Рыжая бестия (гет)

Альбус ненавидел пасхальные каникулы по двум причинам: во-первых, за фальшивое и ложное ощущение свободы, которое они давали. Имеется в виду, да черт возьми, всего какая-то неделя? Что это за каникулы — неделя? Ни один нормальный человек за это время даже придумать не успеет, как отдохнуть, не то что отдохнуть. И только ты привыкаешь к тому, что не надо рано вставать, не надо делать уроки, ну и вообще — не надо, как бац — и снова в школу. Это не каникулы, а издевательство.

Вторая причина — все та же, что и всегда. Родственнички. Полный комплект. Удушающая в объятьях бабушка — есть. Вспоминающий молодость дедушка — есть. Родители обыкновенные, две штуки — есть. Брат и сестра, повышенной степени вредоносности — есть. Дядюшки: скучный дядюшка, блудливый дядюшка, занудный дядюшка, психованный дядюшка, подкаблучник-дядюшка — есть. Стерва-тетушка, квелая тетушка, крутая-как-яйца тетушка, командирша-тетушка — есть. Кузены — тоже как на подбор, хоть сейчас в стереотипный маггловский фильм про подростков: заучка имеется, королева школы есть, красотка тут, крутые парни, ботаники, шутники, капитаны команд, даже крутая горластая черная девица, которых обычно берут в подруги главным героиням, есть.

И вот вся эта банда на каждых каникулах при первой возможности собирается вместе. И если вы думаете, что на этих сборищах вся эта банда чинно сидит и попивает чаек из чашечек, то не слабо так ошибаетесь. Можно просто сказать, что в «Норе» орать начинает даже тетка Одри, которая в обычном состоянии просто сидит с видом «ешьте меня мухи с комарами» — и сразу все станет понятно.

И вот всю эту драгоценную банду Ал, конечно, любил, но предпочитал любить с приличного и благоприятного для здоровья расстояния.

Конечно, читатель может спросить, а что мешает Альбусу сохранять дистанцию и держаться на этом самом здоровом расстоянии? Ответ прост, как пара сиклей: родители. Каждый раз, как только кто-либо из детей начинал нытье и скулеж на тему «а может вы просто передадите от меня бабушке пламенный привет?», мать заводилась и начинала пилить и проедать мозг, а отец рядом ходил да подначивал выбросами на тему «Семья — это святое!», «Вам повезло, что у вас есть семья», «Семья — прежде всего» и «Много бы я отдал за то, чтобы семья была у меня!». В такие минуты Альбус и остальные младшие Поттеры представляли себе, что было бы, если бы и правда у отца была семья, и решали, что еще легко отделались.

Короче, с дорогими родственниками приходилось проводить почти всю неделю, и единственным шансом от этого избавиться была тяжелая, требующая госпитализации травма.

И Альбус еще не до такой степени отчаялся, хотя терпенье истончалось — факт.

В этот день они снова должны были отправиться в Нору, потому что на дворе была Пасха, а значит впереди маячил знаменитый пасхальный обед у бабушки Уизли.

— Не понимаю, — сказал Ал, — зачем мы устраиваем пасхальный обед, если не празднуем Пасху?

— То есть как это не празднуем? — удивилась мама. — Очень даже празднуем.

— Насколько я понимаю, Пасха — религиозный праздник: на нее полагается ходить в церковь, обязательно какой-то там парад, на стол специальную еду, потом обязательно надо прятать раскрашенные яйца, а потом их искать...

— Это ты откуда все это взял? — удивился папа.

— Тони рассказывал.

— Твой друг Тони ДиМария? А, ну так он католик, это другое дело, — снова углубился в газету папа.

— А что, Дурсли не так праздновали?

— Ну разве что яйца, — пожал папа плечами.

— Ну вот, а у нас даже и яиц нет. Что за праздник тогда?

