Мои миры, твое отчаяние. Танец третий (джен)

Снейп определенно злился. Гарри без труда мог понять это по дергающейся брови, нервному постукиванию пальцев по столу и убийственным взглядам. Самым любопытным было то, что Снейп молчал. Видимо, он ожидал каких-то объяснений, но каких именно Поттеру оставалось только догадываться.

Что Гарри мог сказать о причинах пребывания Касиана в поместье? Забежал с бумагами, задержался на ужин? Это звучало откровенно комично.

Возможно, Снейп полагал, что своим молчанием он заставит Гарри занервничать и почувствовать себя виноватым, но вместо самокопания Поттер наконец-то полностью сосредоточился на зельеварении и ритуалистике.

Пожалуй, обряды, особенно Темные, были коньком Тома Реддла. Он много экспериментировал и имел поистине глубокие познания в этой области. Реддл всегда жаждал обрести безграничную и всеобъемлющую силу, и ради нее шел на любые жертвы.

Гарри проводил много времени, сидя над картой Шабаша и внимательно рассматривая ее. Несмотря на огромный массив информации, связанной с ритуалами, которым снабдил его Касиан, он до сих пор не понимал смысла в том, что происходит в Шабаше.

Очевидным было лишь то, что преступник стремится, таким образом, получить какой-то дар, все-таки Даждьбога вполне могли попросить о чем-то подобном. Но каким образом соотносилась славянская мифология с системой грехов и действительно ли его жертвы настолько погрязли в своих пороках?

Почему был выбран Новак, Гарри до сих пор не находил ответа. Да и Цица относилась к проституции, как к работе, которая кормила ее. Она не видела в ней ничего отвратительного, но не порочнее была бы та, что спала бы с любыми мужчинами только ради собственного удовольствия? Цица говорила, что в их публичном доме были нимфоманки.

Разве не логичнее было бы выбрать в качестве жертв кого-то из них? Олицетворением похоти являлись они. Так почему же выбор пал именно на Цицу? Или, быть может, она просто стала удобной жертвой? Чем Цица отличалась от всех этих девиц? Вопросы без ответа…

Вещи, которые находили около тел, являлись символами тех лунных дней, в которые убивали жертв. Все это вызывало лишь недоумение.

Компоненты были столь разрозненными, что установить связь между ними не представлялось возможным. Гарри понимал, почему Касиан так настойчиво просил не ввязываться в это дело. Тот, кто придумал этот ритуал, был либо психом, либо гением. В любом случае, вряд ли маньяка можно было бы отнести к категории нормальных людей, так что нестандартность поведения была весьма ожидаема.

Единственное, что для Гарри оставалось непонятным, так это то, почему авроры еще не поймали преступника. Если внимательно посмотреть на карту, можно достаточно легко предугадать место следующего преступления.

Внезапно, Поттеру пришла в голову одна мысль. Что если здесь вообще нет никакого ритуала? Что, если это просто маньяк, которому нравится убивать, а целесообразность происходящего волнует его меньше всего? Возможно, для него все это — всего лишь игра. Простое развлечение, а руны и прочее — способ привлечь к себе внимание?

Если это так, то тот, с кем они столкнулись, самый настоящий монстр воплоти. Когда-то давно, еще во время жизни у Дурслей, Гарри видел передачу про маньяков. Каждый из них имел какую-то идею фикс. Убивать для них было одновременно развлечением и способом воплощения придуманной ими цели.

Им доставляло удовольствие видеть смерть других.

От осознания этого Гарри стало страшно. Не за себя, а за близких ему людей, которые так же могли стать жертвами безумца, орудующего в Шабаше. Ему оставалось лишь надеяться, что ни с кем из них не случится беды…

— Что это за бумаги? — вкрадчиво поинтересовался Снейп, заглядывая через плечо Поттеру, который так сильно задумался, что не заметил появления своего опекуна.

— Эти записи принес Касиан. В них содержится информация о маньяке из Шабаша, — спокойно ответил Гарри, стараясь не показывать удивления от того, что Снейп все-таки снизошел до разговора с ним.

— Он действительно приходил лишь для того, чтобы их отдать?

