Бесаме мучо (джен)

— Есть, — сказал Сириус и кивнул одному из своих адвокатов. — У меня хватит верёвок, чтобы кое-кто смог повеситься на Луне. Во-первых, после своего побега я вынужден был покинуть Британию и отправиться поправлять здоровье в Европу. Именно там я и прошёл полное обследование у Мастера-менталиста Рейнгарда Зибеля. На данный момент он считается лучшим… и не только в Европе. Вот его заключение. Весьма подробное и полное, заверенное руководством клиники. Там чётко говорится и о воздействиях, и о ментальных закладках, и об Обливиэйтах. И называется их автор.

— Даже так… — удивился Лорд Харрингтон. — Неужели подобное возможно?

— Мастер Зибель — лучший из лучших, — спокойно сказал Сириус. — Позвольте моему адвокату передать вам заключение.

— Да, Лорд Блэк, — кивнул судья. Когда адвокат Блэка почтительно протянул ему бумаги, Лорд Харрингтон перелистал их, а потом весьма тщательно прочёл. Всё это время в зале стояла тишина. Наконец отложив бумаги, Лорд Харрингтон произнёс:

— Да уж, не повезло вам, Лорд Блэк… Лично мне удивительно то, что сейчас вы находитесь в здравом уме и трезвой памяти. Итак, данное заключение подлинное, виновность подсудимого в незаконных ментальных вторжениях в сознание несовершеннолетнего мага доказана. Даже одно это деяние карается десятью годами Азкабана… Но вы говорили, Лорд Блэк, что у вас есть что-то ещё?

Сириус Блэк кивнул адвокату и тот поднёс судье очередной документ.

— Моя крестница оказалась у своих маггловских родственников, которые, как я уже упоминал, проявили порядочность, воспитывая и обеспечивая её должным образом, несмотря на то, что у них был и собственный ребёнок, так же требовавший расходов. Я это к тому, что несмотря на целый ряд законов, гарантирующий вознаграждение воспитателям сирот, мистер и миссис Дурсль не получали на содержание племянницы ни единого ломаного кната. А ведь им весьма пригодились бы эти деньги… И не только деньги. Несколько раз им приходилось серьёзно восстанавливать дом после магических выбросов Алекс. Хорошо, что они отнеслись к ситуации с пониманием, а если бы озлобились на племянницу? Представляете, что могли бы сотворить с ничего не понимающим ребёнком два разъярённых маггла? А ведь им никто не удосужился ничего объяснить!

— Безобразие! — мрачно произнёс Лорд Харрингтон. — Магглы могут быть весьма нетерпимы к проявлениям магии, и юной Леди Поттер повезло с родственниками. А уж то, что за свои труды они не получали законного вознаграждения — просто позор. Но что это за бумаги, Лорд Блэк?

— Это бумаги из банка Гринготтс. Видите ли, ваша честь, после гибели Волдеморта многие маги хотели отблагодарить юную Избранную, — ответил Сириус. — Ей дарили довольно крупные денежные суммы, книги и артефакты, права на недвижимость и землю… Несравнимо с состоянием Поттеров, конечно, но вполне приличный куш получается. Так вот, Дамблдор, как председатель Визенгамота, потребовал от Гоблинов создать для этих средств отдельный сейф, на предъявителя, так сказать…

— И гоблины согласились?

— Дамблдор сумел их уговорить, — скривился Блэк. — Он мотивировал это заботой о девочке, поскольку я, единственный законный опекун Алекс, находился в Азкабане, а ему, как опекуну, назначенному Визенгамотом, родовые сейфы Поттеров были недоступны. Вот он и предложил создать сейф на предъявителя, чтобы снимать деньги на нужды Избранной именно оттуда. Гоблины согласились, они поверили, что Светлейшим волшебником движет только забота о сироте, ведь к своим отпрыскам они относятся весьма трепетно. К тому же сумма, оказавшаяся в итоге в этом сейфе, была, с их точки зрения, невелика, и ни в какое сравнение не шла с остальным богатством Поттеров.

— И подсудимый действительно снимал деньги с этого счета? — поинтересовался судья.

— Да, ваша честь, — ответил Сириус. — И не только он. Вот выписки, заверенные главой банка Гринготтс. За прошедшие года сейф, созданный для обеспечения нужд Алекс Поттер, посещали Маргарет и Артур Уизли, Аластор Грюм, Элфиас Дож и некоторые другие лица, имевшие к опекунству над Алекс такое же отношение, как к прошлогоднему снегу. Список лиц прилагается, поскольку доступ в сейф имел любой предъявитель ключа, то воспрепятствовать установленным правилам гоблины не могли, хотя добросовестно фиксировали всех посетителей сейфа и суммы, ими изъятые. Вот список снятых сумм с довольно-таки скромным итогом девяносто одна тысяча пятьсот шестьдесят один галеон. Всё заверено лично директором банка, ошибки быть не может.