— Если хочешь яиц, то возьми в холодном сарае, — рассеяно сказала мама. — Лили, если собираешься снова одеваться по три часа, то доедай скорее и начинай прямо сейчас...

— Да не в яйцах дело, — раздраженно начал Альбус, но мама уже встала и понесла свою тарелку на кухню, заклинанием позвав за собой всю остальную посуду, кроме наполненных соком стаканов. Лили быстро допила свой и поспешила вслед за мамой, чтобы успеть всучить стакан до того, как мама отойдет от мойки. — Дело, говорю, не в яйцах, а вообще, какой смысл праздновать религиозные праздники в нерелигиозном обществе.

— Ну, не так уж мы нерелигиозны, — напомнил папа. — У вас всех есть крестные родители.

— И в какой церкви меня крестили?

— В смысле? — не понял папа.

— Для того чтобы были крестные родители, нужен обряд крещения в церкви, нужно обязательно быть прихожанами этой церкви, как минимум несколько месяцев посещать эту церковь регулярно и так далее? Ну, так в какой?

— А, так вот о чем тогда говорила Гермиона! — просветлело лицо папы. — Да нет, наверное, так все-таки у католиков, — продолжил он. — У нас, не католиков, наверное, не так.

— А что говорила тетя Гермиона?

— Да я не помню уже. Что-то про винегрет... Черт, я же знал это слово! Но мы в итоге решили, что это все ерунда, и просто назначили крестных.

Альбус вообразил, что на это скажет Тони, и покачал головой.

— Ладно. Все это бессмысленно, полагаю, — вздохнул он и обернулся, услышав стук в окно. То, что он увидел, заставило его содрогнуться. — О черт, папа, открывай ты, — скомандовал он, отодвигаясь так, чтобы не оказаться на пути совы, когда та влетит. Хотя... С Сычиком Третьим, самой бестолковой и неуклюжей совой в истории Британии, на пути от окна к папе может оказаться даже Австралия — ничто от него не спасет.

Папа взмахом палочки открыл окно, вторым взмахом восстановил разбитое стекло, третьим — разбитую вазу, четвертым — затер царапину на полированном столе, пятым залечил царапину на своей руке и, наконец, крикнул:

— Джинни, это Сычик. Я все убрал! — прежде чем отцепить от совы письмо и углубиться в чтение.

— Это Рон, — сообщил он.

— Я догадался, — заверил Альбус, швыряя Сычику печеньки с безопасного расстояния.

— Он пишет, Роуз пригласила на ужин в Нору свою подругу.

— А случайно не пишет которую? — насторожился Ал.

— Тут написано, — папа опустил голову к письму и поправил очки. — Эйбс Харпер. Это ведь дочка Эдмунда Харпера, верно?

Альбус громко и со значением простонал.

— То есть, полагаю, это она, — догадался папа. — Может расскажешь, что в ней такого плохого?

— Даже не знаю, как начать, — задумался Ал. — Вот пап, вообрази себе Малфоя-старшего...

— Люциуса?

— Папа, я сказал старшего, а не доисторического.

— Вот спасибо, сынок, — с чувством ответил папа.

— Да не за что. Ну так вот, вообрази себе Малфоя-старшего, того, который Драко, и вот представь, что он — вредная девчонка с перепадами настроения, которая вечно старается поколотить тебя метлой, а ты ее и пальцем тронуть не моги. Вообразил?

— Легко, — заверил папа.

— Ну так вот, теперь умножь это на сто, добавь, что к ней хорошо относятся все твои друзья и родственники, а твоя предательница-кузина еще и зовет ее на семейные праздники, будто ей мало того, что она в школе чуть ли не в сундуке у меня сидит!

— Забавно, — пробормотал папа.

— Что тут забавного, папа? Твой сын на грани самоубийства, а тебе забавно?

— Прям-таки и на грани? — не поверил папа.

— Ну, на грани убийства так точно. Хорошо, что вы с тетей Гермионой в Уизенгамоте, отмажете меня?