— Да.

— Ты платишь ему кровью за услуги?

— Нет. Вообще-то, я сам предложил ему подкрепиться. На самом деле, в последний раз мне было приятно, когда он пил мою кровь. Весьма интересные ощущения… — Гарри задумчиво потер шею и улыбнулся.

Снейп тяжело вздохнул и сел на стул рядом с Поттером.

— Известно ли тебе, что маги очень дорожат своей кровью и максимально внимательно относятся к ней? Например, бинты после перевязок сразу же уничтожают, чтобы они не попали к посторонним. Глупый мальчишка, ты хотя бы понимаешь, что можно сделать с человеком, имея его кровь?

Гарри улыбнулся ему и чуть наклонил голову набок.

— Почему же вы считаете меня глупцом? Знаете, я один из лучших на курсе, и к тому же очень много читаю. Навскидку, могу назвать семьдесят способов использования крови. Если подумаю, то может быть, еще что-то еще вспомню. Вы меня недооцениваете, полагая, что я неразумен. Но это не так. Предполагаю что, если бы вы поняли, сколько всего мне известно, вашему удивлению не было бы предела. В любом случае, Касиан не будет нападать на меня.

— Откуда такая уверенность?

— Если он причинит боль мне, то это неминуемо заденет Дориана, а вот этого он никак не может себе позволить.

Снейп задумался и скрестил руки на груди.

— То есть Касиан одержим своим братом?

— Полагаю, что именно так оно и есть. Для Касиана нет ничего важнее, чем благополучие Дориана. Ради его благополучия он способен на многое. Иногда, это даже пугает.

В воздухе витал запах книжной пыли. Гарри он очень нравился. На его взгляд, именно такие запахи делали атмосферу поместья более уютной. Библиотека в доме Снейпа было местом, из которого не хотелось уходить. Именно здесь Поттер чувствовал себя по-настоящему расслабленным.

— Почему ты дружишь с Альбертом Грегоровичем, он ведь когда-то в прошлом был причиной одной из самых кровопролитных войн? — поинтересовался Снейп, подперев голову рукой. — Даже у тебя должно было остаться хоть какое-то чувство самосохранения.

— Он пообещал, что больше ничего подобного делать не будет, — пожал плечами Гарри. — Я склонен ему верить. Хотя, если что-то подобное затеял бы я, он вполне мог бы поддержать меня.

— Почему? Разве он не понимает, что война это путь в никуда?

— Думаю, что он просто не позволил бы мне допустить тех ошибок, что обернулись для него когда-то катастрофой. В любом случае, для меня важно, чтобы рядом со мной был тот, кто мог бы остановить меня, если я сверну не в ту сторону.

Поттер взял со стола книгу и открыл ее на странице о свойствах лапчатки и принялся внимательно читать.

— Не боишься, что он просто может когда-то убить тебя? Неужели ты не понимаешь, насколько это опасный человек? Ему ничего не стоит раздавить тебя!

Пожелтевшие страницы лучше всего говорили о старости лежащего перед ним фолианта. Гарри нравились такие книги. Ему казалось, что информация в них куда ценнее, чем в новых изданиях.

— Именно поэтому, не лучше ли, держать его рядом с собой? Альберт иногда поступает очень странно и не задумывается о чувствах других, но он ни разу не сделал ничего такого, что принесло бы мне в итоге вред. Именно поэтому я доверяю Грегоровичу. Если когда-то он решится убить меня, то уйдет вместе со мной. А жизнь Альберт любит. Ему нет смысла сейчас идти на подобные крайности.

— Сомнительное доказательство надежности, — заметил Снейп.

— Да, — согласился Гарри. — Каждый из нас сомнительная личность, в том числе вы и Дамблдор. Раньше я опасался собственной тени, ждал удара с любой стороны, теперь же пришел к выводу, что все это бессмысленно. Мы с рождения окружены самыми разными людьми, и каждый из них может причинить боль: умышленно или нет. Я предпочитаю быть с теми, кто поможет создать мне счастливые воспоминания, станет мне поддержкой и будет дорожить отношениями со мной. В будущем может произойти что угодно, не многим удается сохранить отношения со школьными друзьями после выпуска. Не имеет смысла заглядывать настолько далеко и думать о том, что произойдет через десяток лет. Тем более, пытаться просчитать исход таких вещей, как война или революция. Пока мне не исполнилось десять, я даже не знал правды о себе и родителях. Кто знает, что произойдет со мной до моего двадцатилетия. Жизнь так изменчива.

