Ничего личного. Это просто работа (гет)

Следующие два дня прошли в томительном однообразии: кормёжки, прогулки в туалет, противное бряцанье наручников, опостылевшая кровать. Драгнил по-прежнему держал её в постели, хотя необходимости в этом уже не было. Единственным приятным моментом стал душ, который девушке тоже пришлось принимать в присутствии своего тюремщика, и новая одежда. С интересом понаблюдав в первый день, как Люси безуспешно пытается прикрыть остатками блузки грудь, после душа парень молча сунул ей в руки футболку. По всей видимости, свою, но всё же это было лучше, чем жалкие ошметки её кофточки.

В отличие от других похитителей, чьи образы были старательно навеяны девушке средствами культурного просвещения, Драгнил не сидел с ней весь день, с завидной регулярностью отлучаясь по одному ему известным делам. О его приходе или уходе Люси узнавала по хлопавшей входной двери. К ней в комнату парень заходил только по необходимости, всё остальное время относясь к девушке, как к предмету мебели.

На второй день после одной из таких отлучек парень вернулся домой с забинтованной левой рукой. Девушка, увидев на руке Драгнила, принесшего ей обед, окровавленную повязку, побледнела и поспешно отвела глаза.

— Что, опять в туалет вести? — спросил тот.

Девушка, стиснув зубы, замотала головой.

— Как хочешь, — равнодушно бросил парень. — Заблюешь постель, будешь жить в туалете.

Он вернулся через полчаса, молча забрал поднос и пошёл к двери.

— Я не боюсь крови, — тихо сказала Люси.

Драгнил остановился, обернулся к ней и хмыкнул.

— Проверим? — спросил он, поднимая забинтованную руку.

Девушка отвела глаза и негромко сказала:

— Вернее, раньше не боялась, до тринадцати лет. А потом…

— Что, месячные начались?

Лучше бы он её ударил. Люси закрыла глаза, безуспешно пытаясь сдержать слёзы. Они скатились вниз тяжелыми солеными каплями, не принося облегчения.

— Мама… Перед смертью она сильно болела, почти не ела, часто теряла сознание. В тот день я нашла её на полу в гостиной. Она неудачно упала, ударилась виском об угол стола. Мама ещё дышала. Я попыталась приподнять ей голову, не знаю зачем. До сих пор помню её кровь на своих руках…

Голос окончательно отказался повиноваться. В комнате повисла тяжелая, бездушная тишина. Люси подняла на Драгнила глаза. Тот ответил ей равнодушным, холодным взглядом, пожал плечами и вышел. Как только за ним закрылась дверь, девушка спрятала лицо в подушке и разрыдалась. Сегодня она не сдерживала себя. Пусть этот монстр делает с ней, что хочет. Сейчас ей было уже всё равно.

Однако горе, каким бы оно ни было, имеет свойство со временем притупляться, пусть даже и на короткое время. Слёзы, как теплый дождь, смыли с души горечь от потери, заставив поблекнуть страшные воспоминания. Теперь, когда Люси успокоилась, она, как ни странно, была даже благодарна Драгнилу за его холодность и отстранённость. Девушка терпеть не могла, когда кто-то лез к ней со словами утешения. Она достаточно наслушалась их тогда, пять лет назад: высокопарные, скрипящие на зубах, бессмысленные, ничего не значащие фразы облепляла её, как паутина. В ответ нужно было благодарить или, на худой конец, молчать и кивать головой, когда ей хотелось кричать от жуткого, липкого страха, что надолго поселился в её ночных кошмарах. Она почти перестала спать. Хуже всего было то, что отец словно не замечал происходящего с ней, раз за разом оставляя её вечерами одну, отправляясь по каким-то своим делам.

Первым её состояние заметил Гажил. Рэдфокс, в то время уже занявший место своего отца, сделал единственно верный вывод и посоветовал господину Хартфилию отослать Люси в закрытую школу подальше от дома, полного страшных воспоминаний. Смена обстановки и новые друзья помогли отвлечься и, если не излечить, то хотя бы немного притупить боль. По возвращении дом уже не казался ей таким пугающим и мрачным, но и родным тоже не стал. Причиной тому было не только равнодушие отца, ушедшего с головой в работу, но и появление в их доме неких малоприятных личностей.

