Мои миры, твое отчаяние. Танец третий (джен)

— Открой свои глазки, моя спящая красавица! — гнусаво пропел Эдвин, запрыгнув на кровать Гарри.

Поттер спросонья, не примеряясь, наобум ударил перед собой и, судя по раздавшимся хрипам и судорожному вздоху, попал в солнечное сплетение.

Гарри это было абсолютно безразлично. Вообще, он крайне негативно относился ко всем, кто пытался поднять его с постели до того, как прозвенит будильник. Поттер с головой скрылся под одеялом и закрыл глаза, искренне надеясь, что теперь от него отстанут, но просчитался.

— Изверг! — через какое-то время пробубнил Эдвин. — Я к тебе вообще-то по делу!

На соседней кровати мирно посапывал Готт, и Гарри искренне ему завидовал. Часы на тумбочке показывали три часа ночи — не самое лучшее время для каких-либо разговоров, и оставалось надеяться, что дело было действительно важным.

— До утра это не может подождать?

— Нет, определенно! — воскликнул Эрстед и хлопнул в ладоши. — Я нашел круглый стол без следов преобразований. Здорово же?!

Из-под одеяла со стороны стены высунулся Гримм, смерил ненавидящим взглядом гостя, громко хлопнул челюстью и глухо прорычал. Гарри поймал себя на мысли, что ему хотелось бы сделать что-то подобное.

Обычный круг стол, изготовленный без магии и трансфигурации, они искали уже вторую неделю. Он был ключевым элементом в спиритическом сеансе. Тащить подобную покупку из Шабаша было бы весьма затруднительно, да и привезти вряд ли удалось бы сразу. Все могло бы затянуться на несколько месяцев, что было бы недопустимо.

— Я безумно рад, что ты это сделал, но, Эдвин, Мерлина тебе глотку, сейчас мы точно не будем никого вызывать. Так что давай поспим, а? Подъем уже скоро, а я лег не так давно: разбирал с Виктором как лучше распределить финансирование для подготовки Рождественского бала.

Эдвин насупился и ткнул Поттера в бок кулаком.

— Понимаешь, стол находится на одном из складов нашего любимого завхоза, у которого что-то выпросить нереально, проще самим будет сделать.

— Я поговорю с Каркаровым. Он не то, что стол, весь склад отдаст. Особенно если к нему придти с медовухой.

— Так не интересно, — Эрстед шаркнул ножкой по полу. — И совсем, абсолютно скучно. Давай его просто своруем? Я проверил, завхоз уже уснул, а защитные чары там слабенькие стоят. На том складе в основном парты, стулья и кое-какие декорации со Дня Дурмстранга, так что особо с охраной никто мудрить не стал.

Гримм заинтересовано приподнялся и завилял хвостом, демонстрируя всем своим видом, что ему по душе подобная авантюра, а вот сам Поттер был от нее не в восторге.

— Не вижу смысла рисковать, воруя что-то со склада, когда это можно получить вполне легально и безо всякого риска. А сейчас давай уже спать, хорошо? Если хочешь, можешь других подбить на приключения, а меня прошу не кантовать.

Разочарованное поскуливание раздалось где-то рядом с ухом Гарри. Гримм обиженно фыркнул и улегся задом к Поттеру, показывая таким образом, что он его очень сильно обидел.

— А меня практически все послали, — с иррациональной радостью в голосе заявил Эрстед. — Альберт, например, даже разговаривать со мной не стал. Он заявил, что по моей ауре видит, что я затеял какую-то глупость и выставил меня за дверь. Кстати, ты знал, что он спит голым?

Гарри спокойно мог прожить без этих знаний, о чем не преминул сообщить Эдвину, но тот, похоже, и не собирался никуда уходить, пока полностью не изольет душу.

— Дориан внимательно меня выслушал, но отправил по такому адресу, что в приличном обществе подобное лучше не повторять. Честно, я даже не знал, что он способен так выражаться. Грузчики в порту более утонченные натуры, нежели он спросонья. А Мирослава… Представляешь, она обозвала меня клиническим идиотом с навязчивыми идеями, не способном удержать свою задницу на одном месте! В общем, воровать стол согласилась только одна Офелия, но сказала, что пойдет на дело, если я найду кого-нибудь, кто согласиться постоять на шухере, — Эдвин хлопнул рукой по кровати. — Знаешь, что самое обидное? Если бы ты пришел к любому из нашего отряда посреди ночи и предложил бы умыкнуть даже не стол, а, допустим, портки у завхоза, то все бы с тобой пошли. Кляня бы тебя, крутя у виска, но никто бы не отказался. За это и обидно.