— Странные мысли для ребенка. Есть ли смысл в том, чтобы пытаться вести себя как взрослый, когда тебе всего тринадцать лет? Это выглядит нелепо.

Гарри пожал плечами и усмехнулся.

— Возможно, это и так. Но вообще-то, сэр, у вас двойные стандарты. Когда вам нужно меня за что-то меня отругать, вы заявляете, что я уже достаточно взрослый. В других ситуациях, я почему-то остаюсь ребенком, который едва ли разумнее младенца. Вы уж определитесь с воспитательной политикой.

— Поттер, ты слишком много о себе возомнил, если полагаешь, что у тебя есть право учить меня! Ты ведешь себя, как зарвавшийся сопляк!

— Да, да. Так оно и есть, — согласился Гарри и вернулся к своим записям.

Спорить со Снейпом было бесполезно. Поттер относил его к тому типу людей, которые если уверены, что в Арктике стоит жара, то даже если их туда привезти и ткнуть носом в снег и лёд, они все равно не изменят своего мнения.

После выходки Касиана, Гарри пришел к выводу, что единственный способ заткнуть Снейпа — это шокировать его или вести себя, не вписываясь в его ожидания. В любом случае, все это больше походило на эксперимент. Гарри прекрасно осознавал, что дергает кота за усы и результат может получиться неоднозначным. В любом случае, ему хотелось изменить свою линию поведения. Слишком уж ему надоело быть тем, кто с легкостью ведется на провокации.

Снейп некоторое время буравил Гарри взглядом, а потом вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Поттер улыбнулся и пододвинул к себе лист с толкованием славянских рун, отложив в сторону книгу по зельям. Ему не позволительно быть слабым. Особенно сейчас, когда любое действие маньяка автоматически приписывается Сириусу. Гарри было просто необходимо научиться быстро реагировать в сложных ситуациях и одновременно с этим не терять спокойствия. В некотором роде, даже было хорошо, что дома у него имелись подходящие условия, где он мог попрактиковаться в этом.

* * *

Раз в день Гарри обязательно подходил к картине, на которой была изображена Цица. Она все еще мирно спала, и Поттер надеялся, что ее пробуждение произойдет через сорок дней, а не через год спустя.

Тринадцатого августа весь день Гарри провел у картины. Поттер почувствовал что-то сродни разочарованию, когда обнаружил, что на картине ничего не меняется. Занавески на окнах все так же колыхались под влиянием незримого ветра, а солнечные блики играли на нарисованных стенах.

У Эдвина действительно был огромный талант. Рисование волшебных портретов требовало огромного мастерства. На холст переносили не только изображение человека, но и его личность. В процессе рисования краску смешивали с воспоминаниями. Их требовалось не мало. Каким образом Эдвин сумел добыть их, оставалось загадкой. Кроме того, в картины вкладывали содержание книг, которые при жизни мог прочесть тот, кого на ней изображали.

Воспоминания являлись основой портрета. Многие маги вместе с завещанием оставляли Омут памяти, чтобы личность на картине была максимально схожа с реальной. Родители Гарри умерли слишком рано и не успели ничего подготовить для собственных портретов. Хотя, Поттер не исключал, что их Омуты были в доме в Годриковой лощине, но сильно пострадали из-за взрыва в ночь Хэллоуина. Конечно, в основу портретов могли лечь воспоминания Люпина, но время было упущено. Чем быстрее после смерти создавалась картина, тем больше шансов оставалось на то, что она оживет.

Так же именно из-за всех ограничений, невозможно было создать портреты Мерлина или кого-то из основателей. А любой сильно пострадавший портрет считался безвозвратно утерянным. Картины с изображением великих людей обычно не создавали в единственном экземпляре, таким образом, обеспечивая им безопасность.