С верхних ярусов раздалось несколько неодобрительных свистков. Рядовой аврор зарабатывает чуть больше тысячи галеонов в год, высокопоставленный сотрудник Министерства — четыре тысячи. Лавка считается рентабельной, если чистая прибыль в месяц превышает пятьдесят галеонов, ателье мадам Малкин приносило его владелице сотню в месяц, респектабельный «Твилфитт и Таттинг» — две с половиной сотни. Накопив за всю жизнь десять тысяч галеонов, служащий мог уйти на покой и всю оставшуюся жизнь жить на ренту. Это для аристократов такие суммы не разорительны, да и то не для всех. Блэки, Малфои, Гринграссы, Поттеры, возможно, Шаффики… И всё. Остальным, даже из Двадцати восьми, остаётся только утереться. Не зря же чистокровные Крэбб и Гойл ходят вассалах у Малфоя. Так что сумма, чуток не дотягивающая до сотни тысяч галеонов, для большинства из присутствующих — астрономическая.

— Таак… — мрачно протянул Лорд Харрингтон, а секретарь снова рявкнул:

— К порядку!

Возмущение в зале стихло, и Лорд Харрингтон мрачно повторил:

— Таак… И из этих денег до родственников Леди Поттер не дошло ни кната?

— Ни единого, — ответил Сириус. — Вот заверенные показания мистера и миссис Дурсль. Ежели вашей чести будет угодно — они готовы выступить в суде лично.

На стол судьи улеглась очередная бумага, и он, всё более мрачнея, сказал:

— Думаю, пока в вызове этих достойных людей нет необходимости, Лорд Блэк. Однако… обирать сироту… Лорд Блэк, у вас есть сведения, куда тратились деньги из сейфа на предъявителя?

— Увы… — развёл руками Сириус.

— Впрочем, это неважно. Важно только то, что до юной Леди они не доходили. А ведь те, кто дарил эти деньги, хотели выразить свою благодарность девочке, которая в одночасье осталась без родителей… Какая мерзость.

Верхний ярус согласно зароптал, но вновь заткнулся под строгим взглядом Лорда Харрингтона.

— Очень надеюсь, подсудимый, — ледяным тоном процедил судья, — услышать хоть какое-то здравое оправдание подобных действий, ибо я сам таковых не нахожу.

Дамблдор дёрнулся, пытаясь что-то ответить, но тут Лорд Харрингтон усмехнулся воистину сатанинской усмешкой и заявил:

— Нет, подсудимый, вы сами возжелали высказаться в конце заседания. Так что ждите своей очереди. Благодарю вас, Лорд Блэк, я так понимаю, что ваши адвокаты приготовили ещё много нового и интересного о безгрешности и высоких моральных принципах подсудимого. Я попрошу вас передать мне все эти бумаги, так как через час закрою заседание до завтрашнего дня, поскольку хочу выделить время для работы с ними. Надеюсь, ваш адвокат составил экстракт всех этих бумаг, а то, я так чувствую, рассматривая все милые проделки подсудимого, мы рискуем завязнуть тут надолго. Экстракт будет оглашён на завтрашнем заседании. Кстати, Лорд Блэк, вы не возражаете, если с ним будет ознакомлена свободная пресса Магической Британии?

— Лорд Лавгуд уже знаком с содержанием этих бумаг, ваша честь, — Сириус был невозмутим. — Но я не возражаю, если с ними познакомится мисс Скитер. В подаче этой… дамы изложенные в бумагах факты будут донесены до читателей в максимально доступной форме.

— Суд поддерживает вашу позицию, Лорд Блэк, — величественно кивнул Харрингтон. — Можете пока занять своё место. Суд ещё призовёт вас.

— Конечно, ваша честь, — ответил Сириус.

— Но, — возмутился Фадж, — Лорд Харрингтон, вы переходите все границы! Нельзя публиковать сомнительные сведения о… о… о личной жизни Великого Светлого волшебника и победителя Гриндевальда!

От такого наезда престарелый Лорд слегка растерялся. На первые две секунды. А потом он открыл рот и излил на несчастного Министра тонны давненько не сцеживаемого яда. Досталось Министру, Министерству в целом, порядку, установившемуся в Магической Британии в последнее десятилетие… а также всем, хоть чуточку сопричастным к делам Светоча. Похоже, дедуля дома не в шашки на конфеты играл, а очень даже въедливо следил за событиями последних лет. И всю министерскую свору он презирал от всей широты души, делая исключение лишь для отдельных личностей.

