Шестнадцать (гет)

Время в пустыне текло медленно, словно тягучая патока, и с такой высоты припорошенный пеплом песок казался россыпями стеклянной пыли, осыпающейся с догорающего солнца. Мысли Сириуса разбегались и путались — башня действительно принадлежала другому измерению, и он чувствовал себя так, словно оказался внутри мучительного сна, в который проваливаешься все глубже после череды ложных пробуждений: одного из тех выматывающих кошмаров, что преследовали его после Валинора.

Мелькор стоял перед ними неподвижно, и глаза его были полны мрачной решимости.

— Прошлое? — медленно повторила за ним Тхурингветиль с внезапным пониманием. — Вот как... Заклятия на твоей памяти, магия башни как-то смогла их разрушить?

— Это произошло много раньше, когда я гостил у Намо, — отозвался Мелькор. — Башня лишь поставила меня перед необходимостью снова пройти уже знакомый путь, на который я надеялся никогда больше не ступать. Твой крестник ведь весьма преуспел в уничтожении хоркруксов, не так ли, Сириус? — вдруг спросил он. — Вы когда-нибудь задумывались, что это означает на практике?

— Частица души того, кто создал хоркрукс, перестает существовать, — задумчиво протянул Сириус. — Его связь с землей нарушается, он снова становится смертным, его можно убить без шансов возвращения на землю. Душа обратно воссоединиться не может, Марволо тому — прямое доказательство.

— Но вот что любопытно: все хоркруксы Марволо уничтожены, а он так же бессмертен, как и любой из нас — почему? Ведь он, в отличие от нас, не попал под действие чар песни творения, а спустился в Арду много позже, да еще и таким необычным способом... Что дает ему бессмертие?

— Ты намекаешь на то, что Гарри не смог уничтожить все его хоркруксы? — изумился Сириус. — Или что он сделал это не до конца?

— О нет, твой крестник свою задачу исполнил на совесть, — возразил Мелькор. — Вот только одного вы не учли: коль скоро хоркруксы являются живой сущностью, человеческой сущностью, их уничтожение действует так же, как и обычное ритуальное убийство. Вот почему для создателя хоркруксов, согласно вашим древним книгам, единственным шансом на исцеление является раскаяние. Раскаяние, а не уничтожение некогда созданных артефактов. Они, в конце концов, всего лишь мертвая оболочка.

— Я ведь правильно тебя понимаю? Уничтожение хоркрукса рождает новый хоркрукс? — Сириус в ужасе вцепился в волосы, только теперь до конца понимая всю подоплеку слов леди Вальбурги, сказанных на границе миров, о гарантированной безопасности Гарри и самого Марволо. — Круг не может быть разорван… Но в таком случае, если ты уничтожишь башню…

— Энергия ритуала никуда не исчезает, — кивнул Мелькор. — И, высвободившись, она должна получить новый вектор развития, иначе ее действие окажется непредсказуемым.

— Но ты не можешь сделать это… — Сириус вдруг осекся, полностью осознав признание Мелькора, — снова? Ты хочешь сказать, что в прошлом уже…

— Создавал хоркруксы? — с мрачным весельем закончил Мелькор. — Приходилось, лорд Блэк. Хотя, конечно, до размаха нашего приятеля Хамула мне далеко. Впрочем, найдется немало других разновидностей темной магии, в которых мы бы могли посоревноваться. Как видишь, дорогой друг, я был отправлен в арку по справедливости. В отличие от тебя.

— Я подозревала нечто подобное, — Тхурингветиль выглядела так, будто не знает, плакать ей или смеяться. — Догадывалась, у меня даже есть некоторые соображения по поводу того, что ты сделаешь своим хоркруксом... Мелькор… — она порывисто обняла его. — Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, правда? Небеса, как много всего теперь обретает смысл.

Мелькор смотрел на неожиданно повеселевшую майэ в недоумении.

— Мне кажется, или новость тебя обрадовала? Не могу сказать, что не завидую такому отношению к жизни.