— Хватит дуться, — Гарри тяжело вздохнул и сел на кровати. — Они пошли бы со мной, потому что знают, что я вряд ли стал бы делать что-то лишь потому, что мне захотелось или я почувствовал скуку. Вот и все. Не ревнуй остальных ко мне, пожалуйста.

Эрстед шмыгнул носом и хлопнул себя рукой по колену. Готт на своей постели что-то невнятно пробурчал про пирожки, но не проснулся. Зависть Поттера стала усилилась. Гилберт завтра явно будет бодр и полон сил, тогда как самому Гарри придется сдерживать зевки и надеяться на то, что первая же горизонтальная поверхность не покажется ему самой лучшей в мире кроватью.

— Тут все обстоит несколько иначе. Иногда мне кажется, что у меня по-настоящему нет друзей.

— Зря ты так, — покачал головой Гарри. — Друзья — это не только те, кто поддерживают тебя во всяких глупостях, но и те, кто способен удержать от безрассудных, необдуманных поступков.

— Возможно, ты и прав. Но это не меняет того, что порой я завидую тебе.

— Чему? — недоумение Поттера было абсолютно искренним. — Я даже не представляю, что в моей жизни может быть предметом зависти.

— Ты популярен, успешен и в учебе, и в спорте, и в общественной жизни. С тобой многие хотят дружить. Да что уж там, у тебя есть красивая умная девушка!

— Эммм… — подобное заявление вызвало растерянность. — Но у тебя тоже неплохие результаты в учебе, просто ты никогда целенаправленно не пытался добиться отличных отметок. Так что тут дело не в том, что у нас с тобой существует какая-то разница в способностях. Все упирается в твою лень. А спорт и общественная жизнь… Тебя же никогда не интересовало ничего из них, потому что они отнимают много времени. И девушку ты сам не ищешь, при желании ты бы давно ей обзавелся. Сами они подходят с предложением встречаться крайне редко, так что произошедшее со мной — скорее исключение, чем правило. Если кому и завидовать, так это тебе. У меня нет талантов: я не умею красиво рисовать или создавать кукол. И оживить кого-то тоже не смогу, в отличие от тебя. И внешность у меня совершенно не выдающаяся, так еще и шрамы по всему телу.

Эдвин, казалось, был обескуражен заверениями Гарри. Он некоторое время просто молча сидел, переваривая услышанное, а потом широко улыбнулся.

— Ты умеешь сплачивать вокруг себя людей и организовывать их… А это… Это действительно многого стоит. Это тоже талант, не принижай себя. Что ж, я пойду спать. Постарайся завтра выпросить стол официально, а если не получится, то тогда придется воровать. В конце концов, эта ночь ведь не единственная, не так ли?

Шаги были едва слышны, и, если бы не скрип открывшейся двери, Гарри сразу бы не понял, что его гость ушел. Эдвин был не похож сам на себя. Это удивляло и беспокоило одновременно. Эрстед всегда был мыслями далеко от реального мира, его внимание чаще всего фокусировалось на рисунках, куклах и статуэтках. Интерес к людям он скорее проявлял как к объектам, которые в дальнейшем можно было использовать как моделей для его творчества. Чужой внутренний мир, чьи-то проблемы и прочие "глупости" ему всегда были по боку.

Чем больше Гарри пытался понять кого-то, тем сильнее ошибался в этом человеке. Когда-то ему казалось, что он все знает об Альберте и Дориане, а на поверку дня оказалось, что Поттер видел всего лишь вершину айсберга, а скрытое, истинно подлинное ускользало от его взгляда.

Поттеру всегда казалось, что у него слишком много проблем, столько, что им нет ни конца, ни края и за ними очень часто упускал то, что происходило с его друзьями. Он не замечал волнений за алкоголизм отца у Мирославы, страха перед замужеством у Офелии, склонности к жестокости у Эдвина, слишком сильного чувства ответственности у Альберта, опасений Дориана вновь превратиться в кровожадного монстра.