Краткая, но полная экспрессии речь престарелого Лорда звучала в полной тишине, верхний ярус восхищённо внимал. Некоторые конспектировали. С последними Алекс была всей душой согласна — ей до таких высот ещё расти и расти… Так опустить оппонентов, не сказав при этом ни одного худого слова, мало кому удавалось. Фадж за время речи Харрингтона сменил несколько цветов спектра. Сначала он побелел, затем покраснел, зачем начал зеленеть… Торжественное окончание речи спасло Министра от полного сходства с капустным кочаном сорта «амагер».

— Итак, — невозмутимо произнёс Лорд Харрингтон, выдержав мхатовскую паузу, — я хотел бы задать несколько вопросов пострадавшей стороне. Леди Гарриет Алекс Лилиан Поттер, окажете ли вы мне честь, ответив на мои вопросы полно и правдиво?

— Да, ваша честь, — ответила Алекс. — Для этого я пришла сюда. Я клянусь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.

— Хорошо, Леди. Прошу вас занять соответствующее место.

Алекс медленно подошла к месту для свидетелей, но тут выяснился один неприятный нюанс. Трибунка, которая взрослому магу была по грудь, скрывала девочку почти полностью, так что виднелась только голова, что, само собой, выглядело комично. Но Алекс не растерялась, достала из сумочки с расширенным пространством деревянный брусок и дунула на него, превратив в скамеечку-подставку для ног.

— Думаю, что так будет лучше, ваша честь, — мило похлопав ресничками, сказала Алекс.

— Несомненно, — согласился Лорд Харрингтон, оценив и находчивость девочки, и хлопанье ресничками. — А теперь, поскольку вы готовы, Леди, я хотел бы задать вам несколько вопросов.

Первые вопросы были несложными, они касались детства Алекс, отношений с опекунами и условий жизни маленькой девочки. Алекс отвечала вполне честно — здешних Дурслей абсолютно не в чем было упрекнуть. Да, опекуны обеспечивали племянницу наравне с родным сыном… нет, не обижали… она посещала школу, ездила, как и все, на экскурсии, ей оплачивали дополнительные уроки… пособие? Да, тетя Петунья получала пособие от социальных служб, но его почти не тратили, большую часть опекуны откладывали для оплаты колледжа… Стихийные выбросы, сэр? Их почти не было, я рано поняла, что они пугают и нервируют опекунов, поэтому стала подпитывать землю в садике тёти… да, тётя Петунья увлекалась садоводством и многому меня научила… Зато розы с тех пор у тёти были самые шикарные в Литтл-Уингинге…

— Рад, что всё у вас было хорошо и что вы оказались на редкость умны, догадавшись сбрасывать излишки магии, чтобы избежать стихийных выбросов, — кивнул Лорд Харрингтон. — Кстати, вы знали о том, что вашим опекуном объявил себя подсудимый?

— Конечно, нет, ваша честь, — ответила Алекс. — Я считала дядю и тётю своими единственными опекунами, понятия не имела о Магическом мире и о собственных корнях. Впрочем, всё было неплохо, пока не пошли письма из Хогвартса.

— Письма? — удивился судья. — Не письмо?

— Нет, ваша честь, — ответила девочка. — Первое письмо пришло с обычной почтой, я прочитала его, а тётя рассказала мне про сестру-волшебницу. Но там требовалось отправить ответ с совой… а как это сделать — опекуны понятия не имели. Поэтому на следующее утро пришло ещё несколько писем… в молочных бутылках. Потом письма оказались в яйцах, потом они потоком хлынули через кошачью дверцу, потом — через камин… Неудивительно, что дядя и тётя были напуганы и дезориентированы и их единственным чувством было — бежать без оглядки из этого дурдома. А уж когда в небе появилась целая сотня сов и они начали бросать письма прямо на лужайку перед домом… Ваша честь, мои опекуны — респектабельные люди, зачем нужно было их так позорить перед соседями?

— Хороший вопрос, юная Леди, — мрачно произнёс Лорд Харрингтон. — Продолжайте, прошу вас.

— Дядя и тётя не выдержали такого прессинга. Они собрали вещи, прихватили нас с кузеном и отправились подальше от родного дома, надеясь, что это безумие прекратится. Но когда мы остановились на ночь в гостинице, нас снова ожидала огромная куча писем, — горестно вздохнула Алекс. — Так мы оказались в старой хижине на острове, ночью началась буря, а ровно в полночь в дверь постучали…

Из зала донёсся горестный вздох Хагрида:

— Эх-ма…

— А теперь представьте, ваша честь… Я спала у камина, вдруг дверь с грохотом слетела с петель… и в хижину вошёл огромный мужчина с бородой. Теперь-то я знаю, что это директор Дамблдор послал Хагрида для того, чтобы тот познакомил меня с миром Магии, теперь я знаю, что мистер Хагрид отличается добрым характером и никогда не обидит ребёнка, но тогда… Тогда я испугалась. Очень сильно испугалась.