Создание портрета было кропотливым трудом. Эдвин сделал же его в очень сжатые сроки, и Гарри подозревал, что Эрстед просто-напросто жертвовал своим сном. Поттер даже в некотором роде завидовал ему: у него самого не было каких-либо выдающихся талантов. Силу дементора он не считал чем-то особенным, потому что она никогда не была его собственной, принадлежащей ему с рождения.

Ночью, когда Гарри отложил в сторону схемы по самотрансфигурации, со стороны портрета послышалось отчаянное зевание.

— И кто из клиентов заказал мой портрет? — полюбопытствовала Цица, заставив Поттера подскочить на месте.

Он тоже вложил в картину свои воспоминания о ней уже после того, как она появилась у него. Иначе было бы сложно объяснять Цице, когда и при каких обстоятельствах они познакомились.

— Мне подарили твою картину на День Рождения.

— О, полагаю, что это было мило, — Цица пожала плечиками. — Я пока что еще не систематизировала все в своей голове, но из того, что я помню, мы виделись только два раза.

— Да, именно так, — Гарри повесил портрет над кроватью, а сам уселся на постель.

— Честно говоря, я рада, что это все-таки оказался ты, а не какой-нибудь озабоченный старикашка, который решил, что нет лучшего собеседника о всяких пошлостях, чем умершая проститутка.

Поттер поморщился. Видимо, ему долго придется привыкать к манере общения Цицы. Слишком уж она была откровенной и непосредственной, совсем как Офелия. Но все-таки любое упоминание темы секса вгоняло Поттера в краску. Ему было слишком неловко от подобных разговоров, и он испытывал какое-то странное волнение.

— Я даже не знаю, чувствовать ли себя польщенным или же наоборот оскорбленным.

— Лучше не заморачиваться, — усмехнулась Цица, а потом приосанилась и деловито уточнила. — Ты не знаешь, как именно я умерла?

Гарри поморщился от этого вопроса.

— Тебя убил маньяк в Шабаше. Авроры до сих пор его разыскивают, пока что, правда, безуспешно. Не так давно, восьмого августа, была убита еще одна женщина. Информации о ней не так много, вроде бы она не была чем-либо примечательна, кроме того, что в одиночку воспитывала сына. Ее муж погиб в марте, утонул во время рыбалки. Ребенок теперь остался сиротой. Жаль его.

— Если никто не возьмет его к себе, то мальчишке придется побираться или воровать. Нормальную работу вряд ли кто-либо даст, а выживать то как-то надо. Хотя если ему хотя бы лет десять, то к себе могут взять рыбаки, — заметила Цица. — Подожди меня чуть-чуть.

Внезапно она исчезла со своей картины и вернулась на нее только спустя пятнадцать минут.

— Кстати, ты знаешь, что Эдвин изготавливает еще две копии моего портрета? — спросила Цица.

— Нет. Для чего они ему? — удивился Гарри.

— Один хочет оставить себе на память, а другой отдаст в публичный дом, где я работала, в качестве платы за воспоминания, которые он собрал у девочек обо мне. Полагаю, будет забавно наблюдать за клиентами, взирая на них, будучи ограниченной рамкой, — в голосе Цицы прозвучала такая грусть, что Поттер невольно вздрогнул.

— Скажи, а люди на портретах испытывают эмоции?

— Хм… Скорее да, чем нет. Например, я могу обидеться, разозлиться или рассмеяться, но если все это сопоставить с тем временем, когда я была жива, то это всего лишь жалкие отголоски былых чувств. Я всего только отпечаток личности, у меня нет души как таковой. Есть только изображение и закрепленные красками воспоминания. Очень сложно осознавать себя такой.

— Мне жаль, что ты умерла… — выдохнул Поттер.

— Мне тоже, но возможно, это было моим спасением из порочного круга, в который я сама себя загнала. В любом случае, я не сожалею ни о чем. Выживание всегда требует крайних мер. Я пошла на них. Другие могут считать меня грязной, распутной и тому подобное. Не имеет смысла кого-то в чем-то переубеждать. Меня все устраивало, я сама выбрала для себя это дно.