Игнорировать все это было весьма удобно, ссылаясь на то, что сам слишком несчастен, чтобы еще думать о других, но это было неправильным. Гарри не был до конца уверен, что способен по-настоящему дружить, ведь он часто получал куда больше, чем отдавал сам.

Сна не осталось ни в одном глазу. Теплое одеяло и Гримм под боком хорошо согревали в прохладной комнате, стены которой начали промерзать. Видимо, в замке скоро начнут обновлять согревающие чары.

Постепенно мысли перешли на отношения с Беатриче. Было ли честным продолжать с ней встречаться, не испытывая сильных чувств? Не принесет ли ей это большей боли, чем разрыв.

Утро подкралось совершенно незаметно, Гарри, в который раз уже за последнее время, выпил энергетическое зелье, чтобы не уснуть где-нибудь посреди дня. Господин Гоняк как всегда был непререкаем, и его тренировки до сих пор оставались спартанскими. Одна зарядка с ним отнимала все силы, правда его это никогда не заботило.

После сильных нагрузок еда за завтраком всегда казалась вкуснее, хотя Гарри помнил, что в начале первого курса практически не мог себя заставить что-то съесть, потому что после зарядки его порой тошнило.

Эрстед хмуро косился на ребят и не разговаривал с ними, делая вид, что зеленый горошек в его тарелке — это самае интересная вещь в мире, которая требует немедленного рассмотрения. Офелия на подобное поведение лишь фыркнула и покачала головой, лукаво прищурившись. Альберт же, заметив состояние своего товарища, просто ссыпал в тарелку Эдвина свой горошек, который на дух не выносил, и, немного подумав, добавил к нему ложку кукурузы.

Дориана не интересовало вообще ничего. Он самозабвенно палялился на Агату Катич, которая сидела всего лишь на два стола впереди них. Стан периодически тяжело вздыхал и глупо улыбался. Его влюбленность очень уж сильно напоминала дурман от приворотного зелья, но Гарри был уверен, что чувства Дориана не были следствием магического воздействия.

Мирослава изредка бросала сердитые взгляды на Эрстеда. Видимо, он не слабо разозлил ее прошлой ночью. В принципе, об этом наглядно свидетельствовала большая шишка у него на лбу. Беливук была страшна в гневе. Гарри побаивался ее злить, чтобы не схлопотать от нее какое-нибудь особо противное проклятие, которое не так просто было сразу снять.

Заметив, что Каркаров наконец-то поел и, о чем-то переговорив с господином Мейером, отправился в свой кабинет, Гарри тут же схватил свою сумку и побежал за ним. В запасе он имел не больше десяти минут до начала урока, но этого должно было хватить для беседы.

— Мирослава, предупреди преподавателя, что я могу задержаться у директора, — крикнул Поттер уже на ходу.

— Хорошо!

Каркаров всегда ходил быстро, широкими размашистыми шагами. Очень часто, чтобы догнать его, приходилось бежать. Гарри чуть не споткнулся на ступеньках, когда поднимался на пятый этаж.

— Господин директор! Подождите! — крикнул Поттер во все горло и наконец-то был услышан.

Некоторые из учеников удивленно разглядывали запыхавшегося Гарри. Каркаров потянул его за рукав.

— Поговорим в моем кабинете.

Согласно кивнув, Гарри пошел за ним.

На рабочем столе Каркарова царил полнейший хаос: он был весь завален громоздкими стопками документов. Кое-где среди них виднелись книги. Над камином висело большой плакат со списком международных магических нормативных актов. Видимо, Каркарову они часто требовались в последнее время.

Больше всего Гарри порадовала огромная надпись на потолке над рабочим столом: «Не забудь до среды отправить документы для согласования на международной комиссии».

— Добро пожаловать в обитель вакханалии, — директор с обреченным вздохом уселся в кресло. — Как же мне надоело это бумагомарательство. И каждый день кипы документов… Им нет ни конца, ни начала. Сколько с ними не работай, они все не убавляются.

— А для чего они нужны?