Тхурингветиль загадочно улыбнулась.

— Подожди, пройдет много лет, и тебя она тоже обрадует. Это очень долгая история. Сейчас мне даже жаль, что в ближайшие годы все наши мысли будут заняты войной.

Сириус встряхнул головой — иногда он категорически отказывался понимать дочь с ее непостижимой логикой.

— О какой битве на севере ты говорила? — Мелькор явно не желал дольше необходимого обсуждать свое прошлое, благо, Тури, все еще поглощенная своими мыслями и неожиданными открытиями, и не настаивала. — Ангбанд?

— Вы не успеете, — спокойно покачала головой Тхури. — А я еще удивлялась, почему мне не удается разыскать вас при помощи палантира... Если рассчеты верны, все начнется с минуты на минуту. И вам совсем не понравится, как оно закончится.

— Но ведь я могу связаться с тобой… с тобой в прошлом через кольцо, едва мы вернемся в свое время, — воскликнул Сириус. — Это все очень серьезно, нам необходим Феанаро…

— Ты уже никогда не сможешь поговорить с Феанаро, — сверкнула глазами Тхурингветиль. — Мерзавец жив, не беспокойся. Но это только пока. Он получит то, что ему полагается, это самое меньшее, что я могу сделать для Индис. Я ей обещала, я все-таки сделала то, на что так и не хватило смелости тебе, — усмехнувшись, сказала она Сириусу.

— Тхурингветиль, не сходи с ума, — свел брови Мелькор. — Без наследника Финвэ связь фэйри с родом Блэков не разорвать, если Феанаро погибнет, мы окажемся в затруднительном положении.

— Что за жалость, — передернула плечами Тхурингветиль. — Время в башне течет по-своему. Да и что вы сделаете, когда вернетесь — броситесь изменять прошлое, играя по сценарию Тху? Эти ничтожные фэйри явились в Белерианд с валинорскими мечами и стрелами, отлитыми из их мерзких металлов, и уничтожили едва ли не половину нашей армии! Даже после всего, через что мы прошли, мы не растили в Ангбанде воинов! У нас не было людей, почти не было магов, и вы ведь этого не видели, вы не можете знать, что всю битву перед моими глазами стояли полыхающее поле мандрагор и рушащиеся стены Утумно! И что же мне оставалось? Безучастно ждать, понимая, что Майрона могут захватить в плен, что вы не оставили нам ничего, кроме идиотских рассуждений о благородстве, что в битву в любой момент могут вмешаться валар, и я ничего не смогу сделать? Клянусь, если бы меня не опередили, я бы сама бросилась под меч, чтобы посмотреть на то, как Феанаро разделит судьбу своего отца.

— Мы не можем терять время, — Сириус бросился к лестнице, но замер на полпути, услышав холодный голос Мелькора.

— Тхурингветиль, ты можешь поручиться, что смерть Куруфинвэ так необходима?

— Смерть Куруфинвэ пойдет на благо роду Блэков, — торжественно отозвалась Тхури. — Я знаю, о чем говорю, Мелькор. У тебя впереди другие битвы, не нужно вмешиваться сейчас, мы ведь не хотим привести в Арду валар раньше времени. Есть люди, которые на вас рассчитывают, они сейчас много важнее амбиций этих жалких эльфийских принцев.

— Я полагаюсь на твое мнение, — усмехнулся Мелькор. — Что же, хотим мы того или нет, пора избавляться от башни. Ты тянула время достаточно, Тхурингветиль. Сейчас будет лучше, если ты вернешься к своим спутникам.

Тхури взяла себя в руки не сразу, соляным столпом застыв на самом краю башни. Она смотрела на Мелькора со смесью ужаса и бесконечной боли.

— Ты ведь попрощаться пришел, хотя и сам того не знаешь, — сдавленно проговорила она. — Интересно, что будет, если не позволить вам уйти? Представь, вы отправитесь со мной в Барад-Дур, Майрон, наконец, вернется домой, и мы будем жить, как раньше… И мир от этого не рухнет.