Гарри запрокинул голову назад и прикрыл глаза. Возможно, в силу своего возраста, он не мог никак понять Цицу и ее образ мышления. Порой, ему казалось, что она гордится тем, что роль куртизанки ей удалась. Будто бы Цица полагала, что действительно смогла реализоваться на профессиональном поприще.

Гордиться своим падением? Не желать что-либо изменить? Разве можно так жить? Неужели ей не хотелось быть такой, как все? Счастливо жить, работать в приличном месте, создать семью, воспитывать детей?

Пусть не сразу, но со временем у Цицы действительно появились все возможности для этого. Поттер покачал головой. Нежелание расставаться со своей грязью и пороками так свойственно людям. Проще было бы возвести свои недостатки в ряд достоинств и выставлять их напоказ, как медаль.

Извращенная защита своего эго? Возможно, это и было так, но люди почему-то забывали о том, что в этой жизни необходимо критично относится ко всему, и в первую очередь к себе.

— У меня нет воспоминаний о своей смерти, но есть некоторые подозрения о личности убийцы.

— И кто же это, по-твоему?

— Я рассказывала Тиве о том, что ко мне стал ходить странный клиент. Он всегда был в синей мантии с глубоким капюшоном. Но дело было далеко не в его одежде. Он приходил ко мне для того, чтобы просто посидеть в кресле и помолчать. Такие визиты продолжались около месяца, в день моей смерти он тоже был там. Но это уже из воспоминаний нашего администратора.

— Полагаю, авроры уже владеют этой информацией?

— Я этого не знаю, но вряд ли бы ее стали скрывать, — пожала плечиками Цица и подперла ручкой подбородок. — Знаешь, ты очень симпатичный. Не смазливый, но весьма притягательный. Полагаю, от девочек у тебя отбоя нет.

— Мне тринадцать, — напомнил ей Гарри. — Говорить о девушках как-то слишком рано. Хотя некоторые провожали меня настороженными взглядами за несколько дней перед балом.

— Еще бы, — хмыкнула Цыца. — Джеймс, полагаю, что ты будешь еще тем ловеласом. Пожалуй, будь ты старше, возможно, я бы не устояла и влюбилась бы в тебя.

— Вообще-то, мое полное имя Гарри Джеймс Поттер.

Цица замерла на своей картине, а потом вдруг радостно подпрыгнула и хлопнула в ладоши, радуясь чему-то как ребенок.

— Вот это да! Моим клиентом был парень из учебника по истории. Это просто невероятно!

Гарри громко рассмеялся.

— Теперь ты понимаешь, почему я ничего не говорил о том, кто я и чем знаменит?

— О да, представляю, какой ажиотаж бы начался в нашем публичном доме, если бы кто-то прознал о том, кто именно к ним пришел. Поверь, на твой возраст никто бы не обратил внимания. Тебя бы просто без разговоров потащили в койку. Получить в твоем лице покровителя хотели бы многие. Некоторые девочки уходят из публичных домов в качестве содержанок богатеньких дурачков. Все-таки обслуживать одного мужика и получать за это все блага, часто куда приятнее, чем принимать до десяти клиентов в день. Хотя первый вариант куда рискованнее. Зависеть от кого-то всегда опасно.

— Возможно, — Гарри грустно улыбнулся. — Но порой это так приятно осознавать то, что тебе есть на кого опереться. Быть самому по себе не всегда так уж и хорошо.

Цица какое-то время внимательно на него смотрела, а потом кивнула и улеглась на свою нарисованную кровать и прикрыла глаза, дав понять, что разговор закончен.

Все оставшееся до утра время Гарри не удавалось сомкнуть глаз. Он ворочался в своей постели. Ему казалось, что простыни под ним горячие, а подушки будто бы набитые камнями. Одеяло же, почему-то постоянно сбивалось и мешало. Вдоволь намучившись со всем этим, Поттер встал в шесть часов и поплелся на пробежку.

Это значительно взбодрило его, как и последовавший за ней контрастный душ. К половине восьмого встал Снейп. Он постоянно смотрел на часы и выглядел каким-то нервным и раздраженным. Обычно, подобное настроение не предвещало ничего хорошего в первую очередь для самого Гарри.