Воспоминания и слезы утомили девушку, и Люси сама не заметили, как задремала. Когда она проснулась, уже стемнело. Дверь в комнату была открыта. Некоторое время девушка лежала, бездумно пялясь в темноту. Голова гудела, очень хотелось пить. Промучившись ещё с полчаса, Люси всё же решилась и негромко позвала:

— Нацу.

Ответом ей был тихий стон. По телу, неприятно царапая кожу, пробежали мурашки. Девушка села на кровати, подтянув к груди согнутые колени и старательно вслушиваясь в звенящую ночную тишину.

— Лис…

Это был голос Драгнила. Ему явно снилось что-то неприятное, потому что снова раздался стон, и голос, полный боли, сказал:

— Лис… Не уходи…

Люси стало страшно — такой нежностью и безысходностью были наполнены эти слова. Медленно и осторожно, чтобы не бряцнуть опостылевшими наручниками, она снова легла и, сжавшись в комочек, постаралась уснуть.

Утром, как обычно, накормив и выгуляв свою комнатную зверушку, Драгнил уже собирался уйти, как девушка, неожиданно для себя, спросила:

— Как вы себя чувствуете?

Парень, в этот момент застегивающий на её запястье металлическое кольцо, выпрямился и недоуменно посмотрел на неё. Люси уже пожалела о своей несдержанности и любопытстве, но отступать было поздно:

— Вы стонали ночью и звали… Лис…

В следующий миг воздух перестал для неё существовать. Железные пальцы стиснули шею, заставив подавиться невысказанным сочувствием.

— Никогда. Не произноси. Это. Имя, — медленно, выделяя голосом каждое слово, прошипел Драгнил. Рука сильнее сжала горло. Люси захрипела. Инстинкт самосохранения заставил её вцепиться в пальцы сероглазого монстра, пытаясь отодрать их от шеи.

— Поняла? — он тряхнул ее и, наконец, отпустил. Девушка закашлялась, с трудом втягивая воздух. Глаза застилали слезы, уши словно забили ватой. Она не видела, как Драгнил ушел, и только звук захлопнувшейся двери дал ей понять, что она осталась одна.

Его не было весь день, о чем Люси ни капли не жалела. Теперь он пугал её как никогда раньше. Потому что то, что творилось с ним днём, не было работой. Это было личное. Настолько, что сносило ему крышу и превращало в дикого, почти неуправляемого зверя. Ещё немного, и он убил бы её. Шея горела, глотать было чертовски больно. Дура, психолог недоделанный. Думала, если посочувствуешь ему, о здоровье спросишь, так он тут же воспылает ответной братской любовью? Он преступник, и этим всё сказано. Внимание, забота — всё наносное, внешнее, вынужденное. «Это просто работа». Такие люди не меняются.

Люси снова и снова возвращалась мыслями к произошедшему, словно пытаясь найти ответы на какие-то неозвученные вопросы. Иногда, уставшая, она ненадолго засыпала, будто проваливаясь в темный, бездонный колодец. Время тянулось медленно, неприятно царапая сознание царящей в квартире тишиной.

И снова, как и сутки назад, она не услышала его прихода.

— Не спишь, принцесса? — Драгнил вошёл в комнату и щелкнул выключателем.

Яркий свет больно ударил по глазам, заставил зажмуриться. Девушка села в кровати, настороженно следя за парнем. Что-то в нем было не так. Розовые волосы вороньим гнездом торчали в разные стороны, серые глаза лихорадочно блестели, даже одежда выглядела так, будто Драгнил носил её, не снимая, целую неделю. И только когда парень пошел к ней, Люси поняла: он пьян, безобразно, возмутительно пьян.