— Но всего лишь необратимо изменится, — напомнил ей Мелькор. — Ты и сама все прекрасно понимаешь. Очевидно, я все-таки нашел время поговорить с тобой о хроноворотах.

— И об этом, и о многом другом, — с теплой улыбкой подтвердила Тхури. — Мелькор, я могу попросить тебя кое-что сделать для меня в прошлом? Обещаю, это не перепишет историю и не превратит нас в жертв временного парадокса. Это касается Майрона.

— Разумеется, это всегда касается Майрона, — Сириус видел, что Мелькор раздражен, но не хочет расстраивать Тхури. — Что он натворил на этот раз?

Тхури как-то нервно рассмеялась, увильнув от прямого ответа.

— Я прошу тебя об этом, лишь зная, что ты уже это сделал. Не рассказывай Майрону ничего ни о нашей встрече, ни о том, что на самом деле представляла из себя башня Тху. Ты можешь придумать правдоподобное объяснение, которому он поверит — или захочет поверить. И еще кое-что, — она посмотрела ему в глаза очень серьезно. — Когда вернешься в Ангбанд, отошли Хамула. Чем скорее и дальше — тем лучше. Пообещай мне.

— Мы ведь уже договорились, что Хамул отправится в Дол-Гулдур, — удивился Мелькор, но Тхури оставалась непреклонной.

— Я хочу услышать это обещание, здесь и сейчас. Каким бы незаменимым ни показался тебе Хамул, какую бы ценную помощь он не оказал тебе, не позволяй ему оставаться в Ангбанде. Я не хочу видеть это существо в окружении Майрона. Я не могу от него избавиться, не знаю, как его убить, остается только надеяться, что однажды кто-нибудь сделает это за меня. Но уж по крайней мере изгнать его из своей жизни на какое-то время мне вполне по силам.

Мелькор вздохнул, а Сириус стиснул челюсти, чувствуя себя необыкновенно виноватым перед дочерью. Очевидно было, что она так и не смогла разделить воспоминание о нем из прошлого с тем Сириусом Блэком, с которым ей приходилось иметь дело последние несколько столетий.

— Я обещаю тебе, — снисходительно отозвался, наконец, Мелькор. — Что еще тебе пообещать, чтобы ты вернулась домой со спокойной душой? Что мы скоро встретимся снова? Если я верно истолковал твой рассказ, Майрон своего рано или поздно все равно добьется. Но тогда могу и я попросить тебя о встречном одолжении?

— Все что угодно, — горячо воскликнула Тхурингветиль, но изменилась в лице, услышав ответ Мелькора.

— Чем бы ни была вызвана твоя вражда с Сириусом, она не может идти на пользу нашим интересам. Ты должна наладить с ним отношения.

— Все что угодно, кроме этого, — металлическим голосом поправилась она. — Мелькор, ты не представляешь, о чем просишь.

— Допустим, — Мелькор безразлично пожал плечами. — Но неужели ты откажешься пойти ради меня даже на такие незначительные уступки?

— Ради тебя я пошла бы на смерть, о чем скажу еще не раз, — Тхурингветиль аккуратно высвободила руки и направилась в сторону лестницы. — Ты не можешь ожидать от меня большего.

Сириусу казалось, что подходящие слова комом застыли у него в горле: он не мог поверить, что Тхури способна вот так развернуться и уйти, навсегда вычеркнув его из своей жизни. Он должен был что-то сказать ей на прощание, но смог задать только неуклюжий, и в то же время чрезвычайно волнующий его вопрос.

— Тъури! — она обернулась, бросив совершенно нечитаемый взгляд через плечо. Он тяжело вздохнул, но все же продолжил: — Феанаро… кто из вас его убил?

Турингветиль криво усмехнулась и ответила, глядя на Мелькора.

