Мои миры, твое отчаяние. Танец третий (джен)

Гарри громко чихнул и сморщил нос, когда от резкого соприкосновения старого фолианта с деревянной поверхностью столешницы в воздух поднялось облако пыли.

— Ты уверен, что тебе это надо? — поинтересовалась Офелия, с легкой неприязнью глядя на толстую книгу по самотрансфигурации человека.

Сидящий справа Дориан даже не вздрогнул от громкого звука; он все так же продолжал самозабвенно рисовать рунические схемы по Волхвованию — происходящее вокруг его совершенно не интересовало.

— Это для дополнительного чтения, — ответил Гарри и принялся просматривать книгу.

— Ты просто невозможен, — протянула цыганка и опустила голову на плечо Эдвина.

— Тебе бы тоже не помешало посильнее подналечь на учебу, — резонно заметила Мирослава. — В последнее время твои оценки ухудшились, особенно это касается предмета госпожи Бонне.

— Я просто не понимаю разницы между десертной вилкой и обычной, — огрызнулась Офелия. — На мой взгляд, те, кто придумывает подобное многообразие в вещах, которые используются для одной конкретной цели, просто страдающие дурью идиоты. Я не вижу большой трагедии в том, чтобы взять с тарелки оливку обычной вилкой, а не специальной с двумя зубчиками!

Эдвин звонко рассмеялся, за что получил неодобрительные взгляды от сидевших недалеко от них студентов.

— Ну, ты же хочешь жить вместе с мужем в его доме, а не забрать суженого в свой табор, — произнес Эдвин отдышавшись. — Так что тебе необходимо научиться жить в том обществе, в которое хочешь попасть. Со своим уставом в чужой монастырь не приходят.

Чермак опустила голову и придвинула к себе один из учебников.

— Я уже смирилась, — Офелия завела мешающуюся прядку волос за ухо. — Какая разница, за кого выходить замуж без любви: за кого-то из магов или за какого-нибудь цыгана.

— Почему ты так уверена, что все будет плохо? — поинтересовался Дориан. — Может, твои чувства будут взаимны?

Чермак грустно улыбнулась и покачала головой.

— Я уже влюбилась и уверена, что у меня ничего не получится с тем, кто мне нравится.

— Тебе же только двенадцать лет! — воскликнул Эдвин. — Еще рано ставить на себе крест! Будут у тебя увлечения. Давай без пессимизма.

Офелия покачала головой.

— Я гадала себе... Поэтому уверена в том, что говорю!

— Да что в этих картах такого? Все эти предсказания не более чем случайно выпавшие картинки!

— Я так не считаю, — огрызнулась Офелия. — Ты можешь недооценивать предсказания, но не стоит полностью сбрасывать их со счетов. В конце концов, я же молчу о том, что парню в тринадцать лет не пристало играть в куколки!

Эрстед насупился и покраснел. Мирослава укоризненно посмотрела на Офелию, но решила промолчать, а Гарри лишь растеряно хлопал глазами. Ему никогда не удавалось быть миротворцем.

— Если мы продолжим ругаться, то не сделаем эти задания и к концу семестра. Я вот, например, совсем запутался с заклинаниями воздушных потоков! Совершенно не понимаю, как можно призвать ветер и в тоже время не поднять высоких стен воды, когда находишься на палубе корабля. Кто-нибудь закончил с этим? — прозвучал тихий голос Альберта.

— Нам сдавать это задание через две недели, — тут же охотно отозвался Дориан. — Но я тоже не понял ни строчки! Сейчас как раз пытаюсь разобраться.

Эдвин достал из сумки свою тетрадь и положил ее на стол.

— Я уже закончил с этим. Там нужно было схему нарисовать… Правда, я немного увлекся, но думаю, все оси рассчитал правильно.

— Ты наш спаситель! — прокричал Дориан и едва не бросился на шею Эрстеду.