Драгнил обошел кровать и сел рядом с девушкой. Она слегка отодвинулась, стараясь не вдыхать идущий от него запах алкоголя. Розововолосый не обратил на её действия никакого внимания: слегка наклонив голову, он пристально рассматривал темные пятна у неё на шее, оставшиеся от его пальцев, а затем, словно желая убедиться, что это были именно его руки, накрыл растопыренной пятернёй. Девушка дернулась. Парень поднял глаза и ухмыльнулся:

— Не нравится? — и, ухватив её за футболку, резко дёрнул на себя, очевидно, намереваясь поцеловать. Люси успела выставить свободную левую руку и упереться Драгнилу в грудь. Тому это явно не понравилось: рыкнув, он одной своей клешнёй заломил ей руку за спину, а другой, схватив за волосы, подтянул её голову к себе и накрыл её губы своими. Люси протестующее замычала и попыталась вырваться. Увы, у них были слишком разные весовые категории. Тогда девушка слегка приоткрыла рот и укусила Драгнила за губу. Тот дернулся и отпустил её. Люси, дрожа от отвращения, вытерла рот тыльной стороной руки. Парень медленно поднялся и, не сводя с нее пристального взгляда, повел языком по нижней губе, слизывая кровь.

— Зря ты так, — неожиданно спокойно сказал он и резко ударил её по лицу.

Люси упала на спину. Драгнил достал из кармана ключи и, нагнувшись, отстегнул кольцо наручника от спинки кровати. Продев кольцо между прутьями, он схватил девушку за запястье свободной руки и защёлкнул на нём браслет. Теперь она могла только брыкаться, но вскоре и этой возможности её лишили: парень просто сел на неё сверху, придавив ноги. Наклонившись вперёд, он опёрся руками о кровать и, глядя ей в глаза, сказал:

— Ещё раз укусишь меня, выбью все зубы.

…Горячее, хриплое дыхание, обдающее мерзким запахом алкоголя; сбивчивый, выедающий душу шёпот; влажные губы; поцелуй с привкусом крови…

— Знающие люди говорят…

…треск разрываемой ткани; сильные пальцы, грубо, до боли сжимающие нежную грудь…

— Если не удаётся избежать изнасилования…

…поцелуи-укусы, оставляющие на бледной коже отвратительные, медленно наливающиеся краснотой пятна…

— Расслабься и постарайся получить удовольствие.

Откуда-то изнутри, из самой глубины пока ещё не растерзанного существа, сквозь тошноту и боль она смогла вытолкнуть наружу горькие, обжигающие слова:

— Подонок… Мразь… Ненавижу…

Он засмеялся хриплым, неприятно кольнувшим смехом. Встал, нарочито медленно расстегнул ширинку. Ей хотелось выть от безнадёжности и страха, но она закусила губу, чтобы не выпустить этот страх наружу, не дать себе сдаться. Драгнил снова наклонился к ней, уничтожая последнее препятствие на своем пути. Оставшись голой, Люси забилась на кровати, пытаясь если не избежать, то хотя бы оттянуть неизбежное. Наручники впились в запястья, громким лязганьем отмеряя последние секунды. Драгнил с силой развел ей ноги и одним сильным, резким толчком вошел в неё. Боль обожгла низ живота, заставила тело выгнуться дугой, вырываясь из горла хриплым, протяжным криком. Люси чисто инстинктивно согнула ноги, пытаясь хоть немного расслабить мышцы и унять рвущую внутренности боль, но сделала только хуже: насильник с новым толчком проник ещё глубже. Кричать она уже не могла, поврежденное горло способно было издавать только хриплые стоны, в которых не было ничего человеческого. Драгнил навалился на нее всем телом, резко, грубо двигаясь в ней, словно стараясь причинить ей как можно больше страданий. Девушка уже не сопротивлялась; прикрыв глаза согнутой в локте рукой, она хотела только одного — чтобы это поскорее закончилось. Темп движений нарастал. Толчок, ещё один, ещё… Парень вздрогнул всем телом, медленно, с рыком выдохнул сквозь зубы и остановился, тяжело дыша. Люси почувствовала, как он отодвинулся от неё и встал с кровати. Сквозь шум пульсирующей в ушах крови девушка с трудом расслышала удаляющиеся в сторону двери неторопливые, тяжелые шаги.

— Спокойной ночи, принцесса, — выключив свет, сказал Драгнил и вышел из комнаты, плотно закрыв дверь.

Люси с трудом перевернулась на бок, свернулась калачиком и тихо, горько заплакала.