— Любые учебные программы должны быть официально утверждены, ведь на их основании проводятся сертификационные экзамены. Сейчас разрабатываются новые стандарты, соответственно, приходится многое оформлять заново. Так же сейчас решаются вопросы о Турнире Трех Волшебников. Каждый гнет свою линию и не хочет слышать других. Мне столько раз хотелось на все это плюнуть и отказаться от участия.

— Почему тогда не сделали этого?

— Не хочу, чтобы говорили, что Дурмстранг настолько слабая школа, что испугалась и признала свое поражение еще до начала соревнований. Тут еще вопрос гордости. Ты что-то хотел? — Каркаров бросил печальный взгляд на самую высокую стопку бумаг.

— Ах, да. Мне нужно, чтобы вы написали записку для завхоза. На несколько дней нам требуется круглый стол.

— Я думал, что случилось что-то по-настоящему серьезное. Ты мог попросить написать прошение кого-нибудь из учителей. Того же Люпина.

— Да, но с Ремусом много времени проводит Тонкс, а она чересчур любопытная. Настолько, что это порой начинает утомлять.

Каркаров прошептал какое-то заклинание и чуть сдвинулся к Гарри вперед.

— Кингсли роет под тебя, будь осторожен. Скажи Сириусу не высовываться и быть хорошей собакой. Боюсь, Шеклболт что-то начал подозревать: он слишком интересуется твоей личностью и твоими магическими способностями. Опасайся его.

— Хорошо, — Гарри кивнул. Он в последнее время не раз замечал на себе изучающие взгляды аврора, но не придавал им особого значения.

— И вот, — Каркаров нервно сглотнул, будто бы чего-то опасался. — Я уже несколько дней подряд собирался отдать тебе это, но бумажные завалы погребли меня под собой… — он достал из кармана маленький серебряный медальон и вложил его в руку Гарри. — Это портключ до моего дома, я настроил защиту таким образом, чтобы она пропускала тебя и Блэка. Если Сириуса схватят, то не станут выяснять, виновен ли он или нет, как было в первый раз. Блэк потянет и тебя, и меня за собой. Я надеюсь, что нам удастся избежать подобной участи, но если произойдет что-то подобное, то спасайтесь бегством до того, как вас зашвырнут в Азкабан. Мое поместье — это непреступная крепость. Конечно, всю жизнь в нем не просидеть, но у тебя будет защита и время для того, чтобы решить, как именно действовать дальше.

— Спасибо вам… — жест Каркарова действительно много значил для Поттера. Директор очень рисковал, сближаясь с Гарри и принимая его проблемы как свои. Каркаров давал ему убежище и протягивал руку помощи еще до того, как она потребовалась. Гарри перегнулся через стол и обнял Каркарова, пытаясь выразить этим всю свою благодарность и признательность. — Вы так много сделали для меня…

— Нет, ты сделал для меня несравненно больше… — Каркаров сжал его плечи и широко улыбнулся.

Когда Гарри отстранился от него, директор тут же начал искать у себя на столе чистый лист бумаги, который почему-то обнаружился только на полу, и быстро написал несколько строчек.

— Держи, с этим разрешением можешь вынести хоть весь мебельный склад.

— Благодарю за щедрость, но меня интересует только стол.

Прогремевший колокол возвестил о начале занятий. Гарри тут же поспешил распрощаться с директором и направился на первый урок: опаздывать, даже имея уважительную причину, очень не хотелось…

* * *

Ребята успешно забрали стол у завхоза, который провожал слишком счастливых учеников подозрительным взглядом. После долгих раздумий местом для проведения спиритического сеанса была выбрана одна из комнат для медитаций. Классы отпадали по той причине, что в них было много посторенней магии и остаточных следов заклинаний, что могло негативно повлиять на призыв духа. Тренировочные залы отпадали по той же причине.

Большой сложностью оказалось добыть личную вещь Цицы. Для этого пришлось попросить Асхеля задействовать его мать. В итоге, спустя неделю Гарри получил от смущенного первокурсника кожаный зашнурованный корсет. В принципе, Поттер ожидал что-то подобное и даже был рад, что ему не передали нечто похлеще. Личные вещи использовались в спиритических сеансах не так часто, но они очень сильно помогали настроиться именно на «нужного» духа.