Папа серьезно посмотрел на него поверх очков:

— Нет.

— Тогда на грани самоубийства, — принял решение Ал.

— А я недавно вот, — как бы между прочим заметил папа, снова уставившись в письмо, — виделся с Невиллом, у него было впечатление, что ты будешь только рад видеть эту девушку, — Гарри искоса посмотрел на сына.

Сын хмыкнул.

— Невиллу хорошо бы поменьше курить свою траву, — сказал он. — У него же такие глюки, что Трелони обзавидуется, или это у него старческое слабоумие уже началось.

— Повежливее, Альбус Северус, — пригрозила мама, входя в комнату. — Что пишет Рон, Гарри?

— Хотел предупредить, что в вашей женской команде сегодня пополнение, — ответил папа. — Роуз пригласила свою подругу сыграть за вас.

— Черт, как я мог забыть! — взвыл Альбус. Ну конечно же, пасхальная игра! — Все, я точно убью Роуз.

— А что, хороший игрок? — приподняла брови мама.

— Капитан слизеринской команды.

— Харпер, — холодно сказала мама. — Какая прелесть, — произнесла она таким тоном, что даже Сычик уловил понижение температуры в комнате.

— А что такое? — невинно спросил папа.

— О, я помню эту наглую девицу. Еще с тех пор, как ей было три года и Эдмунд Харпер таскал ее с собой по всем стадионам. Она мне сразу не понравилась.

Гарри пробормотал под нос что-то похожее на «твоя мама» и «Флер», но, по счастью, Джинни этого не услышала за радостным воплем сына:

— Ну слава богу, хоть один приличный человек в нашей семье — мама!

— Почему именно я должен сидеть с твоим ребенком? — заныл Альбус, с ужасом глядя на пускающее пузыри отродье дьявола, ошибочно именующееся Дорой Люпин.

— Потому что я так сказала, Альбус, — твердо сказала Виктуар. — Тебе ничего не нужно делать, просто сиди здесь и держи ее, вот ее погремушки, захочет есть — вот ее бутылочка.

— А как я узнаю, что она захочет есть? — завопил Ал, пытаясь остановить мать-ехидну.

— Узнаешь, — закатила глаза мать-ехидна, отправляясь переодеваться к обеду. Конечно, она заранее наложила на Дору все возможные защитные заклинания, поэтому даже Ал не смог бы ей ничем навредить.

А вот насчет Ала сказать того было нельзя. Они с Дорой отлично было поладили... В первые тридцать секунд...А потом явно унаследовавшее материнские гены зловредности дитятко постаралось дождаться, пока мать скроется из виду, и взревело так, что здоровый молодой авгур околел бы от зависти.

Нечеловеческий визг ребенок поддерживал трепыханием, подергиванием, сучением ног и пусканием слюны на рубашку Альбуса. Альбус беспомощно оборачивался по сторонам, ошарашенно сидя за своим местом за столом под открытым небом (как уже давно собиралась семья, места которой внутри Норы уже не оставалось). Альбус перепробовал все: укачивание, бутылочку, погремушки, песенки «А где ты взял такую шляпу?» и «Скоро муж, скоро муж, а ну сделай фанданго», но ребенок продолжал яростно верещать.

— Восхитительно, — раздался голос от оградки. — А ну быстро назови мне имена родителей.

Альбус так резко повернул голову, что что-то хрустнуло, а ребенок на секунду заткнулся.

— О, все же принесла тебя нелегкая! — поприветствовал он притащенное чертями чудовище.

— Я сказала, быстро имена родителей,— добавила она, перелезая через ограду.

— А в приличных обществах, — указал Альбус, — через дверь входят.

— Ну, так-то в приличных. Так что это за ребенок?

— Моя племянница Дора, — нехотя признался Ал.

— А родителей как зовут? — продолжала допытываться Эйбс.

