой кабинки, еле успел отскочить, дабы не оказаться облитым с головы до ног.

— Эмоциональная особа, — покачал головой Рем.

— Да уж, — поддакнул Си-Джей.

— Истеричка! — стряхивая с толстовки редкие капли и доставая волшебную палочку пробурчал Джеймс.

— Вы все неправы, — категорично заявила Эшли и укоризненно посмотрела на братьев. — …Если этот туалет приведут в порядок, где мы будем проводить свои тайные совещания?!

* * *

И действительно, где?!

В дамской комнате на втором этаже очередная сходка. Близнецы сидят на унитазах друг напротив друга в одинаковых позах: упершись локтями в колени и подперев кулаками подбородки. Джеймс и Эшли пристроились в проходе на наколдованных подушках. Идёт горячее обсуждение кабинета Филча и его содержимого. Сколько там всякого разного, ещё со времён родителей! Одних навозных бомбочек такие залежи… целый этаж в дерьме утопить можно.

А замóк у него на двери неслабый, прям как на гараже у дяди Дадли. Alohomora не открывает — уже пробовали. Можно, конечно, нарочно нарваться на наказание, чтоб заставили в кабинете прибраться, но, наверняка, их там запрут, притом с голыми руками — всё равно ни самим выйти, ни вынести ничего. Можно, конечно, кого-то одного попытаться туда отправить — как бы ни законопатили дверь снаружи, изнутри её открыть легче, но, опять же, чем?!

И тут Рыжики подняли друг на друга посветлевшие взгляды.

— Лошадиная сущность! — в один голос выпалили они.

Эшли с Джеймсом тоже переглянулись, и мальчишка протянул сестре свою палочку. Оторвав от клапана на кармане пуговицу, он подбросил её вверх.

— Engorgio! — скомандовала Джордан, и на колени брату шлёпнулся предмет величиной с блюдце.

— Упс! — сморщился Поттер.

— Извини, — сконфуженно пробормотала Эшли и, вернув пуговице прежний размер, прикрепила её на место. Инструмент лохматого братца слушался её беспрекословно. Это было ребятам нá руку, но как направить действия администрации в нужное им, Джеям, русло? Как сделать, чтоб наказание оказалось именно тем, которое им необходимо?.. А то ведь пошлют к Хагриду стойла фестральи чистить.

И тут…

— Заседаете? — прозвучало на всю уборную.

Из сливного бачка позади Рема выплыла Плакса Миртл. Мальчишка вздрогнул от неожиданности, а лицо Эшли на мгновение просияло, словно она увидела рождественскую ёлку. Тут же скорчив кислую мину, девочка пренебрежительно заявила, будто бы продолжая давно начатый разговор:

— …и слякоть тут такая!

Исподлобья взглянув на Си-Джея, она незаметно скосила глаза в сторону призрака.

Невооружённым глазом можно было заметить, что Мисс Унитаз из всей компании больше всех благоволит Поттеру, а Эшли, напротив, явно недолюбливает, и рыжий шалопай сразу понял манёвр сестры.

— Хочешь прибраться? — спросил он и скорчил ехидную рожу.

— Фу-у-у… ты же знаешь, я ненавижу наводить порядок, — Эшли брезгливо фыркнула.

Тут и остальные двое братьев сообразили, куда она клонит.

— Да уж известно, — хмыкнул Джеймс, — это для тебя страшнее смерти.

— Вы ещё не представляете, что у Филча в кабинете творится, — подхватил нить разговора Рем. — Наш папа говорил, у него там та-ко-е… — и парнишка выразительно покрутил головой.

— Ох, не хотела бы я у него наказание отрабатывать, — Эшли сморщилась и покачала головой.

— Да ты вообще неряха, — бестактно заявила Миртл, — ты даже не причесываешься.

— А ты не подслушивай! — огрызнулась Джордан.

Теперь от Эшли требовалось лишь устроить в присутствии Миртл очередное безобразие — ну это проще простого — и со скрытым удовлетворением наблюдать, как она ябедничает на ухо Филчу.

Дальше всё покатилось как по маслу. Маггловский опыт "колдовства лопатой" в своё время пошёл на пользу — просунуть палочку под дверь кабинета было делом нехитрым, и Джеи мало того, что знатно тряхнули кабинет завхоза, так ещё и кучу баллов за это получили!

___________________________________________________

1. Смоква — инжир.

2. Сэнди — краткая форма имени Александра (как и Алекс).

3. Галлóн — мера объёма, равная примерно 4,55 литра.