Саманта Паркер и Общество ведьм (гет)

«Прелести» XI века

Едва солнце, пробившееся сквозь ветви деревьев, коснулось её сомкнутых век, как они тут же разомкнулись. «Какой глупый сон!» — подумала Саманта, прежде чем окунуться с головой в действительность. Однако это был не сон. Её окружал лес: высокие деревья с распростёртыми зелёными кронами, кусты можжевельника, множество пахучих трав и прекрасных лесных цветов. Лес был наполнен характерными звуками жизни его обитателей. Обычно люди приходят в такое место, чтобы найти внутренний покой, равновесие и умиротворение; но Саманте было не до созерцания прекрасного вида, она была слишком обеспокоена вчерашними событиями.

Конечно, девушку волновало, что ее друзья бесследно исчезли, а она сама находится посреди леса вместе с Ричардом. Последнее не столько радовало, сколько смущало. Вчера она глупо себя повела: бросилась к нему на шею, как дурочка! Говорила какие-то бессвязные глупости, что он мог подумать? Нужно было извиниться за своё поведение и впредь не позволять себе такого, всё-таки, она до сих пор любит Нэда, а Дик даже повода не давал, чтобы к нему так относиться. И у него своя душевная травма, связанная с потерей девушки.

Саманта поднялась на ноги, оттряхнув свою жалкую одежду, оглянулась, но нигде не заметила Ричарда. «Наверное, он захотел прогуляться», — пришла к выводу ведьмочка. Она решила найти ручей, чтобы привести себя в порядок, и закрыла глаза, прислушавшись. Тут же наступила тишина: звук будто выключили, и тихо, с нарастанием, стал появляться лишь один звук — журчание воды. Девушка резко распахнула глаза, она всё еще не могла привыкнуть к своим силам. Природа слушалась её как свою хозяйку, но всё равно вселяла страх и беспокойство.

На этот раз Сэми знала куда идти, и ветви с веточками расступались, когда она была в непосредственной близости к ним, будто тропинка выстилалась перед ней из опавших зелёных листков, сорванных ветром. Саманта даже попыталась улыбнуться, но улыбка получилась какой-то измученной и невеселой. Шла она недолго и вскоре заметила силуэт, склонившийся к воде. Это был Ричард, он умывался кристально чистой водой, сидя на корточках у ручья. Рядом с ним лежал пучок каких-то трав, видимо, собранных им сегодня утром.

Саманта неслышно подошла и присела рядом, зачерпнув в маленькие ладошки холодную воду. Дик, охнув, отшатнулся, чуть не повалившись на спину.

— Саманта! Ты... — парень попытался совладать с собой, поднимаясь на ноги. — Доброе утро. Я не слышал, как ты подошла...

— Доброе утро, Ричард, — даже не обернулась Саманта, продолжая умываться.

Дик с лёгкой тревогой подошёл к ней ближе и, наклонившись, тронул за плечо, спросив:

— Всё нормально, Лютик? Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, всё нормально, — слабо улыбнулась девушка, повернувшись, наконец, к ведьмаку. — А ты как, Ричард, хорошо спалось?

— Да, — только и ответил парень, отвернувшись от Саманты.

Он не понимал, чем вызвал у девушки такое к себе отношение, не понимал, что сделал не так. Ему было неприятно и обидно, а чувство вины мешало ему скрывать досаду, которая чётко отпечаталась на его симпатичном лице. Зря он надеялся, что у него может что-то выйти с Самантой, он неприлично повёл себя вчера вечером с ней, пожалуй, слишком много позволив себе. Впредь он будет внимательнее к своим действиям.

Всё-таки все девчонки одинаковые, и только Кэролайн была не такой, как все. Она никогда не устраивала сцен, не придиралась к мелочам, не обижалась, не объяснив причины. Она была идеальной. Но найти хоть капельку похожую на неё девушку невозможно и глупо, и, похоже, он ошибся с Самантой. Нужно просто постараться забыть об этом. Об этом едва уловимом притяжении, что возникло в первую же секунду, как только их взгляды встретились. Едва уловимом? Ричард лгал себе и прекрасно понимал это. В памяти услужливо всплыло воспоминание о конной прогулке под луной, когда он впервые увидел Саманту в новом свете. Кэри тоже ездила верхом... В тот момент он будто увидел тот же блеск в голубых глазах Саманты, что был некогда у его погибшей девушки. «Хватит об этом думать!» — одёрнул себя Ричард, решившись, наконец, сказать:

— Извини за вчерашнее, — одновременно прозвучали их голоса, прервав тишину.

Парень с девушкой встретились взглядами, подумав об одном и том же: «Всё правильно, так и нужно».