Гилберт очень нервничал из-за всего этого, но это не мешало ему изучать специальную литературу. Кажется, медиумы заинтересовали его не на шутку.

Проще всего оказалось добыть спиритическую доску и специальное блюдце. Несколько магазинов в Шабаше реализовывали подобный товар за достаточно умеренную цену. Практически во всех из них имелась доставка совиной почтой, чем и воспользовался Гарри. Как только заказ был получен, все приготовления были закончены.

Дождавшись полнолуния, Готт и все члены отряда Благоразумных решились на вызов духа. Больше всех уверенность в том, что у них ничего не получится, была у Мирославы, Дориан тоже не пылал энтузиазмом, но молчал. Альберт же и Офелия наоборот выглядели заинтересованными. Эдвину же скорее нравилась атмосфера таинственности, и он просто наслаждался этим небольшим приключением.

Гарри расставил по комнате свечи и зажег их, а Офелия распылила благовония. Альберт открыл форточку, как того требовали правила сеанса и сел слева от Гилберта, который уже успел занять место за столом. Справа от него на стул опустился Поттер.

Внутри все скручивалось от какого-то предвкушения и азарта, приправленного некой долей страха. Это чувство было сложно передать словами.

Готт осторожно приподнял блюдце с нарисованной на нем стрелкой и прогрел его над пламенем свечи, а потом положил в центр. Все внимательно наблюдали за этими действиями, боясь что-либо упустить. Сначала Гилберт слегка прижал кончики пальцев к тарелочке, а после и остальные последовали его примеру.

— Дух Цецилии Элвезетт, приди!

Пожалуй, эту фразу они повторяли до хрипоты минут двадцать, и когда уже хотели сдаться, блюдце резко приподнялось над столом, а потом начало двигаться от букве к букве.

«Я здесь».

Девочки как-то резко побледнели и чуть не закричали, но пальцев от блюдечка не убрали. По спинам всех присутствующих пробежали мурашки, а по ногам пополз холод. Гарри почувствовал, как его сердце сжимает какой-то сильный, необъяснимый страх. Сейчас происходило что-то по-настоящему необычное, потустороннее и необъяснимое.

— Ты действительно дух Цецилия Элвезетт? — с дрожью в голосе спросил Гилберт.

Блюдечко несколько раз дернулось: «Да».

Гарри предварительно составил список вопросов, которые нужно будет задать Готту. Будь его воля, Поттер бы сам провел спиритический сеанс, но он сомневался, что на его призывы откликнулся хоть кто-то. Все-таки так называемой «духовной силой» он не обладал. Максимум, кого он смог бы привлечь — это дементоров, которые тут были явно не нужны.

— Как ты умерла?

Какое-то время блюдечко оставалось неподвижным, но потом как-то резко подпрыгнуло и начало быстро ездить по доске от буквы к букве.

«Меня убили».

— Логично, — пробормотал себе под нос Эдвин, но тут же притих, натолкнувшись на предостерегающий взгляд Мирославы.

— Кто это сделал? — сдерживая дрожь в голосе, спросил Готт. Проведение сеанса давалось ему очень тяжело.

«Вдова».

— Имя, назови имя.

«Амалия Бейхот».

Ребята начали переглядываться между собой. После смерти Цицы, Гарри пришел в полное уныние, и о последующей жертве маньяка он прочел в газете вскользь, особенно не вдаваясь в подробности, но отчетливо запомнил только одно — ее имя. Именно Амалия Бейхот стала следующей жертвой маньяка. Казалось, кто-то просто смеется над ними. Гарри так надеялся получить нормальный ответ и возможность действовать с новой информацией, а теперь оказался вновь ограниченным. Это очень сильно раздражало. Даже больше — это по-настоящему злило.

— Почему она это сделала? — не выдержав, задал вопрос Гарри. Готт выглядел слишком растерянным и не знал, что дальше спрашивать у духа.

«Ее заставили».

— Ее шантажировали?

«Нет, подчинили».

— Это Империус?

«Нет», — блюдечко немного замерло, а потом дальше проехало по столу. — «Это бабочки».

— Бабочки? — переспросил Готт.