Офелия демонстративно вчитывалась в учебник по трансфигурации, делая вид, что всеобщее оживление за столом никоим образом не касается ее.

После того, как все дружно начали срисовывать и перепроверять расчеты Эдвина, Гарри заглянул в тетрадь Альберта и увидел, что у него уже все было готово. За такое небольшое количество времени он просто физически не успел бы все списать.

Поттер удивленно моргнул. Неужели Грегорович специально сделал так, чтобы ссора не получила своего развития? И как часто он это делал раньше? Гарри никогда не придавал большого значения конфликтам в отряде. Для него подобные перебранки были вполне обыденными и неизбежными. Жить мирно постоянно нельзя, да и ссоры обычно прекращались сами собой. Поттер никогда не задумывался, почему это происходит.

Может быть, Альберт чувствовал, что обязан выступать в роли миротворца? Возможно, именно это и подтолкнуло его к созданию Гласа.

Гарри признался себе в том, что побаивается Грегоровича. Да и невозможно сохранять абсолютное спокойствие при человеке, владеющем знаниями одного из Темных лордов, которому практически удалось захватить всю Европу.

Поттер поправил себя, что не совсем правильно судить о ком-то, исходя только из этого факта: он все-таки сам обладал знаниями Волдеморта. Но между Реддлом и Гриндевальдом была огромная разница. Том стремился только к тому, чтобы подчинить себе всех. Его не интересовали такие вещи, как тонкости экономики, угроза интервенции или ответные действия магглов на террор волшебников. Он умел хорошо действовать здесь и сейчас. Если задуматься, то из него получился бы отличный стратег и полководец, но ни как не мудрый управляющий страны.

Гриндевальд же продумывал все до мелочей и просчитывал каждый шаг, каждую реформу или мелкое распоряжение. Его политическая программа отличалась чрезмерной агрессивностью и предполагала права и привилегии только для единиц. У оставшегося большинства имелись только обязанности.

Альберт вырос с воспоминаниями этого человека. Как же сильно они могли отразиться на его личности?

Несколько дней назад Гарри подготовил достаточное количество Оборотного зелья для того, чтобы поменяться местами с Грегоровичем на целый день, но у него не хватало решимости, чтобы осуществить задуманное. Каждый раз он ссылался то на квиддичные тренировки, то на необходимость варки зелья для Люпина или на продажу, то на очередное собрание глав.

— Эй, — Гарри толкнул в бок Альберта. — Давай завтра.

— Что именно? — прошептал Грегорович. Несколько мгновений он хмурился, а потом, внезапно озаренный пониманием, улыбнулся и кивнул: — Хорошо.

— Тогда с утра в душевой.

— Договорились.

Офелия подняла на них подозрительный взгляд.

— О чем это вы шушукаетесь?

Широкая улыбка появилась на лице Альберта.

— О девочках, о ком же еще!

— Могли бы сразу сказать, что о каких-нибудь зельях, — Беливук даже не подняла головы от своих записей. — Вас двоих я никак не могу представить в какой-нибудь романтической ситуации.

Эдвин закашлялся, а потом громко рассмеялся.

— Мира, я считаю, что лучше вообще не пытаться представить этих двоих вместе в контексте, хоть как-то связанном с романтикой. Это же, как минимум, ненормально!

Когда Гарри осознал смысл сказанного, то тут же бросил в Эрстеда ручкой, от которой последний ловко увернулся.

Через некоторое время в библиотеке вновь повисла тишина, и все углубились в свои работы.

* * *

Гарри задумчиво рассматривал саквояж с зельями, который стоял у него на коленях. Гримм, вальяжно растянувшись на кровати, дремал. Поттер предупредил его о своем сумасшедшем плане, на что Сириус лишь добродушно фыркнул. Он поощрял любые проказы и переживал за то, что его крестник слишком серьезен и характером пошел больше в мать, чем в отца.

Оборотное зелье было разлито по большим фляжкам. Теперь дело оставалось за малым.