Свое недовольство Снейп часто срывал на тех, кто находился поблизости, а с учетом того, что в поместье, не считая домового эльфа, они были вдвоем, отдуваться за все приходилось Поттеру.

Вместо чая Гарри пил крепкий кофе, в надежде, что он поможет ему целый день оставаться бодрым. Использовать Энергетическое зелье из-за разыгравшейся бессонницы совершенно не хотелось.

Ровно в восемь часов в Малой гостиной послышался треск камина, а потом звук шагов и падения. Поттер вопросительно поднял бровь, но Снейп лишь скривился.

— Прибыли, — пробормотал он себе под нос.

Гарри, переполняемый любопытством, последовал за своим опекуном. Посреди комнаты стояли Дамблдор в малиновой мантии и девушка с ярко-розовыми волосами.

— Северус, Гарри, мальчики мои, рад вас видеть! — радости в голосе директора Хогвартса не было предела. От этой напущенной доброжелательности просто передергивало.

— Здравствуйте, — тихо произнесла девушка и ее волосы стали фиолетовыми.

— Как я уже говорил, — начал Дамблдор. — Я привел телохранителя для Гарри. Ее зовут Нимфадора, она была любимой ученицей самого Грозного Глаза. В этом году мисс Тонкс окончила школу авроров и успешно сдала квалификационные экзамены. Более того, несмотря на работу в Министертсве, она абсолютно лояльна к нам.

— Это конечно здорово, — Гарри чувствовал, что начинает закипать. — Но почему меня никто не поставил в известность, что я буду теперь под наблюдением у кого-либо? В конце концов, у меня есть друзья, которые являются моим самым главным гарантом безопасности. Если уж на то пошло, Касиан вполне может сопровождать меня и Дориана во время визитов в Шабаш. Сунуться в пасть к вампиру решиться только самый отчаянный самоубийца.

— Ну что ты, Гарри, не воспринимай все так категорично, — мягко увещевал Дамблдор. — Тонкс так же пройдет стажировку в Дурмстранге, изучит необходимые ей отрасли магии. Ты же не меньше выиграешь, если в замке у тебя будет свой человек, который сможет тебя защитить в случае опасности.

Гарри еще раз внимательно посмотрел на Тонкс и нахмурился. Постоянно меняющие цвет волосы, давали возможность предположить, что она метаморфомаг. По мимо этого, Поттер не видел в ней ничего особенного.

Девушка зарделась под изучающим взглядом Поттера, сделала несколько шагов вперед, явно желая что-то сказать, запнулась о журнальный столик, свалив с него несколько книг, и упала на кресло.

— В лабораторию я не допущу ее и на пушечный выстрел! — воскликнул Снейп.

— Я полностью согласен с профессором, — подтвердил Гарри. — Ей опасно находится вблизи таких хрупких вещей, как колбы, реторты и фиалы с редкими и дорогими составами. Мне не нужен телохранитель или наблюдающий с вашей стороны.

— Мальчик мой, ты должен понять, что это уже решенный вопрос.

Поттер сжал кулаки и посмотрел на Снейпа. На удивление Гарри, тот так же не выглядел особенно довольным подобным решением. Как ни странно, этот факт приободрил Поттера.

— Любимая ученица Грозного Глаза? — задумчиво переспросил Гарри.

— Да, — подтвердила Тонкс.

— А я только перешел на третий курс Дурмстранга… — медленно произнес Поттер.

Дамблдор лучезарно улыбнулся, видимо полагая, что Гарри принял ситуацию и теперь проявляет доброжелательность, но его ждало разочарование.

— Сразись со мной на дуэли, — внезапно предложил Поттер. — Я разрешаю тебе использовать Круцио и Империо. Я так же не собираюсь нежничать с тобой.

— Эй, парень, да ты сексист! Не стоит недооценивать меня, — возмутилась Тонкс. Ее волосы приняли ярко-оранжевый цвет. — Ты же ребенок! Я запросто могу тебя покалечить.