— Это не Майрон, я отдала приказ. Его убили валараукар Готмога. Ты правильно поступил, не взяв их с собой на юг. С одними орками мы бы ни за что не справились, — она помолчала. — Нолдор не успокоятся, пока не получат Сильмариллы, Мелькор. Обучайте людей. Магглы, волшебники, не имеет значения. Не слушайте Хамула. Пока что мы слишком слабы без людей.

— Береги себя, — отозвался Мелькор. — Если Тху в вашем времени еще не мертв — будь особенно осторожна.

— И вы тоже, — грустно улыбнулась Тхури. — Тху бы не пожертвовал своим хоркруксом без причины. Он позволил уничтожить башню, только рассчитывая отыграться на чем-то более важном. И мы пока не знаем, что это может быть, — она помолчала, будто стараясь запомнить их такими, какими видит сейчас. — Мелькор… — после долгой паузы, — Отец…

Сириус сдавленно кивнул.

— Я люблю тебя, — прошептал он одними губами. Ресницы Тхури задрожали, и она резко отвернулась и вышла. Сириус стоял неподвижно, пока шаги ее не стихли на лестнице.

— А вот теперь настало время применить зелья, сваренные Хамулом, — как будто ни в чем ни бывало заявил Мелькор. — На наше счастье, теорией уничтожения хоркркусов я владею едва ли не лучше, чем искусством их создания.

Только теперь Сириус понял, что, пожалуй, впервые в жизни они имеют дело с по-настоящему безумным существом. Белла, ее лишенные всяких моральных ограничений соратники, Волдеморт, Гриндевальд — возведенные в абсолют злодеи их поколения не шли ни в какое сравнение с тем, на что был способен представитель исконно магической расы, загнанный в угол. Впрочем, с Тху невозможно было понять, какая из сторон — победители, а какая — проигравшие.

От башни исходили волны недоступной пониманию человека боли — по мере того, как зелья впитывались в черный мрамор, как в губку, ее предсмертные судороги становили все более ощутимыми. Сириус с ужасом смотрел на пустыню: чары развеивались, и картина перед глазами менялась каждую секунду, будто на масляную картину плеснули растворитель, и теперь краски медленно стекают по краю рамы. Менялась и сама башня: ее оболочка сотнями черных змей сползала вниз, теряясь в песках, что на несколько метров вокруг башни были охвачены странным свечением. Такая же зловещая аура окутывала и Мелькора — признаться, Сириус никогда не видел его таким, равно как и не сталкивался с подобной магией.

Он и сам не смог бы сказать, когда все закончилось: башня вздрогнула, будто человек, пробудившийся от глубокого и мучительного сна, и волна энергии окатила ее пролившимся с неба потоком горячего воздуха, резко уходя в землю и разливаясь по ее поверхности. Структура камня истончалась, на их глазах превращаясь в черный дым, впитывающийся в измученную вечной жаждой землю. На миг картинка перед глазами Сириуса помутилась, а когда он оправился от потрясения, пустыня уже ничем не напоминала окрестности Мордора. Вулканы снова едва виднелись из глубин озера, исчезли черные точки загадочных всадников у подножия башни, небо очистилось и приобрело уже знакомый по землям нежно-персиковый с далекими проблесками лазури цвета. Сириус с удивлением обнаружил, что упал на колени, не чувствуя обжигающего прикосновения нагревшегося за долгий день песка.

Он с трудом поднялся на ноги, морщась от непривычной слабости по всему телу, и повернулся к Мелькору. Признаться, после предупреждений друга он ожидал застать его в самом незавидном состоянии, однако на первый взгляд Мелькор выглядел так, будто всего лишь закончил очередной эксперимент средней сложности в своей лаборатории, а теперь задумчиво наблюдает за результатом, еще не успев понять, что теперь с ним делать.

— В такую переделку мы еще не попадали, — лающе рассмеялся Сириус, медленно подходя ближе. — Как ты?

Мелькор неторопливо размял руки.