Дик подобрал свои травы, запихнув их в тканую сумку.

— Давай отправимся сейчас же. Нужно до темноты успеть добраться до какого-нибудь дома и попроситься на ночлег, узнать дорогу до Камелота и хоть немного поесть нормальной еды, а не сухарей, которых мы взяли в дорогу.

— Нам нужно идти, — девушка прикрыла глаза, к чему-то прислушиваясь, — на север. Так мы выберемся из леса.

— Это тебе он сам подсказал? — ухмыльнулся парень, пытаясь разрядить обстановку. — Я имею в виду лес.

— Да, — сухо ответила ведьма, поднимаясь на ноги и устремляясь вперед, игнорируя взволнованный взгляд Ричарда.

Похоже, это конец ваших так и не начавшихся отношений, ребятки.

***

Напряжение не покидало их и пока они шли между деревьями, и когда, наконец, вышли из лесу, и когда увидели вдалеке мерцающие огоньки, слабые и далекие. Ричард заметил, что это может быть какое-то поселение, где они могут переночевать. Солнце давно уже закатилось за горизонт — так долго шла эта компания из двух человек. Однако за всё время было сказано всего несколько слов и столько было утаено, замолчано и обдумано.

Утром было еще ничего: дул легкий ветерок, и ребята шли налегке, а вот днём им пришлось изрядно попотеть. Причем в прямом смысле этого слова. Жара стояла неописуемая, градусов за тридцать так точно, солнце жарило безжалостно, а ветер решил, что с него хватит и у него заслуженный обеденный перерыв. Так хоть бы какой-нибудь, хотя бы слабенький, малюсенький ветерочек был! Нет! От раскалённой солнцем земли поднималось марево, а воды становилось всё меньше и меньше. Слава богу, на пути у юных ведьм попадались чистые родники, где они могли освежиться.

Вечер был не лучше, а даже, может быть, хуже во многих отношениях. Ветер вышел в ночную смену, солнце легло спать, а земля, на удивление, мгновенно остыла, будто не желала делиться своим теплом. Ужасный, пронизывающий до костей холод пробирался под грубую крестьянскую одежду друзей, оба стучали зубами и, не смотря на неприятную отчужденность, появившуюся утром, тесно прижимались друг к другу. Останавливаться нельзя было, иначе они рисковали замерзнуть. Саманта подумала, какая бы это была нелепая смерть. Но потом вспомнила, что умерев в этом мире, они лишь перенесутся обратно в свой век, но рисковать не хотелось.

Огоньки приближались и вывели молодых людей в... деревню? Село? Городок? Нет, это всё не то, не подходит под описание. Сказать, что домики были убогими, а улицы грязными и дурно пахнущими — это не сказать ничего! Лачуги — ужасные, окружение — отвратительное. А что светилось, и, собственно, привело друзей сюда? Так это свет огарков, еле пробивающийся сквозь... окна? Сквозь отверстия, на месте которых предположительно должны быть окна. Так вот, неприятно и омерзительно. Даже всегда сдержанный Дик не смог сдержать гримасу ужаса, но что было делать?

— Мы должны ночевать... здесь? — сглотнув, прошептала Сэми. В эту минуту она не прочь была вернуться в лес.

— Если повезёт.

Девушка пробурчала что-то в ответ, явно шокированная. Она не могла прийти в себя, и сопротивляться не было никаких сил. Саманта позволила протащить себя до первой хижины, и Ричард постучал. Двери незамедлительно открылись, будто их ждали, и на пороге показался высокий и крепкий мужчина с бурной рыжей растительностью на лице. Он был курчавым, а лицо его было приятным и добрым, но правда, усталым.

— Проходите, люди добрые, чем мы можем вам помочь?

Дик поклонился и толкнул Сэми, чтобы она проделала то же самое.

— Мы, добрый человек, проделали большой путь и очень устали, — мягко сказал Ричард, — не могли бы вы позволить нам провести у вас ночь?

— Вы свободные люди?

Саманта удивлённо переглянулась с Диком, а тот с сомнением ответил крестьянину:

— Да, мы не рабы.

— Тогда прошу, проходите! — лучезарно улыбнулся им Иосиф, как он представился позже. — Моя жена, Рут, принесёт вам еды.

Иосиф, Рут и их дети: Ханна, Дайнаден и Джеральд, были славными и добродушными людьми. В их убогом доме, таком же, как и во всей деревне (так они называли это место), было уютно, несмотря на явный холод и голод. Они величали себя не как-нибудь, а «свободными людьми»! А что, по сути, заключалось в этой их «свободе»? Сами они очень гордились тем, что могут жить в своем доме, иметь свою землю, работать на себя. Но из их разговора Дик и Саманта поняли, что на самом деле скрывалось под маской свободы.