— Неудивительно, — проворчал Лорд Харрингтон. — Будь я маленькой одиннадцатилетней девочкой, я бы тоже испугался, без обид, мистер Хагрид.

— Да какие обиды… — вздохнул Хагрид. — Теперь-то у меня голова яснее стала, понимаю, какого дурака свалял.

— И что же было дальше, Леди? — спросил судья.

— Я… я закричала. Очень громко… И мужчину просто вынесло из комнаты. На мой крик прибежали дядя и тётя, они сначала решили, что огромный мужчина мне приснился… Но тут он снова появился в дверях. Слава Мерлину, на сей раз мы все смогли договориться, и на следующее утро вернулись домой. А потом пришёл профессор Снейп, который и отвёл меня на Косую аллею. Вот так и состоялось моё знакомство с Магическим миром.

— Понятно, юная Леди, — вздохнул Лорд Харрингтон. — И тут снова возникают вопросы. Вы жили с магглами — но письмо вам пришло тем же способом, что приходит детям из магических семей. Вот у них действительно нет проблем с совами… А к вам должен был прийти преподаватель Хогвартса и всё объяснить вашим опекунам. Мистер Хагрид, при всём моём уважении, преподавателем не является, к тому же он обладает весьма характерной, привлекающей внимание внешностью. Далее — зачем нужно было доводить ваших опекунов до нервного срыва? Знаете, юная Леди, мне это кажется частями одной весьма дурно пахнущей комбинации.

— Я пришла к тому же выводу, ваша честь, когда обдумала всё хорошенько, — кротко ответила Алекс. — Мы с крёстным обсудили это и решили, что подобная игра была выгодна только одному человеку — тому, кто её затеял. И этот любитель игр сейчас находится в кресле перед вами.

— Протестую! — выкрикнул адвокат Дамблдора. — У Леди Поттер нет доказательств, её обвинения голословны!

— Протест отклонён, — отрезал Лорд Харрингтон. — Кто отправил Леди Поттер к магглам? Кто способствовал заключению её последнего близкого человека — крёстного — в Азкабан? Кто обирал сироту? Кто мог организовать доставку писем в таком объёме? Кто послал для знакомства ничего не знающей девочки с Магическим миром не преподавателя или декана, а лесника? Всё это вполне себе доказанные факты. Никто другой, кроме Альбуса Дамблдора, подобного проделать просто не смог бы. И повторюсь — настоятельно советую вам, подсудимый, хорошо подумать над объяснением своих действий. Потому как я никаких вменяемых объяснений вашим действиям пока не усматриваю.

Некоторое время в зале стояла тишина, только Дамблдор сверлил Лорда Харрингтона ненавидящим взглядом, но тому на подобные взгляды было плевать. За долгую жизнь у него много к чему выработался иммунитет.

— Скажите, мисс Поттер, — прервал молчание судья, — а как протекала ваша учёба?

— С учёбой всё было в порядке, — ответила Алекс. — Я поступила на Равенкло, профессор Флитвик — замечательный декан, он всегда готов помочь со своим предметом и занимался со мной индивидуально, мне нравятся Чары, нравится Зельеварение и Трансфигурация, у меня есть друзья на разных факультетах, но…

— Но? — удивился судья.

— Нет, я понимаю, что волшебная школа отличается от обычной, маггловской, но вы не находите, что одержимый преподаватель — это немного перебор? А нападение кентавров на учеников? А деятельность близнецов Уизли, которым она долгое время сходила с рук?

— Полностью согласен, Леди, — кивнул судья. — Думаю, что суд остановится на этих вопросах. Но все эти случаи говорят о не самой лучшей работе школьной администрации… и злой умысел здесь можно подверстать только при наличии железных доказательств.

— Согласна, ваша честь. Скажите, можно ли считать злым умыслом попытку подбросить мне… прошу прощения… мумифицированного детёныша гоблина?

— Что-о? — поразился судья. — Как? Какой самоубийца решился посягнуть на подобное? Леди Поттер, это слишком невероятно…

— Согласна, сэр, — вздохнула Алекс, — звучит это совершенно невероятно, но всё так и было. Тем более что я клялась говорить только правду. Профессор Чар Филиус Флитвик может подтвердить мои слова.

— Благодарю вас, Леди Поттер, вы можете занять своё место. Но будьте готовы, как и ваш крёстный, что ваши показания ещё понадобятся.

— Да, ваша честь, — ответила Алекс и скромненько уселась рядом с Сириусом. Отравленная парфянская стрела сработала и теперь можно было посмотреть, как Флитвик и его многочисленная родня будут сводить счёты с Врагом. Да-да, именно так, Врагом именовался всякий, кто покушался на жизнь Носящего и детёныша. И тому, кого гоблины так поименовали, проще было самоубиться, чтоб не мучиться.

— Пригласите профессора Филиуса Флитвика! — тем временем громко сказал Лорд Харрингтон.