Поттер взял со спинки стула свое полотенце и аккуратно сложенную форму, направился к душевым. После активной зарядки совсем не хотелось спать, тело приятно ныло.

Около дальней кабинки уже стоял Альберт. Он не выглядел испуганным или взволнованным, наоборот, очень собранным и чем-то довольным. Мальчики быстро обменялись одеждой, Гарри отдал ему одну из фляг с готовым зельем и поспешил укрыться от посторонних глаз.

Поттер сначала просто стоял под водой, позволяя теплым струям беспрепятственно стекать по его телу, а потом он все же решительно сделал ровно два больших глотка из фляги. У зелья был очень необычный вкус: мята с лимоном. Гарри читал о том, что Оборотное из-за частиц другого человека всегда бывает разным на вкус и стоит быть готовым к тому, что придется проглотить нечто похожее на тину.

Тело скрутило волной боли, а потом оно стало меняться. Внезапно немного выросли ноги, а кисти рук немного утончились. С кожи исчезли все шрамы, а она сама стала чуть темнее.

Мальчик поспешно надел свою форму и поспешил к большому зеркалу. Оттуда на него смотрел Альберт. Только вот выражение лица теперь больше не было каким-то отстраненным, а взгляд стал цепким и внимательным.

Он глубоко вздохнул и подхватил сумку, которую взял еще накануне вечером у Грегоровича, и отправился в Трапезный зал.

Его двойник уже спокойно поглощал свой завтрак, одновременно о чем-то разговаривая с Дорианом.

— Всем привет, — произнес Гарри, усаживаясь на краю скамьи.

— Я ужасно хочу спать, — пожаловалась Офелия. — У тебя нет с собой кофейных зерен?

Поттер удивленно заморгал и покачал головой.

— Мне кажется, я видел, как ты их сегодня засыпал во внутренний карман кителя, — Гарри даже вздрогнул, когда услышал свой голос из чужих уст.

Мальчик проверил указанное место и извлек маленький красный мешочек.

— Удивительно, как я мог забыть об этом, — пробурчал он, делая как можно более растерянный вид.

— С тобой это часто бывает, — казалось, что Эдвин даже не удивился подобному поведению.

Альберт же со своего места лишь озорно ему подмигнул.

Гарри решил есть молча, чтобы не выдать себя какой-нибудь неосторожной репликой и начал наблюдать за своими друзьями. Каждый из них во время трапезы несколько раз обращался к его двойнику. Будто бы каждый из них желал получить свою порцию внимания. Подобное открытие несколько шокировало его.

Офелия же часто бросала в его сторону взгляды, но не решалась что-то сказать. Гарри начал волноваться о том, что, возможно, у нее возникли какие-то проблемы, о которых она боялась сообщить.

Чтобы хоть немного отвлечься, он взял газету, которая лежала возле правого локтя Эдвина. С первой полосы на него взирал Локонс. Гарри уже хотел перевернуть страницу, когда его взгляд зацепился за заголовок: «Второе чудовищное и жестокое ритуальное убийство. Подозревается Сириус Блэк».

Поттер хотел внимательнее ознакомиться с содержанием статьи, но ему помешал прозвеневший звонок на первый урок. Мальчик по привычке едва не ушел на занятия вместе с Дорианом, но вовремя спохватился и поплелся следом за Эдвином.

Гарри неплохо знал учащихся его курса на Западном факультете, но близко общался с немногими из них. В классе он почувствовал себя очень неуютно и старался держаться как можно ближе к Эдвину, который, похоже, совершенно не замечал странностей приятеля.

— Величие силы посоха заключается в том, что он напрямую получает свою энергию от природных сил, а не только от мага, — начал монотонно бубнить Яромир Ржецкий. — Посох — вам не волшебная палочка! Это более сложный механизм. Давайте повторим основные руны, которые использовались в славянских обрядах…

— Альберт! — Поттер непроизвольно вздрогнул, когда Эрстед зашептал ему в самое ухо. — Как ты думаешь, Гарри от нас что-то скрывает?