Да, они жили в своем доме. Но что это был за дом? Правду говоря, в нём была всего одна комната. Одна! Для пятерых человек, которые еще и пускали к себе переночевать других «свободных» людей, которые, по некоторым причинам, оказались без крыши над головой. Поехали дальше, обратимся к земле. Да, их собственная земля. Но успевают ли они обрабатывать её, собирать урожай, ухаживать за ней и оберегать? Вероятно, успевали бы, если бы не какой-нибудь лорд или сэр, или ещё кто-то, владеющий этой деревушкой, не требовал того же посева, сбора и ухода на своей земле. Да, люди были по определению свободными, ими лично никто не владел. Но деревня, в которой они жили, принадлежала отнюдь не им, а какому-то знатному вельможе, который требовал за проживание на его земле. Запутанно как-то, не правда ли? Люди получили свободу, но переезжать им некуда, а платить за то, что они живут не на своей земле нужно.

Самое обидное, что лорд (а по рассказам Иосифа их деревней владел именно лорд Тордил) делал всё как будто на зло. Его животные могли свободно разгуливать по земле крестьян, топтать их урожай, съедать початки, а бедные люди не могли их и пальцем тронуть, ведь за это непременно последовала бы жестокая расправа.

Это то, что самое обидное из их рассказа, обидное не для них, а для юных ведьм. А вот самое страшное из этого всего было то, что «свободные люди» и не думали жаловаться. О своём хозяине они отзывались с почтением и уважением, ни в одном глазу, ни в одном слове, оброненном ими, не было жалости к себе. Они были горды своим положением, будто ослепли. Ослепли не физически, но душевно. Люди сгибались в три погибели перед другими, такими же, как они, людьми с одной только разницей — разницей во власти.

***

— Если вы пройдете дальше на северо-восток, то за день дойдете до следующей деревни, где сможете передохнуть и взять провизию, — своим густым и глубоким голосом объяснял Иосиф, стоя посреди «улицы», — а дальше на север, к горам — и вы в Камелоте при дворе короля Пендрагона.

Светало. За ночь друзья успели помириться и теперь чувствовали себя свободно, находясь рядом. Иосиф с женой и детьми, радушно приняв их, радушно же провожали их в далёкий путь.

— Не такой уж он и далёкий, — мягко заметила Рут, поправляя мужа, обронившего это слово.

Она укладывала в их мешки скудные запасы, которые были в семье. Чёрствый чёрный хлеб, сухари и фляга с прохладной водой, которую они могли наполнять в течение своего пути. Ребята до сих пор не могли прийти в себя от щедрости этих людей. Они приняли их с улицы, накормили, дали кров, чтобы переночевать, а теперь ещё и делятся провизией. А что такое делиться с абсолютно незнакомыми людьми? Для современных людей это дикость, ведь каждый сейчас думает лишь о себе.

Неудивительно, что расставаться было сложно. Женская половина расплакалась, понимая, что вряд ли они когда-нибудь ещё увидятся. Саманта вытирала слёзы Ханны, а Рут гладила ведьмочку по русой голове. За долгую летнюю ночь они привязались друг к другу, будто провели вместе всю жизнь. И Сэми казалось, что это и была жизнь, маленькая, но незабываемая. Мужчины пожали руки и обнялись. За эту ночь они сблизились, как никто другой за многие годы. И пусть их разделяли века, это не помешало им найти родственную душу друг в друге. Хорошо, что никто из дружной семьи свободных людей не знал секрета своих новых друзей...

Когда Саманта и Дик выходили из деревушки, они заметили странную процессию. По правде говоря, не заметить её было сложно. Приглядевшись внимательнее, друзья поняли — это рабы. Саманте сразу вспомнился вопрос Иосифа при встрече: «Вы свободные люди?». Почему его это так волновало... То, что свободные люди гордятся своим положением, стало ясно при их рассказе, но чем им не угодили ни в чём неповинные рабы, которые были такими же людьми? Им просто повезло меньше.

Вереница бедных, прикованных друг к другу людей, медленно брела вдоль улочек, подгоняемая кнутом их хозяина. Истерзанные, усталые, отчаявшиеся в себе и своей жалкой жизни, они навсегда перестали быть людьми в полном значении этого слова. Их взгляд потух, в них не было ничего, кроме смирения и тяжкой тоски — тоски по смерти. В этом и была огромная разница, ведь у них уже не было в этой жизни абсолютно ничего. Не было никакого смысла жить.