«Да», — подтвердил дух.

— Кто ее подчинил? — поинтересовался Гарри, надеясь, что ему удастся нащупать утерянную нить.

На этот раз дух ответил не сразу. Блюдечко начало двигаться медленно, словно с неохотой.

«Эв», — снова остановилось, но потом продолжило указывать на буквы. — «ан», — на следующие буквы дух указывал с интервалами в пять минут между ними. — «Р…о…з…ь..е...»

Это имя было знакомо Гарри из памяти Волдеморта. Эван Розье учился на два курса старше Снейпа. Не смотря на то, что он был одним из самых молодых Пожирателей, ему быстро удалось снискать благосклонность своего господина: непревзойденный дуэлянт и прекрасный ученый. К тому же, он обладал фотографической памятью. Он был по-настоящему талантливым человеком. Но в тысяча девятьсот восьмидесятом году, Эвану посчастливилось сражаться на дуэли с Грозным Глазом. Тогда же он испортил ему нос. Пользуясь замешательством своего противника, Розье аппарировал в Шабаш, надеясь скрыться от назойливого аврора в своей лаборатории, защищенной чарами Хранителя, но… ему не хватило всего нескольких секунд. Грюм отправился следом за ним и метнул Эвану в спину проклятье Черного огня, которое было чуть слабее по своей мощи, чем Адское, но его вполне хватило, чтобы уничтожить Розье и его лабораторию в придачу.

То, что он умер, засвидетельствовал сам Волдеморт, почувствовав как оборвалась связь с его преданным слугой. Так же косвенным доказательством послужило то, что после смерти Розье с его лаборатории спали чары Фиделиуса. Что-то тут не вязалось. Мог ли дух врать им? И если да, то зачем это делал?

— Но он умер в тысяча девятьсот восьмидесятом! — воскликнул Гарри.

«Да», — охотно подтвердило блюдечко.

— И сейчас он управляет убийствами в Шабаше?

«Да».

Получалась полная бессмыслица.

— Как ему удается это?

«Он пользуется тем, что его все знают».

Это абсолютно не проясняло ситуацию. Наоборот, только сильнее запутывало всех.

— Ты врешь нам?

«Нет».

Альберт покачал головой и тихо произнес:

— Мертвые никогда не лгут. Им бессмысленно это делать, — Грегорович тяжело вздохнул. — Кто убил Амалию Бейхот?

«Витор Краслов»

Именно его тело нашли в сентябре. Если Гарри не подводила память, то он был простым рыбаком, который часто ошивался по кабакам и пабам.

— А младенца? — уточнил Готт.

«Розье».

Все время, что они проводили сеанс, воздух в помещении почему-то все сильнее и сильнее остывал. Ни у кого не было сомнений в том, что происходит явно не из-за закрытой форточки.

— Его интересует Гарри? — внезапно спросил Дориан.

«Нет. Он ему не нужен».

— Чего хочет Розье?

«Закончить свой эксперимент».

Холод только усилился. Всех уже сильно трясло. Гарри почувствовал, что его начали деревенеть. Сеанс нужно было заканчивать, пока холод не поднялся до груди: это было чревато летальным исходом.

— Дух Цецилии Элвезетт, благодарим тебя за то, что ты откликнулась. Но сейчас мы отпускаем тебя. Уходи! — громко произнес Гарри.

Блюдечко под их пальцами подпрыгнуло, а по его поверхность внезапно стала очень горячей. Дух не хотел оставлять их.

— Дух Цецилии Элвезетт, изыди! — прокричал Готт.

Почему-то от его слов веяло силой. Гарри почувствовал, как сразу стало легче дышать. Форточка с силой хлопнула, а стекла в окне жалобно зазвенели. Плямя свечей дрогнуло, а потом и вовсе погасло. Оставляя комнату в темноте.

Дух ушел, но Гарри не чувствовал никакого удовлетворения от сеанса. Его надежды получить ответы на свои вопросы оказались пустыми. От осознания того, что в Шабаше убивает мертвец, становилось жутко. Еще страшнее было оттого, что он делает это ради какого-то эксперимента, который неизвестно чем должен был закончиться.

Кажется, с мертвой точки сдвинуться не удалось.