— Почему ты так считаешь?

— Я не думаю, что Глас перестал действовать просто так. Это затишье пугает, — его шепот стал еще тише. — Или он хорошо скрывает от нас нападения, или уже нашел виноватых.

— Вряд ли Гарри смог бы умолчать о подобном, — Поттер тихо кашлянул, говорить о себе в третьем лице было непривычно. — Глас всегда был склонен к показательным выступлениям. А если Гарри уже с кем-то разобрался, то это его дело. У него есть право скрывать имена виновных.

— Нет, ты не понимаешь, — прошипел Эдвин. — Он слишком мягкосердечен! Стоит только кому-нибудь поплакаться на свою жестокую судьбу, и Гарри готов простить любые прегрешения и ошибки! В нем нет той агрессивности, которая нужна для того, чтобы выжить в этом жестоком мире. Скоро дойдет до того, что он начнет извиняться перед каждым червем, которого разделывает на зельеварении, за то, что причинил ему неудобства.

— Не утрируй! И вообще, ты не имеешь никакого права решать за него! — громко прошептал Поттер. — Оставь ему немного свободы.

— Дело даже не в этом, — Эрстед проводил настороженным взглядом преподавателя и продолжил. — Гарри просто не понимает, что нельзя давать никакого снисхождения врагам.

— Грегорович! — громкий голос господина Ржецкого прокатился по аудитории. — Ты так увлечен разговором с соседом, что, наверное, уже хорошо усвоил руническую раскладку для вызова дождя. Немедленно к доске! Или ты считаешь, что посох это ничто по сравнению с волшебной палочкой?

Поттер тяжело вздохнул и, сделав глоток из фляжки, поплелся рисовать схемы. Внезапно кто-то кинул ему в спину бумажный шарик, раздалось несколько смешков. Оставаться невозмутимым было крайне сложно, но Гарри старался себя контролировать. Вряд ли Альберт поблагодарил бы его за драку посреди урока.

Второй шарик его ударил тогда, когда он вырисовывал самую сложную руну. Гарри все же оглянулся. Широко ухмыляясь, на него смотрел Новак. Поттер хищно оскалился в ответ.

— Я закончил, господин Ржецкий. Но вот Новак что-то хотел дополнить. Вон, даже две бумажки кинул в запале энтузиазма.

В классе вновь раздались смешки, но на этот раз они предназначались не ему. Учитель только нахмурился, но никак это не прокомментировал. Он скрупулезно проверил все записи на доске и только после этого отпустил Гарри на место.

— Говорю тебе, надо побить Новака, а ты постоянно утверждаешь, что разберешься сам, — пробурчал Эдвин. — Тебе не надоело это все?

— Спасибо, — тихо прошептал Гарри. — Возможно, действительно стоит разобраться с ним. Но давай пока подождем, у меня появилась одна идея.

Следующие занятия прошли без каких-либо казусов, но произошедшее на Волхвовании не выходило у Поттера из головы. Да и утренняя статья доставляла сильное беспокойство.

После звонка с последнего урока он бросился в комнату Грегоровича, надеясь, что сможет найти его там. Но по дороге он был перехвачен Мирославой.

— Ничего не известно пока насчет того бальзама? Отец опять начал пить, — она тяжело вздохнула. — Я все-таки надеюсь, что хоть он вызовет у него отвращение к алкоголю.

Гарри покачал головой, в который раз удивляясь, что совсем не знает о проблемах своих друзей. Он действительно сосредоточился только на себе. Самым же отвратительным для него самого было то, что подобные мысли приходили на ум уже не раз, но он не пытался ничего изменить.

— Как только я что-нибудь узнаю, тут же сообщу.

Поттер ободрительно сжал руку Беливук.

— Все будет хорошо.

— Очень надеюсь на это.

Встреча с ней совсем выбила его из колеи. Пожалуй, для одного дня было слишком много открытий.