— А тебе зачем? — спросил Альбус, и Дора присоединилась к вопросу визгом поросенка.

— Пожаловаться в Отдел Охраны Детства, — ответила Харпер, подходя поближе. — Любые родители, что позволили тебе даже пальцем коснуться их дитя, должны быть обвинены в оставлении в опасности.

Словно подтверждая его слова, Дора взвыла еще громче и задергала ногами.

— Ой, да дай ее сюда, придурок! — не выдержала Эйбс и выхватила девочку из его рук. — Привет, Дора. Ты Дора? А я Эбби, — подхватила она ее, сажая к себе на бедро и вытирая ее лицо салфеткой, подхваченной со стола. — А где бутылочка Доры? Вот бутылочка Доры, — также ловко она выхватила бутылочку и метко всунула прямо в рот чудовищному созданию. Чудовищное создание ухватило бутылку обеими руками и принялось сосать с энтузиазмом алкоголика, в оба глаза глядя на Эйбс. — Ну вот, и что так мучился с тобой твой идиот-дядя, правда?

Идиот-дядя пялился на нее с таким же удивлением, как и сама Дора. Тем временем Харпер подтерла девчонке нос, поправила съехавшую шапочку, перехватила, усаживаясь на стул, и посадила ее на стол перед собой, поддерживая одной рукой бутылочку, а второй немного придерживая малышку сбоку.

Альбус во все глаза разглядывал необычайное зрелище — воркующую над ребенком Эйбс. Опыта Алу не доставало, а потому он не знал, что при виде воркующей над ребенком незамужней женщины, каждый озабоченный своей безопасностью парень должен бежать сломя голову. Не знал, но инстинкт самосохранения ему все же подсказывал, что картина эта ужасна во всех отношениях.

Но с другой стороны, его разбирало любопытство и изумление — честное слово, Альбус всегда думал, что Харпер из тех, кто при словах «ребенок» и «бутылочки» или хватается за палочку с проклятьями, или бежит прочь с диким визгом. Честное слово, такого он не ожидал.

Тем временем Дора выплюнула бутылочку и энергично что-то сообщила Эйбс. Эйбс с этим с радостью согласилась и сунула Доре под нос погремушку. Дора на это воскликнула, что «гу» и рассказала «удя-да-да», чему Эйбс только порадовалась. Альбус закатил глаза.

— Добрый день, — раздался голос бабули.

— О, — встрепенулась Эйбс и поднялась, подхватывая на руки Дору. Она встала и подошла к бабушке, протягивая руку. — Миссис Уизли, я полагаю? Я Абигайль Харпер, меня пригласила Роуз.

— О да, милая, — расцвела улыбкой бабуля. — Я бабушка Роуз, но ты можешь звать меня Молли — когда там много миссис Уизли, сложно разобрать, которую зовут. Я смотрю, ты отлично управляешься с детьми, — одобрительно заметила бабушка, глядя, как Эйбс перехватывает малышку, осторожно вытягивая из ее рук заколку, которую попыталась выдернуть Дора. Прежде чем Дора успела зареветь, Эйбс сунула ей под нос связку ключей с брелком в виде снитча и потрясла. Дора тут же заткнулась.

— У меня младший брат ненамного старше, так что есть небольшой опыт, — пояснила Харпер бабуле. Бабуля тем временем расставила на столе то, что прилевитировала с собой. — Правда на руках его уже не потаскаешь, конечно. Хотя вроде совсем недавно...

— Ох, дети быстро растут, милая, — согласилась бабуля. — Заходи в дом, скоро будет готов обед, а пока посиди немного, познакомься с нашей семьей. Виктуар спустится и заберет Дору.

— Да мне нетрудно, миссис... Молли. С удовольствием.

— Ну пошли, дорогая, — позвала бабушка и повела Эйбс в дом с таким видом, словно нашла потерянную сто лет назад дочь.

Альбус сплюнул. Этот праздник явно будет еще хуже прежних.