— Так сделай это, — пожал плечами Гарри. — И мне безразличен пол. Я просто не хочу иметь в своем окружении шпионов. Пошли.

И, не желая слышать возражения, вышел из дома. Сейчас у него было преимущество в том, что Тонкс явно считала его просто зарвавшимся мальчишкой со знанием магии только на уровне второго курса, а не серьезным противником. До того момента, как она осознает свою ошибку, Гарри будет необходимо действовать как можно решительнее.

— Можешь нападать, — рассмеялась Тонкс, выйдя на улицу. — Давай же!

Дважды Поттера просить было не нужно. Нимфадора, ожидая от Поттера какой-то детской шалости, поставила перед собой Протего.

Электрический шар пробил ее защиту и врезался в правое плечо, отбросив ее на несколько метров назад. Ждать пока противник поднимется, Гарри не собирался и метнул в нее, огненную плеть. Реакция все же у Тонкс была отличная: она успела откатить назад до того, как в нее попало проклятье.

Нимфадоре пришлось переложить свою волшебную палочку в левую руку, поскольку правая сейчас была бесполезна, чтобы атаковать Гарри удушающим заклятьем. Поттер парировал его и послал в нее Летучемышиный сглаз. Координация у Тонкс была развита весьма слабо, поэтому она не смогла увернуться от стаи летевших прямо на нее тварей и, споткнувшись, упала на землю, где угодила в гостеприимные объятья небрежно брошенных в нее каменных оков.

Через несколько мгновений девушке все же удалось вывернуться из них, уменьшив размер своих конечностей. И, пользуясь небольшой паузой, призвала с помощью Акцио волшебную палочку Гарри.

— Ты, конечно же, проиграл, но дуэль была чудесной! — воскликнула Тонкс и расслабилась, но как оказалось зря.

Вторая волшебная палочка оказалась в руках Поттера быстрее, чем она закончила говорить. Ошеломляющее проклятие ударило Тонкс прямо в грудь, а ее тело связали невидимые путы. Подойдя к бесчувственному телу, Гарри молча забрал свою волшебную палочку.

Дамблдор посмотрел на него с нескрываемым недовольством. Между бровями у него залегла морщинка.

— Фините Инкантатем

Тонкс открыла глаза и закрутила головой.

— Ты проиграла в тот момент, когда поверила в свою победу. У тебя полно слабых мест, но среди них особенно выделяются нарушение координации и излишняя самоуверенность. Именно поэтому тебя смог победить третьекурсник. Без обид, но в случае опасности мне проще защищать себя самостоятельно, а не тратить время на то, чтобы убедиться в том, что ты не пострадаешь.

Гарри снял путы, и, пройдя мимо ошарашенной Тонкс, прошел в дом.

— И да, профессор Дамблдор, Альберт не нуждается в ваших шпионах на территории школы. Он достаточно умен, чтобы вести себя осторожно и ничем не выказывать своих планов. Нам просто не нужны лишние проблемы. Да и в Дурмстранге мы можем скрыться где угодно, а для нее большая часть дверей будет закрыта. Так что это действительно глупая затея, директор. Прошу меня извинить, мои тренировки на сегодня закончены. Сейчас я отправлюсь в библиотеку.

— Просмотри те книги, что мы отложили вчера, — дал свои указания Снейп и довольно усмехнулся.

— Хорошо.

Скрывшись в тишине библиотеки, Гарри наконец-то свободно вздохнул. Напряжение, столь сильно сковывающее его тело, постепенно начало спадать.

Люпин был своим человеком. Конечно, он передавал некоторую информацию о жизни Поттера в школе, но многие неудобные моменты Ремус тактично замалчивал. Тем более, он держался на некотором расстоянии от него. Тонкс же определенно стала бы его тенью. Уж чего-чего, а этого Поттеру уж точно не хотелось бы.

Дамблдор был редкостным хитрецом и смутьяном, но Гарри никому не позволит сбрасывать себя со счетов.

Поттер тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Вряд ли сегодняшняя демонстрация силы остановит Дамбдлдора, но, в любом случае, начало к тому, чтобы с ним считались, было положено.