— Можно пережить, — несмотря на внешнюю беспечность его голоса, Сириус чувствовал, что валу не оставляет настороженность. — Мне удалось сдержать энергию цитадели. Больше она нас не побеспокоит.

— Хорошо, что ты уничтожил ее, — с облегчением отозвался Сириус. — Все, что хранит следы такой черной магии, может быть обращено ко злу.

Мелькор усмехнулся.

— Спустя столько лет вы уже должны понимать, лорд Блэк, — заметил он, — что от накопителей светлой магии проблем не меньше. А уж лишенные магии предметы легче легкого превратить в орудия воплощенного зла. Но я бы не стал торопиться прощаться с наследием Тху. Смело можно предположить, что в будущем нам еще представится случай узнать больше о секретах, что хранила черная башня.

— Не уверен, что смогу когда-либо без содрогания переступить порог этого адского места, — поежился Сириус. — В каждом углу мне будет мерещиться лицо Тхури и ненависть в ее глазах.

— Только не спеши совершать ошибки, против которых она предостерегала, — напомнил ему Мелькор. — Ты хорошо знаешь Тхурингветиль. Она не попросила бы меня об услуге, если бы речь не шла о жизни и смерти.

— Жизни и смерти Майрона, ты хочешь сказать, — недовольно отметил Сириус. — Хотел бы я понять, где мы перешли друг другу дорожку. Тхури говорила загадками, но ее просьба не рассказывать о природе башни… ты полагаешь, он тоже мог создать хоркрукс? Но зачем? Он и так бессмертен.

— Майрону хватит сумасбродства прийти к подобной идее, — серьезно кивнул Мелькор. — Наше бессмертие в Арде — вещь до крайности обусловленная. Тот, кто наложил на нас чары, в любой момент может их снять. В характере Майрона в один прекрасный день не согласиться довольствоваться столь зависимым положением. Впрочем, идея довольно-таки примитивна, не думаю, что зная историю Хамула, он пойдет на такое.

— Твой пример всегда был для него эдакой путеводной звездой, — заметил Сириус. — Если Майрон узнает, что у тебя есть хоркрукс, боюсь, никакие логические доводы не убедят его в том, что это не выход, — он с сомнением покосился на то место, где еще недавно возвышалась зловещая цитадель. — Отличная идея, сделать хоркрукс из того, что как будто бы и не существует по-настоящему ни в одной эпохе.

— Ты думаешь, я использовал башню? — удивленно выгнул бровь Мелькор. — Но ведь это неразумно. Какой смысл в заметном хоркруксе, что с легкостью можно разрушить, да еще и заключенном в мертвую оболочку? Тогда уж логичнее было бы снова использовать твое кольцо: оно, во всяком случае, творение магии.

— Что тогда? — Сириус недоуменно огляделся. — Тури догадалась, а я чувствую себя идиотом. Здесь же ничего не было, кроме чертовой башни и пустыни.

— Вот вам и тема поразмыслить на досуге, лорд Блэк, — весело отозвался Мелькор. — А теперь, пожалуй, нам следует возвращаться на восток, если мы хотим в следующий раз повидаться с Тхурингветиль при более жизнеутверждающих обстоятельствах, — он посерьезнел. — И лучше тебе прикусить язык, прежде чем ты скажешь ей какую-нибудь глупость.

Сириус чувствовал себя совершенно разбитым. Лучше бы ему и вправду было не напрашиваться на эту прогулку: Мелькор превосходно справился бы и без его бессмысленного присутствия.

— Патронус, что был послан Тхури, — вспомнил он внезапно. — Твой патронус… Неужели Тху настолько сильный маг, что смог обмануть даже мою дочь?

— Возможно, ему не пришлось обманывать, — задумчиво произнес Мелькор. — Тхури оказалась в этой башне не случайно, и этот разговор уже стал одной из тех крошечных деталей, что меняют историю. Не исключено, что однажды мы сами захотим увидеть ее здесь.

Сириус на мгновение зажмурился — глаза неприятно щипало от витавшего в воздухе красноватого песка.