Грегорович все еще под действием Оборотного зелья, сидел на своей кровати и перебирал какие-то бумаги. Было непривычно наблюдать за самим собой со стороны и, в тоже время, осознавать, что это все-таки кто-то другой.

— У тебя есть проблемы с Новаком? — спросил Гарри, садясь рядом с ним.

— Я бы не назвал это так, — отозвался Альберт. — Но порой он бывает невыносимым.

— Почему ты это терпишь?

— О, он меня шантажирует, — ответил он таким тоном, будто бы сообщал что-то незначительное.

— Чем? — удивился Гарри.

— Он знает про род моей матери.

— Если честно, я совершенно не понимаю, причем тут ее семья.

Альберт наклонился и достал из-под кровати нечто серпообразное. Внезапно в его руках это стало увеличиваться, пока не превратилось в косу.

— Жнивьяш — иначе Жнец. Род профессиональных палачей, — он криво усмехнулся. — Лучше, чтобы меня знали только как сына изготовителя волшебных палочек. Тем более, на палачей охотятся. Вообще, мне повезло с родителями. Что с той, что с этой стороны, кто-то кого-то преследует.

— Ты умеешь управляться с этой штукой? — Гарри опасливо покосился на косу.

— Конечно, — Альберт согласно кивнул. — Кто знает, возможно, и мне когда-то придется принять участие в охоте.

— Охоте? — переспросил Поттер.

— Да, — Грегорович задумчиво провел указательным пальцем по своим губам, этот жест в теле Гарри выглядел очень необычно. — Палачи никогда не убивают по своему желанию. Их цель — уничтожение опасности. Они приступают к своему делу только тогда, когда приговор уже вынесен. Например, охотятся на беглых преступников, которых приговорили к казни. Правда, чаще все сводится к выслеживанию и устранению опасных существ. Именно поэтому я так много знаю об обрядах.

— Но разве это…

— Неправильно? — закончил за него Альберт. — Не думаю. Все хотят мира и покоя, совершенно забывают, какие средства для его обеспечения используются. Палачи охотятся на отбросов этого мира. Считай нас кем-то вроде мусорщиков.

— Давай я поговорю с Новаком, — предложил Гарри.

— Не стоит, — покачал головой Грегорович. — Я сам слишком затянул с этим. Пожалуй… — он покосился на косу в своих руках, — …мне стоит объяснить ему некоторые вещи более доходчиво.

— Только не перегни палку.

— Я постараюсь, — пообещал Альберт. — Кстати, я сказал Дориану, что мы с тобой хотели бы поговорить с ним завтра вечером. Нет смысла затягивать с объяснением относительно Гласа. Мне это уже порядком надоело. Да и если он потом каким-то образом узнает истину, то будет очень плохо.

— Ты считаешь это необходимым? — уточнил Поттер.

— Да, мне не хотелось бы стать причиной разлада между вами. Да и тем более, я все равно, скорее всего, переведусь, — Грегорович взлохматил волосы и обреченно вздохнул. — Сегодня утром мне пришло письмо от матери. Возможно, Шабаш наймет палача для охоты на Сириуса Блэка. Для этого необходимо только согласие Англии.

Гарри испуганно подскочил на месте.

— Но это не он!

— Возможно, — Альберт закусил губу. — Пойми только одну вещь: палачи — исполнители, а не судьи. Они не будут выяснять, кто виновен, а кто нет, иначе они провалят все миссии.

— Почему ты рассказываешь мне об этом? — спросил Поттер.

— Потому что хочу помочь тебе… Ведь твоя собака весьма необычна, не так ли? А еще это благодарность за возможность побыть целый день тем, кого все любят и уважают. Это приятно.

Оборотное зелье заканчивало свое действие. Альберт и Гарри практически одновременно стали изменяться. Наскоро переодевшись, Поттер поспешил к Гримму, чтобы рассказать ему крайне неприятные новости.